Глава 18
Два дня превратились в три, которые тянулись бесконечно. Последние сутки Иллиан был настолько плох, что даже не в состоянии был молить о смерти или выразить свой ужас перед предстоящей операцией. Для Майлза это стало своего рода передышкой. Участившиеся приступы не оставляли времени для разговора: Иллиан ничего не слышал, и только искажавшие лицо гримасы отражали царивший в его голове хаос.
Даже Элис не выдержала. Периоды отдыха у нее становились все длиннее, а время пребывания у Иллиана – все короче. Майлз держался стойко, сам толком не понимая, зачем он это делает. Вспомнит ли Иллиан что-нибудь из происходящего сейчас? «И смогу ли я забыть?»
Иллиан больше не пытался сопротивляться, но движения его стали резкими и непредсказуемыми. Было принято решение не пытаться держать его в сознании во время операции. С проверкой функционирования высшей нервной деятельности придется подождать, пока он очнется. Майлз испытал глубокое облегчение, когда наконец явились медтехники, ввели Иллиану успокоительное и начали готовить к операции. Иллиан затих.
Как доверенный наблюдатель Грегора Майлз проследовал в операционную, расположенную возле лабораторий чуть дальше по коридору. Никто и не подумал предложить ему подождать в другом месте. «Где находится Имперский Аудитор? Где ему заблагорассудится». Техник помог ему натянуть стерильный халат и принес удобный стул, усевшись на который Майлз имел отличную возможность следить за мониторами, фиксировавшими каждый момент операции, все, что происходило внутри черепа Иллиана и снаружи. И еще он мог видеть из-за плеча хирурга макушку Иллиана. Майлз решил, что, пожалуй, лучше следить за мониторами.
Техник выбрил треугольник на голове Иллиана – в чем, по мнению Майлза, не было особой необходимости ввиду почти полного отсутствия волос. Майлз считал, что давно уже привык к виду крови, но его желудок свернулся в комок, когда хирург умело отделил скальп и часть черепа и обнажил мозг. Дырочка оказалась совсем маленькой, почти что точка. Затем поставили микрозажимы, и хирург склонился над головой Иллиана. Майлз переключил свое внимание на мониторы.
Остальное заняло менее пятнадцати минут. Хирург лазером перерезал тоненькие артерии, питающие чип кровью и обеспечивающие жизнедеятельность его органической части, и быстро вскрыл слой покрывавших чип нейросоединений, которые были тоньше паутины. Самый тонкий щуп извлек чип из матрицы. Хирург бросил чип на поднос, который предусмотрительно держал озабоченный доктор Авакли.
Авакли с помощниками немедленно устремились к двери, спеша доставить умерший чип в лабораторию. На мгновение задержавшись, Авакли оглянулся на Майлза, будто ожидая, что он последует за ними.
– Вы идете, милорд?
– Нет. Увидимся позже. Идите, адмирал.
Майлз не очень-то понимал то, что видит на мониторах, но по крайней мере мог следить за лицом доктора Рубана, наблюдавшего за физическим состоянием Иллиана. Рубан был сосредоточен, но не напряжен. Значит, ничего страшного не происходит.
Хирург положил отделенный кусок черепа на место, приклеил особым клеем и закрыл лоскутом кожи. На голове Иллиана остался лишь тоненький красный шов. Кошка Царапка и то оставляла более заметные следы.
Врач выпрямился и потянулся.
– Все. Теперь он ваш, доктор Рубан.
– Это оказалось… проще, чем я думал, – прокомментировал Майлз.
– На несколько порядков проще, чем вживление, – согласился хирург. – Я пережил несколько ужасных мгновений, когда впервые увидел видеокарту этой штуки. Тогда я подумал, что мне придется отсоединять все эти нейросоединения по одному с другого конца, от мозга, но потом сообразил, что их можно просто оставить in situ.
– А не будет никаких побочных последствий от того, что они остались внутри?
– Нет. Они просто будут там лежать, инертные и безвредные. Как любой обрезанный провод. Ничего по ним не идет.
Анестезиолог спросил у Рубана и хирурга:
– Вы готовы к тому, чтобы я вывел его из наркоза?
Рубан глубоко вздохнул.
– Да. Будите его. Посмотрим, что мы натворили.
Раздалось шипение газа. Анестезиолог проследил за убыстряющимся дыханием Иллиана, затем по кивку хирурга извлек трубки у него изо рта и освободил голову из фиксаторов. Щеки Иллиана начали постепенно розоветь, утрачивая смертельную бледность.
Карие глаза распахнулись. Иллиан моргнул и посмотрел на присутствующих. Облизнув пересохшие губы, он прохрипел:
– Майлз? Где я, черт побери? И что ты тут делаешь?
У Майлза на мгновение сердце ухнуло в яму, ему почудилось, что сейчас начнется та же песня, что последние четыре дня. Но взгляд Иллиана, хоть и немного мутный, не отрывался от его лица.
Майлз растолкал врачей, охотно уступивших ему дорогу, и подошел к Иллиану.
– Саймон, ты в операционной клиники Службы безопасности. Твой чип эйдетической памяти сломался, починить его нельзя. Мы только что его извлекли.
– О! – нахмурился Иллиан.
– Какое ваше последнее воспоминание, сэр? – спросил Рубан, внимательно глядя на пациента.
– Воспоминание?.. – Иллиан скривился. Он поднял правую руку, коснулся головы и бессильно уронил. – Я… Это как сон… – Он помолчал и добавил: – Кошмарный сон.
Майлз подумал, что это прекрасная демонстрация здравого рассуждения и восприятия, хотя Рубан и нахмурился.
– Кто принял… это решение? – поинтересовался Иллиан, указав на голову.
– Я, – признался Майлз. – Точнее, я посоветовал Грегору, а он согласился.
– Ну конечно. Грегор сделал тебя тут главным?
– Да. – Майлз внутренне запаниковал.
– Хорошо, – вздохнул Иллиан. Майлз перевел дыхание. Взгляд Иллиана стал более пристальным. – А Служба безопасности? Что происходит? Сколько?..
– В настоящий момент за твоим коммом сидит генерал Гарош.
– Лукас? Это хорошо.
– У него все под контролем. Никаких крупных проблем, кроме как с тобой. Можешь отдыхать.
– Должен признаться, – пробормотал Иллиан, – я устал.
Он выглядел совершенно измученным.
– Ничего удивительного, – ответил Майлз. – Это длится вот уже три недели.
– Да? – Голос Иллиана начал затихать. Он снова сделал странный жест, проведя рукой по лицу, будто пытаясь что-то припомнить. Ладонь судорожно сжалась и разжалась. Казалось, ему требуется приложить усилие, чтобы опустить руку на стол.
Тут вступил в свои права невропатолог и провел первичное тестирование. У Иллиана оказались незначительные мышечные спазмы. Саймон с некоторым недоумением посмотрел на свои сбитые костяшки пальцев, но ничего не спросил, как и не поинтересовался происхождением рубцов на запястьях. Его повезли в палату, Майлз потащился следом.
Когда Иллиана уложили в постель, Рубан, выйдя в коридор, объяснил Майлзу:
– Как только его физическое состояние стабилизируется – то есть он поест, поспит и придет в себя, – я начну проводить исследования.
– А как скоро он сможет… Нет, думаю, еще рано об этом спрашивать… Понимаете, я собирался спросить, как скоро он сможет пойти домой.
Туда, что для Иллиана служило домом. Майлз вспомнил свое давнее пребывание в одной из этих лишенных окон квартир для важных свидетелей в подвале здания СБ и внутренне содрогнулся.
Рубан пожал плечами:
– Если все пойдет нормально, я отпущу его через два дня. Конечно, ему придется приходить сюда ежедневно для дальнейшего обследования.
– Так скоро?
– Как вы сами видели, операция не очень сложная. Считается чуть ли не мелкой. В физическом смысле.
– А не в физическом?
– А вот это нам предстоит выяснить.
Майлз вернул стерильный халат медтехнику и вновь натянул на себя китель с орденами. Едва переодевшись, он заглянул в соседний кабинет. Там терпеливо сидела леди Элис Форпатрил. Услышав движение, она оглянулась.
– Сделано, – доложил Майлз. – И пока все идет хорошо. Похоже, он снова постепенно возвращается к нормальному состоянию. Хоть и немного подавлен. Вы вполне можете его навестить, если хотите.
– Хочу. – Леди Элис поднялась и выскользнула из кабинета.
Майлз зашел в секретную лабораторию, где работала команда Авакли.
Авакли уже засунул чип под сканер, но еще не начал разбирать на части. Майлз немедленно заметил нового человека – высокого худого мужчину, стоящего чуть в стороне от других.
Доктор Воэн Уэдделл, урожденный Хью Канабе с Архипелага Джексона, теперь приобрел несколько более светлую кожу, темные волосы и светло-карие глаза взамен почти черных, которые были у него, когда Майлз с ним встретился впервые. Более высокие, чем прежде, скулы и прямой нос придавали ему чуть ли не аристократический вид. Хотя держался он, как всегда, несколько надменно.
При виде Майлза глаза Уэдделла расширились. Майлз мрачно усмехнулся. Похоже, добрый доктор не забыл адмирала Нейсмита. Майлз отвел его в сторону и тихо сказал:
– Доброе утро, доктор Уэдделл. Как вам нравится ваша новая личность?
Уэдделл довольно легко справился с изумлением.
– Спасибо, хорошо. А как… хм… вам нравится ваша?
– Вообще-то это моя старая личность.
– Правда? – Уэдделл поднял брови, рассматривая и расшифровывая родовые цвета мундира, украшавшие грудь награды и сверкающую цепь.
– Хм-м… Насколько я понимаю, вы и есть тот самый Имперский Аудитор, которого я должен благодарить за то, что меня оторвали от работы в институте?
– Совершенно верно. Нам, подданным Империи, иногда приходится выполнять неожиданные поручения, что вам уже должно быть известно. Это цена, которую приходится платить за то, чтобы быть барраярцем. Один из вариантов.
– Что ж, – вздохнул Уэдделл, – по крайней мере климат у вас значительно лучше.
По сравнению с Архипелагом Джексона – безусловно. И Уэдделл имел в виду не только погоду.
– Очень рад, что дела у вас пошли успешно, – сказал Майлз. – Если бы я знал, что увижу вас, то передал бы вам привет от сержанта Тауры.
– Господи, она еще жива?
– О да. – «Но отнюдь не благодаря вам». – Адмирал Авакли должен был вкратце рассказать вам о той деликатной проблеме, которую я поручил решить его команде. И я надеюсь, что ваш несколько необычный опыт может помочь в ее разрешении. У вас пока нет никаких идей на сей счет?
– Даже несколько.
– И к чему вы больше склоняетесь – к естественным причинам или к диверсии?
– Я поищу признаки диверсии. Если не найду, то методом исключения мы можем прийти к выводу о естественных причинах. На это уйдет несколько дней, если проводить исследование тщательно.
– Я хочу, чтобы вы все проверили самым тщательным образом. Молекулу за молекулой, если понадобится.
– О, вполне возможно, что так и придется сделать.
– И… хм… помните, что, хоть вы и находитесь в закрытой лаборатории Службы безопасности и, безусловно, являетесь членом команды, вы не сотрудник СБ. Поэтому докладывать будете лично мне.
Уэдделл задумчиво нахмурился.
– Это… весьма интересно.
– Тогда приступайте.
Уэдделл чуть иронично кивнул:
– Хорошо, милорд… э-э-э… Форкосиган, не так ли?
– «Милорд Аудитор» тоже будет правильным обращением на этой неделе.
– Весьма возвышенно.
– Вряд ли я могу забраться выше, не рискуя заработать носовое кровотечение.
– Это предупреждение?
– Лишь ориентировка. Любезность с моей стороны.
– А! Спасибо. – Уэдделл кивнул и отошел к столу, чтобы следить за работой через плечо Авакли.
Уэдделл-Канабе по-прежнему отменная задница, подумал Майлз. Но он действительно разбирается в молекулярной биологии.
Переговорив с Авакли, Майлз связался с Грегором, чтобы сообщить о благополучном исходе операции. Потом еще раз навестил Иллиана. Он обнаружил шефа Имперской безопасности сидящим на кровати, полностью одетого. Рядом с ним расположилась леди Элис. Иллиан улыбался. Первый раз за последние несколько дней.
– Приветствую, сэр. С возвращением.
– Майлз, – медленно кивнул Иллиан. Он коснулся затылка. Будто хотел убедиться, что голова у него по-прежнему на месте. – Сколько времени ты тут пробыл? Подойди ближе.
– Дня четыре, наверное. А может, пять. – Майлз устроился с другой стороны, напротив Элис.
Иллиан тоже внимательно оглядел его коричневый с серебром мундир и «иконостас» на груди. Он постучал ногтем по золотой цепи аудитора. Раздался тихий мелодичный звон.
– Это… довольно неожиданно.
– Генерал Гарош не хотел меня впускать. Грегор решил, что это лучший способ избежать дискуссий.
– Грегор весьма изобретателен. – Иллиан рассмеялся коротким смехом. Майлз не совсем понял, как это интерпретировать. – Я бы в жизни до такого не додумался.
– Поскольку вы вроде как способны сами о себе позаботиться, сэр, поэтому я, пожалуй, пойду домой и немного передохну.
– А я останусь, – предложила леди Элис и добавила: – Ты проделал хорошую работу, Майлз.
– Черт, да я не так уж много и сделал, – пожал плечами Майлз. – Только привел в движение техников.
С некоторым усилием он вместо военного салюта вежливо кивнул и откланялся.
Вернувшись в свою спальню в резиденции Форкосиганов, Майлз снял мундир и отложил его в стирку, предварительно отвинтив ордена, которые аккуратно сложил на стол. Скорее всего он их не скоро снова наденет. Если вообще когда-нибудь наденет. Во всяком случае, они сослужили хорошую службу. Золотую цепь – символ своего эрзац-аудиторства он повертел в руках, рассматривая великолепные детали.
«Что ж. По крайней мере это было забавно».
Майлз полагал, что нужно как можно быстрее вернуть цепь во дворец, чтобы ее заперли в казну, откуда извлекли. Казалось несколько безалаберным оставлять предмет столь большой исторической и художественной ценности просто валяться в ящике письменного стола. И все же… работа не считается законченной, пока не написан доклад. Десять лет в Службе безопасности научили его этому. И не только этому. И пока Авакли и его ребята не подготовят свои доклады, Майлз не сможет представить свой окончательный доклад Грегору.
Он швырнул цепь на кучу рубашек.
