Конференц-зал клиники был неотличим от всех прочих конференц-залов Службы безопасности, в которых Майлзу за долгие годы довелось провести немало часов. На черном столе стоял проектор головидео с пультом управления, походившим на навигационный пульт прыжкового корабля. Вокруг стола стояли пять стульев, три из которых были заняты. Когда Майлз вошел, сидящие вскочили и замерли по стойке «смирно». При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что все присутствующие – в чине не ниже полковника, кроме самого Майлза. Вещь вполне обычная для Форбарр-Султана. В Генштабе, где служил Айвен, ходила шуточка, что полковники бегают за кофе.

Нет, он не ниже и не выше их по чину, напомнил себе Майлз. Он – в стороне. Хоть и было заметно, что медики привыкли общаться с генералами и адмиралами, с Имперским Аудитором они явно сталкивались впервые. Последний раз Имперская безопасность подвергалась аудиторской проверке пять лет назад, и касалось это финансовой деятельности. Тогда Майлз был на другой стороне, поскольку аудиторов несколько удивили затраты на дендарийских наемников. Расследование имело опасную политическую подоплеку, и из дерьма его тогда вытащил Иллиан.

Рубан представил своих коллег. Сам Рубан был невропатологом. Следующим, а может, и первым, по значимости шел контр-адмирал доктор Авакли, биокибернетик. Авакли входил в группу врачей, которые вживляли всем барраярским пилотам прыжковых кораблей мозговые имплантаты, и это была единственная на Барраяре технология, имеющая хоть что-то общее с чипом, вживленным Иллиану. Авакли в отличие от кругленького Рубана был высоким, худощавым, суровым, уже начинающим лысеть. Майлз понадеялся, что последнее – признак высокого интеллекта. Двое других оказались помощниками Авакли.

– Благодарю вас, господа, – произнес Майлз, когда процедура знакомства завершилась. Он сел, за ним сели и остальные. Кроме Рубана, явно выбранного спикером.

– С чего вы хотите, чтобы я начал, милорд Аудитор? – спросил Рубан.

– Э-э-э… С самого начала.

Рубан послушно принялся перечислять длинный список произведенных исследований, подкрепляя свой рассказ видеопоказом данных и результатов.

– Прошу прощения, – через несколько минут перебил его Майлз. – Наверное, я не совсем точно выразился. Можете пропустить все отрицательные результаты. Давайте только положительные.

Повисла короткая пауза, затем Рубан сказал:

– Короче, никаких признаков неврологических нарушений я не обнаружил. Физиологический и психологический стрессы, достаточно сильные, по моему мнению, являются скорее следствием, чем причиной биокибернетического срыва.

– Вы согласны с таким заключением? – спросил Майлз у Авакли. Тот кивнул, хоть и слегка поджав губы, что, видимо, должно было означать, что человеку вообще-то свойственно ошибаться. Авакли с Рубаном обменялись кивками, и Авакли сменил невропатолога у пульта головидео.

Авакли дал изображение внутренней структуры чипа. Майлз облегченно вздохнул. У него были некоторые опасения, что медицинская служба Имперской безопасности за тридцать пять лет утратила справочник пользователя, но у врачей, похоже, имелась масса сведений об имплантате Иллиана. Чип представлял собой чрезвычайно сложный сандвич из органических и неорганических молекулярных слоев, около семи сантиметров шириной и полсантиметра толщиной, установленный вертикально между двумя долями мозга Иллиана. По сравнению с ним имплантат прыжкового пилота казался просто детской игрушкой. Наиболее сложным являлся участок, отвечающий не за сбор, а за выдачу информации, хотя и тот и другой являлись самообучающейся системой, которая начинала работать после вживления чипа.

– Повреждение затронуло органическую или неорганическую часть? Или обе? – спросил Майлз у Авакли.

– Органическую, – решительно ответил врач. – Почти наверняка.

Авакли относится к тем ученым, которые никогда не говорят того, в чем не уверены, – понял Майлз.

– К сожалению, – продолжил Авакли, – чип не может быть отключен. Там нет никакого выключателя. Только тысячи и тысячи нейронных нитей, покрывающих всю поверхность.

Ничего удивительного. Ведь император Эзар рассматривал чип как сверхнадежное хранилище данных.

– Так… Я всегда считал, что чип работает параллельно с обычной памятью Иллиана. Он ведь не заменяет ее, верно?

– Совершенно верно, милорд. Субъекты, подвергшиеся такой операции, обладают двойной памятью о событиях. И это, судя по всему, является основным фактором возникновения у них в дальнейшем шизофрении. Своего рода внутренний дефект. Причем не чипа, а человеческого мозга.

Рубан кашлянул, вежливо выражая несогласие с этой теорией.

Должно быть, Иллиан – прирожденный шпион. Держать в голове больше одной реальности и не сойти с ума – несомненно, признак величайших шпионских способностей.

Авакли продолжил глубоко научный рассказ о трех предложенных способах возможного отключения чипа. Все они выглядели недоработанными и не гарантировали успешного результата. Сам Авакли, описывая их, вовсе не выглядел довольным и исполненным энтузиазма. Все они требовали многочасовых микронейрохирургических операций. Рубан постоянно кривился.

– Итак, – перебил наконец Майлз, – что случится, если вы извлечете чип?

– Пользуясь обычной терминологией, – ответил Авакли, – это приведет к шоку и смерти. Ясно, что последствия такой операции должны быть именно таковы, чтобы предотвратить… э-э-э… кражу.

Верно. Майлз представил себе Иллиана, со вскрытой головой, оставленного умирать… Кто-то когда-то тоже, видимо, представлял себе нечто подобное. Поколение Эзара – сплошные параноики.

– Чип невозможно изъять в целости из его органической матрицы, – продолжил Авакли. – Во всяком случае, шансы извлечь из него потом информацию минимальны.

– А если не извлекать?

– Протеиновые цепи не выказывают признаков замедления распада.

– Иначе говоря, выражаясь научным языком, чип превращается в месиво в голове Иллиана. Адмирал Авакли, что, по вашему мнению, послужило причиной поломки чипа?

Авакли нахмурился:

– Саморазрушение от старости или какая-то химическая или биологическая атака. Для того, чтобы подтвердить вторую версию, мне нужно разобрать чип на части.

– Так… значит, нет никакой возможности снять чип, починить и поставить на место.

– Именно так.

– И вы не можете починить его in situ, не зная точной причины расстройства, которую вы не можете определить, не вынимая чип для детального изучения. Что ведет к разрушению последнего.

Авакли поджал губы и холодно кивнул, соглашаясь с кратким изложением сути вопроса.

– Боюсь, о починке и речи быть не может. Я пытался разработать схему постепенного отключения системы.

– В таком случае, – продолжил Майлз, – вы неправильно поняли смысл моего первого вопроса. Я хочу знать, что будет с Иллианом, если чип извлечь.

Авакли жестом, как бы перебрасывая мяч, переадресовал вопрос Рубану.

– С уверенностью мы ничего сказать не можем… – протянул Рубан.

– Но шансы оценить вы можете? Не превратится ли он снова, я имею в виду в смысле памяти, в двадцатисемилетнего?

– Нет, не думаю. Извлечение чипа без попыток сохранить сам чип – довольно простая операция. Но мозг – штука сложная. Например, мы не знаем, как за тридцать пять лет мозг выстроил свои естественные цепочки вокруг имплантата. Плюс чисто физиологические проблемы. То, что позволяло Иллиану – что бы это ни было – жить с чипом в голове и не сойти с ума, придет в состояние дисбаланса.

– Что-то вроде того, как… отбросить костыли и обнаружить, что ноги атрофировались?

– Приблизительно так.

– И какой же вред будет нанесен? Большой? Маленький?

Рубан беспомощно пожал плечами.

– И экспертов по этой мерзкой технологии пока еще не нашли?

– Пока нет. На это может уйти несколько месяцев.

– И все это время, – мрачно хмыкнул Майлз, – если я правильно понимаю, чип будет разваливаться дальше, и Иллиан либо навсегда утратит разум, либо умрет от истощения.

– Э-э-э… – протянул Рубан.

– Если подвести итог, то именно так, как вы сказали, милорд, – отрубил Авакли.

– Тогда почему вы до сих пор не вытащили эту чертову штуковину?

– Мы получили приказ, милорд, сохранить чип, – ответил Авакли. – Или, на худой конец, извлечь максимальное количество хранимой в нем информации.

Майлз потер подбородок и, немного помолчав, спросил:

– Почему?

Брови Авакли поползли вверх.

– Насколько я понимаю, имеющиеся в нем данные чрезвычайно важны для Службы безопасности и Империи.

– Неужели? – Майлз, наклонившись, уставился в цветную голограмму кошмарного приспособления, находящегося в мозгу Иллиана. – Этот чип имплантировали вовсе не с целью сделать из Иллиана супермена. Это была просто любимая игрушка императора Эзара, которому льстило иметь ходячий видеомагнитофон. Хотя, готов признать, Иллиана это вполне устраивало. Придавало ему эдакую ауру непогрешимости, которая пугала кучу народа. Но все это ерунда, и он сам это прекрасно знает, даже если остальные – нет. Чип, по большому счету, не имеет никакого отношения к управлению Службой безопасности. Он получил эту должность, потому что был рядом с отцом, когда мятежники Фордариана убили его предшественника, капитана Негри, и мой отец хорошо к нему относился и доверял ему. Тогда не было времени на поиски талантов, в разгар гражданской войны. Так что из всех качеств, благодаря которым Иллиан стал лучшим главой Имперской службы безопасности, чип… наименее важный.

Голос Майлза упал почти до шепота. Авакли и Рубан вынуждены были наклониться к нему. Майлз прокашлялся и выпрямился.

– В чипе имеется четыре вида информации, – продолжил Майлз. – Старая и никому не нужная. Свежая, которая продублирована – Иллиан всегда был вынужден действовать, исходя из предпосылки, что в любой момент может умереть или его убьют, поэтому Гарошу или кому-нибудь еще придется срочно заступать на его место. Затем всякая ерунда, сведения личного порядка, не предназначенные ни для кого, кроме самого Иллиана. А может, даже и ему не нужные. Тридцатипятилетний учет принятых ванн, съеденных блюд, переодеваний и прочего. Несколько половых актов – не очень много, полагаю. Уйма плохих романов и фильмов. Короче, вся жизнь за тридцать пять лет. И всего этого гораздо больше, чем ценных сведений. И десяток тайн, о которых не знает больше никто. И возможно, и не должен знать.

– Что вы хотите, чтобы мы сделали, милорд Аудитор? – спросил Рубан, нарушив молчание, повисшее после этого монолога.

«Ты хотел власти, мальчик, ты ее получил». Майлз вздохнул.

– Я хочу поговорить еще кое с кем. А пока… подготовьте все необходимое для извлечения чипа. Оборудование, безусловно, но прежде всего специалиста. Я хочу, чтобы это был лучший врач, которого можно заполучить, не важно, сотрудник он СБ или нет.

– Когда начинать, милорд? – поднялся Рубан.

– Мне бы хотелось, чтобы вы закончили через два часа. – Побарабанив пальцами по столу, Майлз встал. – Благодарю вас, господа. Все свободны.

Майлз связался с Грегором прямо из клиники.

– Так ты нашел что хотел? – поинтересовался Грегор.

– Я ничего этого не хотел. Но определенного успеха я добился. Уверен, ты не удивишься, услышав, что проблема не с мозгом Иллиана, а с этим чертовым чипом. Он выдает полную околесицу. Примерно каждые пять минут он выбрасывает новый пакет воспоминаний из разных периодов прошлого. Впечатление… жуткое. Причина неизвестна, починить его они не могут. Извлечение чипа повлечет потерю всех имеющихся в нем сведений. А оставить его на месте – значит уничтожить Иллиана. Понимаешь, к чему я веду?

– К извлечению чипа, – кивнул Грегор.

– По-моему, другого выхода нет. И это должно было быть… ну, если уже не сделано, то по крайней мере предложено и подготовлено все необходимое. Проблема в том, что Иллиан не в том состоянии, чтобы дать согласие на операцию.

– Понятно.

– Кроме того, они не знают, какие могут быть последствия. Полное выздоровление, частичное, изменение личности, полное разрушение – они гадают на кофейной гуще. Короче, я пытаюсь тебе объяснить, что ты можешь не получить обратно своего шефа Имперской безопасности.

– Понимаю.

– Теперь скажи, есть ли на чипе что-то такое, что бы тебе хотелось сохранить и о чем я не знаю?

Грегор вздохнул:

– Наверное, только твой отец может ответить на этот вопрос. И за пятнадцать лет, с тех пор как я достиг совершеннолетия, он не счел нужным мне что-либо рассказать. Похоже, старые тайны должны таковыми и остаться.

– Теперь Иллиан – твой человек. Вы даете согласие на извлечение чипа, сир?

– А вы рекомендуете именно это, мой Аудитор?

Майлз вдохнул и выдохнул:

– Да.

Грегор задумчиво пожевал губу, затем принял решение.

– Тогда пусть мертвые остаются мертвыми. Будем смотреть в будущее. Делай.

– Слушаюсь, сир.

Майлз выключил комм.

На сей раз Майлза пропустили в кабинет Гароша – Иллиана без звука. Гарош, изучая что-то на комме, жестом указал ему на стул. Майлз перевернул стул и сел верхом, сложив руки на спинке.

– Ну, милорд Аудитор, – повернулся к нему Гарош, выключив комм, – полагаю, мои подчиненные оказали вам полное содействие.

Иллиану ирония удавалась лучше, но стоит отдать Гарошу должное за попытку.

– Да, благодарю вас.

– Признаю, что недооценил вас. – Гарош указал на комм. – Я видел, как вы летаете туда-сюда все эти годы, и подозревал, что вы – оперативник, специалист по тайным операциям. Но я и представления не имел, какой именно и по каким операциям. Неудивительно, что вы были любимчиком Иллиана. – Теперь взгляд, которым он окинул награды Майлза, был скорее оценивающим, чем пораженным.

– Читали мое досье, да? – Майлз не желал уступать Гарошу.

– Просмотрел сводки и некоторые аннотации Иллиана. На изучение всего потребуется неделя. А в настоящий момент я свободным временем не располагаю.

– Да, пожалуй. Я только что говорил с Грегором. – Майлз помолчал. – Мы приняли решение извлечь чип.

Гарош вздохнул:

– Я надеялся, что этого удастся избежать. Это так несвоевременно и нанесет такой… урон.

– Никакой урон не будет хуже того, что происходит сейчас. Кстати, Иллиану определенно с самого начала требовалось присутствие кого-то хорошо знакомого, это его успокаивает. И безусловно, сильно снижает его воинственность. Тогда отпала бы необходимость в транквилизаторах. И в унизительных ремнях. Не говоря уже о привлечении охранников.

– Вначале я не знал, с чем мы имеем дело.

– М-м-м… Но было ошибкой оставлять его одного в таком состоянии.

– Я… признаю, что не ходил в клинику, чтобы посмотреть все самому. Первый день был не самым простым, прямо скажу.

«Вполне понятное поведение, хоть и трусливое».

– Нам с Айвеном удалось добиться многого одним своим присутствием. И я подумал о другом человеке, который может сделать еще больше. Полагаю, леди Элис Форпатрил должна побыть с ним, пока готовят операцию.

Гарош нахмурился:

– Вы с лейтенантом Форпатрилом являетесь, или были, приведенными к присяге военными. А она – гражданское лицо и из-за принадлежности к женскому полу не может быть приведена к присяге.

– Но тем не менее она весьма значительная личность. Если возникнет необходимость, я сам, как Аудитор, прикажу разрешить ей доступ, но я хотел дать вам шанс исправить ошибку. Помимо всего прочего, вы должны понимать, что как официальная сваха Грегора и его ближайшая родственница она будет заниматься организацией императорской брачной церемонии. Вы в этот момент еще можете быть исполняющим обязанности начальника Службы безопасности. И вам придется с ней общаться по вопросам безопасности… это же очевидно. Императрица Лаиса, возможно, потом захочет внести изменения, но пока леди Элис, представительница старой гвардии, отвечает за все. Это форский обычай. Военные, с достойным восхищения упорством стараясь поставить заслуги впереди кровных уз, тратят массу времени, прикидываясь, что институт форов – фикция. А форы, за безопасность и хорошее поведение которых вы будете нести особую ответственность, пока сидите за этим столом, тратят как минимум столько же энергии, доказывая, что институт форов – реальность.

Брови Гароша поползли вверх.

– Так кто же из них прав?

– Моя мать сказала бы, что это схватка двух конкурирующих фантазий, – пожал плечами Майлз. – Но какого бы мнения вы ни придерживались о достоинствах и недостатках института форов – а у меня, например, имеется ряд соображений по данному вопросу, которые я не стал бы излагать перед Советом графов, – это система, которую мы с вами оба поклялись поддерживать. Форы действительно являются мощью Империи. Если вас это не устраивает, можете эмигрировать, но если предпочитаете остаться, то это – единственная дозволенная игра в нашем городе.

– И как это Иллиану удавалось так хорошо с вами со всеми ладить? Он ведь не больше фор, чем я.

– Я полагаю, что он наслаждался зрелищем. Не знаю, что он думал в молодости. Но к тому времени, когда я действительно хорошо его узнал, то есть в последние десять лет или около того… Думаю, он пришел к выводу, что Империя – это творение, которое он помогает сохранить в целости. Он казался очень в этом заинтересованным. В некотором роде цетагандийский подход – скорее как у художника к своему творению, чем как у слуги к хозяину. Иллиан изображал слугу Грегора с огромным энтузиазмом, но сомневаюсь, что встречал когда-либо менее угодливое человеческое существо, чем Саймон.

– А! – Глаза Гароша загорелись, будто он уловил смысл сказанного. Он побарабанил по столу совсем как Иллиан. Господи, да этот человек действительно слушает! И учится? Это греет душу.

Решительно поджав губы, Гарош набрал на комме номер. На экране появилось лицо секретаря леди Элис. После обмена приветствиями и объяснений причины вызова на видео появилась сама леди Элис. Она хмуро посмотрела на Гароша.

– Миледи, – коротко кивнул генерал. Жест, который можно было счесть либо вариантом приветствия аналитиков, либо попыткой откинуть челку со лба. – Я пересмотрел вашу просьбу по поводу вашего допуска в клинику Службы безопасности. Иллиана, возможно, скоро прооперируют. Я буду чрезвычайно признателен, если вы соблаговолите приехать и побудете с ним до операции. Похоже, в присутствии знакомых он – хм – ведет себя спокойно даже без лекарств.

– Я говорила вам это еще вчера! – бросила леди Элис.

– Да, миледи, – покорно согласился Гарош. – Вы были совершенно правы. Могу я послать за вами машину? И когда?

– Ради такого случая, – заявила Элис, – я буду готова через пятнадцать минут.

Интересно, понял ли Гарош всю прелесть данного заявления? У фор-леди на сборы иногда уходит и пятнадцать часов.

– Благодарю вас, миледи. Думаю, вы окажете нам огромную помощь.

– Благодарю, генерал. – Чуть поколебавшись, она добавила: – И спасибо лорду Форкосигану.

Она выключила комм.

– Ух! – криво улыбнулся Гарош. – Она действительно умна.

– В некоторых аспектах умнее всех.

– Остается лишь удивляться, как лорд Айвен… а, ладно. Ну и как вам это, милорд Аудитор?

«Поразительно!»

– Достойное извинение. Она вынуждена его принять. И вы не пожалеете.

– Должно быть, вам трудно это признать, учитывая ваши взаимоотношения с большинством ваших начальников, – Гарош постучал по комму (какие же файлы он читал?), – но я действительно хочу хорошо выполнять свою работу. Просто выполнять свои обязанности – недостаточно. На нижних эшелонах полно людей, лишь выполняющих свои обязанности и ничего больше. Я знаю, что я не очень-то вежливый человек – никогда им не был…

– Не был вежлив и предшественник Иллиана, капитан Негри, насколько мне известно, – сообщил Майлз.

Гарош кисло улыбнулся:

– Я не напрашивался на оправдания. Скорее всего я никогда не стану таким вежливым и лощеным, как Иллиан. Но я намерен делать свое дело не хуже его.

– Спасибо, генерал, – кивнул Майлз.

Майлз вернулся в клинику, чтобы сменить кузена. Айвен покорно сидел рядом с Иллианом, но настолько глубоко вжавшись в спинку стула, насколько это вообще было возможно. На лице его блуждала затравленная улыбка. Нога нервно постукивала по полу.

Завидев Майлза, Айвен торопливо вскочил и бросился к дверям.

– Слава Богу! Тебе давно пора вернуться! – пробормотал он.

– Как тут дела?

– А ты как думаешь? Теперь я понимаю, почему они пичкают его транквилизаторами, даже когда он не пытается поотрывать всем головы. Просто таким образом им не приходится выслушивать часами всего этого. Майлз, это кошмар!

– Да, я знаю. – Он вздохнул. – Но скоро прибудет подмога. Я попросил твою матушку приехать посидеть с ним.

– О? Отличная мысль! – обрадовался Айвен. – Уж лучше она, чем я.

Майлз криво улыбнулся.

– А ты не боишься, что для нее это будет слишком тяжело?

– О! Хм… Черт, да она крепкая.

– Крепче тебя?

– Она с этим справится, – с отчаянием в голосе пообещал Айвен.

– Отдохни, Айвен.

– Ага! – Не дожидаясь повторного приглашения, Айвен устремился к выходу.

– И, Айвен…

– Что? – чуть притормозив, подозрительно спросил Айвен.

– Спасибо.

– А, да не за что!

Вздохнув поглубже, Майлз шагнул в палату. Там по-прежнему было жарко. Майлз снял китель, аккуратно повесил его на спинку стула, закатал рукава рубашки и сел. Сначала Иллиан не обратил на него внимания, затем изумленно уставился и еще через мгновение лицо его просветлело. И все началось по новой: «Майлз, что ты тут делаешь?» – «Саймон, послушай меня. Твой чип сломался…»

Снова и снова. Без конца.

Через некоторое время Майлз пришел к выводу, что это все равно что разговаривать с человеком, у которого раздвоение или растроение личности. Тридцатилетнего Иллиана сменял Иллиан сорокашестилетний, и оба они сильно отличались от Иллиана шестидесятилетнего. Майлз терпеливо ждал, когда выпадет нужная карта, и повторял заново число, месяц, факты и объяснял ситуацию. Наступит ли когда-нибудь момент, когда все Иллианы окажутся проинформированы, или Саймон будет делиться до бесконечности?

Наконец снова возник тот Иллиан, которого он ждал.

– Майлз! Форберг тебя отыскал? Черт, это кошмар какой-то! Мой проклятый чип развалился. Превращается в кашу у меня в голове. Обещай мне – дай слово Форкосигана – что не позволишь этому продолжаться до бесконечности!

– Послушай, Саймон! Я все знаю. Но я не стану резать тебе глотку. Тебе сделают операцию и извлекут чип. Не позже завтрашнего дня, если это зависит от меня, а это от меня зависит. Починить чип нельзя, поэтому его достанут.

Иллиан немного помолчал.

– Достанут?.. – Он коснулся рукой лба. – Но как я смогу без него действовать?

– Точно так же, как первые двадцать семь лет твоей жизни, пока тебе его не вживили, если верить медицине.

В глазах Иллиана мелькнул страх.

– И вместе с ним… исчезнут все мои воспоминания? Вся жизнь? О Господи, Майлз! – Он замолчал, а потом добавил: – Думаю, что предпочел бы, чтобы ты перерезал мне глотку.

– Это не выход, Саймон.

Иллиан покачал головой. И тут же превратился в другого Иллиана. Пошел следующий раунд:

– Майлз! Что ты тут делаешь? Что я тут делаю? – Он посмотрел на свой штатский костюм. Иллиан либо действительно предпочитал унылые тона, либо не доверял своему вкусу. – Я немедленно должен быть на Совете графов и в полном парадном мундире. Им необходимо сообщить… необходимо сообщить…

Майлз так и не понял, согласился ли Иллиан или нет. Но в данной ситуации ничего другого он сделать не мог, поэтому снова и снова повторял одно и то же.

Наконец доктор Рубан привел леди Элис. По просьбе Майлза он по дороге коротко ввел ее в курс дела. Майлз понял это, увидев огорченное и обеспокоенное выражение ее лица.

– Привет, Саймон, – мелодичным альтом поздоровалась она.

– Леди Элис! – На лице Иллиана отобразилась целая гамма чувств, будто он что-то судорожно пытался вспомнить. – Я сожалею о гибели лорда Форпатрила, – наконец произнес он. – Если бы я только знал, что вы в городе. Я пытался вывести адмирала Канзиана. Если бы я только знал. Вы сохранили ребенка?

Извинения и соболезнования по поводу убийства ее мужа, происшедшего тридцать лет назад. Канзиан умер от старости пять лет назад. Элис со скрытой мукой глянула на Майлза.

– Да, Саймон, все в порядке, – ответила она. – Лейтенант Куделка провел нас через позиции Фордариана. Теперь все хорошо.

Майлз кивнул и повторил привычный речитатив, специально для леди Элис. Она внимательно выслушала, наблюдая за сменой эмоций на лице Иллиана. Но с ее приходом солдатский жаргон испарился из речи Иллиана как по мановению волшебной палочки. Майлз соскользнул со стула и предложил присесть леди Элис. Она решительно села и взяла Иллиана за руку.

Моргнув, Иллиан уставился на нее.

– Леди Элис! – Черты его лица смягчились. – Что вы тут делаете?

Майлз отошел к двери, где стоял, наблюдая за происходящим, доктор Рубан.

– Это интересно, – заметил Рубан, глядя на приборную панель. – У него немного упало давление.

– Да, и я… не удивлен. Давайте выйдем в коридор и поговорим. И я хочу перемолвиться словечком с Авакли.

Майлз, Рубан и Авакли сидели в ординаторской и пили кофе. Майлз сообразил, что за окном уже глухая ночь. Похоже, он, как и Иллиан, несколько утратил чувство времени.

– Итак, вы уверяете меня, что возможности для проведения операции здесь у вас имеются, – продолжил разговор Майлз. – Тогда расскажите побольше о хирурге.

– Это мой второй старший хирург, который занимается вживлением имплантатов прыжковым пилотам, – пояснил Авакли.

– А почему не первый старший хирург?

– Тот тоже хорош, но этот моложе и обучался по более современной методике. Я считаю, что в данной ситуации более предпочтительны современные методы, чем долгий опыт.

– Вы ему доверяете?

– Позвольте мне выразиться таким образом, – начал Авакли. – Если вы за последние пять лет летали на имперском курьерском корабле, то вы уже вверяли ему свою собственную жизнь, точно так же, как и тем инженерам, которые налаживали на этом корабле двигатели Неклина. И имплантат личному пилоту императора тоже вживлял он.

– Отлично. Я принимаю ваш выбор. Как скоро он будет здесь и как скоро приступит к делу?

– Мы можем вызвать его сегодня ночью из провинции Фордариана, но будет лучше, если он спокойно переночует дома. Затем я дам ему еще день на изучение задачи и планирование операции. А дальше – на его усмотрение. Вероятнее всего, операция пройдет послезавтра.

– Понял. Быть по сему. – Ускорить события Майлз не мог. Таким образом, у команды доктора Авакли имеется еще два дня, чтобы разобраться с их частью задачи. – Сообщите мне, если узнаете что-то новенькое, что не повлечет для Иллиана новых… осложнений. Да, и у меня есть предложение! После операции команда доктора Авакли станет патологоанатомами чипа. Я хочу, чтобы этой чертовой штуковине сделали вскрытие, даже если она никуда не годится. В чем причина поломки? Это хочет знать и Служба безопасности, и я. И я подумал, что есть человек, которого надо ввести в команду. Человек, который может поделиться с вами интересным галактическим опытом. Он заведует лабораторией в Императорском научно-исследовательском институте биотехнологий недалеко от Форбарр-Султана. Зовут его Воэн Уэдделл. – Ранее известный как доктор Хью Канабе с Архипелага Джексона. Во время одной из ранних операций дендарийцев был тайно вывезен с Архипелага Джексона на Барраяр, где ему сделали пластическую операцию и дали новое имя. Вывезен вместе с рядом самых секретных во всей галактике биоинженерных разработок. Сержант Таура – результат одного из его ранних и самых амбициозных проектов. – Он молекулярный биолог по образованию и роду деятельности, но некоторые его эксперименты касались… совершенно потрясающих вещей. В некотором роде козырная карта и – хм – примадонна по поведению, но я полагаю, что в любом случае некоторые его идеи вас заинтересуют.

– Да, милорд, – Авакли сделал себе пометку. Пожелание Имперского Аудитора равносильно императорскому указу, еще раз убедился Майлз. Ему действительно нужно следить за своими словами.

Похоже, на сегодня все. Ему страстно хотелось вернуться в резиденцию Форкосиганов и рухнуть спать.

Но вместо этого Майлз проспал часа четыре в одной из палат и сменил на ночном дежурстве леди Элис Форпатрил. Лейтенант Форберг, заступив на службу, с удовольствием оставил им место у изголовья Иллиана и занял пост у входной двери. Иллиан спал урывками, каждые двадцать минут просыпаясь и впадая в очередную волну паники и растерянности. Похоже, оставшиеся до операции два дня окажутся очень долгими.