Глава 16
Грегор принял Майлза в спокойном уединении своего кабинета, расположенного в северном крыле дворца. Император сидел за комм-пультом, чем-то там занимаясь, и не поднял головы, когда мажордом объявил о приходе Майлза. Он набрал на клавиатуре код, выключил комм и поднял глаза на стоявшего перед ним мрачного невысокого мужчину в коричневом мундире.
– Ну ладно, Майлз, из-за чего весь сыр-бор… О Господи! – Грегор изумленно выпрямился. По мере того как он рассматривал вошедшего, брови его ползли все выше и выше. – Не думаю, чтобы я когда-либо видел тебя, специально вырядившимся фор-лордом.
– Полагаю, – заметил Майлз, – что это «специально» валит из меня, как дым из ушей. Готов поспорить, – обычно он заканчивал эту фразу «на мои серебряные Глаза Гора», – на все, что угодно, что с Иллианом все гораздо хуже, чем тебе сообщает Гарош.
– Его доклады довольно сжаты, – осторожно ответил Грегор.
– Ха! Значит, ты тоже это почувствовал. А говорил ли тебе Гарош хоть раз, что Иллиан требует меня?
– Нет… А он требует? И откуда тебе это известно?
– Я узнал об этом – как бы это сказать – из надежного анонимного источника.
– Насколько надежного?
– Чтобы предположить, что он накормил меня туфтой, нужно обвинить в маккиавелизме человека, которого я считаю чуть ли не болезненно прямолинейным. К тому же возникает проблема мотивации. Ну, давай скажем так, что он достаточно надежен с практической точки зрения.
– Насколько я понимаю, – медленно проговорил Грегор, – Иллиан в настоящий момент… Ну, скажем прямо, не в своем уме. Он требует массу невозможных вещей. Например, совершить п-в-переход к Ступице Хеджена, чтобы предотвратить воображаемое вторжение.
– Когда-то это было реальностью. Ты сам там был.
– Десять лет назад. Откуда ты знаешь, может, желание видеть тебя из этой же серии галлюцинаций?
– В том-то и дело. Я ничего не могу сказать, потому что мне не разрешают его увидеть. Никому не разрешают. Леди Элис тебе же говорила.
– Э-э-э, да…
– А теперь Гарош уже дважды не пустил меня. Сегодня утром пригрозил мне парализатором, если я не перестану действовать ему на нервы.
– И как сильно ты действовал ему на нервы?
– Ты, несомненно, можешь запросить – на твоем месте я бы затребовал – запись нашей с Гарошем последней беседы. Возможно, она тебя даже развлечет. Но, Грегор, я имею право видеть Иллиана. Не как его бывший подчиненный, а как сын своего отца. Здесь входят в силу обязательства фора, идущие вразрез с военной иерархией Службы безопасности. К их вящему огорчению, я уверен, но это – их проблемы. Я подозреваю… сам не знаю, что я подозреваю. Но я больше не могу сидеть и строить предположения.
– Ты думаешь, там что-то воняет?
– Не обязательно… – осторожно ответил Майлз. – Но иногда глупость может быть хуже злого умысла. Если результат поломки чипа хоть немного смахивает на мою криоамнезию, то Иллиан сейчас в аду. Заблудиться в своем собственном мозгу… Таким одиноким, как тогда, я не был никогда в жизни. И никто не пришел мне на помощь, пока не вмешался Марк. В лучшем случае Гарош неправильно взялся за дело из-за того, что нервничает и ему не хватает опыта, и поэтому нуждается в мягкой – а может, и не мягкой – встряске. А в худшем… Возможность сознательного саботажа наверняка приходила в голову и тебе. Даже если ты не обсуждал это со мной.
Грегор прокашлялся.
– Гарош меня об этом попросил.
– Прочитал наконец мое досье, да? – поколебавшись, спросил Майлз.
– Боюсь, что так. У Гароша очень… твердые понятия о лояльности.
– Ага, ну что же… Я ставлю под сомнение вовсе не его понятия о лояльности, а его здравый смысл. Я по-прежнему хочу туда.
– Повидать Иллиана? Думаю, что могу распорядиться. К тому же, по моим оценкам, уже пора это сделать.
– Нет, я хочу большего. Я хочу получить доступ ко всем относящимся к этому делу данным, медицинским и прочим. Я хочу надзора.
– Гарошу это не понравится.
– Гарош, я думаю, упрется рогом. А я не могу обращаться к тебе за помощью каждые пятнадцать минут. Я хочу получить конкретную власть. Я хочу, чтобы ты приписал ко мне Имперского Аудитора.
– Что?!
– Даже Имперская безопасность склоняется перед Имперским Аудитором. Аудитор имеет законное право затребовать все, что угодно, и Гарошу, как и любому другому, не останется ничего иного, кроме как рвать и метать – и вежливенько выдать требуемое. Аудитор говорит твоим Голосом. И им придется слушаться. Ты не можешь и дальше прикидываться, будто это дело не заслуживает вмешательства Аудитора.
– Ты прав, но… что, собственно, ты собираешься выискивать?
– Если бы я знал что, мне не пришлось бы искать. Все, что я знаю, это что у этой штуки, – он развел руками, – неправильная форма. Причины могут оказаться вполне банальными. Или нет. Не знаю. Но узнаю.
– И кого из Аудиторов ты хочешь получить?
– Хм-м… Могу я получить Форховица?
– Моего лучшего.
– Знаю. Думаю, что смогу с ним сработаться.
– К сожалению, он в данный момент на пути к Комарре.
– О! Надеюсь, ничего серьезного?
– Чисто превентивный шаг. Я послал его вместе с лордом и леди Форобио, чтобы было легче утрясти проблемы, могущие возникнуть с комаррской олигархией в связи с моей грядущей женитьбой. У него отменный талант дипломата.
– Хм-м… – Майлз колебался. Когда мысль об Аудиторе пришла ему в голову, он имел в виду именно Форховица. – Форлеснер, Валентайн и Форкаллонер несколько… консервативны.
– Боишься, что они станут на сторону Гароша?
– Хм-м…
Глаза Грегора весело блеснули.
– Есть еще генерал Форпарадис.
– Избави Бог!
Грегор задумчиво потер подбородок.
– Предвижу здесь маленькую проблему. Какого бы Аудитора я тебе ни дал, существует пятидесятипроцентная вероятность, что на следующее утро ты опять прибежишь ко мне, требуя второго, чтобы держать под контролем первого. На самом деле тебе вовсе не нужен Аудитор. Тебе нужен лишь щит, чтобы прикрывать тебя, пока ты будешь проводить собственное расследование.
– Ну… вообще-то да. Не знаю. Может быть… может быть, я смогу что-нибудь сделать и в компании Форпарадиса. – При одной лишь мысли о такой перспективе у него сердце ушло в пятки.
– Аудитор, – нравоучительно заявил Грегор, – это не просто мой Голос. Он – мои глаза и уши, зачастую в прямом смысле. Мой слухач. Существо, которое идет туда, куда не могу пойти я, и сообщает мне свои абсолютно независимые суждения. Ты, – тут губы Грегора изогнулись кверху, – обладаешь самым независимым суждением.
Сердце Майлза замерло. Конечно же, Грегор не собирается…
– Думаю, – продолжил Грегор – что избавлюсь от множества хлопот, если просто-напросто назначу тебя временным Имперским Аудитором. Со всеми полномочиями и ограничениями Девятого Аудитора. Все, чем ты имеешь право заниматься, должно быть так или иначе связано с делом, которое ты должен рассмотреть, в данном случае – с болезнью Иллиана. Ты не можешь отдавать приказ о казнях, и вряд ли тебе придется кого-нибудь арестовывать… ну, во всяком случае, я буду очень признателен, если эти аресты будут подкреплены крепкими доказательствами, достаточными для суда. От имперских аудиторов принято ожидать некоего – хм – традиционного декорума и осторожности.
– Что делаешь, то делай хорошо, – процитировал Майлз одно из любимых изречений графини Форкосиган.
Интересно, не светятся ли у него глаза? Во всяком случае, ощущение такое, что они горят, как угли.
Грегор тут же узнал источник цитирования и улыбнулся:
– Вот именно.
– Но, Грегор… Гарош поймет, что это липа.
– В таком случае, – мягко проговорил Грегор, – Гарош совершит опасную ошибку. – И добавил: – Мне тоже вовсе не нравилось, как идут дела, но, не имея возможности пойти туда сам, я не знал, что делать. А теперь знаю. Удовлетворил ли я вас, лорд Форкосиган?
– Ох, Грегор, ты даже представить себе не можешь, насколько! Работать под чьим-то руководством на протяжении целых тринадцати лет – было все равно что пытаться станцевать вальс со слоном. Медлительным, неповоротливым, готовым наступить на тебя в любой момент и втоптать в грязь. Так имеешь ли ты представление, насколько это приятно – хоть раз получить возможность станцевать на этом чертовом слоне, а не под ним?
– Так и думал, что тебе это понравится.
– Понравится? Да я чуть ли не в экстазе!
– Ты не очень увлекайся, – предупредил Грегор. В уголках его глаз появились веселые морщинки.
– Не буду. – Майлз перевел дыхание. – Но… думаю, все пройдет отлично. Спасибо тебе. Я принимаю ваше поручение, мой сюзерен.
Грегор вызвал мажордома и послал его в хранилище дворца за официальными регалиями Имперского Аудитора: символической цепью и отнюдь не символической электронной печатью. Пока они дожидались возвращения слуги, Майлз рискнул забросить пробный шар.
– Аудиторы традиционно наносят свой первый визит без предупреждения. – И, не удержавшись, добавил: – Должно быть, немало развлекаются при этом.
– Я давно это подозревал, – согласился Грегор.
– Но я не испытываю ни малейшего желания попасть под луч парализатора, проходя в ворота СБ. Ты не думаешь, что тебе стоит лично связаться с Гарошем и известить о моем приходе?
– А ты этого хочешь?
– М-м-м… Не уверен.
– В таком случае… не будем нарушать традиции. – Голос Грегора приобрел холодный профессорский оттенок. – И посмотрим, что из этого выйдет.
Майлз замер, внезапно охваченный подозрением.
– Ты говоришь в точности, как моя мать. Что тебе известно такое, чего не знаю я?
– Чем дальше, тем больше я прихожу к выводу, что в настоящий момент знаю гораздо меньше тебя. Но… я думал о Гароше. Наблюдаю за ним. Не считая проблемы с Иллианом, с которой он, по вполне понятным причинам, заковырялся, он вроде бы довольно легко тянет на себе работу шефа Имперской безопасности. Если Иллиан… так и не поправится, рано или поздно мне придется решать, утверждать ли Гароша на этом посту, или назначить другого. И мне любопытно взглянуть, из какого материала он сделан. А ты будешь для него не самой простой задачей.
– Не пытаешься ли ты сказать, что хочешь дать ему возможность провалиться с треском?
– Лучше раньше, чем позже.
Майлз скривился:
– Но это работает и в обратную сторону, верно? Уж не даешь ли ты и мне шанс провалиться?
Губы Грегора искривились в легкой улыбке.
– Ну, скажем… различные точки зрения на проблему облегчают ее решение. – И добавил: – Я обдумывал возможность диверсий, как и естественного ухудшения нейронных связей Иллиана.
– И?..
– За диверсией должна была последовать какая-нибудь атака, скорее всего немедленно во время неразберихи, возникшей после кризиса Иллиана.
– Или, еще лучше, непосредственно до кризиса.
– Верно. Но ничего необычного, кроме – как бы это назвать? Заболевания, нездоровья? – самого Иллиана, не произошло.
– Нездоровье – хороший термин, – одобрил Майлз. – Заболевание имеет какую-то внутреннюю причину. Ранение – внешнюю. Ни то, ни другое слово я бы пока что не рискнул употребить.
– Пожалуй. Короче, ничего странного, кроме нездоровья Иллиана, не произошло.
«Разрушения Иллиана».
– Понятно, – кивнул Майлз. – Но мотивом могла послужить, скажем, личная месть. То есть не двухступенчатый заговор, а одноступенчатый.
– Не начал ли ты уже, часом, составлять список потенциальных подозреваемых?
Майлз застонал.
– Если принять во внимание не только политические мотивы, но и личные, это могли сделать в отместку за все гадости, что Служба безопасности делала кому бы то ни было за последние тридцать лет. Причем не обязательно пропорционально нанесенному ущербу: кто-нибудь вполне мог взращивать свою ненависть долгие годы, хотя нанесенный лично ему вред ничтожно мал. Это не то, с чего нужно начинать, уж слишком большое поле деятельности. Я предпочитаю начать с чипа. Это во-первых. – Майлз прокашлялся. – Но все еще остается проблема, как избежать парализатора. Я не собирался в одиночестве отправляться в штаб-квартиру СБ. Предполагал, что со мной будет настоящий Аудитор, за которого можно спрятаться. Один из этих важных отставных адмиралов, к примеру. И я по-прежнему полагаю, что предпочитаю иметь свидетеля. Помощника, для пущей надежности. Он же – свидетель. Причем кого-то, кому я могу доверять и кому можешь доверять ты. Кто-то, обладающий высокой степенью доступа к секретным материалам, но не имеющий отношения к Службе безопасности.
– И у тебя уже есть кто-нибудь на примете? – спросил Грегор.
– О Господи! – как до него Грегор, воскликнул Айвен, уставясь на Майлза. – Это подлинник?
Он ткнул пальцем в тяжелую золотую цепь Имперского Аудитора. Толстые звенья скреплялись большими квадратными пластинами, на которых эмалью были изображены герб и девиз Форбарра. Цепь лежала на плечах и свисала на грудь. По прикидкам Майлза, весила она не меньше килограмма. На конце ее была электронная печать с выгравированным гербом Грегора.
– Хочешь попробовать содрать фольгу и съесть шоколадку? – сухо поинтересовался Майлз.
– Умф! – Айвен оглядел кабинет Грегора. Император сидел на краю стола с комм-пультом, болтая ногой. – Когда посыльный Грегора примчался сломя голову в Генштаб и выдернул меня с работы, я подумал было, что этот чертов дворец горит или что у матери сердечный приступ. Или что-то в этом роде. А оказывается, это всего лишь ты, братец?
– Отныне для тебя Братец – Лорд Аудитор.
– Скажи мне, что это шутка! – воззвал Айвен к Грегору.
– Нет, это правда, – разочаровал его Грегор. – И я хочу именно аудиторской проверки. Точнее, Мы, чтобы придать официальный характер. Мы недовольны ходом дела. Как вам известно, Имперский Аудитор может затребовать все, что хочет. Первое, что он затребовал, это помощника. Поздравляю.
Айвен закатил глаза.
– Ему нужен ишак, чтобы тащить его багаж, и первый осел, о котором он подумал, это я. Какая честь. Премного благодарен, Братец – Лорд Аудитор. Уверен, что это будет сплошное удовольствие.
– Айвен, – спокойно произнес Майлз, – нам предстоит проверить, как Служба безопасности ведет дело о недомогании Иллиана. Я не знаю, какой груз попрошу тебя тащить, но есть большая вероятность, что он окажется весьма взрывоопасен. И мне нужен ишак, на которого я могу положиться целиком и полностью.
– О! – Всю иронию Айвена как рукой сняло. Он насторожился. – Иллиан, значит? – Немного поколебавшись, он добавил: – Отлично. Давно пора развести кое у кого костер под задницей. Матери это понравится.
– Надеюсь! – искренне воскликнул Грегор.
Губы Айвена изогнулись, несмотря на серьезное выражение глаз.
– Ну-ну, Майлз. Должен заметить, она тебе идет. Мне всегда казалось, что тебе нужна цепь.
На этот раз Майлз приказал Мартину остановиться прямо перед центральными воротами Имперской безопасности. Первыми по его приказу вылезли два императорских оруженосца в мундирах цветов Форбарра. Майлз кивком велел им стать по бокам от себя и двинулся к воротам. Айвен тащился следом, с интересом наблюдая за ходом событий. Майлз предоставил оруженосцам и Айвену первыми пройти сканирование.
– Добрый день, джентльмены, – сердечно приветствовал Майлз охранников, как только ритуал проверки завершился. Те, сощурившись, неуверенно нахмурились. Майлз понадеялся, что это от умственного напряжения. Он обратился к старшему сержанту: – Пройдите, пожалуйста, к комму, и сообщите генералу Гарошу, что прибыл Имперский Аудитор. Я прошу и приказываю, чтобы он лично встретил меня у центральных ворот. Немедленно.
– А вы не тот самый парень, которого мы выкинули отсюда нынче утром? – обеспокоенно поинтересовался сержант.
Майлз холодно улыбнулся:
– Не совсем. – «С тех пор со мной произошли кое-какие изменения». Он вытянул пустые руки. – Обратите, пожалуйста, внимание, что я не пытаюсь войти. Я не собираюсь ставить вас перед дилеммой нарушить приказ или совершить государственную измену. Но я точно знаю, что путь от кабинета начальника Имперской безопасности до центральных ворот занимает около четырех минут. И на этом ваши проблемы закончатся.
Сержант удалился в караулку и быстро заговорил по комму. Когда он снова вышел, Майлз засек время.
– А теперь поглядим, что будет, как сказал бы Грегор.
Айвен закусил губу, но не проронил ни слова.
Наконец из дверей здания высыпала толпа в мундирах, возглавляемая Гарошем, уверенно шагавшим по сырым булыжникам. За ним по пятам следовал «летописец» – секретарь Иллиана.
– Четыре минуты двадцать девять секунд, – уголком губ шепнул Майлз Айвену. – Неплохо.
– Могу я теперь нырнуть в кусты и сбежать? – прошептал в ответ Айвен, глядя на прущую на них вооруженную толпу офицеров Имперской безопасности.
– Нет. И прекрати мыслить как подчиненный.
Майлз спокойно стоял, дожидаясь, пока Гарош остановится перед ним. Он позволил себе мгновение порадоваться, увидев потрясенное лицо генерала, когда тот разглядел все детали, но тут же забыл об этом. Это воспоминание он может полелеять и позже. Мысль о мучениях Иллиана заставляла его двигаться вперед.
– Добрый день, генерал.
– Форкосиган. Я же велел вам не возвращаться.
– Попробуйте еще раз, – мрачно посоветовал Майлз.
Гарош уставился на блестящую цепь, висящую на груди Майлза. Несмотря на присутствие оруженосцев Форбарры, которых он знал лично, генерал выдохнул:
– Это не настоящая!
– Подделка регалий Имперского Аудитора карается смертью, – ровно ответил Майлз.
Майлзу показалось, что он слышит, как вращаются шестеренки в голове Гароша. Медленно ползли секунды, затем Гарош произнес чуть надтреснутым голосом:
– Милорд Аудитор!
– Благодарю вас, – выдавил Майлз. Теперь, когда его новый статус официально признан и принят, можно приступать к дальнейшему. – Мой повелитель, император Грегор Форбарра, просит и требует, чтобы я провел аудиторскую проверку того, как Имперская безопасность справляется со сложившейся ситуацией. Я прошу и требую вашего сотрудничества при проверке. Не пройти ли нам теперь в ваш кабинет?
Брови Гароша сошлись на переносице. В глазах загорелся ироничный огонек.
– О, конечно. Милорд Аудитор.
Майлз отпустил оруженосцев Грегора, приказав Мартину отвезти их обратно во дворец, и проследовал за Гарошем в здание.
Бесцветный фильтрованный воздух в кабинете Иллиана навевал воспоминания. В этой комнате Майлз стоял или сидел сотни раз, получая приказы или отчитываясь за их выполнение. Здесь он бывал очарован, возбужден. Ему бросали вызов. Иногда торжествовал, иногда признавался в поражении, иногда страдал. Сильно страдал. Эта комната была центром, вокруг которого вращался его мир. Теперь все ушло. Майлз занял привычное место напротив стола Иллиана, но теперь власть исходила от него.
Гарош собственноручно притащил для него стул. Чуть подождав, Айвен сам сходил себе за стулом и сел рядом с Майлзом. Гарош уселся за стол Иллиана, сложил руки «домиком» и с любопытством уставился на Майлза.
Майлз, наклонившись вперед, уперся правой рукой в поверхность стола.
– Ну хорошо. Как вы уже, должно быть, догадались, Грегор серьезно недоволен тем, как ваша организация справляется с проблемой нездоровья Иллиана. Таким образом, вот что я от вас хочу и в какой последовательности. Первое: я хочу увидеть Иллиана. Затем хочу переговорить со всем обслуживающим его медицинским персоналом. Я хочу, чтобы они принесли все наработанные материалы и были готовы проинформировать меня. Потом… я соображу, что потребуется еще.
– Вы, безусловно, можете рассчитывать на мое полное сотрудничество… милорд Аудитор.
– Теперь, когда мы перешли к делу, можете отбросить формальности.
– Но вы поставили меня перед дилеммой.
И хоть на секундочку на грань инфаркта, понадеялся Майлз. Но нет, сейчас не время для развлечений.
– Вот как?
– Преждевременно обвинять кого-либо в диверсии в связи с поломкой чипа Иллиана до тех пор, пока эта поломка не выявлена. Можно оказаться в очень неловкой ситуации, если причина окажется естественного происхождения.
– Я тоже отдаю себе в этом отчет.
– Да, наверное. Но я обязан думать о будущем. Вообще-то это моя работа. Так что у меня имеется маленький список, который я держу пока про запас в ожидании каких-нибудь данных, позволяющих пришпилить его к реальности.
– Лишь маленький список?
– Иллиан всегда разделял списки на большой и малый. Своего рода сортировка, я полагаю. Кажется, неплохая система. Ну так вот, в моем малом списке вы – почти в самом начале.
– О! – Внезапно Майлз понял, почему Гарош так враждебно к нему настроен.
– А теперь вы сделали себя неприкосновенным, – добавил генерал.
– Полностью фраза должна звучать «неприкосновенным занудой-фором», – не удержавшись, уточнил Майлз. – Понимаю…
Это было то самое унизительное обвинение, которое он опасался услышать, бросаясь на помощь Иллиану. Что ж… очень плохо.
Они молча смотрели друг на друга через темную поверхность стола. Гарош продолжил:
– Таким образом, меньше всего на свете я хочу пропустить вас к Иллиану, где вы можете предпринять вторую попытку. Но теперь, похоже, я вынужден это сделать. Только прошу формально отметить, что делаю это вопреки своей воле. Милорд Аудитор.
– Отмечено. – Во рту Майлза пересохло. – Имеется ли у вас подходящий мотив, которым я якобы руководствовался, а также мои возможности и использованный мною пока-что-не-существующий способ?
– Разве не очевидно? – Гарош развел руками. – Иллиан покончил с вами. Внезапно. Разрушил вашу карьеру.
– Иллиан, в первую очередь, меня создал. И у него есть право уничтожить меня. А с учетом всех обстоятельств, – Майлз по глазам Гароша видел, что тот полностью в курсе дела, – он был практически обязан это сделать.
– Он покончил с вами за подделку рапортов. Документальный факт, который я также прошу формально отметить, милорд Аудитор. – Гарош глянул на Айвена, сохранявшего великолепную невозмутимость – своего рода защита, которую он совершенствовал всю жизнь.
– Один рапорт. Один раз. И Грегору об этом известно. – Майлз чуть ли не физически ощутил, как под ним колеблется почва. И он считал этого человека тупицей? Майлз терял преимущество почти так же быстро, как набрал. Но, сжав зубы, он подавил желание оправдываться, объяснять, протестовать, извиняться. Он не должен позволить отвлечь себя от цели.
– Я вам не доверяю, лорд Форкосиган.
– Ничем не могу помочь. Я могу быть отозван только императором, который меня назначил, или решением двумя третями голосов на совместном заседании Совета графов и Совета Министров в полном составе. А это вам вряд ли удастся организовать.
– Тогда, возможно, мне следует пойти к Грегору и попросить назначить другого Аудитора.
– Можете попытаться.
– Ха! Вот и ответ. Даже если бы вы были виновны… Я начинаю сомневаться, что мне удалось бы что-нибудь сделать в этом случае. Император – единственный, к кому можно было бы апеллировать, но, похоже, вы уже прибрали его к рукам. Может ли попытка отстранить вас оказаться фатальной для карьеры?
– Ну… Если бы мы с вами поменялись местами, я бы не отступил, пока не приколотил бы вас к стенке самыми большими гвоздями, какие окажутся под рукой. – Чуть помолчав, Майлз добавил: – Но если после моего визита к Иллиану последует второй «выстрел»… Можете быть уверены, что я тщательнейшим образом вычислю траекторию «пули».
Гарош испустил глубокий вздох.
– Это преждевременно. Я буду доволен больше всех, если медики в конечном счете диагностируют естественные причины. Это избавит от кучи неприятностей.
Майлз нехотя согласился:
– Вот тут вы правы, генерал.
Они посмотрели друг на друга с некоторой долей сдержанного уважения. В конце концов Майлз почувствовал, что он, пожалуй, испытывает облегчение, а не нервничает. Гарош, несомненно, не постеснялся расставить точки над «i». Может, рано или поздно они и сработаются?
Гарош внимательно изучал «иконостас» на кителе Майлза и вдруг неожиданно жалобным тоном спросил:
– Форкосиган, скажите – это действительно цетагандийский орден «За Заслуги»?
– Угу.
– А остальное?
– Я не вычищал ящик стола моего отца, если вы это имеете в виду. Все зафиксировано в моем досье. И вы – один из немногих, кто не обязан верить мне на слово.
– Хм. – Брови Гароша приподнялись. – Что же, милорд Аудитор, делайте свое дело. Но я буду за вами присматривать.
– Вот и отлично.
Майлз побарабанил пальцами по столу и поднялся. Айвен вскочил следом.
В коридоре, по дороге в клинике СБ, Айвен пробормотал:
– Никогда еще не видел генерала, отбивающего чечетку сидя.
– По мне, это больше напоминало менуэт на минном поле.
– Удовольствие наблюдать, как ты напустил на него маленького адмирала, стоило неприятностей на входе.
– Что?! – Майлз остолбенел.
– А разве ты не этого хотел? Ты же действовал в точности как тогда, когда изображал адмирала Нейсмита, только без бетанского акцента. Полный вперед, никаких задержек. Мирные жители разбегаются, спасая жизнь. Полагаю, ты думаешь, что ужас мне полезен, прочищает артерии или что-то в этом роде.
Неужели награды адмирала Нейсмита – своего рода волшебный талисман?
– А себя ты считаешь мирным жителем? – беззаботно поинтересовался Майлз.
– Стараюсь по мере сил, – вздохнул Айвен.
Воздух в клинике, которая занимала вместе с лабораториями целый этаж в Имперской безопасности, был насыщен знакомыми ароматами. Майлз ощутил их, едва шагнув на порог. Очень неприятные больничные запахи. Он и сам провел здесь немало дней, в первый раз попав сюда с пневмонией, полученной в результате переохлаждения, а в последний – на медкомиссии. Той самой, после которой отправился спасать Форберга. От местных запахов его пробирала дрожь.
Все четыре отдельные палаты, кроме одной, пустовали и стояли темные и открытые. А перед закрытой стоял суровый часовой.
Полковник СБ с нашивками медика, задыхаясь, подлетел к Майлзу:
– Милорд Аудитор! Я – доктор Рубан. Чем могу быть полезен?
Рубан был невысоким и круглолицым. Густые брови, сросшиеся на переносице, придавали ему вечно озабоченный вид.
– Расскажите мне об Иллиане. Нет, лучше проведите меня к Иллиану. Поговорим после.
– Сюда, милорд.
Врач жестом велел охраннику отойти и провел Майлза в палату без окон.
Иллиан лежал на спине, наполовину прикрытый простыней. Руки и ноги его были привязаны тем, что медики называют «мягкими оковами». Он тяжело дышал. Возможно, он под действием транквилизаторов? Открытые глаза Иллиана смотрели вверх мутным и рассеянным взглядом. Темная щетина покрывала обычно гладко выбритый подбородок. В теплой палате воняло потом и прочими выделениями. Майлз потратил неделю, пробиваясь сюда всеми правдами и неправдами, прибегнув к экстремальным мерам, на которые никогда бы не осмелился при других обстоятельствах. Но теперь ему хотелось лишь поджать хвост и убежать.
– Почему он голый? – спросил Майлз. – Он что, без сознания?
– Нет, – ответил Рубан. – Из-за процедур.
Майлз не заметил ни капельниц, ни катетеров.
– Каких процедур?
– Ну, в данный момент никаких. Но с ним не так легко справиться. А все время одевать и раздевать его, помимо всего прочего… представляет определенную проблему для персонала.
Похоже. У охранника, стоявшего теперь внутри палаты, багровел под глазом роскошный синяк, у самого Рубана были разбиты губы.
– Понимаю…
Он заставил себя подойти ближе и опустился на колено у изголовья постели.
– Саймон? – неуверенно позвал он.
Иллиан повернул голову. Мутные глаза, моргнув, сфокусировались, и в них загорелся огонек узнавания.
– Майлз! Майлз! Слава Богу, ты здесь. – Голос его зазвенел от напряжения. – Жена лорда Форвана с детьми – тебе удалось спасти их? Коммодор Ривек в Четвертом секторе начинает неистовствовать.
Майлз понял, о чем речь. Это задание он выполнял пять лет назад.
– Да. Обо всем позаботились. Мы их вытащили в целости и сохранности.
Он получил за эту операцию золотую звезду. Сейчас она висела третьей слева во втором ряду у него на груди.
– Хорошо. Хорошо. – Иллиан, вздохнув, откинулся назад. Потрескавшиеся губы шевелились. Потом он снова открыл глаза, и вновь в них зажглось узнавание. – Майлз! Слава Богу, ты здесь. – Он пошевелил руками, но не смог их сдвинуть из-за ремней. – Это еще что? Сними это с меня.
– Саймон, какой сегодня день?
– Завтра День рождения императора. Или сегодня? Ты одет соответствующе… Я должен там быть.
– Нет, – мягко возразил Майлз. – День рождения императора был несколько недель назад. Твой чип памяти разладился. И тебе придется оставаться тут, пока не выяснят, что с ним произошло, и не починят.
– О!
Четыре минуты спустя Иллиан повернул голову к Майлзу. Губы его сердито сжались.
– Майлз, какого черта ты тут делаешь? Я отправил тебя на Тау Кита! Ну почему ты вечно не выполняешь приказы?
– Саймон, твой чип памяти разладился.
Иллиан засомневался:
– Какое сегодня число? Где я?
Майлз терпеливо повторил все заново.
– О Боже, – прошептал Иллиан. – Ах он, сволочь.
И тихо лег с удрученным выражением на лице.
Минут через пять Иллиан глянул на него.
– Майлз! Какого черта ты тут делаешь?
«Вот дерьмо!» Майлз встал и некоторое время ходил по палате. «Я не знаю, на сколько меня хватит». Тут он сообразил, что доктор Рубан внимательно за ним наблюдает.
– И так вот всю неделю? – спросил Майлз у врача.
Рубан покачал головой:
– Нет, имеется определенный прогресс. Его… как бы мне описать… Периоды временного помутнения становятся все чаще. В первый день я зафиксировал всего шесть. А вчера они шли по шесть в час.
А сегодня вдвое чаще. Майлз вернулся к Иллиану. Тот посмотрел на него, и лицо его засветилось.
– Майлз? Что за чертовщина здесь творится?
Майлз терпеливо повторил все заново. Он понял – не имеет значения, что он твердит одно и то же. Иллиану не надоест. Через пять минут он уже ничего не помнит.
В следующий раз Иллиан грозно нахмурился:
– Кто вы такой, черт побери?
– Майлз. Форкосиган.
– Ерунда! Майлзу всего пять лет.
– Дядя Саймон. Посмотри на меня.
Иллиан заботливо посмотрел на него, затем прошептал:
– Будь осторожен. Твой дед хочет тебя убить. Доверяй Ботари.
– Ох, я доверяю, – вздохнул Майлз.
Три минуты спустя:
– Майлз? Какого черта тут творится? Где я?
Майлз покорно начал все снова.
Охранник с подбитым глазом заметил:
– Почему он вам каждый раз верит? Нам он верит в лучшем случае один раз из пяти. Остальные четыре пытается нас убить.
– Не знаю, – ответил Майлз, чувствуя себя выжатым как лимон.
И снова:
– Майлз! Форберг нашел тебя!
– А?.. – Майлз немедленно выпрямился. – Саймон, какое сегодня число?
– Боже, не знаю. Мой гребаный чип развалился напрочь. В моей голове сплошной бедлам. Я от этого с ума схожу. – Он крепко ухватил Майлза за руку и напряженно посмотрел ему прямо в глаза. – Я не могу этого вынести. Эту штуку починить невозможно… Поклянись, что перережешь мне глотку. Не позволяй этому длиться вечно. Сам я не смогу этого сделать. Поклянись! Дай слово Форкосигана!
– Господи, Саймон, я не могу пообещать такое!
– Ты должен! Ты не можешь оставить меня так мучиться вечно. Поклянись!
– Я не могу… – прошептал Майлз. – Ты… ради этого посылал за мной Форберга?
Лицо Иллиана вновь изменилось, отчаяние сменилось недоумением.
– Кто такой Форберг? – Затем с подозрением: – А ты кто такой?
Иллиан выдернул руку.
Майлз выдержал еще пять приступов и вышел в коридор. Прислонившись к стене, он опустил голову и стоял так, пока дурнота не отступила. Его трясло, спазмы пробегали по всему телу. Доктор Рубан ждал. Айвен тоже воспользовался моментом и вышел в коридор, тяжело дыша.
– Теперь вы видите, с чем нам пришлось столкнуться.
– Это… это непристойно. – Майлз говорил едва слышно, но Рубан отшатнулся. – Рубан. Вы его вымоете. Побреете. Вернете одежду. У него дома полно гражданской одежды, я это точно знаю.
Может, если Иллиан примет человеческий облик, они перестанут с ним обращаться как с животным?
– Милорд, – возразил полковник, – я не могу просить моих людей еще раз рисковать зубами. Но если вы останетесь, мы попробуем. Вы – единственный, кого он не пытался прикончить.
– Да, конечно, останусь.
Майлз присутствовал при процедуре одевания. Похоже, наличие знакомого человека действовало на Иллиана умиротворяюще. Значит, нужно, чтобы с ним сидели люди, которых он давно знает. Тогда в любое время суток, когда бы он ни открыл глаза, он увидит знакомое лицо. Человека, которому он может верить.
Получив обратно одежду, Иллиан сидел на стуле и ел с принесенного одним из охранников подноса. Видимо, это первая еда за последние пару дней, которую он не пытался превратить в метательное оружие.
В дверях появился офицер и что-то сказал Рубану.
– Совещание, о котором вы просили, созвано, милорд Аудитор, – сообщил Рубан Майлзу. Заискивающему тону Майлз, судя по всему, был обязан не только своему статусу, потому что врач с надеждой спросил: – А после вы вернетесь?
– О, безусловно! А пока… – Взгляд Майлза упал на Айвена.
– Я предпочел бы нагишом заряжать лазерную пушку, чем оставаться здесь, – спокойно сообщил Айвен.
– Учту, – кивнул Майлз. – А пока – оставайся с ним до моего возвращения.
– Угу. – Айвен плюхнулся на стул, с которого только что встал Майлз.
Следуя за Рубаном к двери, Майлз услышал голос Иллиана, для разнообразия любезный, а не взволнованный.
– Айвен, дурак ты эдакий, что ты тут делаешь?
