Ни один рассказ о школе не может считаться полным без пары смешных историй о хулиганских проделках. Лично я проделки не одобряю, но, следуя законам жанра, все же постараюсь описать один такой случай.

Я пряталась в кустах, пока остальные играли в «раскатай губу» – шумную спортивную игру, в которой я сегодня уже словила четыре надгробия (физкультура никогда не была моим коньком). Я выросла в городе, и меня пугали бескрайние поля и дремучие леса, окружающие школу кольцом: первые – мыслью о том, что завидев вдалеке нечто, я смогу лишь наблюдать за тем, как оно неумолимо приближается; вторые – ощущением чего-то крадущегося совсем рядом, но остающегося невидимым. Лишь кусты и уютные зеленые кармашки под ними служили мне прибежищем. Сидя на корточках среди палых листьев и ощущая, как прутики царапают плечи, я чувствовала, как успокаивается мое дыхание и сердце начинает биться тише.

Мне хотелось остаться в одиночестве не только потому, что я продула в игре: в горле у меня словно что-то застряло, и я надеялась, что меня навестит призрак. Пускать призраков в горло без наблюдателя было строго запрещено, но я не хотела, чтобы другие видели, как часто и усердно я тренировалась. Но только рот мой сложился в причудливую форму, как я услышала шепот и сдавленный смешок, сообщившие мне о том, что меня обнаружили. Я сжалась в комок и уперлась подошвами в пожухлые листья под ногами, нащупав твердую почву, от которой можно оттолкнуться, а затем выпрыгнула из-под куста, как заяц, а явившийся-таки дух довольно громко выкрикнул на удивление уместную в данном случае считалочку: «Черепаха хвост поджала и за зайцем побежала, оказалась впереди, кто не верит – выходи!».

В ответ на это я испуганно пискнула своим голосом, ибо преследователи мои запросто могли меня поймать, и не только поймать, а устроить взбучку.

Ручеек, который отчего-то называли рекой, отсекал от игрового поля полукруг, огибал часовню, нерешительно, словно нащупывая путь вслепую, пробегал за школой, где деревья, росшие на его изъеденном эрозией берегу, роняли листья на поверхность воды, покрытую рябью и солнечными пятнышками, и вился в сторону Чизхилла через овраг, где путь ему перегораживали упавшие стволы. В конце концов он исчезал среди лесистых холмов. Мне не раз вовремя удавалось скрыться от преследователей, прошлепав по нему вброд. Никто не хотел промочить единственную пару туфель, и злопыхателям моим оставалось только топтаться на противоположном берегу. Однако прозрачное мелководье, на первый взгляд не представляющее угрозы, могло обернуться смертельным, случись одному из преследователей схватить тебя за шиворот и начать топить в безвоздушном потоке блестящей воды… Представив такой вариант развития событий, я свернула обратно в кусты. Бежавшие за мной мальчишки и девчонки торжествующе взревели и стали ломиться сквозь них, настигая меня с каждым шагом.

– Черепаха хвост поджала, – пропела я, – и за зайцем побежала!

Они настигли меня, поймали и дернули за платье так сильно, что я упала на спину. Я лежала, глядя на сомкнувшееся надо мной кольцо из смеющихся лиц и листья, колыхавшиеся на фоне безразличного белого неба.

– Черепаха-черепаха, – передразнили они и стали пинать листья и грязь, забрасывая меня комьями земли. В бок больно ударил камень. Потом я почувствовала, как что-то горячее капает мне на живот; другие мальчишки тоже расстегнули ширинки, зажурчали желтые струи, ударяя мне в бока и плескаясь на лице, которое я пыталась отвернуть. Мой гость тем временем продолжал напевать свою песенку, хотя голос его изменился, стал тише и спокойнее: «Черепаха хвост поджала и за зайцем побежала, оказалась впереди, кто не верит – выходи!».

А потом дети вдруг куда-то делись, а голос остался, хотя теперь он больше напоминал пейзаж, чем звук. Через некоторое время я опомнилась, оглянулась и увидела, что одета, как обычно, но что-то не то творится с ногами. Выглядели они по-старому, но стопы были развернуты назад. И тут я поняла, что все это время мои стопы были развернуты неправильно, и не только у меня, но у всех нас; мы нарочно искалечили себя и развернули стопы в другую сторону, чтобы обмануться и внушить себе ложную уверенность, что мы на правильном пути. Целую вечность я предавалась этим размышлениям и другим в том же духе. Я намеренно говорю «вечность», ибо мои блуждания могли бы превратиться в вечность, если бы один из моих мучителей, испугавшись, не побежал к учителю и не признался в своем преступлении. Поэтому в какой-то момент я почувствовала, как в груди у меня неприятно ухнуло, как будто кто-то выдернул меня из моего же тела через глотку, и обнаружила, что лежу на спине в кабинете директрисы Джойнс и смотрю в ее опрокинутое лицо. Я повернулась, и меня стошнило на ковер.

То было мое первое случайное путешествие в край мертвых.