Глава 3
Солнце показалось на горизонте ровно в шесть утра. Выкатилось из-за края, двинулось дальше.
Искусственное солнце по искусственному небу.
Жаль, что оно было лишь в центральном жилом куполе. Достаточно большом, чтобы разместить соответствующие механизмы. На периферии такой роскоши не наблюдалось. Поэтому семейным парам, особенно переселившимся во Вторую марсианскую колонию с детьми, старались выделять жилые отсеки именно здесь. Тем, кто прилетел с Земли и с Луны на Марс работать, предоставляли обычно секции на одного, отличавшиеся заметной простотой и небольшими размерами. И только в периферийных куполах, где располагались лаборатории, склады или фермы.
Анне повезло. У нее была семья. Муж, двое детей. Все они жили в секторе, расположенном вблизи большого пресноводного озера. Один раз в неделю каждому давали разрешение на отлов одной рыбы. Согласно данным, собранным внедренными сотрудниками отдела «Нерв», Анна разрешением не воспользовалась ни разу.
– Мне трудно просыпаться так рано. Может быть… будем встречаться не в шесть утра, а в шесть вечера? Очень похожие числа, а такое разное время.
Рядом с Анной сел мужчина. Высокий, с копной рыжих волос и небольшой аккуратной бородкой клинышком под самой нижней губой. Позевывая, он достал из кармана свернутый в трубочку планшет, развернул, стал пролистывать последние новости.
– Тогда это станет подозрительно, – старательно глядя в сторону, произнесла Анна. – Во-первых, я – трудоголик. Люблю свою работу, часто засиживаюсь допоздна.
Мужчина фыркнул:
– Да уж, твоими стараниями скоро на Марсе наконец растопят ледовые полярные шапки, чтобы запустить туда твою живность из водной лаборатории.
– А во-вторых, – продолжила Анна, делая вид, что не замечает иронии, – наши встречи могут вызвать лишние вопросы у Николая. А я не хочу терять статус семейного человека. Это может повлиять на исход миссии.
– Ну, если так!..
Почти неслышно подошел пустой электровагон с номером «30» на боку. С тихим шипением открылась дверь. Скрытые датчики не зафиксировали движения со стороны остановки, и дверь с таким же шипением закрылись. А вскоре вагон скрылся за поворотом. Номер «30» шел на пищевой склад.
– У тебя есть восемь минут, – сказала Анна мужчине.
– Я знаю. Просто тут новости интересные… Шучу, шучу.
Анна молчала, разглядывала монорельс. Тот чуть дрожал. Скоро должен был подъехать номер «24».
За четыре дня, которые она жила в центральном жилом куполе, женщина выучила все маршруты, их последовательность, направления. Как и многое другое, не относящееся к транспортному узлу купола.
По данным «Нерва», цетолог Лебедева Анна Игоревна такой внимательностью не обладала. Не критичное различие, которое можно было нивелировать, если не демонстрировать его при каждом удобном случае. Анна и не демонстрировала.
– Из «Нерва» мне сообщили, что у нас новоприбывший, – снова заговорил рыжий. – Горин Виктор Иванович, имеет хорошую должность, место в ученом совете. Многие прислушивается к нему – как здесь, во Второй марсианской, так и в колонии под номером один. К сожалению, подготовлен плохо. Непредвиденные обстоятельства. Внедрение пришлось ускорить.
– Сколько? – ровно спросила Анна.
– Две недели в базе «Реликт», два дня в «Спасении».
– Почему так мало?
Сама она пробыла в «Спасении» четыре месяца.
– Подробностей мне не сообщили. Знаю только, что «Спасения» больше не существует. Одна из башен терраформирования проросла внутрь нее, нарушив целостность Врат. Завтра или послезавтра святилище подчистят, не оставив ничего, что указывало бы на нас, а также на возможность перехода.
Это означало, что его, скорее всего, взорвут, для надежности. А значит, могут привлечь внимание местных властей.
Подъехал и уехал двадцать четвертый номер – в направлении метеорологической станции. На очереди был двадцать шестой.
– Так что мне нужно сделать? Помочь в акклиматизации?
– Нет, не нужно. Думаю, он справится сам, насколько это возможно при его уровне подготовки. – Мужчина выключил планшет, свернул, сунул себе в нагрудный карман комбинезона. – К сожалению, местный эксперт ЭНэС, который работал над последними несчастными случаями, что-то заподозрил. Пришлось его убрать, но он успел передать сообщение на Землю. Так что сюда летят новые эксперты. Их пытались остановить, но без видимого результата. Сейчас они на «Векторе-7». Там, к сожалению, у нас только наблюдатель из низших чинов. Следующая попытка по их ликвидации намечается уже на «Глобалисе». Если у нас не получится это сделать и там…
– Мне нужны фотографии – для опознания.
– Нет, – мужчина улыбнулся. – Ты не будешь убивать их. Точнее, это сделаешь не ты. Для этого есть более опытные внедренные, специально обученные, еще из второй волны. Так что, думаю, нет нужды беспокоиться. Но если все же эксперты прибудут на Марс, то ты ликвидируешь Горина. Он не прошел до конца гипнообработку, может выдать информацию, которую оперативникам из Ведомства знать не положено. А он выдаст, потому что за него возьмутся всерьез и в первую очередь.
– Методы?
– Все, кроме колющих, режущих и пулевых. Душить тоже не желательно.
– Я поняла, несчастный случай.
Рыжий расплылся в улыбке:
– Понятливая. Это хорошо. А теперь езжай! Твой вагон подошел.
Подошел вагон с номерным знаком «26». С тихим шипением открылась дверь. Анна встала, зашла внутрь, кивнула немногим знакомым и коллегам – все же было еще очень рано, села на свободное кресло.
Вагон тронулся ровно через две минуты в направлении «Аквариума», как называли водную лабораторию местные. И Анна поехала в нем, выполнять чужую работу, которая уже четыре дня была ее, оставив рыжего зевать на остановке промежуточной станции.
Через двадцать четыре минуты она сошла на конечной.
Здесь свет был другим, по сравнению с центральным куполом менее естественным. Анне это не нравилось. Той, которая шла по узкому коридору в главный исследовательский сектор. Той, которую заменили, было все равно.
Прошла в левый коридор, который вскоре закончился пропускным пунктом в виде массивной бронекабины.
«Аквариум» был стационарным комплексом среднего размера, покрытый куполом, как и большинство подобных ему. Открытый для всех желающих. Видимая его часть представляла собой три огромных бассейна и двадцать застекленных сверхпрочным эндостеклом резервуаров, полных различной рыбы и множества видов млекопитающих с Земли, не считая другой водной живности. Сюда часто ходили родители с детьми, студенты, школьники, влюбленные пары, просто любители или скучающие. Поглазеть. Приезжали со всего Марса. В Первой Марсианской колонии такого не было, ее заложили колонисты другого времени, другой эпохи, поэтому она получилась более рациональной: ничего лишнего, все только жизненно необходимое.
Анна зашла в кабину. Подставила глаз для сканирования, потом большой палец – для считывания отпечатка, напоследок для сличения с оригиналом вывела электронным стилом на экране планшета свою подпись.
Не было ни светового, ни звукового сигнала. Просто дверь, не отличимая от стены, отъехала в сторону.
За дверью снова был коридор, короче предыдущего, ведущий в зал очистки. Он делился на множество помещений. В каждом чуть слышно гудел стерилизатор.
Женщина зашла в ближайшую секцию, сняла одежду. Аккуратно сложила бежевый брючный костюм в одну из ячеек наверху. Включила стерилизатор.
Обработка заняла четыре минуты тридцать секунд. У Анны было отлично выработано чувство времени. Когда очистка закончилась, из нижней ячейки она достала рабочую одежду – белый с вкраплениями серого мембранный гидрокостюм. Надела взятую оттуда же маску со встроенным преобразователем воздуха. Ласты оставила. Другая Анна не любила, чтобы что-то мешало ногам, хотя эта не отказалась бы. В них женщина чувствовала себя в воде куда увереннее, чем без них.
Туда, куда собиралась цетолог, можно было пройти другим путем. Скучно, медленно, через еще несколько проверок. В конце пути ждал тот же стерилизатор и переодевание. Согласно информации от «Нерва», Анна такой способ очень не любила и предпочитала ему альтернативу. Экстремальную, на взгляд той, что сейчас набирала код доступа на сенсорной панели, расположенной на уровне глаз.
Сложив руки на груди, она стала считать до десяти. На десятой секунде активировался гидролифт.
Ее буквально затянуло в водяную трубу, закрутило, а затем выбросило в простор одного из скрытых водных резервуаров, второго по величине из трех.
Да, в водной лаборатории была и другая, скрытая от большинства глаз, часть. Та, куда пускали лишь десять процентов служащих «Аквариума». Неспроста «Нерв» рекомендовал как можно быстрее внедрить сотрудника в этот исследовательский центр. Здесь не разрабатывали оружие (его разработки не велись уже более четырех десятков лет), не содержали заключенных (тюрьмы ликвидировали полвека назад), не проводили испытания на людях (такое просто было невозможно). Нет, здесь создавали будущее Марса.
Новый разумный вид.
Приспособленный к меньшему тяготению, почти полному отсутствию кислорода в атмосфере и стерильной, мертвой воде, которая пока все еще пребывала в своем твердом агрегатном состоянии на полюсах планеты. Но не здесь, в скрытых резервуарах «Аквариума».
Анна ждала. Почти не шевелилась. Так было надо. Сейчас за ней следили три пары глаз. Преобразователь воздуха в маске исправно поглощал воду, прогонял по внутренним фильтрам-трубкам, разъединял на составляющие: азот, кислород, аргон, углекислый газ, неон, криптон, метан, гелий, водород, ксенон. Все в тех пропорциях, что нужны человеку, чтобы дышать. Излишек выходил наружу в виде мелких пузырьков.
Вода не была прозрачной, мутная, в связи с приближением ее к составу, который планировался быть при растоплении марсианского льда с обязательным его обогащением элементами, которые встречались и на Марсе, и на Земле. Поэтому Анна увидела лишь силуэт, подкрадывающийся к ней справа. Она резко повернула голову, слева тоже была расплывчатая тень. Третья, она знала и так, стремительно приближалась снизу, из глубины резервуара.
На нее охотились. Брали в клещи, целенаправленно окружив. Так всегда делают стайные хищники – инстинкт, передающийся на генном уровне, нельзя заглушить даже модификациями на уровне хромосом.
Внутри нее помимо воли все сжалось, хотелось закричать. Она пересилила себя. Продолжая висеть в водном пространстве, одинаково далеко от спасительных площадок-берегов.
Ближе. С каждым мгновением они становились ближе.
Она инстинктивно внутренне сжалась. Но расслабленной позы не изменила, при этом пристально вглядываясь в мутную воду.
И все же не заметила момента, когда около нее вдруг возникли три больших серых тела, задавливая своей массой. Ткнулись в нее шершавыми носами, головой.
А затем подхватили и вынесли за пару секунд на поверхность.
Такому в «Спасении» не готовили. Просто не могли подготовить.
– Они тебя любят. Готовы часами играть с тобой.
Уже на площадке, когда она выжимала из волос воду, к ней подошел Андрей, ассистент, тоже цетолог, как и она. Андрей в отличие от нее дневал и ночевал в закрытой части «Аквариума». Вот кто здесь был настоящий трудоголик. Анна, другая Анна, раз в неделю выгоняла его из лаборатории – побыть дома, поспать в кровати, просто пройтись, пусть хотя бы и под искусственным Солнцем. В центральном куполе было куда зайти, в тот же кинотеатр, например.
– Они и тебя любят, – сказала она, собирая мокрые волосы в пучок на затылке.
– Тебя больше. – Он сел рядом, опустил босые ноги в воду.
– Жаль, что мы не выпускаем их к людям, – сказала она.
Эту тему нужно было обсуждать. Анна весь последний месяц добивалась разрешения у начальства на то, чтобы выпустить марсианских косаток в один из открытых бассейнов. Пока безрезультатно.
– Ты знаешь, дело не в нас, – Андрей махнул рукой в сторону резервуара, – и не в них. Они милые, доброжелательные к человеку создания. Не зря в их основу легла ДНК косатки. Но это знаем только мы с тобой. Остальные…
– Боятся.
– Осторожничают, – поправил Анну Андрей. – Ты ведь знаешь, что наши косатки отличаются от своих прародителей на Земле. Они больше, они умнее, они добрее, они общаются.
– Все киты общаются.
– Но не так, как эти. Ты это прекрасно, знаешь.
– Знаю, – сказала Анна.
На поверхности показался один из питомцев. Кажется, его звали Яша. Кажется. Она до сих пор немного путала их.
Трое братьев: Яша, Миша и Тоша. Все трое были идентичны. Толстая серая шкура в твердых буграх, восемь метров в длину, шесть тонн живого веса (и это притом, что они не достигли своего максимума, так как еще не были взрослыми особями). Они даже привычки имели сходные. Отличались только мыслеобразы, которые братья посылали людям. Они были у них исключительно индивидуальны.
– Знаю, – повторила она.
Прошлую Анну это знание радовало, Анну нынешнюю пугало.
Андрей чуть склонил голову набок, прикрыл глаза.
– Вижу целый косяк рыб. Мне кажется, или братьев пора кормить?
Перед глазами женщины промелькнула большая толстая рыба. За ней еще одна. Потом снова.
– Не кажется, – подтвердила Анна, усилием воли прогоняя питомцев из своих мыслей. Образы, связанные с едой у марсианских косаток получалось донести лучше всего.
Андрей резко качнулся назад, перевернулся через голову, попытался, используя инерцию, встать на ноги, но не удержался и упал на мокрый пол.
– На ногах уже не держишься, – улыбнулась Анна. – Ты когда последний раз уходил домой.
– Ну, если считать, что живу я Брянске… – начал Андрей.
– Не ерничай.
– Тогда где-то на прошлой неделе.
– Где-то?
Андрей кивнул.
– Значит так, – поднялась Анна. – Сейчас кормежка. А после пойдешь домой.
– Рабочий день только начался, – запротестовал мужчина.
– А у тебя он закончился, – отрезала цетолог. – Я твой начальник. Поэтому иди, нормально поспи, поешь. В общем, отдохни. Послезавтра…
– Послезавтра? – сделал круглые глаза Андрей.
– Послезавтра, – выделила голосом Анна, – я жду тебя на работе. Не раньше!
Ассистент закатил глаза.
–Как же вы все здесь без меня справитесь?!
– Минут через сорок придут Адам и Юлия. Справимся.
– Хорошо, – нехотя согласился Андрей.
–Начнем с главного резервуара. Как там Офелия?
–Все так же.
Цетолог нахмурилась, так было нужно – проявлять определенные эмоции при определенных обстоятельствах:
–Это плохо. Почему молчал?
– Вчера было то же самое. Я говорил. – Мужчина устало направился в левый коридор, выводящий из зала с питомцами в зал с самым большим в «Аквариуме» резервуаром. – Сегодня то же самое. Почему-то я думаю, что и завтра ничего не изменится.
–Она продолжает отказываться от еды?
–Пойдем вместе. Посмотришь.
Анна активировала часы-татуировку, оставалось тридцать восемь минут до прихода биологов. Нехотя направилась вслед за своим ассистентом. Ей нужно было как можно раньше выпроводить Андрея, чтобы остаться одной. Двух дней не хватило, чтобы скачать нужную ей информацию. Архивы были огромны. А нужные ей данные хранились в различных ячейках памяти центрального сервера. Это не было проблемой. Ко всем у нее имелся доступ. Проблема была в объеме. И времени. Вчера к ней приходили из «Нерва», требовали ускорить передачу.
Коридор по наклонной уходил вниз. Это было сделано специально. Резервуары находились на одном уровне. Но в центральный нельзя было нырнуть, как в другие два. Он являлся инкубатором. И именно там жила Офелия. Первая среди марсианских косаток и единственная, которая выжила после рождения, а затем принесла потомство. Яшу, Тошу и Мишу. Сейчас она снова была беременна. Двадцатый месяц. До рождения малышей оставалось около двух недель.
– Вот, сама посмотри. Лежит в дальнем углу, всплывает на поверхность лишь раз в час. Подышит и снова на глубину.
Тень в ближнем углу резервуара зашевелилась, отплыла дальше, исчезла за мутной взвесью.
– Вот, видишь! Она избегает контакта.
–Проверяли?..
–Как ты и просила, проверяли. Резервуар, а потом ее. Никаких видимых повреждений. Никаких внутренних. Вчера вечером делали УЗИ, подключали через эхорезонатор. Все в порядке, по органам. Малыши тоже. Все четверо шевелятся, дышат, даже поют что-то на своем китовом.
–Посмотрим на экранах.
–Да там смотри не смотри. В прошлый раз, помню, ела, как не в себя, активная была, веселая. Сейчас… даже не знаю.
Анна подошла к мониторам, сменила ракурс камер, увеличила.
Офелия лежала на самом дне. Не намного больше своих сыновей, но с более плавными чертами туловища, с высоким, хищного вида спинным плавником и большим, раздувшимся брюхом. Полностью сформировавшаяся беременная взрослая особь, которая вела себя, словно была больна.
Это началось четыре дня назад.
Цетолог снова сменила ракурс и вновь увеличила. Внезапно косатка шевельнулась, резко подалась в сторону и вверх. И посмотрела на Анну через объектив подводной камеры. А потом… послала мыслеобраз.
Сумбурный, сложный, сотканный из многих. Словно кусок ткани со сложным рисунком на ней взяли и порезали на разные по размеру части, а затем сшили снова уже в свободном порядке.
Но Анна поняла: косатка знала, что та, что стоит за внешней стеной резервуара и смотрит на нее через экран, не та Анна, которая вырастила Офелию с самого ее рождения.
Другая.
Чужая.
Лишняя здесь, в этом мире.
Анна отпрянула, закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и выкинуть мысли животного из головы, но не могла этого сделать, они стали расслаиваться, расползаться, охватывая все больше пространства, проникая внутрь мыслей женщины, ее воспоминаний, вытаскивая на поверхность то, что она запрятала не так уж и давно.
Например, воспоминание о том, как она смотрит на саму себя. Мертвую. С тонкой странгуляционной бороздой на шее. А затем закрывает в криогенной камере в двадцати метрах отсюда, в глубине, в хранилище биологических отходов.
Горестный крик косатки, внезапно выплывшей на поверхность, слышали даже в открытых секциях водной лаборатории. Все посетители и служащие, находящиеся в это время в «Аквариуме». Но только Анна знала, что он означает.
Плач по лучшему другу, которого никогда не вернуть.
