Глава 33
— Раз! Два! Три!
Счёт сопровождался свистом, с которым тонкие прутья, смоченные водой, рассекали воздух.
— Четыре! Пять! Шесть!
Почти у самых ворот, уткнувшись лбами в горячие камни стены, стояли молодые беллаторы — обнажённые по пояс, они покорно принимали резкие удары, оставлявшие на их коже розовые полосы.
— Семь! Восемь! Девять!
За наказанием наблюдали остальные воины, а счёт вели сами провинившиеся. Невнимательность дорого им стоила: невысокий, но очень плотный боец поочерёдно лупил каждого по белой спине — с оттягом, с подскоком и с большим удовольствием.
Я смахнул выступившие слёзы — стоило подняться наверх, как солнце ослепило глаза, успевшие привыкнуть к полумраку подземелья. Удушливая жара — после свежести темницы она показалась особенно жгучей — дыхнув горячим воздухом, мигом высушила влагу с одежды и волос.
— Ух, жарища... — Младший, с интересом наблюдавший за экзекуцией, опустил голову в бочку с водой, а после, отфыркнувшись, спросил: — Что делать-то будем?
— Вернёмся в дом, — ответил я. — Туда, где произошло отравление.
Думаю, пока остальные заняты поисками яда в покоях Кристофера, мне стоило осмотреть обеденную залу. Когда мы пытались спасти умирающего старика, было не до осмотров, но теперь, возможно, я смогу заметить что-нибудь важное.
— Понял, — Младший не стал интересоваться моим мотивами и тряхнул головой, разбросав вокруг капли воды.
Прежде чем уйти, я посмотрел на беллаторов, надевавших одну за другой старые кольчуги — похоже, наказание не ограничивалось поркой. Теперь, судя по возгласам товарищей, бедолаги будут нести службу в этих «одеждах», которые хоть и зияли прорехами, но весили немало. Да и жара, опять же...
От наблюдения за судьбой провинившихся воинов меня оторвал детский голос — приглушённый и очень знакомый, он доносился из-за ворот, закрытых сразу после нашего приезда в усадьбу.
— Дяденька, ну пустите нас внутрь, чего вам стоит-то?
Ответа я не расслышал, но зато заметил, как напряглись беллаторы, стоявшие неподалёку. Наказание, которому подверглись нерадивые, заставило остальных серьёзнее относиться к собственным обязанностям — один даже взялся за рукоять короткого меча, словно готовился отражать нападение.
— Дяденька, я кушать хочу! — заканючил ребёнок. — И пить! Что же ты, как упырище-то?
«Золька, — последнее словечко помогло узнать говорившую. — Но как она здесь оказалась?»
Не скажу, что именно повлияло на стражника — жалость или стыд из-за сравнения с упырём — но небольшая калитка, вырезанная в одной из воротин, со скрипом открылась, и в проёме показалась круглая мордашка.
— Благодарствую, дяденька, — девчушка величественно кивнула и переступила высокий порог. — Я не забуду твоей доброты...
Следом протиснулись ещё двое моих знакомцев: стражники Дэвид и Росс. Прошедшие дни благотворно сказались на мужчинах — в чистой одежде, с зажившими ссадинами, они совершенно не напоминали тех побитых бедолаг, которыми были в деревне. Похоже, гостеприимство селян пошло им на пользу, правда, не совсем понятно, зачем они попёрлись сюда, да ещё и прихватили с собой ребёнка.
— Здесь стойте, — буркнул стражник, просунув голову. Венчавший её шлем весело звякнул, зацепившись широкими полями за дверной проём. — Никуда не ходите, пока старшие не разрешат.
Беллаторы, осознав, что опасности от гостей ждать не стоит, заулыбались — Золька, уставшая и немного чумазая, выглядела довольно забавно.
— Какие такие «старшие»? — девчушка тяжело вздохнула и, нахмурившись, посмотрела по сторонам. Заметив мужчин в доспехах и при оружии, она спросила: — Кто тут у вас старший?
— Ты чего, козявка, сама не видишь? — произнёс один из воинов. — Вот эти молодцы! — он указал обрубком пальца на провинившихся. — Видишь, сколько на них брони? Специально столько нацепили, чтобы случайно не пораниться!
Золька недоверчиво посмотрела на собеседника, но всё-таки сделал небольшой шажок к покрасневшим беллаторам.
— Не слушай ты его, внучка, — улыбнулся седой боец. — За старшего у нас Рэд, но его здесь нету. Ну, или сами Ван-Праги, но их лучше по пустякам не беспокоить. Так что жди пока, внучка. Можешь, вон, — мужчина кивнул на меня, — господина интерефектора попросить, чтобы он тебе что-нибудь интересненькое рассказал...
Девчушка заметила меня, замерла на мгновение, а потом сорвала с головы крохотный чепчик, скрывавший рыжие волосы, и завопила:
— Норвуд!
Башмачки застучали по утоптанной земле и редким камням, оставшимся кое-где, как память о мостовой. Спустя мгновение, Золька крепко стиснула меня в объятиях, заполучив на лоб роскошную царапину — символ столкновения покрытого веснушками лба с кольчугой и моими рёбрами.
— Норвуд, ты так возмужал! — серьёзно и очень по-взрослому произнесла девчушка, когда наконец разжала руки.
— Золька, мы не виделись всего несколько дней, — улыбнулся я и спросил у подошедших мужчин: — Вы как сюда попали? И зачем привели ребёнка?
— Да как попали, — Росс пригладил бороду, — шли-шли и пришли...
— А ребёнка мы не приводили, — добавил Дэвид. — Это она нас...
— А откудова у тебя кольчуга? — Золька не дала мужчине договорить. — Она же вроде бы господину интерфектору принадлежала... — девчушка свела брови и закусила губу. — Что с ним? И где Френсис со старичком?
Мне не хотелось расстраивать ребёнка, но и врать было как-то неправильно.
— Они в плену, — коротко ответил я и добавил, увидев, как из господского дома, через какую-то боковую и почти незаметную дверь, вышел Рэд: — Потом расскажу.
Усач, хмурый и уставший, подошёл поближе и спросил, посмотрев на Дэвида и Росса:
— Кто такие?
Бывшие стражники коротко представились, а Золька вдруг подпрыгнула и ущипнула воина за свисавший рыжий ус.
— Дяденька, а это ты здесь старший? — малявка глядела на Рэда, уперев кулачки в подбородок. — Ты нас не выгонишь?
Мужчина сперва опешил, но потом рассмеялся — злиться на Зольку было попросту невозможно.
— Это мои друзья, — сказал я, — и если получится предоставить им кров, буду вам очень благодарен...
Рэд поправил тяжёлый пояс, на котором, помимо двух мечей — обычного и короткого — висели ещё кинжал и кольцо с парой больших ключей. Чёрные и неровные, они почему-то сразу навевали мысли о казематах и пыточных принадлежностях.
— Не выгоню, — пообещал он. — Разве ж рыжий рыжего погонит?
— Вот и я так думаю, — согласилась Золька. — А когда кормить будут?
Младший присвистнул, подивившись наглости девчушки, а Рэд расхохотался — теперь он не выглядел таким уставшим, каким был ещё совсем недавно.
— Пойдёшь на кухню, — одной рукой воин указал направление, а другой — потрепал непослушные детские кудри, — и скажешь, что я распорядился тебя накормить... Тебя и твоих спутников.
Золька посмотрела на мужчину полным благодарности взглядом, но уходить не спешила, заприметив, как из дома вышли Ван-Праги: Ри и Алистер впереди, а Кристофер сзади, поддерживаемый под локти двумя воинами.
Пленник едва перебирал ногами и водил по сторонам невидящим взором.
— Я нет... Не я... Я нет... Не я... — из его рта лился монотонный и неразборчивый шёпот.
Когда Ван-Праги приблизились, Рэд шагнул им навстречу и негромко произнёс:
— Я приготовил камеру... Камеру и инструменты.
Похоже, чутьё меня не обмануло, и ключи на поясе усача имели самое прямое отношение к тюрьме и пыткам. А ещё я обратил внимание, что темницу велели подготовить до проведения обыска, который почему-то занял совсем немного времени. То ли у Кристофера так мало вещей, что перерыть их не составило большого труда, то ли было заранее известно, где нужно искать...
— Замечательно! — Ри тряхнула золотыми волосами и вдруг посмотрела мне прямо в глаза: — Знаете, любезный Норвуд, что мы обнаружили в покоях этого негодяя?!
В руках у девушки виднелся пузырёк, закрытый заплесневелой пробкой, в котором перекатывались зеленоватые кристаллы размером с мелкую ягоду. Изящные пальчики сжимали толстое мутное стекло, а длинные ресницы подрагивали — красавица ожидала ответа.
Стоило посмотреть на Ри, как сердце замерло от восторга. Было трудно — практически невозможно! — допустить даже мысль, что она способна на подлость или предательство... Однако имелось слишком много деталей, на которые я раньше отчего-то не обращал внимания, но которые теперь особенно отчётливо предстали перед глазами.
Девушка явно испытывала неприязнь к Кристоферу, и все обвинения против него строились, по большому счёту, вокруг её слов. Она имела какие-то дела с Коленом — перед смертью здоровяк тянулся именно к ней и странные слова, услышанные мной, явно не были бредом — мужчина из последних сил пытался уверить девушку, что он не забыл о чём-то важном. Кроме того, раньше он упоминал, что рубаху, испорченную Леко, ему подарила некая «госпожа». О ком шла речь? Думаю, о Ри.
Ну, и самое главное: именно её просьба заставила меня покинуть темницу и дала Колену шанс расправиться с Лонгусом.
— Мы нашли яд, любезный Норвуд! — не дождавшись ответа, сообщила Ри. Она так пристально смотрела на меня, словно пыталась прочесть мои мысли.
— Удивительное дело... — я пожал плечами. — А как вы поняли, что это именно яд?
Алистер нахмурился — похоже, ему самому этот простой вопрос в голову не пришёл.
— Да, сестра, — он смущённо поправил шнурки на рукавах, — как мы... Как ты поняла, что это яд?
Губы девушки задрожали, а глаза в очередной раз заблестели, готовясь разразиться водопадом слёз.
— А что ещё это может быть? — воскликнула Ри, подняв находку повыше. — Неужели вы не видите?
Пузырёк и в самом деле производил впечатление хранилища для отравы — разве что надписи «яд» не хватало... Однако неправильно делать выводы о содержимом только на основании внешнего вида.
— А вы, господин интерфектор, — девушка заметила мой настрой и продолжила говорить, — если не верите, то можете скормить эту гадость какой-нибудь собаке!
— Господин интерфектор? — с удивлением произнесла Золька, широко раскрыв глаза. — Когда же ты...
Мои пальцы сжали широкий нос, усыпанный веснушками — девчушка ойкнула, но не успела наговорить глупостей.
— У меня нет повода не верить вам, госпожа, — произнёс я, протянув, тем не менее, ладонь, — но стоит исключить любую ошибку.
На самом деле у меня не было ни малейших сомнений, что в пузырьке действительно яд. Но откуда эта абсолютная уверенность у Ри? От убеждённости в собственной правоте или потому, что она сама подложила отраву в вещи Кристофера?
Девушка отчего-то не спешила отдавать находку — прищурившись, она глядела на меня так, словно впервые увидела.
— Сестра, а господин интерфектор прав, — произнёс Алистер. — Стоит убедиться во всём до конца.
Судя по интонации, мужчина надеялся, что произойдёт чудо и зеленоватые кристаллы окажутся чем-то совершенно безопасным. Несмотря на постоянные перепалки с братом, он явно не спешил воспользоваться сложившейся ситуацией.
— Хорошо, — процедила Ри, бросив пузырёк мне в ладонь. Стекло хранило тепло её пальцев. — Пусть господин интерфектор убедится.
Я склонил голову, чтобы скрыться от горящего взгляда красавицы. Он вынуждал чувствовать стыд за свои подозрения, которые с каждым мгновением становились только сильнее.
— А ты кто? — Алистер, похоже, решил перевести разговор на другую тему и обратился к Зольке. — Издалека я чуть не перепутал тебя с Рэдом!
— Странно, ведь у меня нет усов, — рассудительно заметила девчушка, даже не подумав ответить на вопрос.
— Так я только по усам вас и различил, — усмехнулся Алистер.
Окружающие заулыбались, и даже Кристофер, который до этого ни на что не обращал внимания, посмотрел на Зольку. Только Ри не проявила интереса к ребёнку — скользнув равнодушным взглядом, она отодвинула девчушку в сторону и приказала вести пленника в камеру.
Беллаторы потащили мужчину, чьи ноги волочились по земле, к той двери, откуда раньше вышел Рэд.
Мне было жаль Кристофера... Да и не верил я в его виновность — слишком уж неубедительными были доказательства. Не верил, но в глубине души мне хотелось, чтобы предателем оказался именно он: грубый и не очень-то приятный в общении Кристофер, как нельзя лучше подходил на роль негодяя. В отличие от Ри.
Золька, повертев головой, отправилась на поиски еды в сопровождении бывших стражников, а мы с Младшим быстро взбежали по ступенькам — на разговоры ушло слишком много времени, и следовало поторопиться.
В обеденной зале практически ничего не изменилось, только стало чуть темнее, поскольку солнце больше не заглядывало в окна. А в углу, прижавшись спиной к стене, стояла пожилая женщина — судя по грязным пятнам на фартуке, служанка.
— Сказано было за господином присмотреть... — пояснила она, вытирая слёзы.
Уж не знаю, какой пригляд нужен покойнику, но женщина не отрываясь смотрела на тело.
Труп Ван-Прага по-прежнему лежал в окружении посуды — его обескровленное лицо белело на фоне деревянного стола, на самом краю которого стояла кружка. Если верить Ри, старик погиб сразу после того, как попил из неё...
Я взял кружку и принюхался. Ничего необычного, только лёгкий цветочный аромат — похоже, воду смешали с мёдом. Зачем? Чтобы скрыть вкус яда? Рядом стояло несколько глиняных кувшинов, один из которых был наполнен сладким напитком. Плеснув немного в пустую чашку, я сравнил запахи, но никакой разницы не заметил.
— Нам бы тоже пожрать чего, — Младший потянулся к отбивной, черневшей подгорелыми боками.
— Не стоит, — я перехватил руку товарища. — Это, конечно, маловероятно, но вдруг здесь что-то ещё отравлено... Если хочешь, возьми что-нибудь из овощей.
Служанка, услышав мои слова, всплеснула руками и запричитала что-то о большом горе, постигшем древний род. Парнишка же помотал головой и шагнул назад, задев ногой медный подсвечник, валявшийся на полу. Видимо, голод прошёл сам собой.
Я вновь поглядел на стол — логично предположить, что яд должен был находиться именно в кружке, а не в кувшине. Ведь иначе отравитель рисковал прикончить не только старого Ван-Прага, но и всех остальных сотрапезников, а это не могло не вызвать подозрений в дальнейшем.
Но как яд оказался в кружке? Кристофер бросил его непосредственно перед тем, как передать сосуд деду или кто-то другой — мне не хотелось даже думать, что это была Ри — подсыпал отраву заранее?
Пальцы крепко ухватили пробку, закрывавшую пузырёк, и через мгновение она с тихим скрипом покинула своё место. Тройка зеленоватых кристаллов упала на ладонь, и я осторожно принюхался — отрава почему-то пахла огурцами. Не знаю, насколько опасно вдыхать этот аромат, но, надеюсь, ничего страшного не произойдёт. На всякий случай я положил пару кристаллов на стол, прикрыв их перевёрнутой тарелкой, а оставшийся аккуратно растолок в мелкую крошку.
Первую часть получившегося порошка я высыпал в чистую воду, но ничего не произошло, только огуречный аромат стал немного сильнее. А вторую — в сладкий напиток, который до этого налил в чашку. И на этот раз результат не заставил себя долго ждать.
Почти мгновенно на поверхности появились белые пузырьки, и с каждым мигом их становилось всё больше и больше. Они соединялись, образуя хлопья густой пены, которая вскоре перевалила за края и стала растекаться по столу.
— У него всё лицо в ней, — заметил Младший, аккуратно ступая между разбросанными повсюду безделушками.
Я кивнул и выплеснул содержимое чашки на пол — пена быстро осела, оставив на досках влажные разводы. Не хочу, чтобы кто-нибудь случайно выпил эту гадость.
Что можно сказать теперь, после проведённого опыта? Очевидно, что такой яд не получилось бы незаметно подсыпать в подслащённую воду и, значит, Кристофер никак не мог этого сделать на глазах у родни. Следовательно, напиток, который он подал деду, не был отравлен и сам по себе никакой опасности не представлял. Однако старик всё-таки умер... Почему?
Ответ очевиден: яд оказался в желудке жертвы заранее — до того, как покойный напился сладкой воды. Возможно, отрава находилась в пище, которую старый Ван-Праг успел съесть. Я внимательно осмотрел его место, которое, как и положено, находилось во главе стола, но ничего не нашёл. Неровное серебряное блюдо, заменявшее старику тарелку, лежало на полу и сверкало девственной чистотой. Ни надкусанных продуктов, ни хлебных крошек — ничего.
Получается, старика отравили ещё раньше, когда трапеза даже не началась...
— Ох, что делается-то? Что делается? — завздыхала служанка, заметив, как я стал распрямлять руки мертвеца — неестественно выгнутые, они уже немного закоченели и не желали поддаваться.
— Это зачем? — Младший внимательно наблюдал за моими манипуляциями, но помогать не спешил.
— Надо осмотреть рукава, — я поморщился, когда холодные скрюченные пальцы покойника задели кожу.
— Зачем? — ещё раз спросил паренёк.
Я молча указал на пену, видневшуюся на камзоле — высохнув, она приобрела желтовато-зеленоватый оттенок, и пятна буквально усеивали грудь.
— И чего? — Младший пожал плечами.
— Они появились после того, как старик выпил воду, а пена изо рта, попав на одежду...
— Я понял, — перебил меня паренёк, — дальше-то что?
— Ещё утром, у ворот, у старика на губах выступила пена, — я наконец нашёл, что искал. — Тогда он вытер её рукавом...
Развернув мятую ткань, я продемонстрировал небольшое пятнышко, прятавшееся между складок. Совсем крохотное, оно было такого же жёлто-зелёного цвета, как и остальные.
— Это что, у него уже тогда внутри яд сидел? — глаза Младшего округлились. — А почему он сразу не помер?
— Видимо, не ел и не пил ничего сладкого, — ответил я. — А без этого, похоже, сами кристаллы не особо опасны.
— Так чего, выходит, ошиблась госпожа Ри и господин Кристофер не виноват?
— Боюсь, дело вовсе не в ошибке, — внутри, в животе, как будто загорелись угольки.
Мне очень хотелось, чтобы подозрения в адрес девушки не подтвердились, но утром ни Кристофера, ни Алистера в усадьбе не было — они ещё ночью уехали в деревню. До нашего приезда, рядом со старым Ван-Прагом находился только один человек — Ри.
— У господина, — я обратился к служанке, указав на покойника, — раньше шла пена?
— У господина не видала ни разу, — служанка сидела на краешке широкой лавки, стоявшей у стены, и задумчиво тёрла лоб. — А вот у меня сегодня с утра уже несколько раз было...
Я вздрогнул и подскочил к женщине, которая, испугавшись, отпрянула и чуть было не слетела со своего места.
— Не вздумайте ничего сладкого есть! — выпалил я. — Или пить! А ни то закончите, как ваш господин!
— Так как же? — залепетала служанка, комкая в руках подол фартука. — Какое сладкое? У меня и нету ничего такого...
— Вы ели сегодня что-нибудь, что ел он? — я нетерпеливо махнул рукой в сторону стола. — Отвечайте!
— Так завтрак подъела... — в покрасневших от слёз глазах плескался страх. — Господин очень размятые огурцы с утра покушать любит... то есть любил. А сегодня не доел, так я и позволила себе...
Всё ясно: отравитель добавил яд в тот продукт, где почувствовать его было практически невозможно.
— Кто? — голос охрип. — Кто приготовил еду?
— Не знаю, — женщина с каждым мгновением бледнела всё сильнее, — с кухни принесли...
— Кто принёс? — спросил я, хотя уже догадывался, каков будет ответ.
— Г-г-госпожа... Она всегда со старым господином завтракать изволила...
Ощущения были такими, словно кто-то со всей силы пнул меня в грудь. Воздуха не хватало, а нутро разрывало от смеси обиды и разочарования. Казалось, меня предал самый близкий друг, что было, разумеется, полной ерундой, ведь я знал Ри меньше одного дня.
«Что же, будет мне урок, — кровь стучала в ушах, а перед глазами висело дрожащее марево. — Нельзя пленяться красотой. Нельзя!»
— Не забудьте про сладкое, — прохрипел я.
— С каких это пор вы, любезный Норвуд, заботитесь о фигуре наших служанок? — из-за спины раздался нежный голос.
Я обернулся — в дверях стояла Ри, ослепительная и притягательная. Она успела переодеться и теперь, в невесомом платье с глубоким вырезом, стала ещё красивее, чем была.
— Что же вы молчите, милый Норвуд? — девушка шагнула в зал, а я заметил за её спиной двоих беллаторов.
