Глава 31
Всадница разминулась с Кристофером, который значительно опередил всех нас, даже не взглянув на последнего и не остановившись. Сидя в седле по-женски — свесив обе ноги на одну сторону, чтобы не мешало длинное платье — она слегка подпрыгивала в такт лошадиному аллюру, крепко сжимая поводья в кулачках.
Её щёки горели задорным румянцем, который придавал девушке одновременно и весёлый, и смущённый вид. Не знаю, как мне удавалось рассмотреть такие подробности — ведь нас разделяло значительное расстояние — но казалось, что солнце направило на неё свои самые яркие лучи.
— Сестра! — Алистер спрыгнул с коня и склонил голову, приветствуя юную особу. — Что-то случилось?
— Ничего, брат мой, — девушка вихрем вылетела из седла. Тяжёлые золотистые волосы, в которых будто бы мелькали искорки, разметались по плечам. — Просто волновалась и хотела поскорее тебя увидеть...
Хрупкая фигурка метнулась к Алистеру, расставив в стороны тонкие руки. Мгновенье, и мелкие стальные пластины, укрытые тканью, пронзительно заскрежетали — настолько сильны были объятья.
— Не стоило утруждаться, Ри, — судя по голосу, Алистер улыбался, — и трястись в седле. С нами всё в порядке.
— Конечно, стоило! — возразила девушка, сделав шаг назад. — Думаешь, я не слышала, как староста говорил, что на деревню напал вампир?
Наклонив голову, она погрозила брату пальцем, а после прижала руки к груди и улыбнулась. Её глаза, наполненные теплом и светом, засияли ярче солнца — удивительное очарование!
— Когда мы приехали, вампир уже не представлял никой угрозы, — Алистер указал на меня. — Господин интерфектор расправился и с ним, и с людьми мерзавца Мунро...
— Не может быть! — воскликнула Ри. Взгляд голубых глаз остановился на мне. — Какой же он молоденький и симпатичный!
Смутившись от собственных слов, девушка ойкнула и прижала ладонь к губам. Её щёки и уши порозовели, что было встречено громким, но совершенно беззлобным хохотом Алистера и других воинов. Деревенский староста и пара дюжих мужичков, сопровождавшие телегу, не могли позволить себе смеяться над сестрой беллатора, но и они с трудом сдерживали улыбки.
После такой характеристики, я сам почувствовал неловкость и склонился к лошадиной шее, чтобы скрыть подступившее стеснение.
— Ты же говорил, что у старого Ван-Прага лишь двое внуков... — произнёс я с укоризной. Негромко, но так чтобы Младший услышал.
— Так я думал только про мужиков спрос, — возразил паренёк. — Про девок-то к чему разговоры вести?
Я не стал отвечать на вопрос — Ри Ван-Праг определённо стоила того, чтобы говорить только о ней. Раз взглянув на хрупкую девичью фигурку в выцветшем платье, нельзя было прекратить любоваться её тонкой, будто ладонью можно обхватить, талией, белой, почти прозрачной кожей, искренним румянцем... Пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей об этой поразительной девушке.
— Господин интерефектор, — Алистер обратился ко мне, не скрывая улыбки, — давайте я представлю вас сестре.
Мужчина сопровождал слова жестом, предлагавшим подъехать поближе — всё-таки нас разделяло пара десятков шагов.
Я без раздумий поддал пятками по упругим лошадиным бокам, безмолвно принимая приглашение. Расстояние между нами стремительно сокращалось, и приходилось прилагать серьёзные усилия, чтобы соблюдать приличия и не глазеть на Ри, стоявшую рядом с братом.
В этом нелёгком деле помогало ворчание Младшего, отвлекавшее меня от девушки — паренёк не ожидал начала движения и не успел отпустить стремя, чуть было не рухнув на землю, прямо в дорожную пыль. Ри, заметившая неловкость моего товарища, звонко рассмеялась, отчего сердце в груди застучало в три раза быстрее.
— Госпожа, — я вывалился из седла далеко не так ловко, как хотелось, — рад приветствовать вас...
Девушка шагнула навстречу, подобрав подол платья. Светло-голубая ткань поползла вверх, обнажив сперва простые башмаки, а затем изящные ножки, поражавшие своей белизной. Невысокая, но очень ладная, она слегка склонила голову набок и глянула на брата.
— Сестра, хочу представить тебе Норвуда Грейса, интерфектора, — произнёс Алистер, а после прибавил, повернувшись ко мне: — Господин интерефектор, эта юная особа — моя сестра, Ринальда Ван-Праг. Но мы все зовём её просто...
— Ри, — перебила девушка. — Господин интерфектор, зовите меня просто Ри!
— Хорошо, госпожа, — с трудом сказал я. — А вы зовите меня просто Норвуд.
Горло сдавило от волнения. Хотелось говорить совсем другие слова — страстные, пылкие, но совершенно неуместные.
— Вот и славно, любезный Норвуд! — Ри хлопнула в ладоши. — Хочу искренне поблагодарить за ту бесценную помощь, которую вы оказали нашему роду. Если бы вампир убил Алистера, не знаю, как бы мы смогли это пережить... Дедушка очень стар, и такие известия точно прикончили бы его вернее, чем сталь!
— Это мой долг, — пробормотал я. — Кроме того, мне просто повезло...
Глядя на Ри, думать о чём-либо другом было очень нелегко, но я всё же заметил, что возможная смерть Кристофера, похоже, нисколько её не пугала. Видимо, отношения между ними не самые лучшие — именно поэтому девушка даже не взглянула на брата, когда проезжала мимо.
— Везение сопутствует сильным — так всегда говорил наш дед, — Алистер легонько оттолкнул голову коня, который норовил уткнуться лбом в его плечо, и добавил, обращаясь к сестре: — Как он сегодня себя чувствует?
— Дед? — переспросила Ри. — С ним всё хорошо — ждёт вашего возвращения у ворот.
— Не стоило всё же оставлять его одного, сестра, — в голосе Алистера слышалась лёгкая, едва заметная укоризна.
— А что с ним может случиться? — девушка пренебрежительно махнула рукой. — Да ничего!
— Всё-таки он немолод...
— И что? Я не могу отойти от него ни на шаг? — Ри прищурилась и посмотрела на брата.
Короткий миг, и она разительно изменилась, превратившись из невесомого облачка в грозовую тучу. Маленькие ноздри яростно раздувались, а кулачки упёрлись в бока — ещё чуть-чуть и грянет гром!
Такое стремительное преображение только добавило привлекательности её сверкающим глазам, и на какое-то мгновение она стала похожа на Френсис. Вот только Френсис никогда не говорила о своём деде с таким пренебрежением...
Почему-то вспомнилось, как Опалённая отправилась вызволять мастера Фонтена в компании с господином Гленом. И пусть по её вине меня тогда чуть не сожрали крысы, нельзя не заметить — девушка не побоялась рискнуть жизнью, чтобы спасти деда.
— Не злись, сестра, — Алистер покорно опустил голову. — Ты вольна поступать так, как считаешь нужным.
— Благодарю, брат! — Ри сразу же улыбнулась.
Похоже, гроза прошла мимо — румянец вернулся на девичьи щёки, а глаза вновь засияли теплом.
Не вернулось другое — былое очарование. Теперь образ Френсис Фонтен, стоявший перед взором, словно заслонял собой юную красотку, не давая проникнуться её обаянием.
Нет, Ри Ван-Праг не стала менее привлекательной, но сердце больше не стремилось покинуть грудь, а романтические глупости перестали лезть в голову.
«Надо друзей спасать, а не на девок любоваться... Да и тощенькая она, — подумал я, когда взгляд против воли скользнул по стройной фигурке, — вон как ключицы торчат».
— Может быть, вы расскажете, как смогли победить упыря, любезный Норвуд? — обратилась ко мне девушка, коснувшись руки кончиками пальцев.
«Какие горячие! — подумалось мне. — Словно раскалённые угольки».
Однако вслух я произнёс другое:
— Прошу прощения, госпожа, но сейчас не самое лучшее время для хвастовства — у нас есть пленник, которому срочно нужно оказать помощь.
Ри нахмурилась, а во взгляде будто бы мелькнуло... удивление?
— Хорошо, господин интерфектор, — похоже, девушка не ожидала отказа и обиделась. — Раз так, то не хочу вас задерживать.
Я кивнул и пошёл к Тоненькой, стараясь не смотреть на красавицу — почему-то было ощущение, что стоит взглянуть на Ри ещё раз, и её очарование вновь захватит меня в плен.
Нога никак не желала попадать в стремя, и кабы не Младший, который заботливо придержал дужку, я не смог бы взобраться в седло.
Раздававшиеся смешки показывали, что моя неловкость не осталась незамеченной, однако мне было плевать. После общения с девушкой настроение стремительно испортилось, и я хмуро поглядел на весельчаков — громче всех хохотал дюжий воин с рыжими висячими усами. А вот староста не улыбался вовсе — похоже, не забыл, что именно мой выстрел совсем недавно спас его жизнь.
Дорога до усадьбы Ван-Прагов петляла, взбираясь на пологий холм, поросший тонкими, но высокими соснами. Судя по всему, раньше эти деревья вырубали, чтобы враг не мог под их прикрытием подобраться близко к крепости, однако теперь лес потихоньку отвоёвывал у людей землю.
В воздухе висел густой запах смолы и прелой хвои, а ветви тенями рисовали на серых камнях причудливые узоры. Они трепетали от налетавшего ветра, внушая тревогу — в этом бесконечном дрожании почему-то чудилась угроза.
Старые укрепления — высотой примерно в три человеческих роста — хранили следы былых штурмов и осад. В одном месте камни как будто оплавились и потекли, словно лёд на жаре. В другом — стену буквально усеивали одинаковые круглые отверстия, глубокие и с ровными краями. Когда-то их пытались заделать известью, но время уничтожило эти неумелые заплатки, обнажив давние раны.
Не знаю, каким оружием можно так повредить прочный камень, но в прошлом крепость, похоже, пережила много непростых дней. Теперь же всюду виднелись следы запустения.
Ров сохранился лишь местами, но и там напоминал скорее канаву, поросшую травой, а не препятствие для врага. Боевой ход, тянущийся поверху стены и сильно разрушенный, пустовал — не было ни перекрикивающихся часовых, ни бдительных дозорных. Боевая усадьба Ван-Прагов явно знавала лучшие дни.
— Когда складывали эти камни, — Алистер придержал коня и поравнялся со мной, — под нашим клейпом стояло куда больше бойцов.
Мужчина как будто прочёл мои мысли.
— Стены и сейчас выглядят внушительно, — заметил я.
— Стены — да, — согласился Алистер, печально усмехнувшись. — Но не их защитники.
Мне стало как-то неловко и чтобы отойти от невесёлой темы, я спросил:
— А кто оставил эти... дырки? — палец указал на целую россыпь ровных отверстий.
— Варанги, — равнодушно ответил воин, — по крайней мере, так говорят.
Впереди уже виднелись массивные деревянные ворота, у которых торчал старик — высокий, со спутанными седыми волосами.
— Кто они такие?
— Так воины на кабанах, кто же ещё? — вместо Алистера, который направил коня прямиком к старику, ответил Младший.
— Как тот, что на клейпе?
— Ага, — паренёк кивнул, — вот кабаны этих дырок и понаделали.
Сомневаюсь, что какой-либо зверь способен пробить камень, но спорить не имело смысла — гривастый медведь с клейпа Мунро тоже вряд ли разговаривал, но это свершено никого не смущало. Если людям нравится верить небылицам, то и пусть.
Когда до ворот осталось совсем немного, они стали открываться, оглашая округу пронзительным скрипом проржавших петель. Судя по всему, ими, как и решёткой, чьи острые зубцы торчали прямиком из стены, пользовались нечасто.
Вся наша процессия, значительно растянувшаяся по дороге, стала сбиваться в кучу, ожидая, когда можно будет проехать внутрь укрепления. Однако этому мешал старик, который о чём-то негромко говорил с Алистером — разобрать слова не получалось, но судя по виноватой позе молодого Ван-Прага, беседа была не из приятных.
Лезть вперёд не хотелось, но и просто ждать не хватило терпения, поэтому я спрыгнул с лошади и встал рядом с Младшим.
— Слушай, — мой шёпот прозвучал неожиданно громко, — а что сказал перед смертью варанг с клейпа Ван-Прагов? Ни в деревне, ни на щитах бойцов я не видел никаких надписей...
Парнишка с удивлением посмотрел на меня, но ответить не успел.
— Ничего! — гаркнул вдруг старик, который, оказывается, тоже услышал вопрос. Его глаза странно блестели, а взгляд метался из стороны в сторону. — Он не сказал ничего. Простым воинам их племени в детстве отрезают язык.
— Зачем? — не смог сдержать любопытства я.
— Чтобы они своими криками не мешали отдавать приказы в бою.
Жестоко, ничего не скажешь. Мне доводилось слышать, что некоторые наёмники иногда убивают собственных товарищей за не вовремя открытый на поле брани рот, но варанги пошли ещё дальше...
— Тебе нельзя выходить за ворота в одиночестве! — внезапно завопил старик, бешено вращая зрачками. — Нельзя!
Я вздрогнул от неожиданности, но оказалось, слова предназначались вовсе не мне — безумный старикан резко, так что взметнулась седая шевелюра, повернул голову туда, где стояла Ри. Девушка, видимо привычная к подобным вещам, даже глазом не моргнула, а только сделала шажок в сторону, за спину Алистера.
— Дедушка, я ведь почти всё время была с вами...
— Нет! — прохрипел старший Ван-Праг и закашлялся. — Ты одна... на коне... поехала навстречу...одна... нельзя!
— Прости меня, дедушка, — Ри смиренно наклонила голову, однако мне почему-то показалось, что это смирение было насквозь фальшивым.
— Кругом враги, — старик на мгновенье затих и вытер рукавом серого кафтана губы, на которых выступила пена. — Нельзя одной, девочка моя — кругом враги.
— Хорошо, деду...
— Кругом враги! — вновь завопил безумец, не дав внучке закончить. — Нападение! Леко, где мой конь? — дрожащие пальцы шарили по поясу, пытаясь найти рукоять меча. — Труби сбор, Леко, я вижу пластунов... Там, между деревьями! Растопчем их, Леко!
Старик не стал ограничиваться одними только криками и резво побежал в сторону леса, где его встретил Алистер, к которому почти сразу присоединился Кристофер. Вдвоём братья подхватили деда, продолжавшего воевать с плодами собственного воображения, и утащили его сперва во двор, а затем в огромный дом, сложенный из неровных каменных глыб.
Мунро определённо не смог бы вести дела с человеком, который не в состоянии контролировать собственный разум — с таким не получится договориться и таким не удастся управлять. Поэтому подозревать старшего Ван-Прага просто бессмысленно.
Боевая усадьба Ван-Прагов встретила меня запахом дыма, кудахтаньем кур, громкими голосами и звоном металла. Здешние обитатели вышли встречать товарищей, заполнив тесные проходы между приземистыми длинными домами, а я почувствовал, будто вновь оказался в городе. Шум, гам и толкотня успели позабыться всего за несколько дней.
Тоненькая нашла пристанище на конюшне, где верховодил упитанный черноволосый парнишка, а телегу, под ободряющие возгласы старосты, протащили в ворота крестьяне.
— А где Леко? — спросил у кого-то воин с рыжими усами. Тот самый, который громче всех смеялся, когда я не сразу сумел забраться в седло.
— Тута я, Рэд, тута!
Весёлый и немного сиплый голос доносился откуда-то снизу, словно из-под земли.
— Да где? — усач покрутил головой.
— Тута — в темнице...
— Понятно, — хохотнул Рэд, — за что тебя на этот раз?
Осмотрев небольшой незастроенный пятачок перед воротами, я заметил каменные ступени, круто уходящие вниз. Рядом с ними, прямо в земле, было проделано крохотное отверстие, перекрытое ржавой решёткой — именно оттуда и слышался голос.
— Можно сказать, ни за что, — пожаловался Леко. — Я им яблоки дарил, а они меня в дыру...
— Какие яблоки? — зашипел лысый верзила, стоявший в дверях небольшого сарая. — Дерьмом этот остолоп во всех бросался!
В подтверждение собственных слов он повернулся, продемонстрировав широкую спину, обтянутую льняной рубахой. Аккурат посередине находилось размазанное пятно, вид которого не давал усомниться в его происхождении.
Бойцы рассмеялись, а Рэд, подкрутив усы, произнёс:
— Значит, лошадиными яблоками бросался, а, Леко?
— Свежайшими, — подтвердил узник. — Для тебя самые лучшие оставил, но не судьба — отобрали...
Крестьяне уже выгрузили тела погибших беллаторов и упыря, которые зачем-то тоже привезли из деревни, и теперь глядели по сторонам, не зная, как поступить с Лонгусом. И Алистер, и Кристофер всё ещё находились в доме, а Ри куда-то увела сухонькая старушка с цветастым платком на голове.
— Повезло тебе, Леко, — Рэд жестом приказал крестьянам вытащить раненного из телеги. — Вместо тебя надо кое-кого в яму посадить.
— Что значит повезло? — возмутился лысый. — Мне эту рубаху госпожа подарила! — он вновь показал пятно. — А этому дураку три дождя в яме сидеть было наказано!
— Не ори, Колено, — крикнул Леко. — Тебе с дерьмом даже лучше — сразу видно, что одёжка соответствует характеру...
Здоровяк ничего не ответил, а лишь сплюнул и по-медвежьи переваливаясь, ушёл вслед за Ри Ван-Праг.
— Только надо раненному помочь, — Рэд не обратил ни малейшего внимания на перепалку, — сможешь?
— Мне кажется, яма не самое лучшее место для пленника, — я представил, во что превращается узилище, расположенное под землёй, после дождя. — Неужели нет другого?
— Нету, господин интерефектор. Куда ещё девать пособника тьмы? Не в дома же его тащить...
Я сморщился от досады — действительно, вряд ли кто-то из местных согласится приютить у себя человека, помогавшего упырю. Хотя ещё совсем недавно я бы и сам отказался от такого предложения.
— Надобно на раненного сперва поглядеть, — из-под земли донёсся ответ Леко. — А то может ему уже ничем не помочь...
— Сейчас поглядишь, — по приказу воина пленника потащили по крутым ступеням вниз, в яму.
Крохотный каменный мешок с трудом вместил всех нас, и я даже не сразу смог рассмотреть самого Леко — его тощая фигура сливалась с тёмными стенами. Тело Лонгуса, который то ли притворялся, то ли действительно всё ещё не пришёл в сознание, положили на тонкий тюфяк, а после Рэд громогласно приказал всем лишним покинуть помещение.
Крестьяне поспешили подняться наверх, а вот Младший никуда не ушёл — когда стало попросторнее, парнишка шагнул к Леко и помог тому встать на ноги.
— Благодарствую, отрок, — кивнул узник и спросил: — Как поживает твой дед?
— Помер давно, дядюшка Леко.
— В бою?
— Нет, дядюшка Леко, в кровати — он же на землю ушёл, разве ты не помнишь?
— Это он молодец! Так ему и передай... — узник подошёл ко мне и потрогал кольчуг дряблой рукой. — Настоящая?
Я кивнул, а Леко звонко цокнул языком и затем обтёр ладонь о засаленные штаны — никакой другой одежды на нём не было. Если, конечно, не считать за таковую длинные, но редкие седые волосы и толстый слой грязи, которые прикрывали обнажённый торс.
Многочисленные шрамы белели рубцами в полумраке — на лице, на руках, на груди... Эти отметины, как строчки в книге, рассказывали о нелёгком боевом пути старого воина. Сабельный удар расположился рядом с копейным, несколько стреляных ран соседствовали с рванными укусами, а под правым глазом виднелась странная отметина. Странная, но вместе с тем знакомая — вытянувшись почти на всю щёку, она напоминала слезу. Похожий шрам я видел у Кирклина, но у того он прятался под сетью более мелких и был не так заметен.
— Рэд! — воскликнул узник. — А ну-ка неси кипятку, сорванец ты этакий, да смотри, чтобы не как в прошлый раз! Если опять вода чуть тёплая будет, я тебе такую трёпку задам, что собственное имя позабудешь...
Похоже, старик далеко не всегда понимал, где пребывает и что происходит, поэтому усач только хмыкнул и затопал по ступеням, не забыв прикрыть крепкую дверь.
— Ты, — Леко не глядя ткнул в мою сторону пальцем с обломанным ногтем, — ну-ка, срежь одежду вокруг раны.
Дождавшись, пока я выполню распоряжение, оборванный лекарь присел рядом с Лонгусом и замер, глядя на древко арбалетного болта. Никаких действий — только задумчивое созерцание.
— Не надо, — шёпотом попросил Младший, заметив, что я собираюсь потревожить мыслителя, — не мешай дядьке Леко.
— Он твой родственник?
Я припомнил, что ещё в деревне парнишка с теплотой говорил о старике, да и здесь проявил о нём заботу.
— Нет, но когда-то он сильно помог нашему деду... Видел лакриму? — недоумение на моём лице заставило Младшего пояснить: — Шрам под глазом, который как слеза.
— Видел, — ответил я.
— Он появился у Леко из-за деда...
Было заметно, что парнишке очень хочется рассказать эту историю. Для меня же давнишние события особой ценности не имели, но, во-первых, стоило проявить вежливость к товарищу, а во-вторых, возможно, удастся узнать что-нибудь важное о порядке, которым руководствовались беллаторы. Поэтому я спросил:
— Твой дед поранил Леко?
— Ха, у его деда не всегда получалось поранить курицу! — вдруг сказал старик. — А ты, молодой интерфектор, знай: как мои слёзы могут течь только из моих глаз, так и лакрима может быть нанесена только моей рукой.
Поделившись этой мудростью, он вновь замер над раненным.
— Во время Большого круга, когда беллаторы собираются, чтобы принять какое-то решение, — слова Младшего отражались от сырых каменных стен, — старший брат Леко обвинил моего деда в воровстве...
— Всё из-за девки, — вновь влез в рассказ старый воин. — Всегда всё из-за них!
Младший несколько раз кивнул с важным видом, словно уже успел убедиться в истинности этого утверждения, а после продолжил:
— Дед, разумеется, говорил, что ничего не крал, и тогда круг постановил решить спор поединком. Одна беда — дед сильно поранился на охоте, когда лось лягнул...
— А как же свидетели? — не выдержав, я перебил рассказчика. — Или другие доказательства? Неужели можно огульно обвинить раненого человека, а затем просто устроить с ним поединок?
— Порядок позволяет выставить вместо себя другого бойца, — пояснил паренёк. — Если, конечно, таковой найдётся.
— И чего? — спросил я, хотя дальнейшее развитие истории было уже понятно.
— За деда в круг пошёл Леко... И прикончил собственного брата...
Я посмотрел на старика — неужели его дружба с дедом Младшего была настолько сильна, что ради неё он не только рискнул жизнью, но и убил близкого человека?
— Долг за мной был, — не знаю как, но Леко, стоя спиной, сумел заметить мой взгляд. — А когда наступает время отдавать долги — бывает, что льётся не только кровь, но и слёзы.
Старый воин повернул голову, ткнул пальцем в шрам под глазом и расхохотался. Этот хохот ещё какое-то время эхом гулял по темнице, отбивая всякое желание разговаривать.
Через четверть часа пара измученных крестьян, оставляя мокрые следы и ругаясь через слово, притащили солидный чан с кипящей водой. Леко, не поморщившись, тщательно вымыл руки, потребовал кинжал, чистую тряпицу и кувшин крепкого вина, а когда всё необходимое принесли — приступил к лечению.
Вырвав древко, он уверенным движением вырезал наконечник болта, оставшийся в ране, со всех сторон осмотрел его, после брезгливо отбросив в сторону. Чёрное серебро звякнуло о камни, а я подобрал небольшой изогнутый кусочек окровавленного металла.
Плеснув немного вина на рану, Леко допил остатки несколькими большими глотками и похлопал пленника по щекам — Лонгус дёрнулся, но глаза не открыл.
— Жить будет, — ткань легла на повреждённый участок, а полуголый лекарь горделиво посмотрел на нас с Младшим.
— Когда он очнётся? — поинтересовался я.
Следовало как можно скорее продолжить допрос: чем быстрее братья Ван-Праги узнают о связи Мунро с порождениями зла, тем раньше можно будет отправиться на выручку друзьям.
Леко ничего не ответил — он сел рядом с тюфяком, прямо на влажную холодную землю, и уставился на раненного, не отрывая взгляда и, кажется, даже не моргая. Выждав несколько мгновений, я повторил вопрос, но вновь без результата — что же, видимо, нужно просто ждать.
Я не хотел оставлять Лонгуса, ведь если мои подозрения верны, и кто-то из братьев действительно сговорился с Мунро — жизнь пленника под угрозой. Убить его в пути, на глазах у всех, было невозможно, но здесь, в яме, это сделать значительно проще.
Солнечные лучи, падавшие сквозь решётку, медленно ползли по полу и стенам, наглядно показывая, как неторопливо бежит время, когда сидишь в темнице. Пусть даже добровольно.
Никаких развлечений, конечно, не было: Младший вскоре ушёл, не выдержав монотонного ожидания, а Леко по-прежнему не реагировал ни на какие вопросы. Оставалось только наслаждаться обрывками ленивых разговоров и другими звуками, долетавшими сверху.
Поэтому-то я сразу обратил внимание на заполошный стук деревянных башмаков, слышимый вдалеке. Честно говоря, я даже не подозревал, что у меня такой чуткий слух — хотя, может быть, это, как и обострившееся зрение, явилось последствием удара по голове?
Как бы то ни было, стук становился всё ближе и вскоре уже доносился с лестницы. Через мгновение тяжёлая дверь стала медленно, будто с трудом, открываться, а в проёме показалась раскрасневшаяся Ри. Девушка дышала так тяжело, что не сразу смогла говорить.
— Господин... интерфектор... — она сжимала судорожно вздымающуюся грудь ладонями. — Норвуд... помогите...
— Что случилось? — я вскочил с места и поморщился — ноги затекли от долгого сидения.
— Дедушка... — Ри немного отдышалась. — Ему очень плохо...
Глаза девушки блестели от едва сдерживаемых слёз.
— Что с ним?
— Мне кажется, он умирает! — Ри закусила дрожащую губу. — Помогите ему!
Она поправила волосы, растрепавшиеся во время бега, и прижала кулак ко рту, пытаясь сдержать рыдания. Такая беззащитная и подавленная... Разве можно отказать ей в помощи?
— Госпожа... Ри... Я всё-таки не лекарь... — взгляд против воли останавливался на её груди — платье немного сползло, но девушка не замечала этого.
— Норвуд, миленький, прошу вас! — крупные слёзы покатились по щекам. — Прошу!
— Я не могу оставить пленника...
Девушка несколько раз судорожно всхлипнула, а потом вдруг тихонько сказала:
— Мне кажется, дедушку отравили... Мне кажется, это сделал Кристофер! Я боюсь!
Эти слова поразили меня — неужели всё же предатель именно он? Пусть я и предполагал что-то подобное, но такое подтверждение моим догадкам стало полной неожиданностью.
— Ведите! — бросил я.
Ладонь сама легла на рукоять Клинка.
Девушка быстро-быстро закивала, развернулась и помчалась вверх по лестнице, подобрав полы платья. Я посмотрел на Леко, который словно превратился в статую, и последовал за ней. Возможно, мне показалось, но старый воин, похоже, плюнул мне вдогонку.
