Глава 26
Солнце неторопливо поднималось над землёй. Утренние лучи били сбоку, заставляя щурить глаза, иначе от яркого света прямо перед носом появлялись бесформенные рыжие пятна. Можно, конечно, прикрыть лицо ладонью, но я ехал верхом и обе руки были заняты поводьями.
Смирная тонконогая лошадка послушно приминала копытами невысокую и мокрую от росы траву, а я напряжённо всматривался в этот зелёный ковёр, опасаясь угодить в какую-нибудь канаву или ямку. Проклятое солнце немилосердно слепило, но рисковать, управляясь одной рукой, было нельзя — наездник из меня тот ещё.
Покачиваясь в седле в такт неторопливым шагам моей молчаливой спутницы, я смотрел на видневшиеся вдалеке постройки. Некоторые из них, совсем небольшие, приткнулись к справному двухэтажному дому с резным крыльцом, а часть находилась чуть поодаль от него. За невысокой — по грудь — оградкой, томились в заточении белобокие куры и звонкоголосый крупный петух. Разумеется, разглядеть птиц с такого расстояния не представлялось возможным, но я точно знал, что они там есть — за остаток вчерашнего дня успел вдоволь наслушаться их кудахтанья.
Я наблюдал за обиталищем Губы и его семейства, тайно покинутым мной сегодня перед самым рассветом. Покинутым затем, чтобы вновь вернуться туда, но уже совсем в другой роли...
Вчера, узнав об оставленной господином Гленом кольчуге, у меня сразу появилась идея выдать себя за интерфектора. Причём не только для того, чтобы обмануть младших беллаторов и помочь Губе с его запертым в дровянике братом. Нет, думаю, я достаточно времени провёл рядом с настоящим борцом с нечистью и смогу достоверно сыграть эту роль даже перед самим Мунро.
Конечно, можно было прийти к нему в собственном обличье, но одно дело — бывший писарь, который зачем-то пытается доказать невиновность пленённых людей, и абсолютно другое — интерфектор, пусть и совсем юный.
По задумке, одна эта ложь легко позволит заручиться поддержкой Губы — не думаю, что люди Мунро ослушаются меня, если я попрошу их отойти подальше от дровяника. Да и разделавшись с монстром, в наличии которого я совершенно не сомневался, мне удастся завоевать уважение и явиться к их господину в качестве человека, показавшего себя в деле!
Наверное, этот во многом авантюрный план возник в моей голове из-за прочитанных в юности романов, где герои постоянно обманывали неприятеля, выдавая себя за тех, кем не являлись. В одном, рыцарь, почтивший своим визитом замужнюю даму, нарядился в медвежью шкуру, чтобы спрятаться от не вовремя вернувшегося супруга. В другом, дабы извести соседей, хитрый мельник вымазал лицо мукой, прикинувшись упырём. А в третьем, рассказывалась история последнего короля нашего оаза, который убежал от бунтовщиков, переодевшись в женское платье.
Правда, все трое закончили не самым лучшим образом — рыцаря порвали собаки, обезумевшие от медвежьего запаха; мельника угробил молодой интерфектор, оказавшийся поблизости; короля же, который с непривычки запутался в полах длинного платья, поймали охотники за головами с востока и отправили в какой-то бордель.
Припомнив эти поучительные истории, я понял, что стоит как следует всё продумать, дабы не оказаться в неприглядном положении. Хотя прикинуться интерфектором, наверное, проще, чем женщиной...
Никаких специальных бумаг мне не требовалось, поскольку их не было и у самих интерфекторов — они удостоверяли собственную личность готовностью сражаться с порождениями зла и тем снаряжением, которым располагали.
Клинок подделать нельзя, а самозванцу, завладевшему настоящим, проще и гораздо выгоднее продать его при первой возможности, чем выдавать себя за борца с нечистью. Поэтому если безумцы, рисковавшие так поступать, и появлялись, то случалось подобное чрезвычайно редко, а следовательно, в документах попросту не было необходимости.
Однако это вовсе не означало, что не стоит опасаться разоблачения — если у людей беллатора Мунро возникнут какие-то сомнения, они могут схватить меня и доставить к своему господину не как победителя тёмных тварей, а как неизвестного проходимца. Учитывая обстоятельства, не думаю, что в этом случае мне удастся помочь друзьям.
И значит, нельзя вызвать подозрения ни действиями, ни внешним видом. Клинок и кольчуга — это, конечно, хорошо, но кое-чего всё же не хватало — у меня не было коня.
— Так ить соврёшь, что мертвяки его пожрали, — сказал мне вчера Губа, когда я озвучил проблему.
— Настоящий интерфектор в таком случае отправился бы за новым, — возразил я. — А не бродил по округе в поисках порождений зла.
— Так ить, может, у тебя его только-только прибили... Придёшь и спросишь у меня: «Так, мол, и так, продай коня?», а я скажу, что коня нет, а вот в дровянике паренёк сидит и как-то странно себя ведёт... Тут ты беллаторов прогонишь, мы на брата моего глянем, и коли всё плохо с ним, то придётся его упокоить.
В словах Губы было здравое зерно, но я всё же покачал головой.
— Нет, так не пойдёт. В этом случае лошадиная туша должна быть где-то неподалёку, и люди Мунро могут захотеть посмотреть на неё.
— Так ить зачем им это?
— Не знаю, — в романах, прочитанных мной, герои тоже всегда прокалывались на мелочах, и я не хотел уподобиться им. — Но неужели нельзя где-нибудь купить коня?
Денег у меня не было, но для расчётов вполне мог сгодиться один из имеющихся болтов. Его наконечник из чёрного серебра стоил гораздо дороже, чем любая крестьянская лошадь.
— Так ить кто продаст-то? — Губа потёр лоб ладонью. — Не слышал, чтобы у кого-то лишняя скотина в хозяйстве появилась...
— А если только на время? — мне не хотелось отказываться от своего замысла. — Скажем, на несколько дней.
— У Ван-Прагов можно попробовать спросить, — негромко произнёс младший брат Губы. — У них точно есть свободные лошади.
— Откуда знаешь? — нахмурился хозяин дома. — Опять туда таскаешься?
— А чего мне ещё делать? — безо всякого почтения в голосе возразил паренёк. — Ждать, пока ты мне невесту найдёшь?
— От ить... Дед наш с воинской дорожки сошёл, а внучёк его обратно заскочить норовит!
Оказалось, что Ван-Праги — это старый беллаторский род, когда-то очень влиятельный, но в последние годы уступивший позиции роду Мунро. К этим самым Ван-Прагам и хотел прибиться младший брат Губы, недовольный своим подчинённым положением. Вряд ли, правда, там ему будет сильно лучше...
Вообще, с тех самых пор, как власть в оазе оказалась в руках городов, положение всех без исключения беллаторов ухудшилось — они утратили значительную часть своего могущества и, по сути, вновь превратились в защитников простых крестьян, которые содержали их, отдавая двенадцатую долю урожая. Грозная когда-то сила сражалась теперь по большей части с лихим людом, не желавшим жить по закону и сбивавшимся в шайки.
Некоторые смогли устроиться лучше других — кто-то занялся торговлей, а кто-то обязался служить городам. За деньги, само собой. Однако теперь даже самые влиятельные из них не могли больше содержать сотни конных воинов, которые в лучшие годы не особенно отличались от рыцарей из южных королевств.
Во время последнего смотра, под знамёнами того же Мунро стояли всего два десятка легко вооружённых всадников, если, конечно, верить тем бумагам, что я видел во время службы в ратуше. И хотя их писали много лет назад, не думаю, что ситуация с того момента разительно поменялась.
Тем не менее к словам наиболее влиятельных беллатров, прислушивались сотни, а может и тысячи других, за плечами которых не было ничего, кроме собственного меча или сабли, лёгкой пики, да короткого лука. Поэтому, если получится заручиться поддержкой Мунро и Ван-Прага, можно собрать значительные силы...
Брат Губы не обманул. Посреди ночи, в самую темноту, он тихонько пробрался в дом, умудрившись никого не разбудить, и сообщил, что лошадь раздобыть удалось. Судя по лёгкому аромату, помимо неё удалось раздобыть и кувшинчик браги. Никаких претензий по этому поводу у меня не было — парень имел полное право получить хоть что-то за свои труды.
Кроме того, он вытащил из дома все необходимые вещи — седельные сумки, кольчугу и арбалет — а потом отнёс их в небольшую рощицу, где меня ожидала новая спутница — смирная рыжая лошадка по имени Тоненькая. Привязанная к деревцу, она выела вокруг всю траву, густые жёсткие кусты с колючими свёрнутыми в трубочку листьями и даже подгрызла кору там, куда сумела дотянуться. Скудный рацион не насытил Тоненькую, и её влажные печальные глаза блестели надеждами об ароматном сене и золотом овсе.
Надежды, впрочем, не оправдались, а после и вовсе сменились тревогой — сумки, разместившиеся по бокам, недвусмысленно намекали на далёкое путешествие. Однако для беспокойства не было повода — дом Губы стоя совсем неподалёку, а сама рощица, к слову, ютилась на берегу реки, почти там же, где на нас напали изменённые тьмой обитатели болота.
Сейчас, когда солнце поднялось повыше, мы ступили на узкую утоптанную тропку, и теперь копыта гулко постукивали по сухой земле, поднимая небольшие облачка пыли.
Я чувствовал себя значительно лучше — тошнота и головокружения отступили. Сказалось, что весь вчерашний день и почти всю ночь я провёл лёжа на топчане, просыпаясь только затем, чтобы поесть. Слабость, конечно, всё ещё оставалась, но я надеялся прогнать её с помощью порошков господина Глена, которых, к сожалению, осталось совсем немного.
Припомнив, как интерфектор смешивал снадобья в доме госпожи Тауссинг, я высыпал на ладонь белую пыль, а следом добавил мелких серых кристаллов. Заниматься подобными вещами, раскачиваясь в седле, было не очень-то удобно, но останавливаться мне не захотелось — справлюсь и так.
Господин Глен соединял компоненты в определённой пропорции при помощи крохотных весов, а потом заливал всё какой-то специальной желтоватой жидкостью. И если весы я обнаружил в одной из сумок, замотанными в тряпицу, то вот бутыль из мутного стекла оказалась пуста.
Так как правильные соотношения мне всё равно не были известны, да и часть ингредиентов отсутствовала, я просто со свистом втянул получившуюся смесь и сморщился от горечи. Рот наполнился слюной, и захотелось выплюнуть гадость, но я смог сдержаться, проглотив всё без остатка.
Хранившийся в пузатом мешочке порошок для улучшения ночного зрения остался дожидаться своего часа, а снадобье, выводящее вапирский яд, думаю, сегодня не пригодится. Других же средств, которые мы использовали тогда, ночью, в городе, среди вещей не оказалось — то ли закончились, то ли попросту потерялись в суматохе прошедших дней.
Зато нашлась тонкая длинная игла с тёмными засохшими потёками у острия, которой господин Глен брал кровь Опалённой. Не знаю, чем она может пригодиться, но чёрное серебро явно не будет лишним...
Теперь оставалось только ждать, когда снадобье подействует.
Через четверть часа, уже почти возле самого дома, волной накатила бодрость — захотелось выскочить из седла и побежать быстрее лошади. Полностью противиться желаниям я не стал и спрыгнул на землю. Подошвы придавили несколько чахлых травинок, а кольчуга негромко звякнула — броня сидела на мне не очень-то хорошо, всё-таки господин Глен гораздо шире в плечах. Надеюсь, правда, что рост хотя бы слегка компенсировал ширину, и мне удавалось выглядеть не совсем уж жалко. Подхватив Тоненькую под уздцы, я поправил Клинок и шагнул в просвет между приземистыми бревенчатыми сараями. Разумеется, никто уже не спал — все местные обитатели, включая людей Мунро, столпились на некотором отдалении от дровяника, где был заточён брат хозяина.
— Жечь надо, — один из беллаторов стоял, уцепившись большими пальцами за пояс, на котором висел широкий и короткий меч. — Чего на него смотреть-то?
Говоривший был одет в недлинный — до колен — алый кафтан со шнурованными рукавами, коричневые штаны и высокие сапоги, украшенные переплетёнными кожаными ремешками. Голову венчала остроконечная войлочная шапка, к которой зачем-то был приделан металлический наносник. Чтобы чуть сильнее походить на настоящий шлем, из макушки торчало несколько ярких, но облезлых перьев.
Я стоял сбоку от него и видел только половину молодого лица — редкие усики и небольшое родимое пятно на скуле.
— Сначала надо глянуть, — упрямо произнёс Губа, топтавшийся рядом. Он настороженно поглядывал по сторонам и первым заметил меня. Судя по облегчению, проступившему на лице, мужчина опасался, что я попросту проеду мимо.
— Зачем? — на этот раз заговорил другой беллатор. Он был сильно старше, одет в зелёный кафтан, и ремешков на сапогах имел побольше. Его шлем поблескивал сталью целиком, а лицо, помимо усов, украшала сеть белесых шрамов, раскинувшихся паутиной по щекам. — Ты разве не слышишь?
Действительно, из дровяника доносился странный скрежет, будто кто-то тёр друг о друга осколки глиняного горшка. Кроме этого, иногда слышались ритмичные постукивания, сквозь которые пробивался глухой рык.
— Думаешь, человек может издавать такие звуки? — продолжил старший.
— Так ить он же вашему господину нужон был, разве нет?
— Нашему господину нужен был парнишка, который сопровождал интерфектора, а не тёмная тварь, — рассудительно заметил молодой и вдруг повернул голову в мою сторону.
К его чести, он будто бы совершенно не удивился, а только положил ладонь на круглое навершие меча и развернулся вполоборота ко мне.
— Кирклин, чужак! — а вот выкрик получился сдавленным, словно от волнения перехватило горло.
— Кого собрались жечь? — я отпустил поводья и шагнул вперёд. Главное, чтобы Тоненькая никуда не убежала.
Надеюсь, я сейчас выглядел хотя бы на треть так же внушительно, как господин Глен, когда пришёл вызволять меня из заточения.
— Ты кто? — спокойно спросил старший, которого звали Кирклин.
Во рту мгновенно пересохло, а в коленях появилась слабость — захотелось присесть на корточки. Беллатор демонстративно осмотрел меня, задержав взгляд на прорехах в кольчуге. Отчего-то из головы вылетели все заранее заготовленные слова и красивые — даже немного отрепетированные — жесты.
— Интерфектор, — звуки с трудом отыскивали выход и толпились в горле.
Смотреть в глаза собеседнику было очень неловко. Казалось, стоит встретиться взглядом, и он сразу же поймёт, что я обыкновенный самозванец — не думал, что выдавать себя за другого так трудно! А ведь разговор только начался... Нужно скорее успокоиться.
Короткие мысли скакали словно блохи, размывая внимание — сосредоточиться на окружающем становилось всё труднее. Фигуры людей превратились в почти бесформенные пятна, а щёки начали гореть огнём.
— Такой молодой? — оскалился Кирклин. Не знаю, заметил ли он моё состояние, но уважения в его голосе не было ни капли. — У нас таким двор не всегда мести доверяют, а ты весь в чёрном серебре с головы до ног...
Совсем не так мне представлялся этот разговор, и я подумал, что прикидываться интерфектором, похоже, было не самой лучшей идеей. Боюсь, случись чего, меня не повезут к беллатору Мунро, а просто прикопают где-нибудь неподалёку, избавив предварительно от чёрного серебра, само собой. Причём сделают это вовсе не потому, что посчитали самозванцем, а исключительно из жадности.
Однако нужно действовать, раз уж я так неосмотрительно ввязался в это дело.
— Ты много болтаешь, — ещё один шаг на негнущихся ногах. — Меня не интересует, кто метёт двор в твоей деревне.
Я старался говорить, как господин Глен при первой встрече с мастером-кузнецом Варденом, когда тот крайне необдуманно повёл себя. Старался, но, боюсь, получалось не так здорово — слова интерфектора подтверждались умением, а у меня была только наглость.
— Считаешь, я похож на крестьянина? — Кирклин приподнял брови и ухватился за рукоять меча.
— Мне безразлично, на кого ты похож. Я оказался здесь случайно, но раз тут завелась тёмная тварь — долг требует помочь. Вот и всё.
Воин немного наклонил голову, и кругом заплясали солнечные зайчики, отразившиеся от блестящего шлема.
— Следовать долгу — это правильно. Следовать долгу — это согласно порядку, — произнёс он. — Только вот не все твои братья поступают так, как положено... Кое-кто прислуживает злу, а не сражается с ним. Откуда нам знать, что ты не из таких?
Обладатель облезлых перьев сверлил меня недобрым взглядом, будто прямо сейчас собирался впиться горло. Услышав слова старшего товарища, он растянул губы в презрительной усмешке.
— А откуда мне знать, что злу не прислуживаешь ты? — я не отвёл взгляд.
— Ха, — выкрикнул молодой, — за Кирклина могут поручиться люди! А кто замолвит слово за тебя?
— Только мой Клинок, — я легонько коснулся ножен кончиками пальцев. — И думаю, этого вполне достаточно.
Хороший получился ответ! Не хуже тех, которыми рыцари из южных оазов ставили на место наглецов, осмелившихся усомниться в их благородстве. Правда, если верить жёлтым книжным страницам, обычно такое происходило под сводами дворцов и на глазах прекрасных дам, а не между сараев да под кудахтанье кур.
— Вам стоило бы почтительнее относиться к господину интерфектору, — пробурчал Губа. — Не забывайте, что вы ить сейчас в моём доме.
Старший из беллаторов коротко глянул на мужчину, но спорить не стал. Отпустив рукоять меча, он сделал несколько шагов в сторону и встал поближе к своему соратнику, лицо которого наливались краснотой. Родимое пятно набухло от прилившей крови, и было теперь похоже на жука с блестящим чёрным панцирем, примостившегося на лице молодого человека.
— Почтительнее? — младший воин оказался куда менее сдержан, нежели его старший товарищ. — С чего мы должны относиться к нему почтительнее? Надо их всех под нож!
Прошлая растерянность сменилась недоумением — я никак не ожидал такого приёма. Конечно, нельзя сказать, что интерфекторов любили все поголовно, но столь открытой неприязни никто обычно не проявлял. Неужели всё это из-за господина Глена?
— Ты чего несёшь-то? — похоже, Губа разделял мои чувства. — Они же ить порождений зла гробят!
— Да? — краснолицый завопил так, что заглушил даже доносившиеся из дровяника звуки. — И где они были, когда мертвяки из города толпой шли, а? Или когда людей из деревень уводили? На севере зады отсиживали?
Похоже, люди Карла Рокитанского всё-таки прошлись по окрестностям, правда, не знаю зачем — чтобы пополнить армию мертвяков или для каких-то других целей. Проявлять любопытство сейчас, разумеется, не стоило, однако и молчать тоже нельзя, иначе для меня всё может закончиться, не успев начаться.
— На севере творятся такие дела, что отсидеться не получится, — как можно более мрачно произнёс я. Надеюсь, уточнять, что именно там происходит, никто не будет — правда мне неизвестна, а выдумывать не хотелось. — Прежде чем кольчуга попала ко мне, она принадлежала одному из моих братьев!
С этими словами я указал на имевшиеся прорехи и тяжело вздохнул.
— Я гляжу, что броня-то не по размерчику, — усмехнулся Кирклин. — Надеюсь, предыдущий владелец убил много тёмных тварей...
Казалось, его тон совершенно не изменился, но из взгляда исчезла оценивающая отстранённость.
— Не сомневайся, — честно ответил я.
— Что же, каждого из нас в конце пути ждёт смерть, — философски заметил воин. Он, как я и рассчитывал, подумал, что кольчуга снята с трупа. — Главное — честно исполнять свой долг.
Не сумев успокоиться, второй беллатор сплюнул.
— Знаю я, как они его исполняют — с тьмой шашни крутят! — паренёк продолжал глядеть волком. Выпучив глаза и выставив лоб, он раздувал ноздри. — Правильно господин Мунро говорит — это всё из-за них началось...
— Уймись, — бросил Кирклин. — Как видишь, не все из них снюхались с порождениями зла.
Я, конечно, знал, как быстро люди забывают добро, но зачем обвинять во всём интерфекторов? Пусть даже беллатор Мунро уверен в неподобающих связях господина Глена, остальные-то чем ему навредили? Очень странное поведение, хотя видеть подобное довелось не так давно, когда мастер-кузнец напал на нас, чтобы расквитаться за причинённые обиды...
Молодой воин негромко бурчал себе под нос какие-то гадости, а я решил, что пора браться за дело. Тем более, Кирклин внимательно оценивал каждый мой шаг.
— Что у вас здесь произошло? — спросил я, обращаясь к Губе, стоявшему на первой ступеньке высокого крыльца.
— Так ить расскажу, — было заметно, что мужчина чувствует себя неловко, и я мог его понять. Оказывается, играть роль не так уж и просто. — Только как вас называть-то?
Имена, придуманные ещё вчера, сейчас казались чрезмерно пафосными, вычурными и неуместными. Говорить же настоящее, наверное, не стоило — маловероятно, но вдруг люди Мунро всё же его знали.
— Зови меня просто — «интерфектор», — я не смог придумать ничего лучше. Надеюсь, это не покажется подозрительным.
Губа в ответ только удивлённо кивнул — вчера мы немного репетировали разговор, но сейчас всё шло совершенно не так, как планировалось. Однако мужчина быстро сориентировался и коротко рассказал историю, которая и так была мне отлично известна. Я, конечно, задал несколько уточняющих вопросов и выслушал ответы, задумчиво покачивая головой.
— Как считаете, господин интерфектор, превратился парнишка в тёмную тварь или нет?
Судя по утробному рыку, доносившемуся через дверь, никаких сомнений в этом не было. Однако я не мог сказать, что в дровянике скрывается порождение зла, ведь тогда возникает закономерный вопрос — зачем рисковать и выпускать его наружу?
Губа хмурил брови и выжидательно смотрел на меня. За его плечом виднелся младший брат — бледный и какой-то взъерошенный, что неудивительно — сказывалась бессонная ночь.
Мне было жаль этих людей, но действовать так, как мы планировали изначально, теперь не получится — люди Мунро просто не послушаются моих указаний. И значит, нужно напугать их, чтобы они сами не захотели лезть.
— Думаю, что человек не может издавать таких звуков... — медленно ответил я, глядя в расширяющиеся глаза мужчины.
— Надо жечь, — произнёс Кирклин, услышав мой ответ. — Я же говорил.
— Но ить, как же так? — возмущённо начал Губа. — Мы же так...
— Нет! — рявкнул я.
Младший брат стоял с открытым ртом, видимо тоже собираясь возмутиться моими словами.
— Нельзя его в огонь, — я импровизировал на ходу. — Такую тварь может убить только чёрное серебро, а пламя не причинит ему особого вреда — лишь разозлит.
Все окружающие внимательно глядели на меня, и даже молодой беллатор с плохо скрываемым интересом ожидал дальнейшего развития событий.
Редкое хлопанье крыльев, раздававшееся из-за оградки, и негромкое ржание лошадей, стоявших в стороне — под навесом, смешивались со скрипом дерева. Из дома слышался стук ботинок по полу — супруга Губы хлопотала по хозяйству — а ветерок приносил лёгкий дымок от разгорающегося очага.
Такая идиллия плохо сочеталась с напряжёнными лицами и разрушалась, стоило только немного прислушаться — тварь, сидевшая в дровянике, противно скрежетала, и этот звук не сулил ничего хорошего.
— Скверна принимает разные формы и обличия, и никто не может сказать, что видел их все... — я медленно оглядел присутствующих. — Но судя по тому, что рассказал хозяин, нас ждёт неприятная встреча — порождения зла сильнее самого сильного человека, быстрее самого быстро скакуна и уродливее самого уродливого создания, которое только можно вообразить!
Несмотря на мои слова, никто пока не проявлял особенного страха. А младший брат Губы и вовсе смотрел, раскрыв рот — похоже, рассказанное мной не только не испугало его, а скорее разожгло любопытство.
На самом деле, я не имел ни малейшего понятия, что ожидало нас за дверью дровяника. Более того, я даже не особо об этом задумывался! Не знаю, чем объяснить такое легкомыслие — то ли последствиями удара по голове, то ли меня теперь больше пугали люди, а не твари... Как бы то ни было, надеюсь, существо, с которым нам предстоит сразиться, будет не опаснее обыкновенного мертвяка.
— Боюсь, моих скромных сил не хватит, — я следил за Тоненькой, неспешно бродившей между построек, обрывая редкую травку. — Боюсь, в этой тяжёлой битве мне понадобится помощь... И очень удачно, что здесь оказались настоящие воины.
В этот момент лошадь как раз прошла позади беллаторов и даже задела хвостом старшего из них. Последний, к слову, никак не отреагировал на своё предполагаемое участие в предстоящем мероприятии...
— И ещё, хозяин, у тебя есть воск? — у меня появилась новая задумка.
— Так ить откуда? — Губа пожал плечами. Он окончательно перестал понимать, что происходит, поэтому недоумение выглядело очень естественно. — Нету у нас такой роскоши. Могу фонарь дать, коли вам свет нужон.
— Нам нужно заткнуть чем-нибудь уши.
— Зачем? — одновременно спросили Губа и Кирклин.
— Затем, что такие твари очень часто обладают страшной силой! Они могут словом или мыслью подчинять людей своей тёмной воле и творить страшные вещи!
Не знаю, насколько зловеще это прозвучало, но я старался. И как оказалось, не зря — все присутствующие побледнели и отшатнулись, а сам Губа чуть было не сверзился с крыльца.
— Врёшь, — выдавил Кирклин. Отхлынувшая от лица кровь, сделала его шрамы куда заметнее. — Мы вчера словили девку, про которую говорили, что она словами может людей зачаровывать. Ничего страшного в ней не было — рот заткнули, и нет проблем!
— Кто говорил? — сразу спросил я, однако ответа не дождался. — Если бы она действительно так могла, вы бы просто поубивали друг друга или дружно утопились в ближайшей луже. Мне доводилось видеть на что способны обладатели такого дара — это очень страшно! А у вас наверняка произошла какая-то ошибка...
Судя по глазам воина, мне удалось заронить зерно сомнения. Надеюсь, оно даст всходы.
— И чего, этот, который в сарае, способен заставить меня делать то, чего я не хочу? — мужчина вновь положил ладонь на рукоять меча.
— Это дровяник, — мрачно поправил беллатора Губа. — Не сарай.
Здешний хозяин не понимал, правду я говорю или нет, и от этого хмурился всё больше и больше.
— Тварь может заставить тебя сделать всё что угодно! — я старался говорить как можно убедительнее. — Даже то, о чём ты и подумать не можешь...
Очевидно, Кирклин не был трусом, но и рисковать без нужды явно не собирался.
— Раз так, значит, тебе придётся справляться самому, — заявил воин без обиняков. — А мы постоим в стороне.
Радостную улыбку удалось сдержать с большим трудом — у меня всё же получилось напугать беллатора.
— Жаль, — соврал я. — Но кроме прямой помощи, мне нужен свидетель, который обязательно сообщит людям, что убитая мной тварь была заражена тьмой... Если я, конечно, смогу её убить.
Когда господин Глен у дома бургомистра спрашивал о моей готовности быть свидетелем, он несколько иначе формулировал обязанности, но я позволил себе внести кое-какие коррективы. Не ради лишних почестей или славы, нет! Но если Кирклин начнёт говорить окружающим обо мне — это может увеличить шансы спасти друзей, ведь тогда мои слова приобретут больший вес.
— И?
— Ты сможешь принять эту обязанность на себя?
— Я могу посмотреть за сражением с порождением зла, — кивнул Кирклин. — Издалека. И если справишься — расскажу об этом людям.
Мужчина на мгновение отвлёкся, приказав своему младшему товарищу, запрячь и привести лошадей, но молодой беллатор не горел желанием исполнять поручение. Он хотел остаться и даже позволил себе негромко выказать недовольство, однако Кирклин не обратил на это ни малейшего внимания и паренёк, снова покраснев, отправился к навесу, под которым стояли животные.
— Впрочем, если не справишься, я расскажу людям и об этом, — старший беллатор вновь повернулся ко мне. — На каком расстоянии тварь не дотянется до нас своим проклятым даром?
— Думаю, нужно отъехать не меньше, чем на полсотни шагов...
Кирклин кивнул и тоже пошёл к лошадям. Похоже, ему не терпелось убраться подальше от дровяника и тёмной твари, запертой в нём.
— Что же, хозяин, придётся тебе и твоему родственнику помочь мне, — громко произнёс я, а потом, убедившись, что люди Мунро не услышат, тихонько добавил: — Не забудьте, что нам, скорее всего, придётся изрезать лицо вашего брата, чтобы его нельзя было узнать...
Об этом мы договорились ещё вчера, и Губа обещал выполнить столь неприятную работу, ведь если беллаторы опознают в порождении зла крестьянина, тогда трудности ожидают всех нас.
— Так ить поможем, раз надо! — мужчина начал говорить во весь голос, однако закончил уже шёпотом. — Я всё помню... Скажи только — правда, что он нас зачаровать сможет?
— Нет, это выдумка. Просто замотайте головы для виду.
Кирклин и его несдержанный товарищ тем временем закончили возиться с лошадьми и отправились к небольшому холмику, заросшему низенькими кустами. По моей просьбе они прихватили Тоненькую, с которой я на всякий случай снял все немногочисленные вещи и, самое главное, арбалет.
Солнце припекало. Воздух нагрелся и сушил глотку при каждом вдохе — во время разговора я не обращал на жару внимания, но теперь буквально обливался потом. Одежда под кольчугой промокла и неприятно липла к телу. Кроме того, раздражало лёгкое марево над чёрным серебром, за которое постоянно цеплялся глаз — не думал, что такая мелочь станет помехой.
Губа обстоятельно запер дом, в котором находилась его жена, и для проверки несколько раз толкнул дверь коленом. Подёргав закрывавшие окна ставни, он, наконец, заткнул за пояс знакомый топор и взял в руки один из багров, которыми доставали из реки мертвяков. Второй достался младшему брату.
— Мы готовы, — негромко произнёс мужчина.
Я кивнул, надел найденные среди вещей кожаные перчатки и натянул тетиву. Деревянные плечи негромко скрипнули, а болт расположился на своём месте.
Порядок действий мы обговорили ещё вчера, поэтому никаких обсуждений не потребовалось. Губа торопливо, несколько раз промахнувшись, выбил из-под двери клин и тотчас отскочил назад.
Ничего не произошло — тварь внутри дровяника удерживала хлипкая задвижка.
Руки слегка подрагивали, и поэтому мужчине никак не удавалось подцепить запор — конец багра только бесполезно покачивался, лишь изредка задевая цель. Губа выругался и помотал головой, пытаясь стряхнуть каплю пота, повисшую на носу.
— Дай-ка я попробую, — попросил младший из братьев и ловко отпер задвижку.
Теперь между нами и порождением зла была только одна преграда — деревянная дверь. Однако тварь отчего-то не рвалась на волю — то ли не понимала, что уже можно, то ли усыпляла нашу бдительность.
Мои соратники стояли рядом, направив орудия на дверной проём, откуда должно было появиться чудовище. Наконечник арбалетного болта смотрел туда же.
Глаза резало от солёных капель, стекавших со лба. Я несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от неприятных ощущений, но это не помогло.
Со стороны холма донеслось лошадиное ржание, и я скосил взгляд — силуэты всадников и благородных животных чётко выделялись на фоне светло-голубого неба. Люди Мунро сидели в сёдлах, видимо, чтобы иметь возможность скрыться, если всё сложится не в нашу пользу. Однако пока тварь никак себя не проявляла.
— Так ить, чего делать-то? — Губа крепко сжимал багор.
Я набрал воздуха, чтобы ответить, но не успел. Тёмная тварь с такой силой толкнула дверь, что та с грохотом распахнулась, но встретившись со стеной дровяника, сразу вернулась на место.
Не знаю, каким чудом мне удалось сдержаться и не выстрелить, разрядив арбалет безо всякого результата. Пальцы подрагивали, слегка касаясь спусковой скобы.
За первым ударом последовали другие — точно такие же. Постройка тряслась, а вокруг поднимались клубы пыли, но через несколько мгновений всё кончилось — дверь с треском слетела с петель, разбросав по земле острые щепки.
Несмотря на хлипкий вид, дровяник был сделан на совесть — между плотно подогнанных досок не пробивалось ни единого солнечного лучика, и разглядеть, что происходило внутри, никак не получалось.
Подмывало положиться на удачу и выстрелить в неизвестность, но рисковать было нельзя — в случае промаха придётся обходиться одним Клинком. Поэтому приходилось ждать и всматриваться в темноту до боли в глазах.
На этот раз ожидание длилось совсем недолго.
Пронзительный скрежет и ритмичный стук стали предвестниками появления твари, которая медленно, словно крадучись, вышла на свет. В самой фигуре ничего необычного не было — две руки, две ноги, голова... И вот она-то уже совсем не походила на человеческую!
Небольшие тёмные чешуйки покрывали всё лицо и беспрестанно шевелились, задевая друг друга. Из этого трения рождался скрежет, от которого начинало ломить зубы. Рот существу заменял подвижный хоботок, трепещущий на ветру, и только глаза остались совершенно обыкновенными. Круглые, будто от страха, они не мигая смотрели на нас.
Тварь перебирала ногами неспешно, как затаившийся перед прыжком хищник. Одежда и волосы, покрытые застывшей полупрозрачной слизью, превратились в своеобразные доспехи, которые хрустели и постукивали при соприкосновении.
— Да уж, похоже, свадьба всё-таки не состоится, — дрожащим голосом пробормотал младший брат Губы. Наверное, с помощью незамысловатой шутки он пытался перебороть страх.
— И резать лицо не придётся, — добавил я. — Не думаю, что его кто-нибудь узнает...
Покачиваясь из стороны в сторону, тварь выбирала первую жертву. Отдать ей инициативу означало подвергнуть ненужному риску и себя, и своих товарищей, а поэтому необходимо было действовать на опережение.
— Прижмите её баграми к стене!
Губа с братом навалились, и на какой-то миг показалось, что у них всё получиться — чудовище, после несколько увесистых тычков, покачнулось и отступило на шаг назад. Но на этом успехи закончились.
В следующее мгновение тварь взмахнула обеими руками разом и, отведя багры в стороны, рванула вперёд. Сравниться в скорости с упырём она, конечно, не могла — её необычная защита ограничивала подвижность — поэтому мы успели разбежаться в разные стороны — места рядом с дровяником хватало.
Существо вновь замерло, не зная, кого преследовать, а я воспользовался моментом и, быстро прицелившись, потянул рычаг. Болт, под стук тетивы, улетел точно в цель, но не смог пробить пропитанную слизью рубаху, оставив на ней паутину трещин.
Видимо, оценив угрозу, порождение зла прыгнуло ко мне, выставив перед собой растопыренные пальцы, украшенные длинными чёрными когтями. Вступать врукопашную мне отчего-то не хотелось, и я отскочил назад, намереваясь встать между сараев.
— Давай! — крикнул Губа.
Два слитных удара толкнули тварь вперёд, и она рухнула на колени, не сумев удержаться на ногах.
Я быстро натянул тетиву — страх не сковывал движений, только руки слегка подрагивали от волнения. Новый выстрел, но опять неудачно — на этот раз я попросту промахнулся, и болт со свистом улетел куда-то за пределы двора.
«Надо будет найти, — промелькнула мысль. — И впредь не стоит так торопиться».
Мои соратники пытались прижать врага к земле, но закрепить успех не удалось. Раздался противный хруст — существо неестественно вывернуло руки и цепко ухватило багры. Толчок и братья буквально отлетели на несколько шагов.
Тварь, встав на ноги, легко переломила оружие и отбросила ставшие бесполезными деревяшки в стороны.
— Бегите! — завопил я.
Имевшийся у Губы топор вряд ли поможет в схватке, поэтому не стоило подвергать людей ненужному риску — придётся убивать порождение зла самому. Благо я успел в очередной раз перезарядить арбалет и теперь не торопясь выцеливал уязвимое место. Мешало то, что чудовище никогда не останавливалось полностью — оно всегда слегка подрагивало, словно водоросли в воде.
Я настолько увлёкся, что не слышал ничего вокруг, и когда во двор влетел всадник на коне, это стало для меня полной неожиданностью. Молодой беллатор раскручивал над головой аркан, вынуждено управляя своевольным транспортом без помощи рук — одними коленями.
— Эге-гей! — выкрикнул он и ловко набросил на шею твари петлю. — Пошла, родимая!
Похоже, задумка состояла в том, чтобы повалить врага на землю и утянуть за собой, в поле. Не знаю, правда, как потом планировалось его убивать, но в любом случае ничего не вышло. Молодой беллатор не учёл, что животные сильно боятся тёмных тварей, и поэтому, когда конь встал на дыбы, он с криком вывалился из седла, мешком рухнув на землю.
Его руки запутались в верёвке, и он даже не сумел достать меч, который, впрочем, ему всё равно бы не помог.
Парня надо было спасать. Я резко выдохнул и направил арбалет в спину чудовища. Выстрел.
Болт угодил в поясницу, но не смог пробить застывшую слизь — наконечник вошёл буквально на половину ногтя!
Выбора не оставалось. Отбросив бесполезное оружие, я вытащил Клинок.
Воин змеёй извивался в пыли, стремясь отползти от страшного врага, но безрезультатно — тварь уже настигла жертву. Прикрыв лицо руками, юный беллатор вопил от боли, пока чёрные когти полосовали предплечья, срывая вместе с тканью куски кожи.
— Пусти его! — зачем-то заорал я.
Чудовище схватило парнишку за разодранное запястье и поднесло к его руке свой отвратительный хоботок. Тот, сперва будто бы обнюхав добычу, присосался к коже, и щёки твари стали раздуваться, наполняясь кровью.
Утробный рык теперь больше походил на довольное урчание, и когда я воткнул Клинок в незащищённую шею врага, меня чуть не вывернуло от отвращения. Порождение зла рухнуло рядом с жертвой, громыхнув напоследок «доспехами».
— Ты как? — я посмотрел в напуганные глаза беллатора.
— Я... Я... — сначала он не мог вымолвить ни слова, но быстро справился с собой. — Спасибо!
Надеюсь, теперь он не будет с таким предубеждением относиться к интерфекторам, а его спасение поможет в переговорах с господином Мунро. Должна же того волновать судьба подчинённых?
— Горит... — вдруг пробормотал паренёк, протягивая руку. — Горит...
Белая, словно без единой капли крови, ладонь была холодна как лёд. Отодвинув лоскуты одежды, я увидел, что вокруг того места, к которому присосалась тёмная тварь, расползается чёрное пятно.
Похоже, я рано записал себя в спасители молодого беллатора...
