Глава 25
Кое-как вытянув Клинок из ножен, я прижал оружие к груди. Совершенно непонятно, что теперь делать! Сердце колотилось о рёбра, толкая на глупость — хотелось вскочить на ноги и броситься на неведомого обидчика, напавшего на Френсис. Хотелось, но не хватало сил.
Да и стоило быть честным — вряд ли я смог бы что-то сделать, даже находясь в полном здравии. Одолеть пятерых вооружённых бойцов, скорее всего, не под силу и самому господину Глену. По крайней мере, без усиливающих снадобий и зелий.
Бурлящая кровь на какое-то время отогнала тошноту и головокружение, даруя ясность мысли — если спасти Френсис прямо сейчас нельзя, значит, нужно постараться самому сохранить свободу, чтобы иметь возможность помочь друзьям в будущем. Ведь, по словам звонкоголосого, он действует по приказу Мунро, и наверняка мастер Фонтен вместе с господином Гленом тоже оказались в плену. Получается, что я их единственная надежда.
Отчего-то меня сейчас совсем не волновали мотивы, из-за которых беллатор обозлился на нас. Подумать об этом можно будет позже, а пока надо хотя бы попробовать убежать. Или уползти.
Свесив руку, я упёрся ладонью в шершавую деревяшку и тихонько, чтобы не издавать лишних звуков, сполз на пол. Цепляясь за стыки досок кончиками пальцев, я сумел преодолеть совсем незначительное расстояние, но на лбу уже выступили крупные капли пота, словно после долгой работы.
Воздуха не хватало, и дыхание становилось всё чаще и всё тяжелее, но я продолжал ползти к двери, которая должна вести в соседнюю комнату. Иллюзия, что мне удастся скрыться, развеялась без следа, однако я не мог покорно дожидаться, пока враг придёт за мной. И дело вовсе не в силе характера — просто если я сдамся, то лишу шанса не только себя, но и всех остальных.
— Где он? — повторил вопрос предводитель всадников.
Онемевшие руки ломило от боли, но скоро всё должно закончиться — ещё несколько мгновений, и в дом ворвутся люди Мунро.
— Зачем он нужен? — почему-то Губа не торопился выдавать меня.
— Какая тебе разница? — в голосе воина не было угрозы, только лёгкое раздражение. — Господин приказал доставить девку и парня — это всё, что тебе нужно знать.
— Так ить они были с интерфектором...
— Этот интерфектор, — слова сопровождались плевком, — спутался с тьмой! Думаешь, девке просто так кляп в рот засунули? Она сама из тёмных тварей и может одним словом тебя прикончить...
— Брешешь!
— Господин Мунро сказал, а он, сам знаешь, человек сведущий.
Услышав эти слова, я воспрянул духом — выходит, всё дело не в злой воле беллатора, а в недоразумении, которое, надеюсь, ещё можно исправить. Мне даже захотелось самому позвать его людей и попытаться всё объяснить. Останавливало только то, что кричал я примерно так же, как ходил — никак.
— Знаю, но тут ить такое дело...
— Какое? — предводитель всадников явно напрягся.
— Так ить покусали его, — безо всякого стеснения соврал Губа. — Тёмные тварюги, ещё вчера. И сам интерфектор сказал его под замок посадить, чтоб паренёк, значит, не буянил... Ну как он в мертвяка превратится и на вас нападёт? Или на господина Мунро?
Я не знал, зачем Губа лжёт, но был рад, что сам не выдал своего местоположения. Хотя вряд ли человек беллатора удовлетворится одними только рассказами — он наверняка захочет взглянуть на меня. И как бы плохо я ни выглядел, не думаю, что мужчина решит ослушаться приказа, только из-за моего нездорового вида.
— И чего? — недоверие в голосе смешивалось с настороженностью. — Он совсем плохой?
— Чего не знаю, того не знаю. Он ить в дровянике сидит.
Неужели Губа решил выдать за меня своего брата? Не поверю, что никто из присутствующих его ни разу не видел, а значит, затея обречена на провал. С другой стороны — на глупца здешний хозяин тоже похож не был.
— Ну так открывай, я посмотрю на него! — приказал воин и добавил, обращаясь к своим людям: — Готовьтесь!
— Нет уж,— спокойно возразил Губа. — Он знаешь, как ломился? Мы уж сушняк с лесу волочь хотели, чтобы спалить его, но девка запретила. А у вас ить и оружия подходящего, поди, нету? Так что давай-ка сам открывай, да не сразу, а когда мы в доме спрячемся и двери закроем!
В этот момент, будто в подтверждение сказанного, запертый в дровянике средний брат вновь попытался высадить дверь. Однако теперь удар был гораздо сильнее и сопровождался то ли рыком, то ли воплем.
— Открой!
Уж не знаю, решил ли он подыграть старшему родственнику или так совпало, но человеческого в этом крике практически не было.
Младший брат, всё время стоявший у окна и изредка поглядывавший на мои тщетные потуги, сделал несколько неуверенных шагов назад. Как бы он ни храбрился раньше, сейчас лицо парня побелело от испуга.
— Может и правда — ну его? — негромко сказал кто-то из всадников.
Похоже, оружия из чёрного серебра у них действительно не было, хотя все беллаторы — даже самые младшие — имели право его носить. Но стоило оно слишком дорого, для их не самых увесистых кошельков, ведь времена, когда эти бойцы силой заставляли крестьян платить непомерные налоги, давно прошли.
— Не повезём же мы тёмную тварь к господину Мунро, — заметил обладатель писклявого голоса по имени Лонгус. — Ведь так?
— Не повезём, — предводитель явно не горел желанием столкнуться лицом к лицу с порождением зла.
Я замер, уткнувшись лбом в доски пола — судорога скрючила ладони, лишив меня возможности передвигаться хотя бы ползком. Усталость, тошнота и головная боль прогнали все переживания, не оставив места ни страхам, ни надеждам. Я лежал и ждал, какое решение примет человек беллатора Мунро.
— Пошли мы в дом, а то ить поясницу у меня скрутило, — сообщил Губа, стукнув башмаками по крыльцу. — Как быть беде, так её всегда выворачивает — примета верная...
— Подожди, — едва слышно попросил предводитель всадников. — Я ещё не решил, как поступить.
Двери дровяника задребезжали от нового неожиданного удара, а супруга Губы взвизгнула и стала торопливо упрашивать мужа поскорее уйти со двора. Люди Мунро взволнованно зашептались, заражая беспокойством лошадей — животные всхрапывали, роя копытами землю.
— Так решай! — рявкнул Губа. — Да поскорее! А то ить парнишка, глядишь, сам сейчас выберется... Коли не надумаешь, так я хотя бы клинышком дверь подопру.
— Приказа сражаться с порождением зла не было! — снова раздался противный голос Лонгуса, а остальные поддержали его слова одобрительными выкриками.
На несколько коротких мгновений повисла тишина, прерываемая только лошадиным ржанием и кудахтаньем кур.
— Неси свой клинышек, — наконец сказал командир отряда, обратившись к Губе.
Воины с радостью приняли решение предводителя и стали успокаивать разволновавшихся лошадей.
— Что ты будешь с ним делать? — добавил мужчина через некоторое время, когда утих стук железа по дереву. Похоже, Губа забивал клин под дверь обухом топора.
— Так ить обожду до завтра, коли рычать и биться не прекратит — спалю вместе с дровяником...
— Хорошо, я оставлю тебе в помощь двух человек...
— Оставляй, — не стал пререкаться Губа, — но в дом их не пущу — места нету!
— Как скажешь, — ответил предводитель всадников и добавил, обращаясь уже к своим людям: — Дождётесь, пока огонь прогорит, и привезёте тело в усадьбу.
Судя по всему, в «моё» выздоровление он совершенно не верил. И его можно было понять — всё это время из дровяника раздавалось утробное клокотание вперемешку с отрывистыми выкриками.
Сборы были недолгими, прощаний не было вовсе, и очень скоро, под звуки коротких команд, которыми наездники управлялись с лошадьми, отряд выехал со двора.
— Ускакали! — выдохнул Губа сразу, как только оказался в доме. Он торопливо прикрыл за собой дверь, задвинул засов, а после обратился ко мне: — Скажи, парень, чего с братом-то моим творится? Знаешь?
— Нет, — с трудом выдавил я.
Говорить, лёжа на твёрдом полу и глядя на собеседника снизу-вверх, было и не очень удобно, и как-то глупо. Заметив моё затруднительное положение, Губа сделал знак младшему брату, и уже вдвоём они легко подняли меня на ноги. Через мгновение я вновь оказался на топчане, от которого смог отползти всего на несколько шагов.
— Как тебя звать-то, парень? — мужчина уселся напротив меня, с грохотом придвинув ногой табурет. — Подруга твоя говорила, но я запамятовал...
— Норвуд, — ложиться я не стал, а только оперся спиной о стену. — Норвуд Грейс. Почему вы помогли мне?
— Так ить ты же меня тоже выручил! — искренне удивился моему вопросу Губа. — Вчера, у реки, когда меня мертвяк жрать начал... Так что должок за мной был, и хорошо, что этих олухов удалось так легко спровадить.
Тревога в голосе на миг уступила место неподдельной радости — не знаю, правда, что послужило её причиной — избавление от людей Мунро или погашению долга.
А вот мне почему-то было всё равно. Нет, даже хуже — на миг я почувствовал сожаление! По закоулкам сознания пробежалась подленькая мыслишка, что теперь мне придётся спасать друзей в одиночку. Рисковать, принимать решения, строить планы — и всё это, полагаясь только на себя... А прояви человек беллатора Мунро чуть больше настойчивости, я бы спокойно избежал ответственности — какой с пленника спрос?
Малодушие — вот как это называется. Малодушие, с которым я не стал бороться, попустив его через себя целиком — до самой последней капли. Отец учил меня, что отгонять подобные мысли нельзя, ведь пытаясь спрятаться, победить невозможно.
Жалость к самому себе наполнила сознание до краёв, но прежде чем она захлестнула меня с головой, я понял, что малодушие — это первый шаг к трусости. А трус, в отличие от храбреца, умирает не один раз — он умирает каждый день.
Я что есть силы закусил внутреннюю поверхность губы, и рот наполнился солёной кровью, смывшей накопившуюся горечь. Пусть впереди ждут испытания, но я должен воспринимать их как шанс проявить себя, а не как наказание — иначе помочь друзьям вряд ли удастся.
— Спасибо! — тряхнув головой, я поблагодарил Губу за спасение.
Комната закачалась перед глазами, и захотелось схватить стены руками, чтобы прекратить это безумное движение.
— Так ить, пожалуйста, — мужчина поднялся с табурета и выглянул в окно, проверяя, чем заняты предоставленные сами себе люди Мунро. Похоже, увиденное вполне удовлетворило его, поскольку он кивнул и спросил: — Как думаешь, господин интерфектор смог бы моему братцу помочь?
Я не знал, что ответить. С одной стороны, если сказать о возможности исцеления, то наверняка можно будет рассчитывать на помощь Губы. С другой — меня терзали смутные сомнения, что победить этот недуг под силу хоть кому-нибудь — судя по то и дело раздававшемуся рычанию, лечить уже попросту некого.
— Думаю, нет, — мне совершенно не хотелось лишать хозяина дома надежды, но я, глядя ему в глаза, ответил честно.
Растерянность во взоре мужчины постепенно сменялась безысходной тоской.
— Так ить чего? Помрёт он, получается? — нахмурился Губа.
— Время покажет.
— У него ить скоро свадьба... — в голосе мужчина проскользнули просительные нотки, словно это обстоятельство могло всё изменить. — Неужто ничего нельзя сделать?
Его супруга, сидевшая в уголке, что-то шептала, едва открывая рот и прикладывая платок к глазам.
— Может всё-таки господин интерфектор поможет... — промямлил я, но устыдившись собственной слабости сразу же добавил: — Однако стоит быть готовым к худшему.
— Что это значит? — с хрипотцой в голосе спросил младший брат Губы. — Нам на самом деле придётся его сжечь?
Если начистоту, разговор уже порядком утомил, да и не знал я, как ответить. Вообще, с момента пробуждения прошло совсем немного времени, но ощущения были такие, будто мне несколько дней пришлось обходиться без сна — перед глазами скакали мелкие, словно брызги чернил, точки.
— Надо сначала хотя бы посмотреть на него! — из угла донёсся тихий женский голос. — Может он не так и плох... В любом случае, нехорошо это — сразу в огонь!
Губа негромко хмыкнул, растянув уголки рта в невесёлой усмешке — он явно не верил в благоприятный исход.
— Так ить обязательно посмотрим, — тем не менее сказал мужчина через мгновение, сопроводив слова тяжёлым вздохом. — Родная ить кровь...
— А если он вырвется? — младший — а в скором времени, похоже, единственный — брат хозяина тоже не питал иллюзий. — Как мы его победим без чёрного серебра?
Паренёк быстро посмотрел на меня и на Клинок, рукоять которого по-прежнему лежала в ладони. Уж не знаю, чего он хотел больше — получить оружие или заручится помощью, но я не испытывал ни малейшего желания принимать участие в этом деле. К чему ненужный риск, когда мне необходимо выручать товарищей?
Но вместе с тем, глядя, как понурый Губа баюкает пораненную в схватке руку, я понимал, что всё равно не смогу бросить их и уйти. А значит, чтобы привести в гармонию мысли и поступки, нужно было придумать оправдание, позволявшее остаться. И я быстро справился с этой задачей.
— Я помогу вам, — хотелось говорить уверенно, но получалось не очень, — чем смогу. Даже если понадобиться... упокоить вашего брата. Но тогда и вы поможете мне выручить моих друзей из беды.
— Уговор! — сразу же согласился Губа, правда, уточнил: — Но воевать с беллатором не будем. Предупреждаю!
— Уговор, — я и сам не стремился к схватке, надеясь решить всё мирным путём, ведь у нас совершенно другой враг.
Мужчина даже слегка повеселел, покрепче замотал руку чистой белой тряпочкой и сказал:
— Нужно как-то избавиться от людей во дворе... Попробую напоить их брагой, а то ить вояки до пьянства охочи...
Сомневаюсь, что бойцы Мунро упьются до потери сознания — всё-таки они исполняют поручение своего господин. Однако возражать я не стал, так как никакого иного предложения всё равно не было. Да и меня больше занимала другая мысль — как привести себя в порядок, ведь в нынешнем состоянии я не мог даже просто передвигаться, чего уж говорить о сражениях с порождениями зла.
Итак выходило, что единственная надежда только на остатки порошков господина Глена, в которых ещё следовало разобраться. Нет, я неплохо помнил, как он смешивал снадобья в доме госпожи Тауссинг, но не уверен, что смогу повторить всё то же самое ничего не перепутав.
— Мне нужны вещи господина интерфектора, — я кое-как указал рукой на видневшиеся седельные сумки. На лбу выступил холодный пот. — И где мой арбалет?
— Самострел, что ль? — переспросил Губа. — Так ить я его прибрал! И его, и другой, который старик оставил. Под замок их спрятал, чтобы, значит, не поранился никто, — мужчина выразительно посмотрел на младшего брата. — Там же и броня лежит...
— Какая броня?
— Так ить та, которую господин интерфектор оставил, перед тем как уехать. Сказал, что так легче скакать будет.
Интересно, почему наш командир не взял с собой кольчугу? Действительно стремился добраться до цели как можно быстрее? Или не хотел вводить в искушение беллатора? Ведь такая вещь не только стоит очень дорого, но и громогласно заявляет о высоком статусе владельца...
Как бы то ни было, сейчас это было очень кстати, и я даже стал чувствовать себя капельку лучше — у меня созрел план.
— Не торопитесь доставать бражку, — сказал я. — Есть другая идея...
