Глава 23
Пара мужичков в длинных рубахах и закатанных по колени штанах, поругиваясь, тянули что-то из прибрежных камышей деревянными баграми. Один — высоченный и заросший бородой по самые брови, другой, наоборот, низенький и коротко, но очень неровно остриженный.
Чуть поодаль, с топором в руках, стоял третий — среднего роста — и внимательно глядел за товарищами, иногда напряжённо смахивая со лба слипшиеся от пота волосы. Одет он был примерно так же — по-простому, однако глаз сразу цеплялся за роскошный красный пояс, богато украшенный блестевшими на солнце жёлтыми нашлёпками.
Наконец, двое с баграми совладали со своей добычей и вытащили на берег вяло трепыхавшегося мертвяка. Судя по длинному платью и зелёному от тины чепчику, когда-то это существо было женщиной, но сейчас опознать её не представлялось возможным — от нахождения в воде тело разбухло, а лицо было опутано волосами и водорослями.
— Бей! — хором выкрикнули мужички, продолжая удерживать покойницу баграми.
Вооружённый топором не мешкая подскочил к соратникам и несколькими сильными — на выдохе — ударами отрубил порождению зла голову. Осторожно оттолкнув её в сторонку обухом, он вытащил нож и быстро срезал с тела простой пояс с кошельком. После, распоров длинный подол, мужчина кое-как стянул с опухших ног ботинки и отбросил их в сторону.
Двое других, при помощи всё тех же багров, ловко оттащили обезглавленное тело, подёргивающее конечностями, к ближайшей рощице. Люди действовали слаженно и были столь увлечены работой, что до сих пор нас не заметили.
— Френсис, останься с Солью, — негромко произнёс господин Глен, внимательно осматривая окрестности. — Норвуд, бери арбалет и следи за опушкой, а мы с Фонтеном пойдём побеседуем с этими «рыболовами»...
Похоже, знакомство с обитателями деревни Малумка не самым лучшим образом отразилось на отношении нашего предводителя к местному крестьянству! И его можно понять — я и сам теперь смотрел крайне настороженно на мужичков, которые, в общем-то, пока не сделали нам ничего плохого.
Тетива негромко скрипнула, простой болт занял своё место и я направил оружие в сторону ближайших деревьев. Честно говоря, было страшновато — казалось, что сейчас среди листвы снова мелькнут огненные вспышки, и я опять увижу странного лиса.
Крестьяне тем временем заметили господина Глена и мастера Фонтена, неспешно приближающихся к ним, однако ни испуга, ни каких-либо злых намерений не выказывали — на лицах читалось только лёгкое удивление. И лишь в глазах коротко остриженного, оно смешивалось с восхищением и... завистью?
Я, продолжая наблюдать за опушкой, сделал пару десятков шагов, преодолев больше половины разделявшего нас расстояния, чтобы лучше слышать разговор — не думаю, что здесь нам что-то угрожает, а любопытство брало своё.
— Меня зовут Бернард Глен, — мои спутники остановились в нескольких шагах от крестьян. — Я интерфектор.
Мастер Фонтен, который, помимо арбалета, разжился в деревне колуном на длинной рукояти и парой ножей, сейчас прикрывал спину интерфектора и участвовать в разговоре не собирался. Он, к слову, сменил свою вконец подранную мантию на короткую чёрную куртку со шнуровкой.
— Так мы ить поняли, господин! — пробормотал мужичок с топором и, сложив руки так, чтобы прикрыть ими свой богатый пояс, поклонился. Двое с баграми молча последовали его примеру.
При этом один из них, тот который пониже, разогнувшись, быстро и аккуратно отбросил валявшиеся рядышком ботинки так, что они улетели в камыши — похоже, крестьяне опасались наказания за свои действия. Однако не думаю, что господину Глену есть до этого хоть какое-то дело.
— Как тебя звать? — спросил он.
— Так ить Губой все называют, господин.
Мужчина раздвинул густые усы и продемонстрировал верхнюю губу, которую будто бы сперва порвали, а затем неумело сшили, оставив уродливый белесый шрам.
— С рождения ить у меня! — с гордостью пояснил он и прибавил: — А это братья мои.
Поимённого представления они не удостоились, и если высокий и бородатый никак на это не отреагировал, а только стоял, приоткрыв рот, то низенький прищурился и слегка поморщился. По местным законам всё имущество, к которому частенько относили и родственников, принадлежало старшему в семье, однако не все и не всегда были довольны таким положением вещей...
— Много мертвяков вышло из города? — спросил интерфектор.
— Так ить много, господин! Десять тыщ, а то может и поболе... И шли-то они одной кучей — вона, всю дорогу истоптали...
Действительно, чуть дальше в пыли были хорошо заметны многочисленные следы, оставленные армией мертвяков, двигающейся сейчас вверх по течению в сторону Сильного города. Причём ширины дорожки явно не хватило, о чём прямо свидетельствовала трава, вытоптанная по обеим сторонам от неё .
— Когда они здесь проходили?
— Так ить вчера поутру... — Губа задумчиво потёр подбородок. — Шли до самого полудня! Толкались, друг друга с ног сшибали, но пёрли и пёрли. Вона, некоторых даже в воду течением посмывало, а мы их теперь достаём, головы рубим, да потихоньку в лес относим...
Упоминать, что помимо голов покойники лишаются ещё и имеющихся ценностей, крестьянин не стал, зато принялся долго и очень обстоятельно рассказывать, как порождения зла переправлялись через брод. При этом повествование было приправлено таким невероятным количеством несущественных подробностей, что я даже как-то засомневался в их правдивости.
— Ты сам всё это видел? — судя по всему, похожие мысли посетили и господина Глена, который оборвал рассказ Губы на полуслове.
— Так ить нет, господин, — безо всякого смущения ответил тот, — я-то ить вчера поутру в город собирался, чтобы сперва на рынок зайти, а потом и в трактир у ворот завернуть — пива выпить, да людей послушать, но не смог! Колено разнылось — оно у меня всегда ить так перед жарой — и я дома остался и никуда не пошёл на своё счастье... Спасло, получается, меня колено-то! А я его ещё в детстве подвернул, когда с лошади спрыгнул, а лошадь та...
Губа ещё какое-то время продолжал вещать про многочисленные увечья, полученные при различных обстоятельствах, но мне почему-то казалось, что эта говорливость и нарочитая недалёкость была маской. Похоже, крестьянин зачем-то хотел выглядеть глупее, чем он есть на самом деле. Может, конечно, я становлюсь излишне подозрителен, но сомневаюсь, что такой болван смог бы столь успешно разделывать мертвяков.
— Прекращай балаган! — не выдержал мастер Фонтен. — Неужели ты ещё не понял, что нас ваша добыча не интересует? Забирайте что хотите — всё равно хозяевам все эти вещи уже не нужны... Многих выловить успели?
— Так ить полтора десятка, — не стал скрывать Губа. — Большинство после воды и не дёргались почти, но пяток резвых попалось, чуть не пожрали нас! Я их посильнее порубал на всякий случай.
Стыдно признаться, но я практически перестал смотреть за округой, когда стало понятно, что опасности эти люди не представляют. Однако теперь я всё же поглядел туда, куда крестьяне стаскивали мёртвые тела — крохотная рощица, в паре десятков шагов от нас, скрывала под сенью деревьев настоящий могильник. Я поёжился, представив, как в невысокой траве копошатся неупокоенные обрубки порождений зла, ведь оружия из чёрного серебра у Губы и его братьев не было. Словно в унисон моим мыслям кусты перед рощей слегка зашевелились.
— У них такие монеты были? — интерфектор вытащил золото из кошеля.
Губа внимательно осмотрел кругляш, но с ответом не спешил, видимо, остерегаясь заинтересованности господина Глена.
— Да были, — не выдержал невысокий с короткими волосами, судя по всему, самый молодой из братьев.
— Были, — подтвердил Губа, глянув исподлобья на младшего родственника, — но мы их себе брать не стали — к чему нам золото, господин?
Мастер Фонтен громко хмыкнул, а интерфектор только качнул головой и сказал:
— Золото, возможно, проклято, поэтому лучше его по одной монетке в землю на какое-то время зарыть, а с резвыми мертвяками стоит быть гораздо осторожнее — они могут и вас в порождения зла превратить.
По странному совпадению именно в этот момент в прибрежных камышах раздался громкий всплеск — то ли рыба резвилась, то ли всё же кто-то из покойников. Губа побледнел, отчего на лице стали заметны небольшие язвочки, а средний брат, тот что был высок ростом, нескольким широкими шагами отошёл подальше от реки. И только младший усмехнулся и поудобнее перехватил багор, демонстрируя полное бесстрашие.
— Не лезут они сами из воды, — скривив губы, бросил он, — не бойтесь...
А я вновь посмотрел на кусты, листья которых по-прежнему вяло покачивались. Мне представилось, как через переплетения тонких ветвей, к нам ползут отрубленные топором руки мертвяков, цепляясь за землю посиневшими пальцами. Похоже, после встречи с лисом, у меня разыгралось воображение. В любом случае, бояться нечего — у нас есть чем встретить любого врага!
— Откуда ты знаешь как и когда шли мертвяки, если сам ничего не видел? — интерфектор вернулся к главной теме.
— Так ить рассказали мне, господин. Можете не сомневаться — сведения точные!
Если так, то выходит, что тёмная армия значительно опередила нас, а так как отдыхать покойникам не нужно, догнать их нам вряд ли удастся. Даже если господин Глен сейчас же бросится в путь, не жалея Соли — дорога займёт не меньше четырёх дней, а за это время мертвяки наверняка уже будут под стенами города.
Получается, из-за почитателей проклятого Иниса, задержавших нас, погибнет Сильный город, и тогда наш оаз точно будет захвачен порождениями зла... Внутри разгоралась обида, смешанная с ненавистью и если раньше я даже жалел, что Френсис сожгла ту старуху, то теперь никакого сочувствия к ней уже не было — она получила по заслугам.
От нехороших мыслей меня отвлекло очередное шевеление в кустах, и на этот раз я даже хотел, чтобы появился враг, в которого можно вонзить Клинок или выстрелить из арбалета. Злость на мертвяков, старых богов и тёмных тварей, затеявших всё это, требовала выхода.
Однако терять голову тоже не стоило и если неподалёку действительно притаился враг, нужно предупредить остальных. Мгновение я сомневался, пока из листвы не выскочила стремительная тень, скрывшаяся в высокой траве, следом за которой показалось ещё несколько.
— Господин Глен, — прокричал я, убирая обычный болт и накладывая тот, что годился для уничтожения нечисти, — в траве какие-то твари...
Описать существ я не мог, потому как разглядеть их пока не удалось, но интерфектор и не стал требовать от меня каких-либо подробностей. Вместо расспросов, он развернулся на пятках, одновременно вынимая из петли топорик.
— К бою! Все ко мне! — резкие и отрывистые команды, казалось, заставляли быстрее биться сердце, растягивая убегающие мгновения.
Шум воды стал будто бы в несколько раз громче, а солнечные зайчики, отражаясь от поверхности реки, заблестели на острие болта.
Лёгкий ветерок, приносивший запах тины и камышей, отступил под натиском удушливой и едкой вони — точь-в-точь как в городской лавке, перед появлением собаки, которую тьма изменила до неузнаваемости, сделав похожей на паука-переростка. Однако тени, замеченные мной, явно принадлежали каким-то другим животным — слишком уж маленькие они были. Маленькие, но зато крайне подвижные.
Земля под ногами будто слегка подрагивала, и я не сразу понял, что это Соль бежит на выручку своему хозяину. Гулкий стук копыт по сухой земле эхом отдавался у меня в животе.
— Нет! — успел крикнуть интерфектор. — Держи её!
Всё правильно — ни к чему впустую подвергать жизнь лошадки опасности, ведь помочь в схватке она вряд ли сможет. Краем глаза я заметил, как Френсис повисла на поводьях, с трудом остановив Соль, высказывающую своё недовольство громким ржанием. Сама девушка спряталась за лошадиным крупом — не знаю, готова ли она сейчас применить свои способности, да и подействуют ли они на тех, кто притаился в траве.
Я до боли в глазах всматривался в колышущуюся зелень и, одновременно, пятился туда, где замерли мои товарищи. Ещё немного, и окажусь рядом с интерфектором... Шаг, и сердце подпрыгнуло к самому горлу, когда я чуть не растянулся в дорожной пыли, запнувшись о небольшой, едва заметный камушек.
Чтобы удержать равновесие, пришлось слегка присесть, и только это спасло мне жизнь — над головой, подёргивая лапами и разбрасывая капли вонючей слизи, пролетела тёмная тварь. За короткий миг я не смог хорошо её рассмотреть, но раньше существо явно было жабой.
Теперь её, правда, раздуло в несколько раз, задние лапы стали гораздо массивнее и мощнее, обзаведясь длинными чёрными когтями, а передние превратились в какое-то подобие крыльев.
— Что это? — пронзительно взвизгнул самый высокий из братьев и выронил багор из рук.
Тварь шлёпнулась на землю прямо перед ним, но что произошло дальше, я уже не видел — из травы появились новые враги. Похоже, тьма изменила обитателей небольшого болотца, потому как я заметил ещё нескольких жаб, целый клубок змей и каких-то насекомых, названия которых мне не были известны.
Все они значительно увеличились в размерах, почернели и истекали дурно пахнущей белесой слизью. Однако двух одинаковых созданий среди них не было — даже упомянутые жабы совершенно не походили на ту, что пролетела надо мной. Одна больше напоминала мяч, другая стояла на задних лапах, размахивая длинным языком, не помещавшимся в пасть, а остальных рассматривать я уже не стал.
Надеяться попасть в юркие и не очень-то крупные мишени, было глупо, и поэтому я выстрелил в наименее подвижную цель — переплетение змеиных тел. Болт завяз в слизи, и сперва показалось, что результата не будет, но уже через мгновение клубок задрожал, затрясся, и от него отделилась одна из гибких тварей. Несколько шагов она ещё ползла следом, но потом замерла, вяло подёргивая хвостом.
Я отскочил поближе к интерфектору, разделавшемуся с первой жабой, и успел выстрелить ещё дважды, прежде чем пришлось отбросить арбалет и взяться за Клинок — твари были уже рядом. Господин Глен вышел вперёд и принял основной натиск на себя, ведь кольчуга надёжно защищала его от укусов. Сильные удары отбрасывали чудовищ назад, и всё, что требовалось от нас — прикрывать его со спины, однако сделать это было не так просто.
Больше всего проблем доставляли самые мелкие создания — изменённые насекомые. Они двигались очень быстро, высоко подпрыгивая и уходя от атак интерфектора. Спасало только, что они, видимо, пока плохо контролировали свои новые тела, отчего постоянно промахивались. Да и справиться с ними можно было даже без чёрного серебра, хорошенько приложившись обухом топора, багром или просто сапогом. Такое их, конечно, не убивало, однако размазанные по земле, они больше не представляли опасности и только тихонько попискивали, вяло подёргивая лапками.
Из-за едкой вони дышать становилось всё труднее. Голова кружилась, а перед глазами плясали чёрные точки. Ещё немного и того гляди я грохнусь в обморок!
— Смени меня, — прохрипел я, обращаясь к младшему из братьев, стоявшему позади.
Он ловко орудовал багром, умудряясь сбивать тёмных тварей прямо в воздухе, и поэтому я без опасений доверил ему защищать спину господина Глена.
Несколько шагов в сторону воды, глубокий вдох и свежий воздух смыл подкатившую дурноту, возвращая ясность сознания. И очень вовремя, потому что это позволило мне заметить выползающего из камышей мертвяка в когда-то белой ночной рубахе.
Не знаю, что его привлекло — возможно, как раз эта самая вонь — но он, с треском ломая стебли и быстро перебирая руками, двигался, оставляя мокрый след на земле. Губа, стоявший ближе всех к воде, ничего не видел и к нападению готов не был.
— Сзади! — сипло выкрикнул я, бросаясь на выручку.
Крестьянин успел обернуться, и даже разок рубанул порождение зла топором, но, разумеется, безрезультатно — оружие застряло, разрубив ключицу. Мертвяк, уцепившись разбухшими пальцами за богатый пояс, повалил жертву и впился зубами в ладонь, которой Губа пытался удержать его голову.
Боль, страх и отчаяние смешались в вопле, зазвеневшем в ушах.
«Символично, если его погубит роскошный пояс» — неуместная мысль мелькнула прежде, чем я ударил ожившего покойника кинжалом. Клинок легко распорол ткань и, скользнув по рёбрам, оцарапал задубевшую от воды кожу. Мертвяк замер. Не знаю, убила ли его такая пустяковая рана, но рисковать было нельзя, и я вонзил оружие во вражеский бок.
«Надеюсь, Губа не превратится в порождение зла...» — подумал я, глядя в ошалелые и испуганные глаза крестьянина, прижимавшего окровавленную руку к груди.
Подумал, а через миг на затылок обрушился чудовищный удар.
Уши заложило и последнее, что я увидел, прежде чем погрузиться во тьму — острая лисья морда в камышах.
