Глава 10. Рубикон
1.
Насколько сильно может отличаться чувство прекрасного разных людей, если каждый из них развивался под влиянием не одного, а целой плеяды миров?
Как оказалось, не столь разительно, как предполагали некоторые фантасты. С точки зрения влияния на вкусы среднего форгерийца нет никакой разницы, были ли миры, которые он видел, реальными, или родились в голове какого-то особо талантливого визионера. И в итоге уровень эклектики оказывался практически неотличим от того, что знаком каждому жителю XX, XXI и XXII веков. И даже не спрашивайте про XXIII век, там в этом плане, как правило, всё было дико уныло: чаще всего мир сдавался единообразию утилитаризма. Исключения имелись, но чаще всего они касасались, как ни парадоксально, не широких, захватывающих космос, империй, а концентрирующихся в пределах Солнечной системы высоких.
По крайней мере, насколько можно было судить о различных версиях XXIII века по словам людей, заверявших о своём факте попаданчества в Форгерию именно из этих эпох. Не самый надёжный источник.
Так или иначе, различия во вкусах Ришарда Маллоя и Эмиля Фурмана не заметить мог лишь слепой. Если пан ректор обожал вычурную старину, то местный ландвойт предпочитал холодную строгость металла, зеркальные поверхности, сочетание плавных изгибов и острых углов, а также высокую контрастность цветов, разделённых резкими прямыми линиями. Стиль хай-тек, как он есть. Будущее ради самого будущего – таковы заветы оформления “Пражского Торгового Центра”, приютившего под своей крышей, наверное, офисы не меньше, чем сотни компаний.
Вероятно, пан Фурман очень жалел о том, что в его подчинении не было какой-нибудь пафосной научно-исследовательской лаборатории и приходилось перебиваться доходами от торговли и пищевой промышленности, теша себя надеждой когда-нибудь накопить на зарплаты учёным с мировым именем.
По крайней мере у Брони, вынужденной дожидаться развития событий в холле хорохорящегося своей хайтековостью небоскрёба, закрученного в спираль извращённой фантазией архитектора и сверкающего сенсорным экраном с каждой на первый взгляд не предназначенной для этого поверхности, просыпалась тяга к научным открытиям. Она не преминула воспользоваться возможностью, устроившись на уголке вычурного красного низенького диванчика рядышком с чёрным трапецеидальным цветочным горшком, вызвать на крышке приземистого прозрачного кофейного столика браузер с призывно-голубенькой строкой поиска.
Подобное расположение экрана, конечно же, было совершенно неудобным с точки зрения вэб-сёрфинга. Но кто будет в Форгерии ожидать излишней практичности решений от шляхты, отчаянно желавшей вызвать удивление, восторг и зависть каждого посетившего их вотчину? Прозрачные столики с сенсорным экраном и не должны быть удобными. Они должны выглядеть смело и футуристично. Они должны притягивать взгляд своей необычностью.
В конце концов, вы не встретите человека, который увидев подобное чудо, прежде всего пожалуется на неудобство. Нет, нет и нет! Первой реакцией абсолютно каждого будет удивлённый возглас: “да у них тут даже мебель с выходом в интернет!”
Для Брони заметно более важным, нежели удобство расположения экрана, был тот факт, что на крышке стола оказалось куда как проще раскрыть большое количество таблиц и страниц с формулами, чем на планшете, ограниченном не только размерами дисплея, но и несовершенством программного обеспечения. Не прошло и пяти минут, как добрая половина доступной поверхности оказалась завалена окнами браузера, подобно тому, как вполне физическими книгами и справочниками оказывается завален стол какого-нибудь талантливого учёного в кино. Даже подтягивать их приходилось похожим движением: положила руку на краешек окна и тащи на себя. Больше не нужно? Небрежным движением откидывай прочь. За счёт большого доступного пространства фишка с “инерцией” интерфейса получала новую жизнь.
Впрочем, восхищаться техническим новшествам оставалось лишь той части сознания, что не концентрировалась на магических формулах, ботанике и гомункологии. Определённая часть имевшейся информации была знакома некромагичке, уже достаточно давно ухаживавшей за домашним рипсалисом, однако девушке хотелось отойти от уже знакомых шаблонов. А именно, создать несложного самостоятельного уродца с крайне примитивной программой. Понятное дело, что за полчаса такие вещи не делаются. По крайней мере, не студентками-третьекурсницами. Но это не значило, что не стоит и пытаться. Как раз наоборот.
Кто ничего не делает, не ошибается. А учатся люди, не в последнюю очередь, именно на ошибках.
Маленький шаг к совершенству, сделанный сейчас, лучше, чем большой шаг, существующий лишь в планах. Ведь никто не знает, суждено ли планам когда-либо стать реальностью. А крохотный шажок всего через полчаса станет свершившимся фактом.
Для работы Броне был нужен всего один листик растения, как основа. Его вполне можно было позаимствовать из местных зелёных декораций. А в качестве источника магии сгодилась бы лёгкая ноющая боль, какую даёт корсиканский браслет при повороте винта на девяносто градусов. Мелочь. Сущая мелочь. Поток просто ничтожен. Зато совершенно не мешал думать о сложных вещах и не требовал постоянного сброса, а для модификации растения с его конскими входными коэффициентами слабого источника магии более, чем достаточно.
Тем временем рядом приземлился Дарк. Конечно же, не как белый человек, а перепрыгнув через спинку диванчика. Разве от этого повесы можно ожидать чего-то иного?
– Да ладно?! Зубришь?! – весело спросил он, видимо с одного взгляда узнав некоторые из таблиц или формул.
– Экспериментирую, – ответила девушка, не отвлекаясь от процесса.
Первым делом она преобразовала место среза растения в короткий стебель, заканчивающийся корнями. Но не простыми, а сильными и гибкими, имевшими квазимышцы. Было что-то завораживающее в возможности видеть, как меняется живое существо, лежащее на твоей ладони.
Броне было совершенно лень выяснять, по каким принципам работает открытие и закрытие пасти венериной мухоловки или постоянный поворот бутона подсолнуха вслед за солнцем. Зачем, если проще создать соответствующую квазимышцу с нуля, пользуясь знаниями из гомункологии?
– Не по программе, значит? – спросил Даркен. – Ясно. Знаешь, мне это не особо интересно: я сегодня от тебя получил уже заряд отборной философии.
Молодой человек молчал пару секунд, постукивая себя пальцами по коленке.
– Ты сильно занята? – спросил он с легко узнаваемыми интонациями праздного любопытства, присущими каждому человеку, которому было попросту нечем заняться.
– От тебя ведь не отделаться просто так, да? – вздохнула девушка. – Нет, не занята. Могу говорить, если это не будет сильно отвлекать.
– Вы давно с Илегой встречаетесь?
– Вчера первое свидание было, – небрежно бросила некромагичка в ответ.
– Да-а-а… девица совсем без комплексов. На первом свидании уже сводничает тебя с другой, а потом ещё и ночует с тобой в одной комнате. Наверняка, очень горячая, – мечтательно произнёс парень. – Я угадал?
Неожиданный поворот разговора застал Броню врасплох. Её щёчки мгновенно вспыхнули двумя тусклыми огоньками, а бровки – сдвинулись к переносице. Однако выражение лица с возмущённого мигом сменилось напряжённо-болезненным: ни с того ни с сего маленький листочек впился своими корешками в бледную ладошку и без труда пробил кожу. Стремительно разраставшаяся корневая система всего за секунду захватила, кажется, половину территорий от бугорка большого пальца до основания мизинца.
– Эй! Какого?! – Дарк мгновенно выхватил кинжал и подался всем телом к маленькому зелёному агрессору, однако с удивлением обнаружил ручку девушки, упирающуюся в грудь спасителя недвусмысленным останавливающим жестом. – Эм… Броня? Ты в порядке? – спросил он, напряжённо замирая.
– Бывало и больней… я остановила процесс, – уверенно сказала девушка, медленно смещая большой палец к листочку. – Просто не ожидала подобного эффекта. Всего на долю секунды утратила контроль над потоком и получила взрывной рост.
Повинуясь переданной через ласковое прикосновение формуле прямого контроля, безмозглое растение начало послушно извлекать корни. Медленно. Всё ещё болезненно для некромагички, но не до уровня критичного для возможности контроля потока.
– Это ты сколько ему энергии отсыпала? – удивился молодой человек, не спеша расслабляться и убирать оружие.
– Ничтожно мало. Там счёт на миллиАиды шёл, по ощущениям. У растений входные коэффициенты огромные, – пояснила Броня. – Форде… мой рипсалис так никогда не делал.
– Может и делал, откуда тебе знать? – скептически хмыкнул Дарк. – Ты вряд ли ему руку прямо в корни запускала.
– Бенэ. Бенэ. Справедливо, – ответила девушка. – В жизни не поверю, что об этом никогда и нигде не было написано.
Наконец, последний корешок, бурый от крови, покинул плоть некромагички, и девушка аккуратно переложила будущего гомункулуса не крышку стола.
– Подлечишь? – спросила синеглазая, протягивая израненную кисть своему соседу.
– Да, конечно, – молодой человек перевернул кинжал и приложил лезвие плашмя к ладони девушки. Его жесты стали очень аккуратными и осторожными. – По-любому кто-то писал о взрывном развитии корневой системы, но искать ответы придётся на каких-нибудь флористических сайтах.
– Взрывное развитие корневой системы… точно, – Броня от души хлопнула себя по лбу. Благо, левой рукой, поэтому необходимости смывать с лица кровь не появилось. – Мне ведь уже приходилось подбирать горшки для своих домашних цветочков посерьёзней. Помню, мама ещё удивлялась, почему этим приходится заниматься так часто. А я, капуша, считала, что никак с этим не связана. Нет бы разок в интернет залезть.
– Ой, да не волнуйся ты так, – Дарк разом и улыбнулся, и поморщился. – Не думаю, что у многих встречается эта проблема. У некромагов, активно занимающихся флористикой, скорей всего все цветочки в оранжерее живут, в землице, а не в маленьких горшочках. Думаю, это проблема из тех, информацию по которым можно найти только если знать, что ищешь, – молодой человек на секунду замолчал. – Так. Кажется, всё. Сейчас только кровь уберу: заодно хочу попробовать то вчерашнее заклинание Туны.
– Ладно, как скажешь, – некромагичка вздохнула и прикрыла глаза. – А взамен я расскажу тебе о том, что было между нам с Илегой сегодня ночью.
– Что? Правда? – скептически поднял бровь молодой человек.
– Да. Сегодня ночью. Мы. До самого рассвета. Просто невинно лежали в обнимочку.
– Я так и знал, что здесь будет какая-то подстава! – рассмеялся некромаг. Девушка почувствовала, что кинжал больше не касается её руки. Вместе с ним отступило и ощущение магического потустороннего холода. – Готово. Можешь продолжать свои эксперименты, Мичурин.
– Разочарован? – злорадно улыбнулась Броня, растирая исцелённую ладонь, чтобы разогреть мышцы, а также избавиться от онемения и чувства чуждости восстановленных тканей. – С чего ты вообще взял, что я из розового лагеря?
– Ну, знаешь… свидания! С девушками! – собеседник развёл руками, как бы, намекая на очевидное. – Что ещё я должен был подумать?
– Что ты не всё знаешь о жизни, – хмыкнула синеглазая некромагичка. – Это всё инициатива Илеги. Я же просто хотела узнать секреты изготовления деревянных волшебных палочек.
– Это же глупо, – Дарк расслаблено завалился на спинку дивана, небрежно закинув ногу на ногу. Оружие вновь вернулось в ножны на поясе. – В каждом мире магия живёт по своим законам. Любому дураку об этом известно.
– А умные не в курсе и обращают внимание на тот факт, что одни и те же души способны нормально функционировать в мирах с разными магическими законами, – подняла палец Броня. – Или ты хочешь сказать, что факт существования души, это не магия, а физика?
Собеседник задумался.
– Ты права. Я не помню, чтобы о душах хоть раз заикались в рамках физики. Зато в рамках парафизики то и дело мы касаемся этого вопроса. Хочешь сказать, что некоторые парафизические законы разных миров, всё же, пересекаются?
– Как и теории мультиверса Форгерии с квантовой физикой нашего родного мира. Да. Именно поэтому я всегда говорю, что не разбираюсь в вопросе мультиверса...
– Потому что в этом вопросе не разбирается вообще никто, – Дарк закончил предложение в один голос с Броней и рассмеялся. – Да, забавно-забавно. Иными словами, ты готова переспать с человеком, который тебе неприятен, только ради призрачной надежды на получение маленького кусочка головоломки?
– Этого я тоже не говорила, – девушка вернулась к своему незаконченному эксперименту, не забыв между делом стереть пятна крови со стола. Ладонью. Простенькая формула позаботилась о том, чтобы этот жест именно очистил прозрачную поверхность, а не размазал по ней грязь. – Не стоит делать выводы слишком рано. Я могу быть лесби. Могу быть гетеро, которой просто нравится прижимать к себе Илегу по ночам, как милую мягкую игрушку. Могу быть би. А могу оказаться просто асексуалкой, которую вовсе не интересует эта сторона жизни.
– Тебе хоть кто-нибудь из мужчин нравится? – поднял бровь молодой человек.
– Гало – милый, – усмехнулась Броня, подтягивая к себе страничку с базовой схемой примитивного гомункулуса. – Однако на плюшевого мишку не тянет. Я его, даже если постараюсь, обнять не смогу. Широкий, аж жуть.
– Ну, да, у вас с ним много общего, – некромаг задумчиво поднял голову к высоким потолкам холла. – Оба родом из низов. Оба практикуете корсиканскую магию. Оба работаете на меня.
Девушка, тем временем, начала формировать растению ганглиевую камеру. Очередное её личное изобретение. Обычно примитивные гомункулусы управляются самоподдерживающимся замкнутым магическим контуром, но для его формирования нужен материал, у которого выходной коэффициент не убивает в ноль любой информационный сигнал. Так что, управляющую схему необходимо было держать непосредственно в растении: для этого вполне подойдёт пористая камера размером со средний жёлудь. В будущем она будет имитировать нервный ганглий. Стоило её, кстати, защитить плотной корой.
– Ревнуешь? – спросила некромагичка. – Твою самооценку задевает сам факт существования девушки, которой ты можешь оказаться не интересен по причинам иным, кроме сексуальной ориентации?
– Пока не знаю, – честно ответил молодой человек. – Наверное, всё же, нет. О твоей мягкой и человечной стороне я узнал довольно недавно. Ещё не успел изучить и проникнуться. Но… если честно, мне нравится другая девушка. Ревнуешь?
Следом за ганглиевой камерой Броня начала формировать псевдожелудок, в котором будут храниться запасы магических сил существа. Опять же, всё из-за ужасных выходных коэффициентов. Псевдожелудок должен быть большой. В три раза больше ганглиевой камеры. С той же пористой структурой, но с выходом во вне. Нельзя было допустить, чтобы переизбыток магии привёл к деформации существа: это могло сделать гомункулуса нежизнеспособным. Пусть лучше цветок сбрасывает излишки во вне.
– Нет. Я думаю начать встречаться с Фортуной, – ответила Броня. – Это будет выгодной партией, если дело выгорит. О её мягкой и человечной стороне я тоже узнала лишь вчера. Но мне нравятся эти черты: честность, предусмотрительность, ответственность. Фортуна выглядит очень надёжной.
– Слушай, раз такое дело… могу я задать тебе вопрос, как женщине? – нарочитая праздность молодого человека слишком громко говорила о высокой степени интереса к положительному ответу.
Дарк хотел спросить о чём-то, что для него очень важно и изо всех сил пытался сделать вид, что это не так.
Некромагичка не торопилась с согласием. Просто потому, что у неё были иные темы для размышлений. Она разделяла лист на два слоя и формировала железы для производства аналога желудочного сока, который будет использоваться для переваривания насекомых. Из имевшихся в распоряжении веществ проще всего было получить жасмоновую кислоту. Сойдёт. Вполне сойдёт.
– Задать вопрос – можно. Получить ответ – не факт, – наконец, произнесла девушка.
– Да я тут думаю, как бы сформулировать получше, – Дарк не торопился выкладывать суть проблемы. Пожалуй, так даже удобней. Меньше отвлекающих факторов для работы над необычным гомункулом.
Броня решила пока не спешить с созданием интеллекта для получившейся коренастой зверушки, напоминавшей миниатюрную зелёную помесь осьминога с пеликаном. Первым делом стоило организовать новую пищеварительную систему. Ведь гомункулусу нужен постоянный поток не только питательных веществ, но и магии. Требовалось хорошенько продумать цикл и замкнуть его. Малейшая ошибка, и косяки системы придётся вылавливать наугад, по признакам болезни существа, ранее никогда не существовавшего.
– Сформулировал, – наконец, заключил Дарк. – Вот представь себе ситуацию. Предположим, тебе нравится Гало. Это так, для примера, – некромаг дождался понимающего кивка со стороны собеседницы. – Но ты не говоришь ему об этом прямо. Зато намекаешь, крутишься вокруг него, всегда помогаешь, если ему что-то нужно… это продолжается год или два. Представила?
– С большим трудом, – ответила Броня. – Я бы не стала тратить так много времени на обхаживание человека любого пола. Люди этого недостойны.
– Ну, предположим, ты посчитала его, по какой-то причине, достойным, – молодой человек бросил взгляд на миниатюрного гомункулуса в руках девушки. – Пусть он владеет секретами древней магии друидов. Не важно. Значение имеет лишь то, что он, наконец, позвонил тебе и признался в любви. По какой причине ты бы могла его отвергнуть?
– Это же очевидно, – презрительно фыркнула некромагичка. – Он имеет все качества собаки, кроме верности, упырь в человеческом обличии, и у меня нет поводов на него не обижаться.
Дарк секунд пять молча смотрел на девушку, не просто не говоря ни слова, но даже не двигая ни единой мышцей лица.
– Мне не очевидно, – произнёс он подчёркнуто механическим тоном. – Поясни, пожалуйста.
Броня тем временем прогоняла формулу в онлайн-компиляторе. Разумеется, это не было полноценной заменой серии реальных экспериментов, но очень помогало выудить простых и обидных методологических блох, которые могли бы “положить” всю систему без прямой ошибки в логике заклинания. Так сказать, магический аналог неправильного имени переменной в программном коде, или опечатки при наборе текста при онлайн-общении с граммар-наци. То, что ты хотела донести – верно, но способ передачи информации засбоил.
– Начнём с того, что я потратила на этого оболтуса полтора года. Полтора года я отшивала всех других парней и, если так угодно твоей извращенсеской душе, девушек, которые не просто могли, но и хотели мне предложить то, чего я на самом деле хочу. И вот, полтора года спустя, мне, наконец, удаётся добиться проявления внимания… и что я получаю? Скучное и унылое признание в любви? – некромагичка покачала головой. – Дарк, мы ведь с тобой, вроде, в одну эпоху жили. Представь, что ты ждёшь релиза игры от какой-нибудь именитой студии. Ты заплатил деньги за предзаказ. Ты следишь за каждой новостью. Ты ждёшь игры несколько лет… а затем на релизе выясняется, что вместо игры ты сразу получил финальную катсцену и титры.
Собеседник поднял бровь.
– Ты намекаешь на конфетно-букетный период?
Корешки растительного гомункулуса из-за взрывного роста оказались намного длинней, чем планировала Броня. Удивительным образом, неразумное создание, не имевшее даже подобия мозга, скопировало созданные некромагичкой псевдомышцы и перераспределило их по всей длине корня. С ходу не удавалось вспомнить ни единого принципа, который мог бы объяснить это явление. Внешнеконтурное духовное управление, которым чаще всего объясняются все подобные отклонения, не годилось. На растительного гомункулуса внешний контур даже специально не получалось нацепить. Что уж говорить о стихийном формировании.
– Я, порой, поражаюсь, как некоторые люди умудряются дожить до своего возраста одним куском, – задумчиво произнесла девушка. Проблемы Дарка её мало волновали, в отличие от нового открытия. – Такая глупость должна доставлять человеку хоть какие-то неудобства. Ты знал о таком явлении, как конфетно-букетный период, и, тем не менее, решил оставить Ёлко без него?
– Я не говорил, что речь идёт о Ёлко… – молодой человек задумался. – Хотя, ты права. Больше некому. Но разве это такой повод обижаться? Некромагички Форгерии эмансипированы по самое “не балуй”. Зачем им этот пережиток патриархального общества?
Хоть вопрос был задан тоном насмешливо-шутливым, намекающим на несерьёзность, доля правды в этой шутке была ощутима. В том смысле, что Даркен, на самом деле, не понимал.
– Эмансипация не облегчила задачу мужчинам, зато существенно усложнила её. Ведь теперь женщина не просто красивая, способна рожать детей и нагружена приданым, но ещё и вполне самостоятельная единица. В Форгерии, помимо всего прочего, эта единица зачастую способна закатать в асфальт половину своих обидчиков без вмешательства мужчины, – вздохнула Броня. – Сами же мужчины, по сути, остались на том же уровне, что и при жёстком патриархате. Конечно, всегда будут женщины, которые себя не ценят или готовы по иным причинам демпинговать цену в условных единицах конфето-букетности, но это всё детали свободного рынка отношений. В вакууме же ситуация складывается таким образом, что возросшую ценность женщины нужно отбивать более активным и качественным ухаживанием.
Девушка хмыкнула.
– По крайней мере я бы даже не начала задумываться, зачем мне связывать свою жизнь с мужчиной, без достаточного на то повода, – добавила она. – Я лучше буду “с кем попало”, но в качестве наёмного рабочего, бойца или аналитика, но не в качестве жены. Среднему мужчине моего уровня, кроме конфетно-букетности попросту нечего предложить мне того, чего я не могла бы получить без него.
Пару секунд молодой человек молча изучал лицо собеседницы, а затем откинул голову на спинку кресла. Взгляд его был направлен куда-то в небеса, словно бы те можно было углядеть сквозь многочисленные этажи небоскрёба.
– Вот оно как. Значит, Ёлко, услышав моё признание, ты сделала шаг назад, надеясь, что я буду догонять? – обратился он к человеку, которого здесь не было, и который попросту не мог его услышать. – Бенэ. Я буду догонять и не дам тебе уйти.
Тем временем, повинуясь приказу Брони, растение облизало от крови – насколько можно считать подходящей такую формулировку для существа, у которого нет языка – свои корни-щупальца и запустило первый цикл пищеварения. На сегодня было достаточно экспериментов.
Некромагичка решила последовать примеру босса и тоже откинулась назад. Синие глаза изучали переплетение прямых серебристых линий между лампами на высоком потолке.
Мысли роились в голове. Но каждая из них двигалась слишком быстро, чтобы получалось её рассмотреть и изучить. Ни одна не хотела останавливаться и на секундочку, выйти из области подсознательного в сознательную плоскость. Подобный вид мыслительного процесса люди часто называют интуицией, а выводы, сделанные таким образом – озарением. Броня была не из тех, кто недооценивает силу этих явлений: интуиции, работающей с неструктурированными данными, и озарения, дарующего сознанию новую структуру.
И вот, наконец, одна из мыслей, налетавшись вдоволь, приземлилась на кору головного мозга. Немного косматенькая, с ярким чёрно-жёлтым брюшком. Она посетила много-много цветущих и ярких подсознательных образов и собрала с них немало пыльцы.
Озарение, хоть и было на вкус горьковатым, но демонстрировало многообещающие питательные и полезные свойства. Словно бы каштановый мёд.
Девушка поспешила подтвердить свою догадку. Она поспешно достала из сумочки мобильный и быстро тапнула иконку записной книжки, куда сохранила контактный телефон четы Вейлис.
Долго висеть на трубке не пришлось.
– Алло? Слечна Броня? – услышала некромагичка слегка удивлённый голос матери семейства. – Кажется, мы уже оставили отзыв в Necrohelper. Спасибо, ритуал помог.
– Меня интересуют слегка иные последствия моего визита, – ответила она. – Семена? Как они?
– Растут не по дням, а по часам. Мы как будто бы не мандарины, а фасоль посадили, право слово. Ну, что тут говорить? Магия.
Голос женщины звучал расслабленно. Очевидно, она не заметила за побегами дерева никаких тревожных странностей.
– Хорошо, – кивнула некромагичка. – Сейчас я немного занята, но мне бы хотелось изучить растение-хранитель получше. Я с вами заранее созвонюсь перед визитом. Мне потребуется ассистирование со стороны Макса. На сей раз обойдёмся без плоскогубцев. Обычное наблюдение. Об эффективности большинства ритуалов можно говорить только спустя определённое время.
– Я понимаю, – ответила женщина. – Макс бывает дома по вечерам в будни. Только не во вторник или четверг. Ну и в воскресенье: по субботам они с отцом на рыбалку уезжают.
– Бенэ, – кивнула Броня. – До связи.
Ехидный голос Дарка прозвучал, едва лишь девушка повесила трубку.
– Ставишь эксперименты на ничего не подозревающей челяди?
– Да, – холодно ответила она, не тратя ни секунды на размышления. – Не хочу выслушивать обвинения от того, кто использует высоконасыщенный прах ради бессмысленных погромов. У каждого из нас ведь найдётся оправдание.
– Согласен, – хмыкнул молодой человек. – Оправдание, как анальное отверстие – есть у каждого.
Именно после этих слов к парочке некромагов УСиМ подошла одна из сотрудниц “Пражского Торгового Центра”. Подход к униформе у Фурмана был идентичен подходу к оформлению интерьеров: лишь бы выглядело футуристично. Сверкающее глянцем серебристо-белое платье с юбкой-карандашом и синий, словно бы неоновый, жакет. Подобно вишенке на торте, венчало весь образ строгое карэ. Глядя на что-то подобное можно было без труда ощутить себя актёром в каком-нибудь фантастическом фильме в сеттинге недалёкого будущего, где каждый из сотрудников подобных учреждений – непременно клон.
– Пан Маллой? – обратилась одна из этих клонов к Дарку. – Пан Фурман ждёт вас на шестидесятом этаже.
– Ну, наконец-то, – молодой человек оттолкнулся лопатками от спинки дивана и качнулся вперёд. – Броня, наш выход.
– Не совсем, – смущённо улыбнулась вестница. – У слечны Глашек назначена иная встреча.
– Правда? – некромаг перевёл удивлённый взгляд на напарницу. Та в ответ лишь пожала плечами.
– Инициатором встречи является не ваша спутница, а слечна Сковронская, – пояснила клонированная. – Ей хотелось бы пообщаться со слечной Глашек. Если, конечно, слечну Глашек это это не затруднит.
– Ох, Форде-рациональный... как думаешь, Дарк, это безопасно? – нахмурилась некромагичка.
– Вполне, – поморщился тот. – Фурман не может позволить себе согласовать нападение во время переговоров. Ему есть, что терять, а с человеком, плюющим на святость неприкосновенности парламентёров никто не захочет иметь ничего общего. Шляхтич без союзников быстро становится шляхтичем без имущества.
– Интересно, – девушка задумчиво оглядела свою сумочку, после чего обратилась к сотруднице башни. – Я отправлюсь сразу после того, как мне принесут пластиковый контейнер с дыхательными отверстиями, в который я могла бы поместить этого гомункулуса, – Броня продемонстрировала результат своих научных изысканий. – Как вариант, сойдёт стеклянная банка.
– Как скажете, – клон вежливо поклонилась, опасливо глядя на непритязательно выглядящее зелёное существо. – Вам не придётся долго ждать.
Убедившись, что у некромагов больше не осталось никаких иных просьб, сотрудница поспешно удалилась.
Повисшую тишину тут же нарушил Дарк.
– Ты ведь в курсе, что “Дивный новый мир” в Форгерии, хоть и издавался, но популярности не имеет?
– Знаешь, не тебе обвинять меня в непонятности шутки про обожествление Генри Форда, – фыркнула попаданка. – У самого половина юмористического репертуара основана на инклюзивном юморе с отсылками на земную культуру.
– Я, хотя бы, не пихаю одну и ту же неуместную шутку с упорством, достойным лучшего применения, – усмехнулся некромаг.
– КАНЕШШШНА!!! – с ехидной ухмылкой ответила Броня, что вызвало самый настоящий взрыв хохота у её собеседника.
Ему потребовалось около четверти минуты, чтобы прийти в себя.
– Ладно. Ладно. Ты победила, – молодой человек поднял руки в жесте капитуляции. – Это было, действительно, остроумно.
Синеглазка неопределённо пожала плечами.
– Как скажешь. Рада, что тебе нравится.
– А, знаешь, что бы мне понравилось ещё больше? – улыбка Маллоя стала мягкой, тёплой. Слегка неуверенной. – Не могла бы ты спеть? Чего-нибудь нашего? Родного. Без перевода даже на форгерийский русский. Я хочу услышать немного той, земной речи.
Молодой человек неторопливо снял очки.
– Дашь мне немного ностальгии?
И в этот момент Броня осознала, насколько выпендрёжные окуляры Дарка защищали окружающих. Да, конечно, необходимость разговора с собственным зеркальным отражением несколько сбивала и мешала прочитать эмоции собеседника, однако из-за балагуристого поведения ректорского сынка и его привычки к активной жестикуляции у тебя не возникало ощущения информационного вакуума в рамках данного аспекта. Да, сокрытие глаз позволяло Маллою-младшему с лёгкостью манипулировать спектром телеграфируемых эмоций, но не казалось, будто бы молодой человек активно пользовался подобной возможностью.
И даже если и так, ничто в поведении Даркена не создавало и тени того давящего ощущения, которое был способен вызвать его внимательный проникновенный взгляд. Разумеется, девушка уже видела молодого человека без очков. Там, в поместье. Но до сего момента на неё ни разу не обрушивалась вся мощь, сокрытая в контрастном сочетании серой, почти бесцветной радужки и ярко-чёрного зрачка. По крайней мере, не в исполнении самого Дарка. Только лишь его отца.
И насколько же по-разному эти двое использовали свою силу.
Взор ректора был подобен взору ястреба. Бездушный. Изучающий. Хищный. Вцепляющийся в тебя, словно когти. Будто бы хищник хочет, прежде чем уничтожит твоё тело, разорвать твою душу.
Взгляд его сына тоже был подобен взгляду хищной птицы. Но иной. Это взгляд совы. Взгляд, который легко представить праздным, и оттого, его внимательность лишь больше завораживала.
Броня сдалась. Она могла придумать миллион возражений и отговорок. Сказать, что не любит петь на публику. Без музыки. Проворчать, что не так уж много песен помнит наизусть, да ещё и в оригинальном, а не в обновлённом звучании. Прояснить, что для исполнения просьбы ей придётся взять одну из песен, например, группы Дороги Меняют Цвет и перевести с богемийского, на котором она её помнит куда как лучше, обратно на земной русский. На язык, которого она сама не слышала уже почти двадцать лет.
Она всё это могла. Но не стала делать. Вместо этого девушка поднялась с футуристичного диванчика, обошла стол и остановилась на месте, прикрывая глаза.
Да… ДМЦ. Эта группа вспомнилась не просто так. Было у неё в репертуаре кое-что, идеально подходящее моменту.
Выждав примерно с десяток секунд, необходимых, чтобы собраться с мыслями и силами, Броня, наконец, позволила Форгерии услышать язык, лишь смутно ей знакомый. Узнаваемый, но не до конца понятный. Девичий голос дарил миру приятный, мягкий, лиричный напев.
Жизнь закончилась как плёнка,
Но детский крик, и всё сначала,
Снова стала мать девчонкой
Папа – рыбаком с причала.
Случайные свидетели из числа посетителей небоскрёба “ПТЦ” и персонала оборачивались, но, большинство, замечая униформу Университета Смерти и Магии пытались скрыть свой интерес и делали вид, что смотрят в пол или в стены. И лишь один слушатель откровенно наслаждался выступлением.
Дарк откинулся на спинку диванчика и закрыл глаза. На его лице медленно расплывалась улыбка. Разом блаженная и предвкушающая. Он слышал песню ранее, а потому для него не стал неожиданностью резкий яркий переход от нежного, почти меланхоличного исполнения к жёсткому, с надрывом, припеву.
Чтоб смеяться всем в лицо
Когда в моё плюют,
Ржать до коликов в боку
Когда брызжут желчью,
Когда вороны глаза мои клюют
Я смеюсь и подставляю им свою печень!
Им свою пече-ень!
Улыбка Маллоя-младшего сначала стала ещё шире, а затем переросла в смех. Тихий, подавляемый. Смех, который никоим образом не желал отвлекать певицу от исполнения, но не мог явить себя миру. Смех, являющийся воплощением чистой, не испорченной примесями горя или сожаления, радости.
2.
Они разошлись на шестидесятом этаже.
Сопровождающая некромагов сотрудница первым делом отвела Даркена в кабинет пана Фурмана, после чего взялась указать Броне дорогу до малого конференц-зала, где той предстояло встретиться со слечной Сковронской.
– Я буду здесь, у входа, если потребуюсь вам, – заключила леди-клон, застыв у дверей нужного помещения в неестественном приглашающем жесте. – Не стесняйтесь обращаться ко мне с любыми просьбами.
Некромагичка коротко кивнула в ответ, не удостоив сотрудницу небоскрёба взглядом. Не из злости или высокомерия, а из-за тяжкого груза мыслей. Несколько секунд строгий взгляд синеглазки изучал двери, словно бы мог видеть сквозь них, но, как и следовало полагать, зацепиться было не за что. Ничего, кроме интерьерных изысков, вроде нежелания пользоваться привычными дверными петлями или упорного использования в качестве табличек исключительно интегрированных в стены мониторов, выявить не удалось.
Вздохнув, девушка, наконец, толкнула створку в сторону и сделала решительный шаг через порог с характерным углублением для полозий двери-купе. В большом просторном помещении, размером со средний школьный класс, её ждал всего один единственный человек, всем видом старавшийся подчеркнуть и силу, и миролюбивость. Словно бы говоря: “Глашек, не доводи до греха, иначе раздавлю, как мошку.”
Это был второй раз, когда Броня смогла своими глазами увидеть Экзу Сковронскую. Прошлая встреча была мельком, и они оба не придали ей особого значения. Три года назад, когда семья Глашек обивала пороги некромагов в надежде получить необходимое для поступления поручительство. Тогда слечна Сковронская училась курсе на третьем или даже на четвёртом, а, значит, сейчас уже имела на руках диплом. Пропасть в навыке между ней и синеглазой студенткой была попросту невообразимой. Однако, поставь двух некромагичек рядом, и сторонний человек не факт, что правильно угадает, кто же из них старше.
Не в последнюю очередь из-за манеры Сковронской держаться. Было в ней что-то лёгкое, непослушное, ветреное. Прямо как её шевелюра, словно бы застывшая в неопределённости между тёмным блондом и светло-русым оттенком. Несмотря на фактическую тяжесть доходящей до пояса, и даже чуть ниже, пышной гривы, она воспринималась, как нечто невесомое. Как будто бы волосы жили своей жизнью и пытались поймать каждый воздушный поток, дабы проявить недостойное их свободомыслие.
Лишь наблюдательный человек заметил бы несоответствие между цепким сосредоточенным взором карих глаз и приветливой улыбкой: лишним подтверждением бытующего в народе мнения о том, насколько стоит доверять показному дружелюбию людей в форме. А именно таким человеком Экза и была. Человеком в форме.
И, если честно, полицейский китель ей совершенно не шёл. Не в том плане, что как-то скрадывал красоту, а в смысле, что дипломированная некромагичка выглядела в нём легкомысленной девицей, собравшейся на костюмированную вечеринку. Не соответствовал подобному образу лишь её внимательный изучающий взгляд. Он мог поведать любому желающему гораздо больше, чем униформа. Как минимум, он с готовностью вещал, что слечна Сковронская уже научилась серьёзно относиться к делу, но так и не наловчилась носить маски, скрывающие её истинные эмоции.
Многое говорило о владелице и оружие, лежащее в центре стола. Простенькая по дизайну держава, формой напоминавшая гантельку, указывала на отсутствие любви к экономии праха. Потому и пришлось менять корпус: классическое кругленькое пузатенькое хранилище магического боезапаса попросту не уместилось бы в девичьей ручке, если бы имело подобные объёмы.
Отличным дополнением к державе служил меч. Он лежал рядом с непритязательной чёрной волшебной палочкой, которую, в его тени, было легко не заметить. Оружие выглядело внушительно, несмотря на лёгкость лезвия, украшенного агрессивными, похожими на акульи зубы, изогнутыми шипами. Сложно было сказать, несколько часто слечне Сковронской приходилось использовать меч в настоящем, немагическом ближнем бою, но отрицать тактико-технические характеристики метрового клинка, как проводника энергии, было бы глупо.
Ну и, конечно же, пояс с похожими на патроны дробовика одноразовыми державами. Маленький, изящный штришок. Невысказанная вслух угроза.
Угроза, которая обретала особый вес, когда её адресат был в курсе, каким образом добывался высонасыщенный прах, которым были наполнены эти маленькие невзрачные капсулки.
Не говоря ни слова, Броня начала снимать браслет. Щелчок за щелчком она давала свободу жёстким рёбрам магического аксессуара, не сводя внимательного взгляда синих глаз со своей будущей собеседницы. Так же, молча, она положила своё вооружение на крышку стола, прошла несколько метров вперёд и уселась на выбранный стул.
Интересно, Сковронская с самого начала была в союзе с Фурманом, или же подсуетилась после столкновения в парке? Если верить Мареку, бой на территории “Вечны забавы” не входил в планы шляхтича, а, значит, стоило предполагать второй вариант.
Это спонтанная встреча, которой могло бы и не произойти, наведайся Дарк со своей спутницей в здание “Пражского Торгового Центра” всего на час позже.
– А вы весьма интересная особа, слечна Глашек, – первой нарушила тишину старшая из некромагичек. – По моим данным, среди межуниверситетских соревнований, в которых вы участвовали, никогда не было боевой магии. Никто не ожидал от скромной тихой зубрилы такой прыти.
– Ближе к делу, слечна Сковронская, – не моргнув глазом ответила Броня. – У меня уже есть девушка для взаимного с ней облизывания. У вас есть ко мне дело? Так переходите к сути.
Выражение лица Экзы тотчас стало кислым.
– Вы крайне грубы. Словно бы рассчитываете, что протекция рода Маллоев будет вечной. Но это не так. Вы всего лишь симпатичная безродная мордашка с парочкой любопытных навыков. Ничего более. Таких, как вы, они используют и выбрасыва…
Синеглазая попаданка молча поднялась со стула и решительным шагом направилась к оставленному чуть ближе ко входу оружию.
– Вы куда? Я ещё не договорила! – тон Сковронской был достаточно жёстким. Такой зачастую заставляет людей сначала выполнять приказы, а затем размышлять, зачем они это сделали.
Но безродная даже не дрогнула.
– Это ваши проблемы, не мои. Я своё время слишком ценю, чтобы тратить его на ваши жалкие извивания.
– Они не жалкие! – звук удара о крышку стола оказался чуть выше, чем следовало ожидать. Словно бы ему не хватало веса: не то слов, которые ему следовало бы подкреплять, не то кулака, его породившего. – Маллои не будут биться в полную силу. Это всё поигрульки юного пана, а у нас… у нас есть, что им противопоставить. И с лихвой.
– Всё ещё не вижу, почему этот разговор должен быть интересен мне, – негромкий щелчок первой пары ребер браслета, по какой-то причине, звучал более значимо, чем грохот удара о стол.
– В отличие от Маллоев, вам есть, что терять. Вы заинтересованы в том, чтобы остановить вражду.
На несколько секунд повисла тишина. Идеальное сопровождение для очередного щелчка защёлки магического аксессуара.
– А вы считаете, что у вас есть что-то, что может заставить Маллоев отказаться от захватнических планов?
Экза не торопилась с ответом. Она выждала достаточно, чтобы заметить, что Броня больше не торопится уйти.
– Сядьте, – улыбка вновь вернулась на красивое лицо молодой женщины из рода Сковронских. – Можете не снимать браслет. Оставим эту формальность.
Ответом была сразу серия щелчков, сливающихся в единый протяжный звук. Безродная приняла приглашение и вновь вернулась к выбранному ранее стулу.
– Битва за Хотску не существует в вакууме, слечна Глашек. Мир всё ещё большой и сложный, и в нём есть люди, которые вмешаются в борьбу не затем, чтобы помочь моему роду, а просто потому, что не любят Маллоев.
Броня молчала. Она просто смотрела на собеседницу, колоссальным усилием воли стараясь не переводить взгляда на ворох оружия, лежавший между некромагичками. Ворох, где, помимо всего прочего, находились одноразовые державы. Нечто, способное нарушить баланс в любой схватке. И нечто, перед чем юная третьекурсница была по-настоящему беззащитна.
– Прямо в этот момент пан Фурман обсуждает с Даркеном Маллоем вопрос выплат и компенсаций за беспредел, устроенный последним в парке “Вечна забава”. И этот разговор был инициирован именно вашим любезным другом и спутником. Выражаясь вашим же языком: тем, кто наиболее заинтересован в разрешении обсуждаемого вопроса, – улыбка на губах говорившей чуть исказилась, явив миру нечто, больше напоминающее кровожадный оскал. – И можете мне поверить, у этого нахального мальчишки попросту нет ничего, что могло бы заставить Фурмана пойти хоть на минимальные уступки, – Сковронская развела руками. – Надежды на папочку стоит оставить. Поведение Маллоя-младшего в высшей степени возмутительно и ректор никогда его не одобрит. Подстрахует, да, но сейчас позволит похлебать немного той каши, которую мальчик заваривает на регулярной основе.
Экза подняла палец.
– Однако заботы родителя распространяются только на сына и на репутацию рода. Громкие заявления о захвате Хотски и разрушения в парке – отнюдь не то, чему Ришард Маллой хотел бы научить своего отпрыска. Сила рода быстро иссякнет, если потакать подобным действиям. Отвернутся даже давние союзники, – ораторша сделала многозначительную паузу, давая слушательнице время обдумать сказанное. – Что уж говорить о конкурентах? Сейчас для Даркена гораздо выгодней отступить с минимальными потерями. А для вас осмысленней показать себя, как миротворца, способного остановить междоусобицу.
Сковронская говорила сладко. Очень сладко.
И, на самом деле, её речи не были лишены смысла. Высоконасыщенный прах оказывал серьёзное влияние на расстановку сил. Ресурсы Даркена, и правда, были ограничены. Разумеется, ораторша несколько сгустила краски в свою пользу, однако не стоило забывать о том, что многие действия и приказы ректора подтверждали основной посыл всей речи: Маллой-младший шёл в бой, ведя за собой не всю армию УСиМ, а лишь ту банду, что сам и собрал. И, судя по всему, в случае неудовлетворительного решения репарациям в фонд пана Фурмана, в вопросе карманных денюжек, идущих на военные расходы, юному завоевателю тоже придётся поужаться.
Разумеется, Сковронским была не интересна война. Она могла вскрыть незаконные махинации с производством высоконасыщенного праха. Экза явно не боялась “внезапных проверок” по жалобам в вышестоящие инстанции. Вряд ли кто-то вообще мог обмануться тем, насколько такие проверки и правда внезапные. Однако у мальчишки ещё оставался шанс набрать вещественных доказательств.
Ровно как и у Сковронских оставался шанс разбить всю армию малолетнего выскочки. И не надо быть предсказательницей, чтобы понять, насколько сильно от успехов Брони в сохранении репутации Маллоя-младшего зависела протекция, которую ректор оказывал людям, за которых его попросили.
Не говоря о том, что именно с миротворческой миссией синеглазая попаданка изначально и наведалась в кабинет главы УСиМ.
– Значит, у вас есть на руках инструмент, который мог бы позволить моему спутнику минимизировать его потери?
– Да, – медленно, явно желая придать вес этому движению, кивнула Сковросная. – Пусть Даркен откажется от претензий на Хотску. Тем более, что они, изначально, даже близко нелегитимны. И тогда ему простят все учинённые им разрушения. Разумеется, для стороннего наблюдателя будет подготовлена официальная версия, объясняющая, отчего же беспредел в “Вечне забаве” сойдёт вашему другу с рук под самым благовидным. Мы даже позаботимся о том, чтобы сам беспредел выглядел обоснованным.
– Каким же образом? – изогнула бровь Броня.
– Приврём. Припишем нашей стороне побольше сил. Сразу и разрушения окажутся допустимыми, и отказ Маллоя-младшего от претензий не будет выглядеть нелепо и позорно. Он просто столкнулся с противником, которого все недооценивали, но победил в бою с многократно превосходящими его силами. Вы с Даркеном станете легендами третьего курса.
– А вы, тем временем, получите возможность казаться намного сильней, чем являетесь на самом деле, – оскалилась синеглазка. – Что крайне выгодно в вашем текущем положении.
– Все в плюсе, – улыбнулась в ответ Экза.
Так ли уж и все в плюсе? Да, в плюсе оставалась Броня, помимо безопасности получавшая ещё и репутацию миротворца. И каждый из представителей шляхты мог в той или иной мере выиграть от заключения мирного договора. Кто-то защитил бы свои земли. Кто-то преподал бы урок своему нерадивому потомку. Кто-то просто облажался бы не так сильно, как мог бы.
А чем от всей этой сделки обогатился бы Фурман? Определённо, он во всей этой ситуации оказывался на беспроигрышной позиции: либо выставит на деньги род Маллоев, в целом, и одного наглого щенка, в частности, либо… что? От Сковронских Фурман мог получить только один ценный ресурс. Высоконасыщенный прах.
Прах, изготавливаемый бесчеловечными методами из тех, кто ничего не выиграл бы от мирного договора. Судя по словам Кюсо, в последнее время под пытки стали попадать не только осуждённые сюзереном на смертную казнь, но и те, кому просто не повезло оказаться не в то время, не в том месте. Как давно Сковронские это планировали? Связано ли это как-то с разгулом преступности, который Броня и инспектор Воржишек пытались сдержать? Ведь для тех, кто похищал людей на магические материалы, было бы очень удобно, если бы ни у кого не возникало бы никаких вопросов по поводу обстоятельств очередного исчезновения.
Интересно, а сколько заявлений о пропаже без вести полиция, имея разнарядку свыше, попросту “завернула” под тем или иным предлогом?
Девушка усмехнулась. Коротко. Нервно. Но со стороны, как обычно, это выглядело скорей самодовольно. Такая вот беда. Даркен, когда волновался, обретал излишнюю серьёзность, и ему приходилось прикладывать усилия, чтобы продолжать играть роль клоуна. Броня же, напротив – становилась слегка бесноватой.
Но ведь было над чем смеяться. Герои не сомневаются, когда требуется помочь невинным людям. Герои отлично понимают, что правильно, а что – нет. Вот только Броня никакой не герой. Она колебалась. Даже зная, что на одной чаше гарантированное жестокое, растянутое на дни, недели и месяцы, промышленное убийство десятков, а то и сотен людей, чей прах будет выпользован до последней крупинки, а на другой – лишь теоретический, совершенно не гарантированный, вред маленькой кучке тех, кого некромагичка считала своими семьёй и знакомыми.
Маленькая кучка тех, кто вполне мог и отвернуться от неё, если бы узнал, что этот страшный выбор, который никто никогда не должен был бы делать, оказался сделан в пользу сохранения их шкур.
Потому что, возможно, свои жизни они ценили не так высоко, как их ценила Броня. Вспомнить хоть ту нелепую выходку Илеги в “Вечне забаве”. С жалкой пукалкой, которой она даже не умела пользоваться, вылезти на некромага. Умереть не встать.
Девушка одёрнула себя. Она решительно хлопнула ладонью по столу и выпрямилась. Нет! Это неправильный стиль мышления! Ни одна ситуация не будет по-настоящему сложной, когда ты мыслишь всегда в одном и том же ключе. По шаблону, который, в случае, если перестаёт работать, стоит изменить, доработать, но не выбрасывать. Именно этот шаблон и желали создать философы, пускаясь в циничные и злые рассуждения о морали. И именно эти циничные и злые рассуждения всегда и приковывали к себе интерес Брони.
Она давно выработала свой шаблон. Ещё в прошлой жизни. И, с тех пор, он ещё ни разу её не подводил. Напротив, большую часть ошибок, включая одну конкретную, смертельную, девушка совершила, отступая от этого шаблона по тем или иным причинам.
Допустимо плакать. Допустимо страдать. Допустимо считать решение жестоким. Но только потом. После того, как приговор будет приведён в исполнение.
– Тут нечего думать. Я сделала свой выбор.
– Очень хорошо, – покровительственно кивнула собеседница. – Надеюсь, он будет верным.
– Не беспокойтесь, слечна Сковронская, – губы синеглазки чуть изогнулись в лёгкой, едва заметной, но весьма жестокой и мрачной, улыбке. – Я утилитаристка. Это решение лучшее из всех возможных.
3.
Дарк стоял у окна в задумчивости. Там, за его спиной, в своём стильном чёрном кресле, восседал пан Фурман. Однако не его фигура была причиной отрешённости Маллоя-младшего.
Сколь не выглядел бы внушительно этот хитрый шляхтич, чей образ застыл в безвременье, не он являлся главной и определяющей проблемой. И, быть может, пройдоха даже это понимал. Ей богу, не мог некромаг, разменявший четвёртый десяток, крепко держащийся за маленький, но крайне прибыльный и важный с торговой точки зрения кусок территорий, и старательно избегающий любых открытых конфликтов, которые способны пошатнуть его статус, быть дураком.
И, скорее всего, он им не был. А, как известно, лишь дурак не ведает сомнений. И пусть многие могли бы назвать политику пана Фурмана чрезмерно трусливой, она приносила свои плоды. То, с какими осторожностью и тщательностью этот пройдоха подходил к каждому своему шагу, к каждому контакту и контракту, было достойно восхищения. Тем не менее, именно умение не поддаваться на провокации и помогало хитрому шляхтичу стабильно удерживать лидирующие позиции.
Он предпочтёт упустить рискованную возможность, зато воспользуется любой, дающей гарантированный результат.
Даркен чувствовал неуверенность Фурмана. Не по данному конкретному вопросу, а в целом. И у этой неуверенности было вполне себе яркое и ощутимое физическое воплощение. Нет, не особенности мимики или жестикуляции. А подход к выбору одежды.
Классика. Дорогая и стильная классика. Уместная всегда и везде. Универсальная. Строгая, хоть и с неброскими элементами статуса.
Классика. А не гармонирующий с кричащим футуризмом главной вотчины Фурмана наряд.
Именно поэтому тот, кто столь нагло звал себя “номером один”, и не любил классику. Классика – это универсальный выбор для неуверенных людей. А Даркену не хотелось бы хоть как-то подчёркивать свою неуверенность. Ту самую, которую он особенно сильно ощущал в данный конкретный момент.
Именно так! Юный некромаг стоял на распутье, не в силах решить, стоит ли ему принимать предложение пана Фурмана, или же нет.
Нет-нет-нет. Вопрос денег, хоть и был неприятным для Дарка, не являлся определяющим. Да даже стребуй этот пройдоха с Маллоев по самому злому ценнику, род это пережил бы. Даже борьба за сбивание цены пойдёт, по сути, больше “для порядка”, а не из-за жёсткой необходимости экономить. Конечно же, на личных средствах самого “номера один” это скажется не лучшим образом, но кто сказал, что у него имелся только один источник дохода?
По большому счёту, необходимость выплаты репараций являлась больше досадной помехой, чем проблемой самой по себе.
Даркен Маллой рассматривал возможность отказаться от борьбы под благовидным предлогом по другим причинам.
Информация, которую принесла на хвосте змеюка, оказалась шокирующей. И не столько потому, что где-то там в Коваче страдали люди. Люди всегда будут страдать. Заговор тоже не являлся чем-то, на самом деле, сильно важным. Против короля всегда будет что-то затеваться, а Сковронские, испытывавшие серьёзные проблемы с бандой жалких третьекурсников, не то, чтобы были способны доставить монарху хоть сколько-нибудь серьёзные неприятности.
Общество переживёт потерю единиц. Корона, опираясь на верных вассалов, переживёт бунт. Особенно если будет предупреждена о такой возможности, пусть даже не подкреплённой вещественными доказательствами.
Но переживёт ли Дарк войну против избранного им врага под своими собственным знаменами? Без помощи по-настоящему крупных игроков? Речь, разумеется, не о смерти физического тела, как таковой. Сковронские не осмелятся убить наследника рода Маллоев окончательно. Зато они вполне смогут нанести жестокий удар репутации Даркена. Имени. Имиджу.
Разумеется, было бы неплохо продолжить борьбу и победить. Конечно же, при первой же возможности “номер один” остановит ковачскую скотобойню. Но сможет ли он кому-то помочь, если сам окажется в бедственном положении? Не лучше ли сейчас всё оставить на самотёк и позволить Сковронским самим оступиться?
Ведь если достаточно долго сидеть на берегу реки, можно увидеть, как по ней сплавляют труп твоего врага. А поводов немножко посидеть и отдохнуть имелось немало.
В конце концов, Дарк вчера истратил добрую треть своего высоконасыщенного праха. Легального, само собой, переработанного из врагов Богемии. Того, что осталось, вряд ли хватит, чтобы сравниться с запасами, регулярно пополнявшимися за счёт новых жертв. В своих изначальных планах Маллой делал большую ставку на одноразовые державы, полагая у противника отсутствие симметричного ответа.
Это оказалось ошибкой.
Борьба больше не имела смысла. Она вредна и самоубийственна.
Именно такими были мысли юного некромага, застывшего перед большим панорамным окном.
Виды города успокаивали. Здания, высокие и низкие. Демонстрировавшие прошедший проверку временем стиль ушедших эпох и вычурный новодел, вызывающий у иных эстетов разом изжогу и зубную боль разом. Холодное и монументальное подтверждение величия человека. Символ того, что сколь многие бы ни погибли, в итоге всё будет лучше, чем раньше. Любое общество рано или поздно, интуитивно понимая суть дилеммы заключённого и её посыл о наибольшей общественной выгоде, порождаемой сотруничеством, переродится в новой форме.
Как жестокий рабовладельческий строй сменяется чуть более человечным феодальным.
Как феодализм падает под давлением буржуазии.
Как рано или поздно буржуазия падёт окончательно, уступив новой власти.
Когда-нибудь мир станет лучше. Не сегодня, не завтра, и даже не через год. Но он будет лучше. Его ждёт неровное, полное проблем, но устойчивое развитие. И холодный, бездушный, но величественный город тому подтверждение. Просто необходимо немного терпения.
Просто немного посидеть на берегу реки.
И, пожалуй, Даркену стоило проявить это терпение. Выждать. Уделить внимание семье. Наладить отношения с отцом и сестрой. Научиться лучше разбираться в людях. Восстановить свои запасы высоконасыщенного праха. Найти новую жертву. Провести разведку получше.
Тихо, почти неслышимо, за спиной открылась дверь. С лёгким шуршанием она отъехала в сторону, позволяя ещё одному человеку присоединиться к обществу двух уважаемых некромагов.
– Слечна Глашек, – поспешил блеснуть хорошими манерами пан Фурман. – Прошу прощения, что мы начали без вас. Желаете, чтобы я предоставил промежуточное коммюнике?
Ответа не последовало. Смутное, едва различимое, отражение в окне позволяло уловить движение. Молчаливая попаданка неспешной поступью направилась к Даркену. Шаг был слегка неровным. Словно бы девушка была не уверена, как именно ей лучше подойти к задумчивой фигуре своего начальства.
Впрочем, долго сомнения не продлились. Всего через полминуты Броня уже стояла у окна, всего в полуметре от “номера один”.
– Я ведь уже говорила, что разделяю идеи гуманистического утилитаризма, пусть и в несколько переработанной форме?
Дарк слегка кивнул. Он не поворачивал головы, лишь скосил взгляд, чтобы видеть строгий, пусть и очерченный мягкими линиями, профиль девушки.
– Решение будет моральным тогда, и только тогда, когда результатом этого решения будет увеличение или сохранение счастья наибольшего числа людей в наибольшей мере. При этом я призываю не забывать, что все люди рождаются равными в своих достоинствах, и ни одно решение не может быть принято в ущерб чьим-либо правам.
Не всегда можно было с первого раза понять, куда клонит Глашек. Иронично, но чем больше она пыталась объяснить, тем больше хотелось сказать бессмертное “ничего не понимаю, но очень интересно”.
– Но я против мнения о том, что права и достоинства человека – суть константа, – продолжала вещать некромагичка. Определённо, ораторское искусство не было её сильной стороной. Она не взывала к чувствам. Не взывала к совести. Она пыталась разложить вопрос по полочкам с присущей ей рациональностью. Бездушно, как патологоанатом препарирует труп. – Все люди рождаются равными, но в процессе жизни, своими поступками, моральными и аморальными, они возвышаются над средним индивидуумом и падают на дно. Не просто так любая система наказаний основана на идее усекновения в правах наиболее асоциальных элементов: включая право на имущество, право на свободу и даже право на жизнь.
Дарк начинал понимать, что пытается сделать его спутница. Она пыталась дать выражение стоимости человеческих жизни и счастья. В то время, как “номер один” норовил сознательно и подсознательно устраниться от необходимости брать на себя ответственность. Словно бы, если он просто пройдёт мимо, чужой крови не будет на его руках.
Молодой человек не удержался от горькой усмешки.
Умей Глашек читать мысли, она бы, непременно выдала бы целую лекцию о когнитивном искажении “недооценка бездействия”. Тот самый случай, когда человек по какой-то причине считает, что если он возьмётся за задачу и провалится в ней, то будет нести большую ответственность за отсутствие положительного результата, нежели если вовсе не попытается этого результата добиться.
И насколько Бронька была бы права, озвучь она такое обвинение? Даркен задумчиво посмотрел на хмурящееся небо. Тучи над городом передавали привет тучам в душе молодого некромага. Он задался вопросом: а насколько, на самом деле, его мысли были порождены рациональностью и желанием сберечь свой статус, а не страхом ответственности за чужие жизни?
Страхом ответственности за жизни и разум подчинённых. Тех из них, чьи семьи были слабы, вроде Брони или Гало. Страхом ответственности за жизни невинных жертв махинаций Сковронских. Ведь куда как морально проще всё пустить на самотёк и не винить себя в случае неудачи. Ты просто говоришь себе, будто ни при чём, и уходишь прочь.
Но факт остаётся фактом. Ты. Всегда. При чём.
На губах Дарка появился кривоватый оскал, а в голове – план действий. Новый. С учётом изменившейся обстановки.
– О, Форд Всемогущий! – кажется, Глашек изрядно раздражало затянувшееся молчание босса. Девушка совершенно не желала ждать, пока пан Маллой отрефлексирует. – Объясню тебе на твоём примитивном языке! Мы – попаданцы. А, значит, главные герои! А главные герои делают героические штуки, а не ванильно страдают, стоя у окошка! Время перейти Рубикон!
– Что, правда? – показушно удивился молодой человек. Он уже принял решение. Просто не успел озвучить его раньше. Прежде, чем Броня озвучила свою ядовитую шутейку. Впрочем, раз такое дело, грех не подхватить инициативу. – Ну, это в корне меняет дело.
Даркен решительно обернулся в сторону молчаливо взирающего на весь этот балаган пана Фурмана.
– Моя очаровательная спутница напомнила мне об одном важном аспекте, о котором я забыл, – оратор хлопнул себя двумя ладонями по груди. – Я – хороший парень. А хорошие парни не поступают плохо.
– И что же вы считаете плохим поступком? – усмехнулся собеседник, одарив юного выскочку высокомерным взглядом. – Вам кажется, это плохо – не развязывать междоусобных войн.
– Мне кажется, это плохо – якшаться с предателями короны, – Даркен развернулся на пятке, сложил руки за спиной и демонстративно вздёрнул нос. – А именно такими людьми и являются Сковронские.
– Нонсенс! – взмахнул рукой оппонент. – Ваши обвинения абсолютно безосновательны!
– Пока.
Молодой некромаг выдержал драматическую паузу.
– Пока нет доказательств. Но они будут. В этом и не сомневайтесь. И я с большим удовольствием подтяну каждого, кто хоть как-то помогал моим противникам, под королевский суд. Особенно мне будет приятно подорвать авторитет ВАТИ, – было даже немного жаль, что зеркальные стёкла очков скрывали хитрый прищур.
– Это крайне низкая форма шантажа, – фыркнул Фурман.
– Напротив. Это вилка. Идентичная той, что попытались сегодня раскинуть вы. Но именно из-за своей жадности и желания минимизировать потери, вы и попались мне на крючок, – Дарк постучал пальцем по виску. – Будь вы последовательны и верны своим убеждениям, у меня не было бы возможности заподозрить вас в преступном сговоре. Сковронским попросту нечего предложить человеку вашего положения… кроме одного конкретного вида услуг. Того самого, что будет особо не по нраву человеку на троне.
Обвиняемый поднялся с места. Неспешно, но быстро. Угрожающе и без суеты.
– Я не потерплю оскорблений в мой адрес под крышей моего небоскрёба! Вы у меня в гостях и вы не можете просто…
– Ещё как могу! – перебил его Даркен, делая решительный шаг вперёд. – Я – хороший. Мне всё можно! А вы решайте для себя: желаете ли вы рискнуть королевской милостью ради сомнительного выигрыша или продемонстрируете престолу свою лояльность!
Пан Фурман, впрочем, сумел сохранить лицо. Он замолчал, выдержал паузу, а затем указал пальцем на дверь.
– Выйдете сами или вам помочь?
– Не беспокойтесь. Я вас покину, ибо ваше общество мне противно, – Даркен неспешно повернулся в сторону Брони, простоявшей у окна всё недолгое время спора, и мягко положил ей руку на плечо. Тон молодого человека мгновенно изменился. – Мы уходим. Хватит уже ванильно страдать, глядя на виды города.
Вот и всё. “Номер один” не был уверен в том, что делал. Он – не Глашек. Но, если уж даже она готова рискнуть, то и ему грех отказываться. И пусть главным оружием был блеф. Отчаянная попытка уязвить и напугать. Это могло сработать. Ведь ни у кого на свете нет права сказать, что Даркен Маллой не держит слова.
Змеюка не сразу отозвалась на прикосновение. Она застыла перед стеклом, словно загипнотизированная той неприятной дымкой, что заволокла небеса и скрыла солнце. Молодой человек даже позволил себе слегка сжать пальцы. И лишь тогда услышал ответ.
Ответ совершенно невпопад.
– Кажется… – задумчиво произнесла девушка слегка меланхоличным голосом. – Кажется, дождь собирается…
