ГЛАВА 16 Луна Бьёрк

Сердце замирает, пропуская несколько ударов, затем болезненно отдается по ребрам и начинает колотиться, как сумасшедшее.

Нет, только не Уильям! Судьба не может быть настолько бессердечной! Он не должен умереть, не так и точно не сейчас! Он слишком молод и не заслуживает подобного исхода! Не верю, я отказываюсь верить! Нужно найти микстуру, напоить его, тогда все будет хорошо.

– К нему можно? – спрашиваю шепотом, глядя на лекаря. Она переводит на меня взгляд и грустно улыбается.

– Ты, наверное, Луна. Он звал тебя.

Не отвечаю, забывая про элементарную вежливость, а просто срываюсь с места, направляясь в его комнату. Распахиваю дверь, но застываю в проходе. Уильям все ещё лежит на кровати, но теперь его кожа бледная, как серая стена. Лоб и грудь покрывает испарина, дыхание сбитое, рваное, слишком неровное.

Не могу видеть его таким, это разбивает мне сердце. Его губы шевелятся, парень произносит мое имя, но делает это в бреду. Генри останавливается у меня за спиной, глядя на брата издалека. Судя по его тяжелому вздоху – картина ещё хуже, чем мне кажется.

Мужчина, ненавязчиво, опускает руку мне на поясницу и плавно подталкивает внутрь, понимая, что мне не хватает решимости. Несмело делаю шаг вперед, ещё один и ещё, пока не останавливаюсь у кровати раненого мага. Милорд начинает обыскивать стол Уилла, заглядывать в ящики, рыться в его сумке в поисках «спасения». Я же присаживаюсь на край кровати и беру мужскую руку в свою. Он слишком горячий, даже не знаю: магия его убивает или инфекция.

– Уилл, – шепчу дрожащим голосом, свободной рукой убираю кудрявую прядь, которая упала парню на лоб. Он не реагирует, лишь иногда дергается от боли или бреда, неважно, смотреть на его мучения одинаково сложно.

– Вот, дай ему выпить, – настолько тяжелым тоном произносит Генри, что я понимаю – речь не о лекарстве.

Поворачиваю к мужчине голову, спрашивая:

– Что это?

Он держит в руках маленькую бутылочку с какой-то жидкостью лилового цвета.

– Это избавит его от боли, хотя бы временно.

– То есть, не окончит его страдания, а просто сработает как обезболивающее? – хочу быть точно уверена, что с помощью этого напитка Генри не пытается облегчить страдания брата посредством отправления его на тот свет.

– Что? Окончить страдания? По-твоему я прошу убить его? – спрашивает возмущенно, но я заслужила этот гнев.

– Прости… – перевожу дыхание и забираю бутылочку. – Так что это?

– Думаешь, я знаю, из чего это сделали? – он вопросительно поднимает брови, а после добавляет. – Настойку передала Элла. Сказала дать ему, если мне покажется, что дела совсем плохи. Не могу представить, как он будет выглядеть ещё хуже, поэтому, зачем тянуть?

Как я понимаю, Элла – это та самая пожилая женщина-лекарь. Если бы я не убежала из коридора, то возможно, сама бы услышала этот разговор.

– Давай все-таки придержим немного? – нерешительно спрашиваю, поднимая на мужчину молящий взгляд. Это шаг отчаяния, а я отказываюсь верить в то, что это конец.

– Ладно, – он кивает и отходит к двери. – Я поищу внизу, может он оставил что-то в конюшне, библиотеке, на кухне или ещё где.

– А он мог там оставить? – произношу с надеждой. Генри грустно улыбается краем губ и отрицательно качает головой. Я понимаю его, старший сын Эдгара пытается занять себя или сделать хоть что-то, но только не сидеть на месте в ожидании смерти брата. – Иди, я останусь с ним.

Милорд задерживает взгляд на брате, растирает глаза руками, очень сильно при этом жмурясь. Тяжело выдыхает, а затем смотрит на меня, кивает в знак согласия и молча уходит.

– Луна… – еле слышно произносит Уильям, и я наклоняюсь к нему.

– Да, Уилл, я здесь, я рядом. Тебе оставлял что-нибудь старец? Зелье, которое сможет тебя вылечить, – говорю быстро, но четко, пытаюсь воспользоваться моментом, пока парень в сознании.

– Хочу пить, – отвечает устало. Он, наверное, даже не понял, о чем я спрашивала.

– Секунду, – встаю с кровати, иду к столу, наливаю в металлический стакан воду из графина и возвращаюсь к кровати. Аккуратно поднимаю кудрявую голову и подношу стакан к его губам, понемногу наклоняя емкость, чтобы Уилл смог попить.

– Полежишь со мной немного? – тихо спрашивает он, поднимая на меня такой затуманенный взгляд, что становится по-настоящему страшно.

– Конечно, – голос дрогнул.

Я прикусываю губы, чтобы сдержать слезы. Ставлю стакан на пол и ложусь на бок на край кровати, прижимаясь к Уильяму всем телом, опуская голову на его здоровое плечо.

Друг тяжело вздыхает, но улыбается, находя своей рукой мои пальцы, переплетая их между собой.

–Уилл, пожалуйста, вспомни, давал ли тебе Торвальд какую-нибудь настойку?  – молящим голосом произношу я, вслушиваясь в слабое сердцебиение.

– Так жаль, что мне так и не удалось поцеловать тебя, – совершенно не слышит меня, словно находится в мире грез.

Прижимаюсь к младшему сыну Эдгара сильнее, утыкаюсь носом в его шею и закрываю глаза. Его знобит, из-за чего тело пробивает мелкой дрожью. Высвобождаю руку, приподнимаясь на локте, и подтягиваю одеяло, чтобы ему было теплее. Затем опускаю левую руку на его щеку, ласково поглаживая кожу подушечками пальцев.

– И мне жаль, – произношу тихо, потому что ком становится в горле. Затем наклоняюсь, оставляя на пересохших губах нежный поцелуй. Уильям еле ощутимо отвечает, и я растягиваю момент, всем сердцем жалея, что я не сделала этого раньше. Его горячее дыхание обжигает кожу, заставляя все мое тело кричать от раздирающей изнутри боли.

Медленно отстраняюсь, он улыбается, слабо, но так безмятежно. Всхлипываю и тут же зажимаю рот рукой, не хочу расстраивать друга слезами, которые скатываются по щекам огромными каплями.

Взгляд падает на алую бутылочку, и у меня начинается настоящая истерика. Неужели это, правда, конец?

Опускаю голову другу на грудь, заходясь плачем и содрогаясь всем телом. Мой рев, наверное, слышно на весь третий этаж, но мне плевать.

– Пожалуйся, останься со мной! Останься! – молю сквозь слезы, начиная чувствовать странное покалывание на кончиках пальцев.

Тело бросает в жар, раскаляюсь, как старый радиатор. Я могла бы обогреть всю комнату Уилла. Списываю все на истерику, вполне нормально, что поднялась температура от всех переживаний. Но затем, происходит нечто совершенно необъяснимое – жар сменяет холод, словно каждую клеточку  тела покрывает утренний иней. Пальцы леденеют, и кожа на них начинает покалывать сильнее. Похожее чувство я испытала, когда дриады заключили меня в круг, произнося странные слова.

Отрываюсь от груди друга и смотрю на свои руки – от них исходит слабое голубое мерцание. Не знаю, чем руководствуюсь в следующую секунду, когда прикладываю раскрытую ладонь к ране Уилла, но решение принято, и изменить уже ничего нельзя. Сначала его тело начинает стремительно остывать, а после содрогаться в конвульсиях, как во время эпилептического приступа. Однако я убираю руку только после того, как голубоватое свечение исчезает. В это же мгновение успокаивается и маг.

В комнате повисает давящая на психику тишина, Уильям не произносит ни звука. Он не шевелится и не дышит…

Он умер? Я убила его?

Осознание происходящего давит на череп. Начинаю задыхаться от паники, прикладываю руку к груди, беспомощно хватаю воздух рваными вдохами, чувствуя, что какая-то часть меня погибает следом за ним. Поэтому, когда Уильям резко садится, я вскрикиваю от ужаса и подскакиваю на ноги.

Друг тяжело дышит, глядя на меня своими округленными от шока глазами, я смотрю на него в ответ безмолвно, лишь изредка разряжая накалившуюся атмосферу совершенно неуместной икотой.

– Луна?..

– Уилл?..

– Это ты сделала?

– Я не знаю.

Самый быстрый и информативный разговор в моей жизни.

Мы все ещё смотрим друг на друга испуганно, пока на губах парня не появляется его невероятно милая улыбка.

– Боже, ты жив! – радостно выкрикиваю и подаюсь вперед, обхватывая мужскую шею руками, чуть ли не заваливая парня на подушку, крепко прижимаясь к его телу. Он скрещивает свои руки на моей спине, притягивая ещё ближе, пока не становится сложно дышать, но мне все равно, я готова потерпеть, лишь бы он никуда не отодвигался!

– Я глазам своим не верю! Как ты спасла меня? – он приглаживает мои волосы одной рукой, а после убирает прядь за ухо, опуская ладонь на щеку, затем чуть отстраняется, заглядывая в глаза. – Как? Ты нашла настойку Торвальда?

– Нет, её искал Генри, но безуспешно.

– А он сам как, жив? Мы отбили нападение?

– Да, все хорошо, – улыбаюсь, поднимаю руку к мужскому лицу, до сих пор не веря в происходящее.

– А ты, как ты выжила? Я помню, как Лесандра схватила тебя.

– Её спугнул Генри и она ушла.

– Это прямо чудо какое-то! Но позже ты мне должна будешь рассказать все детали, потому что это не похоже на королеву. Ты себя хорошо чувствуешь? – взволнованно спрашивает он, и я мягко улыбаюсь, запуская пальцы в кудрявые волосы.

– Не думай обо мне, ты чуть не умер. Мы все так испугались, не знаю что произошло, но мои руки начали мерцать, что-то вынудило меня приложить их к ране, и ты очнулся, – говорю шепотом, потому что звучит неправдоподобно.

– Получается, в твоих жилах течет магия? – восторженно спрашивает Уилл, и я осекаюсь.

Если это так, вдруг я, действительно, причастна к тому, что происходит с Генри? Ведь его последний срыв вызван мной, а не алкоголем.

– Нет, нет, нет, – испуганно тараторю, нервно оглядываясь на дверь. – Не говори никому, не говори Генри!

Уилл мягко, но настойчиво разворачивает мою голову к себе и заглядывает в глаза, плавно втягивая воздух через нос и выдыхая ртом, явно, чтобы я повторила. Делаю несколько глубоких вдохов и немного успокаиваюсь.

– Я ничего не скажу, это останется между нами. Но ты должна рассказать мне правду о вас с моим братом, между вами явно что-то происходит и я должен знать что.

– Хорошо, я расскажу. Но что делать сейчас, как объяснить чудо твоего исцеления?

– У меня под кроватью сундук, достань оттуда пустую бутылку. Скажем, что я смог описать, где спрятана настойка, – он отвечает быстрее, чем паника вновь охватывает меня, и я облегченно выдыхаю.

На тему: у меня, что, правда, есть магия? Пока не думаю, потому что это в уме не укладывается. Оставлю рассуждения на другой раз, когда и если эта мысль перестанет быть настолько бредовой.

Отстраняюсь, перекидываю волосы на одну сторону и наклоняюсь вниз, но Уилл отчего-то хватает меня за руку и разворачивает к себе, глядя так, словно у меня рог вырос.

– Эй, ты чего? Я же просто за сундуком.

– Расскажи мне все, что было с Лесандрой! – слишком требовательно, не похоже на друга. Может просто шок после ранения?

– Да ничего такого, давай сначала достану сундук, слышишь шаги? Возможно, это Генри возвращается.

– Забудь ты об этом сундуке, что тебе сказала богиня? – удивленно смотрю в зеленые глаза и быстро пересказываю все случившееся, не забывая упомянуть тошнотворный поцелуй, при этом в отвращении провожу тыльной стороной ладони по губам.

– Ждала тебя? Поцеловала и сказала, что будешь молить о встрече?.. – растерянно переспрашивает парень, хватаясь за голову.

– Ну, да. Говорю же, странная она. Не пойду я к ней добровольно, никаким рогаликом меня не заманить. Не беспокойся, – пытаюсь успокоить его, но Уильям перехватывает мою руку и зажимает между своими ладонями.

– Ты не должна была лечить меня. Не могу сказать точно, что именно дриада сделала своим поцелуем: пробудила твою силу или наполнила тебя ею. Но дело в том, что когда ты воспользовалась её даром, ты запустила проклятье богини, которое медленно распространится по твоему телу.

– А что будет потом?.. – спрашиваю с опаской, и Уилл протягивает ко мне руку, прикладывая пальцы к оголенной шее, выводя на коже какую-то странную линию.

– Оно наполнится ядом, – произносит тихо, мрачно, испуганно. – Отметины похожие на удар молнии уже проступили на коже. Я вижу, как зеленые линии, берущие начало на твоем горле, там, где Лесандра держала руку, спускаются вниз к груди. Когда они дойдут до сердца…

– Я умру? – спрашиваю шокировано, глаза широко распахиваются, и я хватаюсь за горло, пытаясь нащупать те самые линии.

– В смысле она умрет? – раздается громкий голос Генри, и мы синхронно переводим на него испуганный взгляд. Мужчина стоит в пороге и удивленно смотрит то на меня, то на брата.

– Генри! – восторженно заявляет младший из сыновей и расставляет руку в стороны, призывая милорда подойти ближе.

Растерянно поднимаюсь с кровати, позволяя братьям воссоединиться, но смотрю в отражение стекла, пытаясь увидеть отметину.

Первый сын Эдгара медлит пару секунд, с подозрением глядя на нас обоих, будто чувствует, что мы что-то скрываем. Я же, стараюсь незаметно поправить волосы, прикрывая ими шею. Затем Генри все же подходит у Уиллу и заключает его в крепкие объятия.

– Рад, что ты жив! Вы нашли настойку старца?

– Да, я пришел в себя, и Луне удалось понять мой бессвязный бред. Так что Торвальд помогает нам даже тогда, когда его нет рядом, – он хлопает милорда по спине и бросает на меня быстрый взгляд.

– Отличная новость. Мы боялись, что потеряем тебя. Марго зайдет утром, она постеснялась тревожить тебя сейчас, – отстранившись, произносит хранитель, присаживаясь на край кровати.

– Постеснялась? Миледи-то? Что-то новенькое, – с насмешкой говорит парень. Затем поднимает подушку, облокачивая её о спинку кровати, и садится поудобнее. Убирает повязку и с любопытством рассматривает небольшую рану, которая почти затянулась.

– Ого, – удивленно издает Генри, присматриваясь к плечу мага. – Я не помню, чтобы снадобья старца работали так хорошо.

Нервно икаю, мужчины поворачиваются ко мне, и я лишь пожимаю плечами, выдавливая «беззаботное»:

– Простите.

– Ладно, я вижу, что вы что-то скрываете. Это была не игра слов, она умирает? – серьезно спрашивает Генри, и Уилл поворачивается ко мне:

– Покажи ему.

Тяжело вздыхаю, подхожу ближе и поднимаю волосы, оголяя шею.

– После прикосновения Лесандры? – обеспокоенно спрашивает милорд, и я присаживаюсь, на противоположную от него сторону кровати, обреченно кивая. – И что делать? – теперь уже он обращается к Уильяму.

– Я не знаю, как убрать след. Но знаю, как замедлить распространение яда.

– Почему твой тон звучит так, будто это плохая новость? – уточняет хранитель, срывая фразу с моего языка.

– Потому что для выполнения ритуала мне нужны особые травы, которые растут возле священной чащи.

– Той самой, откуда я сбежала?

– Именно. А учитывая конфликт, соваться туда очень опасно, – предостерегающим тоном произносит Уилл и обменивается взглядами с Генри.

– А сколько у неё времени, может Торвальд успеет вернуться?

– Не более двух дней, – мрачно отзывается Уилл, протягивая мне руку.

– Что? Я умру через два дня? – вскакиваю с кровати. В висках пульсирует кровь, а шея начинает печь. Теперь я буквально чувствую, как яд медленно отпечатывает на коже, повторяя линии вен.

Уильям поднимается на ноги и подходит ко мне, хватая за предплечья:

– Так, тихо, это лишнее. Ты можешь усугубить ситуацию. Выдыхай, я утром отправлюсь в чащу и все возьму.

– Нет, – строго говорит милорд, поднимаясь с места.

– Согласна, это слишком опасно, ты никуда не поедешь!

– Не говори глупости, в противном случае ты умрешь! – психует Уилл, заглядывая мне в глаза.

– То есть, ты считаешь, что давно не был на волоске от смерти? – парирую, выдерживая требовательный взгляд.

– Успокойтесь оба! – в наши препирания врывается строгий голос Генри. – С первыми лучами солнца я отправлюсь в лес и привезу всё, что необходимо.

– Чушь полная! У тебя нет магии, тебя нельзя одному подходить к священным местам. Если тебя не убьют, то околдуют, и ты останешься там навсегда! – возмущается второй сын Эдгара, разворачиваясь к брату.

– Мне все равно. Тем более я должен загладить вину, – он переводит взгляд на меня, и внутри все сжимается.

– Не выдумывай, ты мне ничего не должен. Мы вроде решили оставить это в прошлом, – подхожу к милорду, заглядывая в бездонные голубые глаза. Внутри зарождается неприятное чувство тревоги, смешанное с каким-то излишне сильным волнением.

– Нет, моему поведению нет оправдания, – а затем добавляет чуть тише, чтобы слышала только я, –  не хочу, чтобы ты пострадала.

Мое сердце с трепетом отзывается на каждое слово, и я теряюсь в собственных мыслях и чувствах.

Нет, пожалуйста, только не снова.