Глава 52. Энзарио

Она так смотрит, так кусает губы… Что я готов сгореть на месте, как птица феникс. И возродиться с ее поцелуями, стонами, криками…

Ария изгибается от моих ласк, тянет к себе, царапает кожу. Ловлю ее губы, проталкиваюсь языком и вырываю из сладкого рта глухой рык.

Она не высмеяла мое занятие, не осудила…

В ее глазах был такой восторг: настоящий. Зря боялся и прятался? Моя маленькая фурия – настоящее сокровище, и я бы не шел за картой, если бы не бессмертие. Если бы не толкала мысль о том, что снова потеряю детей.

Хочу бесконечно дарить ей радость. Сколько смогу быть рядом, сколько успею.

Срываю с нее белье, сжимаю в кулаке и отбрасываю в сторону. Подтягиваю Арию к краю, держу почти на весу, а стройные ноги обвиваются вокруг меня, сжимают в раскаленных тисках. Я в одном движении от сладкого плена и не собираюсь ждать. Ария закрывает глаза и вытягивается стрункой, выгибается подо мной, а с губ срывается хриплое:

– Пожалуйста…

– Да… – шепчу сиплым голосом. Я не могу входить осторожно. Толкаюсь. Резко и до самого основания. Просто лопаюсь от желания, трескаюсь, как стекло, на мелкие части. Разлетаюсь осколками почти сразу и слышу, как скрипит от тяжести и толчков рабочий стол. Успеваю подхватить Арию перед тем, как продольные доски взвизгивают и падают вниз.

Держу ее, крепко прижав к себе.

– Не уроню, – выдавливаю. Пульсация сносит крышу, отчего я не могу удержать ноги, потому припадаю на колено и тащу девушку за собой. В кучу лоскутов и тканей.

Ария хрипло смеется, распластавшись на импровизированном ложе из шелка, ниток и пряжи. Я все еще в ней, сгораю от жара, а бестия смеется!

– Стол пал жертвой страсти, – выдыхает она и прикладывает руку к голове, как если бы на ней была шляпа. – Почтим же его память.

– Это был мой любимый стол, – смеюсь и утыкаюсь в ее пушистые волосы. – Не представляешь сколько лет я на нем… шил.

Она ерзает подо мной, обнимает теснее и вырисовывает на спине огненные отметины и завитушки. Острые зубки прикусывают мой подбородок.

– Вот и допускай после этого женщин в свое логово, – шепчет тихо, а в глазах искрится смех и пламя.

– Никого не подпускал. До тебя.

– И я принесла тебе неудачу, – хмыкает фурия. – Точнее, твоему столу.

– Ну, и медуза с ним! Давно нужно было выбраться из этой каморы. Просто я после второй жены привык прятаться. Раньше это были мелочи: одежки для детей, а потом стал продавать по чуть-чуть. Мирида не принимала мои подарки, покупала одежду в бутиках в порту. Я был не против. Тогда мне казалось, что она права… Что это не мужское занятие.

Ария обхватывает мое лицо ладонями и смотрит в глаза. Гладит так нежно, что я невольно замираю, наслаждаясь лаской.

– Не все ли равно, если занятие приносит радость? Или раскройка платьев как-то повлияла на твои мужские качества, а я не заметила?

Она приподнимается и подается бедрами вперед, выбивая воздух из моих легких.

В темной синеве пляшет насмешливый огонек, а тяжелое дыхание вырывается сквозь стиснутые зубы.

Еще одно движение, более резкое, нетерпеливое, жадное.

– Я надену платье, только если ты сошьешь его, Энзо. Только ты.

– А если я откажусь, будешь ходить голышом? – усмехаюсь и обнимаю Арию крепче. Двигаюсь в ней, словно не было разрядки, словно сошел с ума. Ее тепло плотное, и меня несет новой волной вожделения.

– Ты догадливый, – она всхлипывает и выгибается в кольце моих рук. Ее бьет крупная дрожь, а пальчики сжимают мои волосы и тянут до легкой боли.

Позволяю Арии быть главной. Чуть отклоняюсь и даю полную свободу. С упоением тяну на себя, когда она напирает, и сжимаю ладони на ягодицах, когда девушка застывает. Отпускаю себя и шепчу:

– Закричи для меня, Ария…

Ее тело прошивает сладкая судорога, а на губах стынет переливчатый стон. Ария крепко зажмуривается, сжимается вокруг меня и цепляется за плечи, оглаживает ладонями мою шею и щеки, щедро раздаривает ласку. Все, что может, до последней капли.

И меня подбрасывает от шторма в крови. Вталкиваюсь, чувствую испепеляющий жар, а тело сминает от экстаза. Ослепительного и ломающего мои привычные рамки.

– Люблю… – шепчет она пересохшими губами, – люблю тебя.

Целую её. Ресницы, локоны, румяные щеки, искусанные губы. Шепчу, будто разучился говорить что-то ещё:

– Люблю, люблю, люблю…

Глава 53. Ария

Я прихожу к Риччи на закате и ненароком бросаю взгляд на море за бортом. Красное, как кровь. Как поле маков в моем сне.

Дурное предчувствие скручивает внутренности, и я не могу от него отделаться. Три осколка в груди – как черта, за которой неизвестность и непроглядный туман. Осталось совсем немного времени, и я не могу справиться с волнением. А если Энзо прав? Если сокровище убьет его? Прикоснется, и все. Не станет человека. Как я буду жить потом? Смогу ли?

Прижимаю руки к животу и делаю несколько глубоких вздохов. Решай проблемы по мере их поступления, Ария. Сейчас стоит сосредоточиться на мареве, через которое провести может только Риччи. Ты не знаешь, как это сокровище работает. И Энзо не знает. Гадать можно до бесконечности, изводить себя догадками, которые могут и не оправдаться.

Просто выдохни.

Осторожно стучусь и захожу в комнату.

– О, милая Мэс-тэ пришла, – отзывается пожилой моряк. Его кудрявые волосы спутались, а их пшенично-светлый оттенок от природы превратился в горчично-грязный. – Капитан не обижает тебя? Капитан только кажется грозным. Капитан очень добрый и заботливый. Просто ему не повезло.

Я улыбаюсь и присаживаюсь на край кровати. Сжимаю худую руку в ладони.

– Знаю, Риччи. Я успела узнать капитана, – я осматриваю затянувшуюся рану на голове моряка. Риччи хоть и бледен, но уже выглядит намного лучше. – Капитан, и правда, очень хороший. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – он откашливается и смущенно подтягивает одеяло. – Лежать только надоело. Брон не разрешает много вставать. Говорит, что еще за борт сигану от хвори. Говорит, пока головокружение не пройдет, не позволит мне выползти из каюты одному. Утром капитан сам меня выгуливал, как ребенка, а я не мог понять, что его тревожит так сильно, что лоб в поперечных морщинах теперь все время. Мэс-тэ, ты знаешь, что с ним, с капитаном, творится?

– Капитан твой – скрытный человек. Знаю, что впереди есть пелена, через которую только ты можешь провести Искру, – улыбаюсь и похлопываю его по руке, – лучший из навигаторов.

– Это Брон так думает, его слова, – Риччи улыбается теплой улыбкой и чешет густую бороду. – Я вон бурю не смог обойти…

– Даже у лучших бывают неудачные дни, Риччи, – встаю и открываю сумку с лекарствами. Достаю два пузырька зеленого стекла. Алый Клемес прекрасно восстанавливает силы. Моряку будет полезно.

Протягиваю Риччи.

– Выпей, это поможет.

– Ты очень хорошая, – он берет в сухие ладони лекарство и перехватывает мои руки. – Да, – кивает, – хорошая. Уверена, что тебе нужно туда плыть, Мэс-тэ? Красные берега – плохие места.

– Уверена, Риччи, – подталкиваю бутылочку к его рту. – Плохие места или нет, но я должна туда попасть.

Риччи пьет залпом, вытирает губы и кивает в сторону шкафа. Свет из иллюминатора окрашивает его волосы золотистым.

– Раскрывай карту и подай там черный коробок. Сейчас рассчитаем путь.

На тумбочке у кровати лежит нож, и я пользуюсь им без промедлений. Достаю медальон из-за пазухи и капаю кровью.

Риччи смотрит на это с какой-то затаенной тоской. Жалостью. Указывает на тумбочку, куда карта полностью умещается. От нее осталась едва ли треть.

Иду к шкафу и достаю коробочку, вкладываю ее в протянутую руку моряка.

Штурман наклоняет голову над золотым полотном и долго смотрит на мутное пятно, что прикрывает последнюю точку.

– Что же ты скрываешь там? – шепчет он себе под нос. – Что же ты скрываешь?

Из коробочки достает циркуль, монокль и несколько карандашей. Долго примеряется, водит пальцем по карте, хмурится и что-то шепчет.

– Линии… Ага. Сюда пойдем. Нет, слишком долго. Мэс-тэ, иди ближе, – машет мне свободной рукой. – Вот здесь подержи острие циркуля, – тычет в невидимую и понятную ему одному точку.

Наблюдаю за ним с таким же интересом, с каким открывала карту впервые. Будто вижу чудо, совершаю открытие. Удерживаю циркуль, а Риччи продолжает что-то бормотать. Мне кажется, что мир вокруг теряет четкие очертания. Реальность стягивается к инструменту в руке и слепому пятну, над которым колдует навигатор.

– Здесь, видишь, край острова или суши? – показывает мне завитушку на живом полотне. Мотаю головой, а Риччи улыбается. – Смотри. Вода в этом месте светлее, – ведет ногтем вдоль бельма. – Явно мелководье. Но! – он поднимает указательный палец, – может, коса, – и, почесывая бороду, снова опускает голову к карте. Низко-низко, будто так лучше увидит.

– Нужно смотреть на месте, да?

– Что вы здесь вытворяете? – в дверях появляется Энзо. Волосы стянуты в хвост, смуглое лицо разогретое и лоснится от пота после тяжелой работы на корабле.

– Капита-а-ан, – тянет Риччи. – Ты помнишь, как мы ездили на Феллимские острова?

– Конечно, – Энзо подходит ближе и тянет меня к себе за талию, утыкается носом в плечо. От него пахнет морской водой и жареной курицей. – Там туманы густые, как кефир. Еле к берегу причалили.

– Именно! – восклицает штурман и улыбается. – Помнишь, что мы тогда делали, Брон?

– Сигнал бедствия подавали? – Энзо смеется мне в затылок. – Маяк захватили?

– Как был ребенком, так и остался!

– Эй! Я вообще-то старше тебя, Ричард-грамотей! – усмехается капитан и перебирает мои волосы пальцами. – Я не помню, что мы там делали, честно. Столько лет прошло, ты что!

– Всего-то пяток улетело, – хмыкает Риччи и резко поднимает густые светлые брови. – Лю… – моряк смешно складывает губы трубочкой и вытягивает снова. – Лю…

– Любовь свою дарили местным русалкам? – непринужденно выдает Энзо и растягивает губы в сладкую улыбку.

– Ой, получишь у меня! – трясет кулаком Риччи. – Лю…

– Ладно! – сдается Энзо. – Мы тогда люннами запаслись на год вперед. Освещали дорогу. Но…

– Да, здесь другой случай, но я пока не знаю, что может значить этот туман, – Риччи тычет в карту крупным пальцем. Золотое полотно идет волнами от такого нахальства. – Энзо, – он вдруг мрачнеет, – доплыть-то доплывем, но что там? Что там спрятано? А вдруг воронка, а вдруг излом? Или скала…

– Не забивай себе голову, друг, – говорит Энзо и тянет меня к выходу. – Я украду у тебя няньку?

Смеюсь и подхожу к стоящей у двери сумке.

– Украдешь через две минуты, – достаю отобранные заранее склянки и ставлю на тумбочку, – запоминай, Риччи. Вот эту, – указываю на синий пузырек, – через час. А вот эту, – красный флакон становится рядом с предыдущим, – через четыре часа. Прими обязательно. Понял? Я проверю, – улыбаюсь и мягко сжимаю плечо моряка. – Будешь, как новенький. Клянусь потрохами медузы!

– Капитан, мне она не снится? Она точно реальная, капитан? – Риччи показывает на медальон. – Безделицу забыла.

Щипаю моряка за руку, а он тихо охает, а через мгновение заходится хриплым смехом.

– Вот видишь! Не снюсь.

Забираю медальон с тумбочки и сжимаю в кулаке. Он холодный, как лед, и тянет руку вниз пудовой гирей. Будто собирается утопить меня. Впечатать в морское дно. Вздрагиваю и прикрываю глаза. Нужно оставить его в каюте, пока не доберемся до места. Сил нет прикасаться к этой штуке.