Глава 54. Энзарио

Здесь не поймешь: то ли рассвет, то ли закат. Все покрыто молочно-розовым туманом и пропитано неприятным запахом тлена. Он забивает ноздри и сдавливает глотку до тошноты.

Последняя точка. Четвертая. Долгожданная, но такая страшная. Я не знаю, что ждет. И чем все закончится – тоже не знаю. Верить в лучшее у меня уже не получается. Иди к этому моменту около ста двадцати лет и не найти покой в душе, потому что будущее, точно эта розоватая пелена перед глазами. Просто мутное бельмо. И ничего больше.

Ария, бодрая и решительная, стоит на корме и смотрит вдаль. Волосы заплетены туго, но несколько шаловливых прядей, выбравшись наружу, все равно играются с ветром. На лице моей фурии ни одной беспокойной эмоции: или спрятала глубоко, или смирилась.

А меня трясет, будто в лихорадке. Сдавливаю пальцами виски и мысленно ругаю Ишис за подлость, злопамятство и твердость своих решений. Ненавижу! Сучка не успокоиться пока не сведет меня в могилу…

Ария так и не призналась, что ждет ребенка, а я делаю вид, что не замечаю перемен. Не хочу, чтобы она пугалась раньше времени. Не хочу давать ей бессмысленных надежд. Заранее сделал все документы на Федерико.

Сын сегодня с виду веселый, но я видел, как тяжко дались ему последние дни. Он уходил с палубы, стоило Арии появиться, прятался в каюте сутками и говорил, что просто отдыхает. Нет. Он готовился умереть. Я уверен. И мне так больно осознавать это, глядя на застывший горизонт, что спрятал наш последний пункт на карте. Крошатся зубы от напряжения и злости. Забери меня, подлая тварь Ишис! Их не тронь!

Подхожу к Арии и всматриваюсь в молочную пелену. Ее тонкие пальцы сжимают мою ладонь, мягко поглаживают кожу. Ободряют, а я хотел бы впитать каплю ее уверенности. Крупицу этого живого негасимого огня. Ария чуть наклоняется вперед и поворачивается к Скадэ.

– Право на борт! – командует и моряк подчиняется, поворачивает Искру.

Ария сдвигается, отпускает меня, идет вдоль борта и достает из кармана заряженный люнн. Щелкает пальцами, зажигает крохотный огонек. Всматривается в призрачное молоко, щурится и размахивается изо всех сил. Швыряет люнн и замирает.

Огонек летит вперед, замедляется и будто вязнет в пелене. А через секунду рядом с ним вспыхивает другой огонек. Люнн бьется обо что-то, отскакивает назад, как живой, а второй огонек повторяет его движения до мелочей. У меня глаза лезут на лоб, а люнн и его двойник движутся дальше, сталкиваются, отскакивают, выписывают зигзаги.

– Зеркало? – тихо выдыхает Ария.

– Скадэ плыви вдоль, – включаюсь в командование, – вдруг есть где-то лазейка.

Время тянется долго, на корабле почти мертвая тишина. Вода мелко подрагивает и раздваивается по краю молочного тумана.

Впереди замечаю черную кляксу. А когда подплываем, понимаю, что просто так внутрь нам не пробраться. Она похожа на огромного ежа, что обвалялся в смоле. Огромная, широкая, как арка, но заплетена колючками.

– Спускайте шлюпки! – мой голос гремит над головами, и, мне кажется, Ария на секунду сжимается.

– Нет, – говорит она твердо, – пойдем только мы вдвоем. Ты только посмотри на это, Энзо. Хорошо, если одна лодка пройдет, придется прорубывать путь. Мы только будем бессмысленно толкаться, если возьмем людей.

Она сжимает карту в кулаке и прислушивается к ощущениям. Смотрит на черные колючки и содрогается всем телом.

– Мы с тобой пойдем, – шепчет и опускает голову.

– Бикуль тогда тоже пусть остается, – бросаю взгляд на взъерошенного кота. Навострив зеленые уши, он рычит на меня. Не соглашается, негодник. Я напираю: – Охраняй Федерико! Не позволяй сойти с корабля!

Бикуль вопросительно смотрит на хозяйку и тихо рыкает. Ария слабо улыбается и гладит животину по голове, чешет за ухом, позволяет лианам оплетать ее руки. Кот льнет к девушке, трется о бедро.

– Не спорь, дружище. Ты даже соскучиться не успеешь. Защищай Федерико, как меня. Понял?

Мы спускаемся на воду в молчании. Весла ложатся в руки, и я стараюсь увлечься тяжелым трудом и не думать о том, что нас ждет.

Федерико застывает холодным мрамором на борту. Обиделся, что мы его оставили. Ничего, перебесится. Я и так слишком рисковал, когда брал с собой каждый раз.

Ария не оборачивается и на корабль не смотрит, будто боится растерять всю смелость. Отстегивает саблю от пояса и всматривается в черные заросли. Арка высокая и узкая, зятянута тонкими угольными колючками. Они тускло поблескивают и проходят на острые зубы неведомого зверя.

– Стой, – говорю, прежде чем она замахивается. Шлюпка почти не качается: вода здесь стылая, будто приморозилась. – Я сам, – и взглядом прошу Арию встать назад.

Она смотрит неуверенно, закусывает губу, а мне страшно подпускать любимую к этой дряни. Я воскресну, если что, а она нет. Беру в руку свой клинок и, подхватив Арию, просто переставляю за спину. Подальше от черной стены.

Взмах сабли, резкий треск. Колючки разлетаются в стороны, одна задевает щеку, но ранка сразу затягивается. Рублю остервенело, расчищаю проход. Что-то колет под ребрами, но я не обращаю внимание. Когда места достаточно для лодки, пристегиваю оружие и берусь за весла.

Проплываем немного вперед, но я поздно понимаю свою ошибку. Хруст сдавливает со всех сторон. Черные колючки восстанавливаются: медленно стягиваются к центру прохода, намереваясь зажать нас в своих объятьях. Рублю снова. Одна из черных острых иголок рассекает тыльную сторону ладони, и я вижу, как разъедается кожа в израненном месте. Будто капнул на руку ядовитой слюны дикого свиг-ра.

Ария хватается за саблю, но я кричу:

– Не смей! Это убьет тебя! Вниз ложись! Быстро!

Кусты шевелятся, будто живые. Сдвигаются, выпускают новые колючки. Длинные. Острые.

Клинок горит в руках, а я рычу от боли и невозможности защитить Арию. Мы должны пробиться наружу, иначе не спастись. Назад не выплыть.

Несколько метров даются мне очень тяжело. В теле будто жуки завелись: они рвут меня на части, раздирают кожу, разъедают ткани. Больно невыносимо.

Ария кричит за спиной, а я продолжаю рубить, рубить, рубить…

Последняя лиана с иглами улетает в красноватую воду, и лодка вылетает на свободу. Я припадаю на колено и роняю клинок. Чувствую, как одна из колючек добирается до сердца и со сладострастием вгрызается в мягкую плоть. Сдавливает меня изнутри и протыкает грудь. Всхлипываю и падаю замертво через бортик лодки в бурую воду.