Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Основой формирования коллекции произведений искусства всегда служат эстетические и психологические мотивы; и все же нельзя сбрасывать со счетов материальную ценность искусства. В новом тысячелетии в некоторых сегментах рынка цены на предметы искусства взлетели до небес, и практически на каждых крупных торгах устанавливаются новые аукционные рекорды, а отдельные продавцы сколачивают целое состояние на продаже арт-объектов. Несмотря на то что в 2008 г. обрушение рынка ценных бумаг продемонстрировало всю ненадежность традиционного рынка, начинает складываться впечатление, что искусство само по себе неожиданно стало предметом стабильного и верного способа вложения средств.
Учитывая своеобразную природу искусства, нет ничего удивительного в противоречиях, возникающих между его интеллектуальной и эмоциональной ценностью, с одной стороны, и пониманием искусства как денежного актива, с другой. Поэтому одни коллекционеры при разговорах об «инвестициях в искусство» сразу же пресекают эту тему, других на этот рынок влечет в основном денежная прибыль. Как бы там ни было, большинство покупателей произведений искусства надеются, что их вложения с течением времени как минимум не исчезнут. Рынки рушатся, банки банкротятся, а самые процветающие компании, как известно, закрываются буквально в один день, однако «старый добрый Каналетто всегда останется старым добрым Каналетто». Сегодня все очевиднее становится тот факт, что искусство, подобно золоту, может защитить от инфляции и колебаний курса валют, и поэтому произведения превращаются в полноценную составляющую комплексного портфеля инвестиций. Хотя искусство и финансы переплелись друг с другом еще при зарождении арт-рынка, сама идея «искусства как инвестиции» укоренилась в общественном сознании совсем недавно, и теперь она актуальна, как никогда прежде.
По всему миру, от Польши до Китая, появляются арт-фонды, созданные специально для инвесторов и венчурных капиталистов, и сегодня мы фактически имеем самостоятельную индустрию, ориентированную на инвестирование в искусство. Специализированные порталы, работающие с индексами доходности вложений в искусство, такие как Mei Moses, Artprice, Art Market Research и Аrtnet, рассчитывают их по образцу расчетов эффективности ценных бумаг и выдают на арт-рынок различные варианты своего анализа. Новые компании, например Art Tactic и Artvest, нацелены на таких состоятельных клиентов, которые, совершая приобретения на этом рынке, рассчитывают на прибыль. Их специалисты создают отчеты и дают советы по вложениям. В 2011 г. в Париже появилась первая фондовая биржа, специализирующаяся на предметах искусства, где всего за $10 торгуют долями собственности на произведения. Между тем издание Skate’s Art Investment Hand book, первоначально отвергнутое музейными книжными магазинами после первой публикации в 2004 г., теперь стало для мира искусства официальным и практически повсеместно читаемым информационным источником. И неудивительно, что сегодня на крупных арт-выставках: от TEFAF в Майями до The Armory Show, семинары по инвестициям в искусство, фондам и эффективному использованию коллекций проводятся уже на регулярной основе.
Эту плодородную почву подготовила и питает вся та специальная литература и академические симпозиумы с участием экономистов, финансовых специалистов и историков искусств, благодаря которым концепция искусства как финансового актива была признана законной и получила одобрение не только у тех, кто сегодня является потребителями арт-продукта, но и у международных финансистов. Знаменательно и то, что теперь любители искусства ищут новости и отзывы по теме не только в традиционной прессе об искусстве, такой как Artforum и Art Newspaper (а в настоящее время и в различных блогах), но обращаются и к The Economist, Wаll Street Journal, Financial Times и Bloomberg, чтобы следить за ситуацией.
Так что же все это означает для коллекционера? Как искусство может быть альтернативной инвестицией или эффективно использоваться в качестве актива, приносящего необходимый капитал для получения других инвестиционных возможностей или оплаты налога на имущество? В этой главе мы рассмотрим основные виды деятельности в сфере арт-инвестиций и финансирования и невидимые глазу «подводные камни», степень риска которых в каждом случае будет различной. Даже если коллекционер не заинтересован во вложениях в искусство ради самого искусства и не видит в этом смысла или возможности эффективно использовать свою коллекцию, тем не менее никогда не помешает знать, в какой степени эти вопросы влияют на текущее состояние дел в сфере коллекционирования.
Все больше коллекционеров выходят на рынок арт-искусства с целью инвестирования средств. Одни из них — спекулянты, заинтересованные исключительно в извлечении прибыли, и они не всегда обладают глубоким пониманием рынка. Другие — истинные искушенные собиратели и профессионалы в области искусства, у которых, помимо страсти к коллекционированию, имеется опыт именно в этой сфере и знание того, как распознать возможность получения дохода и не упустить ее. Кроме того, есть еще любители, которым просто нравится быть в гуще событий. Однако целый ряд громадных состояний, которые были сформированы именно на арт-рынке, были, скорее, делом случая и обязаны своим появлением сочетанию бдительности, интуиции и удачи.
Именно те коллекционеры, которые могут позволить себе приобретать самые лучшие произведения, происходит ли это по воле случая или благодаря их финансовым возможностям, — в итоге получают от этих покупок самые высокие дивиденды. Даже если во время покупки они и не помышляют об инвестировании, с годами некоторые из таких приобретений приносят громадные прибыли. Пара коллекционеров в 1960-х гг. в период их жизни в Нью-Йорке приобрела у Лео Кастелли серию работ на несколько тысяч долларов. Тогда это были всего лишь работы их современников, купленные супругами ради удовольствия, но годы спустя, в 2011 г., одна из этих работ, созданный в 1967 г. грифельный рисунок Сая Твомбли, была продана на аукционе более чем за $15 млн. Так покупка, совершенная из любви к искусству, может стать серьезным финансовым вложением.
Существуют и бесчисленные примеры того, как состоятельные люди, которые могут себе позволить выбирать самые лучшие работы на самых привлекательных участках рынка, получают баснословную прибыль, несмотря на то что при покупке этих произведений они не задавались целью удачно вложить деньги. Можно вспомнить лишь один из многих примеров: в 2006 г. в течение буквально нескольких месяцев голливудский магнат и мегаколлекционер Дэвид Геффен продал полотно Джексона Поллока, «No. 5, 1948» (1948), картину, выполненную в его классической «льющейся технике», за $140 млн (на тот момент эта была самая большая сумма, когда-либо уплаченная за произведение искусства, которая по стоимости превысила даже проданный несколькими месяцами ранее «Портрет Адели Блох-Бауэр» Климта) и еще две картины: работу Виллема де Кунига и новаторское произведение Джаспера Джонса, всего на сумму в $421 млн. Учитывая, что неизвестно, за сколько господин Геффен их в свое время приобрел, полученная прибыль все равно поражает воображение.
Однако, если вы просто будете приобретать самые интересные произведения, это еще не гарантирует, что в долгосрочной перспективе вы получите огромную маржу. В итоге самой выгодной тактикой становится умение определять наиболее перспективные области рынка и находить там первоклассные работы. А подобное умение приходит с опытом.
Спустя годы коллекционирования, изучения произведений искусства, наблюдения за рынком и историческими и экономическими изменениями коллекционеры вырабатывают определенное чутье эксперта, которое позволяет им выявлять работы с высоким инвестиционным потенциалом. Они хорошо знают рынок и способны разглядеть работы молодых авторов, у которых большое будущее, или недооцененные вещи на вторичном рынке. Так же как и дилеры, а иногда и в сотрудничестве с ними эти владельцы порой приобретают произведения с единственной целью инвестирования и с намерением продать их, как только они поднимутся в цене. Это законный и очень увлекательный способ заработка на предметах искусства. Один заядлый коллекционер современного искусства, в 1990-х гг. имевший бизнес-контакты с Китаем, почувствовал большой потенциал в работах современных китайских художников. И хотя его интересы лежали совершенно в другой области искусства, но тем не менее он приобрел 100 произведений китайских художников и поместил их в хранилище, фактически создав отдельную коллекцию с инвестиционными намерениями. Можно добавить, что это было мудрое решение.
Если арт-фонды обычно открыты для сторонних инвесторов, то частные инвестиционные проекты и большая часть всего арт-сообщества доступны для ограниченного круга. Здесь нужно добавить, что зачастую и фонды являются, по сути, консорциумами, доступ в которые имеют лишь избранные и проверенные люди, так что во всем этом несложно запутаться. С тех пор как существует арт-рынок, группы дилеров, коллекционеры и прочие заинтересованные лица объединяли свои ресурсы для совместной покупки произведений, чтобы затем продать их и разделить прибыль. Иногда удачливые художники, у которых есть возможность вложить деньги, тоже вступают в такие инвестиционные группы. Соинвесторы могут на время придержать работу и только потом продать ее заинтересованному клиенту, а могут и целенаправленно ориентироваться на потенциального покупателя еще до момента первоначальной покупки. После продажи и получения выручки прибыль делится пропорционально вложениям.
Здесь преимущество состоит в том, что инвесторы обычно обладают экспертными знаниями в этой области, а текущие расходы снижаются благодаря тому, что участники проекта — профессионалы этого рынка и этого вида деятельности. Когда дело касается таких частных инициатив, их еще называют Частными инвестиционными партнерствами (Private Investment Partnership — PIP), нередко применяется целый ряд стратегий уменьшения налоговой нагрузки. Однако при этом важно следить за тем, чтобы были соблюдены все необходимые условия таких налоговых послаблений, поэтому нужно непременно проконсультироваться с налоговыми консультантами и юристами, специализирующимися в этой области (см. ниже: «Налоговые последствия: равноценный обмен»).
Иногда коллекционеры или иные инвесторы вкладывают свои финансы непосредственно в галерею. Она, в свою очередь, использует капитал для максимально прибыльного развития бизнеса, приобретает на вторичном рынке интересные произведения и печатает заманчивые каталоги. Затем годовая итоговая прибыль делится в соответствии с установленными ранее договоренностями. Дилер пользуется деньгами инвестора, а тот — знаниями дилера, его контактами и опытом работы на арт-рынке. Некоторые инвесторы вообще не обладают знаниями об этой области рынка и интересуются только годовым балансом.
Те, кто интересуется искусством и коллекционированием в качестве одного из условий инвестиционного соглашения, могут оговорить для себя права на произведения галереи, например право первого приобретения произведений определенных художников, которых представляет эта галерея. Именно на таких условиях в 2001 г. коллекционер Жан-Пьер Леманн вложил $75 000 в нью-йоркскую галерею The Project. В инвестиционном соглашении прописывалось, что Леманн получит скидки от галереи на общую сумму в $100 000 на выставленные в ней произведения, а также право первого выбора на работы представляемых галереей художников, включая работы популярной на тот момент эфиопской художницы Жюли Мерету. Фактически с помощью этой инвестиции коллекционер «покупал» себе возможность допуска к самым востребованным художникам галереи. Когда Леманну в определенный момент не было предложено право первого выбора, он подал на галерею в суд за нарушение инвестиционного соглашения, тем самым предав огласке его условия.
Когда в 2008 г. рынок бурно переживал экономический кризис, его участники начали чаще обсуждать перспективы арт-инвестирования в специализирующиеся на произведениях искусства инвестиционные фонды, зачастую несколько преувеличивая их значение и возможности. В 2001 г., по подсчетам Artvest, стоимость всей мировой индустрии арт-инвестирования равнялась $1 млрд. Считается, что в Китае основным двигателем деятельности арт-рынка, являются как раз такие фонды и иные механизмы арт-инвестирования, например арт-биржи. Тем не менее они занимают лишь незначительную долю от общемирового рынка произведений искусства, который оценивается примерно в $60 млрд в год. И эта цифра лишь подчеркивает, что инвестирование в искусство — это развлечение для избранных, и даже не для всех коллекционеров. В действительности участие в фондах, вкладывающих средства в искусство, напоминает «прыжок в черную дыру».
Но что на самом деле представляет собой такой фонд? Это частный инвестиционный фонд, который создан по модели фонда прямого инвестирования. Идея состоит в следующем: группа физических лиц вносит фиксированный объем инвестиционных средств, обычно эта сумма составляет от $100 000 до $250 000, на которые приобретаются активы, в данном случае это будут произведения искусства, и оплачиваются издержки на протяжении всего срока функционирования фонда. В это время работы, находящиеся в собственности фонда, часто передаются музеям для участия в выставках для того, чтобы сделать историю конкретного произведения более значимой и повысить его стоимость и при этом уменьшить текущие расходы за счет экономии на хранении и страховке, так как они обычно оплачиваются организацией, берущей работу в экспозицию. По истечении фиксированного инвестиционного периода, который составляет от 5 до 10 лет с возможностью продления на год или два, произведения продаются, а прибыль делится между инвесторами. Как и в случае с фондами прямого инвестирования, у такого фонда обычно имеется управляющий, который получает соответствующую оплату. Она составляет 1,5–2% от общего капитала и иногда дополнительный процент от выручки при закрытии фонда. В США такие фонды чаще всего организуются как коммандитное товарищество и с целью ухода от уплаты налогов часто регистрируются в офшорах, например на Британских Виргинских островах. Различие между фондом, специализирующимся на инвестициях в искусство, и фондом прямого инвестирования состоит только в характере активов и во всех сложностях, которые с этим связаны.
Инвестиционная стоимость искусства веками не подвергается сомнению, и, несмотря на пристальный интерес к ним в последнее время, подобные фонды — явление не новое. В 1904 г. в Париже был основан арт-клуб Peau de l’Ours («Медвежья шкура»), и это был первый и самый выдающийся пример успешного арт-фонда. Его члены пробрели более 100 работ своих современников, а спустя 10 лет они были проданы на аукционе Hôtel Drouot, вчетверо превысив свою первоначальную стоимость. Фонд The British Rail Pension Fund (BRPF), который начал свою деятельность в 70-х гг. XX в., стал первым крупным успешным арт-фондом, и сегодня в разговорах об этой форме инвестирования часто ссылаются именно на него. Созданный как хеджевый фонд и призванный противостоять нефтяному кризису 1973 г., в течение последующих 25 лет он, согласно отчетам, приносил 11,9% прибыли.
У сегодняшних фондов, занимающихся инвестициями в искусство, имеются различные стратегии, которые подходят различным группам инвесторов. Кто-то работает с конкретной категорией произведений, например современным искусством Индии, другие инвестируют в диверсифицированный спектр работ из разных секторов арт-рынка. Один из фондов начал свою работу с частной коллекции его основоположника. The Fine Art Fund (FAF) был создан в 2001 г. главным исполнительным директором Филипом Хоффманом и его бывшим коллегой из Christie’s. Это пример самого крупного фонда, в котором насчитывается порядка 40 профессиональных сотрудников и представителей, работающих в его отделениях в Лондоне, Нью-Йорке, Швейцарии, Афинах и Дубае. Известные эксперты, специализирующиеся в различных областях рынка, находят достойные приобретения работы, а их предложения оцениваются консультантом и управляющими фонда. Его первоначальное ядро, FAF I, был нацелен на работу с пятью различными секторами: старые мастера, импрессионисты, модернизм, послевоенное и современное искусство. В июле 2005 г. проект был закрыт с внутренней ставкой дохода в 15% (категория, оценивающая прибыльность инвестиций) по всем активам. Впоследствии FAF добавил к этим секторам Фонд искусства Ближнего Востока и Фонд искусства Китая.
The Fine Art Fund с его детализированным сайтом и политикой публичности сильно отличается от других фондов, закрытых и малоизвестных. Сегодня FAF даже ведет отдельный бизнес по консультированию в сфере искусства, оказывая услуги банкам и частным коллекционерам. Но в сущности цели у всех фондов одинаковые: найти на арт-рынке ценные произведения и извлечь из них прибыль. При этом стратегии могут варьироваться: от выявления тех сегментов, которые только входят в период становления, до инвестирования в проблемные активы и недооцененные произведения, которые не удалось продать на аукционе.
Явное преимущество таких фондов, в особенности работающих на рынках, играющих на повышение, состоит в том, чтобы дать коллекционерам возможность приобрести такие работы, которые они не смогли бы купить иным образом. В свою очередь, более крупный инвестиционный капитал позволяет заключать выгодные сделки, несмотря на то что серьезные дилеры предпочитают не иметь дело с покупателями-инвесторами. Кроме того, некоторые фонды предоставляют своим инвесторам возможность фактически владеть купленными произведениями и любоваться ими в собственном доме в течение инвестиционного периода при условии, что инвестор возьмет на себя все расходы по транспортировке, экспонированию и поддержанию должного состояния произведения. Обычно за это взимается определенная плата, которая вносится в текущие расходы фонда. Теоретически это позволяет участникам фонда получать удовольствие от владения произведением за небольшую долю его стоимости. Кроме того, владеть коллекцией предметов искусства — это недешевое удовольствие. Но, поскольку текущие расходы, включая перемещения и затраты на поддержание технического состояния коллекции фонда распределяются между всеми участниками, стоимость собственно владения коллекцией для индивидуального инвестора уменьшается.
Несомненным минусом инвестирования в произведения искусства через фонд для серьезного коллекционера будет необходимость в итоге продать работу. Конечно, при желании он может приобрести ее у фонда, например FAF предлагает своим инвесторам право первого отказа, но эта возможность противоречит самой цели инвестирования. В целом, фонды по инвестированию в искусство не подходят для страстных коллекционеров, которые приобретают произведения, чтобы любоваться ими. Для участников таких фондов характерно как раз безразличие к тому, во что они вкладываются.
В подобных проектах существуют и другие недостатки, а также явные риски. Прежде всего, это сама природа бизнеса арт-фондов и их базовых активов. Если говорить точнее, эта деятельность никак не регулируется. Отсутствуют требования по отчетности, а деятельность таких фондов не мониторится правительственными структурами, например Государственной комиссией по ценным бумагам и фондовому рынку. Несмотря на то что уже сам по себе арт-рынок крайне непрозрачен, не существует других активов, транзакция которых осуществлялась бы при столь неконкретных условиях, так что подобные инвестиции могут быть особенно рискованными.
Все это отчасти объясняет, почему настолько низок уровень успешности таких фондов, которым удается просуществовать какое-то время и продемонстрировать прибыльность. По отзывам, один из двух подобных проектов проваливается. Запущенный в 2003 г. Frenwood Art Investments, такой многообещающий вначале, по мнению консультантов арт-рынка, закрылся после того, как не смог собрать необходимый инвестиционный капитал и попал в капкан конфликта интересов. Его основатель Брюс Тауб, бывший управляющий Merrill Lynch, позже предстал перед судом по обвинению своих инвесторов и был осужден за мошенничество, а самым главным результатом стало то, что теперь этот проект изучается в Гарвардской школе бизнеса как пример неудачного управления фондами.
Еще одна ловушка — это риски, заложенные в самой процедуре оценки произведений искусства. В отличие от других инвестиционных механизмов, фонд, инвестирующий в искусство, никогда не может с абсолютной точностью отчитаться за стоимость своих активов. Как мы уже подчеркивали в главе 3, оценка любого произведения — дело в высшей степени субъективное, и результаты могут сильно разниться. И даже если несколько экспертов сойдутся во мнении относительно стоимости работы, совершенно необязательно, что арт-рынок гарантирует вам эту сумму в тот момент, когда придет время ее продавать.
Нельзя не учитывать низкую ликвидность на арт-рынке. В отличие от ценных бумаг, произведения искусства нельзя продать за пять минут. Для таких продаж требуется время, знание сферы и большой опыт в этой области. Поэтому у инвесторов из арт-фондов на выходе из проекта слишком мало пространства для маневра, все это осложняется переменчивостью рынка и его подверженности изменениям вкусов и моды, которые невозможно заранее предугадать. Если на исходе ХХ в. в фаворе были импрессионизм и модернизм, сегодня наибольшей популярностью пользуется искусство послевоенного периода и современное искусство. Типичный для таких фондов инвестиционный период в 10 лет может не совпасть с циклами популярности в сфере искусства, особенно если в этот момент произойдет экономический обвал, подобный тому, что случился в 2008 г.
Наконец, в отличие от таких традиционных активов, как акции и облигации, владение предметами искусства влечет расходы. Фонд, то есть сами инвесторы, будут оплачивать страховку, хранение, транспортировку и оценку произведений, а также гонорары экспертов, привлеченных в качестве консультантов. Кроме управляющего фондом, большинство таких проектов требует привлечения арт-экспертов: ученых, кураторов, консультантов, которые будут помогать при выборе активов и при дальнейшем управлении ими. Их работа дорого стоит, часто возникают конфликты интересов, поскольку сами эти эксперты зачастую охотятся за теми же произведениями, которые приглянулись фонду.
В зависимости от установленных фондом условий все эти расходы могут быть либо оплачены заранее, либо покрываться из регулярно собираемых взносов спустя три-четыре года с момента создания фонда. Последнее может привести к штрафам в отношении тех инвесторов, которые не будут в состоянии внести требуемые суммы. Коллекционерам следует также помнить, что, учитывая значительную стоимость функционирования арт-фонда, отчетная прибыль фонда может отличаться от фактической прибыли по инвестициям каждого из участников. Более того, отчетная прибыль считается с проданных работ, — то есть с тех, которые поднялись в цене. Это значит, что сюда не входят произведения, находящиеся в фонде, цена на которые может остаться на прежнем уровне или даже упасть, а таких обычно большинство. Оценивая перспективу участия в арт-фонде, инвестору следует помнить об этих нюансах.
Инвестирование в фонды, специализирующиеся на произведениях искусства, требует со стороны коллекционера серьезной предварительной и всесторонней проверки. Те, кто рассматривает для себя подобные инвестиционные возможности, должны искать такие фонды, которые будут полностью прозрачными как в отношении подхода, так и касательно структуры выплат. Все условия фонда содержатся в договоре о предложении, и, прежде чем совершать какие-либо действия, инвестор должен изучить их самым тщательным образом. Также следует проверить послужные списки всех привлеченных экспертов и выяснить, действительно ли они являются зарекомендовавшими себя профессионалами с большим опытом в соответствующем секторе рынка.
Прежде чем принимать участие в арт-фондах, коллекционеру следует подумать о налоговых последствиях этого решения и обсудить их с квалифицированными экспертами. Например, в США, даже учитывая, что арт-фонды имеют структуру финансовых активов, полученная прибыль от продажи предметов коллекционирования, в зависимости от уровня дохода инвестора, облагается федеральным налогом в 28%, что несколько отличается от ставки в 15%, полагающейся при долгосрочных инвестициях. Впрочем, в соответствии со статьей 1031 Налогового кодекса США, уплату налога можно отложить, если в течение всего срока действия фонда произведения находятся исключительно на территории США и если при этом соблюден еще ряд условий. Это значит, что произведения искусства, чья стоимость достигла максимума или на некоторое время задержалась на этом уровне, можно заменить на равноценные работы без уплаты налога на прибыль. Для того чтобы иметь возможность воспользоваться такой отсрочкой, нужно, чтобы приобретаемое произведение было такого же характера и качества, как продаваемое, хотя понятия «характер и качество» при этом не имеют четкого определения.
Для того чтобы работа соответствовала критериям Федеральной налоговой службы США, подлежащие такому обмену работы фонда должны находиться в рыночном обороте и применяться в качестве инвестиционных активов. Иногда владельцы произведений стремятся скрыть их от посторонних глаз, что не соответствует первичным инвестиционным задачам при создании фондов подобного типа. Тем фондовым инвесторам, которые стремятся воспользоваться возможностью облегчения налогового бремени путем создания подобного фонда, приходится избегать ситуаций, когда предметы искусства находятся в частном владении. Кроме того, средства, вырученные от их продажи, должны находиться на специальном банковском счете в течение всего времени совершения операции по обмену, но не более 180 дней. После того как работа продана, у фонда есть 45 дней на то, чтобы документально засвидетельствовать обмен одного произведения на другое.
Поскольку изначально такая стратегия разрабатывалась для инвестиционной недвижимости, ее применение к произведениям искусства по сей день остается не вполне ясной. Сегодня равноценный обмен — это довольно популярная стратегия, которая часто применяется в различных ситуациях, относящихся к управлению произведениями искусства. При этом некоторые коллекционеры зачастую игнорируют слишком узкие ограничения, которые накладывает ФНС США. Однако, поскольку объем арт-рынка и информация о совершаемых там сделках неуклонно растут, вместе с ними будут расти внимание к осуществлению таких схем и контроль над ними. Поэтому будьте бдительны.
Кроме того, для составления подробного плана такого обмена следует привлечь адвоката или налогового консультанта, у которого есть опыт применения условий статьи 1031. Он же обеспечит все необходимые документы и соблюдение технических требований и, разумеется, это тоже должно быть оплачено.
Сегодня область арт-фондов все еще находится на этапе своего становления. В современную эпоху глобальной нестабильности и низкой выручки по остальным видам инвестиций, арт-фонды продолжают находить своих вкладчиков. Благодаря этому появилось уже второе и даже третье поколение фондов подобного типа, таких как Fine Art Fund; они зарабатывают себе все более прочную репутацию, и им все легче привлекать инвестиции. Итак, подчеркнем: значительных арт-фондов все еще очень мало, и просчитать их успешность в долгосрочной перспективе со всеми рисками и ловушками, лежащими в этой области, так же как и потенциальную выгоду для коллекционера, все еще очень непросто.
На арт-рынке существует еще одна форма инвестирования, доступная, впрочем, только исключительно богатым коллекционерам: такой инвестор может выступить как сторонний гарант. Этот метод стал особенно прибыльным после того, как в результате экономического кризиса 2008 г. Sotheby’s и Christie’s практически прекратили практику обеспечения финансовых гарантий. Гарантия в данном случае — это обязательство выплатить за произведение определенную сумму вне зависимости от того, будет ли продана работа. Такая гарантия дает владельцу произведения, передаваемого на продажу, уверенность в том, что он в любом случае получит за него некую приемлемую сумму, что работа не «сгорит» — то есть, не останется непроданной публично, что негативно скажется на ее стоимости в дальнейшем. Для коллекционера позиция стороннего гаранта открывает возможность приобрести желаемое произведение искусства по хорошей цене.
Гаранты третьей стороны, которых также называют безотзывными покупателями, работают по соглашению с аукционными домами, в соответствии с которыми они обязуются предложить заранее оговоренную цену за продаваемую работу, и эта сумма не раскрывается. Если ставки не поднимутся выше этой отметки, гарант приобретает работу. Если цена «из-под молотка» будет выше этой суммы, все, что сверху, распределяется между гарантом, владельцем проданного произведения и аукционным домом. Если удается продать работу за сумму, существенно превышающую договоренную стоимость обязательного выкупа, то гарант может хорошо заработать на этой операции: иногда речь идет о миллионах долларов, как, например, в случае с рекордной продажей картины «Обнаженная, зеленые листья и бюст» (1932) работы Пикассо, которая в 2010 г. была продана на Christie's за $106,5 млн при нижнем эстимейте в 70 млн. Следует, однако, понимать, что гарантии таких прибылей могут быть только при очень высоких ставках. Обычно чем больше дается первоначальная гарантия, тем большие отчисления получит гарант после того, как будет перейден установленный минимум. Естественным следствием будет и то, что при слишком высоких эстимейтах инвестор может просто потерять деньги и в перспективе обзавестись «сгоревшей» на аукционе работой, которую впоследствии будет трудно продать.
Иногда такие безотзывные покупатели освобождаются от выплат премиальных с приобретенной работы, что служит своего рода наградой за принятие рисков. Она известна как «плата за финансирование», которая равняется скидке от цены продажи. Впрочем, не все аукционы готовы предоставлять третьесторонним гарантам такие дополнительные привилегии.
Иногда подобным гарантом может выступить дилер или коллекционер, и его основной задачей в этом случае будет не столько получить прибыль, сколько оставить за собой контроль над сегментом рынка определенных произведений. Считается, что обычно третьесторонние гаранты обязуются выкупить работы для того, чтобы тем самым повысить их цены. Хотя обычно факт такой заинтересованности третьего лица не упоминается в каталоге, такая практика вновь поднимает вопросы цеховой этики и служит поводом для дополнительных проверок.
Одним из следствий все возрастающего интереса к предметам искусства как к одному из активов становится все более распространенная практика использования их в качестве финансового обеспечения займов. Когда в 2008 г. в результате экономического кризиса возникли проблемы с ликвидным капиталом, коллекционеры осознали, что картины, находящиеся в их собственности, позволяют получить доступ к «живым» деньгам, и при этом не пробивать брешь в их инвестиционных портфелях. С тех пор объем финансовых операций с произведениями искусства заметно вырос. Помимо «старожилов» рынка, в этой деятельности участвуют и новые организации, которые помогают коллекционерам получать обеспечение под принадлежащие им произведения.
Практика проведения финансовых операций с произведениями искусства начала свой отсчет в благополучные 1980-е гг., и позже, в начале 1990-х гг., когда произошел обвал рынка, преподала многим непростые уроки. Сегодня эта область глубже структурирована, внутренние процессы намного лучше отлажены, а к процессу подключаются все новые игроки: от частных банков до аукционных домов. В целом этот бизнес на сегодняшний день оценивается приблизительно в $7 млрд.
Арт-финансирование позволяет тем, кто владеет достаточно дорогими произведениями искусства, монетизировать свои коллекции и получать под них необходимые средства. Иногда предметы искусства используются как обеспечение для краткосрочных займов, чтобы приобрести другие работы, когда имеющихся средств недостаточно. Ссуды под залог произведений искусства используются для приобретения инвестиционной недвижимости в качестве капитала предприятий или для выплаты налогов на собственность без необходимости распродавать всю коллекцию. В главе 9 рассказывается о том, что продажа коллекции может оказаться весьма дорогостоящим делом и отнять до 30% стоимости произведений, плюс 28% уйдет только на выплату налога на прибыль. Кроме того, такие ссуды позволяют коллекционерам не отказываться от своих собраний именно в те моменты, когда наблюдается снижение арт-рынка, и избавляет их от необходимости продавать работы в период очередного рыночного спада. Одно из главных преимуществ таких ссуд заключается в том, что коллекционер фактически может оставить картину висеть у себя на стене и никто даже не будет знать о том, что она заложена.
Обычно сумма кредита составляет от 40 до 50% от оценочной стоимости заложенного произведения, при этом минимальная стоимость колеблется в пределах от $500 000 до $1 млн. Это соотношение известно как коэффициент «кредит/залог». Однако, как уже говорилось в главе 3, оценочную стоимость произведения очень непросто определить, и иногда она может стать предметом острых разногласий. Кроме того, в документах о предоставлении кредита не всегда указывается, о какой стоимости произведений ведется речь: заемщик может полагать, что подразумевается одна стоимость (например, рыночная), а кредитор может считать, что это иная величина (например, наличная стоимость, которая обычно меньше).
Оценка произведения производится на момент выдачи займа и затем впоследствии повторяется раз в год, а в момент волатильности рынка кредитор может потребовать повторения оценки раз в полгода. Для ускорения процесса выдачи займа в интересах заемщика необходимо будет сразу же предоставить всю необходимую информацию и документацию, относящуюся к делу: справку-счет, сертификат подлинности, словом, все, что имеется в системе управления коллекцией по настоящему произведению.
Коллекционерам, которые рассматривают перспективу получения ссуды под залог предметов искусства, следует также учитывать вопрос о разглашении персональных данных. В интересах организации, предоставляющей заем, нужно получить полное обеспечительное право, которое не может быть оспорено третьими лицами. Если дело происходит в США, заимодавец заполнит форму UCC-1, чтобы зафиксировать данные о праве владения предметом искусства (подробнее см. в главе 7 и в главе 9). Однако для тех коллекционеров, которые не желают никаких официальных записей о своих финансовых операциях, это может стать проблемой. Большинство заимодавцев также готовы давать ссуды иным лицам, например обществам с ограниченной ответственностью, но в действительности детальные описания обеспечения залога (включающие в себя информацию о художнике, материалах и технике исполнения и т.д.) могут все равно в итоге раскрыть информацию о владельце.
Условия, на которых предоставляются подобные займы, бывают очень разными и иногда рискованными для коллекционера. Они зависят прежде всего от типа кредитора (ниже мы поговорим об этом подробнее), и их следует самым тщательным образом изучить, чтобы иметь полное представление, как будут структурированы все платежи, включая оплату оценки, страхования титула, который понемногу превращается в стандартный механизм защиты прав кредитора. При этом процедура оплачивается заемщиком, а также предварительные платежи и штрафные санкции при просрочке даты погашения займа. В целом кредиторов, специализирующихся в сфере подобных финансовых операций, можно разделить на четыре типа. В каждом случае они преследуют свои цели, и от этого зависят условия выдачи займов.
Когда мы говорим об арт-финансировании, прежде всего мы подразумеваем банки. Эксклюзивные вип-зоны на самых крупных арт-ярмарках часто спонсируются такими банками, как Deutsche Bank (Frieze, Art HK, а впоследствии Art Basel Hong Kong) и UBS (Art Basel и Art Basel Miami Beach), тем самым подчеркивая связь между банкингом и искусством в области стратегий управления частным капиталом. В действительности для таких структур, как Citibank, JP Morgan Chase и U. S. Trust, арт-финансирование — это скорее дополнительная услуга для их клиентов с крупным капиталом, чем основной бизнес. Некоторые банки, такие как USB, на самом деле передают своих клиентов специализированным структурам, работающим с активами, например Emigrant Bank Fine Art Finance.
Управление частным капиталом — это бизнес с высокой конкуренцией, и банки усиленно привлекают клиентов, предлагая им оказание помощи по управлению коллекциями, арт-консультирование и весь спектр услуг, которые могут потенциально заинтересовать коллекционеров и привлечь их в качестве клиентов. Что касается ссуд под залог произведений искусства, условия частных банков зачастую оказываются наиболее привлекательными, со ставкой межбанковского кредитования от 2 до 5%. Работы со вторичного рынка с устойчиво высокой ценой более надежны в длительной перспективе и поэтому облагаются меньшими процентами. Минимальный размер ссуды может варьироваться в пределах от $5 до 10 млн.
В действительности банки выдают ссуды не столько под работы, сколько под общее портфолио их владельца. Заимодавец хочет быть уверен в том, что, если стоимость произведения внезапно резко упадет, у заемщика найдутся другие активы, которыми он сможет расплатиться. В секторе управления частным капиталом организация, которая предоставляет кредит, обычно хорошо знает клиента, а в некоторых случаях знакома с ним лично. Кроме того, банк обычно заранее изучает деловую и профессиональную репутацию клиента. Будет ли он добросовестно заботиться о произведении на протяжении всего срока займа, чтобы стоимость залога не пострадала? Так, U. S. Trust обычно предлагает возобновляемые кредитные линии, срок ответственности по которым можно продлевать от одного до трех лет. Он предоставляет ссуды «серьезным коллекционерам», стоимость собраний которых оценивается как минимум в $10 млн; тем, кто только формирует свои коллекции, или тем, у кого «влиятельная позиция на арт-рынке».
В отличие от других кредиторов, банки обычно не заинтересованы в самих активах, то есть в самих произведениях клиента, их главный интерес заключается в притоке денег и регулярных платежах по кредитам. Чтобы подтвердить свою платежеспособность, заемщики обычно предоставляют документы о движении своих средств за несколько лет, налоговые декларации и сведения о своих активах. Отдел кредитования банка изучает все эти сведения, а специалист по произведениям искусства, обычно это либо штатный консультант банка (что гарантирует сохранность персональных данных), либо привлеченный эксперт, оценит стоимость произведения искусства и лично осмотрит его, где бы оно ни находилось. В случае неплатежеспособности клиента банк вправе продать произведение для погашения долга, при этом он не обязан стараться получить за него максимально высокую цену. Впрочем, обычно банки предпочитают не заниматься такими вещами, поэтому подобные случаи встречаются нечасто.
В зависимости от многих факторов сама по себе кредитная квитанция может быть различной длины: от нескольких страниц до 30–40 листов, и в отдельных случаях деньги могут быть предоставлены в течение считаных недель. Именно банки предлагают самые гуманные проценты по кредиту, однако у них есть и еще одно неоспоримое преимущество: предоставляя кредит под произведения искусства, банки чаще всего разрешают клиентам оставить за собой фактическое владение ими. То есть коллекционер в течение всего кредитного срока сможет по-прежнему хранить работу у себя дома и наслаждаться ею. Впрочем, коллекционер почти всегда обязан получить согласие банка на передачу произведения во временное пользование третьей стороне, например музею для выставки. В таком случае между банком и третьей стороной обычно заключается соглашение об ответственности за хранение. Однако эти условия распространяются только в правовом поле Соединенных Штатов, где Единообразный торговый кодекс предоставляет кредитору официально подтвержденное обеспечительное право на произведение, и это отчасти объясняет, почему именно Нью-Йорк стал центром всей индустрии арт-финансирования.
Кредиторы, которые занимают нишу арт-финансирования, — самый известный из них Emigrant Bank Fine Art Finance, подразделение Emigrant Bank, зачастую предлагают наиболее быстрые займы, поскольку именно этот продукт составляет саму суть их бизнеса. Если крупные частные банки принимают только ограниченный тип произведений искусства, в основном это картины и скульптуры, то Emigrant дает ссуды и под залог других предметов коллекционирования: например, струнных инструментов, марок или монет. Такие специализированные структуры, кроме всего прочего, готовы выдавать и более мелкие суммы, скажем, в пределах одного миллиона долларов, а сроки ссуды у них зачастую гораздо больше, чем те, которые предлагают кредиторы общего профиля. Если JP Morgan Chase или Citi bank могут предоставить кредит на срок от одного до трех лет (с возможностью продления или без нее), то Emigrant Bank предлагает сроки погашения до 15 лет. В зависимости от обстоятельств ставки у таких специализированных финансовых организаций могут быть такими же или немного превышать соответствующие ставки частных банков.
Кредиторы, которые специализируются на арт-финансировании, стремятся привлечь таких клиентов, в которых не заинтересованы другие банки, например, тех, кто не хочет переносить свою отлаженную и привычную систему взаимоотношений в банковской сфере на новый банк-кредитор. В некоторых ситуациях такие кредиторы могут выдать заем совместно со сторонним банком. Поскольку арт-финансирование является основным профилем их бизнеса, эти организации стремятся более детально и вдумчиво подходить ко всякого рода сложностям, которые могут возникнуть в течение срока действия кредита, и зачастую проявляют большую гибкость, чем другие кредиторы. Так же как и при работе с банками, клиенты обычно могут оставить свои произведения у себя.
Если у коллекционера нет устоявшегося сотрудничества с одним из тех банков, которые выдают ссуды под произведения искусства, или если у него недостаточная кредитоспособность, но хорошая коллекция, он может обратиться за ссудой к одному из тех заимодавцев, которые заинтересованы в самом предмете залога. Если банки рассматривают залоги под произведения искусства прежде всего как возможность привлечь богатых клиентов, то эти организации, скорее, стремятся получить желаемые активы, а не проценты по кредиту. Время от времени их клиентами становятся те коллекционеры, которые попали в затруднительное положение: в качестве хорошей иллюстрации будет описанная ниже история фотографа Энни Лейбовиц. Специализированные кредитные фирмы, такие как нью-йоркские Art Capital Group и Art Finance Partners предоставляют ссуды именно под залог произведений искусства, причем их ставки начинаются от 10%, доходят до астрономических 25% годовых, и чаще встречается второй вариант, а не первый. Расположенная в Лондоне компания Borro агрессивно продвигает на рынке свои услуги через полностраничные рекламные модули в ведущем арт-издании Art News paper, спонсорство симпозиумов в арт-индустрии и подкастов Art Tactic. Она обещает выдать вам деньги в течение суток и не проверять вашу кредитоспособность, а за это просит всего лишь от 2,5 до 5% в месяц, и в год таким образом набегает жуткая цифра: от 30 до 60%.
Так что недостатков у предложений таких кредиторов достаточно. Кроме того, они не разрешают своим клиентам оставлять у себя отданные в залог произведения. На своем веб-сайте Art Capital Group пишет, что заемщик будет обязан передать компании принадлежащее ему произведение на весь срок ссуды, и в этот период оно будет либо находиться в принадлежащем Art Capital Group хранилище, либо будет выставлено в галерее компании на Мэдисон Авеню.
Кроме высоких процентов, такие фирмы часто требуют еще и выплату разового комиссионного сбора в 2%, а также оговаривают высокие штрафы за просрочки по платежам. Кредиторы, заинтересованные в залоге, иногда объявляют о невыполнении платежных обязательств в течение считаных дней с момента просрочки очередного платежа, кроме того, они единолично принимают решение о финансовом положении клиента или выбирают экспертов, которые будут производить оценку. Любое нарушение условий кредитного соглашения, например перемещение собственности клиента, может быть расценено как невыполнение обязательств, причем такие решения носят достаточно субъективный характер и могут доходить до крайнего предела необоснованности: однажды кредитор посчитал, что его не устраивает изменение в финансовом положении супруги клиента. Поэтому заемщикам следует с особой тщательностью изучать все условия соглашения и выяснить для себя, что может считаться неисполнением обязательств.
Ставшее широко известным дело знаменитого фотографа Энни Лейбовитц, которая в момент крайних финансовых затруднений передала права на все свои произведения Art Capital Group, окончилось для нее весьма печально. Из-за невозможности вовремя внести выплаты по двум отдельным займам, суммарная стоимость которых составляла $15,5 млн, художница была вынуждена выплатить компании 44% от суммы своего займа. Только благодаря ее огромной известности это дело, а также вся деятельность Art Capital Group и других подобных им кредиторов, специализирующихся на кредитах под залог произведений искусства, попала под пристальное внимание и была фактически приравнена к ростовщичеству. Так что эта история послужила хорошим предостережением всем тем, кто стремится быстро монетизировать свои коллекции.
Аукционные дома по факту тоже работают на рынке арт-финансирования, и их услуги попадают в область где-то между деятельностью частных банков и заимодавцев, заинтересованных в залоге. Так, Sotheby’s Financial Services позиционирует себя как «единственную в мире компанию, предоставляющую полный спектр услуг в сфере арт-финансовых операций». Christie's Secure Art Lending работает по другой бизнес-модели, но и она тоже выдает клиентам ссуды под залог произведений искусства.
Аукционным домам арт-финансирование дает новые возможности для увеличения своей прибыли и позволяет наладить еще один дополнительный канал взаимоотношений с коллекционерами с перспективой получения в собственность оставленные в залог произведения. Конечная задача аукционных домов состоит в получении предметов искусства для последующей реализации, чаще всего с условием продать их в течение определенного срока, например в рамках двухлетнего периода.
Клиенты могут попросить ссуду под залог своей коллекции или ее части либо получить аванс в счет произведений, которые они в будущем передадут аукционному дому. Такие сделки предполагают вполне гуманную ставку в 9–10%, хотя при определенных обстоятельствах они могут быть снижены до 6% и даже менее, а авансы рассчитываются по коэффициенту «кредит/залог», который основан на нижнем эстимейте, и составляют от 40 до 50% от расчетной стоимости произведения. Сроки таких кредитов обычно очень короткие, но в отдельных случаях они могут быть и длиннее. Если отданная в залог работа оказывается нереализованной в ходе аукциона, заемщику, конечно же, придется изыскивать средства на погашение долга иным способом, и иногда для этого приходится выставлять на реализацию другие произведения из той же коллекции. Если аукционный дом заинтересован в приобретении лота, он обязан обнародовать это, и обычно такая информация прописывается в каталоге произведений, выставленных на продажу.
В любых ситуациях, касающихся сделок с произведениями искусства, коллекционер не может предлагать на реализацию или под залог те работы, которые уже задействованы в других операциях, будь то в качестве дара музею или кредитного залога. Эти вещи кажутся очевидными, и тем не менее известно много историй, когда запутавшиеся в своих финансовых делах владельцы так много раз перезакладывали принадлежащие им работы, что в результате упускали из виду существенные детали процесса. Особенно велика опасность таких ситуаций для страстных коллекционеров, которые в неутомимой погоне за желанным шедевром могут потерять контроль над происходящим.
Так, одна дама, страстный коллекционер, приобрела на аукционе работу за несколько миллионов долларов и, для того чтобы расплатиться за нее, пообещала аукционному дому другое произведение из своей коллекции. Однако она упустила из вида, что несколькими месяцами ранее данное произведение уже было заложено в момент, когда ей требовались наличные деньги. Поэтому спустя считаные дни после этой покупки любительница искусства, ее финансист и представитель финансовой службы аукционного дома вместе отчаянно искали выход из подобной затруднительной ситуации. По счастью, у дамы была очень хорошая репутация, а, кроме нее, еще и другие активы, которые пришлось использовать для погашения долга. Но, как показывает нашумевший случай с правами на работы Энни Лейбовитц, финансовые операции с использованием произведений искусства — это очень тонкая игра, ошибки в которой стоят дорого.
Войти с помощью соц. сетей: