42. А вдруг они выпьют вино?

Представление Тайной вечери должно было начаться в шесть часов вечера.

– Не опаздывайте, пожалуйста, – предупредил Ростанг.

После полудня Дисмас с Магдой отправились в Святую капеллу, изображая усердных помощников. По счастью, в капелле было полным-полно слуг и мастеровых.

Магда ушла на кухню. Дисмас деловито расхаживал вокруг большого стола, двигал стулья, аккуратно складывал салфетки. Ларец с благовониями стоял рядом с одной из жаровень в конце стола. Дисмас склонился над ларцом, будто разглядывая филигранную работу ювелира, и приподнял крышку. Он вытащил комочек смирны, понюхал его с видом знатока и, украдкой потянув за потайной шнурок в рукаве, высыпал в ларец содержимое длинного мешочка, вшитого Магдой в подкладку дублета. Потом Дисмас закрыл ларец и снова принялся переставлять стулья.

Он дождался возвращения Магды, и они вдвоем покинули капеллу.

На Парадном подворье загрохотали колеса. По вымощенному булыжником въезду катила карета. За ней последовала вторая, третья… Их набралось больше дюжины. На каждой красовался фамильный герб герцогов Медичи. Среди них Дисмас заметил небесно-голубой экипаж Карафы. Кареты описали круг по двору и остановились у входа в королевские апартаменты.

– Что бы это значило?

Лакеи выносили из апартаментов багаж и грузили по каретам.

– Герцог Урбинский уезжает!

– Слава богу, – вздохнула Магда.

Кареты продолжали прибывать. Из королевских апартаментов вышел Ростанг и направился в капеллу. Завидя Дисмаса с Магдой, он приветственно помахал им рукой.

– Что происходит? – спросил его Дисмас.

Не скрывая радости, Ростанг объявил:

– Наш досточтимый гость отбывает в Париж, на крестины. Мы будем по нему скучать, м-гм!

– Он лишает себя удовольствия лицезреть живую картину и явление плащаницы?

– Увы! Синьор Карафа уведомил меня, что его высочеству нездоровится. Путь до Парижа неблизкий, вот они и решили выдвинуться загодя. У этих итальянцев всегда столько поклажи! Они обожают наряжаться. Что ж, мастер Руфус, сестра Хильдегарда, ровно в шесть, хорошо? М-гм!

Ростанг торопливо удалился.

Дисмас возликовал вдвойне. Теперь можно было не опасаться ни за плащаницу, ни за Магду. Он чуть было не заключил Магду в объятья, но вовремя одумался: она была в монашеском облачении, а вокруг сновали люди.

– Идем скорей! – радостно торопил он ее.

Он чувствовал себя птицей, выпущенной из клетки на волю. Ноги несли его, едва касаясь булыжников мостовой. Дисмас с Магдой так быстро взбежали на третий этаж, в апартаменты архидьякона, что Магде пришлось задрать рясу, чтобы не запутаться в подоле. Дисмас вихрем пронесся по апартаментам, перепугав Дюрера и остальных.

– Чудесная новость! – объявил Дисмас, переведя дух. – Чудесная, великолепная новость! Итальянцы уезжают! Собирают вещички и сваливают на хрен в Париж!

– И что? – спросил Нуткер.

– А ты не понимаешь? Это означает, что плащаница им не нужна. А значит, друзья мои, нам совершенно незачем устраивать ее перенесение! – Дисмас в изнеможении плюхнулся на стул. – О, счастливый день!

– По-моему, мы договорились сначала ее украсть, а потом уже решать, – напомнил Кунрат.

– И по-моему, тоже, – сказал Нуткер.

– Ребятушки! – взмолился Дисмас. – Герцог Карл – милейший человек. Зачем нам похищать его реликвию?

Ландскнехты задумались.

– А как же твоя епитимья? – спросил Кунрат. – Ты же нам плешь проел своими бесконечными причитаниями, что, мол, гореть тебе в аду, коли не исполнишь епитимью!

– Кстати, моя епитимья… – кивнул Дисмас. – Видишь ли, Кунрат, я долго над этим размышлял. Какой священник дерзнет наложить такую кощунственную епитимью – выкрасть саван Иисуса Христа? Вот Лютер бы так поступил?

– Очень ловко у тебя выходит, – нахмурился Кунрат.

– Ах, Кунрат, – расхохотался Дисмас, – поверь, я глубоко тронут твоей заботой о моей бессмертной душе. Это действительно ловко вышло!

– Ты сам сказал, что мы сперва ее умыкнем, а потом проголосуем, продавать ее или как.

– Кунрат, да пойми же ты, итальянцы уезжают.

– И что с того? План есть план. По-моему, надо действовать, как уговорились. А потом проголосуем, что делать с ней дальше.

– А как быть с вином и благовониями? – вмешался Дюрер, напомнив о практической стороне дела.

Дисмас спохватился. О господи, его так обрадовал отъезд итальянцев, что все остальное вылетело из головы.

В дверь постучали. На пороге стоял слуга Карафы, тяжело переводя дух.

– Синьор Руфус! Сестра Хильдегарда!

– Что стряслось?

– С герцогом Урбинским случился удар! Его высочество при смерти. Зовет сестру Хильдегарду.

– Но он же уезжает?

– Приступ настиг его внезапно. Мы уже послали за исповедником. Умоляю вас, сестра! Скорее. Не забудьте вашу настойку.

Магда схватила аптекарскую сумку.

– Я пойду с тобой, – сказал Дисмас.

Она жестом попросила его притворить дверь, чтобы слуга не слышал их разговор.

– Подожди здесь, – велел Дисмас посыльному и захлопнул дверь.

– Ты должен пойти в капеллу, – сказала Магда.

– Но…

– Я не знаю, что делать с благовониями. Вино стоит в большом глиняном кувшине на кухне, у двери в капеллу. Кувшин накрыт салфеткой с красным крестиком.

– Не могу же я вот так, запросто, унести из кухни кувшин вина?

– Виночерпия зовут Бертран. Он такой толстяк, в красной шапочке с вышитым гербом Савойи. Он все время со мной заигрывал. Ты ему шепни, мол, сестра Хильдегарда будет ждать вас в замковом саду после представления. Он очень обрадуется! А как будешь выходить, опрокинь кувшин. Притворись, будто ненароком задел его на ходу.

– А вдруг кувшин куда-нибудь переставили? А вдруг вино подадут к столу?

– Тогда Иисус и его апостолы проведут незабываемую Тайную вечерю, – сказала Магда. – Не волнуйся, Дисмас. Кувшин на месте. Опрокинь его, пролей вино. Тебе же ничего за это не будет. Разве что обругают.

– А как быть с благовониями? С ними-то что делать? Еще и ларец опрокинуть? Ладно, что-нибудь придумаю. Не хочется отпускать тебя к герцогу Урбинскому…

– Не волнуйся, Дисмас. Герцог при смерти. Все скоро кончится. – Она улыбнулась и поцеловала его. – А теперь ступай и будь хорошим Иудой.

Магда ушла в сопровождении посыльного.