40. Репетиция

– Граф Лотар, как обычно, был выше всяческих похвал, – самодовольно объявил Дюрер.

Дисмасу было не до восхвалений. Он тревожился. Ему так и не удалось убедить герцога Карла в необходимости напасть на преследователей прежде, чем они явятся в Шамбери. А вдруг они прибудут к воротам Затворников с неопровержимыми доказательствами своих полномочий? Например, с верительной грамотой, носящей подлинную печать императора. Тогда замысел Дисмаса развалится, словно стены Трои. Раздастся стук в дверь, в апартаменты ворвутся савойские гвардейцы, арестуют Дисмаса, Дюрера и всех остальных и немедленно препроводят в пустующий застенок на сеанс peine forte et dure под руководством палача-шабашника из Лиона или Милана.

Впрочем, были и другие заботы. Что замышляет Карафа? Как он собирается похитить святой саван Господень? Вдобавок Дисмас пока еще не придумал, как именно подменить истинную плащаницу Дюреровой.

– О вероломство, имя тебе – Франциск? – язвительно повторил он. – Сильно сказано, что уж там. О тщеславие, имя тебе – Дюрер.

– Ты, безусловно, так же далек от сценического искусства, как и от всякого другого, – с насмешкой сказал Дюрер. – Для вас, швейцарцев, сход лавины – уже спектакль, а выгон скотины из хлева на летние пастбища – настоящая драма. Перед этими феериями меркнут все трагедии Софокла и Эсхила!

– Да уж, драмы сегодня у нас было предостаточно. Я все ждал, когда ты обнажишь меч и с криком «Смерть Франциску!» сиганешь в окно.

– А мне понравилось, – заявил Маркус.

– Спасибо. Отрадно слышать, что среди гельветских автохтонов хоть кто-то способен по достоинству оценить высокий артистизм, – сказал Дюрер и гордо прошествовал на кухню.

– Он всегда у вас такой обидчивый? – спросил Маркус.

Дисмас пожал плечами:

– Одно слово – художник.

Ближе к обеду действительно раздался стук в дверь. Дисмас похолодел. Оказалось, слуга принес послание от Ростанга, с извещением, что репетиция состоится в Святой капелле в четыре часа пополудни.

– Репетиция?

– Репетиция завтрашней живой картины, мастер Руфус. Тайная вечеря.

– Ах да…

За всеми прочими представлениями Дисмас совершенно позабыл о живой картине.

Он замолотил кулаком в запертую дверь опочивальни Дюрера. Нарс куксился, обидевшись на Дисмаса за то, что тот не сумел проявить должного восхищения очередным свидетельством гениальности друга. Наконец дверь приоткрылась. Дюрер одарил Дисмаса угрюмым взглядом.

– Вас вызывают на бис, – сообщил Дисмас и вручил ему записку от Ростанга.

В урочный час Дисмас, Дюрер и Магда пришли в капеллу. Подготовка была в разгаре. По столам раскладывали костюмы, а рабочие деловито устанавливали гигантский расписной задник с панорамой древнего Иерусалима в полнолуние.

– Чудовищно, – вполголоса пробормотал Дюрер.

Святую капеллу спешно преображали в Сионскую горницу, где Иисус с учениками вкусил пасхальный ужин накануне своей гибели. Под высокими сводами капеллы натянули фальшивый потолок из шатерного холста, чтобы сделать горницу поуютней. Перед алтарем поставили большой деревянный стол с тринадцатью стульями – для Иисуса и дюжины апостолов. К окончанию банкета одно место будет пустовать: Иуда улизнет совершать свое предательское дело.

К ним подошел Ростанг – изможденный заботами, но, по обыкновению, кипуче деятельный – и поклонился графу Лотару:

– А вот и возлюбленный ученик Иисуса, м-гм!

– Довольно эффектно, – одобрил Дюрер сценическое оформление.

– Его высочество крайне придирчивы к мелочам. Тем более в инсценировке Тайной вечери!

Слуга повел Дюрера в ризницу – надеть костюм апостола Иоанна.

– А чем я могу помочь? – спросила Магда и, прежде чем Ростанг успел ответить, предложила: – Надо поглядеть, не найдется ли дел на кухне.

– Славная девушка, – сказал Ростанг. – Экая жалость, м-гм!

– Жалость?

– Что она монахиня, м-гм!

– А-а, это да, – улыбнулся Дисмас.

Понизив голос, Ростанг сказал:

– Есть новости, мастер Руфус.

– Слушаю.

– Я попрошу вас покамест держать их в тайне. Его высочество категорически не желает, чтобы что-либо помешало представлению живой картины и последующему явлению плащаницы. Донесение из Вюртемберга было верным, м-гм!

– Вот как? – взволнованно сказал Дисмас.

– М-гм! Час назад провокаторы попытались войти в город через ворота Затворников. Пятнадцать человек, как мы и предполагали. Слава богу, что, благодаря вашей предупредительности, Вильер организовал им достойную встречу.

– Они… сопротивлялись?

– Недолго, м-гм! Когда вас окружают лучшие бойцы савоярской гвардии с арбалетами наперевес, то положение быстро становится очевидным.

– И они отрицают свои намерения? – отважился уточнить Дисмас.

– О да, м-гм! Они предъявили какую-то бумагу, якобы официальное распоряжение об аресте. Подобные документы легко подделать, а, как известно, французы в этом великие мастера. Не беспокойтесь, мастер Руфус, мы непременно выведем их на чистую воду. После явления плащаницы. А пока что мерзавцев убрали с глаз долой, в глубокий и сырой подвал. Надеюсь, они не страдают ревматизмом. А вот и синьор Карафа! Как самочувствие его высочества герцога Урбинского?

– Он отдыхает, – сказал Карафа, – но просил меня передать свои самые сердечные приветствия вашему господину. Уверяю вас, он ни в коем случае не пропустит этого… – Карафа окинул взглядом капеллу, с трудом подбирая слово, – представления.

– Заверьте его высочество в нашей искренней надежде, что он сможет к нам присоединиться. А теперь, с вашего позволения, я вынужден вас оставить. Столько забот! Столько хлопот, м-гм! – Ростанг поспешил прочь, оставив Дисмаса и Карафу вдвоем.

– Какой занятный старичок, – дружелюбно сказал Карафа. – Да и вообще, все очень забавно, не правда ли?

– Согласен, очень эффектно.

– Герцог Карл предложил моему господину роль Рыбаря.

– Это большая честь. В конечном счете это вторая главная роль. Кстати, очень символично, что ваш господин приходится племянником преемнику святого Петра!

Карафа улыбнулся:

– Положим, Петр в тот вечер не блистал. Не он ли трижды отрекся от знакомства с Иисусом?

В капеллу вошли какие-то местные вельможи. Слуги начали показывать им костюмы.

Карафа продолжал компанейским тоном завзятого сплетника:

– А герцог Карл неплохо зарабатывает на этих представлениях. Если верить Ростангу, за роли апостолов участники завтрашнего спектакля пожертвовали по двадцать пять дукатов каждый! Собранные деньги якобы предназначены для савойской бедноты. А вот роль усомнившегося апостола Фомы обошлась кому-то всего в пятнадцать дукатов.

– Практически даром.

– А еще Ростанг говорит, что очень тяжело найти исполнителя на роль Иуды.

– Ну, тут-то удивляться нечему.

– Интересно, кто будет играть Иуду? На эту роль, по уму, нужен жид.

– Они там все были жиды, – заметил Дисмас. – Вообще-то, странно, что нас призывают презирать евреев. Ведь Иисус был одним из них.

– Дядюшка моего господина, папа римский, весьма снисходителен к жидам. Он даже разрешил им собственную типографию. Любопытно, что́ они там печатают? Как ни прискорбно, он задолжал им немало денег и не может позволить себе обращаться с жидами так, как они того заслуживают. Надеюсь, его преемник поправит это дело.

– Мне следует проведать моего господина.

– Прежде чем вы уйдете, мастер Руфус, позвольте вам кое-что сказать.

– Я слушаю.

– Я обходился с вами менее учтиво, чем следовало бы. И весьма об этом сожалею.

– Я не держу обиды, синьор.

– Меня чрезвычайно беспокоит здоровье его высочества. Нам с вами прекрасно известно, что его страдания вызваны отнюдь не горной болезнью… Сестра Хильдегарда оказала нам неоценимую помощь. Его высочество признательны.

– Она всего лишь исполнила свой долг.

– Положим, что так, однако его высочество желает выразить свою признательность.

– Это очень любезно, синьор, но, право же, совершенно излишне.

– Что ж, обсудим это позже. Не смею мешать вашим приготовлениям. – Карафа отошел на пару шагов, обернулся и подмигнул Дисмасу. – Смотрите, как бы вас не определили на роль Иуды!

Расставшись с Карафой, Дисмас, якобы занятый подготовкой к представлению, сновал по капелле, запоминая каждую мелочь.

Вскоре появилась Магда.

– Ну что?

– Завела дружбу с виночерпием.

– У меня тоже объявился новый друг – Карафа. Похоже, ты произвела хорошее впечатление на герцога Урбинского. Он хочет тебя наградить.

– Ты по-прежнему считаешь, что они намерены похитить плащаницу?

Подумав, Дисмас ответил:

– Да. С чего бы Карафе набиваться ко мне в приятели?

– Ой, смотри! Там…

Ростанг велел слугам установить по обоим концам стола две жаровни для благовоний.

– А на Тайной вечере были благовония? – удивилась Магда.

– Его высочество не выносит благоухания паломников.

Слуга внес серебряный ларец с благовониями и поставил рядом с одной из жаровень.

Магда подошла к столу и, словно из праздного любопытства, взяла из ларца небольшой окатыш и поднесла к носу.

– Знаешь, что это? – осведомился Ростанг.

– Смирна, – ответила Магда.

– Разумеется, м-гм! Все-то ты знаешь! Что ж, мы почти готовы к представлению. – Он улыбнулся и шепотом добавил: – Слава богу, мне удалось уговорить его высочество обойтись без омовения апостольских ног, м-гм!

– Мой господин почел бы за честь, если бы герцог Савойский омыл ему ноги, – с улыбкой заметил Дисмас.

Ростанг взял его за локоть и извиняющимся голосом произнес:

– Прошу прощения, мастер Руфус, но я вынужден просить вас об одной огромной услуге, м-гм!

– Чем могу быть полезен?

– Видите ли, у нас не хватает апостола…

– Уж не Иуды ли? – рассмеялся Дисмас.

– Каждый раз одно и то же, – сокрушенно вздохнул Ростанг. – Его высочество будут очень признательны, если…

– Почту за честь.

Старик с облегчением перевел дух и благодарно посмотрел на Дисмаса:

– Что ж, теперь вы – мой возлюбленный ученик, м-гм!

Судя по всему, Ростанг питал особую приязнь к Магде. Он повернулся к ней и сказал:

– Я бы и тебе с радостью предложил поучаствовать, но его высочество чрезвычайно взыскательны и требуют, чтобы в картине Тайной вечери все было соблюдено до мельчайших подробностей. Женщин там не было. Хотя некоторые и утверждают, что там присутствовала Магдалина.

– Понимаю, – сказала Магда. – Позвольте мне хотя бы помочь в приготовлениях. Говорят, на кухне нужны помощники. Как только представление начнется, я немедленно уйду. Чтобы его высочество наслаждался полной аутентичностью.

– Благослови тебя Господь, м-гм! Кстати, на Тайную вечерю допускаются только непосредственные участники.

– Неужели зрителей совсем не будет? – удивился Дисмас. – Ведь живая картина – это представление.

– Обычно так оно и есть, но только не в данном случае. Герцог считает, что это слишком сокровенная тема. В конце концов, на Тайной вечере не было зрителей.

– Хм, в общем, да… А плащаница там будет?

– Ковчег поставят в центре стола, но саван Господень являть не станут. Зато ковчег послужит великолепным украшением. М-гм!

– Да, украшение бесподобное, – улыбнулся Дисмас.

И тут его осенило. Он вспомнил недавно прочитанный евангельский пассаж.

– Мастер Ростанг, вам знакомо Евангелие от Иоанна?

– Полагаю, что имею о нем некоторое представление, м-гм! – с притворной обидой ответил Ростанг.

– Мой господин хотел бы внести свою лепту в завтрашнее действо, в знак благодарности герцогу. Кое-что из Евангелия от Иоанна.

– Что именно?

– Если помните, там говорится, что на третий день, когда Магдалина пришла к гробнице Иисуса, то заглянула внутрь и увидела… Ну, припоминаете?

– Двух ангелов! В белых одеждах, м-гм! – воскликнул Ростанг.

– Именно, – кивнул Дисмас. – Двух ангелов, сидящих по обе стороны плащаницы.

– М-гм!