39. Ищейки

Маркус с полным спокойствием выслушал рассказ о событиях, которые привели Дисмаса в Шамбери, а также покаянные извинения и пространное объяснение причин, толкнувших Дисмаса на обман старого приятеля. Мол, он, Дисмас, не хотел впутывать Маркуса в опасное предприятие, успех которого далеко не очевиден.

Все это Маркус принял без возражений. Однако же, когда Дисмас упомянул говорящую плащаницу и ее желание быть перенесенной, дабы не достаться герцогу Урбинскому, Маркус озвучил свое мнение:

– Херня.

– Можешь мне не верить. Только я своими ушами все это слышал.

– Ты неделю проболтался на мясницких крючьях в застенке у этих подонков из Майнца, вот у тебя мозги набекрень и съехали. Ничего страшного, ты поправишься. Когда-нибудь. Если доживешь, конечно.

– Послушай, все очень просто. Святые – а в данном случае Иисус – общаются с нами посредством святынь. Не посредством слов, а…

– Хорош, Дисмас.

– Знаешь, а ты стал большим циником. Помнится, под Рокка-д’Араццо, когда тебе проткнули бок копьем, ты с превеликим благочестием наяривал «Отче наш». В общем, блаженны раненые, и все такое.

– А ты превратился в поганого святошу, – простонал Маркус. – Развел тут Нагорную проповедь… Может, тебе и правда был голос, только не Иисусов. Тебе лунный свет мозги застил.

– Что толку препираться, если ты не желаешь слушать мои доводы! – вздохнул Дисмас. – Что ж, живи и дальше со своим цинизмом! Милуйся в свое удовольствие.

Над Божскими горами занимался рассвет. Дисмас с Маркусом отволокли вусмерть пьяных ландскнехтов в арихидьяконские апартаменты, оставили их на попечение Магды и Дюрера, а сами отправились в городской сад. Дисмас хотел поговорить с Маркусом наедине и объяснить, в какой переплет ненароком угодил приятель.

– Ты и впрямь хочешь с нами? – спросил Дисмас.

– А что такого?

– Ну, скорее всего, нас ждет смерть.

– Лучше смерть среди друзей, чем среди испанских вонючек.

– Чего ты улыбаешься?

– Да так. Если тебя прикончат, а мы выживем, то Магде потребуется защитник.

– Ты настоящий друг, – рассмеялся Дисмас.

Маркус пожал плечами:

– На моем месте ты поступил бы точно так же.

Дюрер обмакнул перо в чернильницу. Дисмас диктовал:

– «Его благороднейшей милости графу Лотару фон Шрамбергу… Сим довожу до сведения вашей милости, что агентами его императорского высочества Карла Пятого, Божьей милостью Священного Римского императора, короля Кастилии и Леона…»

– Погоди, – перебил Дюрер. – Нафига это все? Мы же сочиняем донесение, а не составляем генеалогическое древо вплоть до Карла Великого.

– Нарс, просто пиши, что говорю. «…Защитника веры и прочая, в Вюртемберге был перехвачен французский курьер с тайным шифрованным донесением, содержащим информацию о замысле самом гнусном и вероломном…»

Когда Дисмас закончил диктовать, Дюрер спросил:

– Как подписывать будем? Чмоки-чмоки, твой крестный папулька Карл?

– Это же не императорское послание, Нарс! Тебе бы все хиханьки да хаханьки. А нас, между прочим, вот-вот настигнут имперские ищейки. И все из-за того, что тебе взбрело в голову нарисовать могилы, а потом выбросить рисунок! Посмотрим, как ты будешь паясничать, когда тебя начнут рвать раскаленными клещами… По пути на колесование… Снизу вверх!

– Не надоело брюзжать?

– Подписывай… «Ворон». Подходящая кличка для начальника агентуры. Теперь дай посмотреть.

Дюрер протянул Дисмасу свиток пергамента.

– Нужна печать, – сказал Дисмас. – Магда, поищи в ящиках. Должна же у архидьякона быть печать. Архидьяконы вечно что-нибудь запечатывают.

– А ничего, что секретная депеша из Вюртемберга скреплена печатью шамберийского архидьякона? – ехидно осведомился Дюрер.

– Печать никто разглядывать не станет. Главное – чтобы она была. Ступай, переодевайся Лотаром. А ты, Маркус, перемажься сажей, будто неделю скакал без роздыха. И уксусу в глаза капни, чтоб опухли и покраснели.

Магда нашла печать архидьякона. Дисмас растопил сургуч и запечатал депешу.

– Готово. Идем!

– Дисмас, возьми перчатки, – напомнила Магда.

Дисмас вздохнул, коря свою забывчивость. Усталость и бессонная ночь брали свое. Он делал дурацкие промахи.

Магда подала ему перчатки и поцеловала.

Карл Добрый, герцог Савойский, ошеломленно слушал, как граф Лотар зачитывает донесение.

– «…Вот каких низостей не гнушается коварный и вероломный Франциск, король Франции, в своем стремлении посеять раздор между герцогством Савойским и Священной Римской империей! – Кашлянув, Дюрер продолжил: – Прошу вас незамедлительно поставить в известность его горячо любимое христианское высочество Карла, герцога Савойского, об этой гнусной галльской интриге и заверить его высочество в братской любви, которую его императорское высочество питают к нему и ко всем савоярам и которая крепче и сильнее любых злодейских поползновений мерзавца, занимающего французский трон».

Карл промокал глаза платочком. Ростанг сочувственно взирал на своего господина, а Дисмас терзался угрызениями совести за доставленное герцогу потрясение.

Дюрер закончил декламацию и прижал руку к сердцу, показывая, какое неимоверное страдание доставило это известие ему самому. Он свернул депешу и с такой брезгливостью передал свиток Дисмасу, будто не желал даже прикасаться к подобной мерзости.

– Чем мне утешить ваше высочество?! – воскликнул Дюрер. – На сердце моем тяжесть великая, но я благодарю Господа, что до нас вовремя дошло известие об этом… я не нахожу слов… гнусном… нет – об этом поистине французском сговоре столкнуть Савойю и Империю!

– Молодчики, которые выдают себя за имперский отряд, – германские наемники, м-гм? – уточнил Ростанг.

Дюрер сокрушенно кивнул:

– Именно так. Сердце разрывается при мысли, что мои соотечественники способны продать душу за французскую подачку. Мерзавцы! Подонки! Но самый главный подонок восседает в Париже, на престоле зла. О вероломство, имя тебе – Франциск!

«Полегче, Нарс», – подумал Дисмас, а Дюрер продолжал:

– Несомненно, ваше высочество не станет отрицать, что этот дьявольский план чрезвычайно хитроумен. В Шамбери под видом паломников засылают головорезов, именующих себя имперским отрядом, и они начинают устраивать беспорядки! Драки. Публичное святотатство. Оскорбление чести Савойи, оскорбление… вас, ваше высочество, и мало того… – Дюрер осенил себя крестным знамением. – Оскорбление святой плащаницы! И все ради того, чтобы спровоцировать конфликт. Чтобы вынудить ваше высочество заявить о попрании чести и достоинства и разорвать дружеские отношения с императором. О, как Франциск этому возрадуется! Как много проще будет ему двинуть войска на юг, чтобы завоевать герцогство Савойское!

– Ростанг! – сказал герцог.

– Да, ваше высочество, м-гм?

– Известите Вильера. Утроить стражу у всех ворот. И как только эти демоны в человеческом обличье появятся… – Карл повернулся к Дюреру. – Мой любезный граф Лотар, в донесении, случайно, не говорится, сколько ожидается демонов?

– Позвольте? – Ростанг протянул руку к Дисмасу.

Дисмас смял депешу в кулаке, раскрошив печать. Каменный пол усыпали крошки красного сургуча.

– Простите, – сказал Дисмас. – Я вне себя от гнева.

Ростанг расправил свиток, перечитал его и сообщил:

– Количество тут не указано, м-гм.

Маркус, изображавший гонца, стоял поодаль.

– Позвольте, мой господин? – неуверенно произнес он.

Дюрер повернулся к нему:

– В чем дело?

– В Вюртемберге говорили, что будто пятнадцать.

– С вашего позволения, – сказал Дисмас.

– Да, мастер Руфус.

– Ваше высочество, в молодости мне довелось повоевать. Я сталкивался с такими наемниками. Их называют ландскнехтами. То еще отребье, как их только земля носит! Этим исчадьям ада самое место в преисподней…

– Ну знаете ли… – с ноткой обиды в голосе начал Карл. – Мои гвардейцы уж как-нибудь управятся с пятнадцатью головорезами.

– Я ни в коем случае не ставлю под сомнение боевые качества гвардейцев вашего высочества. Ваши доблестные бойцы безмерно преданы вам лично и савойской короне. Тем не менее, ваше высочество, при всем моем уважении, я призываю к осторожности. Ландскнехты – истинные псы Люциферовы! Они не сдадутся без боя и погубят много честных савояров. Однако же больше всего я опасаюсь их коварства. Они мастера по части обманных приемов, отродье каверзного Одиссея, создателя троянского коня. Я прихожу в ужас от одной мысли, что они могут проникнуть в Шамбери!

Карл нахмурился:

– И что же вы предлагаете предпринять, мастер Руфус?

– Ваше высочество, необходимо перехватить инициативу и нанести удар прежде, чем ударят по вам. Устройте засаду на дороге в Экс. Скорее всего, головорезы придут именно оттуда. Не помешает и засада у подножья Божских гор, если вдруг ландскнехты выберут этот путь. Пусть ваши войска встретят их артиллерийским огнем.

– Артиллерийским? Но их же всего пятнадцать!

– Зачем рисковать? Как только эти исчадия ада появятся, угостите их картечью. Пусть подожмут хвосты, как побитые псы, и, скуля, убегут к своим хозяевам-лягушатникам! После этого французы будут обходить стороной савойские владения. Пусть король Франциск знает, что имеет дело не с Карлом Добрым, но с Карлом Необоримым!

Герцог Карл, ошеломленный этой тирадой, с запинкой произнес:

– Э-э-э… Благодарю вас за ваши советы, мастер Руфус…

Дисмас отвесил глубокий поклон.

– …и предостережения о коварстве этих паскудников. Мы всецело полагаемся на наших гвардейцев. За такие злодеяния Франциска следует примерно наказать. Мы заставим наемников во всем признаться, а потом опубликуем их признания, чтобы весь мир узнал о вероломстве Франциска, и… – Он с улыбкой взглянул на Дюрера. – О нерушимой дружбе между Савойской короной и Империей. Мастер Ростанг, в наших подземельях найдется место для полутора десятка постояльцев?

– Найдется, ваше высочество, м-гм! Подземелья практически пусты – так, пара-тройка должников.

– Что ж, в таком случае мы познакомим самозванцев с савойским гостеприимством. Возможно, придется провести пристрастное дознание. А есть ли у нас… ну, вы понимаете… Есть ли у нас мастер-дознаватель?

– М-гм! Нет, ваше высочество. Если возникает нужда, мы приглашаем палача из Лиона или из Милана.

– В таком случае немедленно пошлите за ним. И поставьте в известность Вильера. Как только мерзавцы появятся у ворот, их следует схватить, заковать в кандалы и препроводить в тюрьму. Пусть поразмыслят о своем греховном поведении. И вот еще что, Ростанг…

– М-гм?

– Устройте все без лишнего шума. Негоже, если по городу поползут слухи о готовящейся диверсии. А в пятницу, после явления святой плащаницы, начнем дознание.

– Слушаюсь, ваше высочество, м-гм.

– Мой любезный граф Лотар, даже не знаю, как благодарить вас за столь своевременное вмешательство! Вы не дали коварному замыслу увенчаться успехом и тем самым пресекли великое злодеяние.

– Ваше высочество слишком любезны. Какие могут быть счеты между друзьями?!