Ата
Ата заканчивает прилаживать слинг к плечам и смотрит на Амалию, которая сидит в коляске, почесывая прорезывающиеся зубки об игрушечного осьминога.
– Готова, Мали?
По правде сказать, Амалия стала слишком большой, чтобы ее носить на себе.
Но она уже ползает, и ее нельзя отпустить в доме Эрреры. Доставляя туда еду для званых обедов, Ата видела, что столы буквально завалены хрупкими сокровищами – китайскими вазами с синим рисунком, изящными резными статуэтками святых, тонкими чашами из ракушек, наполненными розовыми и белыми камнями с Боракая, где семья Эррера купила дом под сдачу богатым туристам.
И фотографии. Они покрывают каждый дюйм дома Эрреры, и все они оправлены серебром или золотом. Только на рояле их целая дюжина – доктор и миссис Эррера на вечеринках, иногда в традиционных филиппинских нарядах, доктор Эррера со своими знаменитыми пациентами (спортсмены, которых Ата не знает). Рядом, почти во всю стену, висит огромная фотография семьи, восседающей на расставленных в гостиной причудливых бело-золотых стульях. Доктор Эррера и оба мальчика одеты в смокинги, миссис Эррера и ее дочь в вечерних платьях. Ата сразу представила себе, как Амалия подползает к этому чуду, привлеченная изумрудно-зеленой туфлей миссис Эрреры, и трогает ее липкими пальцами.
Ата вынимает Амалию из коляски и сажает в кенгуру, не обращая внимания на жалобные вопли.
– Да, Мали, она слишком мала. Но это ненадолго.
Ата поднимается по каменным ступенькам, ведущим к входной двери, и оборачивается, чтобы взглянуть на коляску. Она увезла ее с дорожки, прорезающей аккуратную лужайку перед домом Эрреры, и поставила на траву. Не возьмет ли ее кто-нибудь?
Она оглядывает тихую улицу. Снаружи никого нет – возможно, оттого, что посторонних сюда не пускают. Она знает это, так как несколько недель назад, в утро свадьбы их дочери, новый бойфренд Энджел, американец с редеющими волосами, пилот «Дельты», предложил отвезти Ату с польвороном и пирогами буко к дому семейства Эррера. Он припарковал машину перед домом и помог Ате, Сегундине, Диди и Энджел отнести еду в теннисный клуб неподалеку. Когда он вернулся, заднее колесо его внедорожника было зажато в блокираторе. Штрафной талон, засунутый под дворники, пояснял, что улица частная, только для местных жителей. Ате пришлось заплатить штраф за парковку из своей прибыли.
«Как улица может быть частной?» – негодовала Энджел.
Но Ате понравилось, что филиппинская семья живет на самом большом участке на частной улице.
Ата подходит к двери дома, поднимает латунный молоток и с глухим стуком опускает его. Когда никто не отвечает, она нажимает кнопку звонка. Из дома доносятся шаги. Ата «надевает» улыбку.
Дверь открывает сын доктора, ученик средней школы. На нем ярко-синие наушники и рваные джинсы, приспущенные так низко, что его нижнее белье торчит, как у черных.
– Здарова, Эвелин.
Ата ожидала, что откроет Луиза, девушка, которую она посоветовала миссис Эррера несколько лет назад. Миссис Эррера была так довольна усердием Луизы, что дала Ате лишнюю сотню долларов за рекомендацию.
– Я пришла повидаться с твоей матерью, – объявляет Ата.
Она говорит громко, потому что слышит музыку, льющуюся из наушников паренька.
– Ма! Пришла Эвелин, хочет тебя видеть! – кричит тот громко, чтобы его было слышно на втором этаже, и небрежно машет рукой, прежде чем уйти в полумрак дома.
Ата остается на каменных ступенях, переминаясь с ноги на ногу, потому что Амалия тяжелая. Та жует синюю отделку слинга и брыкается, упираясь ногами в бедра Аты.
– Эвелин! Почему дверь не закрыта? Напустишь мух! – кричит по-тагальски миссис Эррера, сбегая по лестнице, как юная девушка, хотя уже немолода. На ней короткая белая юбка, белая блузка с воротником и новые белые кроссовки. – Входи! Или ты ехала на метро? Да? Тогда пройди к задней двери. Луиза только что вымыла полы.
Ата уже вошла в дом, но теперь пятится, спускается по каменным ступеням и выходит на дорожку из овальных камней, которая ведет в прихожую в задней части дома. Там она тщательно вытирает ноги о щетинистый коврик. Луиза на кухне срывает желтые плоды каламанси с деревца, растущего в горшке у окна.
– Они еще не созрели, – поддразнивает Ата.
– Ата! – восклицает Луиза, вскакивая, чтобы обнять давнюю знакомую. – Я так и сказала нашему мальчику, но он все равно хочет сока. Я добавлю побольше сахара, чтобы было не так кисло.
Появляется миссис Эррера, ее подкрашенные волосы стянуты в хвост – настолько туго, что глаза кажутся слегка выпученными.
– Где моя ракетка?
Она велит Луизе поискать в спортивном шкафу наверху и вздыхает, громко сетуя, как она удивлена, что Луиза не может запомнить ее расписание: миссис Эррера вот уже несколько месяцев играет в теннис по утрам каждый вторник. Ее взгляд падает на Амалию:
– Чей это ребенок?
Миссис Эррера внимательно разглядывает Амалию, пока Ата рассказывает ей о Джейн. Амалия тянется кончиками пальцев к щеке миссис Эрреры и гулит.
– Какая хорошенькая! И такая беленькая! Напоминает мою Жозефину. Мне всегда говорили, что Джози тоже выглядит как местиза.
Ата закусывает губу и выражает согласие. Жозефина Эррера – точная копия матери. Даже в подвенечном платье за восемнадцать тысяч долларов она, если бы опустилась на корточки, выглядела бы в точности как игоротка, спустившаяся с гор Лусона и сидящая у дороги в подаренной американской одежде. Коричневая, как придорожная пыль.
Амалия что-то бормочет миссис Эррере, которая явно в восторге от такого внимания.
– Симпатичная малышка. Выпусти ее из переноски, Эвелин. Девочка для нее слишком большая!
Ата колеблется. Она не хочет задерживаться надолго. Она просто хочет получить чек и уйти. Но миссис Эррера уже расстегивает один из ремней, поднимает Амалию, целует ее в шею, а потом утыкается носом в живот.
– Такая хорошенькая! Такая красивая! Ты такая прелесть!
Амалия хихикает, и миссис Эррера целует ее в голову.
– Ах, надеюсь, у Джози скоро будет ребенок! Ей не нужна работа: ее муж работает в «Гугле»! Вы знаете «Гугл»?
Ата поднимает брови, показывая, что впечатлена.
– Мэм, – начинает она, – я пришла получить деньги за свадебный десерт…
Миссис Эррера танцует с Амалией и поет. Взволнованная Амалия попеременно гулит и хихикает. Миссис Эррера не отвечает так долго, что Ата спрашивает себя, не слишком ли мягко она выразилась. Затем миссис Эррера поворачивается, все еще танцуя с Амалией, и заявляет:
– Вы знаете, что печенье польворон рассыпа́лось еще в упаковке? Гости не могли донести его до дома, оно становилось как песок.
Ата начинает извиняться, хотя она предупреждала миссис Эрреру, что это обязательно произойдет, и рекомендовала другой подарок навынос.
Миссис Эррера качает головой:
– Я понимаю, что польворон хрупок. Но почему вы не предложили другой десерт? Вы же профессионал, Эвелин. Вы должны были об этом подумать!
Ата проглатывает резкий ответ, готовый сорваться с ее языка. Миссис Эррера возвращает Амалию. Та цепляется за плетеное золотое ожерелье, свисающее с шеи миссис Эрреры, и начинает плакать, когда миссис Эррера разжимает ее кулачки.
– У меня кончились чеки. Я заплачу, когда вы доставите пансит в эту субботу. Не возражаете?
– Конечно, пусть будет так, – говорит Ата, избегая взгляда миссис Эрреры.
– Число заказанных порций нужно удвоить. Мы ожидаем больше гостей. За лишнюю еду я платить не стану, так мы будем в расчете за проблему с польвороном. Согласны?
– Да, мэм, – отвечает Ата, ибо не находит других слов.
Она натягивает ремни на Амалию, которая все еще хнычет.
Луиза возвращается на кухню с двумя теннисными ракетками. Миссис Эррера ее упрекает: она принесла те, которыми играют мальчики. У новой ракетки миссис Эрреры синяя оплетка. Луиза отправляется обратно.
– Я доставлю пансит в субботу в пять часов, – вставляет Ата из прихожей.
Это звучит как прощание.
– Лучше в четыре тридцать, – говорит миссис Эррера, не глядя на нее, как будто полчаса имеют значение.
Амалия, напившись молока, заснула в коляске, что и легче, и тяжелее для Аты. Легче, потому что Амалия не будет требовать внимания и Ата сможет сосредоточиться на своих делах. Тяжелее, потому что, когда она доберется до магазина, понадобится затаскивать коляску внутрь. Ее придется поднимать по ступенькам и провозить через узкие проходы, объезжая стоящих на пути людей, которые станут раздраженно вздыхать, когда громоздкие сумки, висящие на ручках коляски, будут задевать их бедра.
К счастью, в музыкальный магазин вход легкий, только с одной ступенькой. Ата наклоняет коляску, чтобы поднять передние колеса над порогом, и входит в магазин. Там звучит громкая, ревущая музыка и стеной выстроились включенные телевизоры с разными каналами. Ата подходит к молодому человеку в красной рубашке с бейджиком на груди. Он прислонился к высокой звуковой колонке и печатает что-то большими пальцами на своем телефоне.
– Мне нужен плеер. И наушники, – объявляет Ата.
Мужчина отрывает взгляд от телефона и молча удаляется.
Ата следует за ним. Они проходят мимо телевизионной и компьютерной секций и попадают в зону стереооборудования.
– Мне нужно что-нибудь поменьше, – говорит Ата, с сомнением оглядывая окружающие ее огромные музыкальные центры.
– Вы знаете, что можете скачать музыку на телефон? – спрашивает молодой человек, стараясь говорить медленно, словно почтенный возраст Аты делает ее глупой.
Ата качает головой. У Роя нет телефона. Он не смог бы говорить по телефону, даже если бы тот у него был. Конечно, у его яи телефон есть, но Ата думает, что Рою нужно музыкальное устройство попроще, а также хорошие наушники, как у мальчика Эрреры. Тогда, куда бы его ни привезла яя, Рой сможет слушать музыку.
Ата рассказывает все это молодому человеку, не упоминая имени Роя, и описывает синие наушники со строчными буквами по бокам, которые видела у младшего Эрреры.
– Но плеер должен быть очень простым, – инструктирует она. – Чем проще, тем лучше.
Ата узнала о музыкальной терапии от миссис Картер. Они поддерживают связь несмотря на то, как плохо все закончилось с Джейн. Совсем недавно Ата помогла миссис Картер найти новую уборщицу после того, как старая заболела раком горла. Миссис Картер беспокоилась, что рак оказался вызван вдыханием слишком большого количества паров чистящих средств, и попросила Ату порекомендовать кого-то, умеющего хорошо убираться без использования токсичных веществ. Ата получила не только плату за рекомендацию, но и новую бизнес-идею: органическая уборка домов. За это она сможет делать надбавку в цене, как продуктовые магазины, продающие органические бананы.
Миссис Картер отправила Ате по электронной почте статью о «неврологической музыкальной терапии», увидев ее в газете. Исследования показали, что такая терапия может быть полезна людям с повреждениями мозга. В Массачусетсе одна медицинская компания использовала эту терапию, чтобы помочь пациентам ходить без трости. Музыкальная терапия также помогла молодой женщине, которая не говорила после травмы головного мозга. Теперь она способна общаться через пение.
С тех пор как Ата прочитала статью, Рой часто ей снился. В этих снах он пел ей. А однажды он спел, что хочет приехать в Америку.
«Вы должны написать врачам о своем сыне», – предложила миссис Картер в электронном письме. Она пояснила, что иногда врачи лечат пациентов бесплатно. Компании тоже, потому что это хороший пиар.
Но как Рою получить визу? Как он сможет совершить такое длинное путешествие в одиночку? Где ему жить?
А пока Ата решает взять дело в свои руки. Она попросила Энджел распечатать столько статей о неврологической музыкальной терапии, сколько сумеет найти, и, прочтя их все, позвонила по «Скайпу» яе Роя и рассказала о своем плане.
– Но как это делается, по? – спросила яя.
Она новенькая. Ата выбрала ее из дюжины претенденток на эту должность, прошедших собеседование с Изабель. Женщина слишком стара и уродлива, чтобы искать себе неприятностей. Не то что прежняя яя, которую Изабель застала на кровати Роя целующейся с бойфрендом. Из одежды на ней были только трусики.
– Вы должны ставить Рою музыку, когда это возможно. Петь ему каждый день. Хлопать в ладоши в такт песням и заставлять его петь вместе с вами. Хотя бы мычать.
На экране телефона яя выглядела неуверенной, и Ата поспешила добавить:
– Я заплачу вам за дополнительную работу. А если его состояние улучшится, вы снова получите прибавку.
Самые дорогие наушники стоят несколько сотен долларов. Ата удивлена. Неужели они намного лучше, чем самая дешевая пара, которая выглядит почти так же, только без логотипа?
Молодой человек в красной рубашке – теперь, когда Ата отложила плеер, который собирается купить, он становится дружелюбен – объясняет, что дешевые наушники действительно хуже. Они менее удобны. Некоторые из его друзей заработали от них «сумасшедшие головные боли». Качество звука дрянное. «Например, сравните телевизор старой модели с телевизором, имеющим высокое разрешение». Дорогие наушники просто имеют лучшую точность воспроизведения.
При словах «точность воспроизведения» Ата сдается. Это не похоже на нее, покупать самое дорогое. Она не Энджел, увлекающаяся блестящими вещицами, и не Джейн, очарованная блестящими словами. Но точность воспроизведения другое дело. Она означает надежность, и это именно то, что нужно для Роя. Ата хочет, чтобы музыка, которая проникает в его уши и отражается в его поврежденном мозгу, с точностью воспроизводила звуки всего мира.
Ата выбирает наушники зеленого цвета. Это был любимый цвет Роя в детстве.
Молодой человек в красной рубашке отсчитывает деньги Аты и дает ей сдачу. Потом он запихивает коробку в полиэтиленовый пакет и напоминает, что нужно заполнить гарантийный талон. Все это время Амалия спит.
Девочка не просыпается и когда начинает моросить дождь. Они на полпути к дому. Ата останавливается под козырьком банка и натягивает на коляску прозрачный пластиковый чехол, словно запечатывая Амалию внутри. Ата роется в сумке под коляской в поисках зонта, но не может найти его и продолжает идти вперед. Капли скользят по волосам и падают на блузку, сперва образуя на ней узор в виде мелкого горошка, а затем делая ее все темнее. Ата проходит мимо уличных торговцев, продающих с тележек дешевые черные зонтики. Она не останавливается, чтобы укрыться под одним из них, даже когда моросящий дождик превращается в затяжной ливень.
Вернувшись в квартиру, Ата сажает Амалию перед телевизором, вытирается полотенцем и надевает халат из пятизвездочного отеля, который ей когда-то подарила бывшая клиентка. На кухонном столе звонит телефон. На экране она видит лицо Джейн с покрасневшими глазами.
Время еженедельной видеосвязи еще не пришло. Ата быстро молится, чтобы Джейн снова не попала в беду.
– Джейн? – спрашивает Ата, поднося трубку ко рту. – У тебя все хорошо, Джейн?
– Почему ты позволяла этой женщине жить в моей квартире?
– Какой женщине? – спрашивает Ата, выигрывая время.
– Сегундине.
– Ах. Да. – Ата делает паузу, обдумывая варианты, и решает признаться: – Но это было недолго.
– В моей квартире! Я не знаю эту женщину, а ты позволяешь ей остаться в моем доме, не спросив меня!
Ата молчит, гадая, в чем именно Сегундина призналась. Она не похожа на ту, у кого язык помело.
– И ты оставляла с ней Мали, – продолжает Джейн свою обвинительную речь.
– Лишь когда я доставляла еду. Ненадолго. Я не хотела приводить Мали в дома клиентов. Ей куда лучше играть на улице. Ах, Джейн, что за дома у этих клиентов! Рамосы, я говорила тебе о них. Они не имеют никакого отношения к прежнему президенту, но у них по всему дому развешены его портреты в рамках, как будто…
– Но я плачу тебе, чтобы ты заботилась о Мали, а не оставляла ее с чужими! – кричит Джейн. На экране видно, как она тяжело дышит. Потом Джейн берет себя в руки и твердым голосом спрашивает: – Сколько раз, Ата?
– Я не понимаю, – отвечает Ата, хотя это не так.
– Сколько раз? Сколько раз ты оставляла Мали с этой женщиной?
– Джейн, я не считала. И это никогда не бывало надолго. Я…
– Больше пяти раз? Больше двадцати? Сколько раз ты покидала Мали ради своего бизнеса?
В голосе Джейн звучит дикая злость, которую она едва сдерживает. Ата ее распознает и решает повиниться, прежде чем отношения будут испорчены безвозвратно.
– Ты права. Я прошу прощения.
Джейн не отвечает. Слышно только ее прерывистое дыхание, как будто что-то рвется и рвется опять.
– В эти выходные я отвозила Мали в музыкальный класс, как ты просила, – говорит наконец Ата.
Она думает, это пустая трата денег. Амалия целый час сосала игрушечный бубен, а учительница, женщина с кольцом в носу и небритыми ногами, играла на гитаре детские песенки. Но Ата признает, что волосатая женщина нашла золотую жилу. Она взяла по двадцать пять долларов с носа, а в классе было по меньшей мере десять детей.
– Ей понравилось? – спрашивает Джейн после долгой паузы.
– Она пританцовывала под «Колеса автобуса». Я пришлю видео.
Снова молчание. Ата пробует другой подход.
– На следующей неделе я иду к врачу. Надо поменять лекарства. Думаю, причина головных болей в них. Ты разрешишь Энджел помочь мне с Мали?
– Хорошо, ведь я знаю Энджел, – холодно отвечает Джейн.
– Ладно, я поняла.
– Больше никогда, Ата.
– Больше никогда.
Джейн прерывисто выдыхает:
– И я не хочу, чтобы в моей квартире оставались посторонние.
– Просто я встретила Сегундину в общежитии, и у нее были трудные времена. Я пыталась помочь…
– Это моя квартира.
– Да, да. Ты права, я должна была сначала спросить тебя. Это твой дом, не мой.
Обычно Джейн уверяет Ату, что съемная квартира и ее дом тоже. Это их дом, потому что они семья. Но теперь Джейн молчит.
Ата осторожно начинает рассказывать Джейн о последних успехах Амалии. Как она стала ходить намного быстрее. Как выплевывает гороховое пюре, но готова без конца есть тыкву.
– Завтра я поведу ее в детский музей. Ей понравятся экспонаты. Она смышленая, Джейн, – говорит Ата. – Я уже спрашиваю у моих знакомых, какие дошкольные учреждения в Квинсе считаются лучшими.
– Я бы хотела отдать ее в хороший детский сад.
– Да. Она должна ходить в хороший детский сад, – соглашается Ата, радуясь, что разговор перешел на другую тему. – Сейчас я приведу Мали.
Ата кладет трубку и поднимает Амалию с пола. Она надеется, что в этот день Амалия скажет «мама». Они упражняются каждый раз, когда Амалии нужно сменить подгузник. Ата показывает на фотографию Джейн, приклеенную скотчем над пеленальным столиком, и они вместе говорят: «ма-ма, ма-ма».
– Мали! Моя большая девочка! – восклицает Джейн, и ее глаза тут же загораются. Она надувает щеки и делает глупое лицо, но Амалия только молча смотрит на экран, как загипнотизированная.
– Мама, мама, мама, – шепчет Ата на ухо Амалии, наклонив голову так, чтобы Джейн не видела, как шевелятся ее губы.
– Ты любишь животных, Мали? – спрашивает Джейн и начинает мычать. Потом она хрюкает, как свинья.
Ата щекочет бедра Амалии, и та смеется.
– Тебе смешно, Мали? – спрашивает Джейн, тоже смеясь.
Она снова начинает хрюкать, на этот раз более оживленно.
Ата щекочет Амалию снова. Когда она не смеется, она щекочет ее бока. Амалия корчится:
– Не-а!
– Нет? Ты устала от поросенка? О, Мали. Ты такая умная, уже говоришь, а тебе только годик! – восклицает Джейн и, наморщив лоб, тянет руки к экрану.
Как только видеоразговор заканчивается, Ата набирает номер госпожи Ю и сообщает, что Сегундина принялась сплетничать, чем расстроила Джейн. Госпожа Ю обещает за ними присмотреть. Еще она сообщает, что плата за рекомендацию Сегундины переведена на банковский счет Аты и, как и в случае с Джейн, Ата станет получать через регулярные интервалы небольшую плату на протяжении всей беременности с бонусом при успешных родах.
– Все, о чем я прошу, это держать меня в курсе событий. Информация, которую вы мне даете, позволяет помогать им, – объясняет госпожа Ю.
Амалия дергает Ату за халат. Ата кладет трубку и поднимает девочку, проверяя подгузник. Он теплый и тяжелый. Ата целует сладко пахнущие складки на шейке Амалии и несет ее к пеленальному столику.
Ата действительно любит малышку.
Она кладет Амалию на стол, сует ей в руку игрушку и указывает на портрет Джейн на стене.
– Ма-ма, – говорит Ата, снимая мокрый подгузник.
Она все еще на нервах после нелегкого разговора. Но она знает, что мало-помалу это пройдет.
Ата вытирает ягодицы Амалии, смазывает кремом – не забыть бы зайти в аптеку, тюбик почти пустой – и застегивает новый подгузник на талии девочки. Прежде чем стянуть с Амалии рубашку, Ата утыкается носом ей в живот, так что Амалия визжит от восторга.
По правде сказать, Ата никогда не лгала Джейн. Она была осторожна. Ата действительно считает, что «Золотые дубы» прекрасная возможность поправить дела. Она действительно помогла Сегундине, которой так не везло в последнее время. Конечно, это лишь часть истории. Ата никогда не говорила Джейн, что госпожа Ю платит за помощь в поиске хост. Не только из-за договора о неразглашении, который Ата подписала, но и потому, что Джейн ее не поймет. Она простодушна, во всем видит только одну сторону, тогда как их всегда две. Джейн подумает, добрые дела Аты – а они действительно добрые, ведь «Золотые дубы» изменят жизнь Джейн и Амалии, а еще Сегундины – нечестны, потому что Ата тоже зарабатывает деньги. Но почему должно быть иначе? Если поступок хороший, то разве он станет плохим лишь оттого, что приносит пользу и Ате?
– Нет, нет, нет, – напевает Ата Амалии, которая заскучала и теперь просится на руки. – То, что хорошо для тебя и хорошо для меня, это хорошо, хорошо, хорошо.
Ата поднимает Амалию и несет на кухню. Она наливает молоко в одну из чистых бутылочек, стоящих на сушилке, и садится за кухонный стол, посадив Амалию на колени. Та тянется к бутылочке, и Ата позволяет ее взять. Соска дрожит, качается и не попадает в рот. Ата смеется:
– Я помогу тебе, Мали.
Она кладет на бледные гладкие ручки Амалии свои коричневые с синими прожилками ладони, и они вместе подносят бутылку к губам девочки.
Телефон Аты вибрирует. На экране появляется изображение молодой филиппинки, дочери одной из домработниц в Форест-Хиллс. Ата считает, что она подойдет для госпожи Ю. Трудно сказать. До Джейн Ата отправила госпоже Ю несколько девушек, и все были отвергнуты. Госпожа Ю не объяснила почему. Ата даже не рассматривала Джейн в качестве кандидатки для «Золотых дубов», пока ту не уволили Картеры. Бедняжка была в отчаянии – как бы она смогла получить другую работу няни без рекомендации? На какие средства она стала бы кормить Амалию?
Похоже, было и к лучшему, что первой успешной кандидатурой, рекомендованной Атой, стала Джейн. Ата может следить за ней и давать госпоже Ю всю необходимую информацию, чтобы дела у Джейн шли гладко. Ата считает, что заслуживает доверия. Должно быть, госпожа Ю учла это, когда взяла Сегундину. Если Ата проявит себя с лучшей стороны перед госпожой Ю, если Джейн и Сегундина родят хороших детей, это может положить начало стабильному сотрудничеству с «Золотыми дубами», доход станет постоянным, и она сможет сосредоточиться на Рое.
Ата отвечает на телефонный звонок, чувствуя укол вины – мать девушки мечтает о том, чтобы ее дочь поступила в колледж. Но девчонка ленива, интересуется модной одеждой и мальчиками, а не книгами. В течение нескольких недель Ата после церкви намекала ей о работе, приносящей большие деньги и подходящей для всех, кто умеет держать язык за зубами. Мало-помалу Ата присматривается, не подойдет ли эта девушка для ее целей.
Она может пойти в колледж позже – и тогда заплатит за учебу сама.
