Эпилог

Летом тысяча девятьсот восемьдесят второго года дела у рыболовецкой артели округа Скиллет шли очень неплохо для тех трех десятков добытчиков омаров с островов Форт-Найлз и Корн-Хейвен, которые вступили в эту артель. Контора артели разместилась в солнечной комнате с видом на море, в доме, который некогда был универсальным магазином компании «Эллис-гранит», а теперь стал межостровным мемориальным музеем естествознания. Основательницей и управляющей артели была энергичная, деловая молодая женщина по имени Рут Томас. За последние пять лет Рут руганью и уговорами привела своих родственников и большую часть соседей в деликатную плоскость доверия, вследствие которого артели округа Скиллет и сопутствовал успех.

Проще говоря, это было непросто.

Мысль о кооперативе впервые посетила Рут, когда она увидела в одной и той же комнате своего отца и дядю Оуни, Бэйба Вишнелла. Это случилось на крестинах сына Рут и Оуни, Дэвида, в начале июня тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Крестины проходили в гостиной дома миссис Поммерой. Ребенка окрестил безрадостный пастор Тоби Вишнелл, а свидетелями стала горстка мрачноватых жителей Форт-Найлза и Корн-Хейвена. Младенца Дэвида стошнило на взятую напрокат крестильную рубашечку через несколько минут после начала обряда, поэтому Рут понесла его наверх, чтобы переодеть во что-нибудь не такое нарядное, но гораздо более чистое. Когда она переодевала ребенка, он расплакался, поэтому она немного посидела с ним в спальне миссис Поммерой и подержала у груди.

Когда четверть часа спустя Рут вернулась в гостиную, она увидела, что ее отец и Бэйб Вишнелл, которые все утро друг на дружку даже не глядели, теперь чинно сидят друг напротив друга. Оба вытащили маленькие блокноты и что-то черкали в этих блокнотах одинаковыми огрызками карандашей. Деловитые, хмурые, молчаливые.

Чем занимается ее отец, Рут знала точно, потому что он миллион раз этим занимался у нее на глазах, так что ей не составило особого труда догадаться, чем занят Бэйб Вишнелл. Они тасовали цифры, сравнивали цены, планировали, где поставить ловушки, складывали расходы. Они делали деньги. Во время короткой, не слишком эмоциональной церемонии Рут поглядывала на них. Ни тот, ни другой не отрывали глаз от столбцов цифр.

Рут призадумалась.

А еще сильнее она призадумалась несколько месяцев спустя, когда Кэл Кули без приглашения явился в музей естествознания, где теперь жили Рут, Оуни и Дэвид. Кэл поднялся по крутой лестнице в квартиру, расположенную над разрастающимся хаосом коллекции Сенатора Саймона, и постучал в дверь. Вид у него был тоскливый. Он сказал Рут, что пришел по поручению мистера Эллиса, который, похоже, был готов сделать предложение. Мистер Эллис желал подарить Рут сияющую линзу Френеля с маяка на Гоутс-Роке. Кэл Кули сообщил эту новость, едва не плача. Рут это очень порадовало. Кэл месяцами полировал каждый дюйм стекла и меди на этой прекрасной линзе, но мистер Эллис был непреклонен. Он хотел, чтобы она досталась Рут. Мистер Эллис велел Кэлу обязательно упомянуть, что Рут вольна сделать с этим предметом, что пожелает. Правда, как сказал Кэл, ему самому показалось, что мистеру Эллису было бы желательно, чтобы линза Френеля заняла место главного экспоната в новом музее.

– Я возьму ее, – сказала Рут и тут же вежливо попросила Кэла удалиться.

– Кстати, Рут, – сказал Кэл, – мистер Эллис все еще ждет встречи с тобой.

– Прекрасно, – сказала Рут. – Спасибо, Кэл. Уходи.

После ухода Кэла Рут стала думать о предложенном ей подарке. Она гадала, что это может означать. Нет, она по-прежнему не желала видеться с мистером Эллисом, который перезимовал на Форт-Найлзе. «Если он пытается заманить меня в Эллис-Хаус, – думала Рут, – пусть забудет об этом. Я туда не пойду». Ей не слишком нравилось то, что мистер Эллис застрял на острове и ждет ее визита. Она понимала, что атмосфера на Форт-Найлзе напряженная из-за того, что мистер Эллис может стать постоянным жителем. Она понимала, что соседи догадываются, что она как-то с этим связана. Но она не собиралась к нему идти. Ей было нечего ему сказать, и ее не интересовало ничего из того, что он может сказать ей. Тем не менее она решила принять его подарок – линзу Френеля. И решила, что сделает с ней все, что пожелает.

В тот вечер у Рут состоялся долгий разговор с отцом, Сенатором Саймоном и Ангусом Адамсом. Она сказала им о подарке, и они попробовали прикинуть, сколько может стоить эта вещь. Однако они понятия не имели о стоимости линзы. На следующий день Рут начала обзванивать аукционные дома в Нью-Йорке. Это было не так-то просто, но у Рут все получилось. Три месяца спустя после сложных переговоров один богач из Северной Каролины приобрел линзу Френеля с маяка на Гоутс-Роке, и Рут Томас достался чек на двадцать две тысячи долларов.

У нее состоялся еще один долгий разговор.

На этот раз она говорила с отцом, Сенатором Саймоном, Ангусом Адамсом и Бэйбом Вишнеллом. Она вытащила Бэйба Вишнелла с Корн-Хейвена, посулив тому большой воскресный обед. Миссис Поммерой как раз заканчивала стряпать. Бэйбу Вишнеллу приезжать на Форт-Найлз не очень-то хотелось, но было трудно отказаться от приглашения молодой женщины, которая теперь, в конце концов, была его родственницей. Рут сказала ему:

– Я так чудесно провела время на свадьбе вашей дочери. Мне кажется, я должна отблагодарить вас хорошим угощением.

Бэйб не смог отказаться.

Обед получился не самым душевным и расслабленным, но расслабленности было бы куда меньше, если бы миссис Поммерой не хлопотала возле каждого гостя, не говорила бы всем комплименты. После обеда миссис Поммерой подала горячий ром. Рут сидела за столом, держа сына на коленях. Она изложила свою идею Бэйбу Вишнеллу, своему отцу и братьям Адамс. Она сказала, что хочет стать продавцом наживки. Она сказала, что вложит деньги в строительство здания у пристани на Форт-Найлзе и приобретет весы и морозильники, а также катер, который будет доставлять на остров с Рокленда наживку каждые несколько месяцев. Она продемонстрировала им расчеты, над которыми трудилась несколько недель. Она все рассчитала. От отца, Ангуса Адамса и Бэйба Вишнелла она хотела только одного: свой процент за то, что она будет продавать им наживку по низкой цене. Она могла бы сразу сэкономить им по десять центов с каждого бушеля. Кроме того, они избавились бы от необходимости каждую неделю мотаться в Рокленд за наживкой.

– Вы – самые уважаемые ловцы омаров на Форт-Найлзе и Корн-Хейвене, – сказала она, ведя кончиком пальца по деснам сына – не прорезались ли новые зубки? – Если все увидят, что вы это делаете, они поймут, что дело того стоит.

– Ты, мать твою, сбрендила, – сказал Ангус Адамс.

– Возьми деньги и переезжай в Небраску, – сказал Сенатор Саймон.

– А я – за, – сказал Бэйб Вишнелл без малейших раздумий.

– И я – за, – сказал отец Рут, и двое выдающихся ловцов омаров понимающе переглянулись. Они уловили суть. Они все сразу поняли. Расчеты выглядели весьма привлекательно. Они были не дураки.

Через шесть месяцев, когда стало ясно, что дела с продажей наживки идут успешно, Рут основала артель. Она сделала Бэйба Вишнелла председателем артели, но сохранила контору на Форт-Найлзе, что всех устроило. Она тщательно отобрала людей в совет директоров, составленный из самых разумных людей с Форт-Найлза и Корн-Хейвена. Каждый, кто становился членом рыболовецкой артели округа Скиллет, мог приобретать наживку по особым расценкам и мог продавать выловленных омаров Рут Томас-Вишнелл, не отходя, что называется, от кассы – то есть на форт-найлзской пристани. Рут наняла Вебстера Поммероя весовщиком. Он был такой простак, что никому в голову не приходило обвинить его в обвешивании. Рут поручила своему отцу устанавливать ежедневные цены на омаров, а цены он устанавливал, переговариваясь по телефону с закупщиками вплоть до Манхэттена. Рут наняла совсем нейтрального работника – вполне вменяемого молодого человека из Фрипорта, – чтобы тот присматривал за складом, который Рут выстроила для хранения улова омаров перед перевозкой в Рокленд.

Все, кто вступил в артель, получали солидную прибыль, а за год рыбаки экономили по несколько недель, не имея необходимости каждый улов доставлять в Рокленд. Поначалу, конечно, было кое-какое сопротивление. В окна дома отца Рут швыряли камни, на нее холодно поглядывали на улицах, а однажды кто-то пригрозил, что спалит музей естествознания. Ангус Адамс не разговаривал ни с Рут, ни с ее отцом два года, но в конце концов даже он вступил в артель. На островах издавна шли друг за дружкой, и как только на борт взошли лидеры, остальные потянулись за ними. Система заработала. Она заработала просто отлично. Миссис Поммерой занялась секретарской работой в конторе артели округа Скиллет. У нее все получалось очень хорошо: спокойно и организованно. Помимо всего прочего, она прекрасно умела успокаивать рыбаков, когда они были усталые, когда ими овладевала паранойя или они начинали спорить друг с другом. Стоило только в контору вбежать рыбаку и начать орать, что Рут его разоряет или что кто-то залез в его ловушки, он обязательно уходил радостным и умиротворенным – и к тому же со свежей стрижкой.

Отец Рут и ее муж сколотили состояние, занимаясь ловом омаров совместно. Оуни прослужил у Стэна помощником два года, а потом купил собственную лодку (фиберглассовую, первую на обоих островах, его Рут уговорила), но они со Стэном до сих пор делили прибыль. Они со Стэном сформировали собственную корпорацию. Из Стэна Томаса и Оуни Вишнелла получились превосходные напарники. Они были волшебниками своего дела. Им не хватало времени в сутках, чтобы вытаскивать всех омаров, попадавшихся в их ловушки. Оуни был талантливым рыбаком, прирожденным ловцом омаров. Каждый вечер он возвращался домой, к Рут, сияющий, негромко напевая от радости и успеха. Он каждый вечер возвращался домой довольный и гордый и желающий буйных страстей, и это очень нравилось Рут. Это ей просто ужасно нравилось.

Рут тоже была счастлива. Она была счастлива и невероятно гордилась собой. На ее взгляд, все складывалось как нельзя более удачно. Рут любила мужа и маленького сынишку, но больше всего она любила свой бизнес. Она любила омаровый склад и продажу наживки, и она была страшно рада тому, что ей удалось создать артель, что ей удалось убедить здоровенных, сильных мужиков вступить в эту артель. Всех этих мужиков, которые раньше друг о друге доброго слова не говорили! Она предложила им нечто такое умное и деловое, что даже они увидели в этом смысл. И дело пошло. Теперь Рут подумывала о том, чтобы установить на пристанях обоих островов бензозаправочные автоматы. Вложение средств предстояло немалое, но затраты наверняка должны были вскоре окупиться. И Рут могла себе это позволить. Она получала кучу денег. Этим она тоже гордилась. Порой она с немалой издевкой гадала: что стало со всеми ее одноклассницами из дурацкой школы в Делавере? Наверное, они только-только закончили колледж и выскочили замуж за каких-нибудь тупоумных слабаков. Кто знал? Да и кого это волновало?

Но больше всего чувство гордости охватывало Рут, когда она думала о матери и Эллисах, которые так старались увезти ее с родного острова. Как упорно они твердили, что для Рут здесь нет будущего, а оказалось, что ее будущее именно здесь. Да, она была совершенно счастлива.

Рут вновь забеременела в начале зимы тысяча девятьсот восемьдесят второго года, когда ей было двадцать четыре, а Дэвид был тихим, спокойным пятилетним мальчиком, основным занятием которого было прятаться от гигантского сына Робина и Опал Поммероев, Эдди, который мог его поколотить.

– Теперь нам придется съехать с этой квартиры, – сказала Рут мужу, когда уверилась в своей беременности. – Я не желаю жить в одной из старых лачуг около гавани. Мне надоело все время мерзнуть. Давай построим свой дом. Давай построим хороший дом. Большой.

Она точно знала, где должен стоять ее дом. Ей хотелось жить на Эллис-Хилл, на самой вершине острова, выше каменоломен, с видом на пролив Уорти и остров Корн-Хейвен. Ей хотелось иметь роскошный дом, и не стыдно было признаваться в этом. Ей хотелось иметь красивый вид из окон. Конечно, землей владел мистер Эллис. Он владел почти всей самой хорошей землей на Форт-Найлзе, поэтому Рут следовало поговорить с ним, если она всерьез собиралась развернуть строительство там, где хотела. А она собиралась всерьез. Беременность развивалась, квартирка стала казаться все более и более тесной, и серьезность планов Рут возрастала.

Вот почему на седьмом месяце беременности, взяв с собой сына, Рут Томас-Вишнелл как-то вечером в июне тысяча девятьсот восемьдесят второго года села за руль отцовского грузовичка и отправилась к Эллис-Хаусу. Она решила наконец встретиться с мистером Лэнфордом Эллисом.

В этом году Лэнфорду Эллису исполнилось сто лет. Его здоровье оставляло желать лучшего. Он жил совершенно один в Эллис-Хаусе, массивном особняке из черного гранита, годящегося на постройку мавзолея. Он уже шесть лет не выезжал с Форт-Найлза. Он проводил дни, сидя у камина в своей спальне, укутанный в одеяло с ногами. Он сидел в кресле, которое принадлежало его отцу, доктору Жюлю Эллису. Каждое утро, независимо от времени года, Кэл Кули разводил огонь в камине, потому что мистеру Эллису всегда было холодно. Там он и сидел в тот день, когда Кэл Кули привел к нему Рут.

– Здравствуйте, мистер Эллис, – сказала Рут. – Рада вас видеть.

Кэл провел Рут к обитому плюшем креслу, подбросил дров в камин и вышел. Рут усадила сына на колени, а это было не так просто, потому что мешал живот. Она посмотрела на старика. С трудом верилось, что он жив. Он выглядел как мертвец. Его глаза были закрыты. Руки у него были бледно-голубые.

– Внучка! – выговорил мистер Эллис. Его глаза раскрылись.

Они были смешно увеличены громадными, выпуклыми, как глаза насекомого, линзами очков.

Сын Рут, мальчик не робкого десятка, вздрогнул. Рут достала из сумочки леденец, развернула и сунула в рот Дэвиду. Сладкое успокоительное. Она гадала, зачем взяла с собой сына, чтобы он увидел это привидение. Наверное, она совершила ошибку, но она привыкла всюду брать с собой Дэвида. Он был таким славным малышом, таким послушным, совсем не капризным. И все же надо было представить себе, что он тут увидит. А теперь было слишком поздно.

– Ты должна была прийти поужинать в четверг, Рут, – сказал старик.

– В четверг?

– В четверг, в июле тысяча девятьсот семьдесят шестого года.

Мистер Эллис криво усмехнулся.

– Я была занята, – сказала Рут и одарила старика победной улыбкой. По крайней мере, ей хотелось верить, что улыбка получилась победная.

– Ты подстриглась, девочка.

– Да.

– И поправилась.

Он едва заметно покачал головой.

– Что ж, на то есть веская причина. Я снова жду ребенка.

– Я еще не знаком с твоим первенцем.

– Это Дэвид, мистер Эллис. Это Дэвид Томас-Вишнелл.

– Приятно познакомиться, молодой человек.

Мистер Эллис протянул дрожащую руку к сыну Рут, намереваясь обменяться с ним рукопожатием. Дэвид в страхе прижался к матери. Леденец выпал у него изо рта. Рут подняла конфету и снова сунула в рот Дэвиду. Мистер Эллис положил руку на колено.

– Я хотела поговорить с вами о покупке земли, – сказала Рут. Ей хотелось как можно скорее разделаться с этой встречей и этим разговором. – Мы с мужем хотели бы построить дом здесь, на Эллис-Хилл, неподалеку. Я могу предложить солидную сумму…

Рут умолкла, потому что испугалась. Мистер Эллис вдруг сдавленно закашлялся. Он задыхался, его лицо побагровело. Рут не знала, как быть. Позвать Кэла Кули? У нее мелькнула быстрая и расчетливая мысль: она не хотела, чтобы Лэнфорд Эллис умер раньше, чем они заключат сделку.

– Мистер Эллис? – проговорила она и привстала.

Старик снова поднял дрожащую руку и дал ей знак сесть.

– Садись, – сказал он, сделал глубокий вдох, и кашель начался снова. «Нет, – догадалась Рут. – Он не кашляет. Он смеется. Вот ужас-то».

Наконец мистер Эллис умолк и утер слезы с глаз. Он покачал древней черепашьей головой и сказал:

– Ты больше не боишься меня, Рут.

– Я вас никогда не боялась.

– Чушь. Ты меня до смерти боялась. – Изо рта старика вылетел белый комочек слюны и упал на лежащий на столе альбом с марками. – Но больше не боишься. И хорошо. Должен сказать, Рут, я тобой доволен. Я горжусь всем, что тебе удалось совершить здесь, на Форт-Найлзе. Я наблюдал за твоими успехами с большим интересом.

Последнее слово он разделил на три четких слога.

– Гм… Спасибо, – сказала Рут. Разговор принял странный оборот. – Я знаю, вы никогда не хотели, чтобы я осталась на Форт-Найлзе…

– О, именно этого и я хотел.

Рут уставилась на старика, не моргая.

– Я всегда надеялся, что ты останешься здесь и наведешь порядок на этих островах. Вразумишь их. Что ты и сделала, Рут. У тебя удивленный вид.

Она вправду была удивлена. Но с другой стороны – нет. Она задумалась, стала кое-что припоминать.

Ее мысли замедлились, она начала старательно искать объяснение, внимательно рассматривать подробности своей жизни. Она вспомнила кое-какие разговоры из далекого прошлого, кое-какие старинные встречи с мистером Эллисом. Каковы были его планы насчет нее после окончания школы? Он ведь так и не сказал ей об этом.

– Я всегда думала, что вы хотите, чтобы я уехала с этого острова и поступила в колледж, – тихо прозвучал голос Рут в просторной комнате. Теперь она полностью погрузилась в разговор.

– Я ничего подобного не говорил, Рут. Разве я хоть раз говорил с тобой о колледже? Разве я хоть раз говорил тебе, что хочу, чтобы ты уехала?

«И верно, не говорил», – подумала Рут. Об этом говорили Вера и ее мать, об этом говорил Кэл Кули. Даже пастор Вишнелл говорил об этом. Но не мистер Эллис. Вот это да. Ничего себе.

– Мне бы хотелось узнать кое о чем, – сказала Рут. – Раз уж мы так разоткровенничались. Зачем вы отправили меня в школу в Делавер?

– Это была превосходная школа, и я надеялся, что ты ее возненавидишь.

Рут ждала продолжения, но не дождалась.

– Что ж, – сказала она. – Вот все и объяснилось. Спасибо.

Мистер Эллис издал хриплый вздох.

– Учитывая твой ум и твое упрямство, я представил себе, что школа послужит двум целям. Там тебе дадут образование, а потом тебе захочется опрометью бежать обратно, на Форт-Найлз. Мне не стоило тебе все разжевывать, Рут.

Рут кивнула. Да, этим все объяснялось.

– Ты сердишься, Рут?

Она пожала плечами. Как ни странно, она не сердилась. «Что такого?» – подумала она. Значит, он манипулировал ею всю жизнь. Он манипулировал жизнью всех, кто попадался на его пути. На самом деле ничего удивительного в этом не было. На самом деле, это все объясняло. И в итоге… что в итоге? Рут сделала вывод быстро, без суеты. Ей было приятно наконец понять, что происходило на протяжении всех этих лет. В жизни человека бывают моменты, когда что-то очень важное осознается мгновенно и резко, и для Рут Томас-Вишнелл настал как раз такой момент.

Мистер Эллис проговорил:

– Вряд ли ты могла выйти замуж удачнее, Рут.

– Что я слышу, – сказала Рут. «Опять сюрприз!» – Да? И как вам это нравится?

– Вишнелл и Томас? О, мне это очень нравится. Вы основали династию, юная леди.

– Неужели?

– Да, безусловно. И мой отец был бы счастлив увидеть то, чего тебе удалось достичь за последние годы. Я имею в виду артель, Рут. Больше никому из местных жителей не удалось бы ее создать.

– Ни у кого из местных жителей никогда не было необходимого капитала, мистер Эллис.

– Что ж, ты была достаточно умна и приобрела этот капитал. И мудро им распорядилась. Мой отец гордился бы твоим успехом и радовался бы ему. Его всегда волновало будущее этих островов. Он любил их. Как и я. Как все семейство Эллисов. И после всего, что моя семья вложила в эти острова, мне бы не хотелось видеть, как Форт-Найлз и Корн-Хейвен погружаются в пучину из-за отсутствия достойного лидера.

– Я вам кое-что скажу, мистер Эллис, – сказала Рут и почему-то не удержалась от улыбки. – У меня никогда не было ни малейшего намерения вызывать гордость у вашего семейства. Я не питала никакого интереса к тому, чтобы обслуживать семейство Эллисов.

– Тем не менее.

– Ну да, наверное. – Рут вдруг стало до странности легко и ясно. – Тем не менее.

– Но ты пришла поговорить о деле.

– Верно.

– У тебя есть деньги.

– Есть.

– И ты хочешь, чтобы я продал тебе свою землю.

Рут растерялась.

– Не-ет, – проговорила она. – Нет, не совсем так. Я не хочу, чтобы вы продали мне свою землю, мистер Эллис. Я хочу, чтобы вы ее мне отдали.

Тут моргать перестал мистер Эллис. Рут склонила голову к плечу и встретилась с ним взглядом.

– Да? – сказала Рут. – Вы понимаете?

Он не ответил. Рут дала ему время подумать над ее словами, а потом терпеливо объяснила:

– Ваша семья в огромном долгу перед моей семьей. Очень важно и правильно, чтобы ваша семья расплатилась с моей семьей за жизнь моей матери и моей бабушки. И за мою жизнь тоже. Наверняка вы меня понимаете. Речь идет о возмещении.

Рут была очень довольна этим словом – «возмещение». Это было очень правильное слово.

Мистер Эллис немного подумал и сказал:

– Вы же не угрожаете мне какими-либо судебными действиями, мисс Томас?

– Миссис Томас-Вишнелл, – поправила его Рут. – И не говорите глупостей. Я никому не угрожаю.

– Я бы предпочел, чтобы так и было.

– Я просто объясняю, что у вас есть возможность, мистер Эллис, исправить все то зло, которая ваша семья причинила моей семье за много лет.

Мистер Эллис промолчал.

– Если вас когда-нибудь мучили угрызения совести, вам предоставляется удачный шанс.

Мистер Эллис и тут промолчал.

– Вряд ли мне стоит все вам разжевывать, мистер Эллис.

– Верно, – сказал мистер Эллис, снова вздохнул, снял очки и сложил. – Не стоит.

– Значит, вы меня понимаете?

Старик кивнул и, повернув голову, уставился на огонь в камине.

Рут сказала:

– Прекрасно.

Потом они сидели в тишине. Дэвид уснул, прижавшись к груди матери. Рут ощущала его тепло. Он был тяжелый. И все же Рут было уютно. Она думала о том, что этот короткий и прямой разговор с мистером Эллисом был важным и верным. И правдивым. И все прошло хорошо. «Возмещение». Да. Давно пора. На душе у Рут стало легко.

Рут смотрела на мистера Эллиса, а он смотрел на огонь. Она не сердилась и не печалилась. И он, судя по всему, тоже. Она не чувствовала злости к нему. Необычно, но приятно было сидеть у такого жаркого, можно сказать, рождественского огня в середине июня. Окна были закрыты шторами, в комнате пахло дровяным дымом, и невозможно было понять, день за окнами или ночь. Камин был очень хорош, он украшал комнату. Он был сделан из тяжелой, прочной темной древесины – может быть, из красного дерева. С резными фигурками нимф и дельфинов и виноградными гроздьями. Сверху лежала каминная доска из зеленоватого мрамора. Рут какое-то время любовалась красотой камина.

– И дом я тоже возьму, – сказала она наконец.

– Конечно, – сказал мистер Эллис. Он сидел, сжав руками стоявший перед ним карточный столик. Руки у него покрыты старческими пятнами, кожа – как бумажная, но руки сейчас не дрожали.

– Хорошо.

– Прекрасно.

– Вы меня слышите?

– Да.

– Вы понимаете, что все это значит, мистер Эллис? Это значит, что вы должны уехать с Форт-Найлза. – Рут произнесла эти слова не злобно. Просто корректно. – Вам с Кэлом теперь лучше вернуться в Конкорд. Вам так не кажется?

Он кивнул, не отводя глаз от пламени в камине. И сказал:

– Как только погода будет достаточно благоприятная для отплытия «Каменотеса»…

– О, торопиться не нужно. Вы не обязаны уезжать сегодня. Но я не хочу, чтобы вы умерли в этом доме, понимаете? И я не хочу, чтобы вы умерли на этом острове. Это было бы неправильно. Это очень многих огорчило бы. Я не хочу этим заниматься. Так что вам придется уехать. Торопиться не стоит, но в какой-то день через пару-тройку недель мы поможем вам собраться и уехать отсюда. Думаю, это будет не так уж сложно.

– Мистер Кули об этом позаботится.

– Конечно, – сказала Рут и улыбнулась. – Идеальная работа для Кэла.

Они еще долго сидели в тишине. Потрескивали и мерцали дрова в камине. Мистер Эллис надел очки и устремил взгляд на Рут:

– Твой малыш хочет спать.

– На самом деле он крепко спит. Мне нужно отвезти его домой, к отцу. По вечерам он любит видеться с отцом. Он всегда ждет, когда его папочка вернется с рыбалки.

– Красивый мальчик.

– Мы тоже так думаем. Мы любим его.

– Это естественно. Ведь он ваш сын.

Рут села прямее и сказала:

– Мне пора домой, мистер Эллис.

– Не хочешь ли чашечку чая?

– Нет. Но мы обо всем договорились, верно?

– Я невероятно горжусь тобой, Рут.

– Что ж… – Рут широко улыбнулась и шутливо взмахнула левой рукой. – Все включено, мистер Эллис. К вашим услугам.

Не без труда Рут выбралась из глубокого кресла, держа на руках Дэвида. Ее сынишка недовольно заворчал, и она взяла его на руки так, чтобы им обоим было удобнее. При таком сроке беременности ей не стоило бы носить Дэвида на руках, но Рут это нравилось. Ей нравилось держать сына, и она понимала, что носить его на руках она сможет не так много лет, а потом он станет большим и независимым. Рут пригладила его светлые волосы и взяла свою парусиновую сумку, набитую вкусностями для сына и папками с бумагами артели. Рут направилась к двери, но передумала.

Она обернулась, чтобы убедиться в своих подозрениях. Она посмотрела на мистера Эллиса. Точно. Он улыбался. Он не пытался скрыть от нее улыбку. На самом деле он улыбался все шире и радостнее. Увидев эту улыбку, Рут вдруг ощутила нечто совершенно неожиданное. Ее охватило теплое чувство к старику. И она не ушла. Точнее, ушла не сразу. Она подошла к креслу мистера Эллиса. Ей было неловко наклоняться – мешал лежавший на руках Дэвид и большой живот. Но все же она наклонилась и поцеловала старого дракона в лоб.

Copyright © Elizabeth Gilbert, 2000

All rights reserved

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление.

ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2011.