Глава 8

– Ну, вот же, можешь! – Глинский хлопнул в ладоши. – Умница! Над верхами поработать, и, вуаля, перед нами готовая певица.

Ирина тяжело дышала. Это песня для неё, как забег на длинную дистанцию, да ещё и с препятствиями в виде высоких нот. Она схватила бутылочку «Эвиана», жадно сделала несколько глотков, капли воды скатились по тонкой шее.

– Ничего… – засмеялся Глинский, взглянул ободряюще. – Дальше легче пойдёт.

Уже третий месяц Ирина занималась с ним вокалом. Увлеклась и ругала себя за эту увлечённость. Не то время сейчас, чтобы петь. Но маленькая студия уже стала её вторым домом, и каждый день после института девушка шла сюда, сидела в уголке, слушая других, пока не подходила её очередь. Голос Ирины, высокий и сильный, звучал всё лучше и уверенней. Глинский её хвалил, пророчил блестящее будущее, она отмахивалась от этих слов, верила и не верила одновременно.

– Пора тебе из студии-то выбираться, в люди пора. – Глинский взял со стола листок, пробежал глазами. – Вот туда тебе дорога.

Он ткнул пальцем в какую-то строчку. «Конкурс молодых исполнителей», – прочитала Ирина.

– Заявишься на конкурс, и даже не думай сопротивляться, – Андрей Сергеевич погрозил ей пальцем. – Кстати, я там член жюри. Но это ничего не значит, – добавил быстро. – Я строг и беспристрастен.

Милый, милый Глинский! Все вокруг пытаются занять её, чтоб не было ни минуты для самоедства. Но она-то знает, что в Машином исчезновении есть её вина. И никто, никто не убедит Ирину в обратном.

– Отправляйся! Прямо сегодня, успеешь ещё. Я позвоню, проверю. Иди, – он взял её за плечи, повёл к выходу.

А Ирине и в самом деле надо идти, у входа её ждал Глеб. Человек, в которого она влюблена, и Ирина благодарна судьбе, что послала ей в тяжелые дни этого парня. Хотя для любви сейчас тоже не время, она не может себе позволить быть счастливой. Но когда ж это время придёт?! Маша, найдись…

Глеба она увидела сразу, молодой человек стоял, облокотившись о дверцу автомобиля. Джинсы и кожаная куртка в сочетании с белой футболкой, а ещё копна светлых волос, спускающихся на плечи, делали его похожим на рок-звезду. Можно только удивляться, что такой симпатичный парень обратил на неё внимание, она в эти дни совсем никакая.

– Здравствуй! – Глеб на секунду прижал её к себе, потом, протянув руку внутрь салона, достал лежавший на сиденье букет. – Это тебе!

– А что, есть повод? – Ирина приблизила лицо к цветам, вдохнула тонкий аромат. Фрезии и хризантемы, выдержанные в одной цветовой гамме, были упакованы в плотную серую бумагу, которая лишь подчёркивала нежность букета. – В любом случае, спасибо, Глеб!

– А четыре месяца знакомства, чем не повод?

– Уже четыре!?

Ирина ужаснулась. Значит, Маши нет уже столько времени… И столько времени она каждый день, каждый час вспоминает о пропавшей сестре…

– Ирина!

Она обернулась. Из подъехавшей к подъезду машины выбирался отец. Махнул ей рукой, направился навстречу. И Ирина шагнула вперёд. Она не видела отца несколько дней. А вдруг у него хорошие новости, которых Ирина так ждёт… Иначе зачем бы приехал…

– Ну? – девушка вопросительно взглянула ему в глаза.

– Пока ничего, Ир, ничего, – Вольский опустил голову, – но Ян занялся поисками в двух соседних странах. Будем надеяться, дорогая…

Зря он это последнее слово ввернул. Ну, ладно, она стерпит. Пока стерпит…

– Познакомь со своим другом, – через плечо дочери он строго взглянул на Глеба, молчаливого и растерянного.

Ирина назвала их имена. Мужчины молчали. Кажется, пауза затянулась и уже немного напрягала.

– А у меня к тебе дело, – кашлянув, наконец, произнёс отец. – Вот, снял тебе квартиру, хватит в общежитии ютиться. – Он протянул девушке связку ключей. – От университета всего пару шагов.

Ничего себе! И как ей реагировать, скажите, пожалуйста?

– А вот это настоящий отцовский поступок. – Глеб перехватил ключи, подкинул на ладони. – Спасибо! Я помогу Ирине с переездом.

– Я тоже могу помочь… Впрочем, ладно, сами справитесь.

Махнув рукой, Вольский направился к машине. Встреча не получилась. И зачем он ввернул, что снял квартиру, при этом парне? Будет вот теперь к ней таскаться… Но не уследишь… Странная ревность душила его, совсем новое чувство, незнакомое, как с ним управляться, неясно. Ладно, разберётся…

На самом деле, эта просторная квартира-студия была куплена специально для Ирины и записана на её имя… Вольский сам выбирал, ездил, оценивал, отбраковывал варианты. Но решил пока скрыть этот факт, побоялся, что Ирина не примет подарок. Она такая, его дочь. Любимая дочь…

* * *

– Митя, останься…

– Милая моя, ну, ты же знаешь, – отвечал он, торопливыми руками застёгивая молнию на куртке.

Александра знала. Знала про его серьёзно заболевшую жену, про дочку, живущую пока у бабушки, про всю его вдруг ставшую нескладной жизнь. Мите надо туда, он должен… А кто останется с ней?!

После отъезда Ирины депрессия накрыла её с головой. Редкие Митины набеги заставляли сердце встрепенуться, и час, два она была прежней Александрой. Но он уходил, и снова тёмная пелена безысходности накрывала её с головой. По ночам спала плохо, разбуженное нежными Митиными руками тело, помня его ласки, томилось, просило ещё. Она ещё не старая, сорок два, для женщины вторая молодость, самый расцвет. Александра и гормональные препараты уж который год принимала, чтоб сберечь свою женскую сущность, не потухнуть раньше времени.

Той ночью, под самое утро, она вдруг вскочила, разбуженная странными ощущениями внутри. Александру мутило и, кажется, вот-вот вырвет. Вскочив, она бросилась в ванную, склонилась над раковиной. Самая первая мысль, пришедшая в голову, ужаснула. Неужели она беременна? Конечно, можно надеяться на то, что это следствие вчерашнего ужина, но почему-то Александра твёрдо знала, что это не так.

Бе-ре-мен-на… Её тело решило, что ещё не до конца выполнило своё предназначение, её тело хочет впустить в этот мир ещё одного человека. Боже, голова идёт кругом. Как отнесётся к этому Митя, что скажет Ирина, да и просто люди вокруг?! Но, может, никому ничего не говорить и сделать то, что делают тысячи женщин каждый день? И будут делать много-много лет? Вот оно, самое простое решение вопроса. Несколько минут боли и щемящей жалости к не родившемуся дитя, а потом вечные угрызения совести-праведницы…

Александра умылась, накинула халат и села на кухне пить чай, ожидая, когда совсем рассветёт. Тогда она отправится в женскую консультацию и всё решит. Но ленивое осеннее солнце не спешило появиться на небосводе, пропадало с где-то за невидимым горизонтом, оттягивая встречу Александры с неизбежным.

Ну, вот… Не обманулась… Врач, заулыбавшись, со словами «таких смелых у нас немного», поздравила её с беременностью, прописала витамины, назначила еженедельные консультации. Прямо оттуда, присев на расшатанный стул у полузасохшего фикуса, Александра позвонила Дмитрию.

– Митя, ты мог бы зайти вечером? – Она еле удержала готовый вырваться вздох. – Мне надо тебе что-то сказать… Очень важное…

Ох, что она несёт! Какие-то напыщенные слова, как в плохом кино. Удивившись, Митя пообещал заглянуть к ней в лабораторию в обеденный перерыв. Заскочит на пять минут. И Александра не удивится, если его сегодняшний обед будет испорчен. В самом деле, зачем Дмитрию ребёнок? Он мужчина с большими проблемами, и рядом с ней ищет лишь радости и покоя на коротенькие пару часов.

– Шура, ну, это же… Это же… – Митя не находил слов, вышагивая вокруг неё быстрыми шагами. Вернее, слова были, но не те, что ждала от него эта женщина, сообщившая ему совершенно невероятную новость. – Да над нами наши же дети будут потешаться! На старости лет возиться с пелёнками…

Вот так, да? Глядя на Дмитрия, его гладкое, чистое лицо, густую шевелюру, мысли о старости появились бы в последнюю очередь.

– Хватит! Я же ничего у тебя не прошу, – голос Александры зазвучал жёстко, – просто ставлю тебя в известность. Ладно, иди, мне работать надо.

Работать… Да не до работы её сейчас. Ушёл, как сбежал, растерянный и несчастный. Честно говоря, Александра в чём-то понимала его. Женатый мужчина, а она ему кто? Никто! А вот дочери… Что бы сказала Маша? И вечером нужно будет с Ирой поговорить, может, хоть этот разговор получится.

Но вечером Ирина приехала домой в хорошем настроении, рассказывала о каком-то конкурсе, улыбалась забытой улыбкой. Не будет Александра её тревожить, успеет ещё сообщить о своём неожиданном подарке судьбы.

Она уже лежала в постели, читая новый детектив Устиновой, когда раздался звонок. Дотянувшись до телефона, увидела на дисплее фото Дмитрия.

– Шур, прости, так неожиданно всё было, наговорил тебе лишнего, – он говорил быстро и почти шептал. – Прости, ладно? Я всё обдумал, я с тобой.

Обдумал он? Улыбаясь, Александра произнесла:

– Ладно! Спи спокойно, дорогой товарищ, потом поговорим.

И нажала кнопку отбоя. Вот они, мужчины, странные, непостижимые существа…

* * *

На конкурсе Ирина не победила. Победили более сильные, более известные, и она хлопала им из зала вместе со всеми и вместе со всеми восторгалась талантом и уверенностью этих ребят. Ирина Вольская не победила, но заняла почётное четвёртое место и взяла приз зрительских симпатий. Это ли не победа?! По центру зала она шла на сцену в длинном, с открытыми плечами синем платье, полы которого эффектно обвивали ноги, привлекая восхищённое внимание мужчин.

С цветами и призом в руках в виде маленького позолоченного микрофона Ирина вернулась на своё место в зале, села рядом с Глебом.

– Поздравляю! Поздравляю, – он прикоснулся губами к её щеке. – Ты такая красивая.

– Спасибо, ты повторил это сегодня раз десять, – улыбнулась Ирина.

– Тогда я сменю пластинку. Ты такая талантливая. И красивая, – снова добавил Глеб и засмеялся.

Он радовался её успеху, больше, чем сама Ирина. Его карие глаза среди сотен других в зале, когда она исполняла свою конкурсную песню, горели верой в её талант и успех. Песню написал молодой, но модный и востребованный композитор, и она Ирине очень нравилась. В ней пелось о бескрайнем, бушующем море и белом паруснике, чьи высокие мачты упирались в синее небо. Он уносил в неведомые дали влюблённую парочку. Подальше от чужих глаз, от чужой зависти и осуждения…

После церемонии награждения, заехав в супермаркет, где Глеб купил вино и фрукты, направились в Ирине. Ей хотелось остаться одной, чтоб снова прокрутить в памяти этот день, повторить и запомнить прекрасные эмоции, которые она испытала, стоя на сцене перед притихшим залом. Но это показалось бы Глебу странным, Ирина и так вечно отталкивала его, ссылаясь то на усталость, то на плохое настроение. И он уходил, мрачнея лицом…

Но сегодня ей будет трудно придумать причину. И, в конце концов, Ирине надоело быть белой вороной, и когда-то же должно случится то, что называют взрослой любовью и о чём вечно шепчутся её приятельницы-студентки.

Мысли о предстоящем событии смущали девушку, и она, стоя к молодому человеку спиной, неловкими движениями нарезала сыр и колбасу, расставляла посуду, сервируя барную стойку, за которой они отметят её успех. Глеб стоял рядом, смотрел на неё особенным взглядом, который Ирина старалась не замечать. Наверное, так смотрит самец на понравившуюся ему самочку, перед тем, как наброситься на неё со всей мощью требующего удовлетворения тела…

– Давай… всё потом, милая моя… девочка, – произнёс Глеб хрипло, подойдя сзади, плотно прижавшись к ней всем телом.

Он погладил её плечи, осыпал шею мелкими поцелуями. Его руки спустились в глубокий разрез праздничного платья и, пробравшись в бюстгальтер, захватили в плен её груди, мяли их, то нежно, то грубо, терзали соски сухими пальцами. Ей было и больно, и странно… Задыхаясь, Глеб нашёл губами её губы, приник к ним долгим поцелуем. А его руки уже везде, через шёлк платья эти торопливые руки гладили бедра, живот, пробирались к самому запретному месту, касались его… Ирина протяжно вздохнула. Ещё ни одна мужская рука не была здесь…

Сдвинув тарелки и бокалы, вынув нож из Ирининой руки, молодой человек посадил её на стойку бара, одном движением спустив вниз бретельки платья. Секунда – и сброшен бюстгальтер, голубое кружевное великолепие, вдруг ставшее ненужным. Молочно-белая и полная, как живая, вздымавшаяся от прерывистого дыхания девичья грудь теперь прямо перед его глазами. Открытая для его поцелуев, для его любви.

Как в последний раз, он целовал это нежное чудо, наслаждался податливостью и упругой нежностью женской груди, не в силах оторваться от этого лучшего занятия на свете. И застонал, обнаружив под левой грудью родинку, ласкал языком этот маленький тайный подарок…

Не в силах больше сдерживаться, Глеб подхватил на руки свою долгожданную, сладкую добычу, понёс на кровать. Это какое-то безумство… её тело… её аромат… Он будет любить эту девушку страстно и нежно, подарит безумные ласки, чтоб срывались сладостные стоны с губ его милой подруги. Волшебная сила любви, молодой человек знает в этом толк… Одного он пока не знает, не знает, что через несколько коротеньких минут вместо юной девушки появится на Земле ещё одна женщина…

* * *

«Не нравится мне этот хлюст», – думал Вольский, наблюдая, сидя в машине, как сияющая, с букетом в руках, его дочь садится в автомобиль Глеба.

Александр тоже был на конкурсных выступлениях, со стороны незаметно наблюдал за Ириной, радуясь её успеху. Немного помог, добавив голосов за приз зрительских симпатий, но совсем немного. Его дочь и так достойна любых побед.

– Ян, видишь этого парня?

Развернувшись назад с водительского кресла, Ян проследил за его взглядом, кивнул.

– Узнай мне всё о нём. И побыстрей.

– Глеб Старцев, – ровным голосом произнёс Ян, – двадцать пять лет, аспирант. Сфера интересов – генная инженерия, работает в Институте биологии гена. Подаёт надежды. Амбициозен, целеустремлён. Отец – научный сотрудник того же института, мать – домохозяйка. Других детей нет.

– Ян…Ах, Ян, – Александр довольно улыбнулся. – Да тебе цены нет. Хотя я всегда это знал. Поехали в контору.

Конторой он называл офис холдинга «V-фарм», его детища, расположенного в высотке Москва-Сити, где по его указаниям над расширением сети аптек, и без того немалой, трудились десятки сотрудников. Но сейчас это самое главное, надо крепко захватить рынок, конкуренты уже садятся на хвост. Хотя в бизнесе Вольский не знает поражений и неудач, не сразу, но пришёл настоящий успех, он лучший в своей отрасли. И теперь у него только две головные боли – Маша и Ирина.

Честно говоря, Александр уже не верил, что Мария жива. Грандиозные по масштабам поиски ничего не дали. Жаль… Он вздохнул, разглядывая через тонированные окна автомобиля оживлённые улицы столицы. И уже надо смириться с тем, что Александр никогда не увидит свою дочь. Вольский не посмел бы так думать, но там, где она пропала, огромный залив, безбрежный и опасный. Вывод напрашивался сам…

А вот Ирина… Александр Андреевич намерен многое для неё сделать. Известность, богатство, достойный муж, он ничего не забыл? Ему будет интересно выстраивать линию её жизни. Жизнь дочери – теперь его любимая игрушка. Интересная мысль. Звучит грубо, но это так, и Александр уже вцепился двумя руками в её судьбу. Ирина не заметит, как он станет нужен ей. Каждый день, каждую минуту…

Само собой, никакой Глеб Старцев не вписывался в его схему. С такой биографией мелковат он для Ирины. Скоро вокруг неё будут крутиться сыновья сильных мира сего, богатые и знаменитые, и Александр сам выберет из их числа самого достойного…

– Ян, у меня к тебе ещё… одна просьба…

С годами он всё больше и больше становится дипломатом, Дипломаты, эти хитрые лисы, легче добиваются нужного результата. Но Ян всё равно понимает, что это не просьба, а приказ.

– Слушаю, Александр Андреевич.

– Вот этот парень… Старцев… Ни к чему ему возле Ирины крутиться, не его поля ягода. Как-то отвадить бы надо. Есть идеи?

– Есть, и не одна.

Ян ответил сразу, и Вольский не удивился бы, если б узнал, что тот уже строил планы на этот счёт. «Вот, стервец, – восхитился про себя Александр, – знает меня, как облупленного. Мысли читает… За что и ценю».

– Выкладывай!

Ян начал говорить, коротко и по делу. Его ровный, бесцветный голос, начисто лишённый эмоций, иногда вызывал у Вольского желание потрясти парня за плечи, разбить это хладнокровное безразличие и увидеть хотя бы удивление на его бесстрастном лице. Когда-нибудь он так и сделает…

А придумал парень неплохо, совсем неплохо. Он не перестает удивлять своего шефа

– Есть и другие варианты, – продолжал Ян, – но более жёсткие.

– Достаточно, – быстро ответил Вольский. Вот только уголовщины ему не хватало. – Первый хорош. Займись им.

Ян едва заметно кивнул. Он уже свернул к зданию, к въезду в подземную автостоянку, ещё несколько минут – и они на месте, скоростной лифт без промедления домчит их до нужного этажа.

– Хотя, нет. Сам займусь.

Вольский передумал. Всё, что касается Ирины, он должен делать сам. Всегда. Так будет правильнее и надёжнее, в конце концов, у него всего одна дочь…

Всего одна… От этой мысли, которая не в первый раз пришла ему в голову, опять резануло по сердцу. Настроение испортилось. Странная штука настроение, раз – и вдруг давящая пустота в душе, и человек хмурится, словно неожиданно начался ливень сразу после яркого солнца…

– Алиса, зайди!

Александр прошёл в свой кабинет, на ходу снимая пиджак. Он знает, что делать, чтоб на несколько минут закончились будни, и сердце забилось в молодом, радостном ритме. Да, именно так…

Его диван уже давно не ощущал разворачивающихся на мягком кожаном ложе маленьких, в один акт, спектаклей любви, не чувствовал тепла примкнувших друг к другу переплетённых тел, двигающихся в продиктованном страстью ритме. Да и руки Вольского уже почти забыли, каковы на ощупь бёдра и белые ягодицы его молоденькой, но такой опытной секретарши…

Откинувшись на спинку дивана, он закрыл глаза, услышав звук запираемой Алисой двери.