Глава 30

Я смотрю за спины Феррика и Ватеи, пытаясь унять дрожь в руках, когда из леса появляются десятки фигур. Только когда они подходят ближе, я замечаю на некоторых жилеты и поношенные сапоги цвета темного аметиста. Керост. Другие одеты в великолепные сапфировые мундиры и плащи, которые я узнаю где угодно. Их серебряные эмблемы сияют даже в густом тумане, насмешливо подмигивая мне.

Мои собственные королевские солдаты.

Я отступаю назад, не желая верить тому, что вижу.

– Что здесь происходит? – спрашиваю я, хотя в глубине души уже знаю ответ. Я не узнаю никого из жителей Кероста, но среди моих соплеменников есть знакомые лица.

Например, лицо Касема.

Увидев нас в Ферриком, мой личный стражник широко распахивает глаза. Он стоит на опушке леса рядом с Олином – своим отцом, тем самым человеком, который научил нас обоих владеть клинком и защищать себя. Человеком, который каждый день стоит рядом с моим отцом, занимая должность главного советника Ариды.

Хотя Олин никогда не отличался дружелюбным характером, его чистые глаза еще никогда не были в половину такими холодными и даже на четверть такими опасными, как сейчас. И никогда прежде он не насмехался надо мной с такой неприкрытой ненавистью.

– Зудо – не единственный остров, который устал от правления твоего отца, – Кавен проходит сквозь толпу солдат и встает передо мной, гордо вздернув подбородок. – Когда твой отец решил уничтожить этот остров, с ним были лишь те, кому он безоговорочно доверял, – его главные советники. Но он не учел, что не все из них согласны с методами его правления. Ему и в голову не пришло, что кому-то может понравиться идея о том, что магия может быть открыта для всех, особенно после того, как они увидели силу нашей множественной магии в битве и как король может уничтожить двадцать человек за один раз, используя лишь пряди волос или капли крови. Как и я, они хотят иметь возможность пользоваться магией души.

Он кивает Олину, и у меня сердце уходит в пятки.

– Неужели ты думала, что все просто смирятся с тем, что монархия полностью присвоила эту магию себе? Что она отнимает у людей свободу и удерживает их на одном острове только из-за того, какую магию они практикуют? Пришло время все изменить. В тот день, когда мой остров сгорел, другие тоже это поняли.

Я пытаюсь поймать взгляд Касема, вспоминая последнюю ночь, которую мы провели на Ариде, и какой безразличной оставалась дворцовая стража во время кукольного представления. Они позволили людям открыто высказывать неуважение к их собственному королю. Тогда мне показалось, что здесь что-то неладно, но Касем развеял мое беспокойство. Все это время он был частью восстания.

Почему же он защитил меня тогда, в Икае?

Капли пота выступают у меня на висках, когда я делаю шаг назад, и под моими ногами хрустят сухие корни и листья ежевики. Конечно, здесь не вся королевская армия – всего около пятнадцати человек, – но я не сомневаюсь, что все остальные, кто разделяет их взгляды, ждут нас на Ариде.

Кавен делает шаг вперед.

– Монтара ограничивают нас. Твой маленький побег стал идеальным предлогом, который позволил нам вывести солдат с Ариды и укрепить армию. За это я должен сказать тебе спасибо. Твой Верховный Анимант даже не подозревает, что его ждет, – кто-то вкладывает ему в ладонь кинжал, и Кавен сжимает рукоять длинными пальцами.

Мои собственные кинжалы кажутся тяжелыми как свинец.

Они дрожат у меня в руках.

Когда Кавен начинает приближаться ко мне, я изо всех сил сжимаю рукояти и держу оружие наготове. Мои ладони стали совсем мокрыми от пота.

Визидия заслуживает лучшей жизни, и она определенно достойна большего, чем этот человек. Он зашел почти так же далеко, как Като, но я не совершу ошибку Сиры и не стану ждать. Я унимаю свои дрожащие запястья и делаю выпад вперед.

В лесу воцаряется хаос.

Бастиан ловко петляет между березами, используя их как щиты, чтобы увернуться от ударов, и как укрытие, чтобы перехитрить солдат. Он делает финт влево возле одного из деревьев, прежде чем выполнить резкий поворот вправо, уклоняясь от удара противника. Его контратака отбрасывает истекающего кровью солдата прямо в заросли ежевики.

Я заставляю себя не смотреть на его лицо, потому что боюсь, что могу его узнать.

– Не позволяйте им заполучить вашу кровь! – кричу я, призывая всю силу своей магии и позволяя себе утонуть в ее тьме. В ее жестокости. – Мы не знаем, кто из них практикует магию Кавена.

Феррик остается рядом со мной, используя свою скорость, чтобы одолеть нападающих и убедиться, что мы с Кавеном останемся один на один. Ватея исчезла из виду, и я понятия не имею, когда русалка успела ускользнуть, но надеюсь, что она в безопасности.

Кавен сражается только одним кинжалом, но он искусен и ловок. Он уклоняется от моих ударов и бьет меня в бок. Я успеваю увернуться в самый последний момент.

Кавен использует ту же магию, с помощью которой Сире удалось проклясть всю Ариду: я не могу позволить ему украсть даже каплю моей крови.

Я рассекаю воздух костяным кинжалом. Кавен пригибается, чтобы избежать моего клинка, и парирует ударом в живот, отбрасывая меня прямо на спину Феррика. Он падает, но сразу же вскакивает на ноги, а затем торопливо поднимает меня с земли.

– Позволь мне помочь, – настойчиво говорит он, но без огня мне нечего делать с его отрезанными конечностями.

Я отталкиваю Феррика и снова бросаюсь на Кавена, как раз в тот момент, когда он собирается замахнуться кинжалом. Он двигается как солдат, каждое его движение рассчитано до секунды. Кавен уворачивается от удара, проскальзывает под моей рукой и хватает меня за волосы. Феррик бросается на него. Я пытаюсь вырваться, едва замечая вопли и запах дыма, пропитавший воздух.

Кавен выплевывает ругательство и швыряет меня на землю. Он хлопает себя по тунике: его одежда горит.

Ватея стоит позади него, держа в руках несколько пылающих веток, похожих на факелы. Она поджигает иссохший куст ежевики, и он с жадностью подхватывает пламя, которое быстро распространяется по всему лесу.

Я смотрю на нее сквозь сгущающуюся дымную завесу, и она улыбается мне в ответ.

Когда я наконец поднимаюсь с земли – Феррик уже готов. Он едва заметно вздрагивает, когда я отбрасываю костяной кинжал и хватаю с земли упавший меч, чтобы сделать чистый разрез на его руке, прямо под локтем.

Кавен цепенеет от неожиданности и переключает свое внимание на Феррика. Неверный ход. Одной рукой я держу отрубленную конечность, а другой вонзаю свой клинок в живот Кавена.

Мое тело холодеет в ту же секунду, как его кровь пропитывает мою рубашку и заливает мои руки. Чем больше его кровь растекается по моей коже, тем дальше распространяется ледяной ожог, пожирающий мою плоть, словно голодное чудовище.

– Магия Ариды не самая сильная, маленькая принцесса, – цедит Кавен сквозь зубы. – Позволь я тебе кое-что покажу.

Я не могу пошевелиться от боли. Кавен проклял свою собственную кровь ради защиты, и мне нечего противопоставить этой странной магии, окутавшей мое тело. Она полна злобных теней, которые мелькают где-то на периферии моего зрения и рычат на меня, щелкая острыми, как кинжалы, зубами. Мне остается лишь кричать, когда холодная сталь его клинка проникает под мою кожу. Мне кажется, что тысячи шипов прокалывают мою плоть один за другим, когда Кавен разрезает мою руку. Я кричу, ослабляя хватку на кинжале.

Я настойчиво повторяю себе, что это всего лишь проклятье, когда тени сплетаются вокруг моих лодыжек, затягивая меня в землю.

Я освобождаю свой разум, позволяя теням делать все, что им заблагорассудится. Потому что как бы сильно они ни рычали и не извивались вокруг меня – они не настоящие. В отличие от Кавена.

Я заставлю свое тело сосредоточиться на том, что происходит в реальном мире. Мои пальцы сжимают рукоять кинжала и толкают клинок вперед.

Я не вижу своего оружия, но чувствую его невидимую тяжесть в своих ладонях. Тени поднимаются, вытягиваясь и образуя разинутую пасть, готовую поглотить меня. Но я смотрю сквозь них.

Бастиана удивило, как быстро я смогла побороть проклятье на Морнате, и теперь мне известна причина: я всю жизнь сражалась с проклятьем Сиры, которое она наложила на род Монтара. По сравнению с ее магией это – ничто.

Бросаюсь вперед, вытянув руку с отравленным кинжалом. Раздается громкий крик. На этот раз он принадлежит не мне.

Когда тени исчезают, им на смену приходит реальный мир, пахнущий дымом и железом. Мои пальцы сжимают сплетенную рукоять Рукана, и я вырываю свой клинок из живота Кавена.

Мое онемевшее плечо горит от раны, нанесенной Кавеном. Из-за адреналина я еще не ощущаю боли.

Кавен хватается за живот, и по его рубашке начинает растекаться алое пятно.

– Как же так? – это все, что он может сказать.

– Ты не так силен, как тебе кажется, – мое тело дрожит, когда я провожу окровавленным кинжалом по отрезанной руке Феррика. Вокруг нас поднимается дым лесного пожара, и я бросаю руку в огонь.

Кавен впивается в землю пальцами и кричит от боли. Кровь течет из невидимой линии на его коже, когда она начинает рваться вокруг локтя. Его кожа пузырится и шипит: с ней происходит то же самое, что и с рукой Феррика, горящей в огне.

Рука Кавена начинает таять, и кожаные браслеты на его запястье горят вместе с ней.

Когда окровавленные браслеты вспыхивают пламенем, где-то позади тихо вскрикивает Бастиан, но я не останавливаюсь. Я замахиваюсь кинжалом, полностью сосредоточившись на последнем ударе, когда что-то рассекает воздух рядом со мной.

Я разворачиваюсь, едва успев уклониться от атаки королевского стражника, и его меч со звоном вонзается в землю. Позади него я вижу еще по меньшей мере пятерых солдат с поднятым оружием.

Их слишком много, чтобы мы могли победить. И нельзя забывать про Кавена: он все еще готов сражаться, несмотря на свое ранение.

В его руке поблескивает какой-то предмет, который мне никак не удается разглядеть, и с нарастающим ужасом я смотрю, как он проводит им по своему клинку.

Клинку, с которого капает моя кровь.

Мои внутренности скручиваются от воздействия его проклятья. Мое тело горит, как свежая рана, облитая спиртом, а каждый вдох обжигает легкие.

Я бросаюсь вперед, чтобы отнять у Кавена его кинжал, но Бастиан хватает меня за запястье.

– Мне очень жаль, – хрипло произносит он. Его глаза сверкают серебром, и он притягивает меня к себе. – Уже слишком поздно. Мне очень жаль.

– Не дайте им уйти! – крик эхом отдается где-то вдалеке. Я хватаюсь за грудь, чувствуя, как внутри расползается холод, затуманивающий мое зрение.

Бастиан хватает меня за руку, заставляя бежать. Обжигающая боль пронзает мою руку, и я практически падаю на землю. Феррик бежит позади Ватеи, поджигающей все иссохшие кусты, которые попадаются по дороге. Несколько солдат отступают назад, когда ревущее пламя образует за нами плотную стену, и бросаются на поиски другого пути. Но несколько магов с Кероста умудряются ускориться, чтобы пробиться сквозь огонь. Человек в одежде цвета аметиста бросается на нас с такой скоростью, что его движения просто расплываются перед глазами. Он вонзает свой клинок в плечо Феррика, и лекарь с резким вздохом отшатывается назад. Человек поднимает свое оружие в воздух, готовясь к новой атаке, но что-то острое и серебряное вылетает из-за деревьев, ударяя его прямо в глаза. Мужчина падает на спину, и у меня кружится голова.

Касем тяжело дышит, держа лук в трясущихся руках. Его губы дрожат, а по лицу стекает пот.

– Амора, – шепчет он, – Мне так жаль. Я просто хотел найти тебя. Я думал, что это… Мой отец настаивал, чтобы я поехал с ним, но я и подумать не мог… Клянусь богами, мне так жаль, я…

– У нас нет времени! – Феррик хватает Касема за воротник мундира, и я замечаю, что его плечо уже начало заживать. Он тащит молодого стражника за нами, и тот спотыкается, стараясь не отставать.

– Поговорим позже, – задыхается Бастиан, – сейчас нужно бежать.

Я едва ли могу следовать этой команде. Бастиан – единственная причина, по которой я все еще не упала на землю, потому что он практически тащит меня на себе. Каждый шаг отдается в моем плече, причиняя такую невообразимую боль, что я больше не могу ее терпеть. Мое зрение затуманивается, и я пытаюсь понять, что происходит вокруг, но все, что я могу разобрать, – это искаженные цвета и размытые очертания. Раздаются крики, и мне кажется, что я слышу рычание, принадлежащее Ватее.

В какой-то момент мое зрение полностью исчезает. Я не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я снова вижу Ватею. На этот раз она вся покрыта кровью, а окружающий нас пейзаж изменился. Шаги стали еще тяжелее.

Песок.

Еще больше крови. Как долго мы бежим?

Мне кажется, что я падаю, потому что на моем языке вдруг появляется привкус песка и соли, но я поглощена тем, что происходит внутри моего тела. Мой взгляд мечется между реальным миром и ослепительной белизной. Я пытаюсь пошевелить ногами, но я их больше не чувствую. Они сгибаются, пока кто-то продолжает тащить меня вперед, волоча мое безвольное тело по песку.

– Ватея! – я не знаю, кто выкрикивает ее имя. – Сейчас самое время продемонстрировать еще немного морской магии!

Я слышу свист стрел. Мокрый песок хлюпает под моими сапогами, но я не вижу его, ориентируясь только на слух. Шум моря смешивается с искаженными звуками голосов и лязгом стали. Я единственная, кто не принимает участия в сражении.

Но мои глаза так плохо различают происходящее, что я не могу помочь своим друзьям. Мое разгоряченное и парализованное тело – мертвый груз для того, кто продолжает тащить меня за собой.

Это не Ватея. Я мельком вижу ее лицо: у нее из носа идет кровь, и она поднимает волны, напевая жуткую искаженную мелодию. Похоже, что море выходит из берегов и вода расступается. Но я не могу сосредоточиться. Я не могу смотреть. Все, что я вижу, – это вспышки крови. Песок. Стена мертвой рыбы.

– Все будет хорошо, – я понимаю, что этот голос принадлежит Бастиану, только когда его мозолистая рука касается моей щеки. Она мгновенно охлаждает мою разгоряченную кожу.

– Кавен пал, – шепчет он. – Ватея позаботится о нас. Звезды, как жаль, что ты не видела ее в деле, Амора. Она была просто невероятной. Но мы все равно выберемся отсюда, хорошо? С тобой все будет в порядке.

Но его слова – прекрасная ложь, потому что, когда я закрываю глаза, наслаждаясь прохладой его влажной ладони, моя хаотичная магия больше не поджидает меня в темноте.

Она исчезла.