Глава 22

На следующее утро, когда я открываю глаза, каюта оказывается пуста. Я еле встаю на ноги, разминаю плечи и одалживаю пальто Бастиана, чтобы надеть его поверх своей льняной рубашки. Открыв дверь, я обнаруживаю Феррика. Он вскакивает на ноги, и я удивляюсь нормальному цвету его лица и уверенным быстрым движениям. Похоже, он наконец привык к морской качке.

– Амора! – он чуть не сбивает меня с ног, заключая меня в объятья. – Во имя богов, мне так жаль. Как ты себя чувствуешь? Когда я понял, что ты делаешь – ты уже была в воде. Луска, Амора! Ты можешь в это поверить? Мы встретились с Луской, – он смотрит на меня широко распахнутыми глазами и трясется от облегчения и восторга.

Наш последний разговор прошел не лучшим образом, но, когда он прыгнул в воду за Ватеей, мое сердце сжималось от волнения каждый раз, когда его рыжие волосы исчезали из виду.

Я обвиваю талию Феррика и прижимаюсь к его груди, обнимая его так сильно, насколько мне позволяет мое ослабленное тело. В отличие от Бастиана, чье прикосновение было нежным и осторожным, Феррик почти душит меня в объятьях. Его теплое дыхание обжигает мою шею, и я чувствую, как он расслабляется от облегчения.

Когда я отстраняюсь, Феррик смотрит на меня с мягкой улыбкой.

Я никогда не полюблю его так, как ему этого хочется, но он – один из самых заботливых людей, что я когда-либо встречала. С самого начала нашего путешествия он не сделал ничего для себя самого, и в этот раз я готова это признать. Я не могу ненавидеть его за решение, которое приняли мои родители.

– Я рада, что ты в безопасности, – говорю я. – И я хочу извиниться. Ты не заслужил таких жестоких слов. – Боги, я даже не могу вспомнить, когда в последний раз за что-то извинялась. Но Феррик прав: он тоже не просил об этом браке. – С твоей стороны было очень смело прыгнуть за Ватеей. Как она?

Феррик сглатывает, возвращая свое самообладание.

– Она ударилась головой и оказалась в воде уже без сознания. Но с ней все в порядке, никаких травм. И со мной тоже все хорошо. Немного устал, но жить буду, – он улыбается, прищурив глаза.

Я сжимаю его плечи.

– Спасибо, Феррик. Я знаю, что у меня были серьезные травмы. И я знаю, что их было сложно исцелить, особенно после спасения Ватеи и убийства Луски.

Феррик хмурит брови и отводит глаза.

– Насчет Луски… мы отрубили еще несколько щупалец, просто на всякий случай, но ведь это легендарное создание, и мы с Бастианом решили, что убивать его будет неправильно. Ожерелье скоро упадет с его туши, оно вернется в море и, я надеюсь, мы никогда его больше не увидим.

Я сжимаю губы. Это решение кажется благородным, но я бы так не поступила. Да, Луска – это не только легенда, но еще и серьезная угроза. Если бы я не потеряла контроль над своим телом – чудовище было бы мертво.

Но я сомневаюсь, что после такого разгромного поражения оно решится напасть на еще один корабль.

Только оказавшись на палубе, я понимаю, насколько омрачилось небо. Мы на востоке от Кероста и направляемся на самый южный остров Визидии, скрытый в холодном густом тумане, который проникает мне под кожу. Воды на горизонте потемнели и стали зелеными вместо привычных голубых, а волны яростно пенятся, ударяясь о борт корабля. «Смертная Казнь» держится с прежней уверенностью, но это не спасает от жестоких течений, которые пытаются вынудить ее повернуть назад.

Вокруг не видно ни одного дельфина, а в небе не кричат чайки. Еще в детстве я слышала истории о редких рыбах, населяющих эти воды, но море выглядит темным и зараженным. Мне кажется, что если я опущу руки в воду, то моя плоть просто растворится в мутном зеленом течении.

Здесь нет жизни. Мир неподвижен и молчалив.

Я замечаю Бастиана на вантах. Он висит довольно высоко, возле парусов, пытаясь починить то, что уничтожило чудовище. Пират ловит мой взгляд и наклоняет голову, словно ждет, что я задам вопрос, которого у меня нет. Я быстро отвожу глаза в другую сторону.

– Посмотрите, кто наконец проснулся! – Ватея машет мне рукой, и возле ее глаз собираются довольные морщинки. Она одета в мою новую одежду, и, хотя все вещи ей к лицу, это выглядит неестественно. Ткань словно душит ее, сковывая каждое движение.

Во мне вспыхивает чувство вины. Я должна была приложить больше усилий, чтобы она не упала в воду. Я должна была ее спасти.

– Я слышала, ты стала главной звездой представления, – говорит Ватея. Я и забыла, насколько у нее мягкий и приятный голос, прекрасный, как музыка. Она подходит ближе и целует меня в щеку.

Мое горло немеет, и я стараюсь вспомнить, как дышать. Я думала, что дыхание – это естественный инстинкт, но это было до того, как меня поцеловала русалка.

Кожа Феррика, стоящего рядом со мной, снова его предает. Его лицо заливается краской.

– На самом деле тебя спас Феррик, – говорю я, наблюдая за тем, как игривое выражение лица русалки сменяется удивлением. Она поворачивается к нему. Никто ей не сказал.

Румянец Феррика становится еще ярче.

– Это правда? – спрашивает Ватея.

Феррик поднимает руки и пытается избежать прямого ответа на вопрос.

– Это ерунда, – заикаясь выдавливает он. – Я просто хотел убедиться, что ты в порядке, ведь теперь… ты – часть команды, – бедняга прочищает горло, но снова начинает задыхаться, когда Ватея поднимается на носочки и тоже целует его в щеку.

Феррик выглядит так, словно ему нужна медицинская помощь. Он бросает виноватый взгляд в мою сторону, я лишь улыбаюсь в ответ.

Когда Бастиан наконец подходит к нам, его кожа блестит от пота после утренней работы, а его темные волосы растрепаны от ветра. Я быстро отвожу взгляд, чувствуя, как горят мои щеки.

– Рад видеть, что вы все в приподнятом настроении, – говорит он, бегло оглядывая Феррика. – Но нам пора поговорить про Зудо.

– О чем еще говорить? – Ватея скучающе изучает свои ногти. – Мы уже поняли план. Приплыть, убить человека и уплыть.

Челюсть Бастиана еле заметно дергается.

– Мы никогда не обговаривали, что будем делать после прибытия. На острове может быть опасно. Твои чары работают, только когда ты находишься в воде, верно? И что ты будешь делать, если воды не окажется поблизости?

Она отвлекается от своих ногтей, и на ее лице появляется опасный прищур.

– Я хочу поговорить об оружии, – поспешно говорит Бастиан, прежде чем Ватея оторвет ему язык. – У меня есть меч, у Аморы – кинжал. Феррик, твоя рапира все еще при тебе?

Рыжеволосый юноша кивает в ответ.

– Отлично, – продолжает Бастиан. – Осталось найти что-нибудь для тебя, Ватея. Ты когда-нибудь пользовалась оружием?

– Разве что обломками кораллов.

По насупленному лицу Бастиана очевидно, что он имел в виду совсем другое. Прежде чем он успевает открыть рот, я достаю свой кинжал и протягиваю его Ватее. Она смотрит на него сверху вниз, а затем переводит взгляд на меня.

– Возьми его, – я кладу клинок в ее ладонь. – На время, пока мы не выберемся с Зудо.

Бастиан драматично вздыхает.

– И как это поможет решить проблему? Теперь у тебя нет оружия, Амора.

– У меня есть идея, – говорю я. – Отведи меня в свою каюту, и я покажу, что имею в виду.

Он поднимает бровь.

– Ну-ну, принцесса. К чему такая прямолинейность? Если ты хочешь составить мне компанию в капитанской каюте, тебе нужно всего лишь намекнуть.

Феррик качает головой и отворачивается в другую сторону.

Проигнорировав этот жест неодобрения, я хватаю Бастиана за плечо и закатываю глаза.

– Просто иди за мной.

В этот раз он начинает смеяться, и я не могу сдержать дрожь, которая целиком охватывает все мое тело. Бастиан делает глубокий поклон и протягивает руку.

– Веди.

Когда я раскрываю Бастиану свои намерения насчет отравленного крюка Луски, он начинает утверждать, будто обладает особыми познаниями в изготовлении оружия. Но судя по тому, как он нависает надо мной с выражением блаженного любопытства, не предлагая ни одного дельного совета, это была ложь. Он здесь ради представления.

Обычно я предпочитаю работать в одиночестве. В том, чтобы вкладывать все свое внимание и вдохновение в создание предмета, есть что-то удовлетворяющее. Это похоже на магию. Чтобы сотворить нечто прекрасное, требуется полное сосредоточение и кусочек души создателя.

И все же это уже второй раз, когда Бастиан провел меня, чтобы посмотреть, как я работаю. Единственная причина, по которой я позволяю ему остаться, – это приятное волнение, вызванное его присутствием. Кроме того, мне нравится слышать довольные гортанные звуки, которые он издает каждый раз, когда я делаю что-то особенно изобретательное.

Пока я не найду подходящую рукоять, сделанное мной оружие будет выглядеть грубо и неотесанно. Огромный острый крюк чем-то напоминает меч. Я провела последние пять или шесть часов, тщательно придавая ему форму кинжала с помощью разбросанных по каюте атласов: они оказались достаточно тяжелыми, чтобы удержать плотный крюк на одном месте. Теперь он стал удобнее и прямее, с небольшим изгибом на конце. Его главная опасность заключается в зазубренных краях, пропитанных ядом. Я не могу испытать свое новое оружие, но яд должен проникнуть в кровь каждого, кому будет нанесена даже самая маленькая рана.

Я временно обвязала рукоять плотной веревкой. Это не похоже на самое мощное оружие, и его дальность сильно ограничена, но я несколько раз ударила им в стену каюты, чтобы убедиться: мой новый клинок достаточной прочный и сильный.

Думаю, он будет с легкостью прорезать плоть, словно желе.

– Признаю, у тебя очень изобретательный склад ума, – Бастиан наклоняется из-за моей спины, чтобы рассмотреть клинок, лежащий на столе. Он стоит так близко, что его грудь прижимается к моей спине, и теплое дыхание щекочет мою щеку. – Откуда ты столько знаешь об оружии?

– На Ариде у меня был стражник по имени Касем, – говорю я, осторожно проводя пальцами по своему новому клинку. – Его отец был оружейником и командиром по подготовке наших солдат. Кроме того, он – один из самых близких друзей моего отца. Когда мы с Касемом были детьми, он учил нас сражаться на мечах, а иногда отводил нас в кузницу, чтобы мы посмотрели, как изготавливают оружие.

– И ты думаешь, этот клинок сработает?

Я киваю. Рана, нанесенная мне Луской, была маленькой, но глубокой. Этого оказалось достаточно, чтобы вывести меня из строя. Если мне придется атаковать кого-то с этим оружием – я не собираюсь наносить маленькие раны. Я собираюсь убивать.

– Конечно сработает, – я подношу оружие к окну, чтобы рассмотреть его в тусклом свете, пробивающемся сквозь плотный туман снаружи. Клинок имеет насыщенный темно-синий оттенок с переливающимися бирюзовыми и серебряными пятнышками, спрятанными под верхней оболочкой. Под определенным углом это выглядит так, будто внутри что-то движется, словно крошечные пиявки, жаждущие крови.

Я бы не исключала такую вероятность. В конце концов, это оружие – часть Луски.

– Я сделала легендарное оружие. Думаю, оно окажется еще более смертельным, чем нам кажется, – я кладу клинок рядом со своими ножнами. С ним мне придется обращаться гораздо осторожнее, чем с моим кинжалом.

– Если это легендарное оружие, – говорит Бастиан. – Ему нужно легендарное название.

Он стоит так близко, словно хочет меня подразнить. Чем ближе юноша наклоняется – тем сильнее бьется мое сердце. Пират совершенно прав, но я никогда не придумывала имя для клинка. Сделанное мною оружие и в самом деле единственное в своем роде. Оно пропитано магией.

– У тебя есть идеи?

Бастиан смеется и качает головой.

– Это так не работает, принцесса. Называть клинок должен тот, кто его сделал. Но я думаю, он заслуживает по-настоящему опасное имя.

– Подумаю об этом, – я сжимаю губы, стараясь не обращать внимания на то, как он движется за моей спиной, положив одну руку на мой стул. Вокруг полно свободного места, и все же он почти прижимается ко мне.

Бастиан пахнет морем и солнцем. Приключениями. Этот запах впитался в его рубашку и растрепанные волосы. Я борюсь с желанием запустить пальцы в эти темные пряди, чтобы стряхнуть с них золотистые песчинки.

На мгновение воздух в каюте меняется. Я поворачиваюсь, чтобы поймать на себе взгляд Бастиана, и, хотя мне кажется, что он вот-вот отвернется, его взгляд остается прикован к моему лицу. Пальцы юноши еще крепче сжимают спинку стула, и я вспоминаю о том, как его руки обхватывали мои бедра. Какими сладкими были его губы и как я не хотела, чтобы этот поцелуй заканчивался.

Возможно, мы с ним хотим одного и того же.

Я облизываю губы, взволнованно обдумывая слова, которые я собираюсь произнести.

– Помнишь, как я освободила тебя из-под гипноза Ватеи?

Бастиан откидывает голову назад. Может, он смущен или застигнут врасплох, но, как бы там ни было, он отвечает на мой вопрос.

– Конечно.

Его слова звучат как вызов, и я проглатываю наживку.

– Что ж, она рассказала мне кое-что интересное.

Его правая рука лежит на столе. Я медленно провожу пальцами по его ладони, и он закусывает губу, но при этом остается совершенно неподвижен.

– И что же это?

– Оказывается, – мягко говорю я. – Человека невозможно вырвать из транса, если он не испытывает к тебе чувств.

– Чувств? – повторяет Бастиан, и пальцы его правой руки переплетаются с моими. – Ты имеешь в виду это?

Придвинувшись совсем близко, он целует меня. Его губы не такие мягкие, как в прошлый раз. Они грубые, но в то же время умоляющие. На вкус он словно морская соль. Я упиваюсь им, обвивая его за шею и запуская пальцы в темные волосы. Бастиан меняет положение, чтобы обхватить мою талию, и с тихим стоном поднимает меня со стула. Уже через секунду я оказываюсь прижата к стене, пока его рука зарывается в мои волосы, а губы настойчиво исследуют мою шею. Мое тело охватывает такой сильный жар, что я боюсь растаять.

Я беру Бастиана за подбородок и возвращаю его к моим губам, ощущая на языке вкус соли и солнца. Его вкус. За свою жизнь я целовала многих парней, но ни разу не ощущала ничего подобного. Никто из них не заставлял меня чувствовать себя так, словно мое сердце может вырваться из грудной клетки и сгореть дотла.

Я не хочу, чтобы он останавливался. Я хочу полностью окунуться в тепло его тела, изучая это новое ощущение.

Но все заканчивается слишком быстро. Когда Бастиан отстраняется, я не только с трудом перевожу дыхание. Я голодна. Я хочу еще.

В его глазах, изучающих мое тело, отражается тот же голод, а его грудь быстро вздымается и опускается от неровного дыхания. Его взгляд горит желанием, но он берет себя в руки, и на его лице появляется вымученная улыбка.

– Как думаешь, это достаточно честный ответ? – его хриплый голос только усугубляет мой голод.

– Не уверена, – я беру его за руку, снова притягивая к себе. – Покажешь мне еще раз?

В этот раз мы не останавливаемся.