Мы ждали на опушке, в сотне футов от раскинувшихся вдоль стен лагерей. Они почти опустели. Все, в ком было хоть немного здравого смысла, ушли.

Для Фредрика и его людей я нарисовала карту, ведущую к забитому алкоголем тайнику Дарвина. Укрывшись под деревьями, мы наблюдали за стражниками, патрулировавшими стену, и ждали сигнала Фредрика, который бы подтвердил, что он с успехом применил залежи Дарвина.

Келлан опустился на одно колено и смотрел в подзорную трубу.

– Пока никаких сигналов.

Я ходила взад-вперед вдоль рядов солдат.

– Успокойся, – шепотом сказал Келлан. – Они смотрят на тебя и берут пример. Если ты будешь держаться уверенно, они тоже почувствуют уверенность.

– Я беспокоюсь, – сказала я. – Все слишком затянулось. Кто знает, что может случиться с…

– Ксаном? – договорил за меня Келлан.

Я взглянула на свои ладони.

– Да, Келлан. Послушай. У меня до сих пор не было возможности поблагодарить тебя за то, что ты ко мне вернулся. И сказать тебе, что мне безумно жаль, что Фалада погибла. Она служила мне верой и правдой до самого конца.

– Значит, она сделала то, чего я не смог.

– Келлан, не…

Он отпустил подзорную трубу.

– Передо мной стояла лишь одна задача: обеспечить твою безопасность. И при первом же испытании я тебя подвел. Я больше не заслуживаю быть твоим защитником.

Я внимательно посмотрела в его лицо. Оно было по-прежнему красивым, несмотря на несколько новых шрамов и глубокие тени под глазами.

– Мне не нужен защитник, Келлан. Я могу о себе позаботиться, – сказала я и тут же поняла, что это было одновременно и правдой, и фактом, с которым Келлану будет трудно смириться. – Мне нужен союзник и друг. В ответ я могу предложить бесконечные проблемы и хлопоты. Если тебе это интересно, – я иронично пожала плечами, – это отличная возможность, правда. Соглашайся.

Он улыбнулся, едва заметно.

– Мне придется смириться с тем, что меня будут постоянно колоть ножом?

– Не могу обещать, что не будут, – призналась я. – Надеюсь, это не помешает тебе принять верное решение. Вот, – сказала я, вложив в его ладонь маленький предмет. – Хочу, чтобы это было у тебя.

Он озадаченно посмотрел на вещицу.

– Амулет с твоего браслета?

– Грифон благороден и верен, – заметила я. – Я потеряла его на некоторое время. Но затем, каким-то чудом, он ко мне вернулся. – Я прокашлялась. – Кажется, тебе этот амулет очень подходит.

Он сжал грифона в ладони, но прежде чем успел ответить, вдалеке возле стены послышался шум – крики и грохот. Келлан поднял подзорную трубу и стал снова внимательно всматриваться в стену.

– Вот он. Наш сигнал.

Все стражники Ториса, расставленные по стене, ринулись к Высшим Вратам.

– Идем, – сказал Келлан.

Мы вдесятером помчались по открытому пространству и остановились у основания стены, чтобы закрепить на крюках веревки.

– Все приглашения у вас с собой? – спросила я. – Достаньте их. Поскольку вы не можете одновременно карабкаться на стену и держать приглашения, рекомендую вам положить их в какое-нибудь надежное место, и так, чтобы они касались вашей кожи.

Переходя от солдата к солдату, я продолжала:

– Даже несмотря на то, что стена ослабела, преодолеть ее будет непросто. И задача эта не из приятных. Вам не понравится, когда магия охватит вас, пока вы висите на веревке. Я пойду первой, чтобы закрепить Келлана сверху. Потом мы с ним закрепим двух человек из вас, и так далее, пока все не пересечем границу.

– Ты готова? – спросил Келлан. Я решительно стиснула зубы и кивнула. Он и его товарищи несколько раз синхронно замахнулись своими веревками с крюками, те долетели до вершины и зацепились. Келлан дернул за веревку, чтобы убедиться в том, что она держится прочно, и один ее конец обвязал вокруг меня, а другой вокруг себя. Он страховал меня снизу, и я без труда взобралась наверх. Затем я подала Келлану сигнал: пришло время подниматься и ему.

Он преодолел две трети пути к вершине стены, когда линии на кровавой печати приглашения стали расходиться по его шее как лучи света. Он вскрикнул, и я взревела:

– Не отпускай! Ты должен сюда взобраться. Продолжай! Вперед!

Каким-то образом он смог преодолеть оставшееся расстояние, хотя жгучие нити магии блуждали под его кожей и проникали в кровь. Я подтянула его наверх и держала, пока он корчился от боли. Когда это кончилось, он остался лежать в изнеможении на стене, тяжело дыша. – Я думал, что когда тебя ранят ножом и ты летишь с обрыва, это неприятно. Я ошибался.

– Мы должны помочь остальным, – сказала я.

Двое других кадетов пережили то же, что и Келлан, но третий начал биться в конвульсиях, даже не добравшись до середины пути.

– Держись, Уоррен! – крикнул Келлан. – Поднимайся дальше!

Кадет с трудом преодолел еще пятнадцать футов, после чего боль стала невыносимой, и он с криком выпустил из рук веревку и упал на землю с громким хлюпающим ударом.

Я хотела отвести взгляд, но заставила себя стать свидетельницей его смерти – он был одним из моих солдат, пришедших сюда по моей просьбе. Я была обязана оказать ему уважение. Его дух материализовался возле его тела и взглянул наверх, на меня. – Спасибо вам за вашу службу, лейтенант Уоррен, – прошептала я. – Вашу жертву я не забуду.

Его призрак отдал мне честь и исчез.

Оставшиеся шестеро солдат мрачно смотрели на тело своего друга.

– Должен же быть какой-то способ, – сказала я. – Должен существовать способ облегчить эту боль.

Когда я достала нож, Келлан спросил:

– Что ты делаешь?

– Все, что в моих силах, – ответила я и быстро прочертила линию на обеих ладонях. Я почувствовала, как во мне взволновалась магия. – Скажи им, чтобы поднимались. Все до единого. Я не знаю, как долго смогу это делать.

– Делать что? – спросил он, но я уже опустилась на колени и прижала ладони к каменной стене.

Магический поток, бурлящий бесконечной петлей внутри стены, завихрился от моего прикосновения и загудел, как будто узнал меня. Я позволила магии пройти через себя и стала распространять свое воздействие до того места, где поднимались мои солдаты. Затем я оттянула часть потока, чтобы магия разделилась и закружилась вокруг них, словно между камнями в речном потоке. Стена напряглась под моими ладонями, и от усилий я стала задыхаться и потеть.

– Скорее! – крикнула я, когда покалывающее онемение распространилось от кончиков пальцев в руки. – Я больше не могу.

Тут Келлан сказал:

– Они здесь. Они все здесь, наверху! – И я отпустила стену. Магия, которой я придала новый вектор, вернулась на свое место, и все шестеро солдат рухнули на колени, корчась от боли, когда магия в отместку скрутила их внутренности.

– Простите меня, – сказала я, когда они постепенно пришли в себя. – Я знаю, что это ужасно. Но вы, по крайней мере, добрались до вершины. Вы хотя бы не сорвались.

– Уоррен был храбрым человеком и хорошим лейтенантом, – сказал Келлан остальным. – Он погиб, неся службу принцессе, а это значит, что он погиб, служа королеве. Да хранит его Эмпирея.

– Да хранит его Эмпирея, – повторили солдаты.

Когда мы спустились со стены в город, в нем царила жуткая тишина.

– А где все? – спросил один из солдат.

– На площади перед дворцом публичное собрание, – сказала я. – Скорее всего, они все там.

Мы шли зигзагами по пустынным улицам, слушая, как жужжание толпы превратилось в гул, а затем в вой. Мы подошли к площади с востока, стараясь не попадаться страже на глаза. С мечами наготове, они стояли плотным строем с каждой стороны площади, удерживая народ в ее пределах как скот.

Келлан указал на лестницу на задней стене одного из зданий. Мы поднялись по ней и принялись смотреть с крыши на происходящее на площади, спрятавшись за ее пиком.

Поначалу я никак не могла понять, что там творится. Ксан и Лизетта смотрели друг на друга, соединив свои кровоточащие ладони. За ними стоял Торис со своей любимой Книгой Заповедей. В этот момент я все поняла.

Это была свадьба, и взглянуть на нее пригласили весь город.

Торис говорил громко, и его голос был слышен на всей площади.

– Властью, дарованной мне как магистрату Великого Трибунала…

– Я не стану этого делать, – заявил Ксан.

– …я соединяю этого мужчину и эту женщину, чтобы они слились в единое имя, кровь, плоть и цели. Берешь ли ты, Лизетта де Лена, этого мужчину, Валентина Александра, в мужья, добровольно, теперь и во веки веков?

– Подожди… – едва не крикнула я, но Келлан зажал мне ладонью рот.

– Не говори. – Ксан покачал головой. – Не произноси этого.

Дрожащим голосом она ответила:

– Да.

Торис повернулся к Ксану.

– А ты, Валентин Александр, берешь ли ты в жены эту женщину, Лизетту де Лена, добровольно, теперь и во веки веков?

– Нет, – громко произнес он.

– Скажи «да», мальчик, – приказал Торис. – Скажи «да» сейчас же, а не то пожалеешь.

Я боролась с ладонью Келлана. Он приложил палец к губам и указал на аклевских стражников на земле. К своему ужасу я увидела, что каждый из них крепко держит одного жителя города, приготовив меч.

– Нет, – объявил Ксан еще более решительно.

Торис повернулся к толпе.

– Как вы думаете, сколько человек пришли сюда сегодня? На мой взгляд, несколько тысяч. – Он кивнул стражникам, выстроившимся в ряд на лестнице. Каждый из них ступил в толпу и выхватил из нее случайного человека, оторвав от семьи и затащив вверх по лестнице. Пожилая женщина, отец семейства средних лет, юнец с первым пушком на подбородке… Стражники вернулись на свои места и встали по стойке смирно, держа мечи строго перпендикулярно к каждой шее. Рука Ториса зависла в тяжелом от напряжения воздухе на несколько секунд, как будто он был дирижером оркестра, слегка затянувшим с последней нотой. А потом он резко уронил руку вниз. Поразительно синхронно стражники пронзили мечами шеи жертв с отрепетированной элегантностью музыкантов в смертельной симфонии.

Порядок во всем.

Исход сразу дюжины душ ударил меня как волна. По вибрации своих костей я чувствовала, как они переходят из материального мира в мир призраков. Перед глазами все поплыло, в ушах зазвенело, туманные очертания выстроились на периферии моего зрения, а многоголосый шепот кружил надо мной как стервятник. Выпусти меня. Выпусти меня. Выпусти меня. Я прижала ладони к ушам. Уйдите. Оставьте меня в покое.

Келлан встряхнул меня.

– Аврелия, выходи из своего видения! Посмотри на меня. Мы должны что-то сделать!

Я как в тумане увидела, что Торис в очередной раз спокойно спросил Ксана:

– Валентин Александр, берешь ли ты эту женщину, Лизетту де Лена, в жены, добровольно, теперь и во веки веков?

– Да простят меня звезды, – срывающимся голосом произнес он, когда Торис поднял руку, готовый дать отмашку на следующий этап резни. – Да.

– Остановитесь! – пыталась выкрикнуть я, но мой голос был лишь хриплым шепотом.

– С великой Эмпиреей в качестве свидетельницы свыше, две ваших жизни отныне сплетены в одну. Теперь обменяйтесь кольцами, как король и королева.

Это был первый образ последнего видения Арен: обмен кольцами. Поборов потерю самообладания, вызванную кровопролитием, я неуверенно взобралась на самый верх крыши.

– Остановитесь! – снова крикнула я, на этот раз громче. Я должна была пустить себе кровь, позволить магии унести мой голос. Я принялась шарить в слоях своей униформы в поисках ножа.

– Дело сделано, – торжествующе произнес Торис и громко захлопнул книгу. – Столько лет, столько приготовлений, и вот – дело сделано!

– Никакая власть не стоит того, чтобы убить собственное дитя, – сказал Ксан. – Это будет мучить вас всю оставшуюся жизнь.

Вот он. Моя ладонь обхватила рукоятку ножа.

Лизетта плакала.

– Не надо, отец. Пожалуйста, не причиняй мне вреда. Ты получил то, чего хотел. Теперь Аклев подчиняется тебе…

Торис посмотрел на нее остекленевшим взглядом.

– Я не твой отец, – заявил он.

И с бесстрастностью хищника вонзил нож ей в сердце.

Я вскрикнула, но мой крик заглушили исполненные ужаса вопли толпы. Лизетта.

Ксан подхватил ее и скрыл в своих объятиях, но сделать уже ничего не мог. Кровь расползлась по корсету ее платья. Он опустил Лизетту на землю, и ее волосы разметались по каменным ступеням. Она протянула к нему руку, хотя кровь уже булькала в ее горле и сочилась из уголков губ.

– Мне так жаль, – сказала она, давясь кровью и пытаясь окровавленными руками вернуть Ксану свадебное кольцо. – Я никогда не хотела причинить тебе боль. Я лю… – она подавилась кровью… – я люблю…

– Все в порядке, – заверил ее Ксан. – Успокойся, успокойся. Мне тоже очень жаль. Мне очень жаль.

– Nihil nunc salvet te, – сказал Торис.

Ксан нежно поцеловал лоб Лизетты.

– Иди с миром, – сказал он. – Да хранит тебя Эмпирея.

Она закрыла глаза.

Ветер завыл, и пульсация света вырвалась из ее тела и прокатилась взрывной волной по воздуху, пока не врезалась в цилиндрический щит стены и не расползлась вдоль нее как будто ядовитыми отростками.

Дух Лизетты стоял рядом с ее телом и с печалью смотрел на него сверху вниз. Не задерживайся здесь, подумала я. Обрети покой в руках Эмпиреи, друг мой. Она тихонько кивнула, как будто услышала мои слова, и медленно и изящно стала подниматься по ступеням к замку, с каждым шагом становясь все прозрачнее. Она исчезла из вида, не дойдя до вершины.

– Королева Аклевы мертва! – улыбаясь, объявил Торис. – Да здравствует королева!