– Торис! – мой голос прорезал площадь ударом серпа. Я выудила каплю крови и направила разрастающуюся магию волнами – не жаром огня, а звуком. Я забралась на самый высокий выступ крыши и стояла как столп на ветру, когда облака почернели и стали вращаться по кругу, а в их злобных глубинах засверкали молнии.

Торис резко поднял голову и посмотрел на меня. Он направлялся к Ксану, а его нож все еще был в пятнах крови Лизетты. Стражники Ториса начали движение в нашу сторону, и тут я с вызывающим видом подняла в воздух пузырек с кровью.

– Ты ищешь это? – крикнула я. Я вытащила пробку из пузырька с кровью Виктора Аклевского. – Кровь Основателя. Последние остатки сущности Каэля. Его магии. Если стражники подойдут еще хоть на шаг, я вылью все до последней капли.

Торис замер на месте. Стража продолжила движение, и я уронила одну каплю на землю.

– Стоять! – взвизгнул он.

Я заговорила громче.

– У меня есть то, чего ты хочешь. У тебя есть то, чего хочу я. Предлагаю сделку.

У стоявшего на коленях Ксана по лицу пробежали все эмоции: надежда, страх и ярость боролись с такой неприкрытой страстью, что я едва не сломалась. Торис дернул его и поставил на ноги.

– Я предлагаю начать переговоры внутри. Не пройдешь ли ты со мной в Главный Зал, принцесса?

Я не ответила. Вместо этого я перевернула флакон с кровью во второй раз.

– Хорошо, – раздраженно сказал он. – Переговорим здесь.

– Если хочешь, чтобы эта кровь вернулась к тебе, вначале открой ворота, – сказала я. – Позволь этим людям эвакуировать жителей. И ты, и я знаем, что ты держал их взаперти только для того, чтобы заставить принца Валентина жениться на Лизетте. Они уже послужили для этой цели. Отпусти их.

Торис махнул стражникам, и те отступили в сторону, пропуская людей, но никто не шелохнулся. Затем он склонил голову вправо, предчувствуя мой приказ освободить Ксана. Он знал, что я об этом попрошу; я знала, что он откажется. Если что и можно было сказать о Торисе и обо мне, так это то, что мы друг друга понимали.

– Когда город опустеет, я обменяю кровь Основателя на принца Валентина. Если хотя бы одному жителю не позволят свободно покинуть город, я вылью ее всю. Если кто-то из твоих людей будет досаждать моим людям, я вылью ее всю. А если Валентин погибнет прежде, чем я совершу обмен, и стена падет, я умру, выливая ее. Я ясно выражаюсь?

– У тебя так много требований, дорогая принцесса. Справедливости ради в ответ позволь мне предъявить свои требования. – Его голос утратил свои веселые переливы. – Мы встретимся на вершине башни в сумерках. Приходи одна. Приходи одна, и я приму твои условия.

Настоящая кровь Основателя была по-прежнему спрятана на вершине башни. Если я хочу обменять ее на жизнь Ксана, мне потребуется подлинный пузырек.

– Договорились.

– Нет, Аврелия! Выбирайся отсюда! Уходи! – крикнул Ксан, когда Торис связал его руки за спиной и грубо поднял на ноги. Затем, удерживая свой луноцитовый нож у его шеи, Торис повел его в замок.

– На башне! – сказал Торис, прежде чем исчезнуть вместе с Ксаном за большими дверями. – До наступления ночи.

Я повернулась и приказала:

– Открыть ворота! – Стоило мне это произнести, как удар молнии попал в высокое окно со шпилем меньше чем в квартале за моей спиной. Через секунду старая древесина вспыхнула как факел.

Затем молния ударила снова, и в толпе началась паника. Крики страха и отчаяния заглушались громкими раскатами грома. Некоторые беспощадные стражники Ториса пытались направить толпу к воротам, и их быстро затоптали ногами.

– Нам нужно туда, вниз! – сказал Келлан, когда мимо наших лиц пролетели искры и приземлились у ног. Мы с солдатами перебрались через край крыши, доползли до лестницы и спустились вниз как раз в тот момент, когда кровельная солома начала тлеть. Проход был узким, зато там находилось небольшое окно, выходящее на поросшие лесом горы восточной части Аклева. Горы сверкали от жара. Огонь продвигался по ним тонким крученым узором, как золотисто-красный блеск по краям черного кружева. Я удивлялась тому, как стремительно бушевал пожар.

– Прикрой лицо! – скомандовал Келлан. – Не дыши дымом!

Мы прочесывали улицы в поисках отставших. Тех, кто не мог добраться до Высших или Лесных Врат, мы забирали с собой, продолжая двигаться к пристани, даже когда огромные дуги молнии начали ударять с более короткими интервалами. Я поймала себя на том, что считаю секунды, зная, что мои шансы спасти Ксана и промежутки между ударами сокращались одинаково стремительно.

Мы находились в сотне футов от пирса, когда молния ударила в мачту пришвартованного военного корабля, подпалив черный порох его пушек, и весь корабль превратился в огромный огненный шар, осыпавший нас дождем из пепла и пыли. Мы быстро преодолели оставшееся расстояние и увидели, что пирс исчез, а бурлящая вода засыпана обломками: разбитыми досками с обрывками тканей и кусками рваной одежды. Последний крупный фрагмент корпуса судна догорал на поверхности, отбрасывая на красную воду оранжевые блики. В воде виднелись тела. Это были люди, собравшиеся на пирсе, чтобы сесть на корабль и уплыть в безопасное место. Это им так и не удалось.

Я схватила Келлана за рукав. Он пробормотал:

– Все оставшиеся лодки сильно повреждены. Они потонут, не дойдя до ворот.

– Неподалеку отсюда есть частная пристань, – сказала я. – Пирс Корвалиса. Там всегда было много лодок.

– Некоторые еще живы! – крикнул один из моих солдат. – Смотрите!

Келлан был отличным пловцом. Он и несколько его товарищей прыгнули в воду и вытащили пострадавших на берег, а я и другие беженцы перегнулись через край и стали подтягивать тех, кто мог держаться на воде самостоятельно. Мы тащили и тащили промокших до нитки людей, скользили на мокрых бревнах, напрягаясь из последних сил. Некоторым из них мы помочь уже не могли. Набережная была заполнена мрачными духами, которые с изумлением смотрели, как тела, еще недавно принадлежавшие им, опускаются на дно.

– Нужно уходить, – сказал Келлан, затащил на берег последнего выжившего и вылез сам. – Шторм усиливается. Если мы задержимся здесь еще, то уже не выберемся.

– Судна, о которых я говорила, вон там, – я указала рукой. – Собери здесь всех как можно скорее.

– Ты останешься? – спросил он. – Ты все равно собираешься подняться на башню?

– Я иду за Ксаном, – ответила я. Я бы ни за что не покинула город без него в очередной раз.

Я ожидала, что Келлан станет возражать и умолять меня прислушаться к голосу разума и подумать о своей безопасности. Он этого не сделал. Вместо этого он развернулся и принялся выкрикивать приказы:

– Вперед! Мы выдвигаемся на запад, к кораблям на пристани Корвалиса! – Он встал во главе группы, кивнул мне на прощанье через плечо, и вскоре все они скрылись из вида.

Я побежала по набережной к замку. Возвышавшийся над крышами домов дворец Корвалиса нагнулся под давлением ветра, а громадные, вычурные окна покрылись паутинками трещин. То, как щелкало и хлопало стекло, я слышала даже сквозь завывание бури. У Келлана не было никаких шансов усадить всех этих людей на корабль и покинуть порт до прихода шторма.

Я повернула влево и достала нож. Приходилось переступать через обломки камней и кирпичей, которые падали с рушившихся зданий. Стоя на развалинах святилища, я неловко сделала надрез в тот миг, когда с усадьбы Корвалиса посыпались первые осколки стекла.

– Sile! – крикнула я, с молниями высвобождая магию, когда стекла стали взрываться. – Замри.

Тысячи острых, как лезвия, осколков застыли на месте, сверкая в воздухе и отражая вспышки молнии и огня.

Я чувствовала, как каждый из этих осколков рвется ко мне, а я сдерживаю их натиск, ревя от напряжения.

Пожалуйста, молча взмолилась я. Поторопись.

И тогда я увидела ее: мачту шхуны, отчаливающей от пристани.

Стекла дрожали в воздухе, тысячи и тысячи сверкающих осколков колебались, подвешенные в пространстве. Я удерживала их из последних сил. В ушах звенело, руки дрожали, но я дотерпела до того момента, когда корабль отошел от берега и был на полпути к Королевским Вратам.

Я смотрела ему вслед. Слезы щипали глаза.

– Да хранит вас Эмпирея, – прошептала я.

И отпустила магию.