Часть третья. Стена и башня

Дерево, которое я еще недавно использовала для поддержания связи с Конрадом, теперь представляло собой хаотичное нагромождение голых, колючих веток. Еще не рассвело, и черная лента от свертка с моим платьем была едва различима на фоне унылых посеревших цветов убогих останков сада. Я все равно вознесла молитву Эмпирее, попросив сделать так, чтобы мой брат эту ленту заметил.

Услышав шорох, я резко обернулась, ожидая увидеть Арен. Но это была не Предвестница. Это была Лизетта.

– Я так и думала, что это ты, – сказала она. На ней были кружевные перчатки, и она нервно их теребила.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты оставила Конрада в покое. Прекрати его дразнить. Пугать своими посланиями. Он – маленький мальчик, Аврелия. Просто маленький мальчик, который не заслуживает того, чтобы ты втягивала его в свои заговоры, свои коварные измены…

– Мои измены?

– Я знаю, что это ты убила Келлана, – сказала она, сверкнув глазами. – Я знаю все. И очень скоро, помяни мое слово, ты заплатишь за то, что сделала. Папа говорит, что мы очень близки к тому, чтобы все раскрыть, и тогда кошмар, наконец, закончится…

Она была напугана; я это чувствовала. Она боялась меня и все равно пришла сюда на встречу со мной, потому что… пыталась защитить моего брата.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – пробормотала я. – Все это время… ты понятия не имеешь.

– Понятия не имею о чем?

– О том, что здесь на самом деле происходит. Я не убивала Келлана. Он был моим самым верным другом. – Я не осмелилась озвучить свое предположение, что он может быть еще жив; эту надежду я хранила глубоко в своем сердце. – Твой отец пригрозил, что если я не дам ему приглашения для прохода через стену, он его убьет. Я сделала, как он велел, – процедила я сквозь зубы, – а он его все равно убил.

– Ты лжешь.

– Не лгу.

– Ты и этот аклевец… Саймон Сильвис… вы вместе во всем этом замешаны. Вы пытаетесь навредить и Аклеве, и Ренольту. Твоя родная мать…

– Заложница Трибунала, ставшая таковой по приказу твоего отца! – Должно быть, Торис встретил Дедрика Корвалиса по его торговым делам в порту де Лена, как раз когда Саймон проводил свое расследование. Торис посвятил в свои планы Дедрика, а потом и короля Донала. Но даже несмотря на то, что мне становилось все яснее, как это происходило, зачем до сих пор оставалось загадкой. – Все это, все до последней детали, было придумано им, а не мной. Тебе известно, что в лесу он пытался убить и меня?

– Нет, нет. Мой отец – праведный человек. В этом нет никакого смысла…

Я схватила ее за плечи и посмотрела прямо в ее миловидное лицо.

– Когда-то мы были подругами, ты и я. Ты могла бы отправить меня на виселицу много лет назад, но ты этого не сделала. Думаю, в глубине души ты понимала, что я такого наказания не заслуживаю. Что я – хороший человек, несмотря на то, что с самого рождения в моих венах течет магия.

Она раскрыла рот и снова его закрыла. Я попала в яблочко.

– Думай, Лизетта, думай. Если наша дружба для тебя что-то значила, когда мы были маленькими, я умоляю тебя послушать меня сегодня. Неужели твой отец не сделал ничего за последние месяцы… годы!.. что бы привело тебя в замешательство? Что бы заставило остановиться и задать себе вопрос, хотя бы на мгновение? – Я ее отпустила. – Такое ведь случалось, не так ли?

– Нет, – поспешно выпалила она. – Все дело во мне. У меня очень бурное воображение, и отец говорит…

– Твой отец – лжец и предатель. Не стоит верить всему, что он тебе говорил. Ты думала, что все это – лишь большой спектакль? Что ты приедешь сюда, будешь расхаживать тут под моим именем, и все это ради чего? Чтобы подловить меня на какой-то измене? Доказать мое вероломство? Нет, он привез тебя сюда для того, чтобы ты вышла замуж за принца, Лизетта. Чтобы вы оба оказались в браке, чтобы затем убить вас и с помощью ваших смертей уничтожить стену. Вот для чего все это. Все. Торис де Лена не остановится до тех пор, пока не разрушит стену Аклева, а вместе с ней весь город.

– Нет, нет, он бы никогда так не поступил! Зачем ему желать мне такой участи? Я его дочь! Почему бы вместо этого не позволить тебе выйти замуж за принца и затем убить тебя?

Я отступила на шаг назад.

– Потому что я видела его насквозь. – Он достаточно сказал в Черной Чаще, когда я пыталась договориться насчет Конрада. В отличие от вас он оказался весьма податлив, а это ценно. – Он не хотел использовать меня, потому что меня он не может запугать. Меня он не может контролировать. – Я никогда прежде не думала об этом в таком ключе. Торис вычеркнул меня из своих планов не потому, что я была слабой, а потому, что я была слишком сильной, чтобы мною управлять.

– А я – дура, так, что ли?

– Нет, – сказала я. – Ты уже и сама сказала… просто ты его дочь. Он рассчитывал на то, что твоя любовь к нему перекроет все твои сомнения. Как видишь, это сработало.

Она фыркнула и повернулась ко мне спиной.

– Знаешь, он не всегда был таким. Когда я была маленькой, он был нежным и любящим…

– Но смерть твоей мамы изменила его. Понимаю. – Мне не нравилось говорить о Камилле. Я не хотела напоминать Лизетте о том, кто был повинен в той смерти в первую очередь.

– Что? Нет. Они постоянно ссорились до того, как она умерла. Она всегда говорила, что его изменило то, что он увидел в Ассамблее. Он был там, когда она пала. Он был тем человеком, кто передал вести обратно в Ренольт.

– А для чего он там был, Лизетта? – настойчиво спросила я. – Что он увидел? Что он обнаружил?

– Я не знаю! – вскрикнула она.

Я осторожно положила ладонь на ее плечо.

– Я знаю, что ты любишь Конрада. Во многих смыслах ты для него лучшая сестра, чем я когда-либо была. Чем я могла бы быть. Я благодарна тебе от всего сердца. Но оглянись вокруг. Король Аклевы мертв! Вода покраснела от водорослей, и ее опасно пить. Все, что оставалось в городе зеленого, сгнило. Вот-вот произойдет что-то ужасное, и мне нужно увезти Конрада отсюда как можно скорее!

– Все это, – она указала рукой на мертвый сад и на багряный залив, – все это из-за стены? И для того, чтобы стена пала…

– Три представителя аклевской королевской семьи умрут.

– Король Донал, я и…

– Валентин, – сказала я, с трудом сглотнув. – Принц.

Она сделала шаг назад. Его имя выбило почву у нее из-под ног.

– Ты можешь осуждать меня за то, что я во все это ввязалась, за то, что заняла твое место, но… – она беспомощно пожала плечами, – я люблю его, Аврелия. Я любила его с тех пор, как была маленькой девочкой и читала его письма. Я ему писала. Одному из дворцовых посыльных я платила за то, чтобы он доставлял его письма мне, а не тебе. После смерти мамы его письма стали единственным, что удерживало меня на плаву. – Она шмыгнула носом и смахнула слезы. – Знаю, это глупо. Я знала, что это не может продолжаться вечно. Но с тех пор как мы сюда прибыли, он со мной почти не разговаривал. И… и…

К своему удивлению, я ее обняла. Возможно, это Кейт на меня так повлияла. Возможно, наша многолетняя дружба все же давала о себе знать. Возможно, я сделала это потому, что знала, каково это – любить Ксана и быть вынужденной отпустить его. Она мягко, почти робко обняла меня в ответ.

– Я сегодня ухожу, – сказала я. – Я хочу, чтобы ты и Конрад пошли со мной. Мы все можем вернуться в Ренольт и вместе предстать пред Трибуналом. Поскольку это Трибунал координирует уничтожение стены, как только Трибунала не станет, Ксану – то есть Валентину – больше нечего будет бояться. – Я сняла черную ленту и передала ее ей. – Отдай ее Конраду. Он знает, что она означает.

Она осторожно взяла ленту.

– Ты не знаешь, где он сейчас? – спросила она. – Валентин?

– В изгнании, – ответила я. – В полной безопасности, далеко от стены.

Как только я это произнесла, вдалеке раздался звон колокола.

Я помнила, что сказал Ксан: колокол у ворот звонит только в двух случаях – если приближается вражеская армия или прибывает особа королевских кровей.

Мы с Лизеттой протискивались сквозь разъяренную толпу, когда три всадника королевской стражи величественно проезжали по улице от ворот. За ними, пошатываясь, шел человек, руки которого были связаны толстыми веревками. Ксан.

– Они поймали его! – радостно крикнул кто-то возле меня. Толпа за моей спиной швырялась в него разъяренными эпитетами. Убийца короля. Убийца. Предатель. Разрушитель.

Ксана поймали как убийцу его отца. Донал был ужасным королем, но людям было страшно, и им не терпелось обвинить кого-нибудь в своих страданиях. Торис намеревался скормить им Ксана как падаль стае волков.

– Ксан! – вскричала я, пытаясь вырваться из толпы и подбежать к нему. – Ксан!

Лизетта оттащила меня назад.

– Если мой отец тебя увидит, он тебя убьет, – прошипела она.

Услышав мой крик, Ксан обернулся, и мое сердце замерло при виде засохшей крови у него на виске и багровых синяков на его щеках. Но его глаза сверкали яростным огнем, и в них я прочла призыв держаться от него подальше. Я отшатнулась, и мы с Лизеттой тронулись вместе с толпой к главной лестнице дворца, где уже поджидал Торис со всеми регалиями Трибунала.

– Добрый народ Аклевы! – воскликнул он с той же интонацией, которую всегда припасал для самых непристойных казней ведьм. – Ваш великий король Донал всю жизнь служил вам, и все для того, чтобы его жизнь так внезапно оборвалась из-за человека, которого он любил больше всего на свете: его сына. Принц Валентин делал все, что в его силах, чтобы разрушить этот священный древний город, и дошел до того… что очернил и казнил невинного Дедрика Корвалиса. Но больше он никому не причинит вреда. Его коварство раскрыто, и справедливость скоро восторжествует!

Толпа, которая еще вчера ликовала, глядя на то, как Ксан противостоит королю, теперь с яростью кричала ему в лицо, что он убил своего отца. Да будь проклята магия крови: вот на что была похожа истинная власть. Торис умел пользоваться толпой как оружием.

Я ошибалась, считая самым страшным кошмаром ситуацию, когда меня поведут на смерть на глазах у толпы. На самом деле куда хуже было стоять и смотреть, как это происходит с любимым человеком.

– Что нам делать? – прошептала Лизетта.

– Мы его вытащим, – сказала я. – Мы заберем его с собой.

Я не могла смотреть, как Ксана затаскивают внутрь. Вместо этого я направила всю мощь своего взгляда на Ториса, который нежился в людском страхе и ярости, как змея на солнце. Он согнулся в глубоком поклоне и с уверенной улыбкой направился обратно во дворец, который теперь целиком принадлежал ему одному.

Я начала просчитывать в уме все возможные способы заставить его за это заплатить.

Лизетта была права: если бы Торис меня увидел, то немедленно бы убил. Она же могла ходить по дворцу незамеченной, и поэтому задача выживания досталась ей. Лизетта должна была собрать как можно больше сведений о заточении Ксана: куда его отвели – в темницу, в какую камеру? Сколько стражников нам предстоит побороть? Как часто они сменяются? Она должна была собрать как можно больше информации, запомнить все, что могло бы нам как-то помочь, вернуться и сообщить это мне. С наступлением темноты я освобожу Ксана и встречусь с ней и с Конрадом в башне, и мы все вместе покинем город.

Шпионить ей не хотелось, а я была не самым лучшим стражником. Мы обе не годились на свои роли, но нас объединяла общая цель: освободить Ксана и убежать вместе с Конрадом. Отобрать у Ториса его пешки и украсть у него победу.

Весь день мне предстояло провести в ожидании в башне. Я собиралась подняться на самый верх и наблюдать за происходящим в городе с самой высокой точки, но не успела дойти до двери, как мои ноги подкосились. Я проползла еще несколько футов, но усталость и напряжение последних дней дали о себе знать. Я уснула на несколько часов, свернувшись калачиком внутри мозаичного треугольника, и тысячи ступеней башни спиралью уходили в бесконечность над моей головой.

Мне снились странные сны, наполненные неестественными тенями и соблазнительным шепотом. Помоги мне, шептали они. Освободи меня. Я увидела себя сверху, провалившуюся в сон, когда завитки дыма обматывались вокруг моих конечностей. Выпусти меня. Шепот становился все более настойчивым и из мольбы превратился в приказ.

Выпусти меня.

Я проснулась в панике, отползла с мозаики и прижалась мокрой от пота спиной к холодной каменной стене. Это просто дурной сон, успокаивала я себя. Неблагоприятный побочный эффект изможденного тела и раненого сердца.

Однако я больше не желала оставаться в башне ни на минуту.

Оставшееся время я провела на скалах внизу, наблюдая, как лодки (в которых плыли, по большей части, богатые купцы), покидают пристань и выходят из-под Королевских Врат в открытое море, оставляя страдающий город позади. Беднякам было уйти не так просто. Мой отец всегда говорил, что ураган для богача – досадная помеха, в то время как для бедняка простая капля дождя – катастрофа. Интересно, какую мудрость он изрек бы сейчас, если бы не умер в огне, который я направила на пирс де Лена. Мне нужен был совет, сейчас более, чем когда-либо.

Снова стало темно, когда я услышала шум по ту сторону башни. Я вскочила на ноги.

– Аврелия?

– Где вы были? – в отчаянии вскричала я. – Я ждала вас весь день! Нам нужно…

Я осеклась. Лизетта стояла за спиной Конрада, который с сомнением смотрел на меня. Я подошла к нему, обняла и пылко прижала к себе. Я не знала, плачу я или смеюсь, и мне было все равно. Он обхватил меня ручками и обнял в ответ, и я зарылась лицом в его волосы.

– Он сказал, что ты убила Келлана. Что пыталась навредить маме…

– Я не причинила Келлану никакого вреда. Я бы никогда в жизни не тронула ни Келлана, ни матушку, ни тебя, ни кого бы то ни было. Это все Торис. Все это сделал Торис.

– Аврелия, Лизетта заботилась обо мне.

– Знаю! И она отлично с этим справлялась. Ты только взгляни на себя. Ты так подрос! Матушка будет тобой гордиться.

– Смотри. – Он достал амулет с крылатым конем, который я для него спрятала. – Я его сохранил.

Он собрался вернуть его мне, но я покачала головой.

– Пусть он будет у тебя. Чтобы Эмпирея даровала тебе удачу во всем.

– Я не смогла добраться до Валентина, – задыхаясь, произнесла Лизетта. – Даже близко не подошла. Я старалась весь день. Они перекрыли целый этаж. Не меньше десяти стражников у каждого выхода. Отец запер все двери.

Я попробовала перекроить свои планы в соответствии с этой новой информацией.

– Нам придется совершить своего рода диверсию. Устроить пожар или что-то вроде того. Подождать, пока они все убегут…

– Мы не можем, – сказала она и взяла меня за руку. – Дело не только в этом. Я слышала, как отец разговаривал со стражниками. Ночью они собираются запечатать ворота. Никто не выйдет и никто не войдет. Нам нужно бежать, пока они этого не сделали. – Она подняла голову и посмотрела на замок у себя за спиной. – И пока они не заметили нашего отсутствия. – Она сглотнула. – Я сказала отцу, что мне нездоровится и что мы с Конрадом сегодня пораньше ляжем спать. Я не уверена, что он мне поверил, но не знала, что еще придумать.

Я кивнула.

– Мы выведем вас из города прежде, чем закроются ворота. Как только я пойму, что вы в безопасности, я вернусь за Ксаном. Я найду способ его освободить.

Я первой перелезла через выступ, затем помогла спуститься Конраду. Ботинки Лизетты все еще свешивались с края, когда мы услышали доносящиеся сверху крики.

– Должно быть, они уже догадались, что мы не в постелях, – предположила она, касаясь ногами земли у входа в туннель. – Они устроят за нами погоню.

– Они нас не найдут, – сказала я. – Обещаю. Но ты должна сохранять спокойствие. Ради меня и ради Конрада. Ты сможешь?

Она глубоко вздохнула и кивнула, и мы уже углубились на несколько футов в туннель, когда я вспомнила, что оставила флакон с кровью Основателя под статуей Арен. Я не вспоминала о нем несколько дней.

– Подождите! – сказала я. – Мне придется вернуться. Я кое-что забыла… – Но мой голос перекрыл стук копыт по земле над нашими головами.

– Что бы это ни было, тебе это не понадобится, – сказала Лизетта. – Возвращаться уже слишком поздно.

Она была права. Я ненавидела моменты, когда Лизетта была права. Теперь мне оставалось только доверить Арен присматривать за флаконом.

Я указывала путь. Хлюпая, мы пробирались по красноватой жидкой грязи, собравшейся внутри прохода. Конрад шел рядом со мной, и я осторожно проверяла каждый камень, каждый скользкий поворот. Я слышала мягкий голос Лизетты:

– Все хорошо, маленький принц. Осталось совсем недолго.

Но тем самым она, казалось, надеялась успокоить себя, а не его: он шагал с удовольствием, и я предполагала, что ему происходящее очень нравится.

Когда мы дошли до стены, наши надежды пройти через нее рассыпались в пух и прах. По всему парапету были расставлены стражники, каждый из которых патрулировал отрезок в сто футов. Теперь у нас не было никакой возможности подняться по лестнице. Мы не могли выбраться из-под деревьев и остаться при этом незамеченными. Нам пришлось отступить, бежать, словно крысам, в городской лабиринт улиц.

У основания Лесных Врат собиралась толпа. Теперь, когда их волшебная печать была сломана, их статуи потрескались и раскрошились. Мужчины передвигали обломки камней, расчищая пространство для ворот подъемной решетки, чтобы она опустилась несмотря на разрушения и закрыла ворота. Стражники заталкивали кипящую массу людей обратно в огромный полукруг. Люди кричали и гневно требовали, чтобы им разрешили выйти.

– Что же теперь делать? – спросила Лизетта. – Здесь повсюду стража! Они нас точно заметят. – Она встряхнула головой. – Мой папа так разозлится!

– Они нас не найдут, – сказала я. – Мы отсюда выберемся. Не могли бы вы мне доверять, хоть чуть-чуть? – Я не стала ждать их ответа и вытащила нож. – Дайте мне ваши ладони, – сказала я.

– Что? – воскликнула Лизетта, отшатываясь в сторону. – Нет!

– Не бойся. Конрад, смотри. – Я указала на одного из стражников на стене. – У него за спиной лук и стрелы. Видишь? Подойди поближе. Да, вон там. – Мой брат прищурился. – Лук и стрелы – это оружие. – Я повернула его лицо к себе. – Я – не оружие. Я – человек. Твоя сестра. – Я повернулась к Лизетте. – Твоя подруга. А магия – такая же часть меня, как линии у меня на пальцах или цвет глаз.

Конрад тихо спросил:

– Разве магия не опасна?

– Да, она может быть опасна, точно так же, как может быть опасен нож, стрела и тому подобное. Но я умею ею управлять и не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Понимаешь? Ничего плохого. – Я вознесла к звездам молитву, чтобы они помогли мне сдержать это обещание.

И вот она появилась: робкая улыбка. Он протянул мне ладонь.

Он мне доверял.

Я выглянула из-за угла, чтобы оценить положение Лесных Врат.

– Если мы подойдем к ним с восточной стороны, то сможем пройти вон там, видите?

– Это на самом виду, – сказала Лизетта. – Они нас поймают.

Я взяла нож и провела им тонкую линию в самом центре своих ладоней. В тот же момент я ощутила магию, основывавшуюся на моем страхе перед переходом через стену и моим ликованием от того, что Конрад вложил свою маленькую ладошку в мою руку. Другую руку я протянула Лизетте: – Ну?

Она неохотно сняла перчатку и взяла меня за руку.

– Идите медленно, – сказала я. – Следуйте за мной. И что бы ни случилось, не отпускайте мою руку.

Мы вместе вышли на улицу. Я бормотала заклинание, столько раз выручавшее меня одну, надеясь на то, что оно сработает и для нас троих.

– Nos sunt invisibiles. Мы невидимы. Non est hic nos esse. Нас здесь нет. Sunt invisibiles. Мы невидимы…

Я чувствовала, как моя магия оплетает их своими нитями. Я раскидывала ее направо и налево, сплетая из нее сеть.

– Аврелия, – тихо сказала Лизетта, когда мы невыносимо медленно подходили к воротам.

Мне нельзя было останавливаться. Мы уже вышли из толпы и находились далеко на открытом пространстве.

– Аврелия! – на этот раз очень настойчиво повторила Лизетта. – Смотри!

Мужчины завершили разбор обломков, и решетка стала со скрипом опускаться, а шестеро мужчин с каждой стороны проворачивали ее цепи.

– Нам нужно бежать! – сказала Лизетта.

Я яростно покачала головой, продолжая бормотать заклинание. Я чувствовала, как замедлялся во мне ток крови, как ослабевает магия, по мере того как сворачивается кровь и затягиваются раны. Я знала, что не смогу распространять заклинание на них, если они начнут дергаться или отпустят мои руки. Я ускорила шаг, надеясь добраться до решетки прежде, чем кровотечение полностью остановится и магия испарится. От напряжения на лбу выступили капли пота. Я должна была удерживать их руки. Мне нельзя было расслабляться.

Я обещала Конраду, что не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

Мы были совсем рядом, но железные зубья решетки опускались еще быстрее. По моим щекам теперь текли слезы, в глазах щипало, но я продолжала: Sunt invisibiles. Мы невидимы. Non est hic nos esse. Нас здесь нет. Sunt invisibiles. Мы невидимы…

И тут Лизетта отпустила мою руку. Часть заклинания, скрывавшая ее, теперь нависла надо мной и Конрадом. Лизетта, стоя посреди дороги у всех на виду, пронзительно закричала:

– Мои похитители! Они уходят! Остановите их! Остановите!

Она нас предала. Она убедила меня в своей невиновности, обманом вытянула из меня все о моих планах, просто чтобы сдать нас обратно врагу. Все было напрасно.

Но когда я оглянулась и увидела ее в окружении стражников, сбежавшихся на ее крик, я поняла, что она указывает не на нас с Конрадом. Она указывала в другую сторону. Она отказалась от своего шанса получить свободу ради того, чтобы отвлечь их и позволить мне и Конраду сбежать.

Одними губами она произнесла: Уходите! – и мы повиновались. Мы помчались вперед, следя за тем, чтобы наши ладони не разъединялись, и успели, пригнувшись, проскочить под решетками за несколько секунд до того, как их зубья с громким лязгом ударились о землю.