Гроза разразилась за считаные минуты. Когда мы подошли к замку, серое небо за пределами Аклева приобрело свинцовый отлив, а затем и вовсе почернело. Тучи не могли пересечь волшебный барьер, зато ветер мог. Когда мы поднялись на стену замка, очередной порыв сорвал платок с моей головы, и волосы плетями захлестали меня по лицу и рукам.

Мы укрылись в пустой сторожевой башне. Внезапно темное небо прочертила молния и ударила в руку одной из трех мраморных фигур на Королевских Вратах. Разряд пробежал по статуе и распался на миллион бледно-голубых прожилок, которые хаотично заплясали по небу, высвечивая границы накрывавшего город невидимого колпака.

– Как такое возможно? – удивилась я.

– Кровь и жертвоприношение, – ответил Ксан. – На этом зиждется любая власть. Поэтому Фалада так важна, – добавил он, прерывисто дыша.

– Ты хочешь убить ее… из-за ветра?

– Да… нет… то есть не совсем. Полтора месяца назад, когда снаружи бушевала гроза, над городом не было ни тучки.

– Что же изменилось?

– В Аклеве остался только один могущественный маг крови, – сказал он. – Это Саймон Сильвис, мой отец. Еще до отъезда в Ренольт он подозревал, что против нашего королевства зреет заговор. Он собирался отправиться в Сирик длинной дорогой, вдоль побережья, чтобы по пути кое-что разузнать. Раньше король и слушать не хотел о подобной поездке, поэтому в этот раз, получив разрешение, лорд Саймон тут же уехал. Он обещал связаться с нами по прибытии в Сирик, но мы так и не получили от него вестей. Я не был уверен, добрался ли он до замка, пока не услышал об этом от тебя.

– Что еще ты слышал? – серьезно спросила я. – Что случилось с ним, с королевой, со всем Ренольтом?

– Мы мало что знаем. По словам принцессы Аврелии, лорда Саймона и королеву держат в замке как политических заключенных. Я рад, что он цел и невредим… Но без него опасность угрожает нам. Недавно в Аклеве наступили заморозки. Мы проснулись и увидели на окнах морозные узоры, а на деревьях – иней. Все вокруг блестело.

– Заморозки? Что же такого опасного…

– Это были первые заморозки со времен возведения стены. Температура в городе еще никогда не опускалась так низко. Ничего прекраснее и в то же время тревожнее я еще не видел. Два дня спустя по городу стал гулять ветер. – Он облокотился на зубчатую стену с бойницами и подставил ветру лицо. – Казалось бы, эти изменения не связаны между собой. Но оба раза накануне вечером на улице города находили зверски убитую лошадь. Разный возраст, разные хозяева, но обе – чистокровные эмпирейки.

– Ничего не понимаю.

– Ты знаешь, что такое лей-линии?

Я замотала головой. Это понятие встречалось на обрывках моих колдовских книг, но мне так и не удалось найти его описания или определения.

– По преданию, однажды Эмпирея покинула свою обитель среди звезд и на одну ночь отказалась от крыльев, чтобы вольно рассекать по земным просторам. Где бы она ни пробегала, за ней тянулся шлейф из белого огня, и после того, как она вернулась на небо, из него образовались энергетические потоки. Это и есть лей-линии. Когда Аклев строил стену, он подчинил себе эти энергетические потоки и соединил их в замкнутое кольцо, закрепив на месте с помощью трех врат. Все врата были заколдованы с помощью трех капель крови от трех доноров. Спустя годы, когда доноры умерли, обряд завершился: врата запечатались и стали несокрушимы. Для Высших Врат Аклев использовал кровь…

– Трех белых лошадей!

Он кивнул.

– Для Лесных Врат взяли кровь девы, матери и старухи, а для Королевских – троих из династии аклевских королей.

В памяти всплыла детская считалочка, которую я слышала на площади. «Три белые кобылы первыми умрут…»

– Ты видела, что делает стена: она не просто отражает атаку, а впитывает энергию всего, что к ней прикасается. А теперь представь, что в ней заключена мощь каждого шторма, каждого орудия, каждого налетчика и завоевателя, пытавшегося сокрушить ее за последние пятьсот лет. Что случится, когда такая стена падет?

– Катастрофа… – ахнула я.

– Полное уничтожение. Думаю, весь город сровняется с землей. Даже представить страшно, сколько будет жертв. – Он помрачнел. – Какой-то маг, который знает, как возвели стену, делает все, чтобы ее обрушить, убивая доноров, подобных тем, чью кровь использовали в первоначальном ритуале.

«Это явно не Торис, – размышляла я про себя. – Когда все началось, он еще насвистывал песенки в лесу и вынашивал планы, как меня погубить».

Ксан глубоко вздохнул.

– Каждые ворота запечатывались десять дней, а обряды проводили, следуя лунным фазам. Первое кровопускание пришлось на первое новолуние в месяце, а девятое – на последнее. Врата можно распечатать, только если повторить обряды точно в таком же порядке и в те же фазы луны. – Он откашлялся. – Этот месяц начался с новолуния и новолунием закончится. Чтобы разрушить защиту на Высших Вратах, требуется принести в жертву еще одну эмпирейскую лошадь. Если мои расчеты верны, ритуал нужно провести до десятого дня растущей луны.

– Осталось два дня, – сказала я. – Так вот зачем ты забрал Фаладу. Ты не хотел, чтобы она попала в руки того, кто пытается разрушить заклинания.

– И ты бы очень мне удружила, если бы просто согласилась ее продать.

– Но тогда ты не узнал бы о моих… способностях. – У меня язык не поворачивался произнести постыдное и противоестественное слово «ведьма». – Так вот почему ты мне все рассказал. Вот почему показал Фаладу и тайный туннель. Вот почему не убил ее, хотя так было бы безопаснее. Ты хочешь обратить погодные изменения вспять и найти виновника. Но для этого нужна магия крови, а лорда Саймона держат в Ренольте…

– Остаешься только ты. Когда ты прочла заклинание в кустарнике, впервые с того морозного утра восемь дней назад я почувствовал надежду. Я всюду искал тебя, потому что, как ты правильно заметила, ты нам нужна. На один месяц крайне редко выпадает сразу два новолуния. Если мы предотвратим следующее жертвоприношение, то повторить попытку наш маг сможет только через несколько лет. А этого времени будет достаточно, чтобы вычислить его и наказать. Не говоря уже о том, чтобы снова укрепить Высшие Врата.

– Но… но… – пробормотала я. – Неужели я одна во всем городе обладаю магическими способностями?

– Думаю, есть и другие, но после падения Ассамблеи маги либо не подозревают о своем даре, либо предпочитают его не применять. – Он взял меня за руку и посмотрел на россыпь свежих и старых порезов на моей ладони. – Я знаю, это больно. Я не стал бы просить об этом, если бы не переживал за судьбу своего народа. – Он накрыл мою ладонь своей. – Жить с таким даром непросто, даже в Аклеве. Но это действительно дар. Подумай, что ты могла бы сделать, сколько жизней могла бы спасти.

Недавно я уже использовала свой дар, а потом Эмили сожгли на костре. Я опустила взгляд на наши сплетенные руки.

– У меня не было ни учителя, ни наставника. Ты же видел, что я сотворила с теми людьми. Я не умею себя контролировать. То, о чем ты просишь… очень рискованно. Вдруг я сделаю только хуже?

Он пристально посмотрел на меня.

– Ты запросто могла убить их обоих, никто не стал бы тебя винить, но ты их пощадила.

– Если бы ты не вмешался, я бы не остановилась. Я уже пробовала использовать магию во благо, только потом оказалось… что пострадали невинные люди.

– Я буду рядом.

– А вдруг из-за меня пострадаешь ты? Вдруг ты погибнешь?

Он фыркнул, будто одна мысль, что я опасна, представлялась ему смешной.

– Погибну – значит, погибну. Я готов рискнуть, лишь бы стена осталась на месте и городу ничто не угрожало. – Уголок его рта приподнялся. – Но позволь уточнить: если без моей смерти можно будет обойтись, я предпочел бы не умирать.

– Ничего не обещаю. – Я взглянула на небо и покачала головой. – А почему город спасаешь именно ты? Разве этим не должны заниматься король с принцем?

– Король не хочет слушать о бедах. Ему подавай только похвалы. А принц… – Он устремил взгляд куда-то вдаль. – Принц просто трус. Прячется от всего мира. От него никакой пользы. Слишком уж он слаб и беспомощен.

После слов лорда Саймона, так высоко отзывавшегося о Валентине, критика Ксана звучала особенно резко.

– Похоже, ты его на дух не переносишь.

Лицо Ксана немного смягчилось.

– Нет. У него добрые намерения. Но он слабак.

Я вздохнула. Он меня убедил.

– Нужно найти книги, в которых упоминаются первоначальные заклинания. Надо же с чего-то начать.

– Я проведу тебя в королевскую библиотеку. При первом же удобном случае. Клянусь, если ты мне поможешь, я отблагодарю тебя десятикратно. Исполню любое желание. Отыщу твою родню в Ренольте, вышлю за ними корабль и доставлю в Аклев. Их будут принимать как почетных гостей девушки, спасшей весь город. Если хочешь свой вес в золоте, ты его получишь! В виде статуи с драгоценным камнем во лбу. И она будет так же страдальчески закатывать глаза. – Он тихо добавил: – Все, что пожелаешь. Пожалуйста, только помоги.

Он до сих пор держал меня за руку.

– Мне не нужно ничего, кроме доверия. Если я поведаю тебе одну важную тайну, обещаешь ли ты мне поверить? – Я представила эту беседу: «Здравствуй, Ксан! Сюрприз! Я – настоящая ренольтская принцесса. Пожалуйста, не казни Лизетту, она всего лишь виновна в небольшой государственной измене».

– Да, думаю, это я могу обещать, – задумчиво протянул он.

Чтобы противостоять Торису и помочь матери сохранить ренольтский престол, нужно иметь в Аклеве влияние. Без поддержки аклевцев Трибунал не свергнуть. Вот он – мой шанс эту поддержку заслужить.

– Идет, – сказала я. – Я тебе помогу.

Когда Кейт с Натаниэлем уснули, я накинула плащ Келлана, выскользнула из дома и вернулась к потайному туннелю. Гроза стихла, разбившись о невидимый колпак, защищавший Аклев. Когда я вышла из туннеля в бухте, небо прояснилось, а море успокоилось. Они были усыпаны мириадами мерцающих звезд, и невозможно было сказать, где кончается одно и начинается другое. В окнах замка не было света. Проходя мимо западного крыла, я искала взглядом окна брата. Я знала, что он уже давно спит, и все равно надеялась увидеть его хоть одним глазком.

Я прокралась по саду с террасой и вышла на поле по другую сторону замка. Фалада поприветствовала меня тихим ржанием, и я нежно потрепала ее за гриву.

– Ну здравствуй, сладкая моя, – ворковала я в подражание Келлану. – Ты думала, я про тебя забыла? Но как же можно забыть такую красавицу?

Она заржала мне в ответ. Одной рукой я провела по ее бархатистой морде, а другую сжала в кулак, впившись ногтями в едва затянувшийся порез. На ладони выступила кровь.

– Я понятия не имею, что делаю, – призналась я, когда три капельки крови упали Фаладе на лоб. – Но мне нужно тренироваться, так почему бы не начать с тебя? – Я положила руку ей на лоб, закрыла глаза и погрузилась в себя. Я уже достаточно хорошо чувствовала магию, чтобы распознать ее присутствие. Она загоралась во мне тихим огоньком, но чтобы управлять им, нужно было найти его источник – узнать, где находятся угли.

Прошло несколько минут, но мои старания не дали результатов, и я уже готова была отчаяться.

– О чем я только думала? – сказала я вслух. – Как я помогу Ксану, если даже это у меня не выходит?

Фалада спокойно фыркнула, будто подсказывая мне очевидный ответ.

– Прости, дорогая, я не Келлан. Я не говорю на твоем языке.

Я достала окропленный кровью лоскуток. Из-за игры света пятно Келлана казалось ярче. Когда я дотронулась до него, меня переполнила грусть, разливаясь по самым темным уголкам моей души. Я чувствовала ее каждой клеточкой тела, от головы до ног.

Я зажмурилась и снова положила руку Фаладе на голову, на этот раз направляя силу с помощью слов: Tu es autem nox atra. «Белый цвет – прочь, будь черной, как ночь». А затем открыла глаза.

На месте Фалады стояла черная как смоль кобыла. Это была лишь иллюзия. Если склонить голову набок и прищуриться, можно было разглядеть ее настоящий окрас. Но со стороны ее было не узнать. Я вздохнула с облегчением. Фалада замаскирована, и ей ничто не угрожает.

Я еще долго гладила блестящую черную шкуру лошади, нашептывая нежности ей на ухо и подкармливая ее морковью со стола Кейт. А она то и дело оборачивалась, будто кого-то ждала.

– Мне тоже его не хватает, – сказала я.

Но Фалада оглядывалась не в поисках Келлана. Она смотрела на Предвестницу, стоявшую ко мне спиной в зарослях кровоцвета у подножия башни.

Я стала пробираться к ней. Внезапно под моим башмаком хрустнул побег. Темно-красный сок испачкал подол моей юбки и брызнул мне на ногу. Я тщательно вытерла его, хотя не знала, способен ли яд впитываться через кожу. Оставалось надеяться, что он действует только при приеме внутрь и на открытых ранах. Я осторожно пошла дальше, хотя с каждым шагом наступала на новые ветви, оставляя за собой влажные красные следы.

Кровоцвет – ползучее растение, но здесь он сплошным покровом обвивал всю башню до самой верхушки. Дверей нигде не было видно. Лоза росла в несколько рядов: под молодыми побегами виднелись старые, давно высохшие стебли.

Я обошла башню и остановилась на краю утеса над бухтой. Там я почувствовала знакомое покалывание в затылке, шее и плечах. Предвестница стояла у подножия башни и смотрела на шпиль.

Я подошла поближе.

– Чего ты от меня хочешь? Зачем ты привела меня сюда? Откуда тебя знает Торис? – Я помедлила. – Ты всегда появляешься перед чьей-то смертью. Неужели кто-то снова погибнет?

Она была неподвижна. Только волосы развевались против ветра, дувшего с моря.

– Арен? – окликнула я, впервые называя ее по имени. Она обернулась, и я чуть не закричала.

Это была не Предвестница, а дух другой женщины. Ее лицо было покрыто запекшейся кровью и так изуродовано, что узнать его было невозможно. Она смерила меня долгим пытливым взглядом и захромала к башне, а потом растворилась в зарослях кровоцвета.