Я проснулась в комнате, наполненной ярким светом и сладкими ароматами. Стены были расписаны желтыми цветочными узорами.

У очага стояла девушка.

– Очнулась! Просто не верится. – Она вложила мне в руки дымящуюся кружку бульона. – На, пей. Тебе надо подкрепиться.

У нее были густые каштановые волосы, веселое личико, розовые щеки и выразительные карие глаза. На вид она была на три или четыре года меня старше, хотя я определенно была выше. Когда она повернулась боком, стало видно, что она ждет ребенка. Но, несмотря на поздний срок, двигалась она резво и грациозно.

– Я Кейт, – представилась она. – Жена Натаниэля.

– Розмарин… – прошептала я, вертя кружку в руках.

– Розмари? – удивилась она. – Ксан сказал, что ты Эмили.

– Нет. То есть да. Меня зовут Эмили, а бульон пахнет розмарином.

– Ясно, – улыбнулась она. – Мне нравится розмарин, он успокаивает нервы. Я добавляю его во все. Не много, а так, по щепотке. – Она помешала в котелке над очагом и постучала ложкой по краю.

– Меня Ксан принес?

– Разве ты ничего не помнишь?

– Ну… – Я сглотнула. В ушах эхом звучало: «Она нам нужна. Она нам нужна». – Нет, – сказала я наконец. Кружка затряслась у меня в руках, и Кейт пришлось ее забрать.

– Да, тебя принес Ксан, – терпеливо объяснила она. – Тебе очень повезло. Ты чуть не погибла.

– Я быстро иду на поправку.

– Раны – это еще полбеды. Я наложила швы, хотя я не врач, а швея. Куда лучше у меня вышло заштопать дырку в твоем плаще. Другое дело, что нож был пропитан ядом кровоцвета… Чудо, что ты выжила. Похоже, на то была воля Эмпиреи. Другого объяснения у меня нет.

– Нож был пропитан ядом? – Мысли путались в голове. Кровоцвет? Неужели меня спасло заклинание лорда Саймона? Неужели кто-то отдал за меня жизнь? – Котомка! – спохватилась я. – Где моя котомка? Она нужна мне. – Я приподнялась на локтях.

– Нет-нет, не вставай! Она тут, видишь?

Я выхватила у нее котомку, но руки так сильно дрожали, что у меня не вышло ее открыть. Тогда я перевернула ее и высыпала содержимое на пол. Кейт наблюдала за мной в недоумении. Я бросилась на колени и стала перебирать свои скудные пожитки, пока не нашла шелковый лоскуток. Увидев, что капли матери и лорда Саймона сохранили темно-красный оттенок, я едва сдержала слезы. Капля Келлана, как и прежде, была блеклой, хотя раньше она казалась мне тусклее.

Собирать вещи было проще, чем раскидывать их по полу, потому что теперь мои руки почти не тряслись. Последним, что я убрала в котомку, был браслет. Но прежде сняла подвеску с крылатой лошадью и протянула ее Кейт.

– А это что?

– Благодарность за твою помощь. Прошу, возьми ее, и я пойду.

Она подняла брови.

– Нет, ничего не выйдет.

– Должна же я как-то тебя отблагодарить. Знаю, подарок скромный…

– Дело не в этом. Я не могу тебя отпустить. – Она с досадой фыркнула. – Скоро Ксан придет. Он каждый час о тебе справляется. Хочет с тобой поговорить. Я пообещала, что, если каким-то чудом ты очнешься, я продержу тебя здесь до его прихода. Чего я не обещала, так это что он останется цел. По-моему, за ту историю с лошадью он заслуживает хорошей взбучки.

Я невольно улыбнулась.

– Одну взбучку я ему уже устроила, – сказала я. – Но это он еще легко отделался.

– Он часто так действует на окружающих. Я тоже не раз давала ему тумака. В основном в детстве, но это тоже считается.

– Ты всегда была забиякой.

Ксан стоял в дверях, опираясь плечом на косяк, хотя я не слышала, как он вошел.

– А где мой муж? – спросила Кейт. – Снова подрядил его выполнять грязную работенку? Если мне опять придется отстирывать пятна крови…

– Ты же знаешь, кровь не его.

– И мне от этого должно быть легче?

– Немного, – пожал плечами он.

Она уперла руки в бока.

– Не нравится мне это.

– Не волнуйся, сегодня поручение не опасное. Он должен сообщить королю, что меня не будет на пире по случаю Дня просителя, и передать мои извинения.

– Не опасное? – фыркнула Кейт. – Это лишь потому, что вести хорошие. – Она наклонилась ко мне и заговорщически прошептала: – Ксану в замке не рады. Раньше его пытались заставить участвовать в придворной жизни, но он доставлял одни хлопоты и портил все, за что ни брался. Вскоре это всем надоело, и его оставили в покое. Сам Донал не смог на него повлиять.

– Так и было задумано, – сказал Ксан. – Я освободился от придворных обязанностей и могу заниматься делами, не отвлекаясь на интриги и капризы нашего гениального правителя.

– Как скажешь, – пропела Кейт, но Ксан не ответил. Он смотрел на меня.

Когда он подошел ко мне, я не подняла взгляда, а уставилась на его сапоги сквозь пряди, свесившиеся мне на лицо. В последнюю нашу встречу я впала в беспамятство и чуть не поджарила тех головорезов у него на глазах, а до этого затащила Ксана в кусты и набросилась на него, как влюбленная дурочка. Мне не было бы так стыдно, даже если бы пришлось раздеться догола и сплясать на городской площади джигу.

И все же я остро ощущала его присутствие. В наших отношениях произошла какая-то неуловимая, но глубокая перемена, обнажившая странную связь между нами, о которой мы прежде не подозревали. Ксан подошел на несколько дюймов ближе, чем того позволяло наше недолгое знакомство, как будто тоже почувствовал эту связь и хотел нащупать ее границы.

Не желая робеть из-за его близости и пробудившегося во мне интереса к нему, я заставила себя взглянуть ему в глаза. Его рука потянулась к моей щеке и замерла в воздухе.

– Ты ведь не ударишь меня снова? – спросил он.

– Пока не решила, – ответила я.

Он все равно заправил мне за ухо прядку волос, а затем бережно взял за подбородок и поднял мое лицо, чтобы разглядеть синяки на скулах и распухшую губу.

– Знаю, тебе пришлось нелегко, – сказал он, нахмурившись, – но, может быть, у тебя хватит сил на прогулку? Я хочу кое-что тебе показать.

Каждое движение давалось мне с трудом, однако Ксан был терпелив. Он держался с прежним безразличием, но, когда я морщилась или охала от боли, приобнимал за плечи, чтобы мне легче было идти по бугристой местности. Дорога была непростой. Мы вышли через заднюю дверь, миновали старую лачугу и обогнули маленький пруд, откуда с ленивым равнодушием за нами наблюдала дюжина гусей. Эта часть города заметно отличалась от центра. Чтобы стена опоясывала столицу идеально ровным кольцом, древнему королю Аклеву пришлось прокладывать ее по лесу и даже в горах.

– Куда мы идем? – спросила я, разглядывая высокие сосны.

– Тут недалеко, – сказал он, помогая мне спуститься в овраг. Похоже, раньше здесь пролегало речное русло, но его перекрыли плотиной.

– Это не ответ.

– Смотри. – Он развел высокий тростник руками и показал на нижнюю половину мостика, перекинутого через овраг.

– Не вижу…

Он взял меня за плечи и подвинул на два фута вперед. Моему взгляду открылось квадратное отверстие в каменной кладке не больше трех футов высотой. Оно куда-то вело.

– Это отверстие видно только под определенным углом, – сказал Ксан, подходя к мосту. Затем он пригнулся, пролез внутрь и позвал меня за собой.

Мы очутились в темном туннеле, где было сыро и пахло плесенью.

– Когда Аклев построил стену, под городом проложили каналы для орошения полей. Постепенно город рос, росла и потребность в воде. Триста лет назад часть старых труб перекрыли, а взамен соорудили новые, более прочные. Осторожно, береги голову. В детстве я целыми днями читал книги из королевских архивов, и в одной из них мне попался план старой водопроводной системы.

– То есть мы идем по заброшенной трубе?

– Именно. Это еще одна из самых крепких. Большинство засыпало или затопило, и ходить по ним стало невозможно. Нам сюда.

Туннель разветвлялся: один рукав резко уходил вправо, а другой тянулся прямо. Мы свернули направо. Долгое время путь шел вниз, потом стал круто подниматься и наконец запетлял узкой спиралью. Внезапно мы вышли на свет.

Мы стояли в маленькой бухточке. Вода шумно плескалась о берег, над которым нависали скалы. По ту сторону фьорда виднелись третьи городские ворота, на которых высились три фигуры в коронах. Королевские Врата.

Ксан уже медленно взбирался на скалу, невысокую, но скользкую от воды и с довольно крутым уклоном. Я последовала за ним, чувствуя, как натягиваются швы под ребрами. На последнем участке пути Ксан подал мне руку и помог забраться на вершину.

Мы очутились у подножия башни, возведенной в стороне от замка и в два раза превосходящей его по высоте. Она одиноко стояла на берегу, до самого пинакля увитая каким-то ползучим растением. Можно было подумать, что перед нами не каменная постройка, а башня, целиком сплетенная из зелени.

Я потрогала носком башмака лозу, растущую прямо под ногами.

– Это что?…

– Кровоцвет, – сказал Ксан. – Он самый. Держись от него подальше. Из-за него сюда почти никто не ходит.

– А что это за башня?

– Памятник, – сказал он. – В честь Арен. Ты же знаешь, кто это такая?

Я вспомнила, как удивился Торис при виде Предвестницы. Он назвал ее Арен. Неужели Предвестница – призрак легендарной королевы?

– Знаю. Она была высшим магом и королевой Ренольта. Во время одного магического ритуала Аклев ее убил.

– Ритуал проходил здесь, – сказал он. – Только в наших сказаниях ее убивает Каэль, а не Аклев. Они втроем пытались закрыть врата между материальным миром и миром призраков, как вдруг Каэль услышал чарующий голос, который подговорил его убить сестру, чтобы прервать заклинание. – Он вздернул подбородок. Его волосы развевались на ветру, а аристократичный профиль четко вырисовывался на фоне серого неба. – Аклев был адептом магии природы. Исцелять он не умел, зато обладал способностями к превращению. Он использовал все свои силы, чтобы остановить Каэля и спасти Арен, но этого оказалось недостаточно. Охваченный чувством вины, он возвел эту башню в память о сестре, построил вокруг нее город и обнес его стеной.

– В наших легендах Каэль умирает, пытаясь защитить Арен от Аклева, а Эмпирея воскрешает его и делает своим посланником.

Ксан усмехнулся.

– Ты правда думаешь, что из всего рода человеческого Эмпирея наградила бы бессмертием будущего создателя Трибунала? Ну уж нет, если и винить кого-то из братьев, пусть это будет тот, который сделал убийство своим призванием.

В Ренольте Эмпирея играла двоякую роль: и милосердного создателя души, и мстительного вершителя судеб. Раньше я не задумывалась над тем, как сильно эти две ипостаси противоречат друг другу. Отказаться от старых верований было трудно, но от аклевской версии предания у меня полегчало на душе.

– Я никогда об этом не думала, – пробормотала я. – Всю жизнь я считала…

– Что богиня, сделавшая тебя такой, какая ты есть, презирает свои творения? – Повисла пауза. Ксан пристально смотрел на меня. У меня возникло ощущение, что он видит меня насквозь, словно я шкафчик со стеклянными дверцами, и все мои сокровенные мысли, все эмоции, все обиды выставлены напоказ. – Нетрудно догадаться, что привело тебя в наш город, Эмили. Принцесса с принцем рассказали о попытке Трибунала свергнуть королеву. Аклев всегда был пристанищем для людей, на которых охотится Трибунал. Большинство беженцев не обладают магическими способностями. Они стекаются сюда, потому что в Ренольте достаточно и тени подозрения, чтобы человека приговорили к смертной казни. Принцесса, похоже, попала в число виноватых без вины. Совершенно очевидно, что у нее нет дара, что бы там ни говорил Трибунал. – Он немного помолчал. – Зато у тебя есть.

Я закрыла глаза.

– Ты служила в замке, я угадал? Вот откуда ты знаешь лорда Саймона. Вот почему ты спряталась, когда мимо проезжали принц Конрад и принцесса Аврелия. Ты боялась, что тебя узнают.

Это был мой шанс. Я могла все ему рассказать. Ладони вспотели, сердце стучало в ушах. Ксан передал бы мои слова Валентину, ведь принц все-таки его кузен. Я могла признаться во всем здесь и сейчас. Слова вертелись у меня на языке, оставалось только открыть рот и заговорить. Я могла назвать свое настоящее имя, рассказать о предательстве Ториса, о Конраде и Лизетте…

Лизетта. Что с ней сделают, если я ее разоблачу? Она совершила государственную измену, хоть и сделала это из лучших побуждений. Чтобы защитить Конрада и Валентина… от меня. Я вспомнила, как светились ее глаза, когда десятилетней девочкой она прижимала к груди стопку писем от аклевского принца. Ответы на эти письма написаны ее почерком. Вдобавок ко всему Лизетта похожа на Конрада куда больше, чем я. У обоих золотистые волосы, голубые глаза. Вдруг мне никто не поверит? Вдруг меня накажут, бросят в темницу, подвесят в клетке за одно лишь предположение о том, что принцесса – самозванка?

Допустим, мне поверят. Тогда печальная участь постигнет Лизетту. Несмотря на все, что произошло между нами, я никогда не забуду, что она была свидетелем моего колдовства и за семь лет так и не выдала меня.

Ксан смотрел на меня, ожидая ответа. Я сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться.

– Как они там? – спросила я. – Принц и… принцесса?

– Им пришлось несладко, но они поддерживают друг друга. Принцесса не отходит от него ни на шаг, он ее обожает. Глядя на них, я почти жалею, что у меня нет ни братьев, ни сестер.

– Радуйся, что легко отделался, – сказала я, содрогаясь от боли, не имевшей ничего общего с раной в боку.

– А у тебя кто-нибудь есть?

– Брат, – ответила я. – Мы расстались не на дружеской ноте. Думаю, он теперь меня ненавидит.

– Из-за того, что ты ведьма? – Я быстро взглянула на него, и он продолжил: – Ты бежала из Ренольта не потому, что тебя обвинили в колдовстве, как принцессу Аврелию, а потому, что ты и есть ведьма. Я уже дважды видел, как ты используешь магию. Ты чуть не убила двоих людей – без оружия, одной лишь кровью.

– И что ты сделаешь? Прикажешь, чтобы меня арестовали? Выслали в Ренольт? Прошу, – сказала я с надрывом. – Прошу, не надо.

– Я не для этого тебя сюда привел.

– А для чего же?

– Смотри.

Проследив за его взглядом, я увидела сад с дикими растениями и тянувшиеся вдоль замка каменные террасы, а за ними, на северо-западе, – лошадей, которые паслись в высокой траве. Среди них была великолепная белоснежная кобыла. Она скакала галопом по широкому полю, а ее грива развевалась на ветру.

– Прости, я не могу позволить тебе ее забрать, – сказал он. – Но я хотел, чтобы ты ее увидела. Можешь навещать ее, когда пожелаешь. Ходи через подземный туннель. Парк вокруг замка огорожен, но про этот путь не знает никто, так что ты спокойно можешь им пользоваться. Должен предупредить, что покои принцессы Аврелии и принца Конрада расположены в западном крыле. Если хочешь избежать встречи с ними, обходи его стороной. – Помолчав, он добавил: – Я не собирался разъезжать на Фаладе перед своими друзьями. Она не для этого мне понадобилась.

– А для чего? Какой тебе тогда от нее прок?

– В том-то и дело, – вздохнул он. – Никакого. Если бы не ты, я бы, наверное, ее уже убил.

Я в ужасе отшатнулась.

– Как это понимать?

– Здесь очень ветрено, – сказал он. – Давай уйдем отсюда, и я все тебе объясню.