Глава 12
Вообще-то, сначала я очень сильно переживал, что нас догнали ведьмы. Где именно мы находились, было не совсем понятно, а эти дамочки при желании обладают очень широкими возможностями. Тем более, надо признать, что в последнее время я умудрился не просто наступить им на любимый мозоль, а буквально оттоптать все ноги, до которых смог дотянуться.
Но глядя на то, как мой напарник бодро мутузит сразу трех парней неопределенной наружности, я немного успокоился. Мирон, в принципе, способен справиться и с более серьезной угрозой, а эти ребята просто не рассчитали своих сил. Да и зачем они к нему пристали? Неужели им такая развалюха, как Мирохина Хонда, понадобилась? Крупно сомневаюсь, что они покушались на что-то еще, кроме машины.
Я подошел к автомобилю в тот момент, когда, по большому счету, все уже закончилось.
– Чего ты встал? – крикнул Мирон, открывая дверцу машины. – Садись быстрее!
Я счел за лучшее послушаться и аккуратно, стараясь не расплескать кофе, уселся на сидение рядом с ним. Мы вырулили на трассу и помчались по ночной дороге.
– Ну и что за спектакль ты там устроил? – поинтересовался я, отхлебывая из стаканчика кофе.
– Я? – возмутился Мироха. – Я спал вообще-то, а эти уроды…
Он захлебнулся воздухом от возмущения, и мне пришлось немного подождать, пока он отдышится и сможет продолжить свой рассказ.
– Я только-только задремал, мне Наташка моя сниться начала, мы с ней в машине на море ехали… Знаешь, так душевно, я прямо растекся весь от удовольствия и тут слышу, журчание какое-то… Я еще главное у Натахи спрашиваю, ты не знаешь, что это журчит? А она мне такая, да нет, это, наверное, тебе кажется. Я думаю, ну как кажется, вот же, журчит где-то рядом. А еще слышу стук какой-то противный по колесу. Я перепугался, все-таки мы на скорости, а по баллону бьет что-то, явно не к добру это. И никак не могу во сне затормозить, чтобы посмотреть, что же там такое. И вот тут я как раз глаза открываю, а эта тварь стоит и с довольным видом мою машину удобряет. И что прикажешь делать? Я и вылез поговорить.
А эти идиоты, наверное, подумали, что на ребенка нарвались. У этого же чудика, ну который с недержанием, подельники возле крыла и за багажником сидели. Надеялись, что я их не увижу. Ага, как же, не вижу…
– Термос жалко, – куда-то в потолок сказал я, сминая стаканчик из-под кофе и отправляя его в пластиковый пакет у себя в ногах. – Почти новый был. И удобный очень.
– Он пустой был, – буркнул Мирон. – Извини, ничего другого под руку не попалось.
– Ну, конечно, это же Андрея термос, – закуривая, сказал я себе под нос. – Зачем беречь чужую вещь?
– Я смотрю, ты уже совсем ожил, – посмотрел на меня Мирон. – Сядь за руль тогда, меня реально сейчас выключать будет.
– Куда ехать-то хотя бы? – решил уточнить я, даже теоретически не представляя, где именно мы находимся.
– Пока прямо, – тормозя на обочине, ответил мой напарник. – Километров двести точно.
Мы поменялись местами, и мой напарник немедленно провалился в сон, а я набрал предельно допустимую в этих условиях скорость и покатил дальше к точке назначения. Включать музыку не хотелось, поэтому я просто следил за дорогой, проваливаясь в мысли воспоминания.
Как там Светка? Очень надеюсь, что с ней все хорошо. Интересно, когда наступит момент, что придется рассказать ей всю правду о происходящем. И как она отреагирует, узнав, что я минимум в два раза старше ее, но проживу, если ничего не случится, в несколько раз дольше?
Все-таки, Эдик был прав, говоря мне когда-то, что жить жизнью обычного человека я уже не смогу. Как бы не сопротивлялся я этому обстоятельству, но постепенно доказательств становится все больше.
Сначала у меня поменялось мироощущение времени. Я по первости даже не понял этого. Мои друзья и однокашники обсуждали время, оставшееся до выпуска, а потом и до пенсии, коэффициенты выслуги, когда придет очередное звание, а я понимал, что совсем не тороплюсь. У меня за плечами уже накопилось определенное количество прожитых лет, а впереди по моим представлениям ждала целая вечность.
Поэтому я вполне равнодушно смотрел на очередного начальника, обещавшего задержать звание, не интересовался районными коэффициентами выслуги лет и удивлялся активности многих своих сокурсников. А они поражались моему безразличию и считали, что я не от мира сего. Так мы и жили, каждый на своей волне. А потом я понял, в чем дело.
Мои друзья торопились жить. Человеческий век недолог. Всего-то закончил институт, а уже идет третий десяток. Создал семью, родились дети, пошли в школу, и жена спрашивает, будем ли мы праздновать сорокалетие. А кто-то из приятелей умер, не дожив и до этого срока. Болезни, несчастные случаи и так далее. В семьдесят лет человека вообще списывают со всех счетов.
Вот и торопятся люди успеть все, что только можно. Сделать карьеру, занять должность повыше, купить машину побольше, квартиру с видом на озеро или поближе к центру. А время? А времени упорно не хватает.
Зато как я был удивлен, осознав для себя, что удивительные вещи в этом мире не заканчиваются привычными развлечениями и достопримечательностями. Один факт существования домового чего стоит. Подавляющее большинство и не догадывается о его существовании, а мне, например, выпало стать организатором целого дня рождения. Причем первого, несмотря на то что по человеческим меркам Степан уже давным-давно глубокий старик, а может быть даже долгожитель.
Мысли приняли новое направление.
Интересно, как там Степан. Получилось ли у него разойтись с ведьмами бортами, или все-таки они сумели сорвать досаду на моем маленьком друге. С одной стороны, домовой в своем доме способен очень на многое, по крайней мере, сам себя в обиду не даст. А с другой стороны, это племя, как правило, старается всегда держаться в стороне и не лезет в разборки окружающих. Степан же очень явно продемонстрировал, на чьей стороне он играет, да и ведьмы дамы достаточно мстительные.
Ничего, я уверен, что возможность поквитаться за все у меня обязательно будет. Надо только с кольцом разобраться, может, к тому времени и Эдик объявится.
Тоже, кстати, загадка из загадок. В непотопляемости полковника безопасности я всегда был уверен на триста процентов, и сейчас мог только теряться в догадках, что же за ценность такая заключена в этом кольце, если из-за него такой сыр-бор разгорелся. По крайней мере, если Эдик выберется, то он не успокоится, пока не достанет всех участников истории, посмевших сделать попытку испортить ему жизнь.
Кольцо, кстати, вело себя абсолютно смирно, по крайней мере, пока. О его присутствии внутри меня напоминало только легкое жжение где-то в глубине, но сильных болей и слабости, как буквально несколько часов назад, уже не наблюдалось. Интересно, почему оно так затихарилось. Последствия регенерации моей внутренней сущности?
Вообще, в чем плюс моего положения, так это в том, что мне практически не страшны никакие физические повреждения. Пару раз я убеждался, что самые большие синяки и даже порезы после обращения в животную сущность чудесным образом исчезают и больше уже не возвращаются. Этакий ходячий госпиталь внутри меня. Даже когда просто начинается внутренняя регенерация, все болячки заживают гораздо быстрее. А уж вспомнить времена, когда я просто простужался или грипповал из-за вируса, и вовсе будет очень затруднительно.
Но при всем этом я очень не люблю свою звериную сущность. Мне нравится быть человеком, и я не хочу однажды осознать вкус крови на своих губах после превращения обратно. А ведь все возможно. Когда ты даешь волю животным инстинктам, позволяешь им бесконтрольно управлять своим телом, то может статься, что уже натворил массу совсем нехороших вещей, исправлять которые совсем поздно.
Вот и болтаюсь я между двумя наковальнями. Человеком я уже не буду, и понемногу пришлось научиться самому себе в этом признаваться, а оборотень нормальный из меня так и не получился. Хотя, что такое нормальный оборотень? Ловили мы одного с Мироном. Полиция с ног сбилась, гадая, что же за маньяк объявился в окрестностях города. Была неприятная история, когда то здесь, то там на дачах стали обнаруживать трупы, загрызенные до смерти и вдобавок обглоданные в особо вкусных местах.
Я таким становиться не хочу. Меня вполне устраивают простые человеческие радости – вкусный ужин, сладкий поцелуй, бурный секс. Но ведь если строить отношения, то рано или поздно Светка поймет, что время идет, а я не меняюсь. Особенно быстро она это поймет в тот момент, когда возрастные изменения начнут касаться ее саму.
Вопросов больше, чем ответов. Прав был кто-то из древних, говоря, что проблемы надо решать по мере их возникновения. Сейчас на повестке дня кольцо. Может быть, я еще и дожить не успею до объяснений со Светкой.
Как бы напоминая о своем существовании и решив, что достаточно побаловало мой организм, украшение внутри меня решило проявиться. Тело скрутила резкая боль. От неожиданности я резко нажал на педаль тормоза и, крутанув рулем, съехал на обочину.
– Твою мать! – вскрикнул Мирон, почти провалившийся от резкого торможения в пространство под бардачком. – Андрюха, ты чего творишь?
Но я уже не слушал его. Вывалившись из машины, я стоял на коленях у дороги и выплескивал из себя только что выпитый кофе. Меня снова начало мутить и колбасить.
– Да уж, – мой напарник вылез из автомобиля и, обойдя его, подошел ко мне. – Жить будешь?
– Возможно даже долго, – ответил я, отплевываясь от противного вкуса во рту. – Мироха, где мы? Нам еще долго ехать?
– Где-то в поле, – философски ответил мой друг, закуривая сигарету. – Слушай, а ты уверен, что доедешь до своего Мерзкого? И что у него нам помогут? Я вообще опасаюсь не довезти тебя до него.
– Дай воды умыться, – попросил я. Освежившись под струйкой прохладной жидкости, я тоже закурил и ответил. – По идее, больше помощи искать негде. Эдик сказал, что родина кольца – Дагестан, значит и концы искать надо там.
– Этот твой Эдик мог все, что угодно сказать, – сплюнул Мироха. – Ты уверен, что он не ошибся или просто не насвистел тебе в своих интересах? Где он? Как только замес начался, он волшебным образом испарился, а вместо себя эту гниду Стеблова прислал. Если эта тварь работает в его отделе, то мое мнение о нем самом резко стремится к минусу. Такие твари у нормальных начальников не работают.
– Гораздо хуже, если сам начальник тварь, – ответил я. – А твоего Стеблова могли элементарно навязать. Не знаешь, что ли, как это в конторе делается?
– Знаю, – согласился Мирон и тут же упрямо тряхнул головой. – Но сути это не меняет. Где он?
А телефоны Эдика по-прежнему молчали, что наводило на крайне нехорошие мысли и заставляло переживать уже не только за свою судьбу, но и за Светку с Алиской. Блин, втравил девчонок в историю! Вот еще одна причина, почему заводить отношения вредно. Мирона тоже вон подставил, возится со мной, как с маленьким, а наверняка не меньше меня за Наташку переживает, просто молчит, никак не проявляет своих эмоций.
– Андрюха, ты живой? – Отвлек меня от мыслей голос напарника. – Мы едем?
Едем, конечно, куда же мы денемся.
За руль сел опять Мирон, а я попытался улечься на заднем сиденье. Оно вроде как уже подсохло от моей крови, да и за внешний вид сейчас я не особенно переживал. Мне опять было плохо – болел живот и кружилась голова. Пытаясь успокоить летающие перед глазами звездочки, я незаметно отключился.
– Андрей, – сознание вернулось от легких похлопываний по щекам. С трудом осознав, где я и что происходит, я вылез из автомобиля и понял, что уже давно рассвело, и мы стоим на пыльной обочине трассы.
– Долго я в отключке валялся? – хрипло спросил я, прислушиваясь к внутренним ощущениям и пытаясь размять спину.
– Прилично, – развел руками Мирон. – Время к полудню, и мы почти приехали.
– И что, нас ни разу гайцы не тормозили? – удивился я. – Никогда не думал, что так просто через половину страны проехать.
– Ездить надо аккуратно, – улыбнулся мой напарник. – Один раз останавливали, но я отбрехался. Сказал, что в больницу тебя везу, поэтому и отпустили без претензий.
– Повезло, – покачал я головой. – Обычно, как не надо, так у каждого столба палочкой машут.
– Такое ощущение, что ты много ездишь, – скривился Мирон. – У тебя и машины то нет.
– Потому и продал, что тормозили часто, – развел я руками. – Ладно, потом обсудим, какой ты классный водитель. Чего остановились тогда?
– Другу звони своему, – пожал плечами Мироха. – Поинтересуйся, куда нам ехать-то надо? А вообще, у меня санитарная остановка.
С этими словами Мирон спустился с трассы в кювет для удобрения обочины, а я полез в рюкзак за телефоном.
– Слушаю тебя, Андрюх, – отозвался Мерзкий практически после первого гудка. – Добрался?
– Здоро́во, – расплылся я в улыбке. Почему-то при разговоре с Максимом у меня появилась уверенность, что совсем скоро все наладится. – Мы недалеко от «Золотого моста». Куда нам?
– Вас встретят, – мгновенно отозвался Мерзкий. – Сейчас вышлю машину вам навстречу. Вам нужен указатель на Ахты, у него свернете…
Инструкции были предельно понятными, поэтому уже буквально через полчаса я увидел уазик, пыливший нам навстречу. Молодой, буквально лет двадцати пяти прапорщик с суровым лицом очень вежливо попросил наши паспорта, никак не отреагировав на наш внешний вид и состояние Хонды, а потом, убедившись, что мы именно те, кто ему нужен, сопроводил нас на заставу.
Мерзкий проявил уважение и вышел встречать нас к воротам. Именно глядя на таких людей, вспоминаешь фразу, что время над ним не властно. Несмотря на майорские погоны, он совсем не изменился с института. Так и казалось, что сейчас сдвинет набекрень свою фуражку, обнажив короткие черные волосы, и отмочит один из своих фирменных приколов.
Мой однокашник был по-прежнему строен и свеж, что при росте чуть больше метр восемьдесят придавало ему сходство с лейтенантами царской армии из старых фильмов. А учитывая, что камуфляж сидел на нем как влитой, больше походя на вторую кожу, все девушки с окрестных аулов должны были держать его фотографию под подушкой. На лице Мерзкого я увидел его знаменитую улыбку, об исчезновении которой мечтало не одно поколение старших начальников.
– Вооот, – с удовлетворением констатировал он, глядя, как я буквально выползаю из автомобиля. – Винни, я тебе всегда говорил, что разгульная жизнь на гражданке до добра не доведет. Посмотри, до чего ты себя довел.
– Я тоже очень рад тебя видеть, – прохрипел я, пожимая его руку. – Обниматься не будем, я как-то не особо чистый. Познакомься, это мой друг – Мирон.
Мужчины обменялись рукопожатиями, внимательно разглядывая друг друга. Может, я, конечно, и ошибаюсь, но мне кажется, что они подружатся. Бывает такое, что встретишь человека и с первой секунды понимаешь, твой он или нет. Кто-то сразу симпатичен, а кто-то, наоборот, неприятен. Объяснить этот феномен сложно, но он есть и не признавать его глупо.
– Так, пойдемте ко мне на квартиру, – предложил Максим. – Кому-то явно стоит привести себя в порядок.
Предложение было, как нельзя, кстати. Наше появление на заставе вызвало всеобщее любопытство. Толпы зевак, конечно же, не наблюдалось, но это же все-таки погранзастава. Уже через десять минут все будут знать все, что только возможно, в том числе и то, что мы сами позабыли.
Дом офицерского состава, стоявший прямо на территории городка заставы, оказался небольшим, но очень уютным. Мерзкому как начальнику полагалась просторная двухкомнатная квартира, обставленная казенной мебелью. Из вещей хозяина выделялись разве только огромный двухметровый телевизор и небольшая коллекция клинков местного изготовления.
– Чай, кофе? Или сразу коньяк? – гостеприимно предложил Максим, но я попросил только полотенце. К тому моменту, как я вышел из ванной комнаты, эти двое уже сидели с кружками вокруг стола на кухне и азартно обсуждали каких-то общих знакомых. Я ж говорил, что они споются.
– Андрюха, что ж ты сразу не сказал, что он! – вскричал Мирон, стоило мне появиться в дверях.
– Кто он? – не сразу сообразил я, продолжая сушить волосы полотенцем.
– Я все думаю, откуда мне его прозвище знакомо, – продолжал веселиться Мирон. – Это же он герой анекдота про дебила и полковника.
– Почему анекдота? – возмутился Мерзкий. – Это реальная история.
– Абсолютно реальная, – кивнул я. – И да, это он, на что-то подобное больше никто не способен.
Байка, про которую вспомнил мой напарник, выросла из банальной ситуации на учениях, которая быстро разнеслась по всей границе. Один не в меру ретивый полковник вызвал из строя тогда еще курсанта пятого курса Мерзликина и горя от возмущения прорычал ему прямо в лицо:
– Товарищ курсант! Мне кажется, что один из нас дебил!
– Так точно! – бодро отрапортовал Мерзкий. – Это не я, товарищ полковник!
Дальше версии финала в устах рассказчиков расходятся, но я-то все видел своими глазами и могу ответственно утверждать, что полковник побагровел от возмущения и поначалу явно прикидывал размеры ямы, в которой стоит закопать этого чересчур острого на язык молодого человека. Но от убийства с последующим расчленением полковника что-то удержало, и в тот раз Мерзкий все-таки остался жив. А история об умном курсанте превратилась в легенду и пошла гулять в народ.
– Ни капли не сомневался, что вы найдете друг друга, – я забрал у Максима чашку с горячим напитком и сделал большой глоток. – Ты мне поможешь?
– То есть полотенца и горячей воды тебе уже недостаточно? – Мерзкий забрал чашку обратно и скептически посмотрел внутрь.
– Знаешь, бесцеремонность этого человека даже меня периодически ставит в тупик, – пожаловался он Мирону. – Стоит тут с моим полотенцем, пьет мой кофе и ему мало.
– Ой, не говори, – махнул рукой Мирон. – Ты просто отвык от него. Но вопрос серьезный. Нам действительно нужна помощь.
– Эй, ребята! – Мерзкий поднял вверх руки. – Вы преувеличиваете! Я же пока даже не представляю, что именно вам нужно. Скажите, а там посмотрим. Грабить банк я с вами не пойду, это против моих принципов! А все остальные варианты можно обдумать!
И вот тут я понял, что абсолютно не представляю, о чем попросить Мерзкого. Пока мы ехали сюда, я был полностью уверен, что все проблемы разрешатся сами собой. А на деле оказалось, что не все так легко и просто.
Да, мы знаем с Максимом друг друга уже очень и очень давно, но он не в курсе некоторых, скажем так, нюансов моей жизни. И совсем непонятно, можно ли ему рассказывать об этом? Поверит – не поверит, воспримет – не воспримет. Может быть, он просто покрутит пальцем у виска и отправит нас восвояси…
А с другой стороны, это же Мерзкий. Мы знакомы столько лет, что если он сейчас пошлет меня, то значит, я совсем не разбираюсь в людях.
– Макс, нужно свести нас с кем-нибудь из местных колдунов, – решился я говорить максимально открыто.
– Ага, щас, у меня как раз Волан-де-Морт на быстром наборе, – откинулся он на спинку стула. – Еще просьбы будут?
– Макс, это серьезно, – упер я взгляд в Мерзкого.
– Винни, тебе отдохнуть надо, ты определенно чушь несешь, – посерьезнел мой однокашник.
– Ну подожди, Максим! Ты же по любому, всех на своем участке знаешь! Может быть, просто кто-то из аксакалов или женщин-долгожителей, про кого ходят разговоры, что они лечить могут или видят будущее? – вступил в разговор Мироха. – Тут дело такое, любой контакт подойдет. А там уже по цепочке выйдем.
– Ребят, вы с Луны свалились? – Мерзкий переводил взгляд с одного на другого. – Вы меня с кем-то перепутали, наверное. Какие колдуны? Какие женщины-долгожители? Я пограничник, а не участник «Битвы экстрасенсов».
Макс сделал глоток из кружки и шумно выдохнул:
Бред какой-то! Винни, о каких проблемах идет речь? Вы наркоши, что ли?
– Э, ты думай, чего говоришь, – насупился Мирон.
– Это ты думай, – еще больше заводился Мерзкий. – На себя посмотрите. Приехали на какой-то развалюхе, все мятые, глаза бегают. Этого вообще ломает, как будто он три дня без дозы мается.
В этот момент меня действительно скрутило. Кольцо напомнило о себе резкой болью под ребрами, дыхание перехватило, и я был вынужден упереться руками в колени, пытаясь переждать боль и вздохнуть.
Максим с Мироном молча смотрели на меня, а я только всхлипывал, хватая ртом воздух, пока не прошел спазм.
– Мерзкий, – отдышавшись, я посмотрел другу прямо в глаза. – Я даю тебе слово, что мы не шутим, а наши проблемы никак не связаны с наркотиками или другим криминалом. Нам нужна помощь, а в этом мире не так много людей, которым я могу доверять так же, как и тебе. Дай наводку на кого-то из местных, про кого ходят слухи, что он умеет колдовать или что-то подобное, и мы уйдем. Я обещаю!
Мерзкий смотрел на меня, не мигая. Мирон явно хотел что-то добавить к моим словам или просто прокомментировать их, но молчал и только переводил настороженный взгляд с Мерзкого на меня.
– Я хочу знать, что вы собираетесь делать, – твердо сказал мой однокашник. – Согласись, я имею на это право. Не надо пытаться использовать меня вслепую.
Мирон открыл рот, но я остановил его движением руки.
– Если вкратце, я проглотил кольцо, по слухам очень старое, которое родом откуда-то из этих мест. Сейчас оно у меня в желудке и пытается освободиться. Мне нужен целитель, который поможет мне избавиться от этой гадости, пока я не умер от боли. Максим, это все правда от первой до последней буквы. Ты поможешь мне?
Мерзкий тяжело вздохнул и покрутил пальцем у виска. Потом допил кофе и встал.
– Отдыхайте! У меня сейчас дела, план охраны на сутки не составлен и книга погранслужбы не заполнена. В шесть вечера боевой расчет, после него поговорим. Холодильник полный, курить на кухне. Все, я пошел.
Когда за Мерзким хлопнула дверь, Мирон достал из пачки сигарету и, разминая ее в руках, спросил:
– Ну и что? Ты думаешь, он нам поможет?
– Не знаю, – признался я. – Но не сдаст точно. По нынешним временам, и это очень хорошо.
– Ну так-то да, – согласился Мирон. Он потер ладонями виски и попросил. – Дай телефон, Наташке позвоню, хоть узнаю, как она там…
Я помедлил. С одной стороны, билась где-то подлая мыслишка, что жена Мирохи может оказаться под контролем и нас отследят по этому звонку, а, с другой, я понимаю, что мой друг и так переживает. Не стоит давать ему повод для лишних волнений.
Мирон дозвонился до Наташки, его голос стал мягким и нежным. Мой друг обожал свою жену, и периодически я даже завидовал такой искренности чувств. Не желая, видимо, посвящать меня в интимные подробности их разговора, он ушел в комнату.
Я сел на стул у окна, закурил и внезапно понял, что очень и очень устал. События последних дней, начавшиеся со звонка Эдика, слились в один непрерывный калейдоскоп. Снежный ком, родившийся с маленького колечка, все больше и больше разрастался и грозил похоронить меня под собой.
Я не хотел больше прятаться и чего-то бояться. Мне гораздо проще ввязаться в открытую драку и погибнуть в ней, чем вести вот такую жизнь в постоянном страхе, что тебя найдут или обнаружат.
– У Наташки все нормально, – появился на пороге кухни Мирон. – Никто не приходил, ничего подозрительного не было. Но я все-равно попросил ее уехать на недельку. Она давно к брату в Саратов собиралась, вот пускай и проведает.
Я улыбнулся, забирая протянутый телефон. Все-таки разлука лечит, судя по всему, они уже оба не помнят подробности ссоры, из-за которой Мирон оказался вчера утром у меня дома.
– А мебель на всех заставах одинаковая, – крикнул мой друг из комнаты. – В нашей служебной квартире когда-то точно такой диван стоял.
– Отделения, – поправил я его. – Заставы давно сократили.
– Отстань, – отмахнулся пультом Мирон. – Застава – это застава, как ты ее не назови в документах. И вообще, шел бы ты спать, а то опять выглядишь хуже некуда. Все равно до боевого твой приятель не вернется.
Я действительно провалился в сон очень быстро, и уже не удивился, обнаружив, что снова бегу по знакомой тропинке. Вот только после выстрела сон не оборвался, как обычно. Ребята рванули дальше за нарушителем, а я смотрел в ослепительно голубое небо, чувствуя, как пульсирует кровь под перевязочным пакетом.
«Ну как же ты так, медвежонок?» – раздался у меня в голове голос. – «Все никак успокоиться не можешь? Ты же не хотел такой жизни».
«Я и сейчас не хочу», – ответил я кому-то неведомому.
«Не ври самому себе», – послышалось в ответ. – «Тебе нравится быть сильным! Так прими свою сущность и не противься более ей!»
Я попытался сформулировать аргументированный ответ, почему мне нравится быть человеком, но вдруг почувствовал, как мое тело затрясла неведомая сила.
– Винни, подъем! – прорвался сквозь сон голос Мерзкого.
Мой друг стоял у кровати, на покрывале которой я имел наглость беззастенчиво уснуть и, как всегда, улыбался.
– Умыться, оправиться и через двадцать минут выезжаем, – почти пропел он, снимая с себя камуфляж и облачаясь в светлые льняные брюки и голубую футболку.
– Куда? – уточнил я спросонья.
– На взаимодействие с местным населением, – уточнил он. – Не тормози, я у коменданта на четыре часа всего отпросился.
Двадцать минут – это вагон времени. Я успел и умыться, и собраться, а Мироха так и вовсе не только сам допил кофе, так и с собой сварганил нам несколько бутербродов с кофе.
– Сразу говорю, – предупредил нас Максим, выруливая на своем личном джипе с территории заставы. – Информация непроверенная, но с высокой степенью достоверности. Здесь недалеко есть аул, возле которого живет бывший мулла. По слухам, ему уже намного больше ста лет, но для местных условий это не столь удивительно. Гораздо интереснее то, что к нему приезжают лечить самые тяжелые болезни, и если вдруг уважаемый аксакал согласится помочь человеку, то выздоравливают даже неизлечимые.
– Если согласится? – уловил важный нюанс Мирон. – А если нет?
– А на нет и суда нет, – пожал плечами Мерзкий. – Несколько лет назад один ростовский бизнесмен пытался настоять на своем, скажем так, силовым методом, но закончилось все очень плохо. С гор выдачи нет, как говорится.
– А нам помогут? – уточнил я. – Ты в этом уверен?
– После встречи с вами я уже ни в чем не уверен, – покачал головой Максим. – Но меня вывели на внука этого уважаемого человека, и он обещал попросить дедушку о встрече. Ну а дальше поглядим по ситуации.
Мы с Мироном сидели на заднем сиденье комфортного внедорожника и смотрели, как стремительно день сменяется ночью. В горах вообще темнеет быстро. Казалось, вот только что еще светило солнце, а потом хлоп и уже практически кромешная тьма. Максим уверенно вел машину по серпантину, не сильно сбрасывая скорость на поворотах. Было видно, что дорога ему хорошо знакома, поэтому он и позволяет себе чуть-чуть поддать газку.
Минут через тридцать впереди показались огни какого-то селения. Увидев их, Мерзкий сбросил скорость и остановился возле указателя с названием. Из-за наступившей темноты прочитать название не получалось, а спросить, где мы, я не успел. Передняя пассажирская дверь распахнулась и в автомобиль забрался мужчина лет пятидесяти. И это внук? Сколько же тогда лет дедушке?
– Познакомьтесь, ребята, это Мурад, – Мерзкий представил гостя, а затем и нас ему.
– Ну что? Твой дедушка согласится встретиться с нами? – обратился Максим к Мураду.
– Надо ехать, у него нет телефона, – пожал плечами тот. – Я попрошу за вас, но как будет в итоге, никому неизвестно.
– Ну надо так надо, – пробормотал Максим и вдавил педаль газа.
Ехать оказалось недалеко. Буквально в паре километров от аула дорога уходила в сторону и начинала подниматься вверх. Целью нашей поездки оказалась каменная башня, возле которой не было даже площадки, чтобы припарковать машину.
– Посидите в машине, – попросил Мурад. – А я пока поговорю с дедушкой.
– Никогда не видел таких строений, – поделился с нами Мирон, когда Мурад уже отошел от машины.
– Это сторожевая башня, – ответил Мерзкий, заглушая двигатель и выключая фары. – Их много осталось в республике с давних времен. Но они строились на века, причем не только как военные сооружения, но еще и жилые. Сейчас некоторые из них реставрируют.
Мы вылезли из машины покурить. Вокруг стояла тишина, казалось, она была осязаемой и ее можно потрогать. Мурада не было минут десять. Он внезапно вынырнул из темноты и подошел к нам, заставив Мирона вздрогнуть от неожиданности.
– Дедушка сказал, что не хочет разговаривать с людьми.
– В смысле? – в голосе Мерзкого слышалось недоумение, смешанное с раздражением.
– В смысле, что мы ждем здесь, – ответил Мурад. – А вот медведь может зайти.
