Глава 7
Дональд и Бетти Харден
Долгосрочные отношения — это сложно. Запутанно слишком. Когда ты впускаешь любовника в свою постель ненадолго (да и постель чаще не твоя, а отельная), сомневаться не приходится. Ты всегда знаешь, что можешь уехать, сменить адрес, сменить телефон, и не нужно будет даже объясняться. Но в душу впустить — это совсем другое. Приходится обдумывать неприятные ситуации и задавать вопросы, которые тебе самой не очень-то нравятся.
Вот и теперь Анна подозревала, что нужно что-то спросить. Она прекрасно знала, что Леон затеял совсем не то, о чем рассказывает. В последнее время он стал проводить в офисе часы напролет. Само по себе это казалось нормальным — но для кого-то другого. Она прекрасно знала, что большую часть работы с документами он мог выполнять из дома. Что же до новых проектов, то на них он обычно не отвлекался, когда шло расследование.
Да и Ярик вдруг воспылал любовью к бумажкам и отчетам. Кого они вообще надеялись этим обмануть? Нет, она знала, что что-то нечисто. Она даже догадывалась, с чем это связано. Оставалось лишь придумать, какой вопрос задать.
Нужно ли задавать этот вопрос? Стоит ли? Бывают разговоры, которые неизбежно ведут к ссоре. Анне этого не хотелось — особенно сейчас. Поразмыслив, она решила подождать еще немного, позволить Леону эту его самодеятельность в надежде, что он расскажет ей все сам. Пока же ей слишком важно было поймать Анонима.
Этот тип ее раздражал. Собственно, она ото всех преступников была не в восторге. Однако в этом маньяке было что-то неправильное, не укладывающееся ни в одну схему. Только любитель считает, что в своем безумии все серийные убийцы непредсказуемы. Обычно у них есть внутренние законы поведения. Но почерк Анонима напоминал абы как сшитое лоскутное одеяло: кусочек одного, кусочек другого, обрывок третьего… И никакого единства.
Объяснить это можно было только недостатком информации о нем, теперь каждый факт становился на вес золота. Поэтому Анна решила, что пора нарушить его покой.
Она велела Чеховскому снова распространить ложные данные. В интернете и газетах появилась информация о расследовании — с упоминанием всех жертв. Обычно так не делают, и она понимала, что Чеховский может получить за эту выходку от начальства. Но спасти людей было важнее, чем сохранить в неприкосновенности сведения о пострадавших. Даже если бурные родственники вроде Евгения Караулова попытаются скандалить, всегда можно пристыдить их, заявив, что они мешают правосудию.
Если все пойдет как надо, это даст сразу два больших плюса.
Первый — Аноним подтвердит им, относятся ли Лолита Мельничук и Виктор Караулов к его трофеям. Пока это оставалось лишь предположением Анны, не все следователи были согласны с ней.
Второй — он выдаст имя второй жертвы или хотя бы указание на нее. Потому что сейчас Анна указала вторую жертву намеренно неверно. Она упомянула имя проститутки, которую задушили во время секса и ограбили. Вероятность того, что эта женщина имеет хоть какое-то отношение к Анониму, была ничтожна. А если он действительно тщательно отбирает и долго преследует своих жертв, такая путаница его оскорбит, и ему захочется порычать на полицию.
Анна была уверена, что поступает правильно, однако на этот раз Леон не спешил поддерживать ее.
— Некрасиво получилось по отношению к жертвам, — вздохнул он. — Ты уверена, что это абсолютно необходимо?
— Других мотивов у меня и не было никогда, только уверенность.
— И все же. Это сработает, если он действительно подражает Зодиаку. А я даже не уверен, что он подражает!
— Он и не подражает, — пожала плечами Анна. — Он максимум вдохновляется им, есть разница. До уровня Зодиака ему ума не хватит.
— Ты же говорила, что Зодиак скорее везучий, чем умный.
— Относительно того, почему он остался непойманным. С письмами он как раз проявил тот уровень одаренности, который я вынуждена уважать.
До писем Зодиак дошел не сразу. Видимо, понимал, что это будет вероятная улика, которую он передаст полиции, и сопротивлялся, сколько мог. Но ему хотелось не просто славы. Ему хотелось доминировать над охотниками, показать, кто на самом деле управляет ситуацией. Высока вероятность, что от писем, подчеркивающих беспомощность полиции, он получал куда большее удовольствие, в том числе и сексуальное, чем непосредственно от убийств. Потому что во время убийств он часто оставался расчетлив и холоден, это не слишком похоже на реализацию фантазии. А вот в письмах он не сдерживался.
После первого нападения у дороги он вообще ни на что не решился. После второго и третьего сам позвонил в полицию. Но этого было мало, чертовски мало. Он общался только с операторами участка — которые не всегда воспринимали его всерьез. Он мог попасться, потому что звонок с телефона-автомата не так сложно отследить. Его это не устраивало.
Первые его письма пришли в редакции сразу трех газет в конце июля шестьдесят девятого года — после убийства Дарлин Феррин, но до смерти Сесилии Шепард. Зодиак все продумал, он знал, как заставить полицию выполнять свои условия. В три письма он поместил три фрагмента кода, составленного лично им. Он даже заявлял, что в этом коде скрыто его имя.
Анна до сих пор не понимала, как полиция могла допустить, хотя бы на секунду, что он не врет им. Но, видимо, утопающий хватается за соломинку. Они действительно верили, что он представился — что он настолько обнаглел. Они пытались разгадать код, но тщетно. В этом Зодиак был пугающе хорош. Позже выяснится, что он использовал фрагменты разных кодов и намеренно писал с грамматическими ошибками, чтобы сбить своих преследователей с толку. Но тогда этого еще не знали, и его письма казались посланиями с другой планеты.
Профессионалы не справились. Письма решено было пустить в печать и дать читателям шанс разгадать их. То есть, так или иначе, Зодиак добился своего.
Но и решение полиции было не совсем уж наивным. Уже восьмого августа немолодой учитель Дональд Харден, увлекающийся шифрованием, при помощи своей супруги Бетти разгадал код и отправил ключ в редакцию газеты. Тогда и стало ясно, что играть по правилам серийный убийца не намерен (и кого это могло удивить?).
В письме он гарантировал, что зашифровал свое имя и личную информацию о себе. Первое, конечно же, оказалось ложью. Он был безумен, но не глуп. Второе… с натяжкой можно было считать верным. Вот только Зодиак сообщал не свои паспортные данные, а то, ради чего он убивает. По его словам, души убитых им жертв были обречены стать его рабами в загробном мире. Анна подозревала, что это просто игра на публику, как и многие другие его поступки. Он манипулировал собственным безумием, наводя полицию то на один ложный след, то на второй. Но для этого он проводил солидную подготовку.
Аноним же шел по тому пути, который выбрали для себя многие серийные убийцы. Он просто писал в полицию. Он даже не подписывался! Прозвище ему выбрали журналисты, потом подхватили полицейские. Он, возможно, знал об этом — в интернете любая сплетня быстро распространяется. Но ему было все равно.
Во всем, что он делал, включая эти письма, его собственная личность неизменно отходила на второй план. Жертвы имели куда большее значение! Но почему? Анне казалось, что, разобравшись в этом, она найдет объяснение его поведению и сможет предугадать следующую жертву.
Пока же вся ее теория строилась на том, что намеренное искажение списка жертв вызовет его гнев. Если бы и это оказалось неверным. Все были бы в тупике.
Но нет, на то, чтобы накропать ответ, у Анонима ушли сутки. Он прислал его в редакцию другой газеты, однако к этому моменту полиция уже предупредила все городские издания о том, на что нужно обращать внимание. Он поторопился. Значит, в нем наравне с расчетливостью таилась и та доля безумия, которой он не мог управлять.
Лишним доказательством этому служил смазанный отпечаток пальца на внутренней стороне конверта. Он давал им не так уж много — пока. Но это все равно было куда больше, чем казалось изначально. С этим полиция сможет работать, когда появятся первые подозреваемые.
Ну и конечно, было само письмо.
«ПОЗДРАВЛЯЮ ВЫ НЕ ПЛОХИ КАК МОГЛО ПОКАЗАТЬСЯ КАК ВСЕ ТУПЫЕ ТВАРИ НО ВСЕ РАВНО ПЛОХИ ВЫ НАШЛИ НОРУ МОГИЛУ И ОТКОПАЛИ ТВАРЬ И НАШЛИ ШЛЮХУ КОТОРУЮ ДАЖЕ МОРЕ НЕ ХОЧЕТ ЗАБРАТЬ НО ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ВАМИ ПОТОМ И ОТКУДА ЭТА ДЕШЕВАЯ ПОТАСКУХА ОНА НЕ НУЖНА МНЕ НИКОГДА НЕ ОПУСКАЮСЬ ДО ТАКОГО ЭТОТ МУСОР У ДОРОГИ ПУСТЬ ГНИЕТ Я НАХОЖУ ШЛЮХ ГДЕ ОНИ ПРЯЧУЦА ЭТА БЫЛА ТАКАЯ ЖЕ ИЗОБРАЖАЛА ПРИЛИЧИЕ ДОСТОИНСТВА НО ОНА ВЕЗЛА ЕГО К СЕБЕ ДОМОЙ ПОНЯТНО ЗАЧЕМ ТОЛЬКО ГРЕХ Я УБИЛ ИХ КОГДА ОНИ ВЫШЛИ НО ОН ВЫЖИЛ ОНИ МЕДЛЕННО УМИРАЮТ ЖАЛЕЮ НО ОНА СДОХЛАСДОХЛА».
— Откровения блаженного, — поморщился Леон.
— Больше, чем у нас было раньше. Эту чушь про грех можно даже не слушать — он не религиозен, иначе это всплывало бы куда чаще. Определенное морализаторство ему свойственно, но вполне светское. Нам важно другое: мы теперь знаем про вторую жертву куда больше. Нападение было совершено, когда она выходила откуда-то. С ней был мужчина, который выжил. Плюс, нам известен временной промежуток — с августа по декабрь, ну и то, что женщина была молода. Если Чихуше даже этого не хватит, ему пора уходить из полиции.
То, что Аноним подтвердил двух других жертв, даже обсуждать не приходилось. Ему это было важно, он не отказался бы от своей схемы… Это подталкивало Анну к выводу, что он делает нечто большее, чем хаотичные нападения. Каждая его жертва — фрагмент единой мозаики. Но какой, что должно быть на финальном изображении?..
Это ей и предстояло узнать. Антон Чеховский не подвел — к концу дня он назвал им имя второй жертвы.
* * *
Если она предлагает приехать, зачем отказываться? Ярослав и не надеялся на такой исход, он не осмелился бы предложить. Он даже в том, что сейчас допустимо звонить ей, не был уверен. У них с Мирой были скорее приятельские отношения, которыми не следовало злоупотреблять, и все же он решился. Возможность услышать ее голос была достаточной наградой за риск.
А Мира взяла и предложила встретиться. Не просто так, конечно, она сначала выслушала, чего он хочет. Похоже, это ее насторожило, но Ярослав эту настороженность не разделял. Он думал только о том, что вот-вот увидит ее снова.
Так он и оказался в ее кабинете. Он надеялся, что она будет рада этому не меньше, но Мира с усталым видом выдала:
— Я могу порекомендовать тебе хорошего психотерапевта. Это решит сразу несколько проблем.
— Не понял.
— Очевидно, что не понял. Ты скачешь по минному полю с тем же энтузиазмом, с каким маленькая девочка играет в классики, но даже не понимаешь этого.
Похоже, все куда серьезней, чем он думал.
Мира и в прошлый раз была насторожена. Теперь он позвонил, чтобы уточнить, не знакома ли она лично с Олегом Майоровым. Фенрир сказал, что этот тип — личность в преступных кругах известная. Связывать Миру с такими кругами было не слишком приятно, но и о реальности Ярослав не забывал.
Еще раньше она утверждала, что не знакома с ближайшими помощниками Юпитера. Но ведь она знала их только по прозвищам, а имена — совсем другое дело! Имя Кардинала им выдал Фенрир.
Телефонный звонок Ярослава привел к неожиданному успеху, Мира действительно знала, о ком речь. И вот теперь он сидел в ее кабинете и выслушивал, что голову ему не мешало бы подлечить.
— Неужели этот Майоров настолько опасен? — удивился Ярослав.
— Больше, чем ты думаешь.
— Опаснее Юпитера?
— В некотором смысле, да. Потому что Юпитер — это танк, но им хотя бы управляют. А Олег Майоров больше похож на поезд, в котором машинист давным-давно скончался, и теперь эта махина несется сама по себе.
Оказалось, что Майоров привлек к себе внимание еще в детстве. Он чуть ли не с пеленок отличался поразительными способностями ко всем наукам. В школе ему было попросту скучно, он перескакивал через классы и уже в двенадцать лет усвоил необходимую программу. Конкурсы и олимпиады тоже плохо его развлекали — он не находил достойных конкурентов и выигрывал шутя.
Его родители, у которых он был поздним, долгожданным и очень любимым ребенком, были в восторге. Они увлеченно таскали его по всем возможным курсам, добились разрешения зачислить его в университет даже в этом юном возрасте и вообще не давали ему покоя. Они были абсолютно уверены, что у этой медали попросту нет обратной стороны.
А она была, она у любой медали есть. Как и многие юные гении, Олег Майоров обладал крайне нестабильной психикой. С ним нужно было общаться осторожно, ни в коем случае не давить — однако на него давили сильнее, чем на обычного человека. Увлеченные его успехами, родители даже не заметили, что что-то не так. Им казалось, что беды ждут только дураков, а раз он умен, он защищен от всего.
Сумрачным итогом превращения из единственного сына в призовую лошадку стало то, что Олег подсел на наркотики еще до совершеннолетия. Они были ему нужны, чтобы сохранять хоть какой-то интерес к жизни и иногда даже чувствовать радость. Ему быстро все наскучивало, и реальный мир казался до тошноты серым по сравнению с тем, что рисовал его разум.
Постепенно ситуация усугублялась, Майоров просто терял связь с реальностью. Он и сам понимал, что катится в бездну, и решил завязать.
— Один из специалистов, который лечил его в тот раз, был другом моего мужа, — пояснила Мира. — Поэтому я в курсе той ситуации. Майорову помогли только потому, что он хотел помощи. Ему нужно было завязать, он нашел новый интерес в жизни: бизнес. Ему хотелось попробовать себя в чем-то неизведанном.
Тогда у него получилось соскочить с иглы. Он организовал собственное дело: он обожал компьютеры и занялся продажей «железа». Но это было бы слишком просто для него, и он начал совершенствовать устройства, которые предлагал клиентам. В итоге его творения были сравнимы с полноценными изобретениями. Компьютеры, которые продавал Майоров, были куда лучше первоначальных моделей.
Как и следовало ожидать, он добился успеха очень быстро… И снова устал. Такого человека, как Майоров, сложно удержать на поводке, если он сам не мотивирован. Ему вновь захотелось оторваться от реальности, однако теперь в его распоряжении были совсем другие деньги и связи. Он подсел на тяжелые наркотики, стремительно разрушавшие его гениальный мозг. Он был на пределе, бизнес разваливался, и его знакомые обреченно ждали, когда им сообщат о его преждевременной кончине.
Так и было бы, если бы Майорова не встретил Юпитер. Он помог. Кому-то другому это могло показаться актом альтруизма, но Мира и мысли не допускала, что Юпитера хоть сколько-то интересует доброта к ближнему. Просто хакер со стажем быстро сообразил, что машины Майорова куда лучше подходят для его операций.
— Он попросту взял Майорова за шкирку и притащил в клинику, — усмехнулась Мира.
— К тебе?
— Я тут при чем? Я — хирург. Поэтому я очень мало знаю об этой истории. Но кое-что знаю. Например, что Майоров вылечился, однако это было не то же самое, что первый раз.
— Почему?
— Потому что тогда он хотел лечиться, а теперь его заставили. Вряд ли даже он сам ожидал, что это возможно.
Юпитер запугал его. Как — Мира не знала, да и не хотела знать. Возможно, все дело в том, что Майоров впервые столкнулся с разумом, подобным его собственному… а может, и превосходящим. Он-то убедил себя, что вокруг никчемные людишки, которые ему и в подметки не годятся! Юпитер же был человеком его ума — но гораздо более устойчивой психики.
С тех пор Майоров работал на него. Об этом Ярослав уже знал больше, чем Мира. Олег Майоров взял псевдоним Кардинал, чтобы предлагать свои услуги в Даркнете. Юпитер наверняка разрешил это, если он действительно держал помощника в узде. Кардинал обеспечивал всю его сеть подходящими компьютерами, а если оставалось время, торговал и на стороне, это было его личным делом.
— Насколько я знаю, Майоров был очень ценен для Юпитера, но они не перекрывали друг другу кислород, — заметила Мира. — Так зачем ему устраивать такую опасную диверсию, нападая на Анну?
— Ну вот появилась причина.
Под наблюдением Юпитера Майоров прожил «чистым» несколько лет. Ему дозволялось пить что угодно, курить обычные сигареты и искать иные пути развлечения, не связанные с наркотиками. Но он, изначально не очень спокойный, уже жил с надломленной психикой после предыдущих рецидивов, а ему запрещались даже антидепрессанты. Поэтому, кое-как дотянув до тридцати шести лет, он все же сорвался. Даже страх перед Юпитером отступил на фоне желания забыться хотя бы ненадолго, вновь почувствовать себя не таким пустым внутри.
Но это не значит, что он позабыл про здравый смысл. Майоров таился, во время загулов запирался в загородном доме, скрывал свою пагубную привычку, сколько мог. И все же шило в мешке не утаишь, и стали расползаться слухи. Вот уже и Фенрир знал о том, что происходит. Юпитер тоже узнал бы, если бы не был занят своими делами. Однако обнаружение стало для Майорова лишь вопросом времени.
Он не представлял, что последует за этим. Возможно, Юпитер убил бы его, возможно, заставил бы снова лечиться. Эти варианты ужасали Майорова в равной степени, он больше не хотел трезвой жизни.
При таких обстоятельствах он вполне мог напасть первым. Вот только напасть он должен был на самого Юпитера.
Ярослав и сам немало думал об этом, а теперь Мира разделила его сомнения:
— Но, послушай. Если Юпитер знал, что имеет дело с бывшим наркоманом, почему он доверил ему сведения об Анне? Не похоже на него.
— Он и не доверял. Насколько я понял, Кардинал сам мог пробиться к этим сведениям. Как, кстати, и Фенрир, он так же попал в список подозреваемых. Первый поставлял Юпитеру компьютеры и занимался их техобслуживанием, второй был достаточно умен, чтобы пробиться к его личным файлам.
— А остальные двое? В списке, вроде бы, было четверо.
— Остальным двоим, если верить Григорову, Юпитер доверил эти сведения добровольно, чтобы они позаботились об Анне, если с ним что-то случится.
— Рискованное решение.
— Он тоже не безупречен, — развел руками Ярослав. — Короче, по-настоящему он доверял только Графу Орлову, дружбану своему, и Григорову, на которого у Юпитера был компромат. Но находчивый нарик Майоров мог сам прокопать, куда не надо.
— И что теперь? В смысле, что ты собираешься делать?
— Отследить его.
— Это будет несложно, — сказала Мира. — Я тут навела кое-какие справки перед твоим приездом.
Похоже, она заинтересовалась его делами больше, чем он ожидал, и это было приятно. Ярослав понимал, что рано делать какие-то выводы, но все же.
Почему бы не помечтать, что она действительно заботится о нем?
— Оказалось, что с недавних пор Майоров колется уже открыто, — продолжила она. — Да и вообще ведет себя более чем уверенно. Его бизнес пока на плаву, но долго ли это продлится — неизвестно. Да он не дурак, он сам знает, что катится в пропасть.
— Это не исключает, что он хотел избавиться от Юпитера, — указал Ярослав. — Нарики никогда не славились своей последовательностью!
— Знаю, и я не о том. Тут другое. Когда человек хоть как-то держится за будущее, с ним можно договориться. Но Майоров дошел до такого состояния, когда лучше не становиться на его пути.
— Так ты что же… беспокоишься за меня?
Не следовало этого говорить. Прозвучало наивно и самоуверенно одновременно, по-детски как-то, и точно не прибавило ему авторитета в ее глазах. Но Ярослав просто не мог сдержаться — очень уж ему хотелось узнать ответ.
Мира строго нахмурилась, но за дверь его не вышвырнула — а это уже много. Молчать она тоже не стала:
— За тебя бесполезно беспокоиться, Ярослав. Ты все равно рано или поздно разобьешь себе голову об очередную стену. И все же, когда поговоришь с Майоровым, будь добр, позвони мне. Так… на всякий случай.
* * *
Ева Харитонова находила всю эту историю с похоронами ужасно глупой.
Нет, в других обстоятельствах она, может, и порадовалась бы. Покойника этого она даже не знала, зато не прочь была продемонстрировать всем свое новое черное платье. Оно великолепно подчеркивало ее фигуру, и на фоне сгорбленных, рыдающих теток она, романтично всхлипывающая, смотрелась бы очень выигрышно. Но сейчас все и повсюду говорили про карантин и какие-то вирусы, так что Еве не улыбалось подставить себя под удар.
Она до последнего хотела пропустить эти похороны, но Миша был настроен решительно. Да оно и понятно, он ведь дружил и с мертвецом, и с семьей его.
— Тогда иди один! — бросила Ева.
— Ни в коем случае. Это потом припомнят.
— Ты ради чьего-то там мнения готов рискнуть семьей?!
— Ева, молчи и собирайся!
В итоге они достигли компромисса. Ксюша с ними не поехала, муж все-таки признал, что нечего маленькому ребенку там делать. Но Еве ехать пришлось. Она решила извлечь из этого максимум и дополнила новое черное платье элегантным пальто. Правда, пальто было серым, ну так не розовым же! Сойдет.
Еще она надела большие черные очки, закрывавшие половину лица. Она по опыту знала, что на похоронах почти все женщины в них будут. Но они использовали очки, чтобы скрыть слезы, Еве же предстояло скрывать тот факт, что она не в состоянии заплакать.
Да еще и день был отвратительный — как назло. Холодно, дождь, переходящий в снег, и какой-то чудовищный ветер. В такую погоду нужно дома сидеть, а не по кладбищам шастать!
Но говорить об этом она не стала. Если уж она согласилась и они оказались в машине, нытье испортило бы настроение им обоим. Да и потом, Ева догадывалась, почему Миша не мог отказаться. Это для нее мертвяк ничего не значит. Муж вел бизнес с его отцом, да и погибшего знал еще пацаном. Видно, что он очень задет этим. Может, даже больше, чем следовало бы. С тех пор, как он узнал о смерти этого парня, он почти не спал, мало говорил, да и вообще выглядел больным. Ева даже не заметила, когда он успел стать таким сентиментальным, и ей это не нравилось.
Возможно, он просто соотносил себя с той семьей. Там умерший парень был единственным ребенком, и у Миши только одна дочка — их Ксюшенька, его поздняя радость. Вот и думает теперь, что чувствовал бы, если бы ее жестоко убили. Как дебил! Еву возмущали подобные мысли, пусть даже потенциальные, и снова она сдержалась. Ей нужно было, чтобы муж запомнил ее сегодняшний поступок как самоотверженный и поспешил вознаградить.
На кладбище было полно народа — все плевали на карантин! Какая-то обкуренная шпана — друзья погибшего. Дорого одетые люди — друзья его родителей. Все то и дело подходили к гробу и рыдали с разной степенью искренности. Ева подходить не стала, она находила это возмутительно похожим на клоунаду.
Миша тоже к гробу не спешил, он сразу направился к родителям мертвеца. На них, конечно, жалко было смотреть… жальче, чем на труп. Мать вообще растеклась: взгляд пустой, непонимающий, не отвечает, когда к ней обращаются, да и вряд ли понимает, что ей говорят. Ева отказывалась примерять ее роль на себя. С ней такое никогда не случится!
Отец держится лучше. Видно, что сильный мужик, да и Миша о нем всегда так говорил. Но все равно бледный, руки дрожат, глаза покрасневшие, хотя сейчас не плачет. Сегодня как-то справится, а дальше — видно будет.
Вообще, если задуматься, они тоже в чем-то виноваты. Насколько сумела разобраться Ева, погибший этот, Витенька их, много лет был проблемным. Но они пустили дело на самотек, надеялись, что он просто перерастет эту дурь. Да конечно! Когда мужику в двадцать пять лет дурить хочется, это почти диагноз.
Логично, что он связался непонятно с кем и поплатился за это. Вот что Миша должен помнить. Но говорить об этом скорбящим родителям Ева не собиралась. Зачем? Все равно уже ничего не исправишь.
Она терпеливо дожидалась в стороне, пока Миша высказывал соболезнования отцу погибшего. Они много лет друг друга знают, были знакомы еще до того, как она встретила мужа. Естественно, это горе еще долго не отпустит обоих.
Потом Ева отвлеклась, оглянулась на какую-то девицу, устроившую вопли с подвыванием на все кладбище. Но девицу быстро увели, а когда Ева посмотрела в сторону родителей, Миши рядом с ними уже не было.
Это странно. Он что, забыл, что с женой приехал? Ева ожидала, что он вернется к ней, они постоят немного у гроба и поедут домой. Погода лучше не становится, не хватало еще заболеть! А он вдруг взял и исчез, как сквозь землю провалился. Но если учитывать, что они на кладбище, метафора так себе.
Ей пришлось побродить среди гостей, прежде чем она отыскала мужа. Он стоял рядом с каким-то мужчиной примерно его возраста, но выглядящим хуже. Нет, одет дорого, часы хорошие, тут вопросов нет. Но лицо какое-то помятое, словно он недавно перенес тяжелую болезнь.
Сейчас Миша разговаривал с ним. Его голос звучал тихо, и различить слова она не могла. А вот «пожеванный» чаще всего отвечал на повышенных тонах, и до нее долетали отдельные фразы.
— Да как ты смеешь!.. Ты забыл, где находишься?.. Кому ты собираешься рассказывать о своих бредовых фантазиях, ну кому?.. Только вякни об этом — и тебя самого закроют куда следует!
Миша был не из робкого десятка, за это она его и любила. Он никому не позволял так с собой разговаривать — ни клиентам, ни партнерам, а начальства у него и не было никогда. Он сам начальство! Но тут он стушевался и принимал вопли «пожеванного» как нечто само собой разумеющееся.
Ева не могла больше это выносить. Она уверенно подошла ближе и взяла мужа под локоть.
— Дорогой, вот ты где! А я тебя потеряла!
«Пожеванный» выдавил сдержанную улыбку и сказал гораздо спокойней:
— Вот именно, Миша, лучше будь с женой!
Не дожидаясь ответа, он отошел в сторону, туда, где его уже ждали женщина, его ровесница, и похожий на него парнишка лет двадцати… только менее «пожеванный».
Чувствовалось, что Миша не рад такому резкому прекращению разговора. Но он ничего не сказал ей, только отвел подальше, чтобы больше не видеть собеседника. Да и Ева ни о чем не спрашивала, выжидала.
Вопрос она задала уже в машине, когда они наконец-то поехали домой.
— Так кто это был? Ну, тот мужик, к которому ты ускользнул от меня!
— Это Данила, он… мой друг.
— Друг? — изумленно переспросила Ева. — Я думала, что знаю всех твоих друзей! А этот, кажется, даже у нас на свадьбе не был!
— Он тогда был в отъезде. Мы с ним редко видимся теперь.
Она не стала напоминать, что свадьба у них была десять лет назад. Получается, с загадочным Данилой он начал редко видеться не только «теперь».
— И о чем вы спорили?
— Мы не спорили.
— А со стороны это было очень даже похоже на спор! Он кричал на тебя.
— Он просто был расстроен. У него не так давно умерла дочь — убили во время отдыха на море.
— Жуть какая, — поежилась Ева. — Зачем ты напомнил ему об этом?
— Случайно… просто так получилось. Не бери в голову. Этот разговор ничего не значил.
За десять лет совместной жизни Ева научилась распознавать, когда муж врет ей. Он делал это достаточно редко, но сейчас беззастенчиво лгал. Она даже хотела упрекнуть его, но передумала, решила, что это недостаточно важно.
Какое ей дело до смерти людей, которых она даже не знала?
