ГЛАВА 3. ШВЕЙК СНОВА В СВОЕЙ МАРШЕВОЙ РОТЕ

Книга: Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

С. 289

Майор в фуражке набекрень разразился такой руганью, что солдаты как зевали, так и остались с разинутыми ртами

В оригинале слово «ругань» имеет особый австро-венгерский колорит. Это: bandurskou (Major s čepicí na stranu spustil takovou bandurskou). Слово для шумного разноса образовано от названия частей хорватских наемников пандюров (pandurů) XVII–XVIII веков, отличавшихся диким партизанским нравом и совершенной бесшабашностью. Несмотря на то что шеф-хозяин этого полка (см. комм., ч. 2, гл. 4, с. 424) барон Франц фон Тренк (Baron Franz von der Trenek, 1711–1749) закончил свою жизнь в крепости за целый букет военных преступлений, созданная им лихая часть не умерла, а после несколысих преобразований стала ко временам Швейка императорским и королевским 53-м пехотным полком со штабом в Загребе.

В общем, что-то похожее для русского уха могли бы передать слова «устроил им такую запорожскую сечу» и даже «такого тараса-бульбу», но, увы, контекст чешского романа не позволяет.

ваши люди – банда вонючих свиней.

В оригинале крепче: zasraná svinská banda (vaše lidi jsou zasranou svinskou bandou)

Черт вас побери! Заприте меня – и вон отсюда!

«Черт побери» в оригинале немецкие дериваты: Krucihiml donrvetr (Kreuzihimmel, Donnerwetter). См. комм., ч. 2, гл. 5, с. 471.

— Осмелюсь доложить, господин майор, арестованный один.

Заметим, что в разговоре со справедливым майором степень почтительности Швейка такова, что он использует исключительно и только грамматически верную форму обращения, в которой все члены находятся в звательном падеже: Poslušně hlásím, pane majore. Сравни с другим торжественным моментом (комм., ч. 4, гл. 1, с. 255).

С. 291

На пивоваренном заводе в Угржиневеси работал один бондарь.

Угржиневес – во времена Швейка городок в пражском пригороде. См. комм., ч. 2, гл. 1, с. 263. Во времена Швейка в Угржиневеси утолял жажду граждан один большой пивзавод Тихего и Земана (Pivovar а sladovna. Tichý а Zeman, Uhříněves), производивший 15 тысяч гектолитров в год. Маленький, Я. Шибека (Pivovar Uhříněves – Neduhy), выдаивавший из себя всего 400 гектолитров, закрылся, когда Гашеку было всего семь лет, в 1890-м. Здания ни того ни другого до наших дней не достояли.

Выспаться на цилиндре умел только один пан Кардераз в Лоденице

Скорее всего, речь о деревне Лоденице (Loděnice), расположенной между городом Бероун (Beroun) и Прагой. Йомар Хонси (JH 2010) напоминает о том, что эти хорошо знакомые Гашеку места уже мелькали в романе. См. комм, о реке Качак: ч. 2, гл. 2, с. 286.

С. 292

а после бань зайти в винный погребок у Фолльгрубера

Фолльгрубер (Vollgruber) или «У Фолльгрубера» – место в Перемышле, пока еще не давшееся ни одному гашковеду. В связи с этим стоит напомнить, что на сегодняшний день нет и никаких доказательств того, что Гашек вообще когда-либо бывал в Перемышле, так что, скорее всего, привязывая действие к этому городу, он пользовался сведениями кого-то третьего. Слышал чей-то рассказ или составил некое представление о Перемышле и его военной жизни из номера случайно залетевшего к нему газетного листка с местными новостями и объявлениями. См. также комм., ч. 4, гл. 1, с. 273.

Что же касается пребывания там самого героя романа, то его художественная неоспоримость удостоверяется бронзовой фигуркой солдата на рыночной площади современного Перемышля. Автор монумента, открытого летом 2008 года, Яцек Шпак (Jacek Szpak). Тупичок Zautek Wojaka Szwejka рядом, в двух сотнях метров. Такое сочетание в польской традиции, см. комм, о Саноке: ч. 3, гл. 4, с. 191.

С. 293

«Пехотинец Йозеф Швейк, ординарец одиннадцатой маршевой роты, пропал без вести 16-го с. м. на переходе Хыров – Фельдштейн, будучи командирован как квартирьер. Немедленно отправить пехотинца Швейка в Воялич, в штаб бригады».

Хыров – см. комм., ч. 3, гл. 4, с. 223.

Фельдштейн – Фельштин, ныне Скелiвка, см. комм., ч. 3, гл. 4, с. 240.

Воялич (Wojalycze он же Wojutycze/Bоютичi) – см. комм., ч. 3, гл. 4, с. 240. Чуть больше сорока километров на юго-восток от Перемышля. Город Самбор – еще десять километров в том же направлении.

С. 294

Каким образом к Швейку попала русская форма в местности, находящейся на расстоянии свыше ста пятидесяти километров от фронта, — остается неразрешимой загадкой. Ведь окопы тянутся по линии Сокаль – Турзе – Козлов.

Фактическое продление на юго-восток ранее упоминавшейся линии Бубново – Милятин – Сокаль. См. комм., ч. 4, гл. 1, с. 256.

Турзе (польское название Turze, русское Турья, современное украинское – Тур’я) – село в Бусском районе Львовской области Украины, в 76 километрах на юго-восток от Сокаля.

Козлов (польское название Kozłów, русское Козлов, современное украинское – Козлiв) – поселок городского типа, чуть более 85 километров на юго-восток от Турьи.

Расстояние от середины указанной линии Турья до Фельштина (Скелевки) даже больше, чем предполагает майораудитор, почти 190 километров на восток.

С. 295

Швейк объяснил все надлежащим образом, подкрепив свои положения примерами из истории людских мытарств.

Весьма редкий, прямо-таки уникальный случай, когда Гашек удовлетворяется лишь упоминанием о самом факте рассказа и не приводит истории «о мытарствах» целиком.

С. 296

— Господин ефрейтор, смотрю я на вас и вспоминаю ефрейтора Бозбу, служившего в Тренто.

См. комм, об итальянском городе Тренто и временах, когда там служил Швейк: ч. 3, гл. 3, с. 178.

данный больной очень тяжелый и может лопнуть, так как от звездочки у него перешло на пупок.

См. комм, о званиях и соответствующих звездочках на петлицах: ч. 2, гл. 3, с. 355.

С. 297

— В бригаде тебе вправят мозги, я с тобой связываться не стану

В оригинале «связываться не стану» – немецкий дериват: abgébovat (já se s tebou abgébovat nebudu). От abgeben.

С. 298

На Боиште в подвальной квартире жил метельщик Махачек.

На Боишти (Na Bojišti) – улица в Праге. См. комм., ч. 1, гл. 6, с. 71.

Так тот, бывало, высморкается на окно и так искусно размажет, что получалась картина, как Либуша пророчит славу Праге.

Либуша – мифическая мать чехов, прародительница первых князей-правителей Přemyslovců (Пшемысловичей) и основательница Праги. Либуша пророчит славу Праге (в оригинале: Libuše věští slávu Prahy) – очевидный намек на известную картину чешского академического художника

Йозефа Матхаузера (Josef Mathauser, 1846–1917) – «Kněžna Libuše věští slávu Prahy».

С. 299

Через несколько дней после перехода Санок – Самбор с подпоручиком Дубом стряслась новая беда. За Фельдштейном одиннадцатая маршевая рота повстречала транспорт лошадей, который перегоняли к драгунскому полку в Садовую Вишню.

Санок – город в Галиции (ныне Польше), см. комм., ч. 3, гл. 4, с. 191.

Самбор – город в Галиции (ныне на Украине), см. комм., ч. 3, гл. 4, с. 232.

Фельдштейн (Фельштин) – город в Галиции (ныне на Украине), см. комм., ч. 3, гл. 4, с. 240.

Садовая Вишня (польское название Sądowa Wisznia, современное украинское Судова Вишня) – город точно на восток от Перемышля. Лежит заметно в стороне от маршрута Санок – Самбор – Фельштин. Примерно в 60 километрах на северовосток от последнего из упомянутых населенных пунктов.

А за возможную идентификацию конского табуна вновь спасибо Дмитрию D-1945, который после детального исследования вопроса полагает, что из двух австрийских драгунских полков (9-го и 15-го), входивших в состав воевавшего здесь 18-го армейского корпуса (4 кавдивизия, 18 кавбригада), наилучший кандидат на получателя табуна – 15-й полк. Вот его заключение о положении войск на июнь 1915-го:

Судова Вишня располагается много ближе к местам дислокации 15-го драгунского полка (Жовква и Львов), нежели к находящимся много восточнее Лемберга (Львова) Бродам и Каменке Струмиловой, [где стояли части 9-го драгунского полка].

[Таким образом], логично предположить, что именно эскадронам 15-го драгунского и предназначался встреченный маршевой ротой транспорт лошадей.

Весьма примечательно смешением народов и земель империи полное название этой части K. u. k. Niederösterreich Mährisches Dragoner-Regiment «Erzherzog Joseph» Nr. 15. Императорский и королевский Нижнеавстрийско-Моравский драгунский полк «Эргерцог Иосиф» № 15. Хотя, по-хорошему, Моравия в его комплексном названии должна была бы идти раньше Нижней Австрии, так как 85 процентов личного состава полка составляли чехи и лишь пятнадцатипроцентный остаток – подданные императора других национальностей.

С. 300

а остальным доставляло удовольствие принужденно посмеяться над старыми анекдотами времен генерала Лаудона

См. комм., ч. 1, гл. 15, с. 244.

С. 301

— я оставил его на плотине пруда, когда примерял эти тряпки

«Тряпки» в оригинале: hadry (když jsem zkoušel tyhle hadry) – и это скорее лохмотья, нечто такое, что носят бродяги, а не то, за чем гоняются дамочки.

С. 302

осел, скотина ты этакая, если ты и впредь будешь так со мной шутить, то еще сто лет после войны будешь дослуживать!

Комментарий ПГБ к этому месту перевода, как и вообще большинство комментариев к ч. 3 и 4 перевода, просто повторяет комментарий Примечаний (ZA 1953) и звучит так: «Военная служба во времена австрийского господства продолжалась два-три года, но солдат, попавший во время отбывания военной службы в тюрьму, должен был после дослуживать то время, которое он пробыл в заключении». При этом, с одной стороны, упущенным оказалось важное пояснение Примечаний к «двум-трем годам» – два в пехоте и три в кавалерии и артиллерии, это раз, а второе, если в Примечаниях всего лишь разъяснялся смысл слова «дослуживать» в приложении к обязательной воинской повинности (dosluhovat), и, соответственно, не возникал вопрос, а что же является сроком службы мобилизованного на войну, то в переводе с его примечанием вся глупость и пустота угрозы Дуба попросту исчезает. См. комм, о вероятности того, что дослуживать или же добровольно служить сверхсрочную случилось и Швейку: ч. 3, гл. 3, с. 178.

С. 303

Выписать Швейку воинский литер через Львов до станции Золтанец

Золтанец (польское название Žókaňce, современное украинское Жовтанцi) – небольшой городок на северо-восток от Львова. Совсем уже близко к той линии фронта, которая упоминалась майором-следователем в Перемышле: Сокаль – Турзе – Козлов (см. комм., ч. 4, гл. 3, с. 294). Условный центр этой линии Турья – всего лишь в 50 километрах на восток. Два дневных перехода.

В Жовтанцах вновь пересекаются фронтовые пути героя и автора романа. 91-й полк Ярослава Гашека 16 июля 1915 года сделал в этом городе двухчасовой привал во время передислокации из Гологор в Каменку-Бугскую. См. комм., ч. 2, гл. 5, с. 487 и ниже: ч. 4, гл. 3, с. 304.

Ссылаясь на авторитетное мнение польских гашковедов, Йомар Хонси (JH 2010) обращает внимание на то, что железная дорога Львов – Сокаль никогда не проходила через собственно Жовтанци, ближайшая станция была северо-восточнее этого городка и во времена Первой мировой называлась Жолтанец-Колодно (Žóitaňce-Ktodno), а в наши дни уже просто Колодно.

С. 304

Со всех сторон раздавались крики, что это на реке Буг горят Утишков, Буск и Деревяны.

Три населенных пункта на реке Буг. Все на территории современной Львовской области, глядя от Жовтанцев, в восточном сегменте на расстоянии 30–35 километров от него. Перечисление с юга на север.

Утишков – большое село, польское название Uciszków, современное украинское Утiшкiв.

Буск – райцентр, польское название Busk, современное украинское – Буськ.

Деревяны (так у Гашека, Derewiany, пропущено «л») – большое село, правильно по-польски Derewiany, современное украинское название – Деревляни.

Снова стали кричать, что русские бомбардируют со стороны Грабова Каменку-Струмилову

Грабова (старое польское название Grabowa, современное украинское совпадает с русским) – большое село в Львовской области.

Каменка-Струмилова (польское название Kamionka Strumüowa, современное украинское Кам’янка-Бузька, русское Каменка-Бугская) – небольшой городок у реки Бут. От Жовтанцев, места, где находится сейчас Швейк, чуть больше 16 километров на северо-восток. А вот расстояние от Грабова, откуда палят русские пушки, до Каменки около 25 километров.

Благодаря Йомару Хонси и его работе в военных архивах (JH 2010), мы знаем, что Каменка-Бугская – место, где с 17 по 21 июля располагался 91-й пехотный полк Ярослава Гашека, готовясь к штурмовой переправе через Буг. См. комм., ч. 2, гл. 5, с. 487 и выше: ч. 4, гл. 3, с. 303. Однако вместо этого героического деяния полк, а с ним и будущий автор «Швейка», были срочно переброшены севернее, на подмогу гнущимся австрийским частям у Сокаля.

С. 306

Твой батальон расположен рядом, в селе Климонтове, за железнодорожной линией

Очень трудно сказать, почему автор, строго и точно, насколько, конечно, позволяли память и старые карты, придерживавшийся географических реалий Галиции, здесь вдруг назвал Климонтовом (Klimontów) совершенно очевидное по описанию Колодно, оно же Великое Колодно (украинское название Велике Колодно) – деревня в трех километрах от Жовтанцев, на противоположной, восточной стороне ж/д линии Львов – Сокаль. Трогательно добрый Йомар Хонси напоминает по этому поводу, что автор к этому моменту был уже давно и смертельно болен. Возможно. Или его секретарь, молодой и полный сил Климент Штепанек, не слишком внимателен. См. комм., ч. 4, гл. 1, с. 252.

двенадцать лет назад в Тренто был полковник Гебермайер,

См. комм, об итальянском городе Тренто и временах, когда там служил Швейк: ч. 3, гл. 3, с. 178

и хотел на курорте у Адидже растлить одного кадета, угрожая ему дисциплинарным наказанием.

Адиджа (Adige) – река, на которой стоит Тренто, «а на курорте» – в переводе очевидная ошибка. В оригинале: V lázních (když chtěl v lázních u Adiže), то есть правильно – в купальне на Адидже.

Кадет в оригинале: kadetaspirant – еще один синоним юнкера. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 335.

Ну и до кучи, в оригинале полковник-гомик угрожал юному юнкеру не дисциплинарным наказанием, а всем уставом – vyhrožuje mu «dienstreglamá».

С. 307

Хотя село было большое, там оказалось лишь одно приличное здание – большая сельская школа, которую в этом чисто украинском краю выстроило галицийское краевое управление с целью усиления полонизации.

Позади школы, в школьном саду, от взрыва крупнокалиберного снаряда осталась большая воронкообразная яма. В углу сада стояла крепкая груша; на одной ее ветви болтался обрывок перерезанной веревки, на которой еще недавно качался местный греко-католический священник.

Йомар Хонси, исходивший всю швейко-гашековскую Галицию вдоль и поперек, замечает (JH 2010), что в Великом Колодно нет и никогда не было большой школы, а вот храм католиков восточного обряда присутствовал; в советские времена естественным образом передан православной общине.

в Бохне Замуровано, где лечился от камней в желчном пузыре

Bochnia Zamurowana – еще одно географическое и в некотором смысле даже судебное недоразумение в тексте Гашека. Бохне (Bochnia) – город в Польше между Тарнувом и Краковом, Липница Мурована (Lipnica Murowana) – совсем небольшой населенный пункт в 15 километрах к юго-востоку от Бохне. Зачем эта пара спаялась вдруг воедино – неизвестно, а равно и необъяснимо, почему греко-католический поп, получается, находившийся на австрийской территории, за 300 километров от родного оккупированного русскими Колодно, по возвращении был повешен как предатель.

С. 308

Он советовал Юрайде так разрубить свиную голову, чтобы для него, Ванека, остался кусок рыльца.

«Разрубить» в оригинале немецкий дериват: dranžírovat (jak má dranžírovat prasečí hlavu). От немецкого tranchieren.

А ливерный фарш в периоде зарождения, громадный эмбрион ливерной колбасы, лежал на доске и благоухал перцем, жиром, печенкой.

Ливерная колбаса в оригинале: jitrnice (jitrnicové ohromné embryo) – ятриница (см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 464), непременный атрибут главного деревенского праздника – забиячки (см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 476). Есть что-то символическое в том, что возвращающегося Швейка, а с ним и жизнь в его образе, ждет самое простое, прыскающее сальцем гастрономическое чествование. Да и вообще, забиячка, праздник живота – не самое плохое окончание романа о войне.

Однажды я обожрался ливерной колбасой, кровяной колбасой и бужениной

Кровяная колбаса в оригинале: jelito (jitrnic, jelit а ovaru) – еще одна непременная составляющая колбасного стола забиячки. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 351. Кровь в нее, в отличие от последнего элемента варено-копченой троицы забиячки – тлаченки, как правило, не добавляют. Да и в тлаченку редко и только особые любители. Без крови получается светлая (světlá tlačenka), а с кровью темная (tmavá, krvavá tlačenka).

То, что оказалось в переводе «бужениной», то есть окороком, в оригинале взято с диаметрально противоположной части туши, ovar – это, как подтверждает чешский толковый словарь (Příruční slovník jazyka českého), мясо со свиной головы или суставов (vařené vepřové maso, zvi. z hlavy n. z kolínek). Причем настолько это всем очевидно, что оваром (ovar) часто зовут вообще уши или шею, в том числе и человеческие. Иными словами, вареные свиные хрящи, бесплатное дополнение мясной же забиячки – мясной десерт.

С. 310

Повар Юрайда так разозлился, что выбросил вслед удирающему Балоуну целую связку лучинок и заорал:

— Нажрись деревянных шпилек, сволочь!

Деревянными шпильками закалывали закрученные хвостики колбасок ялито и ятринце. Ранее в переводе «лучинки». См. комм., ч. 2, гл. 5, с. 476

Марек воспользовался задержкой батальона у Золтанца

См. Жовтанцы, комм, выше: ч. 4, гл. 3, с. 303.

С. 311

Если перед нашим духовным взором предстанут все герои, участники боев у деревни N, где бок о бок с нашим батальоном сражался один из батальонов N-ского полка и другой батальон N-ского полка, мы увидим, что наш N-ский батальон проявил

…

— Как видишь, — ответил Марек, — запечатлеваю на бумаге геройских защитников Австрии. Но стоит собрать все в кучу, как становится ясно, что дело наше – дрянь: буква уже завоевала широкую известность и завоюет еще большую популярность в будущем.

Любопытный фрагмент, наглядно демонстрирующий, что от редакции к редакции перевод ПГБ далеко не всегда улучшался и делался точнее. А между тем, это же самое место напрочь было лишено тумана и в точности соответствовало оригиналу в предшествующей редакции перевода ПГБ 1956:

Если перед нашим духовным взором предстанут все герои, участники боев у деревни N, где бок о бок с нашим батальоном сражался один из батальонов N-ского полка и другой батальон N-ского полка, мы увидим, что наш N-ский батальон проявил…

…

— Как видишь, — ответил Марек, — запечатлеваю на бумаге геройских защитников Австрии. Но я никак не могу все связать воедино. Получаются одни только N. Я подчеркиваю, что буква N достигла необыкновенного совершенства в настоящем и достигнет еще большего в будущем.

Упущена лишь самая малость, но не смысловая, а оттеночная. В оригинале у Гашека «Получаются одни только N» – а je to samé enóno. Словесная игра построена на том, что enóno – не только N, но и ходовой эвфемизм для слов дерьмо, фигня, пустое, что странным, но уже бессмысленным, каким-то натужно пропагандистским образом аукнулось в более поздней редакции. Совершенно точно, сказанное Мареком можно было передать в русском тексте заменой «Н» на «X».

Если перед нашим духовным взором предстанут все герои, участники боев у деревни X, где бок о бок с нашим батальоном сражался один из батальонов Х-ского полка и другой батальон Х-ского полка, мы увидим, что наш Х-ский батальон проявил…

…

— Как видишь, — ответил Марек, — запечатлеваю на бумаге геройских защитников Австрии. Но я никак не могу все связать воедино. Все получается на букву X. Я подчеркиваю, что буква X достигла необыкновенного совершенства в настоящем и достигнет еще большего в будущем.

кроме моих известных уже способностей, капитан Сагнер обнаружил у меня необычайный математический талант. Я теперь должен проверять счета батальона

Здесь Гашеку наверняка вспомнилась его собственная работа в ротной канцелярии помощником фельдфебеля Яна Ванека, частью которой были учет и контроль. См. комм., ч. 1, гл. 13, с. 171.

пришел к заключению, что батальон абсолютно пассивен

Пассивен – калька с чешского: je naprosto pasivní. По-русски будет – мы в минусе.

В тысяча девятьсот двенадцатом году в Праге у святого Игнаца служили миссионеры.

И вновь отзвуки собственного жизненного опыта Гашека, мальчишкой прислуживавшего в храме святого Игнация (Лойолы). См. комм., ч. 1, гл. 13, с. 175.

С. 312

«У Брейшков» много лет тому назад.

Ресторан «У Брейшков», так у Гашека («U Brejšků»), правильно – «У Брейшки» («U Brejsky») – см. комм., ч. 1, гл. 2, с. 38.

За это однажды он получил от одного вполне приличного господина из Иглавы вполне приличную зуботычину.

Йиглава (Jihlava) – город в Моравии. Йомар Хонси (JH 2010) обращает внимание на одну очень существенную деталь: до 1945-го это был немецкий анклав. То есть рассердился на двусмысленность не слишком понимающий чешский немец.

Как-то раз, в воскресенье, возвращался он с загородной прогулки с Бартуньковой мельницы, и на шоссе в Кундратицах ему по ошибке всадили нож в спину.

Кундратице (Kundratíce, правильное официальное Kunratice) – до 1968 самостоятельный населенный пункт в юго-восточном пригороде Праги. Ныне район города. В Примечаниях (ZA 1953) отмечается, что здешние рощи (и, добавим, ручей – Kunratický potok) были излюбленным местом отдыха пражан.

Бартунькова мельница (Bartůňkův mlýn) – мельница на речушке Кунратице. Как указывает Ярда Шерак (JŠ 2010), зовется так с середины XIX века, по имени хозяина Иоганна Бартунека (Johann Bartůněk). Другое ее прозвище – Нижняя мельница (Dolní mlýn).

но он был так скромен, что ходил только к Банзетам в Нусли… Он хорошо знал, что если он у них на кухне, то скорее его Банзет вышибет, чем кто-нибудь другой тронет.

Ресторан «У Банзетов» – второй, наверное, по частоте упоминания в романе после пивной «У чаши». См. комм., ч. 1, гл. 3, с. 50. Алоис Банзет (Alois Banseth) – хозяин семейного заведения. См. также комм., ч. 3, гл. 4, с. 204.

— У нас ты теперь его не получишь, потому что мы идем на Сокаль и жалованье будут выплачивать только после битвы.

Едва ли Марек мог предполагать в Жовтанцах/Колодно, что ждет 91-й полк через неделю у Сокаля. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 197. Но с другой стороны, кажется бесспорным, что если бы не преждевременная смерть Гашека, то читатель наконец-то увидел бы олуха Швейка, и очень скоро, в бою, героем и храбрецом, как и задумывалось это изначально Гашеком. См. комм., ч. 2, гл. 5, с. 481, а также воинственные речи Швейка ниже: ч. 4, гл. 3, с. 321.

то мы на каждом павшем солдате вместе с надбавками сэкономим двадцать четыре кроны семьдесят два геллера.

«Надбавки» в оригинале – немецкий дериват: culágy (i s culágama 24 К 72 hal). От немецкого Zulage. Ярда Шерак (JŠ 2010) перечисляет некоторые из военных надбавок. За нахождение на дежурстве (Bereitschaftszulage) – 25 галержей для унтеров и 20 для солдат в день. Полевая надбавка (Feldzulage) 50 и 20, соответственно.

Точно такой же случай произошел на маневрах у Табора.

Возможно, это те же, 1910 года, о которых Швейк вспоминал в связи с Писеком и его окрестностями. См. комм., ч. 3, гл. 2, с. 103.

С. 314

Полюбуйся на меня,
Моя дорогая!
Полюбуйся на меня:
Ишь каким сегодня я
Барином шагаю!

В оригинале:

Podívej se na mne,
potěšení moje,
podívej se na mne.
jak sou udělali
ze mne pána…

Вацлав Плетка (VP 1968) считает эти строки настолько известными всем и каждому, типа наших «чижик-пыжик, где ты был», что не считает нужным приводить в своей книге о куплетах Швейка полный текст песни, о чем специально оговаривается. Между тем, мой всезнающий друг Ярда Шерак (JŠ 2010), в принципе соглашаясь, что строки «ходячие», ничего больше добавить не может. И не удивительно: после долгих поисков весь текст удалось найти только в так называемом Эрбеновом сборнике (Karel Jaromír Erben. Prostonárodní české písně a říkadla. Tisk a náklad Jaroslava Pospíšila, 1864). В разделе «Солдатские песни» («Písně vojenské») под номером 380.

Podívej se na mě,
potěšení moje,
podívej se na mě.
Погляди ты на меня,
моя дорогая,
погляди ты на меня,

moje milá:
jak jsou udělali,
koně vosedlali,
jak jsou udělali
моя золотая,
как возвысили меня,
оседлали мне коня,
как возвысили меня,

ze mne pána!
человеком сделали!

Замечательна и точность Гашека. Источником попевки собиратель Эрбен указывает Будейовицкий край (z Budějovická).

С. 316

Прошу выдать мне жалованье и деньги на табак.

В оригинале «жалование и деньги на табак» немецкие дериваты: Prosím о lehnung а tabáksgelt.

и в деревянном чане внесли дымящийся суп из свиных потрохов.

В оригинале: «ятринцевый суп» – jitrnicová polévka (nesli v jakémsi džberu kouřící se jitrnicovou polévku). См. выше комм., ч. 4, гл. 3, с. 308. Делается из того же печеночного фарша, что остался после набивки колбасок, или специально отложенного на суп. Самый простой рецепт, предлагаемый интернетом, такой:

Do vody dáme jitrnice bez střívka a povaříme. Přidáme sůl, prolisovaný česnek, ochutíme majoránkou a pepřem. Povaříme. Polévku při podávání zdobíme petrželkou.

В горячую воду положить ятренцевый фарщ как есть, не в кишке, и поварить. Добавить соль, молотый чеснок, приправить майораном и перцем. Подавая суп, посыпать петрушкой.

Вот натерпелся бы ты мук пекельных, позволь я тебе отнести наверх ливерную колбасу.

В ПГБ 1953 необычный глагол оригинала pekelil (tak by ses s nimi pekelil na schodech) вновь передается прилагательным, но, по меньшей мере, современным:

Вот натерпелся бы ты мук пепельных, позволь я тебе отнести наверх ливерную колбасу.

Ярда Шерак (JŠ 2010) отмечает связь порожденного Юрайдой глагола pekelit, образованного от peklo, с глаголом tetelit – трястись, дрожать. В общем, случай для перевода, действительно, не самый простой.

С. 317

В хорошенькую историю я влип из-за вас.

«Хорошенькая история» – в оригинале цветастый немецкий дериват: šlamastika (Vy jste mne teď přived do pěkné šlamastiky). От немецкого Schlamassel – неприятности.

С. 318

— Твое место в секте гезихастов

Гезихасты (исихасты) – приверженцы мистического течения в христианстве, возникшего в VI веке в Палестине и ставшего широко известным уже позднее, в XIII–XIV веках, благодаря греческим монахам из монастыря на горе Афон. Одним из положений этого течения была уверенность в том, что внутренним сосредоточением можно увидеть «божественный свет». Этакие христианские буддисты. Поза – сосредоточение гезихаста с упавшей на грудь головой – породила любимую атеистами шутку о том, что рассматривают гезихасты свой пуп и ждут появления вокруг него нимба.

Юрайда открыл духовку и достал оттуда одну кровяную колбаску.

Кровяная колбаска: jelítko. См. комм, выше: ч. 4, гл. 3, с. 308.

я сперва съедал кусок буженины

«Буженина» в оригинале – ovar. См. комм, выше: ч. 4, гл. 3, с. 308.

пузатые кровяные колбаски, крупяные и сухарные

В фарш для колбасок ялито (jelito) к мясу добавляют либо кашу (крупу), либо хлеб. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 351.

С. 320

Старший писарь Ванек с интересом спросил:

— Как вы думаете, Швейк, война еще долго протянется?

— Пятнадцать лет, — ответил Швейк. — Дело ясное. Ведь раз уже была Тридцатилетняя война, теперь мы наполовину умнее, а тридцать поделить на два – пятнадцать.

Тридцатилетняя или Шведская война – см. комм., ч. 2, гл. 2, с. 284. Упоминается не зря, так эта война была фактически первой мировой (цивилизованный мир в ту пору весь и состоял из Европы). Все страны, кроме Швейцарии, включая Россию, так или иначе принимали в ней участие. Так что логика в рассуждениях Швейка, пусть и смешная и не вполне корректная, но все-таки имеется.

С. 321

— Денщик нашего капитана, — отозвался Юрайда, — рассказывал, и будто он сам это слышал: как только нами будет занята граница Галиции, мы дальше не пойдем; после этого русские начнут переговоры о мире.

То есть дойдем до довоенной границы между Россией и Австро-Венгрией.

— Тогда не стоило и воевать, — убежденно сказал Швейк. — Коль война, так война. Я решительно отказываюсь говорить о мире раньше, чем мы будем в Москве и Петрограде. Уж раз мировая война, так неужели мы будем валандаться возле границ?

Кажется, что Гашек в преддверии битвы у Сокаля уже начал формировать образ Швейка-героя и славного воителя. См. комм, к словам вольноопределяюш; егося Марека выше: ч. 4, гл. 3, с. 312.

Возьмем, например, шведов в Тридцатилетнюю войну. Ведь они вон откуда пришли, а добрались до самого Немецкого Брода и до Липниц, где устроили такую резню, что еще нынче в тамошних трактирах после полуночи говорят по-шведски и друг друга не понимают.

См. комм, выше: ч. 4, гл. 3, с. 320.

Немецкий Брод – ныне Гавличкув Брод. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 375.

Липницы над Сазавой – место, где Гашеком диктовались эти строки. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 286.

Или пруссаки, те тоже не из соседней деревни пришли, а в Липницах после них пруссаков хоть отбавляй. Добрались они даже до Едоухова и до Америки, а затем вернулись обратно.

По всей видимости, Швейк под всем известным способом распространения пруссаков в средней Богемии имеет в виду Семилетнюю войну. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 284.

Едоухов (Jedouchov) – небольшая деревня рядом с Липницами и Гавличковым Бродом. Пять километров от первых и десять до второго. Скорее всего, пруссаки во время Семилетней войны в этих местах не были. Основные битвы случились километров на шестьдесят севернее, ближе к Праге, Кутной-Горе и Колину.

Америка, тогда английская колония, была вовлечена в Семилетнюю войну, но там пруссаков уж точно не было. Англичане выбивали из-за Аппалачей, земель, что будут прозваны спустя какое-то время Диким Западом, французов и их союзников индейцев.

Впрочем, просто немцы, похоже, и были. Вот что замечает по этому поводу блогер lepestriny:

во время Семилетней войны в рядах английской армии сражалось более 40 тысяч немцев. Часть попала и в Америку. Германские власти мелких государств сдавали своих солдат Англии в аренду. Был прибыльный бизнес, вербовщики хватали рослых мужчин прямо на дорогах. Целые «национальные» подразделения из уроженцев германских земель и позже воевали в Америке против сторонников независимости, и немецкие драгуны и егеря даже вошли в американский фольклор. Грабежами. Большинство было гессенцев, так их в Америке и называли «гессенские гренадеры», а Гессен позже был аннексирован Пруссией, после войны с Австрией. Возможно на эти перипетии и намекает Гашек.

С. 323

однажды я читал, осмелюсь доложить, что некогда была великая битва, в которой пал шведский король со своим верным конем. Обоих павших отправили в Швецию и из их трупов набили чучела, и теперь они стоят в Стокгольмском музее.

Доблестный Швейк, как обычно, немного путает, когда речь идет об исторических фактах. В стокгольмской Оружейной палате выставлено только одинокое чучело коня императора Густва II Адольфа (Gustav II Adolf, 1594–1632) по имени Стрейфф (Streiff). Сам же император, прозванный Великим и погибший в одном из сражений Тридцатилетней войны (Battle of Lützen, 1632), восседая на этом самом коне, покоится отдельно, никому невидимый в личном саркофаге в церкви Риддархольмсчюркан (Riddarholmskyrkan). Впрочем, скорбящая императрица после смерти любимого мужа целый год не давала его похоронить, а потом, отдав тело, еще долго держала у себя сердце. Так что не такой уж Швейк страшный путаник.

Когда кадет Биглер обратил внимание врача на то, что чувствует себя очень слабым, тот, улыбаясь, ответил: «Золотую медаль за храбрость у вас еще хватит сил унести».

См. комм, об австрийских боевых медалях: ч. 1, гл. 14, с. 195.

С. 324

санитарные автомашины отправляются на Каменку-Струмилову через Золтанец

Каменка-Струмилова – см. комм., ч. 4, гл. 3, с. 304.

Золтанец (Жовтанцы) – см. комм., ч. 4, гл. 3, с. 303.

все славные битвы доблестной австро-венгерской армии, начиная со сражения 6 сентября 1634 года у Нердлингена и кончая Сараевом 19 августа 1888 года.

Нерддинген (Nördlingen) – город в Баварии. Здесь во время Тридцатилетней войны 3 сентября 1634 года протестантская армия под водительством шведов потерпела сокрушительное поражение от объединенных католических войск, которыми командовал будущий император Священной Римской империи, Фердинанд III из рода Габсбургов.

Сараево (Sarajevo) – столица Боснии и Герцеговины. 19 августа 1878 года (во всех редакциях переводов ПГБ – опечатка) – день вступления австрийских войск в этот город, начало оккупации и последующей аннексии империей Габсбургов очередной порции славянских земель на Балканах. Один из эпизодов разборки с соседями на территории Османской империи. Роман начинается с упоминания Швейком этих событий и рассуждения о значении их в мировой истории, см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 26.

С. 326

В школе им не читали лекций о том, как в таких случаях низший офицерский чин обязан вести себя по отношению к старшему, должен ли он, недоделав, вылететь из уборной, одной рукой придерживая штаны, а другой отдавая честь.

Швейк, как известно, не думая о букве устава, а по велению искреннего солдатского сердца, поступал именно так. См. комм., ч. 3, гл. 2, с. 107.

— Господин подпоручик, по прибытии в штаб бригады я не имел сведений о том, что вы находитесь здесь.

Как обычно у Гашека, чем более про- или онемеченый возникает персонаж, тем грамматически чище и правильнее у него чешская речь. В частности, все составляющие обращения у Биглера в звательном падеже: Pane poručíku, аналогично и у Дуба чуть ранее: Kadete Biegiere. У Швейка, да и у всех его сослуживцев в звательном падеже было бы только первое слово: Pane poručík. См. комм., ч. 1, гл. 1, с. 26.

С. 327

— На обед мне подали бигос по-польски. Из батальона пошлю телеграфную жалобу в бригаду. Испорченная кислая капуста и негодная к употреблению свинина.

Бигос (bigos) – традиционное блюдо польской кухни, весьма напоминающее сегединский гулящ который однажды рвался приготовить господам офицерам хитрый приспособленец повар Юрайда (см. комм., ч. 3, гл. 1, с. 17). Основные обязательные ингредиенты – свежая капуста, квашеная капуста и рубленные мясопродукты. В классическом охотничьем варианте – все, что убили в лесу, и все, что осталось от домашних припасов. Ветчина, буженина, колбаса, сосиски и дичь. Компоненты долго и старательно тушатся, заправленные по вкусу солью, перцем и кореньями. Если от завтрака осталось красное вино и помидоры, то туда же. Вкус, цвет и запах воспеваются в эпической поэме Адама Мицевича «Пан Тадеуш».

А в контексте лингвистических особенностей романа о «Швейке» любопытно, что название блюда – возможно, немецкий дериват. От begossen.

— Фельдмаршал Ностиц-Ринек, цвет запасной кавалерии, — ответил на это Биглер, — издал сочинение «Was schadet dem Magen im Kriege» /«Что вредит желудку на войне» (нем.)/

Род Ностиц-Ринек (Nostitz-Rieneck) – старинный род чешских дворян с землями и замками на самой северной границе современной Праги в Пакомержицах (Pakoměřic) и Мешице (Měšic). Совсем рядом с родным домом фельдфебеля Ванека – Кралупами-над-Влтавой. Йомар Хонси (JH 2010), ссылаясь на Ганса-Питера Лакера, пишет, что фельдмаршалами (Feldmarschall-Leutnants) от кавалерии из последних в роду были: граф Герман фон Ностиц-Ринек (Hermann Graf von Nostitz-Rieneck, 1817–1895), а также его сын Альберт (Albert, 1843–1929) и племянник Иоган (Johann, 1847–1915). Кто из этих благородных людей написал и писал ли вообще книгу о здоровой военно-полевой диете, до сей поры не выяснено. Зато точно известно, что единственная дочь убитого в Сараеве эрцгерцога Франца Фердинанда Софи (1901–1990) в 1920 году вышла замуж за наследника славного рода Фридриха Ностиц-Ринека (Friedrich Nostitz-Rieneck, 1891–1973) и стала Софи Ностиц-Ринек. Таким забавным образом, никем не предвиденным движением от отца к дочери, логически замкнулся и роман Гашека.

С. 330

На холме в Богдальце, возле Праги…

Богдалец – небольшой, до сих пор покрытый вольной зеленью, кустами и деревьями холмик на границе современных пражских районов Вршовице (Vršovice) и Михле (Michle). Под северным склоном холма идут пути железнодорожной ветки Прага – Ческие Будейовици. А под южным склоном – улица У плынарни (U plynárny) и река Ботич (Botič), см. комм., ч. 1, гл. 3, с. 50.

— В одном доме я наткнулся на старого отставного солдата времен оккупации Боснии и Герцеговины, который отбывал военную службу уланом в Пардубицах и еще не забыл чешского языка.

Оккупация Боснии и Герцеговины 1878 года, см. комм, выше: ч. 4, гл. 3, с. 324. То есть, служил старый солдат в Чехии почти тридцать лет тому назад.

Пардубицы – см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 465.

С. 331

— в Индржиховом Градце, — отозвался Швейк, — много лет тому назад был колбасник Йозеф Линек.

Йиндрижов Градец (Jindřichův Hradec) – южно-чешский город, во времена Швейка официально назьюавшийся Нейхауз (Neuhaus), см. комм., ч. 3, гл. 3, с. 158 и ч. 2, гл. 5, с. 478.

что его покупателям часто приходилось разгрызать в колбасе клопа или таракана.

Слова «покупатель» и «колбаса» – в оригинале немецкие дериваты: kunšofti v buřtě. От слов Kundschaft и Wurst.

— С этим я покончил, — ответил Швейк, — но аналогичный случай произошел в Бескидах, об этом я расскажу вам, когда мы пойдем в сражение.

Бескиды – см. район Карпат. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 219.

«Сражение» – в оригинале немецкий дериват: gefecht (povím, až budeme v gefechtu). От Gefecht. См. выше комм, о скором будущем Швейка-героя: ч. 4, гл. 3, с. 312.

С. 332

полезут из тебя гусиные потроха с рисом

В оригинале не «потроха» полезут, а польется суп из гусиных потрохов «калдоун»: kaldoun (Poteče z tebe kaldoun s rejží) Может быть не только с рисом, но, в зависимости от вкуса и традиций дома, и с печеночными фрикадельками (кнедликами), лапшой или ячменной крупой. В общем, всегда есть чему поплескаться. И будет.

С. 334

До этих слов продиктовал уже больной Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны». Смерть, наступившая 3 января 1923 года, заставила его умолкнуть навсегда и помешала закончить один из самых прославленных и наиболее читаемых романов, созданных после первой мировой войны.

Эти финальные строки, буквально хватавшие за сердце не одно поколение русских любителей Гашека, вне всякого сомнения, принадлежат перу коммуниста и гашковеда Здены Анчика, и воспроизводятся они в чешских версиях, начиная с первого «социалистического» издания романа 1951 года. Есть они и в издании 1953 года, которым, по всем признакам, пользовался во время своей работы Петр Григорьевич Богатырев. А до того, как текст был национализирован и обработан Зденой Анчиком, роман, оборванный смертью Гашека, легко подхватывался буквально на полуслове и продолжался под той же обложкой писателем и бывшим солдатом первой мировой Карелом Ванеком (Karel Vaněk, 1887–1933). Вот как заканчивался, а точнее приостанавливался, роман до национализации:

Zde končí rukopis Jaroslava Haška, který zemřel dne 3 ledna 1923 ve věku čtyřiceti let. Švejka nedodiktoval. Smrt mu pevně zavřela ústa a nikdo se nikdy nedoví, jak bylo dál. Veliký humoristický román zůstal torsem. Stojíme před tím torsem v obdivu. Mamě se dohadujeme, mamě dokreslujeme.

V mkopise po Haškově smrti pokračoval Karel Vaněk.

Здесь кончается рукопись Ярослава Гашека, который умер 3 января 1923 года в возрасте сорока лет. Швейка недодиктовав. Смерть крепко затворила его уста и никто, и никогда не узнает, что было бы далее. Великий юмористический роман остановился на полуслове. И стоим мы перед этим недосказанным словом в восхищении. И напрасно пытаемся что-то)тадать или дорисовать.

Рукопись после смерти Гашека продолжил Карел Ванек.

И сразу же за этим реплика Биглера (уже пера Ванека) на фразу Дуба (еще продиктованная Гашеком). После чего пошло, поехало и покатилось дальше.

Получалась книга как бы двух авторов, не только с началом, но и с концом. Так ловко сумел поставить дело «досоциалистический» издатель романа Адольф Синек (Adolf Synek). В таком виде, вместе с продолжением Ванека, роман Гашека издавался в Чехии до Второй мировой и после, вплоть до 1949 года, когда увидело свет последнее переиздание Синека (последним хозяином издательства после гибели отца Адольфа и его сына Карела в нацистских лагерях была вдова Власта – Vlasta Synková). В таком синековском комплекте роман переводила на немецкий Грета Райнер, а с ее немецкого на русский – предшественники ПГБ Герберт Августович и Алиса Германовна Зуккау (Л.: Прибой, 1926–1928). Вот как выглядит это место текста у мужа и жены Зуккау, лишенное патетики и искреннего чувства Адольфа Синека:

На этом кончается рукопись Ярослава Гашека, умершего 3 января 1923 года, сорока лет от роду. Незаконченный труд его был доведен до конца другом покойного, Карлом Ванеком.

И сразу же за этим понеслись главы пятая и шестая части четвертой, созданные уже Карелом Ванеком.

С легкой руки Здены Анчика практика соединения Гашека с Ванеком под одной обложкой была прекращена. И хотя неизвестно, чего в этом решении оказалось больше: идеологии (Ванек не был большевиком в отличие от Гашека) или же художественного чутья (Ванек в равной степени не был и гением), но решение Анчика несомненно верное. Ну а в шестидесятых годах и фраза Анчика, на самом-то деле, всего лишь навсего перефразировавшая взволнованное представление издателем Синеком писателя Ванека, подхватившего черт знает от чего чужой труд, исчезла из чешского текста как совершенно уже бессмысленный, свое отживший атавизм. Ныне во всех переизданиях «Швейка» на языке оригинала книга заканчивается так, как и должен любой роман. Точкой автора.

Литературно-публицистическое издание

Сергей Солоух

КОММЕНТАРИИ К РУССКОМУ ПЕРЕВОДУ РОМАНА ЯРОСЛАВА ГАШЕКА «ПОХОЖДЕНИЯ БРАВОГО СОЛДАТА ШВЕЙКА»

Редактор

Татьяна Тимакова

Художественный редактор

Валерий Калныньш

Подписано в печать 20.10.2014.

Формат 84х108 ¹/₃₂. Усл. печ.л. 43,68.

Бумага писчая. Печать офсетная.

Тираж 1000 экз. Заказ № 768.

«Время»

115326 Москва, ул. Пятницкая, 25

Телефон (495) 951 5568

http://books.vremya.ru

e-mail: [email protected]

Отпечатано в соответствии

с предоставленным оригинал-макетом

в ОАО «ИПП «Уральский рабочий»

620990, Екатеринбург, ул. Тургенева, 13

http://www.uralprint.ru

e-mail: [email protected]

Назад: ГЛАВА 2. ДУХОВНОЕ НАПУТСТВИЕ

На главную: Предисловие