21
Они вышли со станции и зашагали по лесу. Вокруг была тишина, лишь под ногами поскрипывал снег. Вероника шла чуть впереди, Серафим за ней, отставая на шаг. Оба молчали. Вот и карьер, направо от него поворот на Нестерово. Налево – дорога в Плацкинино.
Неожиданно темноту осветили оранжевые всполохи. Далеко за деревьями небо окрасилось багровым, послышались крики, голоса, перекрываемые зловещим треском.
– Гляди-ка, пожар. – Серафим остановился, всматриваясь в даль. – Горит что-то.
– Что? – Вероника почувствовала, как ее охватывает паника.
– Не знаю, но горит знатно. – Серафим показал на языки пламени, уже хорошо видные, вздымающиеся над ельником.
– Скорее! – Вероника кинулась бегом по дороге. Он еле поспевал следом за ней.
Они выбежали из леса, и взгляду их представилась жуткая картина. Дом пылал, объятый пламенем, калитка и ворота были распахнуты настежь. Вокруг толпились немногочисленные жители деревни. Вероника увидела Василия, тот, накинув на голову куртку, бежал со двора, волоча по снегу безвольное человеческое тело.
За ее спиной кто-то вскрикнул и громко зарыдал. Она обернулась – позади стояла Катя, в распахнутом пальтишке, накинутом поверх халата.
– Ой, беда, беда! Ника, Егор-то твой… – Она не договорила, показав пальцем на Василия и его ношу.
Вероника сделала шаг, и ноги у нее подкосились. Серафим подхватил ее под руку.
– Где пожарные, едрить их в корень! – крикнул Василий. – Все сгорит к чертям.
– Вызвали пожарных, – ответил чей-то женский голос. – Едут.
– Пока доедут, сгорит дотла. Хорошо, соседние дома далеко.
Вероника приблизилась к Василию, присела на корточки. Егор лежал на снегу, волосы его почернели, лицо с одной стороны было сплошь в страшных волдырях. Одежда тоже черная, местами прогоревшая до дыр. Глаза у него были закрыты, он тихо стонал.
– Что случилось? – хриплым шепотом спросила Вероника у Василия.
– Проводка загорелась. Коротнуло, видать, где-то. Хорошо, что ты отошла. А то бы тоже пострадала. Вишь, как он… – Василий с сочувствием кивнул на Егора.
– «Скорую» надо, – проговорила Вероника.
– Уже позвонили. Сказали, сейчас будет. Ты того… не убивайся уж так. Выживет твой супруг, вот только красавчиком таким уже не будет… – Василий умолк, напряженно прислушиваясь.
В лесу завыла сирена. На опушку выехала пожарная машина, за ней «Скорая». Спасатели в защитных костюмах стремительно раскатывали шланги, крушили забор, освобождая проезд автомобилю. Хлынула пена, раздалось шипение, повалил едкий серый дым. Вероника закашлялась и, поднявшись, оперлась на плечо Серафима. Катя все плакала, уже не громко, а тихонько, вытирая рукавицей бежавшие по щекам слезы. Что-то мягкое коснулось ноги Вероники, и она увидела Мальчика. Тот не лаял, молча стоял возле нее, поджав хвост. Она погладила собаку, не отрывая взгляд от лежащего Егора. Над ним уже суетились врачи, осторожно перекладывая его на носилки. Зазвонил телефон.
– Да, пап.
– Я еду. Мне еще полчаса, не меньше. Тут все стоит.
– Хорошо. Я жду тебя.
– Ника, что с твоим голосом? И что там за шум?
– Дом сгорел, – тихо и буднично сказала Вероника.
– Что???
– Был пожар. Все сгорело. Сейчас приехали пожарные, тушат то, что осталось.
– Ты в порядке?? Не пострадала?
– Нет.
– А Егор?
– Его везут в больницу. Он сильно обгорел.
– Японский городовой! Держись. Я скоро буду.
– Хорошо. – Вероника спрятала телефон.
«Скорая» захлопнула двери и, включив сирену, укатила в лес. К Веронике подошел пожарный дознаватель.
– Вы хозяйка?
– Я.
– Дом застрахован?
– Что? – Она рассеянно глянула на него.
– Я спрашиваю, дом застрахован?
Вероника наконец вышла из оцепенения:
– Да, застрахован.
– Вот акт о пожаре. – Он протянул ей лист бумаги. – Причина возгорания – короткое замыкание. Очевидно, ваш муж хотел что-то починить в проводке, но не разобрался и напортачил. Вас в это время не было?
– Нет. Я ходила на станцию.
– Ясно. Факта поджога я не увидел, поэтому составлять протокол для следственных органов не буду. Вызывайте экспертов и подавайте в страховую заявление о компенсации. Не факт, что ваш случай признают страховым – все-таки пожар произошел по вине хозяев. Но попытаться можно.
Он ушел. Народ тоже постепенно расползался. Катя исчезла, не попрощавшись. Василий подошел к Веронике, положил ей на плечо тяжелую ладонь.
– Куда ты? Хочешь, пойдем к нам, переночуешь.
– Спасибо, сейчас папа приедет. Отвезет меня в Москву.
– Ну хорошо, коли так. – Василий с любопытством покосился на стоящего чуть поодаль Серафима, но ничего больше не сказал. Повернулся и зашагал вслед за Катей.
Кто-то тронул Веронику за плечо. Она обернулась и увидела Люду. Вид у той был напуганный и смущенный.
– Горе-то какое. – Она всхлипнула, наморщив хорошенькое личико. – Вот горе. Такой дом…
Вероника молча кивнула. Разговаривать с Людой ей не хотелось.
– Я это… сказать хотела… – Продавщица неловко переступила с ноги на ногу, точно спасаясь от мороза. – Нехорошо как получилось. Я про гадание. Враки все это, тетка моя вовсе не гадалка.
– Я знаю, – сквозь зубы проговорила Вероника.
– Откуда? – удивилась Люда.
– Люди подсказали, – уклончиво ответила она.
– А… – рассеянно протянула Люда, нагнулась к ее уху и прошептала доверительно: – Мне ведь ваш муж велел так сделать.
– Как??
– Ну, зазвать вас к себе, предложить погадать на ребеночка и предсказать погибель.
– А зачем так делать, он не сказал? – Вероника в упор посмотрела на девушку. Та залилась краской стыда.
– Сказал, что хочет пошутить над вами. Вы его достали с ребенком, а он сейчас не хочет, и так вам будет не до беременности.
– Хороши шутки, – жестко произнесла Вероника.
– Да я сама знаю. – Людмила опустила глаза. – Я б ни в жисть, да он… он денег дал, чтобы в город, на учебу. Мне ж такую сумму еще год собирать, это как минимум. И тетке бутылку водки подарил, она это дело любит. Вы простите меня, Христа ради! Его, мужа-то вашего, никак сам бог наказал. Вон как пострадал.
– Давай не будем это обсуждать. – Вероника отступила от нее на шаг назад. – Я тебя простила. Не сержусь. Правда, меня на обратном пути от вас чуть не зарубил пьяный Василий, но это уже детали.
– Так он сосед наш, – оживилась Люда. – Я хотела предупредить, чтоб осторожно, да вы быстро убежали.
– Ладно. Иди, а то замерзнешь. – Вероника тихонько подтолкнула девчонку. Та послушно потопала от нее по тропинке вдоль заборов. Снова раздался телефонный звонок. Отец. Наверное, подъезжает.
Но это был Сережка Воронов.
– Да, Сереж, – сказала Вероника в трубку.
– Ника, я все знаю. Мне звонили из больницы. Я… я очень сочувствую. Любая помощь, только скажи. Хочешь, я приеду сейчас?
– Спасибо, не надо. Папа уже едет.
– Папа? Ну хорошо… – Он помолчал, но не отключался. – Ника!
– Да.
– Послушай! Что там у вас произошло? Я должен был… давно поговорить с тобой.
– Поговорить о чем? – удивилась Вероника.
– Об этой… ну о девке этой. Валерии. Ты ведь все узнала, да?
– Ну, да, узнала…
– Я Егорычу сто раз говорил, совестил, даже грозился тебе рассказать. Она приезжая, с Украины. Работает официанткой в кондитерской, рядом с сервисом. Смазливая, зараза, молодая совсем, лет 19, не больше. Окрутила его, как щенка. Он кредит взял, чтоб квартиру ей снимать.
– Кредит? – Вероника не верила своим ушам. Егор тайком от нее взял кредит, для того чтобы обеспечить жильем какую-то девицу? Вот почему ему нужны были деньги! Поэтому Серега показался матери при встрече неприветливым – ему просто было неловко перед их семьей за своего друга.
– Кредит, – мрачно подтвердил Воронов. – Даже не один, а два или три. Короче, долгов наделал выше крыши. Я знал, чувствовал, что добром все это не кончится. Вот так и вышло. Ты теперь его не простишь?
– Не прощу. – Она хотела добавить: «Он собирался меня убить, чтобы жениться на своей Лерочке», но промолчала.
– Мда-а, – грустно протянул Воронов. – Не знаю, что и сказать. Ты вот что… деньги мне можешь сейчас не отдавать. И потом тоже. После когда-нибудь… когда уляжется…
– Нет уж, Сереж, я все отдам. Все, что мы у тебя занимали.
– Ну, как знаешь. Если что – я на связи. Всегда.
Вероника спрятала телефон и вопросительно взглянула на Серафима. Тот кивнул.
– Я все слышал. У Егора твоего будет много проблем, когда он поправится. Если, конечно, поправится. Будет выплачивать кредиты, Лерочка его бросит – зачем он ей сдался, изуродованный, без денег, без жилья. И все равно для него это неплохо, потому что, по идее, он должен бы сидеть в тюрьме.
– Наверное, – согласилась Вероника, глядя вслед отъезжающим пожарным. – Мальчик! Иди сюда!
Пес подбежал к ней и несмело гавкнул.
– Бедный, напугался, не ел ничего весь день. – Вероника погладила его между ушей. – Ну ничего, скоро поедем домой. Сейчас… – Она посмотрела на Серафима и внезапно осеклась. – Ой! А письма? Письма сгорели! Как жаль…
Он стоял молча, опустив голову.
– Мне правда жаль, – проговорила она и тронула его за локоть.
– Что поделаешь? Значит, не судьба. Вон целый дом сгорел. А тут письма. Несколько клочков бумаги… Хорошо уже то, что ты нашла их и прочитала. Теперь я знаю, что Снежана тоже читала их, прятала от Снегирева, запиралась в подвале и перечитывала много раз.
Воцарилась долгая пауза, Вероника исподволь, незаметно смотрела на лицо Серафима, обветренное, красное, словно на нем отражались всполохи недавнего пожара. Вся его могучая фигура на фоне белоснежных сугробов внезапно напомнила ей любимых с детства героев Джека Лондона, отправившихся покорять жестокий, но романтический север. Эти герои прошли через многое: голод и холод, сказочное богатство и полное разорение, любовь и ненависть, дружбу и предательство. Им был присущ авантюризм, они могли крепко выпить, иногда совершали роковые ошибки, за что платили счастьем, а то и самой жизнью. Но все-таки это были герои, сумевшие в какой-то момент оказаться сильнее судьбы…
Темноту прорезал свет фар. Из лесу выползал отцовский джип.
– Ну вот и все, – просто сказал Серафим. – Я пойду. – Он вопросительно глянул на Веронику.
– Да, конечно… – Она закусила губу, стараясь удержать вдруг выступившие на глазах слезы. – Идите, да…
Он шагнул вперед, неловко сгреб ее в охапку, прижал к своему ватнику.
– Ну что ты, не надо плакать. Все будет хорошо.
Позади тарахтел двигатель. Они стояли, обнявшись, на краю леса, освещаемые светом фар и полной луной. Из машины выскочил отец.
– Ника!! Черт возьми, Ника, ты цела?? Какой кошмар! Я ведь говорил! Какое-то проклятое место… – Он прервался на полуслове. Внимательно взглянул на Серафима. Прищурился. Покачал головой. – Так это… это и есть твой леший?
Серафим, не выпуская Веронику из объятий, протянул ему руку.
– Серафим Завьюжный.
– Оч-чень приятно, – пробормотал ошеломленный отец, но руку все-таки пожал. – Смолин Константин Леонидович.
Вероника сквозь слезы улыбнулась.
– Может, кто-то объяснит мне, что произошло? Почему случился пожар? Почему Егор оказался в доме, а ты нет? И еще сто тысяч почему…
– Думаю, он хотел испортить проводку. Она вспыхнула.
– Испортить проводку? – Подбородок у отца напрягся. – Так это… это он? Мерзавец! – Он с силой сжал кулаки и заходил по снегу взад-вперед. – Я его посажу, эту сволочь! Я знал, чувствовал! Как… как ты догадалась?
– Пап, это долгий разговор. Не сейчас. Я ужасно устала. Егор… он нанял Серафима специально, чтобы тот пугал меня, а я думала, что все происходящее со мной – дело его рук. Или колдовства – если он нечистая сила. Серафим много раз спас меня. И сегодня тоже. Вынул из-под колес поезда.
– О господи! – Отец вздрогнул и взялся за сердце.
– Не надо его пугать, – проговорил Серафим, – это может плохо кончиться. Езжайте домой. Там постепенно все устаканится. Поверьте, жизнь на этом не заканчивается.
Отец вдруг что-то пробормотал, пристально взглянул на Серафима, в его глазах было странное выражение. Он наморщил лоб, точно пытаясь что-то припомнить.
– Завьюжный! Черт! Серафим Завьюжный! Так это вы? Я видел вас в спектакле «Гамлет», давно, лет двадцать назад, а то и больше. В ДК Журавлева приезжал на гастроли провинциальный театр… названия не помню… мы с женой ходили. Вы были в главной роли! Это точно были вы?
– Я. – Серафим опустил глаза.
– Слушайте, это было фантастически! Я до сих пор помню. Зал стоя аплодировал. Я еще сказал супруге – вот парень, будущая звезда, таких нет в московских театрах… Почему вы здесь? Как так вышло?
Серафим вместо ответа развел руками.
– Вот что. – Отец решительно взял Веронику за руку. – Едем домой. Завтра вызовем страховщиков. Я сам возьмусь за это. А ты будешь отдыхать, отсыпаться. – Он повел ее к машине. Мальчик побежал следом, очевидно считая, что вопрос о его проживании решился сам собой.
Вероника оглянулась на Серафима. Тот стоял, не двигаясь, и смотрел ей вслед. Отец сел за руль и включил зажигание.
– Ты даже спасибо ему не сказал, – с горечью прошептала Вероника.
– Спасибо? – Отец помолчал, что-то прикидывая в уме. Потом произнес решительно: – Спасибо я ему еще скажу. Но не здесь, не в лесу, у пепелища.
– В смысле – не здесь? – Вероника посмотрела на него с недоумением.
– В прямом смысле. – Он решительно развернул джип и подъехал к Серафиму. – Будьте так добры, садитесь.
– Куда? – не понял тот.
– В машину садитесь, Серафим. Поедете с нами в Москву. Нам есть о чем поговорить. Разве я ошибаюсь?
Вероника с изумлением глядела на отца. Потом перевела взгляд на Серафима и улыбнулась.
– Вы поедете? Пожалуйста, я прошу вас, поедем!
– Зачем тебе это? – ворчливо произнес тот, однако тоже улыбнулся.
– Раз просит, значит, надо, – засмеялся отец. – Давайте залезайте, не можем же мы вас вечно уговаривать.
Серафим сел на заднее сиденье рядом с Мальчиком. Машина тронулась и покатила по заснеженной дороге. Вероника сидела рядом с отцом, спиной чувствуя взгляд Серафима. А сам Серафим… он ехал и думал о том, как странно устроена жизнь.
Пока он был молод и полон сил, то проигрывал ей ход за ходом, пятясь назад и отступая с блестящих позиций. И лишь оказавшись слабым и беспомощным, припертым к последней черте, он сумел наконец отыграть решающий ход…
Вероника жива, и это главное. Это настоящее. А письма – они из прошлого. Ради настоящего стоит жить, бороться, идти вперед. Прошлое надо просто помнить…
Джип выехал из леса на трассу и понесся, оставляя за собой цепочку бледно-желтых фонарей. Тихо пошел снег. Мохнатые хлопья, как белые бабочки, садились на лобовое стекло. Играло радио «Ретро FM»…
