— Удивил. — Король даже привстал со своего кресла, наблюдая за поединком. — Нет, барон, не ты. Твой противник. Я был уверен, что он шпагу даже держать в руках не умеет, ни разу его ни на одном турнире не видел, а тут гляди-ка!

— И не говорите, ваше величество. — Я стер пот со лба, солнце палило немилосердно. — Хотя… Кровь Монбронов есть кровь Монбронов.

Гарольд тем временем приблизился к телу Генриха, лицо его было печально. Ну да, его брат оказался подлецом, он хотел нашей смерти, но это все-таки был его брат. Семейные узы такая вещь, скажу я вам. Хотя нет, не скажу. Не сильно я в них разбираюсь, если совсем уж честно. У меня до Вороньего замка вообще никакой семьи не было.

— Вот какая штука, барон, — вещал тем временем король. — По-хорошему, мне бы надо тебя как следует проучить. Да-да, проучить. Это же все-таки был юноша из очень хорошей семьи. Нет, поединок был выигран честно, но почему он вообще имел место? Ты оскорбил моего подданного. Действием! Пощечиной! Ай-ай-ай, барон, ай-ай-ай.

— Виноват, ваше величество, — потупился я.

Нет, тут все понятно. Король дает всем понять, что он хоть и добряк, каких мало, но за справедливость. Ну и потом — одобрят ли родовитые господа, что одного из них убил какой-то заезжий барончик из Лесного края? Пусть даже и обласканный королем?

— Вот что я сделаю. — Эдуард снова уселся в кресло. — Придется тебе выплатить в казну штраф. Двадцать пять золотых. Нет! Даже пятьдесят. И не меньше!

— Ого, — неподдельно расстроился я. — У меня столько и нет сейчас.

— Но, — продолжил король. — Но! Я как раз собирался пожаловать тебя кошелем с золотом, а теперь этого делать не стану. Оно пойдет на погашение твоего штрафа.

В толпе раздались смешки, причем одобрительные. Все всё верно оценили.

— Я сам, — раздалось за моей спиной. — Уйдите.

Это Гарольд сказал королевским стражам, которые хотели перетащить мертвого Генриха в сторону.

Мой друг подхватил тело брата на руки и понес его туда, где уже лежал труп Тобиаса.

Ох уж эта мне его сентиментальность. Вот откуда она у него берется?

Ладно, не моего это ума дело. Мне вон надо королю что-то ответить.

— Спасибо, ваше величество, — поклонился я Эдуарду. — Ваша доброта сопоставима только с красотой вашего королевства.

— Как? — И король почему-то рассмеялся. — Н-да. Согласен, как-то так оно и есть.

Один из стражей поднял оружие Генриха и отдал его мне.

— С чего бы? — удивился я.

— Традиция, — ответил тот. — Победитель забирает оружие побежденного.

— А, ну да, — вспомнил я. — Спасибо.

Я бы предпочел его кошель. Проку от него больше.

Одно хорошо — теперь-то уж точно все кончилось. Дальше все будет просто. Мы поедем домой.

Правда, еще предстоит объяснение с Унсом, но это ладно. Пригласим его на ужин, накормим и напоим, авось он и смилостивится, не станет нас убивать.

— Ну что? — зычно гаркнул Эдуард. — Королевский суд окончен. Как всегда, победили правда и разум. Хотя нет, погодите. Еще вон тот душегуб остался.

— Милости! — тут же закричал работник Гильдии убийц, стоящий на коленях поодаль от нас. — Милости прошу!

— Это можно, — согласился король. — Я вообще очень мягкосердечен, хоть и король. Мог бы колесовать или чего похуже учудить, а так мы тебя просто четвертуем. Согласись, этот вариант лучше, чем умереть под пытками или на дыбе?

— Пойдем уже отсюда, — попросил я Гарольда, который подошел ко мне. — Не хочу я на казнь смотреть, надоела уже кровь, и своя, и чужая. И на вот, держи. Мне это не нужно.

Я сунул ему шпагу Генриха.

— Молодец, — сказал мне Монброн. — А то я с этой круговертью совсем забыл наше оружие потребовать обратно.

Он подошел к королю, который азартно наблюдал за тем, как с бедолаги-убийцы сдирают одежду, и что-то ему сказал. Тот ткнул пальцем в направлении Дерье, как видно, давая понять, что подобные мелочи его не интересуют.

— Вернут, — сообщил мне Монброн, переговорив с начальником королевской охраны. — Ко мне домой пришлют.

— Очень хорошо, — обрадовался я. — Эта тоже ничего, но я к своей привык.

Если честно, я очень хотел получить обратно свою старую шпагу. За эти годы она стала частью меня, если можно так сказать. И потом — и ее, и дагу мне подарил Агриппа. С учетом отвратительного характера моего наставника по благородным забавам любой его дар ценен втройне.

Мы покинули помост, и на это никто не обратил внимания — ни король, ни его свита, ни толпа. Оно и понятно — дальше на нас смотреть было неинтересно. Ни мы никого не убиваем, ни нас никто не казнит. Скука смертная.

Что примечательно — внизу лестницы, если можно так назвать пять ступенек, отделяющих помост от площади, нас ждали. Причем встречающих было больше, чем я мог предположить.

Кроме наших радостно улыбающихся соучеников там обнаружились и родственники Гарольда — пять сестер, шмыгающих носами и промокающих платочками уголки глаз, и мертвенно-бледная мать.

— Зачем? — сразу спросила она у него. — Убивать — зачем? Генриха могли просто выслать из города, и все.

— На год? На два? — попытался объяснить ей ход своих мыслей мой друг. — А после все началось бы снова.

— Ты ничего не понимаешь. — Женщина покачнулась, Гарольд успел подхватить ее под локоть. — Мой бедный мальчик! Мой Генрих!

— Это было необходимо, — упрямо повторил Монброн почти себе под нос. — У нас не было выбора.

— У тебя, — сказала его мать так, словно плюнула ему в лицо. — У тебя его не было. Ты боялся его. И ненавидел. Ты даже не отважился сам это сделать и спустил на моего маленького Генриха своего цепного пса.

А вот и мне перепало. Не скажу, чтобы совсем уж безосновательно, но все равно стало очень неуютно.

Похоже, так и не погостить мне в гостеприимном доме Монбронов Силистрийских. Я теперь туда сам не поеду. У меня нет ни малейшего желания умереть от яда, изготовленного по старинному фамильному рецепту. А что меня там попробуют отравить, я не сомневался. Или прирезать, что менее вероятно.

Нет, я уж лучше до отъезда отсижусь в резиденции Асторга. Хорошо укрепленный дом, неплохая кухня, мягкая постель, в которой, к слову, я буду спать не один, а с Рози. Опять же, с Карлом выпью нынче вечером от души.

Я бы и Гарольду не советовал домой соваться. От греха. Жаль только, он меня не послушает.

— Мама, выбирай выражения. — потребовал Гарольд, щеки которого налились румянцем.

Кстати, по-моему, впервые на моей памяти.

— Почему я должна это делать? — звенящим голосом сказала ему мать, повернулась ко мне и обожгла взглядом. — Будь ты проклят! Навеки проклят!

— Боюсь, вы опоздали, добрая госпожа. — Я и не подумал отводить глаза в сторону. — Мы все, знаете ли, уже прокляты. Куда бы мы ни пошли, за нами постоянно следует смерть. Как-то так повелось.

— Истинная правда, — пробасил Карл. — Так и есть.

— Тогда желаю, чтобы она побыстрее тебя догнала, — произнесла мать Гарольда, развернулась и пошла прочь, не выбирая дороги.

И толпа, радостно галдящая и с интересом наблюдающая за началом четвертования незадачливого убийцы, расступалась перед ней.

Дочери последовали за матерью.

— Эраст, не знаю, что и делать, — замялся Монброн. — Понимаешь ли…

— Иди с родней, — хлопнул я его по плечу. — А я к де Фюрьи поеду. Все же понятно, чего зря говорить? И вот еще что — с телом брата не тяни. Солнце вон как лупит, на такой жаре он уже к вечеру может начать пованивать.

Рози укоризненно посмотрела на меня, правда, я так и не понял почему. Все же вроде правильно сказал?

Но немедленно покинуть площадь нам не довелось, потому что сразу после того, как Гарольд направился вслед за родней, к нашей небольшой компании приблизилась знакомая мне до боли парочка.

— Я знал! — торжествующе заявил Борн и, по-моему, даже попробовал подпрыгнуть на месте, хоть и безуспешно. — Ты не мог не победить, дорогой барон!

И толстяк полез ко мне обниматься.

— Это кто? — холодно поинтересовалась у меня Рози, которой выбеленные щеки и многочисленные мушки нашего с Гарольдом нового приятеля явно не внушили доверия. — Эраст, я тебя спрашиваю!

— Это Борн, — ответил ей вместо меня Унс, а после отодрал от меня притоптывающего на месте брата постельничего и сердито сказал: — Ах ты, маленький паршивец!

— Почему маленький? — поинтересовался я.

— По размеру ума, — пояснил маг. — И совести.

— Совести у него сроду не было, — не согласилась с ним Рози. — Значит, это Борн. А вы кто?

— Это приятель нашего наставника, — буркнул я, — Мастер Унс Два Серебряка. Я тебе про него рассказывал.

— Рада знакомству, — произнесла Рози, с сомнением глядя на потрепанную фигуру мага.

Карл и Эбердин решили от нее не отставать и тоже поприветствовали Унса, который и не подумал им ответить тем же. Не в его это было характере. Ну и потом, он, несомненно, ждал моих объяснений.

— Мастер, спасибо за то, что попросили Борна присмотреть за нами, — сердечно сказал ему я. — Если бы не он, все так удачно не сложилось бы. Мы бы попросту проспали суд.

— Проспали суд? — вытаращила глаза Рози, в то время как Карл одобрительно захохотал. — Эраст, как такое вообще возможно?

— Не понимаю, юная мистресс, что вас удивляет, — желчно заметил Два Серебряка. — Учитывая тот хаос, который у нашего общего друга в голове, это вполне ожидаемо.

Толпа вокруг радостно взвыла — работнику Гильдии убийц отрубили правую руку. Собственно, можно было даже не смотреть в сторону помоста — палач сообщил всем, какую именно часть он только что отделил от тела.

— Как тут шумно, — поморщилась Эбердин. — Ужас просто!

— Так поедемте ко мне! — тут же предложил Борн. — Я тут рядышком живу. Перекусим, побеседуем. Барашек, которого я обещал Эрастику и Гарольду, еще не на вертеле, но это не значит, что мне нечем угостить гостей!

— Эрастику? — переспросила Рози и уставилась на меня.

Я знал это выражение лица. Хуже того — она начала сдувать пряди волос со лба, а это означало одно — дело плохо. Еще чуть-чуть — и на Судной площади станет на один труп больше. А то и на два, меня де Фюрьи тоже может прикончить.

— Месьор Борн… — было начал строить я оправдательную фразу, но не нашел подходящих слов. Их не было. Что бы я ни сказал, это все одно выйдет нам боком.

— Не забивай себе голову, — посоветовал Рози Унс. — Ну вот такой он, наш славный Борн. Я вообще не понимаю, как он на белом свете существует со своими принципами. Для него любой человек — друг, и он искренне рад помочь всем, кого встречает на своем пути, ничего не прося взамен. Таких, как он, почти не осталось. Но зато, глядя на него, я понимаю, что у этого мира все-таки есть шанс.

— Ох! — дослушав его, Борн приложил ладони к сердцу и застенчиво потупился.

— Кстати, этот славный человек является братом постельничего короля, месьора Отиля, — добавил я. — Вон того вельможи, что рядом с его величеством стоит.

Толпа вновь взвыла — убийце отрубили вторую руку.

— Н-да? — заинтересовалась Рози моими словами. — Это любопытно.

— Жарко, — сообщил нам всем Карл и передернул плечами. — Даже рубаха к телу прилипла. Поедемте уже хоть куда-то, где тень есть. И, желательно, охлажденное вино. Или пиво.

— Ну что же, — улыбнулась Рози. — Месьор Борн, мы счастливы принять ваше предложение.

Вот в этом она вся. Любовь любовью, а дело делом.

— Так вперед, — обрадовался Борн. — Идем-идем-идем! Правда, моя карета все еще стоит у королевского дворца, кучер ведь не знает, что я здесь, и ждет меня там. Но что-нибудь придумается.

— Не беспокойтесь, — прощебетала Рози. — Мы не на своих двоих сюда пришли. Фальк, поедешь рядом с кучером, тебе места внутри не хватит.

— Чуть что, так сразу Фальк, — проворчал Карл. — Вечно я крайний. Все, все, не смотри так. Я же не против? Так оно даже лучше, с ветерком поеду.

Борн и в самом деле жил не так и далеко от площади. Разумеется, в Белом городе, разумеется, в роскошном доме. Ну, с учетом положения его семьи, это и неудивительно.

Хотя размеры комнат меня поразили. Каждая была почти как главная зала в Вороньем замке, если не больше. И потолки высоченные.

— Прошу вас, — гостеприимно тараторил Борн, шустро семеня по коридорам. — Друзья мои, как я рад, что смог вас уговорить посетить мое скромное жилище! Эй, слуги, живо накрывайте на стол! Вина, пива и мяса для господ, сладостей и фруктов для дам! Бегом, лентяи! И барашка на вертел, живо!

Слуги, стоявшие навытяжку в зале, которую я определил как обеденную и в которой запросто можно было разместить на проживание пару отрядов наемников, шустро засновали, расставляя на столах посуду.

— Мне здесь нравится, — сообщил всем Карл. — И хозяин этого дома мне по душе.

Он хлопнул Борна по плечу, отчего тот даже присел.

— Н-да, — сказал Унс мне. — Любопытных учеников набрал себе Ворон, что уж там. Я-то думал, ты у него один такой, со странностями, а оказывается, там и остальные не лучше.

— Вам просто не повезло. — Рози одернула Карла, который после этих слов начал нехорошо щуриться, глядя на мага. — Так уж вышло, что сюда приехали самые… Э-э-э… Сливки. Ну да, это слово подойдет лучше других. А так у нас и посредственностей много, смею вас заверить. Та же Грейси. Вот она бы вам понравилась. Серенькая, никчемушная, неинтересная. Самое то.

Унс был не дурак и прекрасно понял иронию, заложенную в ответе Рози. Он было сдвинул брови и собрался ей что-то сказать, но тут я перехватил инициативу.

Хватит с меня раздоров всех мастей. Хочу хоть один вечер провести спокойно.

— Милейший Борн, — для начала я решил перевести разговор в другую плоскость, — я вынужден перед вами извиниться за своего друга Гарольда. Он обещал, что непременно навестит вас нынче вечером, но, боюсь, этого не случится. Семейные дела, знаете ли.

— Все видел, все понимаю, — засопел толстяк. — Смерть брата, еще бы. Нет, Генрих оказался весьма пакостным юношей, я был крайне удивлен, наблюдая происходящее на помосте. Такой славный молодой человек, гордость семьи — и на тебе! Но все-таки стоило ли его убивать, милый барон? Проколол бы ему бедро, плечо, потребовал признаться в совершенных проступках. В былые времена благородные люди всегда так и поступали, когда искали правду. Как там это называлось?

— Суд богов, — подсказал ему Унс, плюхаясь в кресло, стоящее у стены.

— Я сделал то, что было нужно сделать, — уклончиво ответил ему я.

— Да-да-да, — покивал Борн. — А что до Гарольда, то какие тут могут быть обиды? Семья, как ты верно заметил, — это семья. Но прошу за стол. Сначала еда, а уж потом беседы. Прошу прощения за скудное угощение, на дворе день, повара еще не начинали готовиться к вечернему пиру.

Ну не знаю. Если это скудное угощение, что же будет вечером? Как по мне, стол ломится от снеди. Да что по мне. Вон даже Карл полностью счастлив, а уж ему угодить трудно. Мало того, это все еще и очень вкусно было. Так, что можно язык проглотить. Хотя, ради правды, мне сейчас любая еда вкусной покажется.

— Прожорлив, — глядя на то, как я уписываю холодную телятину, сказал Рози Унс и отпил вина. — Я так понимаю, ты собираешься его захомутать? Смотри, на еде разоришься.

— Ничего, у меня состоятельная семья, — холодно ответила ему де Фюрьи. — Как-нибудь прокормим.

Интересно, что ее больше задело — то, что Унс абсолютно верно и буквально с лету определил статус наших отношений, или слово «захомутать»? Или и то и другое?

— Ну-ну, — насмешливо произнес Унс и обратился ко мне: — А скажи мне, вечно голодный юноша, что с моей наградой? Когда я смогу ее получить?

— Монброн придет — скажет, — прожевав кусок, пообещал я. — Все по-честному будет.

— Надеюсь. — Унс подставил опустевший бокал слуге. — Налей еще. Так вот — надеюсь. А то некрасиво выйдет. Сами посудите — и я без заслуженного золота, и вас Герхард в черном теле до конца учебы держать станет.

— С чего это? — не донес вилку с куском телятины до рта я. — В смысле — в черном теле?

— А как ты думал? — заулыбался Два Серебряка. — Я ведь не поленюсь и подробно отпишу, какие его подмастерья неумехи, интриганы и обманщики. И как они его имя опозорили перед всей Силистрией. Или даже перед всем Югом. Ну и еще чего-нибудь выдумаю, особо для него мерзкое и унизительное. Старина Шварц крайне самолюбив, это мне хорошо известно. На многие вещи ему плевать, но не на чистоту своего имени. Так что вам лучше сразу будет вешаться.

— «Вам» — всем нам? — уточнила Эбердин. — Или «вам» — Эрасту и Гарольду? Просто я тут вроде как ни при чем, я вас вообще сегодня первый раз в жизни вижу. И, скорее всего, последний.

Унс задумчиво посмотрел на нее, поболтал вино в кубке, а после сказал:

— Не знаю, не знаю. В годы моего ученичества мы все были как одна семья. Если кто-то попадал в переделку, остальные за него горой вставали.

— Врете, — уверенно заявила Рози.

— Вру, — тут же согласился с ней Два Серебряка. — Нет, поначалу что-то такое было, но в последние два года обучения каждый был сам за себя. Впрочем, наш наставник Форш делал все для того, чтобы нас поссорить. Он считал, что так мы лучше всего будем подготовлены к жизни в большом мире.

— И сколько человек дотянуло до посоха? — заинтересовался этой беседой даже Карл.

— Четверо, — равнодушно ответил Унс. — Считая меня. А до сегодняшнего дня дожил только я. Стефани сожгли лет сорок назад где-то на окраинах Фольдштейна, Рагерта занесло в Халифаты, он там прибился к какому-то местному князьку, и его на куски постругали во время очередного переворота, а Маркуса неупокоенные сожрали. Впрочем, он легко отделался, могло быть хуже.

— Куда уж хуже? — ошарашенно спросил Борн и отодвинул от себя тарелку с копченой рыбой. Как видно, он представил себе эту картину, и она отбила у него всякий аппетит.

— Так некромантия ведь. — Унс отпил вина. — Он сам этих красавцев и поднял, дурачок такой. Хотел проверить, сможет ли ими управлять. И главное — нет чтобы одного пробудить от смертного сна, так сказать, на пробу. Нет, сразу десяток поднял. Ну не идиот ли? А теперь представь, что про эти развлечения узнал бы орден Истины. И все, тогда когти и зубы немертвых за счастье покажутся. Сначала пытки, а потом костер. Брр… Нет уж, лучше вот так, пищей для мертвяков стать. Неприятно, конечно, но зато быстро.

— А вы откуда про них всех узнали? — полюбопытствовала Рози. — Да еще в деталях.

— Вы просто пока не осознаете, насколько тесен магический мир, — пояснил ей Унс. — К тому же вы пока никто и звать вас никак. А вот когда получите посох и сможете добавлять к своему имени слово «маг», то есть вольетесь в наши ряды, лет через десять осознаете, что знаете лично или понаслышке почти всех магов Ригеллона. На самом деле их не так и много, как кажется. И когда кто-то уходит за Грань, это непременно становится темой для обсуждения. А уж если погибший маг относился к тем, чье имя на слуху, то про такое говорят куда как дольше.

А ведь он прав. Я вспомнил, как обсуждали смерть Ностера, которого, с подачи мастера Гая, убили во время штурма Шлейцера. Даже мои собратья-подмастерья и то про это судачили, что уж говорить про магов. И думаю, разговорами под стенами Шлейцера дело не закончилось.

— Вот, например, я третьего дня общался с одним из наших, он тут проездом был, — продолжал разглагольствовать Два Серебряка. — От него узнал, что Ностер голову сложил на какой-то войне. Лично знаком с ним не был, но слышал про его свершения очень много. Мощный маг, очень мощный. Был. Новость? Новость.

— А чем Стефани так прославилась? — внезапно спросила Эбердин.

— Она целительницей была, — охотно ответил ей Унс. — Причем очень талантливой. Еще посох не получила, а такие заклинания плела, что даже Форш зеленел от зависти. Из-за Грани людей вытаскивала, с самой смертью спорить не боялась. Ну и допрыгалась в результате. У какого-то вельможи жена рожала, да что-то пошло не так. А когда Стефани к ней позвали, там оставался только выбор, кому дальше на свете жить — дитю или матери. Стефани подарила жизнь ребенку, а вельможа оказался не согласен с таким решением. Вот ее и сожгли по его приказу. Мол, специально жену уморила магичка, душу ее себе забрала.

— Вот и делай добро людям, — невесело произнес Карл. — Хоть бы одна сволочь оценила.

— Верно, приятель. — Унс протянул к нему руку с бокалом. — Потому я и предпочитаю жить здесь, на краю света. Здесь солнечно и спокойно, и я никому не интересен. Я никуда не лезу и ни во что не вмешиваюсь. Возможно, потому еще и жив, единственный из тех, кто вышел с посохом мага из стен замка Крук.

— Так уж и ни во что? — лукаво прищурилась Рози. — А эти двое? Разве вы им не помогли, причем зная, что они вне закона?

— Случайность, — неприязненно глянул на нее маг. — Секундная вспышка эмоций. Такое может случиться с каждым.

— Лукавите, мастер Унс, — как всегда прямолинейно заявила Эбердин. — Вы помогли нашим мальчишкам, потому что вам самому захотелось это сделать. Вы устали от одиночества и были даже рады, что все так случилось.

— Дети, — насмешливо произнес Два Серебряка, обращаясь к Борну. — Романтики. Несут какую-то чушь.

Борн ничего на это не сказал, но зато подмигнул Эби, как бы говоря: «Ты права, девочка».

Через час мы было хотели уже распроститься с нашим гостеприимным хозяином и отправиться в резиденцию Асторга, но он ничего не желал про это слышать. Вдобавок на его стороне выступил Карл, вознамерившийся непременно отведать барашка, который вовсю готовился на кухне.

В результате мы совершили прогулку по дому, посмотрели коллекцию картин, которую начал собирать еще прапрапрадед Борна, потом побывали в оружейной, где Фальк выпросил у радушного хозяина кинжал из какой-то особо прочной стали. Ну, как выпросил? Он его повертел в руках, обозначил пару ударов и напрямую спросил у Борна:

— Я себе эту игрушку возьму? На память о нашем знакомстве?

— Конечно, — не задумываясь ответил тот и протянул Карлу ножны. А потом еще и новый пояс подарил.

В итоге барашка подали тогда, когда солнце уже село. Причем не просто село, оно словно утонуло в море. Кстати, потрясающее зрелище, мы наблюдали его с огромной террасы, на которой за время нашей прогулки по дому было приготовлено все для продолжения застолья.

Впрочем, это было здорово. Жара спала, воздух был свеж и терпок, сгустившаяся темнота была изгнана с террасы десятками свечей, горящих в напольных шандалах, вино было прекрасно, барашек — великолепно зажарен и ароматен.

А самое главное — мне не надо было ни от кого убегать и скрываться. Я был в безопасности. И именно теперь, этим вечером, почувствовал, как меня окончательно отпустило напряжение последних дней.

Правда, где-то на задворках сознания зудело воспоминание о безумном взгляде и скрипучем голосе Виктора Форсеза, но я до поры до времени выкинул его из своей памяти. Потом, потом, после. Не сейчас.

И беседа за столом текла неторопливо и размеренно, под стать вечеру. Даже саркастичный Унс перестал колоть нас своими остротами и немного обмяк. Хотя, возможно, дело тут было не в атмосфере всеобщей расслабленности, а в изрядном количестве вина, которое маг в себя влил.

— Мастер Унс, а как вы познакомились с нашим наставником? — в какой-то момент спросила у него Рози.

— Все гадал, когда ты у меня попробуешь это выяснить, хитрюшка, — погрозил ей пальцем Два Серебряка. — Эраст, ты имей в виду, это лиса еще та. Я таких сразу вижу.

— Знаю, — отмахнулся я. — Для меня это не новость. Привык уже.

— И все-таки, — настырничала Рози. — Как?

— Лет двадцать назад он мне жизнь спас, — благодушно ответил Два Серебряка. — Меня занесло в один старый храм давно забытого бога, что стоит в горах… Не важно где. Оно вам ни к чему. Так вот, это место было заброшено еще до Века смуты, и про него мало кто знал.

— А вас-то туда за каким демоном понесло? — оторвался от бараньей ноги Карл.

— Надо было, значит, — даже не подумал разозлиться на него Унс. Вот как у Фалька это получается? Если бы этот вопрос задал я, то точно получил бы от мага в лоб, как минимум за то, что перебил его. А с нашего обжоры все как с гуся вода. — Искал я там кое-что. Но не нашел того, что было нужно, зато наткнулся на совсем другое.

— Эк вы заковыристо выражаетесь, — хмыкнул Карл.

— Это да, — признал Унс. — А все почему? Много читаю потому что, вот и умею фразу хорошо построить. А ты только жрать горазд.

— Каждому свое, — философски парировал Фальк. — Так чего вы нашли?

— Посмертного стража, — мрачно ответил Унс, не увидел на наших лицах никакой реакции на его слова и возмутился: — Слушайте, вас Ворон хоть чему-то учит?

— Чему-то учит, — уклончиво ответила Рози. — То тому, то этому.

— Оно и видно, — проворчал Унс. — Посмертный страж — немертвая сущность, привязанная к конкретному месту с помощью очень древнего и очень нехорошего ритуала, который представляет собой смесь магии крови и магии смерти. Это очень, очень опасное существо. Мало того — его почти невозможно убить, поскольку он не принадлежит ни к миру мертвых, ни к миру живых. Магия смерти защищает его от стали, магия крови — от заклинаний. Нет, кое-кто, возможно, его и одолеет. Архимаги, например, или те, кто хорошо разбирается в запретных знаниях и может эти знания применить на практике. Из простых магов Гай Петрониус, думаю, с ним справился бы. Или покойный Ностер. Но я — не они. Страж дал мне дойти до зала, где стоял жертвенный алтарь, а потом начал свою охоту. Ох и погонял он меня по храму! Развлекался, гад такой. Это вам не тупой мертвяк, у этого существа есть разум, есть даже подобия чувств, он наслаждался властью надо мною и упивался моим страхом. Раз пять дал пробежать мимо выхода, один раз я был в паре шагов от него, но выйти не смог. Гнал, как загонщики оленя, и без остановки тянул из меня энергию, опустошал, словно сосуд вина. А когда я совсем ослаб, загнал в один из залов, пол которого был усыпан костями тех, кто пришел в этот храм до меня. По щиколотку усыпан, представляете?

— Жуть какая, — выдохнул Борн. — Унс, ты мне про это никогда не рассказывал.

— Оно тебе надо, такое слушать? — мягко спросил маг. — Ладно эти, пусть ума-разума набираются, но ты — другое дело.

— И что дальше было? — азартно спросил Карл, который даже есть перестал.

— А дальше мне повезло, — ответил Два Серебряка. — Может, единственный раз в жизни повезло по-крупному. В этот храм пожаловал ваш наставник. Мало того — несмотря на то, что храм был велик, он притопал именно туда, где посмертный страж как раз собирался вырвать мое сердце, чтобы положить его на алтарь своего забытого бога. И, надо отдать ему должное, мигом сообразил, что к чему, а после кинул единственное заклинание, которое могло нам помочь, — «Круг крови». Ну, неучи, кто-нибудь из вас знает, что это такое?

— Кто-нибудь знает, — отозвался я. — Сильное заклинание, из запретных. Оно лишает того, на кого направлено, собственной воли и запирает на некоторое время в ограниченном пространстве.

— Молодец, — неподдельно удивился Два Серебряка. — Не совсем дурак, надо же. Вот это заклинание меня и спасло. Воли оно стража не лишило, но в круге заперло. Ненадолго, на несколько минут, но этого нам хватило, чтобы добраться до выхода. Причем через порог меня Герхард на своих плечах вытащил, так я ослаб. Ох, как страж завывал, глядя на нас! Мы от него в паре шагов были, а уже все, не дотянешься. Нет у него власти за порогом храма. Вот с тех пор мы с вашим наставником и приятельствуем.

— Теперь все совсем ясно стало, — удовлетворенно сказала Рози.

— Что тебе ясно стало, заноза? — устало спросил у нее Унс.

— Все. — И де Фюрьи показала ему розовый острый язычок.

Унс хотел что-то сказать, но промолчал, решив не связываться. И правильно. Ее не переспоришь.

Карл гулко захохотал, секундой позже к нему присоединились Борн и даже Эбердин.

— Хоть где-то царит веселье, — раздался вдруг голос, который я не очень ожидал услышать этим вечером. — Месьор Борн, надеюсь, вы будете не против, если мы присоединимся к вам?