Книга: Сборник "Ученики Ворона" [7 книг]
Назад: ГЛАВА 1
Дальше: ГЛАВА 3

ГЛАВА 2

Самое забавное, что я ошибся. В том смысле, что в Силистрию мы попали раньше, чем ожидали. Просто изначально подразумевалось, что мы погостим денька три у графа Лотара, познакомимся с его семьей, съедим подобающее количество блюд и выпьем положенное количество вина. Для людей нашего круга положенное. Графа не смущало то, что все мы вроде как уже и не представители в большей или меньшей степени знатных фамилий, а почти изгои. Тут, на Юге, отношение к этому другое. Коли ты рожден благородным, то таким и останешься до самой смерти.
Так вот, сначала погостим, а после сядем на лошадей и поедем себе дальше, к конечной точке путешествия.
Мы думали, что будет так. А оно возьми да и обернись по-другому. Накануне прибытия на родину графа за ужином он сообщил нам, что мы можем продолжить путь на его корабле дальше, прямиком до Форессы, столицы Силистрии. Мол, плывите, ребятки, и вспоминайте меня добрым словом.
Не знаю, что явилось причиной такого решения — заметная ли всем нервозность Гарольда, который рвался домой, или что-то еще, но нас всех это сообщение очень порадовало. Если честно, очень не хотелось снова трястись в седле. Да и потом — всем нам еще было очень памятно прошлогоднее путешествие. Понятно, что глупо проводить параллели между теми дикими местами, по которым мы шатались, и густонаселенным Югом, но все же…
— Я думаю, что так будет лучше для всех, — закончил свою речь граф Лотар, поднимая серебряный походный стаканчик с вином. — Но настоятельно требую, чтобы на обратной дороге вы непременно посетили мое скромное жилище хотя бы на один день. Если этого не случится, я буду очень, очень опечален. Более того, я сочту это оскорблением своего рода.
— Непременно, — радостно ответил Гарольд. — К тому же я не прощу себе, если мои друзья не попробуют ваших знаменитых жареных перепелов в вишнево-медовом соусе.
Карл заерзал на стуле. Судя по всему, он уже хотел попробовать это блюдо.
— Помнишь их вкус до сих пор? — Лотар потрепал Гарольда по голове. — Да, это наш фамильный рецепт. Кстати, моя старшая дочь Бьянка прекрасно их готовит. Заметьте — сама готовит. Она у меня такая, не чурается истинно женской работы.
Мы все уже знали про то, что Бьянка, старшая дочь графа Лотара, — большая умница, рукодельница и вообще идеальная хозяйка, которая не даст спуску слугам, сбережет дом и приумножит состояние семьи.
Нет, так-то граф Лотар отличный дядька, но вот этими рассказами о дочери он нас всех уже изрядно утомил. Особенно же доставалось Гарольду, которому он явно прочил ее в жены. И его совершенно не смущал тот факт, что Монброн в своем новом статусе менее всего для этого подходит.
Хотя, возможно, он по врожденной простоте душевной просто не особо задумывался о том, кем мы все являемся. Ну ученики мага и ученики мага, мало ли какая блажь молодым людям в голову взбредет? Фамилия-то родовая у Гарольда никуда не делась. И состояние его семьи — тоже, не говоря уж о положении при королевском дворе. Главное — пусть женится, а там видно будет.
Ради правды, меня еще смущал тот факт, что эта Бьянка, по сути, Монброну приходится троюродной сестрой, но Рози мне объяснила, что тут, на Юге, подобные браки совершаются сплошь и рядом. Троюродные — это еще ничего, тут и союзы между двоюродными братьями и сестрами нередки. Бывает и еще похлеще, между родными, это когда состояние из семьи в виде приданого род выпускать не хочет, но это уже не приветствуется. Велика опасность того, что от этой связи на свет может появиться существо с внешностью человека и душой демона. Случалось такое уже. Лет двести назад подобное существо кучу народу вырезало, собрав под свою руку целую армию отребья, которого в любом городе полно. Нищие, бездомные, «солдаты удачи», просто бездельники, наконец. Этот выродок сколотил из них войско, захватил несколько крепостей и даже пару городов, где устроил настоящую бойню. Кровь в них, если верить рассказам, по улицам ручьями текла. Объединенное войско Юга при поддержке магов его еле-еле прибить тогда смогло. И командовал этим войском, между прочим, прапрадед Гарольда.
— Непременно заедем, дядя. — Монброн опрокинул в рот стаканчик вина. — И передай Бьянке, что я целую ее руки.
Граф Лотар расплылся в улыбке и снова потрепал моего друга по голове. Отечески так потрепал. Я бы сказал — по-семейному. Практически по-родственному.
Интересно даже глянуть, что там за Бьянка такая.
Вот мне и очередной урок. На вид-то граф простоват, а на деле все он отлично просчитывает. Наведайся мы к нему сейчас — и толку от этого было бы мало. Мой друг рвался бы домой, и в лучшем случае все бы закончилось скомкано.
А вот на обратной дороге — другое дело. Все дела так или иначе разрешились, все в хорошем настроении, все расположены друг к другу, можно и перепелов в вишнево-медовом соусе покушать. Из рук красавицы Бьянки.
Ну а если все закончится не в нашу пользу, так и вовсе потерь никаких. Никто просто до гостеприимного графа Лотара не доедет, потому что мы будем мертвы. При любом раскладе он в выигрышном положении.
В результате утром один из двух кораблей графа, которые были получены им в качестве военной добычи, повернул к гаваням прекрасного белокаменного города, что раскинулся на зеленых холмах и был ярко озарен утренним солнышком, а второй, на котором были мы, продолжил плавание.
— Если бы я остался тем, кем был, мне бы точно пришлось на этой Бьянке жениться, — заметил Монброн, махая рукой графу Лотару, стоящему на корме корабля и смотрящему на нас. — Что застыли? Улыбаемся и машем! Человек нам столько добра сделал.
— А что, эта Бьянка страшна как смертный грех? — полюбопытствовал Карл, выполняя вышеизложенную просьбу и размахивая руками так, что это было похоже не столько на «прощайте», сколько на «спасите». — Или у нее изъян какой есть?
— Да откуда мне знать? — ответил ему Гарольд. — Я ее видел в последний раз лет пять назад, ей тогда только-только одиннадцать исполнилось. Плотная такая девчонка, из-за щек ушей не видно.
— А если вспомнить про ее любовь к готовке, то, надо полагать, не сильно она и изменилась с тех пор, — резонно заметил я.
— Я в ее годы тоже толстой была, — заступилась за многострадальную Бьянку Рози. — Все платья по шву трещали. А сейчас?
И она обхватила свою талию ладонями. Нет, пальцы рук не соединились, но все равно смысл данного действия был предельно ясен.
Эбердин насупилась и начала что-то насвистывать. Ее талию обсуждать не имело смысла за неимением оной. Нет, толстой она не была, просто строение фигуры такое.
— Ну да ладно, — верно расценила поведение подруги Рози. — Это все не так и важно. Скажи, Монброн, тебе граф ничего не рассказывал о том, что происходит в Форессе? В смысле, в твоем семействе? Из того, что мы еще не знаем?
Надо заметить, что секрета из цели нашей поездки Гарольд не делал. Мы с Карлом были в курсе его дел изначально, да и для Рози это особой тайной не являлось. Тем более именно она прошлой осенью привезла ему весть о том, что Монброн-старший захворал, а его брат, которого звали Тобиас и который соответственно приходился Гарольду дядюшкой, тут же начал копать под родича при дворе и накладывать свою лапу на семейные капиталы.
Собственно, потому Гарольд так и рвался домой. Дела семьи — это святое, даже мне, почти всю жизнь бездомному и безродному, это было ясно.
— Увы, увы, — покачал головой мой друг. — То ли в самом деле ничего не знает, то ли предпочел отмолчаться. Но я не напирал на него. А зачем? Если все пойдет удачно, завтра ночью, в крайнем случае — послезавтра утром, мы будем в столице и все узнаем сами, из первых рук.
— Может, ты и прав, — признала Рози. — Тем более что иногда вести, проходя через несколько рук, изрядно преображаются. Строишь на их основании один план, а на деле оказывается, что требуется совсем другое.
— Ветер попутный. — Карл, который в последнее время с удовольствием изображал из себя бывалого моряка, послюнявил палец и вытянул руку вверх. — Быстро добежим до Силистрии.
Он так и не понял, похоже, почему мы дружно расхохотались.
Правы оказались они оба — и Карл, и Гарольд. И ветер был попутный, и в Форессу мы прибыли в ночь. Точнее — изрядно за полночь.
— Вот куда мы премся? — ворчал я, затягивая пояс и зевая. — Темень какая, глаз коли. Два часа еще до «волчьей стражи», если не больше. Давай тут до утра побудем, а потом по светлому и пойдем.
— Согласен, — с хрустом потянулся Карл. — Монброн, не дури. Город спит, и домашние твои — тоже. Вон даже портовые — и те дрыхнут.
Это было так. Нет, фонари у пирсов горели, маяк на высоченном утесе, находящемся лигах в шести от порта, ярко светился, и даже какой-то служитель, после того как мы пришвартовались в гавани, зевая, взошел на борт, дабы выяснить, кого демоны принесли посреди ночи. Но в целом на территории порта царили темень и тишина.
Я был удивлен. У нас в Раймилле порт не спал никогда. Да и как это могло произойти? Ночь в приморском городе не предназначена для сна. Рыбаки затемно выходили в море ловить макрель и тунца, за которыми утром на рынок приходили грудастые кухарки, контрабандисты у дальних причалов разгружали свои когги и фелюги, за ними присматривали таможенники, имеющие свою десятину от привезенных товаров, гудели кабаки и таверны, в которых пил, веселился и дрался морской люд, черпая полной ложкой все радости жизни. Да, добавьте сюда еще стражников, воров и шлюх, которые тоже все время ошивались на портовой территории.
Семь демонов Зарху, да у нас в порту ночью было многолюдней, чем днем. А здесь — нет. Тихо как на кладбище.
Странно, я почему-то думал, что южные города вообще никогда не спят. По крайней мере, по рассказам Гарольда все выходило именно так.
— Так оставайтесь, в чем же дело? — Монброн подтянул перевязь и проверил, легко ли выходит из ножен шпага. — Утром я пришлю за вами слугу, он сопроводит вас в мой дом. А я отправляюсь прямо сейчас.
— Все-таки ты ужасно упрямый. — Рози накинула на плечи плащ. — Хотя будь ты покладистым, как твой брат Генрих, можно было бы говорить о вырождении Монбронов Силистрийских. Эраст, а ты знаешь, что одного из его предков казнили только за то, что он не пожелал согласиться с точкой зрения тогдашнего монарха?
— Это как? — заинтересовался я.
— Очень просто, — хмуро ответил Гарольд вместо Рози. — Леокадий Второй, прадед нынешнего короля, утверждал одно, а один из моих пращуров говорил другое, не желая с ним соглашаться. Непосредственно предмет спора сейчас уже никому не известен, но не подлежит сомнениям тот факт, что мой предок взошел на эшафот, но с королем так и не согласился.
— Ты не обижайся, Монброн, но не сильно был умен твой предок. — Эбердин накинула на плечо ремень сумки. — Положить голову на плаху из одного упрямства — это блажь, а не подвиг.
— Чего тут обижаться? — даже не стал с ней спорить Гарольд. — Блажь и есть. Точнее — бессмысленное упрямство. Родовая черта характера. Не удивлюсь, если когда-нибудь именно она меня и погубит.
— И заодно тех, кто будет рядом с ним, — тихонько шепнула мне на ухо Рози. — Но я за тобой присмотрю.
— Только на то и надежда, — хмуро ответил я и рявкнул на Фила, который упирался всеми ветками, не желая лезть в мешок: — Да что мне тебя, скрутить, что ли?
Врать не буду — я сто раз пожалел, что решил взять его с собой. Очень много было от него неудобств в плавании. Во-первых, всю дорогу приходилось его прятать в трюмном закутке, в том самом, где для наших спутниц создали нечто вроде отдельных покоев. Проще говоря — огородили угол, да и все. Сказать, что Рози была от этого не в восторге, — ничего не сказать. Но деваться некуда — терпела, поскольку показывать мое беспокойное ручное растение суеверным морякам совершенно не хотелось. Кто знает, как бы они на него отреагировали? Может, посмеялись бы, а может, за демона приняли и изничтожили от греха. И нас до кучи в море побросали. А потом еще и ордену Истины про случившееся рассказали бы.
Во-вторых, самому Филу очень не нравилось морское путешествие. Он маялся в темном трюме, потому как любил свободу, простор и солнце, здесь же не имелось ни того, ни другого, ни третьего.
Да еще и Карл то ли случайно, то ли нарочно несколько раз на него наступил, заслужив тем самым нелюбовь Фила и признательность Рози.
Потому сейчас мой питомец, разозленный и раздраженный до крайности, упрямо не желал лезть в холщовый мешок. Он сопротивлялся изо всех сил, махая отросшими ветвями, щелкая соцветием-клювом и упираясь корешками в доски пола.
— Фил, ну что ты как незабудка какая-то ломаешься? — не выдержал наконец Гарольд. — Как ты еще собираешься по городу передвигаться?
Мой питомец замахал ветвями и зашелестел вновь выросшей за плавание листвой, заверяя, что он о-го-го как может передвигаться. Побыстрее остальных.
— Оставить его здесь, — посоветовала Рози. — Пусть из него морячки зубочисток наделают. Или суп сварят.
— Тьфу ты. — Карл нахлобучил на голову шляпу, взял у меня мешок и навис над Филом. — Значит, так, зеленый, все очень просто. Вот это мешок, вот это моя нога. У тебя есть выбор — либо ты сам в него лезешь, либо я тебя своей ногой туда запихну. Ну?
Фил повертел соцветием, недовольно потряс листьями и полез в мешок. Карла он боялся.
— Вот, — удовлетворенно сообщил всем Фальк. — А то разговоры, уговоры. Все просто в этой жизни. И еще, Эраст. Мешок я понесу, а то он тебе покою не даст. А у меня смирненько сидеть будет, не шевелясь, потому как я щекотку не люблю. Ты слышал меня, зеленый?
Ответа не последовало, но мешок шевелиться сразу же перестал.
Мы попрощались с капитаном, Монброн высыпал ему в ладонь десяток монет, надо полагать, последние, что у него были, и попросил еще раз передать нашу устную благодарность графу Лотару, а также заверения в том, что мы непременно наведаемся к нему в гости. На том мы и покинули корабль, который в последнее время стал для нас домом.
Город был не менее темен, чем портовая территория. Редкие масляные фонари освещали пустынные узенькие улочки, на которых не оказалось не то что прохожих, но даже и патрулей стражи.
— Невесело тут у вас, — пробасил Карл, опуская ладонь на рукоять шпаги. — Ты вроде говорил, что Форесса — на редкость веселый город. Ну и где бордели, кабаки и прочие увеселительные заведения?
— В центре города, — ответил Гарольд, быстро шагая по брусчатке мостовой. — Там это все есть. Здесь Черный город, кварталы мастеровых, ремесленников, портовых служащих. Им ночная жизнь ни к чему, у них другие интересы. Кстати, там, куда мы идем, тоже будет тихо и спокойно. Белый город в этом от Черного не отличается. Света разве что у нас куда больше.
— Дай угадаю, — попросил я. — А в Белом городе живут благородные и придворная знать?
— Не угадал. — Монброн остановился, повертел головой и свернул в совсем уж узенький переулок. — Точнее — угадал отчасти. Придворные все живут близ королевского дворца. А у нас, в Белом городе, обитают представители старинных фамилий, нобили, сделавшие состояние на торговых операциях, и просто люди с деньгами. В Силистрии, в отличие от королевств Запада, уважают тех, кто смог подняться из низов и сколотить себе состояние. А ну брысь!
Эти слова он адресовал нескольким теням, возникшим в арке, что была у нас на пути. Оклика и бряцанья шпагой для теней оказалось достаточно. Они мелькнули в неверном свете фонаря и исчезли.
— Как ты здесь ориентируешься? — жалобно спросила у Монброна Рози. — Я бы даже днем тут заплутала.
— Это мой город. — Монброн шумно втянул воздух ноздрями. — Это мой дом. Как я тут могу заблудиться? Боги, как же я скучал по нему! Ну же, вдохните поглубже. Только здесь так пахнет ночь. Здесь и нигде больше.
— Да брось ты. — Карл сплюнул в сторону. — Сточные канавы везде пахнут одинаково.
Тут я был с ним согласен. Не знаю, как в Белом городе, а здесь вонь стояла преизрядная, судя по всему, нечистоты сливали прямо на улицу.
— Да ну тебя! — возмутился Гарольд. — Вот приедем в Лесной край, я про него тоже гадостей наговорю!
— Не наговоришь, — уверенно заявил Карл. — Не успеешь.
— В смысле? — опешил Монброн.
— Мы начнем пить гораздо раньше, — пояснил Фальк. — В первом же поместье, если быть более точным — у барона Риволя. У нас там городов нет, одни поместья, зато в каждом из них варят свой собственный сорт пива или эля. И кабачок при поместье есть, где его попробовать можно. Наши пивоварни вообще местная достопримечательность, и путь по Лесному краю так и называют: «Пьяная дорога». Пока мы до моего папаши доберемся, знаешь как надеремся! Эраст, подтверди.
— Так и есть, — привычно поддакнул Карлу я.
— Ну вот. — Здоровяк на чем-то поскользнулся, чуть не упал, выругался и продолжил: — А ты, когда пьяный, всегда добрый.
— Я тоже с вами поехать хочу, — внезапно подала голос Эбердин. — Это может быть небезынтересно.
— О чем речь, — повернул к ней голову Карл. — Почему нет? А потом мы еще кабана затравим и зажарим. И на медведя сходим. И на лося.
— Хорошее дело. — Эбердин повела носом и сморщилась. — А воняет тут и правда гадко.
— Это еще ничего, — с холодком в голосе, как видно, все же обидевшись за свою родину, сказал нам Гарольд. — Вы в катакомбах не были, что под городом. Вот где смрад и мрак. Туда даже не всякий стражник рискнет отправиться. Там все городское отребье проживает.
— Ты там, разумеется, побывал, — с уверенностью произнесла Рози.
— А как же, — не без гордости ответил Монброн. — Три раза. Правда, после третьего я сказал себе, что хватит искать настолько острых ощущений. Я тогда чуть не умер, мне изрядно распороли бок, а клинок, которым это сделали, был измазан в человеческом дерьме.
— Скверная рана, — в один голос сказали я и Карл.
— Не то слово. — Гарольд потер правый бок. — Если бы не королевский маг, то не идти бы мне сейчас здесь с вами. Он тогда заразу из моей крови вытравил.
Про такое я слышал. Если дерьмо, человеческое или звериное, попадает в кровь, то все, пиши пропало. Сгоришь за пару дней, причем в жутких муках.
Нет, не хочу я в катакомбы под городом. Тем более что в Раймилле я в подобных бывал. И вправду гиблое место. Для чужаков, разумеется.
Тем временем переплетения улочек Черного города закончились, мы оказались на широкой улице, где было значительно светлее и даже обнаружилась кое-какая ночная жизнь, а именно — несколько кабачков, которые, несомненно, работали.
— Пивка бы, — с тоской глянул на вывеску одного из них Карл. — По кружечке. И дальше побежим. Монброн, пять минут ничего не решат. И название у этого заведения хорошее — «Давай, выпей меня».
И вправду, кабачок именно так и назывался. Надо полагать, речь шла про огромную кружку, вырезанную из жести и красовавшуюся над крышей.
— Он шутит, — жестко сказала Рози и ударила здоровяка кулаком в плечо. — Поддерживает свою репутацию. Сам понимаешь, Фальк будет не Фальком, если пройдет мимо кабака и не скажет, что туда надо заглянуть. Да, Карлуша?
— Да, — с печалью глянул на жестяную кружку Карл. — Шучу я.
Как по мне, то это и в самом деле был уже перебор. Если уж сорвались в ночь, то надо дойти до цели без остановок. Да и видно было, что Гарольд еле сдерживается от того, чтобы не перейти на бег.
Улица становилась все шире и вскоре привела нас на главную городскую площадь, как видно, ту самую, где и шло еженощное веселье, про которое рассказывал нам Монброн. Это, конечно, был не карнавал вроде того, что мы видели в Форнасионе, когда находились в гостях у Луизы, но происходящее все же впечатляло. Много тут сновало народу, причем самого разного. Бродячие артисты, богато одетые аристократы, девицы всех мастей. Да и нашего брата вора хватало, я безошибочно определил как минимум пяток своих бывших коллег по ремеслу.
Многие из присутствующих, кстати, узнали Гарольда, поскольку то и дело из толпы его кто-то окликал, а пара девиц разве что только на шею ему не повесилась.
Он отделывался улыбками и короткими фразами, ни на секунду не останавливаясь с кем-то поболтать. Хотя, как мне думается, это было бы не лишним. Узнавать новости лучше всего вот от таких людей. Они хоть, может, и добавят от себя разной ерунды, но зато в целом расскажут все так, как есть. Им искажать действительность резона особого нет. Точнее — нет им в этом выгоды. Приукрасить произошедшее могут, но вот сознательно сбивать с толку не станут. А словесную шелуху и придумки всегда отделить от рассказа можно.
Площадь была велика, но и она все же закончилась. Перед нами были две дороги. Одна вела налево, к темным величественным громадам башен, мрачно смотревшимся на фоне ночного неба. Другая — направо.
— Королевский замок, — показал на башни Гарольд.
— Нам туда пока не надо, — зевнула Рози. — Нам бы к тебе в гости попасть да спать лечь.
— Так в чем дело? — Монброн двинулся по правой дороге. — Мы почти пришли.
И действительно — вскоре шум ночного веселья стих и мы снова оказались на тихих улочках спящего города. Правда, тут мостовые были пошире, фонарей горело побольше и дома оказались не чета приземистым строениям Черного города. И еще здесь воздух был чистый.
Но вот что интересно — городской стражи и здесь не оказалось. В этом городе она вообще есть? Хотя что там стража. Я недоуменно смотрел на дома, которые от дороги были отделены только арками без ворот и низенькими, такими, что через них можно перешагнуть, заборчиками. Никогда до того не видал, чтобы богачи не отгораживались от остального мира стражей, замками и стенами.
— Слушай, а у вас тут, в Силистрии, что, никто никого не боится? — спросил я у Монброна, ткнув пальцем в сторону очередной арки и очень богатого на вид дома, стоящего поодаль от нее в тени раскидистых деревьев. — Здесь только вывески для лихих людей не хватает вроде: «Заходи и бери что хочешь».
— Сюда ни один лихой человек не сунется, — на ходу пояснил Гарольд. — А особенно — в этот дом. Здесь живет Анго Фуэн.
— Стало намного понятнее, — сказал мне Карл. — Если это дом самого Анго Фуэна, то, ясное дело, к нему никто не полезет.
— Зря иронизируешь, — без тени шутки произнес наш друг. — Фуэн — один из «ночных королей» Форессы. В нашем городе нет ни одного нищего, который не платил бы ему со своего дохода. Если ты бросил грош побирушке, то можешь быть уверен, что треть от этого гроша осядет в карманах Фуэна. А вон в том доме с золотыми колоннами обитает Сезар Руан. На его руках крови больше, чем у иного палача, он глава Гильдии наемных убийц.
— То есть всем известно, чем промышляют эти господа, и все равно власти города дают им жить здесь спокойно? — Я даже остановился от удивления. — Однако!
— Отец всегда утверждал, что с бесстыдством Силистрии в Рагеллоне не может соперничать никто, — сообщила мне Рози, подтолкнув в спину. — Даже городок под названием Эйзенрих, в котором, по слухам, живут одни продажные девки.
Карл и Гарольд понимающе переглянулись и подмигнули друг другу. Кто-кто, а они-то знали, что все рассказы про Эйзенрих — чистая правда. Помню я их помятый вид после ночного загула в этом самом городе.
А вот мне в этой связи рассказать нечего, не довелось как-то вкусить от тамошних грехов. Правда, и без приключений я не остался. Я в Эйзенрихе свел знакомство с мистресс Виталией и после него еще недели две просыпался в холодном поту. Да и сейчас, бывает, мне под утро снится та ночь и ощущение собственного бессилия перед мрачной мощью этой женщины. И еще то, что я снова ослеп, как тогда, в покоях публичного дома. Пусть это длилось и недолго, но страх того, что подобное может повториться, со мной останется навсегда.
— Впечатлен, — признал я, догоняя Гарольда. — Но зато теперь понятно, почему здесь никто не боится ночных работничков. И правда, кто сюда сунется?
— Верно, — подтвердил тот. — Кто здесь попробует хоть что-то украсть, тот на этом свете не задержится. Очень удобно. Хотя, ради правды, обитатели Белого города из числа старых фамилий всегда были против соседства с подобными личностями, даже несмотря на подобную пользу. Много было в свое время по этому поводу копий сломано, только без толку. Короля такое положение вещей устраивает, а с ним в Силистрии никто не спорит. Разве что только палач, у него есть такое право, подтвержденное соответствующей грамотой.
Мы миновали квартал зажиточных граждан. Наш друг, как оказалось, проживал еще дальше, на своеобразном холме, возвышавшемся над Белым городом. Там были уже не просто богатые дома, там разместились замки старых фамилий королевства, «старого золота», как тут говорили, — с башенками, круглыми куполами, узкими окнами-витражами, разве что без крепостных рвов и подвесных мостов. А вот стены вокруг наличествовали. Правда, не такие, как в герцогствах, которые, в случае чего, штурмовать надо с лестницами и требушетами, но все равно основательные, в два человеческих роста.
И родовое гнездо Монбронов Силистрийских окружала такая стена — крепкая и добротная. Впрочем, здесь все было сделано на совесть, в том числе и ворота — массивные, чугунные, с завитушками, увенчанные острыми пиками. А еще над ними красовался герб — огромный, с меня размером, словно кричащий о знатности фамилии, проживающей здесь.
Врать не буду — впечатляло это все. Особенно герб. Сдается мне, что на буквы, складывающиеся в девиз «Презрев смерть, дойти до цели», пошло настоящее золото, а не краска.
— Внушает, — одобрил и Карл увиденное, а после тряхнул мешком, в котором, как видно, завозился уставший от тесноты Фил. — Да угомонись ты, почти пришли. Гарольд, чего стоишь? Давай в колокольчик позвони или еще чего сделай. Как тут у вас заведено?
— У нас тут привратник всегда был, — немного растерянно ответил ему Гарольд. — Наша фамилия гостеприимна и хлебосольна, потому друзья семьи могли посещать наш дом в любое время дня и ночи. Днем ворота всегда были открыты, а ночью вон у той калитки всегда находился привратник, дядюшка Джок. Ну или его сын. А сейчас их здесь нет и закрыто все. Сколько живу на свете, никогда такого не видел.
Карл еще раз тряхнул мешок, подошел к калитке, подергал ее, а после несколько раз ударил по ней кулаком.
— Открывай! — заорал он. — Молодой хозяин приехал. Хорош спать!
— Нет, все-таки в вас, уроженцах Лесного края, есть что-то такое дикое, первозданное, — сообщила мне Рози, кутаясь в плащ. Несмотря на то, что мы были на Юге, под утро здесь становилось прохладно. — Вы очень быстро принимаете решение в ситуациях, которые нас ставят в тупик своей непривычностью.
Карл орал еще минуты три, пока наконец за калиткой не раздались шаги.
— Чего надо? — спросил оттуда чей-то сонный голос. — Поди прочь, пьянчуга, пока я на тебя собак не спустил!
— Джок! — обрадовался Гарольд. — Джок, почему все закрыто? Что происходит?
— Месьор Гарольд? — неуверенно произнес голос. — Это вы? Вы живы?
Назад: ГЛАВА 1
Дальше: ГЛАВА 3