— Как мило! — Рози всплеснула руками. — Монброн, так ты, оказывается, мертв?

— Судя по всему — да, — немного ошарашенно ответил ей Гарольд и крикнул: — Джок, это я. Живой и здоровый. Открывай!

— Не обессудьте, месьор, но тут такое дело… — Человек, находящийся за калиткой, явно колебался, принимая решение. — Скажу прямо — бывает всякое. Мой дед рассказывал, что по ночам, в час «волчьей стражи», особенно весной, приходят под двери разные твари, говорят по-людски, а сами при этом не очень-то человеки.

— Проще говоря, Монброн, у твоего привратника нет уверенности в том, что ты не выходец из-за Грани, — влезла в разговор Рози. — Ведь так, Джок?

— Ваша правда, мистресс, — подтвердили из-за калитки. — Да и вы, воля ваша, возможно, не очень-то девушка.

— Что? — не знаю отчего, но это высказывание привратника изрядно рассердило Рози и рассмешило Карла, который тут же расхохотался. — Ах ты, мерзавец!

— Самое забавное, что я даже не представляю, как доказать Джоку, что я живой и настоящий, — обратился к нам Гарольд.

— Все очень просто, — отсмеявшись, Карл вытер слезы, выступившие у него на глазах. — Давай я перемахну через забор и открою дверь, вот и все. А после этого тебе уже будет без разницы, что там думает твой слуга. Но вообще, это безобразие. Если бы кто-то из слуг моего папаши начал раздумывать над тем, пускать меня в отчий дом или нет, то самое малое, чем бы он отделался, — это сломанные ребра.

— У меня здесь собаки, — сообщил Джок, слышавший наш разговор. — Полезете через забор, я их спущу. А еще кликну охрану месьора Тобиаса. Имейте в виду, что они все в прошлом — воины королевской стражи, да к тому же вооружены.

— Тобиаса? — Монброн помрачнел. — А что люди дяди делают в моем доме?

— Охраняют своего месьора, что же еще? — изумился слуга.

— Но почему здесь? — повысил голос Монброн. — У него есть свой дом!

Вот так так! Сдается мне, что этот дом теперь тоже его. Добился своего дядюшка Тобиас.

Еще это означает, что отец Гарольда мертв, при нем живом, полагаю, подобное было бы невозможно. И старший брат тоже, надо думать, уже за Гранью.

Если я прав, то лучше нам всем оказаться подальше отсюда, а то ведь дядюшкино вранье может стать правдой. Вряд ли ему нужен живой Гарольд, не просто же так он его похоронил. Вот только вряд ли эти мои соображения найдут практическое применение. Теперь Монброн отсюда не уедет, пока во всем не разберется. Или не умрет.

Впрочем, может, я и не прав. Может, дядюшка здесь заночевал просто так, по-родственному.

— Джок, отчего ты молчишь? — Гарольд забарабанил в дверь. — Отвечай, я приказываю! И открой мне дверь, если не хочешь, чтобы утром тебе кожу со спины плетьми спустили! Клянусь кровью богов, я лично прослежу, чтобы мой приказ был выполнен, и не пожалею пригоршни золотых для умельцев с конюшни, которые будут трудиться над тобой! И морской соли, которой тебе будут эту спину посыпать, я тоже не пожалею!

— Молодой хозяин вернулся! — с радостью в голосе сообщил нам Джок и загромыхал засовом. — Вот теперь я вас узнал!

Ух ты. Судя по всему, до Вороньего замка Гарольд смиренным характером не отличался. Нет, он и сейчас не подарок, разумеется, но раньше, похоже, невыполнение его приказов дорого обходилось тем, кто не принимал их во внимание.

Калитка распахнулась, и из нее буквально выкатился невысокий толстячок, абсолютно лысый, с носом, похожим на сушеную грушу.

— Месьор Гарольд, — заморгал глазами он, глядя на моего друга. — Месьор Гарольд! Как нам вас не хватало! Зачем вы уехали?

— Объясни мне, Джок, что здесь делают люди моего дядюшки? — цапнул Монброн толстяка за отвороты холщовой жилетки. — И самое главное — что с отцом? Как он?

— Помер хозяин, — пробормотал Джок, его теки затряслись, и из глаз покатились крупные, с горошину величиной слезы. — Месяц как. Очень вас перед смертью видеть хотел, все повторял: «Лучше бы я его женил». Письма вам писал, много, каждый день. И матушка ваша писала.

— Письма? — Гарольд отчего-то посмотрел на меня. — Я ничего не получал.

— И не мог получить, — почесал бок Карл. — Мы на войне были, а они, небось, в замок доставлялись. Это если вообще письма в замок попали. Ворон такое дело не приветствует, ты же знаешь.

— Ворон этот! — срывающимся голосом сказал Гарольд, отпустил Джока и прислонился спиной к дверному косяку. — Я же просил его, я говорил… Отец умер. Отец… А меня не было рядом с ним.

Он запрокинул голову, на его глазах блеснули слезы, и он издал горлом звук, похожий на шипение, как будто схватил голой рукой раскаленный кусок железа.

— Ворон никогда ничего просто так не делает, — заметила Рози и положила ему руку на плечо. — Если не отпустил, значит, были на то причины. Джок, отчего умер твой хозяин?

— От болезни, — повертев головой, сказал привратник. — Старая рана у него была, да.

Знаем мы такие «старые раны», от которых люди, прежде на здоровье не жалующиеся, умирают необычайно быстро, проходили на занятиях. Чему-чему, а распознаванию бытовых ядов и изготовлению противоядий Ворон немало времени уделил.

— Я так и полагала. — Рози, как видно подумавшая о том же самом, потеребила Гарольда. — Успокойся уже. Что случилось, то случилось. Если ты еще не понял, то тебе здесь будут не рады. Очень не рады. И сразу скажу — если ты продолжишь рыдать и корить всех в своей беде, то мы с Эбердин и Эрастом прямо сейчас убираемся отсюда.

— Почему? — удивился Карл.

— Потому что тебя можно и оставить, — бросила на него взгляд Рози. — Ума тебе боги не дали, зато везения и силы на пятерых отвесили, так что ты выпутаешься из этой истории. Больше скажу — случись что серьезное, не дай боги, то мы все погибнем, а именно ты непременно уцелеешь. Иногда я твоей везучести даже завидую.

— Нет, — помотал головой Карл. — Я не о том. Почему ты думаешь, что Эраст отправится с тобой, а не останется с Монброном?

— Потому что это де Фюрьи, — ответил вместо нее своим обычным голосом Гарольд. — Она непременно добивается своего. Ты права, Рози, как и всегда.

Он вытер ладонью глаза и глубоко вздохнул.

— Джок, ты должен рассказать мне все, — требовательно произнес Гарольд. — То, что было на самом деле, а не то, что ты должен говорить всем.

Лицо толстяка жалобно скривилось.

— Я ничего не знаю, молодой хозяин, — пробормотал он. — Правда не знаю. Я всего лишь привратник. Ворота туда-сюда открываю и закрываю.

— Значит, так. — Карл сгреб в горсть воротник рубахи Джока. — Слушай меня внимательно. Вот, видишь мешок?

— Вижу, — испуганно проблеял привратник. — Вижу, мой господин.

— Хорошо. — Карл угрожающе засопел и выдвинул вперед челюсть. — А знаешь, кто там сидит?

— Пчелы? — неуверенно предположил Джок.

— Нет. — Карл пару раз ткнул кулаком в мешок, а после распахнул его и поднес к самому носу привратника. — Это злобный и беспощадный зверь мозгоед. Он своими ветвями протыкает головы людям, а после питается их мыслями и чувствами. Ну и всем остальным — тоже. Мозги там, глаза…

Озверевший от тесноты Фил и так был зол, а последние два удара Карла, похоже, привели его в бешенство. К тому же я последние три дня не кормил его, к своему великому стыду, что вряд ли добавило ему доброты. То одно, то другое, вот и забыл. Паршивый я хозяин, надо признать.

Из мешка раздалось свирепое щелканье, а после вверх взметнулся десяток ветвей, стегнув Джока по щекам.

— А-а-а! — заорал было привратник, да так, что у меня уши заложило.

— Не ори, народ разбудишь, — приказал ему Карл, а мигом сообразившая, что к чему, Эбердин зажала Джоку ладонью рот. — Молодец, Эби, нам шум ни к чему. Странно, что до сих пор здесь никто не появился. Паршивая, видать, у дядюшки Тобиаса охрана, поспать любит. Не проживет он долго с эдакими телохранителями, я так думаю.

Что-что, а определенная слаженность в действиях у нас имелась, сказывался опыт совместных занятий, путешествий и лишений, потому уже через минуту калитка была закрыта, а Карл волок поскуливающего Джока к аккуратному домику, стоящему неподалеку от ворот. Это было обиталище нашего привратника.

— Вот теперь поговорим, — подытожил Карл, ввалившись в небольшую комнату, которую освещала свеча, стоящая на захламленном столе. — Эби, присмотри за входом. Рози, солнышко, возьми мешочек, и если наш щекастый друг не захочет откровенничать со своим молодым хозяином, то выпускай мозгоеда. Только аккуратно выпускай, чтобы он на нас не бросился. Я не хочу, чтобы моя душа вечно скиталась по Серым Равнинам, не находя себе приюта.

Рози выставила ладони перед собой и испуганно сказала:

— Нет уж! Я его боюсь до колик в животе. Давай я лучше с тобой пересплю, чем прикоснусь к этой твари из Бездны!

Лицо Джока из белого стало серым, а глаза остекленели. Он не шевелясь сидел на табурете и, похоже, был близок к тому, чтобы лишиться чувств.

— Не надо мешка. — Гарольд взял второй табурет и сел напротив привратника. — Сейчас нам все расскажут, без утайки и недомолвок. Верно?

— Расскажу, — подтвердил Джок. — Что знаю — расскажу. Но, молодой хозяин, сразу оговорюсь — я сам ничего не видел, мне в замок ходу, кроме как на кухню, нет. Могу рассказать, что от других слышал.

— Ты не тяни, начинай, — поторопил его я.

Не знаю почему, но мне казалось, что времени у нас не так и много. Начинало светать, а это означало, что скоро первые слуги примутся за свои дела. Кухарки начнут растапливать плиты, горничные заснуют туда-сюда. По крайней мере, в доме Агнесс де Прюльи, у родителей которой во время нашего прошлогоднего летнего путешествия мы прожили несколько дней, было заведено именно так.

А это означает, что очень скоро наше присутствие перестанет быть тайной. И когда это случится, хотелось бы понимать, что именно нас может ждать в доме нашего друга. Хотя, если на чистоту, уже сейчас было ясно, что дело дрянь.

— Слуги говорят, что не сам ваш батюшка помер, — выпалил Джок на одном дыхании. — В том смысле, что помогли ему за Грань уйти.

— Я понял, — придвинулся к привратнику Монброн. — у Ближе к делу.

— Да куда уж ближе? — захлопал глазами Джок. — Выходит, ж что убили нашего старого хозяина. Сьюзен так и сказала: «Удавил этот кучерявый бес месьора, подушкой задушил». Это не та Сьюзен сказала, что при кухне служит, а та, что горничная. Ну, о которой шептались лет пять назад, что она от батюшки вашего, стало быть, понесла.

— Данные подробности можешь опустить, — остановил его Гарольд. — Я хорошо помню эту историю.

И он бросил короткий взгляд в сторону прыснувшей Рози. Да я и сам еле удержался от смешка. Как видно, отец нашего друга, да пребудет душа его в свете, при жизни был еще тем проказником.

— Странно. — Рози, по виду которой было понятно, что ей неловко от несвоевременного веселья, решила как-то отвлечь внимание от данного факта, а потому встряла в разговор: — Я была уверена, что в дело пошел яд.

— И про яд говорили, — закивал Джок. — Только наш хозяин крепкий был, что ему какая-то отрава!

— Тварь. — Гарольд впечатал кулак в стол так, что тот жалобно скрипнул. — А что Генрих? Что мой брат? Он тоже мертв?

— Жив он, жив, — отвел глаза в сторону привратник. — Только вот, не в обиду будет сказано, брат ваш не в отца пошел. И не в деда. Что дядюшка ваш говорит, то он и делает. Даже когда старого хозяина в фамильную усыпальницу везли, не первым он за гробом шел, а вторым, следом за новы… За родичем вашим. Хотя всякий знает, что первым за гробом старший сын идет, за ним остальные старшие родственники, а уж потом вдова и братья с сестрами.

— Генрих, Генрих… — Скулы Гарольда побелели от злобы. — Всегда он слабым был, всегда чего-то боялся.

— Воля ваша, а я его понимаю, — пробормотал Джок. — Жить-то всякий хочет. Вот Лиам, сокольничий вашего отца, заявил было, что месьор Тобиас убийца. И что?

— И что? — тут же спросила у него Рози.

— А то! — Джока, как видно, немного отпустил страх, и он начал говорить поживее. — Через день нашли его неподалеку от дома, с перерезанным горлом и вывернутыми карманами. Вроде как грабители его убили. А ведь всяк в доме знал, что он хоть и постарел, но силы своей не растерял и кинжалом орудует о-го-го как.

— Лиам был умелый воин, — подтвердил Гарольд. — Он отцу с юности служил, во всех битвах прикрывал ему спину. И меня драться на боевых топорах учил.

— Саймон-лучник сгинул неизвестно куда. Рицци тоже, и еще несколько человек из тех, что были верны вашему отцу, — продолжил Джок. — А куда? Ответа нет.

Куда, куда… Лежат где-нибудь, землей присыпанные. А может, с камнем на шее в пруду рыб кормят.

— А дядюшка, стало быть, теперь себя хозяином почувствовал здесь? — подытожил Гарольд.

— Так оно и есть, — подтвердил привратник. — Поговаривают даже, что скоро король ему бумагу даст на то, чтобы он на матушке вашей женился и полноправным владетелем всего состояния семьи Монбронов стал.

— А тетушка Маргарет? — уточнил Гарольд.

— Так она уже года как полтора в усыпальницу переселилась, — бойко ответил Джок. — Простудилась, говорили, сильно. За неделю сгорела. Так что дядюшка ваш опять мужчина свободный.

— Ну да, все верно. — Рози щелкнула пальцами. — Траур по усопшему супругу в Силистрии длится год, но король вправе сократить его срок или вовсе отменить. Генрих перед королем отрекается от наследства, твои сестры не в счет, им разве что приданое надо будет выделить, так что главная наследница — твоя мать. Точнее, ее будущий муж, ибо состоянием всегда управляет мужчина. А тебя вообще в расчет не берут, Монброн, потому что ты умер.

— Умер, — неистово закивал Джок. — Про то и письмо было, сразу после того, как старого хозяина в усыпальницу, стало быть, определили. Мол, погиб месьор Гарольд Монброн на войне где-то в западных землях, пал при штурме какого-то города как герой.

— Это Шлейцера, что ли? — спросил у нас Карл. — Вот дела!

— Какая поразительная осведомленность, — заметил я. — И про войну, и про штурм. И еще — как скоро вести сюда донеслись. Сколько с осады прошло? Месяца два? А здесь уже про это знают. Как по мне, это быстро. Причем письмо-то не морем шло. Понимаете, о чем я?

— Скажи мне, ты еще что-то хочешь спросить у этого бедолаги? — поинтересовалась Рози у Монброна, переваривающего новости, и показала рукой на привратника.

— Да нет, — отмахнулся тот. — Что он мог, то уже рассказал. Об остальном я либо догадываюсь, либо про это надо узнавать у людей, которые ситуацию знают куда лучше. Например, у того же Генриха.

— Резонно. — Рози наклонилась над Джоком. — Послушай меня, дружок. Сейчас ты забудешь все, что было. И то, что ты нам что-то рассказывал, и то, почему ты это сделал. Поверь, это в твоих интересах, причем полностью. Сам подумай, что с тобой сделают люди дядюшки Тобиаса, если узнают, что ты развязал перед младшим сыном покойного месьора Монброна язык. Ну а если они тебя за это не прирежут, что вряд ли, то тебе сильно не повезет. Тогда с тобой за болтливость рассчитаемся мы. Ты ведь знаешь, куда два года назад отправился твой молодой хозяин?

— На колдуна учиться, — пролепетал Джок, уже поняв, в какую сторону гнет эта красивая благородная мистресс, и глядя на нее так, как птичка смотрит на подползающую змею.

— Верно, — одарила его улыбкой Рози. — И он преуспел в этом деле. Мы все тоже учились с ним. Причем хорошо учились. И, если будет надо, устроим тебе такую длинную предсмертную агонию, что ты непосредственно кончины будешь ждать как спасения.

— Я все понял, — заверил ее Джок. — Да я вас вообще не видел!

— А вот тут погоди. — Рози повернулась к Карлу. — Фальк, вытащи-ка его наружу и вон под дерево положи. Только ноги сначала ему свяжи, от греха. И руки. А еще рот заткни.

— Да, это правильно, — одобрил я ее действия. — Ни к чему ему слышать наши разговоры, тем более что обсудить есть чего.

— За что люблю фон Рута, так это за то, что он мало что делает, но всегда произносит последнее веское слово, — хмыкнула Эбердин.

— Это тоже талант, — заступилась за меня Рози. — Говорить можно много, но прислушиваются всегда к тому, кто подводит итоги.

Карл тем временем спутал Джоку ноги и руки позаимствованной у него же веревкой, поворошил на столе валявшийся там хлам, отыскал какую-то ветошь, заткнул ему рот и, забросив себе на плечо, покинул домик.

Вернулся он через пару минут, пахнущий утренней росой.

— Скоро рассвет, — сообщил он нам. — Так что если чего решать, то быстро.

— Разумные слова, — одобрительно кивнула Рози, подошла к нему и резко стукнула кулачком в лоб. — Это тебе за мозгоеда.

— Чего? — возмущенно пробасил Карл. — Чем плоха идея? Вон как старика перекосило!

— Фальк, ты идиот! — потрясла руками в воздухе моя девушка. — Невероятный идиот, небывалый! Какое счастье, что мы не можем иметь детей! Тебе нельзя размножаться, это может привести к гибели мира! Я не очень его люблю, мне многое в нем не нравится, но все-таки я не хотела бы, чтобы он сгинул!

— Как много слов говорит твоя женщина, — пожаловался мне Карл. — Ужас просто!

Я пожал плечами, давая понять, что остановить Рози все равно не представляется возможным. При этом я прекрасно понимал, что она имеет в виду, и был с ней согласен. Дурака Карл свалял невероятного.

— Фальк, все очень просто до такой степени, что это даже не смешно, — с жалостью проговорила Рози. — Если Джок сболтнет про увиденное кому-то из прислуги, то уже через час все вон в том здании будут знать о том, что мы держим при себе тварь из Бездны. А если это так, то мы черные маги или того хуже. Новость непременно дойдет до ушей дядюшки Тобиаса, после чего ему останется лишь совершить неспешную конную поездку в ближайшую миссию ордена Истины. В Силистрии терпимо относятся к магам, но к тем, кто не практикует черную магию. А нас со всем усердием и прилежанием, разумеется после допросов с пристрастием в экзекуторских, сожгут именно как прислужников тьмы. И никакие доводы на служителей ордена не подействуют. Им в радость лишний раз показать народу Силистрии, что они о нем пекутся, а королю на нас вообще плевать. С чего ему нас защищать? Отец Монброна мертв, а близ него — новый придворный, которому больше доверия, чем любому из нас.

— Вот же. — Карл тряхнул мешок, в котором зашебаршился Фил. — Я и не подумал.

— Вернулись к тому, с чего начали. — Рози посмотрела на дверь. — Монброн, тебе очень дорог этот привратник? Я его, конечно, напугала, но все равно опасность, что он развяжет язык, существует.

— Не то чтобы… — задумался Гарольд. — Но уже почти рассвело.

— И потом, куда труп девать? — заметил я. — Не тут же закапывать, правда?

— Ладно, оставим это на потом. — Рози подошла к столу и побарабанила по столешнице пальцами. — Сейчас самое главное решить, что делать дальше.

— Что предлагаешь? — поднял голову Гарольд и взглянул на мою девушку. — Судя по всему, из нас всех именно ты сегодня мыслишь разумнее других.

— Я? — Пальцы Рози выдали дробь, похожую на стук копыт. — Вам, мальчики, не понравится то, что я хочу предложить. Это не в вашей натуре. Но тем не менее. Лично я бы сейчас на нашем месте прирезала привратника, тихонько покинула дом через ту же калитку, в которую вошли, прикупила лошадей за любую цену и к тому моменту, когда взойдет солнце, постаралась удалиться от Форессы мили на три минимум. А лучше — на пять. И гнала бы этих лошадей без жалости до самой границы с соседним королевством.

— Бежать из своего дома. — Гарольд потер щеки ладонями. — Звучит как бред.

— Это самое разумное из того, что может быть на текущий момент, — жестко произнесла Рози. — И не бежать, не бежать, не передергивай. Это политика, Монброн. Нет, это даже не политика. Это борьба за место под солнцем, а она другой не бывает. Ты здесь и сейчас один. Тебе нужна поддержка. И самое лучшее, если это будет поддержка венценосная. Фольдштейн — вот куда тебе следует направиться. К Рою Шестому. Он влиятельный монарх и твой родственник по материнской линии. Возьми он тебя под свою защиту — и полдела сделано.

Я, Карл и Гарольд тут же обменялись взглядами. Повод для этого был веский.

— Э-э-э, — протянул Гарольд. — Не факт, что он захочет это сделать. Видишь ли, прошлым летом получилось так, что я… Точнее — мы. Да. Мы с ним немного повздорили.

— Как? — опешила Рози, не знавшая истории о том, как я послал короля Фольдштейна куда подальше. — Каким образом?

— В Форнасионе, — уклончиво ответил Монброн. — Как раз в тот вечер, когда Рой Шестой лишил Аманду титула и наследства.

— Как видно, кто-то мне не все рассказал, — уточнила у меня де Фюрьи.

— В целом Рози права, — бодро произнес я, стремясь неприкрытой лестью увести разговор в сторону. — Нет, кое в чем она ошиблась. Ты не один, дружище, с тобой мы. А все остальное — верно. Отдельно замечу, что с королем повздорил я, на тебя он особо не гневался. Тем более что ты тогда чудеса боя на ристалище демонстрировал, да и родство кое-что значит. Надо в Фольдштейн ехать. Что до меня — отсижусь где-нибудь на границе с этим королевством. Найду местечко поглуше, да там вас и подожду.

— Ерунда это все, — бухнул вдруг Карл. — Сколько мы в этот Фольдштейн добираться будем? Он у демонов на куличках находится, на границе с королевством эльфов. Туда месяц с гаком, обратно — столько же, да там невесть сколько. Пес с ним, что нас потом Ворон за такую долгую отлучку с дерьмом съест, не привыкать. Но вот Тобиас за это время на мамке Гарольда сто раз жениться успеет. Тем более что она, я так понимаю, не сильно сопротивляется.

— Фальк, ты все-таки о моей матери говоришь, — возмутился Монброн.

— Да верно все. — Рози шмыгнула носом. — Даже удивительно такие разумные вещи от него слышать. Тогда Асторг. Пути туда две недели, и, что немаловажно, там никому на границе отсиживаться не придется. И все вопросы будут решены очень, очень быстро.

— Гейнард, — понимающе кивнул Гарольд. — Ты о нем?

— Именно, — подтвердила она. — Это вариант. Хороший вариант.

Карл недовольно поморщился, он не любил, когда разговор сходил на темы, которые ему непонятны.

Хотя, если честно, этого никто не любит. Кому приятно глазами хлопать и гадать, о чем речь идет?

— Гейнард — мой брат, — пояснила Рози, верно расценив гримасы Фалька. — Он частый гость в Форессе и вхож в королевский дворец. Дело в том, что здесь, в Силистрии, нет добычи серебра. Совсем. И в Алессии нет тоже. И в соседних королевствах с этим делом никак. Зато Асторг славится своими серебряными жилами, и именно он поставляет этот металл сюда, на Юг. Что особенно приятно, непосредственно в Силистрию идет серебро с рудников, принадлежащих семейству де Фюрьи. Само собой, это обеспечивает дружеские отношения нашего дома и монаршей фамилии. В свою очередь, дом де Фюрьи будет рад оказать услугу представителю славного семейства Монбронов Силистрийских и восстановить справедливость, встав на защиту его чести и интересов.

Почему-то я просто-таки уверен: она с самого начала знала, что в Фольдштейн никто не отправится. А еще мне кажется, что если дело выгорит, то семейство Монбронов Силистрийских непременно чем-то за это будет расплачиваться. Не знаю, как именно, но это будет что-то весомое.

— Знаешь, Рози, ты права, — неторопливо, я бы сказал. — задумчиво произнес Гарольд. — Пожалуй, самое верное — это обратиться за помощью к твоей семье. Тем более в этом случае можно быть уверенным: результат последует, и быстро. А уж в том-то, что нас никто пальцем не тронет, можно вообще не сомневаться. Защита семейства де Фюрьи — это весомая гарантия безопасности.

— Но? — поторопила его Рози и показала на окошко, за которым уже не было ночной тьмы, там колыхалась предутренняя серость. — Если можно — побыстрее.

— Но — нет, — покачал головой Гарольд. — Извини — нет. Дело не в том, что я гордый или смелый. И уж точно не в том, что я знаю цену этой услуги. Наши корабли, верно? Торговые маршруты, связи в портах и на таможнях Рагеллона?

— И табак, — без тени смущения подтвердила Рози. — Ваш табак славится везде, моя семья хотела бы получить монопольное право на его закупку.

— Если останусь живым, то она получит эту монополию, — заверил ее Гарольд. — Так я продолжу. Дело не во всем этом. Я откажусь от твоего плана по более простой причине.

— Ну-ну, — топнула ножкой Рози. — Мне до смерти интересно, в чем тут дело.

— Просто я идиот, — обезоруживающе улыбнулся Гарольд. — Ну не могу я так защищать свою честь. Через кого-то, чьими-то руками. Не могу. Не научили меня этому. Отец не научил. Он сам был прямой как шпага и от меня того же требовал. Если я сейчас отсюда уеду, если отдам право мести чужим людям, то перестану быть собой. Был Монброн — и нет Монброна.

— Если ты тут останешься, то все равно этим и закончится, — усмехнулась Рози. — Правда, немного в другом ключе, но смысл тот же.

— Пусть, — кивнул Гарольд. — Пусть. Но никак по-другому не получится. Потому и говорю тебе, что я вот такой дурак.

— Не-не-не, — помахала рукой Рози и показала на меня. — Дурак вот он, а ты, как сам верно заметил, идиот.

— Уезжайте, — встав с табурета, попросил нас Гарольд. — Здесь все будет очень плохо, и я не хочу, чтобы вы подвергали свои жизни риску. Я очень прошу вас — поступите так, как сказала де Фюрьи. Выйдите вон в ту калитку, купите лошадей и постарайтесь побыстрее покинуть земли Силистрии.

— Смысл спешить? — удивилась Эбердин. — Без тебя мы никому не нужны, кто за нами гнаться станет? И вот что, Монброн. Как по мне, ты не идиот. Ну или я не лучше тебя, выходит. Я бы тоже не уехала. Да и сейчас никуда не собираюсь, это так, к сведению.

— Что до меня, то тут все совсем просто. — Я распахнул окно и с удовольствием вдохнул утренний прохладный воздух. — Здесь было верно замечено, что я дурак, а потому и поступлю соответствующим образом.

Самое забавное, что душой я не кривил совершенно. Сказан то, что думал. Нет, это не благородство, невесть откуда взявшееся, во мне взыграло, что-то из ничего не появляется. Просто почти все мои друзья находятся здесь. И мое место — рядом с ними, потому что они — это все, что у меня есть.

— Уезжать куда-то без завтрака — это дурной тон, — назидательно произнес Фальк. — Утром нас вряд ли станут убивать, а значит, точно покормят. Что до ядов — можете не бояться. Маг из меня пока выходит неважнецкий. Никакой, если совсем уж прямо. Но несколько заклинаний я освоил в совершенстве, одно из них как раз по этой части. Оно полностью нейтрализует природные яды. Чародейские — нет, а обычные — только так.

— С кем я связалась? — совсем опечалилась Рози. — Как дети, честное слово. И главное, вы на меня дурно влияете. Я вместо того, чтобы сейчас быстренько удрать домой, с вами почему-то остаюсь. Зачем — самой непонятно.

— Да все тебе понятно, — подошел я к ней и обнял за плечи. — Просто меня одного оставлять не хочешь.

— Да пропади ты пропадом! — Рози шутливо щелкнула меня по носу. — Карл, тащи сюда этого толстяка. Давай с ним еще немного пообщаемся о всяком-разном.