— Их? — Я потер глаза, еще раз всмотрелся и развеял сомнения друга по поводу нереальности происходящего. — Вижу.

За стенами страшно грохнуло — как видно, в холм ударила молния.

— Забавные они, да? — сказала звонким голосом призрачная девушка и поправила прядь волос, выбившуюся из-под берета с пером. — Я же говорила — чем-то нас напоминают, ну, тогда, когда мы еще были подмастерьями наставника.

— Все подмастерья магов похожи, — подтвердил ее слова юноша, опершийся на стену около очага, высокий и стройный, с тонкими чертами лица. — Постоянный голод, недовольство наставником, который их чрезмерно гоняет, и вечное непонимание, чем он, наставник, постоянно недоволен.

— Сколько можно болтать! — пробормотала Аманда сонно. — За день не наговорились? Дайте поспать, изверги!

— Как я ее понимаю! — Девушка сочувственно покачала головой. — Вот ты, Леон, тоже вечно с Серхио по полночи языками чесал, никогда мне выспаться не давали! Все новые пути развития магии огня искали. И что?

— И то, — вступил в разговор третий призрак, грузный молодой человек в коротком плаще, как видно, тот самый Леон. — Кто тогда под Форнасионом разнес королевскую конницу в пух и прах? Мы с Серхио! Спалили ее ко всем демонам! Если бы его не отравила эта стерва Милица — кто знает, как бы здесь, в Лирое, дело повернулось. Может, и отстояли бы замок. Вдвоем мы сумели бы отразить атаку королевских магов, а одному мне просто сил не хватило.

— Если бы да кабы, — отмахнулась от него девушка.

— Вы подмастерья магов? — уточнил у призраков Гарольд.

— Почему подмастерья? — недоуменно спросил у него высокий юноша. — Мы маги.

— Были, — печально дополнила его слова девушка. — При жизни. Но да, когда-то и мы были подмастерьями, как вы. Кстати, вам повезло, и вы даже не представляете как.

— Так оно и есть. В ваших венах струится магическая сила, — пояснил толстый Леон. — Именно поэтому вы можете видеть нас такими, какими мы были при жизни, и даже общаться с нами. Это дорогого стоит, так что ваша компания станет первой за много лет, кто уйдет из этих стен утром живой.

— А те, которые вас не видят? — поинтересовался я. — Ну, кто не маг?

— Все не совсем так, — мягко объяснил мне высокий юноша. — Они нас тоже видят, но не такими, какими мы были при жизни. Они видят то, что от нас осталось после смерти, те сгустки энергии, которые образовались в тот миг, когда душа покинула тело. И имеют дело именно с этой, посмертной памятью, запечатанной в стены замка Ротрик. Вот этого замка, точнее, того, что от него осталось.

Мы с Гарольдом переглянулись.

Ворон рассказывал нам, что не все маги после смерти уходят к Престолу, на суд богов. Те, кто принял смерть страшную, до крайности, до сумасшествия лютую, часто остаются там, где это случилось, в виде призраков. Беда тому, кто попадет в их холодные руки, спасения нет. И простой-то призрак опасен, а уж если это бывший маг — то ты почти наверняка пропал. Нам, например, с этими тремя даже всем вместе совладать не удалось бы, это точно. Нет, в принципе изгнать за Грань этого мира подобные создания можно, но вот только для этого надо уметь и знать очень, очень много. Не всякий маг за такую работу возьмется, даже с учетом того, что плата за подобный труд всегда крайне высока.

— Если совсем уж напрямую, то и не всякого мага минет чаша сия. Магов мы, может, даже больше не любим, чем остальных людей, — призналась девушка. — Стены Ротрика пали не под мощью стали. Их разрушила магия.

— Ренегаты! — прорычал толстяк, в его фигуре на мгновение синие тона сменились багрово-красными. — Свои против своих! Клятвы, обещания — все было забыто! Они же с рук у нашего наставника ели!

— Леона убил один из тех, кто давал обет верности нашему мастеру, — пояснила магичка. — Мало того, убийца был отцом девушки, которую Леон любил и которая была ему обещана. Такое невозможно забыть даже тогда, когда ты пересек Грань.

— А меня попросту изрубили на куски, — сообщил нам долговязый юноша. — Я исчерпал все силы, сберегая как раз это помещение. Тут был тайный ход, вон там, за полками, он вел в рощу у реки, далеко за стены. Теперь и хода нет, он разрушен, и реки — тоже, ее русло стало дорогой, но тогда все было на месте. Надо было сберечь архив нашего наставника, он хранился здесь. Ротрик считался неприступной крепостью, а эти земли — нашими владениями, потому наставник переправил свои записи сюда, пока сам сражался на юге континента. Кто знал, что эти негодяи-отступники примут предложение Совета королей? Белинда и Розалинда ушли в этот ход, после обрушили его за собой, а я держал оборону. Ландскнехты, когда ворвались сюда, поняли, что я обессилен, но все равно боялись так, что не успокоились, пока не превратили мое тело в кровавые куски. Это было больно, но зато быстро. А вот Гертруде пришлось хуже — ее сначала долго насиловали, потом вырвали язык, а после сожгли.

— Да уж, — проворчала девушка. — Ты всегда был везунчиком, Марк. За это тебя многие и не любили. Даже сейчас — нас просто боятся, когда видят, а ты вселяешь настоящий ужас.

— Многие меня не любили за то, что я всегда правду говорил, везучесть тут ни при чем, — не согласился с ней юноша. — Люди вообще склонны больше верить лжи и лести, чем правде. Знаю, что эта мысль не оригинальна, но что поделаешь.

— А когда это все было? — не выдержав, спросил я у них. — Имеется в виду осада и все прочее?

— Давно. — Леон махнул рукой, показывая, что времени прошло немало.

— А у меня другой вопрос, — подала голос Аманда, которая, похоже, проснулась и слушала нашу беседу с призраками. — Скажите, кто был ваш наставник?

Призраки переглянулись и дружно покачали головами, давая нам понять, что имя его они не назовут.

Мало того — после этого вопроса вокруг каждого из них появилось что-то вроде красноватого свечения, как видно, воспоминания о наставнике их то ли злили, то ли раздражали. А может, и наоборот. Может, они его слишком сильно любили и не могли смириться с тем, что, уйдя из этого мира, оставили его здесь. Кто их знает? Я выяснять это не хочу.

— Ну, нет так и нет, — поспешно сказал Гарольд, он тоже заметил нехорошую красноту. — Скажите, мы для вас что-то можем сделать?

— То, что нам желанно, мы от вас не примем, — мягко сказала девушка. — Мы умерли в муках, и это всегда будет с нами. От нашего недуга, коллега, есть только одно лекарство.

— Кровь, — утвердительно произнес я. — Она притупляет ваши страдания. И человеческий страх.

— Но в первую очередь — кровь. А особенно если эта кровь смешана с магией. Печать на вашей груди в одно мгновение сделала ее лекарством, источником мощи, очень сильным реагентом — много чем. И пищей для тех, кто живет в тенях, самой сладкой и самой желанной, — добавил Марк. — Запомните это как следует.

— Ты сказал все верно, но главное не прозвучало, — упрекнул его Леон. — Их кровь, как и кровь любого мага, освященного богами, станет всем вышеперечисленным только в том случае, если они отдадут ее добровольно. Насильно взятая кровь мага не благословение, но проклятие.

Так-так. А ведь мастер Гай меня ни о чем таком не спрашивал. Хотя о чем я? Магом я тогда не был, инициацию не прошел — о чем тут говорить? Да и ритуал там был другого толка.

Порасспросить бы Ворона на эту тему, но вот только как? Он умный, мало ли что заподозрит?

Эти трое наверняка тоже много чего знают, но как у них спросишь, при Гарольде и Аманде. И все же интересно — мы тут беседуем, а остальные как сурки спят, губами шлепают. Может, так и надо?

— Расскажите лучше, что в большом мире происходит? — спросила у нас Гертруда. — С теми, кто приходил сюда до вас, у нас особо разговор не складывался по ряду причин.

Беседа с тремя призраками затянулась часа на два, им было интересно все, что мы рассказывали. Я так понял, что они очень, очень давно умерли, поскольку им был известен в лучшем случае десяток названий городов из тех, что помнили еще седую древность. А про королевство эльфов они и вовсе не слышали и очень удивились, узнав, что люди им вообще какие-то земли выделили. В их время эльфы были бродячим народом, буквально попрошайками, которых все кому не лень шпыняли.

Кстати, как по мне, не сильно-то эльфы изменились, доводилось мне про это слышать. Жадные они, подлые и готовы захапать все, до чего дотянутся. А работать на эльфа — вообще хуже не придумаешь, он из тебя все соки выжмет.

Впрочем, удивление от новостей про эльфов не шло ни в какое сравнение с той реакцией, которая у них возникла после наших рассказов про состояние дел в мире магии. Кстати, именно после того, как они изумились, узнав, что теперь у магов нет узкой специализации, у меня закрались в голову кое-какие подозрения. Сдается мне, что я догадываюсь, с кем мы имеем дело.

Расспрашивали они и про нас самих, про то, как мы учимся, про то, чему нас учат. Не знаю, когда они точно жили, но за прошедшее время в обучении магов явно ничего не изменилось. Их наставник, судя по сочувственному перемигиванию и покачиванию головой, был немногим лучше нашего.

— Все они такие, — обличительно сказала Гертруда. — Лишь бы нагрузить нашего брата, да так, чтобы хребет затрещал.

— Точно-точно! — Аманда насупилась. — И условий — никаких. Ребятам что? Рожу водой сполоснули и пошли куда глаза глядят. А нам, девушкам, как быть?

— Спелись, — заметил Гарольд под смех двоих призрачных парней.

— А сюда-то вас как занесло? — поинтересовался Марк. — Неужто на вакации вас наставник отпустил?

— Да если бы! — досадливо поморщился я. — Отправил на поиски одного предмета и наказал без него не возвращаться. Вот, выбора нет, едем.

— Что за предмет? — поинтересовался Леон. — Может, из старых? Может, мы про него чего знаем и помочь сумеем?

Возможно, да, а может, и нет. Я в любом случае говорить ничего не стану, при всем желании. У нас есть лидер, пусть он принимает решение. Хотя, была бы моя воля, я бы с этой троицей посоветовался. Умерли они молодыми, это да. Но сдается мне, что и при жизни эти молодые уделали бы любого нынешнего мага по полной программе. Глядя на них, я теперь точно знал, что измельчал маг в Рагеллоне, и по сравнению с теми, старыми, мы проигрываем по всем статьям.

Я не знаю, с чего мне это стало ясно, ведь эти трое никак себя не проявили, но мое чутье точно говорило, что дело обстоит именно так. Фактически втроем защищать замок. Нет, наверное, там были еще воины, но основной силой являлись они. Да, замок пал, но что-то мне подсказывает, что ворвалась сюда дай бог половина изначально очень неслабой рати. Потому и приняли они такую смерть, что народу положили немало. И ведь это совсем молодые ребята, вчерашние ученики!

Гарольд помолчал, а после уверенно сказал:

— Послал он нас в Гробницы пяти магов, это на границе Анджана и Семи Халифатов. Где-то там, в некрополе, лежит книга под названием «Кольцо жизни», она-то нам и нужна.

— Ни одного знакомого слова, — печально развела руками Гертруда. — И мест этих я не знаю, и название фолианта мне неизвестно.

— Нам тоже, — переглянулись парни. — Как видно, после нас это все появилось.

— Но одно скажу точно, — добавил Марк. — Как маг, изучавший некромантию, гарантирую — книга с таким названием точно относится именно к этому магическому направлению. Наверняка в ней идет речь о ритуалах либо по воскрешению мертвых, либо по созданию соответствующих артефактов, которые содержат в себе силу смерти. Опасная книга и опасное знание.

— Ну да, — поддержал его Леон. — И потом, светлые маги такое не любят и если узнают про то, что вы вытащили на белый свет подобное знание, то обязательно попытаются у вас книгу отобрать и уничтожить.

Боги мои, да если бы все упиралось именно в светлых магов, как бы все было просто. Тем более что светлые маги из нашего времени и из их — это совершенно разные категории. Наши больше о себе думают, чем о целостности мира.

А вот орден Истины… Если он узнает, что мы такую книгу раздобыли, да еще и отдали действующему магу, то нам точно не поздоровится. А нам же ее еще через весь континент везти к Ворону.

— Да и сторожей к таким знаниям ставят о-го-го каких, — добавила от себя Гертруда. — Некрополь? Ну, значит, готовьте заклинания огня. Только поаккуратней там, пыль и паутина часто убивала расхитителей гробниц быстрее немертвых стражей. Мельчайшие частицы и паучьи сети моментально вспыхивают. И вот что еще очень важно — внимательно изучите подставку или постамент, на котором будет стоять эта книга. Там почти наверняка приготовлена ловушка, поверьте мне. Опасная и начиненная чем-то таким, что непременно убьет неосторожного вора.

— Причем она не обязательно будет магическая. — Леон усмехнулся, как видно, что-то вспомнив. — Наш брат часто самоуверен и не удосуживается даже просто оглядеться и проверить такие вещи, как, к примеру, противовесы. Вы книжку — хап, и тут же получаете камнем по голове. И все.

— Самая главная проблема — мертвые, — снова подключился к беседе Марк. — Они наверняка знают, что охраняют, более того, они там для этого и поставлены. Я не знаю, что это за место, но повидал достаточно много, чтобы быть уверенным в том, что оно скверное. Запомните — не верьте никому и ничему из того, что вы там увидите. Особенно — никому. Кого бы вы там ни встретили, что бы этот некто вам ни говорил — помните, это старый могильник, всякое встреченное там существо хочет только одного — вашей смерти.

— Даже если это будет обычный могильный вор из плоти и крови, — подтвердил Леон. — Рассчитывайте только на себя и верьте только себе. И все время держитесь рядом. Заблудившийся в крипте почти наверняка обречен.

Они явно знали, о чем говорили. Не удивлюсь, если узнаю, что у этой троицы за спиной не одна обшаренная гробница.

— Спасибо вам, — искренне сказала Аманда. — Вы к нам очень добры, мы даже не знаем, как вам за это отплатить.

— Мы не добры и не злы, — печально ответила ей Гертруда. — Мы — призраки, наш мир — сумерки, наша судьба — вечный голод. Вы же знаете, что рано или поздно любой не ушедший за Грань и не представший перед Престолом перестает быть собой и забывает, кем он был. И что им движет одно желание — напиться крови и поглотить душу того, кто ему попался в лапы?

— Знаем, — неуловимо подобрался Гарольд.

— Мы другие, — немного торжественно произнес Марк. — Нет, мы не жалеем тех, кто имеет глупость прийти под эти своды и остаться здесь на ночь, мы убиваем их, мы пьем их страх, а после и кровь, это так. Но при этом мы помним, кем были. Наш наставник, великий маг, в тот день, когда вручил нам посохи, преподнес бесценный дар — он произнес над каждым из нас одно очень старое заклятие. И вот его действие — даже умерев, мы не потеряли себя, а сохранили свою суть.

— Впрочем, мы часто спорим, дар это или проклятие, — добавил Леон. — Мнения расходятся. Но вот конкретно вас это спасло. Мы слушали ваши разговоры и поняли, что вы такие же, какими некогда были и мы. Мне даже показалось на миг, что вон тот крепыш, которого вы называли Карлом, — это мой старый друг Ричи Плечо, очень они похожи. Тот тоже все время жрать хотел и о девках говорил. Потому вы и остались живы. Мы не помним, какого цвета небо и как пахнет свежая листва, но есть вещи, которые живут в нас до сих пор. По сути, все, что у нас было в той, настоящей жизни, — это наше братство, ради него мы жили и ради него умерли. Мы были как семья — и вы такие же. Разные — и в то же время одно целое.

— Что же до платы… — Гертруда лукаво улыбнулась. — Есть кое-что, чем вы можете рассчитаться за наше гостеприимство.

— Теряюсь в догадках, — пробормотал я.

Призраки переглянулись.

— Когда вернетесь к своему учителю, вы непременно расскажете ему про эту встречу и наш разговор. — Гертруда была совсем как живая девушка, ее просто распирало от смеха. — И не забудьте упомянуть про то, что никто из вас, обалдуев-подмастерьев, не догадался поставить защитный круг от духов. А ведь ваш наставник этому заклинанию вас непременно обучал. Ну не мог он это упустить, никак не мог.

Верно. Учил. И ведь не вспомнил про него никто, хотя круг этот — штука ну очень простая. По сути, это как колокольчик — если рядом бродит призрак или просто неупокоенная душа, то маг, поставивший его, немедленно просыпается от звона в ушах. Плюс слабеньких духов этот круг еще и остановит, не даст приблизиться к его владельцу. Сильных, правда, пропустит. Вот этих бы пропустил.

— И то, что он с вами сделает, будет нашей наградой, — закончила она.

— Наш бы отправил на неделю выгребные ямы чистить, — задумчиво сообщил онемевшим нам Марк. — Или на две.

— Века идут — ничего не меняется. — Гарольд шмыгнул носом. — Это мы и получим, поверьте. И еще что-нибудь в довесок. Но даю слово, что передам нашему учителю все, что вы сказали.

— Скоро рассвет, — сказал Леон. — Нам пора. Да и вам надо поспать — утро принесет новый день и новые хлопоты.

— Мы были рады свести дружбу с… — Гарольд замешкался, подыскивая слово.

— И мы — тоже! — снова засмеялась Гертруда. При жизни она, наверное, была хохотушкой. — Прощайте. И помните: старые замки — старая кровь. Не будьте беспечны, в следующий раз вам может и не повезти!

По помещению пронеслась волна холода, и у почти догоревшего очага стало пусто.

Я, сам не знаю почему, глянул на Аманду, та подвинулась ко мне поближе. Несмотря на то что отношения между нами в последние дни были, мягко говоря, непростые, она все равно легла рядом со мной. Хотя, возможно, это был жест вроде: «Монброн может говорить все что угодно. Мы просто друзья».

— С кругом нехорошо вышло. — Монброн вздохнул. — Вот прямо стыдно даже. Одна радость — не только за себя, а сразу за всех нас.

— Тебе должно быть стыднее других, ты лидер. Я тебе все-таки жизнь свою доверила. — Аманда снова легла и накрылась одеялом с головой. — И не болтайте, дайте поспать.

— Вот что за человек? — возмущенно спросил меня Гарольд. — Лишь бы уколоть! Прямо придушил бы!

— Я все слышу! — раздалось из-под одеяла. — И я не согласна с таким положением дел. Эраст, ложись спать, Монброн подежурит. Во искупление своей вины.

— Сочтемся, — пообещал ей Гарольд, памятный платок, впрочем, доставать не стал. — А ты, Эраст, и впрямь ложись. Все одно скоро де Лакруа будить.

Засыпая, я услышал звук, который больше всего напомнил мне звон оборвавшейся струны, — Гарольд установил защитный круг, а это заклинание всегда таким звоном сопровождается. Интересно, будет у него в ушах трезвонить? Призраки-то еще рядом ходят.

Утро встретило нас прохладой, напоенной запахом трав и ярким солнцем. Я, по чести, опасался того, что гроза сменится хмарью и мелкой водяной дрянью, которая будет сыпаться из низких серых туч. Из всех видов дождя эта — самая пакостная. Вроде бы и не замечаешь ее, но при этом промокаешь с головы до ног. Мы-то еще ладно, а вот девочки наши и простыть могут.

Но нет. Солнце светило, в небесах радостно заливался жаворонок, и даже развалины замка, некогда носящего имя Ротрик, выглядели вполне гостеприимно. Впрочем, так оно и было. Его хозяева встретили нас добром и добром проводили, кем бы они ни являлись.

Ребята весело гомонили, седлая коней, Карл, по обыкновению, подначивал де Лакруа, который делал это два раза, один — для себя и один — для Луизы. От него не отставала Флоренс, правда, веселиться она явно не слишком хотела, ею двигала легкая женская зависть — за нее-то лошадь никто не седлал, все самой приходилось делать. Единственное — седельные сумки она сама не носила, это была наша забота.

Я управился быстрее остальных и, перекинув сумку через круп коня, задумался, глядя на длинный предмет, завернутый в тряпку. Это была приснопамятная шпага, которая досталась мне в лесу как трофей. Выкинуть я ее так и не решился, вещь-то дорогая. Но и таскать с собой ее было небезопасно.

Постояв с минуту, я взял этот сверток и вернулся туда, где мы провели ночь.

В этом помещении все было так, как и накануне, — полумрак, тишина, груды мусора по углам, потухший очаг и ощущение застывшего времени.

Осмотревшись, я подошел к одной из куч, состоявшей из битого камня, каких-то обломков и ржавых металлических предметов, кое-как разгреб ее, развернул ткань и положил шпагу в получившийся незамысловатый тайник.

— Присмотрите за клинком, — негромко попросил я тех, кто, возможно, меня слышал. — Хорошее оружие, но не могу я везти его с собой дальше.

Тишина была мне ответом.

А потом я сделал то, что не смог сам себе объяснить ни в тот момент, ни потом.

Стянув перчатку, я сжал клинок своей шпаги голой рукой. Он был заточен на совесть, а потому моя кровь немедленно запятнала и его, и камни под ним.

— Спасибо вам, — произнес я, не рассчитывая на ответ.

По комнате пронесся легкий ветерок, в очаге на миг поднялось и тут же опало яркое пламя, а моей щеки чуть ощутимо коснулось что-то, более всего похожее на девичью ладонь, но при этом пронзительно-ледяную.

— Эраст, — донеслось с улицы, — мы отбываем. Ты где есть?

— Прощайте. — Я закидал шпагу мусором, поклонился очагу и, на ходу затягивая ладонь платком, поспешил к выходу.

Гарольд заметил повязку на моей руке, но говорить ничего не стал. Точнее, мне не стал, а вот Луизу, как только мы немного удалились от развалин, спросил:

— Скажи мне, Лу… Ты не слишком интересовалась легендами и преданиями сопредельной державы, это понятно. Но историю родного королевства ты же изучала?

— Обязательно, — подтвердила Луиза, хрустя сухарем, завтракали мы всегда на ходу. Флоренс была против, говоря о том, что завтрак — это самая главная еда, но кто ее слушать-то будет? — Историю знать надо. Папенька всегда говорил о том, что если человек не знает своего прошлого, то он лишен будущего. И потом — это же интересно! У нас богатое прошлое, за века чего только в королевстве не случалось.

— И войны, конечно, случались тоже? — гнул свою линию Гарольд.

Мы с Амандой переглянулись — ясно, что он хочет вызнать.

— Их было полно. — Луиза глотнула воды из меха, который ей подал Робер. — У нас королевство на торговых путях стоит, место торное, хорошее. То и дело кто-то нас завоевать хотел. Пару раз даже завоевывали, еще до Века смуты. Но потом этих агрессоров все равно с наших земель изгоняли.

— А про совсем древнюю историю тебе рассказывали? — сузил глаза Гарольд.

— Монброн, если что-то хочешь узнать — так и спроси, — чуть не подавилась де ла Мале. — Что ты вокруг да около ходишь?

— Был такой случай в истории Форнасиона, что маги королевскую конницу огнем сожгли? — не выдержала Аманда.

— Был, — немедленно ответила Луиза. — Очень давно, две тысячи лет назад, если не больше. Я почему помню — дело небывалое. У нас обычно железом воевали, магических битв не было почти. Нет, маги всегда воинов усиливали, до Века смуты, само собой. А вот чтобы наоборот, чтобы маги главные, а воины — им в помощь… Только один случай такой и был.

— Две тысячи лет… — тронув мою руку, почти шепотом сказала Аманда. — Я знаю, кто их учитель.

Я тоже знаю, чьи именно они ученики. Ночью, во время разговора я это только заподозрил, а сейчас просто уверен в своей правоте.

— Это случилось во время мятежа мага Виталия, — продолжила де ла Мале. — Ну, того, который себя Черным Властелином назвал. Помните, нам наставник рассказывал про него и про то, что после этого боги отняли у магов способность заниматься каким-то одним видом магии. Его потом сожгли где-то неподалеку от нашего замка, в герцогствах.

Я про него еще до Ворона слышал, от мастера Гая, он мне даже фрагменты из старых рукописей зачитывал. Как там?

«И поднял Виталий мятеж против законов людских и божественных, огнем и мечом пройдя по Рагеллону. И мрак следовал за ним и воинством его, как собака идет за своим хозяином. И было у него двенадцать учеников, которые погибли еще до того, как его самого сожгли на столбе на горе Штауфенгрофф, у подножия которой теперь каждую осень шумит веселая ярмарка».

Не знаю, каков был этот Виталий и в самом ли деле он собирался повергнуть этот мир во мрак, но вот ученики у него были отличные ребята. Может, это и неправильно, ведь, по идее, эти трое выступили на стороне Тьмы, а наши помыслы и устремления должны тянуться к Свету, по крайней мере, боги требуют именно этого, но мне их жалко. И их, и тех девятерых, которые нашли свой конец в других местах. Тьма, Свет — это все слова, которые люди произносят походя, даже не задумываясь о их смысле. Даже слуги богов, доводя до людей их законы, просто бросают эти слова в воздух, не стремясь узнать, упало ли семя в души тех, кто их слушает.

А эти двенадцать были просто молодые люди, которые шутили, дурачились, дружили, а может, и любили, как вон Луиза и Робер. Да просто жить хотели! Весной дышать, осенью любоваться…

Но пришлось умирать. И это они сделали так, что даже зависть берет.

И еще я совершенно не сожалел о своем поступке. Слова мастера Гая о том, что такое кровь, мною помнились отлично. Объяснить, зачем я так сделал, я не мог, но при этом был уверен — не причинят мне зла эти три призрака. Все они правильно поняли, потому и погладила меня Гертруда по щеке.

Пока я обо всем этом думал, Гарольд поделился с нашими спутниками ночной историей.

— Я все проспала, — расстроилась Луиза. — Ведь слышала бубнеж, даже злилась на вас во сне, а глаза так и не открыла.

— А я не проснулась и очень этому рада, — поделилась с нами Флоренс. — Я привидений боюсь, если честно.

— И этот человек пойдет с нами в Гробницы! — показал на нее пальцем Карл. — Ха-ха!

— Может, и не пойду, — зябко вздрогнула Флоренс. — Может, вы меня пожалеете и у входа оставите, на страже. Ведь кто-то должен наверху караулить, пока вы внизу будете?

Вот так, за разговорами, мы сначала без особых блужданий вернулись на дорогу, а к вечеру следующего дня с огромной радостью с очередного холма увидели вдалеке ленту реки Шумливой. Река отделяла Лирой от Форнасиона и полностью отвечала своему названию.

Странно, что Луиза ничего не слышала об этих руинах. От границ ее королевства их отделяли всего-то два дня пути, что не так уж и много. Хотя, сдается мне, что свидетелей, которые могли бы что-то рассказать о том, что творится в тех стенах, просто не оставалось. А если нет свидетелей, то нет и тех, кто может поведать про это место.

— Клянусь фамильным мечом своего папаши, я на том берегу вижу корчму! — восторженно проорал Карл. — А если принюхаться, то почую запах жареной свинины с грибами, яичницей и…

— Бедная твоя будущая жена, — вздохнула Луиза. — Ты же ее в голодный год съешь. И бедные мои повара, они только на тебя работать будут.

— Я хочу получить удовольствие от этой поездки, — совершенно не смутился Карл. — Мы сначала дрались с разбойниками, потом уносили ноги от всяких неприятностей. Что ты скривился, Монброн? Ну да, убегали. Называй вещи своими именами. Так вот — я не знаю, что там дальше будет, но вряд ли нас ждут забавы более мирного характера. А потому я хочу с толком использовать время. Можете считать меня обжорой и бабником, я не против. Тем более так оно и есть на самом деле.

— Тоже мне новость, — засмеялась Аманда. — Мы давно знаем, что ты таков.

— Тогда чего мы так тащимся? — проорал Фальк. — Меня заждался свиной окорок! Эгей!

И он пришпорил коня.

А еще через несколько дней мы, отоспавшиеся и отъевшиеся, узрели и саму столицу королевства. На крепостных стенах, окружавших ее, развевались флаги с гербами почти всех королевских фамилий Рагеллона. А еще в главные ворота города, близ которых мы остановились, размеренно въезжала кавалькада рыцарей в блестящих доспехах.

— А что тут происходит? — немного нервно спросила Аманда, обозрев все это.

— Турнир! — радостно взвизгнула Луиза. — Ну конечно! Его величеству королю Форнасиона Стивену Третьему Молчаливому тридцать лет исполнилось в этом году! Он всегда свои дни рождения, кратные пяти, сопровождает большими турнирами. А кратные двум — маскарадами и праздничными шествиями. Так что турнир! Большой и рыцарский. Я прошлый помню — очень здорово было. И конные поединки были, и пешие! И бугурты! Вот мы вовремя приехали! Папка наверняка нам места на лучшей трибуне добудет. Ребята, вам надо на это посмотреть. Ну, хорошо… Вам, может, и не надо, вы такое видели. Но нам, девочкам, обязательно надо! Это так красиво!

Флоренс и даже Фриша закивали так живо, что нам стало ясно — им надо. Вот кровь из носа — надо.

— Турнир… — мрачно процедила Аманда, единственная из наших девчонок, кто не проявил к этой новости интереса. Впрочем, тут же хмурое выражение ее лица сменилось лучезарным, и она весело затараторила: — Ребята, Луиза правильно сказала — вам это зачем? И зачем идти у нее на поводу? Часики-то — тик-так, а дорога еще дальняя! Может, ну его? Закупимся продуктами — и в путь?

— Грейси, ты в себе? — покрутила пальцем у виска Флоренс. — Турнир! Красавчики-рыцари в доспехах и на лошадках!

— Термы и пирожные! — добавила Луиза.

— Много свинины и пива! — вставил свое слово Карл. — И девки! Извиняюсь — достопримечательности Форнасиона. Я ведь жутко любознателен. Турнир мне и даром не нужен, а вот осмотреть эти… как их… Ну, вы поняли!

— Флика надо найти, — встряла Фриша.

— Попомнишь ты у меня, — злорадно подытожил Гарольд.

Я ничего говорить не стал. Мне, по сути, было все равно. Хотя против терм, свинины и девок я тоже ничего не имел. Правда, насчет последнего следовало поразмыслить. Рози, конечно, змеюка, но кто знает? Не хотелось мне стать виновником ее несчастий, а то и чего похуже. Такие штуки могли мне выйти боком.

— О нет! — простонала Аманда, уставившись на группу всадников, которые следовали за отрядом рыцарей, уже почти полностью скрывшимся в воротах. В центре ее находился высоченный и плечистый рыцарь в дорогущем, несомненно, гномьей работы, доспехе. Это был либо очень высокопоставленный вельможа, либо даже венценосец, вон какая вокруг него орава — и вельможи, и охрана. Разве что придворных дам не хватает. — Только не это!

Она поспешно нагнулась к шее своей лошади.

— Вот уж нет! — Гарольд злорадно засмеялся. — Это тебе за «казарменный юмор» и все остальное. Монброны всегда платят долги и держат свое слово!

Он направил коня к этой группе всадников, а приблизившись, громко заорал:

— Дядюшка Рой! Дядюшка Ро-о-ой! Мое вам почтение!

И еще рукой замахал.

Здоровяк в центре повертел головой, на которой, на удачу Гарольда, не было шлема, увидел кричавшего, улыбнулся в бороду, остановил охранников, которые уже было собрались рубить моего друга в капусту, исполняя свой долг, и радостно гаркнул, да так, что даже мы его услышали:

— Племянник? Гарольд? Ты, что ли? Вот же! А мою егозу не видел? Она вроде как туда же, куда и ты, сбежала!

— Как не видеть! — надсаживая горло, ответил ему Монброн. — Еще как видел!

— Сволочь ты, братец, — печально сказала Аманда, выпрямляясь. — Ух, берегись!

Мужчина в дорогом доспехе тем временем повернул своего коня, растолкал свиту и направился к нам.

— Господа, всем спешиться, — приказал Гарольд, который вернулся к нам. — Это же не просто рыцарь какой-то, это король Фольдштейна, крупнейшего королевства Восточного Рагеллона, Рой Шестой Отважный. Так что — из седел господа, из седел. И преклоняем колени.