Глава 6
— Форсез, — удивленно протянул Гарольд. — Ты здесь какими судьбами?
— Привет, Виктор, — прощебетала Флоренс, а Луиза помахала рукой.
— Дамы. — Форсез сделал некий приветственный поклон. — Господа.
Я тоже привстал и изобразил нечто подобное, но никаких особых чувств при виде невесть откуда взявшегося бывшего соученика не испытал.
Да и с чего бы? Я с ним особо не общался, и когда он, устав от закидонов наставника и психанув, покинул Вороний замок, то мне от этого было ни жарко ни холодно. Да и когда позже Аллан на поединке нанес ему несколько ударов шпагой, мне тоже было все равно. Тем более что меня и в замке-то не было в тот день, о произошедшем я узнал потом из рассказов. Единственное, что у меня осталось в памяти об этом человеке, — так это то, что он, Виктор Форсез, является вторым сыном губернатора Макхарта, крупного портового города где-то на побережье Западного океана. Того самого, через который пролегал наш путь.
— Так ты как здесь? — Гарольд встал и подошел к нашему гостю. — Макхарт отсюда неблизко.
— Да я домой и не возвращался, что там делать? — засмеялся Форсез. — Сначала я отлеживался в Фрайштадте, все-таки три колотые раны — это не шутка, потом отправился на воды в Фротир, а уж оттуда подался сюда. У меня ведь в Талькстаде дядюшка живет.
— Так чего ты не у него отлеживался? — резонно спросила Фриша, намазывая толстый слой масла на кусок сдобы. — А во Фрайштадте?
Виктор вгляделся в лицо нашей спутницы, усмехнулся и ничего не ответил. Судя по всему, он узнал ее, но не снизошел до беседы с простолюдинкой.
— А у вас, я так понимаю, вакации начались? — Форсез хлопнул Гарольда по плечу. — Закончилась учеба?
— Есть такое, — ответил ему тот. — Вот, едем ко мне в замок, будем отдыхать и сил набираться перед следующим учебным годом. Мы теперь подмастерья, так что все будет куда сложнее, чем раньше. Ворон нам это даже пообещал, а он слово держит.
— Стало быть, вы все, кто прошел инициацию? — уточнил у него Виктор. — Негусто. А Орибье?
— Аллан мертв, — подала голос Аманда.
— Не скажу, что сильно печалюсь по этому поводу, — криво улыбнулся Форсез и потер бок. — Сами понимаете.
— Он тебя пожалел тогда, — сообщила ему Луиза. — Не хотел убивать. Хотя, замечу, имел на это все права после того, что ты ему наговорил.
— Я это тоже потом понял, — подтвердил Виктор. — Но все равно кое-какие его убеждения мне претили тогда, да и сейчас я их не слишком разделяю. Ладно, о мертвых либо хорошо, либо ничего.
Мы поняли, что он имеет в виду, да он и не особо это и скрывал, то и дело с неприязнью поглядывая на Жакоба, Флика и Фришу.
— Пойдем мы, — встала из-за стола Фриша. — Наелася я, от пуза просто.
И она сыто рыгнула чуть ли не в лицо Форсезу.
Аманда подавила смешок, а мне стало как-то неловко. Да и не мне одному, надо полагать. Не стоило так-то, демонстративно. Вот только это же Фриша.
— Гарольд, мы наверху будем. — Жакоб тоже поднялся из-за стола и дернул за шиворот Флика, который, вообще не обращая внимания на происходящее, знай наворачивал яичницу, заедая ее колбасой. — Вам поговорить ведь надо, вы же давно не виделись.
— А? — Флик поднял голову и понятливо кивнул. — Ага!
Он ухватил со стола пару ватрушек и направился за приятелем.
— Надо бы сказать прислуге, чтобы поменяли посуду, — заметил Форсез, когда наши спутники покинули трапезную. — Монброн, только не говори мне, что это отребье тоже едет в твой замок. Или ты решил дать им возможность подзаработать на вакациях? Садовники и пастухи всегда нужны.
— Они просто едут с нами, — ровно произнес Гарольд. — Дороги небезопасны, особенно в герцогствах, разбойников там развелось просто какое-то невозможное количество. Так что большим отрядом как-то спокойнее.
— Ты так и не ответил на мой вопрос. — Виктор наконец сел за стол. — Что, из всей той оравы с замкового двора осталось только десять человек?
— Нет, конечно. — Флоренс подошла к двери, приоткрыла ее и крикнула: — Прислуга! Подайте еще один прибор. О чем я? Ах да. Нет, нас осталось тридцать четыре человека.
— Совсем странно выходит, — озадачился Виктор. — А остальные где?
— Кто где. — Де Лакруа коротко переглянулся с Гарольдом. — Все отправились в разные места. Мы вот приняли приглашение Монброна, почему нет? Что мне, что Эрасту, что Карлу до своих родовых гнезд далековато. А Аманда и Флоренс едут в гости к Луизе, так что мы их сопровождаем, благо нам по пути.
Флоренс удивленно захлопала глазами, но промолчала.
Ну и правильно, что правду ему никто не сказал. Зачем? Наш поход — внутреннее дело, предназначенное только для подмастерьев мастера Ворона. А Форсез — отрезанный ломоть.
— Не сильно-то и по пути, — заметил Виктор. — Где Силистрия — и где Форнасион?
— Мы мужчины. — Гарольд присел напротив Форсеза. — Что такое полтысячи миль, если речь идет о наших дамах? Тем более что кое-кто из моих друзей неровно дышит к одной из них. А я для друзей готов на все. Ты же в курсе этого, Виктор?
— Да? — Форсез заинтересовался — И кто у нас воздыхатель?
— Эраст, — показал на меня Гарольд. — Глаз с Флоренс не сводит!
Бедная Флоренс Флайт немедленно растерялась, в ее хорошенькой головке столько мыслей сразу не помещалось. Но при этом она тут же состроила мне глазки, а на ее лобике обозначилась морщинка. Она явно задумалась — может, что-то прозевала? Может, просто не разглядела?
— Шутка, — засмеялся де Лакруа. — Фло, выдохни, Монброн просто разыгрывает нашего приятеля.
— Да? — Флоренс нахмурилась, ей эта шутка не понравилась. И дело тут было не во мне, просто она любила, когда ею восхищались, а подобное за последний год происходило нечасто. Если не сказать, что не происходило вовсе.
Тем не менее шутка разрядила обстановку, тут еще и приборы Виктору принесли, так что мы еще минут сорок говорили о разном и всяком, не касаясь более цели нашей поездки.
Впрочем, не думаю, что Виктору было до подобных частностей дело. Просто здоровое любопытство — вот и все. В конце концов, он, пусть и не слишком долго, был одним из нас.
Мои предположения подтверждал и застольный разговор. Виктор с интересом расспрашивал нас о том, что происходило в замке после его ухода, и то и дело восклицал: «Смотри-ка», «Ох ты!» и «Надо же!».
Может, мы проговорили бы и дольше, но нашу беседу прервал стук в дверь.
— Открывайте, — громыхнул за ней грозный голос. Больше скажу — это был голос представителя власти, только у них бывают такие одновременно и повелительные, и барственные нотки. — Городская стража Талькстада!
— Боги всемогущие! — удивилась Луиза. — На что мы им понадобились?
— Не заперто, — громко крикнул посерьезневший Гарольд. — Входите.
Он поднялся из-за стола и положил ладонь на эфес шпаги, с которой не расставался с того момента, как мы покинули замок. Он, по-моему, даже спал с ней. Впрочем, от него не отставали и остальные, в том числе и я, ведь еще мастер Гай мне говорил, что шпага есть суть часть тела аристократа. Хотя к завтраку сегодня я ее брать не стал, может, и зря. Не люблю я стражников, потому что ничего хорошего я от них в своей жизни не видел.
Двери скрипнули, грохнули створками о стены, и в трапезную залу ввалилось человек десять, все как один усачи, одетые в камзолы пестрой расцветки и береты с перьями. В руках у большинства из них были алебарды, только двое, вошедшие в комнату последними, были вооружены иначе: один — длинной саблей, другой — кинжалом в отделанных золотом ножнах. Да и вообще они отличались от стражников. Один из них был высоченный детина в лазоревом камзоле с золотой вышивкой, громко топающий ботфортами, усы его торчали в разные стороны, как стрелки у часов. Второй же, напротив, был тщедушен, лицо имел бледное и унылое, а усишки — жиденькие, а неприятное впечатление усиливал серый плащ, скрывающий фигуру. Более всего он напомнил мне крысу, по недоразумению одетую как человек.
— Претор Силиус, — представился здоровяк. — Ведаю преследованием лиц, признанных преступниками и обитающих в нашем славном городе. Назовите ваши имена.
— Гарольд Монброн, второй сын маркграфа Алоиса Монброна Силистрийского, — с достоинством ответил ему мой друг. — А это — мои друзья.
И он последовательно аттестовал всех нас, включая Форсеза.
— Чем могу служить? — холодно осведомился он, закончив. — Что я или кто-то из моих друзей может сделать для властей вашего города?
— Ваша милость ничем не может мне помочь, — соблюдая приличия, но несколько развязно ответил ему Силиус. — Ни к вам, ни к вашим друзьям у нас вопросов нет, поскольку ваши имена и ваше положение говорят за вас.
— Отчего же? — пискляво остановил речи претора его спутник. — Есть вопросы. Назваться громким именем может кто угодно, а вот подтвердить его — не всякий. Откуда нам знать, что эти господа именно те, за кого себя выдают?
— Однако. — Гарольд не удержался от смешка. — Вы ведь должны понимать, что после того, как это будет сделано, в смысле — доказано мое право на ношение своего же имени — я непременно вас убью? Подобные вещи не остаются безнаказанными.
— Ничего у вас не выйдет, — с видимым удовольствием сказал писклявый. — Я забыл представиться. Клерик Август Туллий, верный слуга правосудия, выступающий от имени ордена Истины. Всякий, кто посягнет на мою жизнь, будет наказан как законом людским, так и силами горними. Да-да, высшие силы тоже на моей стороне, поскольку моя деятельность одобрена Храмом всех богов.
Это да. Не тронешь его, это правда. Надо же, клерик. Слуга Храма всех богов и адепт ордена Истины, имеющий право проводить светские расследования, связанные с преступлениями против официальной веры, и наделенный массой прав. По слухам, клерики могли даже венценосных персон опрашивать и смертные приговоры выносить. Нет, не королям-императорам, конечно, людям попроще, но могли же? И да, слуги Храма всех богов действительно неприкосновенны, по крайней мере, официально и при свидетелях. Хотя в темноте городских кварталов их резали так же, как и всех остальных, а то и охотнее. Неограниченная власть быстро приучает к наглости и вседозволенности, а потому клериков мало кто любил. Да и они населению Рагеллона платили такой же нелюбовью.
Но что им от нас-то надо? Мы веру не порицали, черную волшбу не творили.
— На жизнь, значит, — задумчиво сказал Гарольд. — Я запомню это, Август Туллий. И вас тоже запомню, не сомневайтесь.
— Итак. — Клерик разгладил свои жидкие усишки. — Хотелось бы увидеть документы, если они у вас есть. Если же их нет, то вам должно проследовать с нами.
— И это… — громыхнул басом здоровяк. — Кто еще тут проживает? Нам надо видеть всех.
Гарольд помрачнел, а у меня в животе что-то глухо ухнуло. Руку даю на отсечение — не просто так они сюда пришли. Кого-то конкретного ищут, и я даже догадываюсь кого. И Монброн сообразил, потому и посмурнел. Понятное дело — он за Ромула себя еще поедом ест, а тут снова выходит, что его вина. Он ведь вчера закрылся в номере и не уследил за этим идиотом Фликом, а тот не иначе как тот что-то стянул, вот за ним и пожаловала стража. А кто виноват? Тот, кто командует отрядом.
Но при чем тут клерик? Флик что, Храм всех богов обнес?
— Вот еще что, ваша светлость, — чуть сбавил громкость Силиус и покосился на Августа Туллия. — Я вам так скажу: у меня по поводу вашей личности сомнений нет. Я в страже два десятка лет служу, научился отличать дворянина от простолюдина, мне никакие документы не нужны.
Ага, стало быть, навязали ему этого клерика, придали ему его. Или наоборот — клерика усилили стражей, от греха. Совсем я перестал понимать, что происходит, одно ясно — история выходит очень паскудная.
— А мне нужны, — скучающим голосом сообщил клерик. — Я жду… Скажем так, господа. И… кхе-кхе… Дамы.
Последнее слово было сказано таким тоном, что де Лакруа сузил глаза и, заведя руку за спину, взялся за рукоять даги, которая была при нем. Фальк глухо заворчал и стал подниматься со стула.
— Робер, Карл, не надо, — попросил Гарольд. Было видно, что ему непросто дались эти слова, его пальцы, сжатые на эфесе шпаги, были белее мела. — Хорошо, господин клерик, вы получите доказательства сей же час. Друзья, принесите ваши бумаги. Мои всегда при мне.
Спасибо тебе, мастер Гай, за то, что ты подумал о всем и не доверял никому, храня бумаги покойного барона при себе. Отдельное спасибо за то, что ты отдал их мне. Есть у меня убежденность в том, что если бы я их этому крысюку не предъявил, то ничего хорошего меня сегодня не ждало бы.
— И потрудитесь привести тех, кто сейчас находится на верхнем этаже, — приказал претор.
— Не так. — Из-под серого плаща вынырнула белая рука и помахала длинным указательным пальцем. — Это сделают стражники, чтобы исключить попытку сговора. Они пойдут первыми, а уже потом, за ними — вы.
Гарольд достал из кармана платок, посмотрел на Августа Туллия, улыбнулся и завязал на платке узел. Ну все, клерик, не жить тебе. Я своего друга знаю, он не остановится ни перед чем, ему ни боги, ни орден Истины не указ.
Охранники, подчиняясь движению длинного пальца с острым ногтем, потопали по лестнице, за ними направились мы.
— А вы, юноша? — услышал я вопрос, который клерик, несомненно, адресовал нашему гостю — Почему вы остались здесь?
— У меня нет при себе документов, — невозмутимо ответил Форсез. — Я пришел повидаться со своими друзьями по учебе, вот с этими господами и дамами, и не предполагал, что кто-то может поставить под сомнение мою личность.
— Вы живете здесь, в Талькскаде? — уточнил клерик.
— Я здесь гощу у своего дядюшки, — доброжелательно ответил Виктор. — Его имя — Кассиус Флойт, должность при дворе — первый советник короны.
— То-то я думаю, откуда мне ваше лицо знакомо! — громыхнул бас Силиуса. — Точно. Это же вы две недели назад с маркизом Лердом изволили драться из-за его сестрицы? Знатный был поединок, как же, так вы его разделали! Это мой наряд вас и останавливал, вердикт королевский о запрете поединков из-за дам никто не отменял пока. Штраф-то в казну уплатили?
— Уплатил, — подтвердил Виктор. — Ну что, клерик, ко мне еще вопросы есть?
Не знаю, что ему ответил Август Туллий, я зашел в комнату, пропустив мимо себя стражников, которые вели вниз побледневшего и испуганного Флика. Держали они его деликатно, если это можно так назвать, но крепко.
Бумаги и кошелек с деньгами, врученные мне в свое время мастером Гаем, лежали у меня в специальном чехле на перевязи, который в походе я надевал под камзол, не доверяя седельным сумкам. Лошадь могут убить или украсть, где мне потом мое добро искать? А чехол можно только с моего бездыханного тела снять, но тогда мне будет уже безразлично.
Собственно, и сейчас, не зная, как оно все сложится дальше, я, сняв колет, надел эту перевязь на себя, предварительно достав баронскую грамоту. Так оно надежней будет. Застегнув крючки, я прихватил и шпагу. Кто его, Гарольда, знает? Если все пойдет совсем плохо, он может и силой расчистить себе путь, с него станется. Но не хотелось бы. Нам тогда в городах будет долго нельзя показываться. Патриархи всех богов, может, и закроют глаза на это дело, особенно если им некую сумму пожертвовать на строительство новых храмов, но вот орден Истины — точно нет.
Если честно, мне было страшно. Я не знал, как поступит Гарольд, и эта неизвестность пугала. Но одно понимал точно — я пойду за ним до конца. До того, как я попал в Вороний замок, была у меня уверенность в том, что поступать надо лишь так, как выгодно лично мне, но что-то поменялось за этот год в моем восприятии мира. И если мои друзья надумают сцепиться с теми, кто держит весь Рагеллон за глотку, я последую за ними, даже если эта дорога приведет меня на эшафот. Хотя если Гарольд распорет брюхо этой крысе в сером, то другой дороги у нас и не будет. У всех. Ордену Истины законы не писаны, и на положение родителей моих друзей им плевать.
Ладно еще, если эшафот. Коли всплывет то, кто мы и чему учимся, как бы на костер не попасть. Эшафот — что? Топор свистнет — и все, отмучился. А вот костер — это другое дело. Это долго, мучительно и больно.
За такими делами и мыслями я пришел к самому финалу унизительного действа.
— Госпожа де ла Мале. — Клерик протянул свиток Луизе. — Рад знакомству.
— Не могу сказать того же, — холодно произнесла Лу.
— Какой в этом смысл, господин служитель храма? — поинтересовался Гарольд. — Ведь если мы, с ваших слов, присвоили имена благородных, то могли и бумаги подделать, не так ли?
— Поверьте, смысл есть, — заверил его Август Туллий. — Я никогда и ничего просто так не делаю. Молодой человек, остались только вы.
Он обратился ко мне, я, не слишком торопясь, спустился вниз и протянул ему бумагу.
— Назовите себя, — потребовал клерик.
— Барон Эраст фон Рут из Лесного края, — твердо и громко произнес я. — Третий сын барона Йохима фон Рута.
— Прекрасно. — Клерик поднес бумагу к глазам. — Прекрасно. Спасибо, барон, к вам вопросов больше нет.
И соврал, подлец. Оказались у него вопросы.
Когда я забирал документ обратно, он заметил у меня на пальце перстень, подаренный Рози.
— Мм, — прищурился Август Туллий. — Перстень двух душ. Как интересно.
— Не запрещено, — ответила вместо меня Аманда. — Данный ритуал разрешен как Храмом всех богов, так и орденом Истины.
— Сей ритуал разрешен, но не поощряется, — поправил ее клерик. — Это ваш перстень, мистресс Грейси? Вы подарили его барону фон Руту? Почему тогда я не вижу у вас на пальце парного к нему предмета?
— Нет, не мой, — не стала врать Аманда.
— Кто вам подарил это украшение? — буквально просверлил меня глазами клерик.
— Это вас не касается, — медленно и членораздельно сказал я ему, не отводя взгляда от его лица. — Вы хотели выяснить, кто я? Вы это узнали. Не стоит переходить границы дозволенного, господин клерик.
— Границы дозволенного мне знаю только я, — мягко, почти по-отечески, сказал клерик. — И поверьте, фон Рут, они таковы, что узнай вы их, то сейчас вели бы себя по-другому. Так кто та, кому вы присягнули на верность?
Не скажу. Вот из принципа — не скажу.
— Эраст, да выдай ты ему эту тайну, — посоветовала вдруг мне Луиза. — От этого господина воняет псиной, мне скоро уже дурно станет от этого смрада.
— И то, — поддержал ее Гарольд, в его голосе почему-то была толика злорадства. Клерик не мог ее распознать, но я-то провел с ним бок о бок целый год. — Скажи — и пусть он выметается.
— Парный перстень носит на своей руке мистресс Рози де Фюрьи из Асторга, — неохотно сказал я.
— Ай да барон! — присвистнул Форсез и, судя по звуку, хлопнул себя ладонями по ляжкам. — Однако! Эраст, не забудь прислать приглашение на свадьбу.
— Дочь Гастона де Фюрьи? — уточнил Август Туллий, дождался моего кивка и кисло произнес: — Мои поздравления. Вы выбрали себе недурственную партию, молодой человек. Если еще точнее, вам крайне повезло.
— На этом, надеюсь, все? — уточнил Гарольд. — Наша беседа закончена?
— С вами — да, — улыбнулся, показав желтоватые мелкие зубы, клерик. — Но вот с этими людьми — нет.
Его палец указал на трех наших спутников, не имеющих документов и стоявших за спиной Монброна.
— Они с нами, — пояснил Гарольд. — И все, что вы хотите узнать о них, вам скажем мы.
— Да? — обрадовался клерик. — А кто они вам?
— Слуги. — Гарольд пожал плечами, как бы говоря: «Ну а кто же еще?»
— Чудно, — потер ладони Август Туллий. — Вон тот — чей слуга?
Он указал на Жакоба.
— Мой. — Я уверовал в магию имени моей нареченной. Глаза у меня есть и чутье — тоже, этот крысюк если и не струхнул при упоминании фамилии Фюрьи, то точно преисполнился почтения. Чего-то я еще не знаю про семейку моей невесты. — Я нанял его в Центральных королевствах, все честь по чести.
— Хорошо, — покивал клерик и указал на Фришу. — А это чья служанка? Явно же не ваших спутниц, не носят горничные мужских нарядов.
— Горничные — нет, а девки — да. — Фальк поднялся со скрипнувшего стула. — Это моя служанка, назовем ее так. У меня, господин клерик, мужской силы хоть отбавляй, а девок в лесах да на горах не всегда сыщешь. Вот я и подрядил эту, чтобы, значит, ее…
Он облапил Фришу и начал мять ее груди. Та все поняла верно, залилась смехом и начала тереться об него спиной.
— Ну, предположим, — усмехнулся Август Туллий. — А этот, стало быть…
— Мой слуга. — Гарольд прекрасно понимал, что лезет в ловушку, но уступать это право никому не собирался. Если к кому из нашей компании и могут быть вопросы, то только к нему.
— Ваш, — обрадовался клерик. — Так-так. А вчера он весь день при вас был?
— Да, — коротко ответил Гарольд.
— Значит, весь день, — повторил клерик и скомандовал Силиусу: — Давай сюда скупщика.
Минутой позже два стражника ввели в трапезную невысокого курчавого человека с расквашенной физиономией.
— Ну. — Август Туллий подошел к нему. — Что, Софрус, память тебе освежили?
— Да, господин клерик, — пробормотал человек и сморщился, видно, от боли.
— Вот и хорошо, — потрепал его по щеке Август Туллий. — Так кто тебе вчера продал тот предмет, который мы у тебя нашли? Посмотри на этих людей — кто-то из них? Но помни — орден Истины всегда видит ложь. Тебя и так ждет незавидная судьба, так что не усугубляй. Если этот человек здесь есть, укажи на него. Если его нет, не вздумай показать на невиновного.
— Да есть он тут, — пробормотал курчавый. — Есть.
— Который? — цепко спросил клерик и отдал приказ стражникам: — Отпустите его, пусть пальцем покажет, чтобы никакой ошибки не было.
— Вон тот. — И палец скупщика указал на Флика.
Ну, что и требовалось доказать.
— Что и требовалось доказать, — тут же, дублируя мои мысли, удовлетворенно произнес Август Туллий. — В каком часу это было?
— Вечером, перед закатом, — вновь сморщился кучерявый. — Я лавку закрывал уже.
Флик стоял ни жив ни мертв.
— Не сходится, — довольно повел носом клерик.
— Все сходится, — подала голос Аманда. — Его светлость виконт Монброн сказал, что слуга был с ним весь день. Про вечер речь не шла.
— Все так, — неожиданно отмер Флик. — Весь день я находился при хозяине. Да и как по-другому — мы были в дороге. А вечером он отпустил меня город посмотреть.
Не ожидал. Выгораживает он Гарольда, а себя, по факту, топит.
— Мистресс Грейси, не следует оправдываться перед этим господином, — рявкнул Монброн. — Наше право крови…
— Пусть будет так, — как будто не слыша его, клерик запустил руку под плащ. — Так, значит, ты отправился в город?
— Да, — пробормотал Флик.
— И продал там нашему славному Софрусу вот эту вещицу. — Жестом фокусника Август Туллий извлек из-под плаща руку с блеснувшим в ней перстнем.
Какой идиот! Боги, сколько там вас всех есть, какой же Флик идиот! Продать вещь, взятую у разбойника, в ближайшем городе! А главное — незнакомому скупщику! Это просто верх глупости!
— Да, — еле слышно произнес Флик.
Еще и признать свою вину! Надо было в отказ идти — не знаю, не видел, не я, не мое. Нет, далеко еще ворам из Центральных королевств до профессионалов из квартала Шестнадцати висельников.
— Вот и славно, — расплылся в улыбке клерик. — А теперь потрудись рассказать нам всем, каким образом к тебе попал именной перстень верного служителя ордена Истины, отца-наставителя Стрампа, который был зверски убит месяц назад.
Вот теперь и вправду беда. Теперь ясно, чего он так улыбается. Взять убийцу служителя ордена, да еще и отца-наставителя, — это, знаете ли, сильно. За такое награждают небось будь здоров как.
— Это трофей, — заявил Гарольд, опередив Флика. — Вчера в лесу, почти на границе герцогств и Центральных королевств, в десяти минутах езды до парома через Стийю у нас случилась небольшая заварушка с разбойниками. Их, знаете ли, в лесах герцогств немало, но этим не повезло, они нарвались на нас, да там, на лесной дороге, все и остались. Данный перстень мой слуга снял с пальца убитого разбойника, с моего дозволения, разумеется.
А у меня наверху еще и шпага лежит. Лучше бы я ее не брал, честное слово. С ней ведь тоже все непросто может быть. С одной стороны — свидетельство того, что мы и впрямь брали трофеи с трупов, с другой — так можно вывернуть, что я сыном Хромого Ганса окажусь. Нет, надо будет ее продать, что ли. А может, просто в ближайшую канаву выкинуть, от греха.
— Вот как. — Клерик сочувственно покивал. — Звучит правдоподобно, но…
— Вы подвергаете мои слова сомнению? — Терпение Гарольда подходило к концу, это было хорошо заметно.
— Я подвергаю сомнению даже свои слова, — холодно объяснил ему клерик. — Да, это похоже на правду, но в том, что это правда, мне надо еще убедиться.
— Факт схватки может подтвердить паромщик, — сказала Луиза. — И еще там есть могила, свежая. В ней лежит наш друг, он погиб в лесной схватке.
— Паромщик, друг… — усмехнулся клерик. — Один ничего не видел, только от вас о произошедшем слышал, другой вообще уже труп.
Флоренс, которая все это время сидела молча, вдруг встала, подошла к Августу Туллию и отвесила ему звонкую пощечину.
— Наш погибший друг был смелый и добрый, — сказала она ему. — Не смейте!
— Вот тот идет с нами, — бросил клерик, потирая щеку. — Остальных не задерживаю.
И он покинул комнату, вслед за ним ушел претор и стражники, которые увели с собой Флика.
— Хлестко вышло, — нарушил тишину Форсез, его почти игривый тон звучал неестественно. — Флоренс, удар был нанесен за дело, но при этом ты зря это сделала.
— Правильней всего было бы его убить. — Гарольд шумно выдохнул. — Не знаю, как я удержался от этого шага.
— И правильно сделал, что удержался, — уже абсолютно серьезно произнес Виктор. — В этом случае вам пришлось бы покинуть не то что это королевство, но и континент. Орден не прощает смерть своих служителей. Да вы и сами это знаете, что я вам прописные истины объясняю.
— Да отвяжись ты! — взвизгнула Фриша, хлопая по лапищам Фалька, который так ее и не отпустил. — Скажите лучше, что с Фликом будет?
Форсез с неудовольствием глянул на нее, но соизволил дать ответ:
— Да все с ним будет нормально. Я про этого Августа Туллия слышал, он один из лучших клериков-дознавателей ордена Истины. Про Храм он так, для солидности добавил, он к ним относится постольку-поскольку. Так что если бы он даже просто заподозрил, что вы причастны к убийству этого отца-наставителя, то вряд ли отсюда увели бы только этого… Флика. Все он прекрасно понял, просто вы повели себя с ним высокомерно, а такое не прощается. Он же в клерики из простонародья наверняка выполз, гонору у него — о-го-го сколько. Им приятно потоптать родовитых, почувствовать их страх. Все они такие, поверьте. Да, грязнуля? Если бы ты могла вон ту же де ла Мале унизить, ты ведь непременно бы это сделала?
— Что будет с Фликом? — как будто не слышала его Фриша.
— Виктор, в самом деле, — поддержал ее Гарольд. — Что значит — «нормально»?
— Да то и значит, — махнул рукой Форсез. — Подержат денек в миссии ордена, пока с паромщиком не поговорят. Тот все подтвердит, я уверен, что в этом вопросе ты вряд ли спектакль устраивать стал бы, а потом передадут вашего Флика в королевскую тюрьму. После — суд. И отправится он лет на пять в каменоломни, вот и все.
— В каменоломни-то за что? — охнула Флоренс.
— Найдут, — пожал плечами Виктор. — Может, за то, что краденую вещь продал скупщику, может, еще за что. Все одно, Август этот за вас на нем отыграется. Судьба такая у Флика. А вот вам, господа и дамы, надо очень-очень быстро покидать прекрасный город Талькстад. Самое позднее — сегодня вечером, а лучше — и того раньше, то есть прямо сейчас.
— Почему? — в один голос спросили Фриша и Аманда.
— Я же сказал: вы вели себя высокомерно, — как детям, объяснил нам Форсез. — Но это еще ладно, ничего. А вот то, что ты, Флоренс, дала ему пощечину — уже серьезно. И совсем плохо, что ты сделала это при свидетелях, клерик такое не простит и не забудет. Ваше счастье, что он не знал, кто вы и чьи вы ученики. Но очень скоро он это узнает, как только увидит на груди вашего приятеля знак инициации. И вот тогда он вернется за вами. Всех не утащит, не та у него должность, но тебя, Флайт, пожелает забрать с собой, он найдет, к чему придраться. К тому же ты, уж извини, из всех здесь присутствующих единственная дворянка с купленными титулом, не по праву крови полученным.
Отец Флоренс был богатым землевладельцем, и титул свой он действительно купил. Как это называют в Центральных королевствах, «сомнительное благородство».
— Монброн тебя не отдаст, и тогда начнется резня, — продолжал Форсез. — Возможно, вы убьете полтора-два десятка стражников, но это сомнительная победа, поскольку вы станете врагами короны и отправитесь в увлекательное путешествие на эшафот. Так что покидайте город немедленно, пока есть время. Монброн, это не бегство, это отступление, позора здесь нет.
— У них человек, за которого я отвечаю, — глухо сказал Гарольд и повернулся ко мне. — Эраст, я остаюсь. Дальше, до Форнасиона, отряд поведешь ты.
— Боги, знал бы, даже не заходил бы сюда, — вздохнул Форсез. — Ладно уж, вытащу я вашего Флика из узилища. Мой дядя — лучший друг королевского прокурора, так что самое позднее через три дня он будет на свободе. Монброн, нечего тебе тут делать. В трущобах ты прятаться не сможешь, а потому уже завтра будешь в миссии ордена объяснять, почему твои спутники скрылись. И все придет к тому же знаменателю, я тебя знаю, ты не сдержишь себя, будет много крови. Стражников и клерика мне не жалко, а вот тебя — есть немного. Так что даю тебе слово дворянина — вытащу я вашего воришку.
— Скорее всего, понадобятся деньги. — Гарольд снял с пояса пухлый кошель. — Виктор, это не плата тебе, не подумай. Это на расходы — подкуп, что-то еще.
— Справедливо. — Форсез принял у него кошель. — Потом, мне же ему еще лошадь покупать, на своих двоих он до Форнасиона будет долго добираться. Хотя…. Я его к одному каравану пристрою, туда сейчас многие направляются.
— Я твой должник. — Монброн положил Виктору руку на плечо. — Ранее между нами не было ни дружбы, ни вражды, но отныне и навеки дом Монбронов должен тебе.
— Может, и не зря зашел, — засмеялся Форсез. — Да и потом — приятно помочь бывшим соученикам. Ладно, вам пора в путь, а я пойду к дяде, нечего время терять.
— Спасибо тебе, — прощебетала Флоренс, по-моему, порядком испугавшаяся.
— Бросьте. — Виктор помахал нам рукой, в которой был зажат кошель, и вышел вон.
— Чего стоите? — поинтересовался Фальк. — Сказано же: пора отсюда ноги уносить! А нам еще лошадей надо купить!
— Верно, — подтвердил Гарольд, задумчиво смотрящий на закрывшуюся за Форсезом дверь. — Поспешим.
И мы поспешили.
