Вправо. Влево.

Глазные яблоки двигаются следом за маятником часов.

Вправо. Влево.

Это должно было меня отвлечь, но только действовало на нервы. Когда твои вены пытаются затаиться глубже под кожей, чтобы до них было не достать, вяжут и горят так, словно вместе с иглой внутрь вводят плавленый воск – тяжело отвлечься в принципе. Вправо. Влево. Вправо…

– Зажми руку, – Дмитрий согнул мой локоть, обездвиженный плотной повязкой, и ободряюще похлопал меня по пальцам. – Мы закончили. Посиди немного, чтобы не упасть в обморок, как в прошлый раз, и можешь идти. Не забывай есть больше шоколада!

– С такими советами я скоро перестану проходить в двери, – попыталась пошутить я, упрямо продолжая следить за циферблатом, ритмично отстукивающим время.

– Для такого климата у тебя дефицит веса, Джейми. Сколько ты ешь? Нужно набрать минимум пять кило. Иначе, с такой частотой забора крови, обмороки не единственное, что тебя ждет.

Дмитрий пристыженно глянул на холодильник, где полками стояли багровые ампулы. Сто пробных миллилитров на следующий же день после пробуждения Эшли. Еще двести через три дня, а уже через пару суток еще четыреста. Казалось, из меня хотят выкачать все, без остатка. Возможно, так оно и было.

Дмитрий никогда не одобрял этого, но любое требование Сары должно было соблюдаться безукоризненно. Удрученно покачав головой, он поставил в холодильник еще десяток ампул.

– К твоему появлению у нас кончилась вся кровь Ларет. Теперь же Сара смотрит в будущее, – ловко придумал ей оправдание Дмитрий. – Она планирует разбудить семьи жителей и несколько фермеров, чтобы те научили нас выращивать пшеницу. Но… Я поговорю с ней. Нельзя забирать у тебя так много. В обычной жизни на восстановление донора уходят месяцы, а тут… Джейми, ты меня слушаешь?

Вправо. Влево. Вправо. Влево…

– Ненавижу эти часы, – вздохнула я громко и оперлась о стол, пытаясь подняться, но что-то пошло не так. Оторвать взгляд от маятника оказалось непросто: он словно ввел меня в транс, и я покачнулась, сбивая капельницу и подносы.

Оказывается, обморок – это как проваливаться в яму, набитую ватой. Приятно.

Дмитрий подхватил меня под здоровую руку и усадил обратно.

– Я позову кого-нибудь, чтобы проводили тебя до комнаты, – сказал он, перестав ругаться на русском.

– Эшли ждет меня у поста.

– Нет, Джейми…

– Да тут всего пятьсот метров дойти!

– Роуз, – Дмитрий постучал пальцем по матовому стеклу камеры, привлекая внимание громоздкой тени за ней. – Окажи любезность…

Я успела лишь мысленно чертыхнуться, когда дверь отодвинулась и впустила внутрь Криса.

Не желая встречаться с ним глазами, я отвернулась так резко, что чуть не сломала себе шею.

– Проводи эту барышню до кровати и позаботься о ней, – с нажимом произнес Дмитрий, понизив голос. – Или передай ее брату. Главное, проследи, чтобы плотно пообедала и отдохнула.

– Можешь на меня положиться, – хмыкнул Крис, и в отражении металлического подноса я увидела, как он почесал свою отросшую бороду, прежде чем подойти и послушно вывести меня в коридор.

Я ощущала себя переваренной макарониной. Бодрячком меня заставляла держаться лишь Сара, которая только и ждала, когда же доведет меня до белого каления. Не оставалось сил и на то, чтобы избегать Криса, как я делала это всю неделю. Безропотно шествуя за ним, я даже позволяла себя обнимать. Он провел меня через толпу рабочих. Иногда среди них мне мерещились лица выживших из МЗВ, а иногда так оно и было. Большинство примкнули к Прайду по собственной воле. Одним из добровольцев, движимых честолюбием, оказался и Бобби. Каждый день он прыгал вокруг Сары, всячески стараясь угодить, и это выглядело жалко.

Все прайдеры у нас на пути приветливо улыбались, и нескольким я показала язык. Мимо пробежали веселые дети, следом за ними – колонна родителей. Мир без интриг, ругани и нарушений. Идеальный мир. А ведь мы, люди, идеальность не выносим на биологическом уровне. Откуда же она здесь в таком тошнотворном избытке?

– Даже не заговоришь со мной? – спросил Крис, наконец. – Все еще игнорируешь?

Мы минули охранный пост, в который была превращена стойка для регистрации пассажиров, и где-то за ним мелькнула оранжевая футболка Эшли. Я не успела его окликнуть, как мы уже завернули в следующий коридор. Похоже, Крис понял просьбу Дмитрия буквально. Как подтверждение, его рука сместилась мне на бедро.

– Укус уже не болит? – попыталась «заговорить» я, мельком подсмотрев за его ладонью, по-прежнему замотанной во избежание инфекций. – Заживает?

– Вполне, – Крис отделался от меня небрежным кивком, инстинктивно уводя левую руку за спину, а затем упрямо вернулся к тому, с чего мы начали: – Итак… Ты меня избегаешь.

– Не избегаю, – соврала я. – Ты вечно занят. Или ты думал, я буду за тобой бегать?

– Боже упаси! У тебя ведь нога прострелена, – ухмыльнулся Крис и вдруг завернул в тот коридор, который уж точно не вел к моей спальне. – Что с тобой не так, Джем?

– А с тобой?

Я взбрыкнула, останавливая Криса и останавливаясь сама. Запрокинув голову к его лицу, я сощурилась, взглядом требуя разъяснений.

– Ты ведешь меня не туда. И… Почему ты перестал бриться? Где щечки, гладкие как у младенца? Кажется, Новый Крис был просто помешан на этом.

Кроме щетины, за эти дни он изменился мало. Разве что сменил полицейскую куртку на джинсовку с прослойкой овечьей шерсти. Он часто пропадал на улицах аэропорта или за его пределами, выполняя разные поручения Сары. Мы и впрямь виделись критически мало, и это было прекрасно: после всего, что было и что происходит сейчас, меньше всего я хотела выяснять отношения. План затянулся, если не провалился вовсе, и нас с Флейтой буквально затянуло в это болото. Захлебнуться или же всплыть – дело за малым.

– Мне казалось, ты оценишь, – ответил Крис и поскреб пальцами свою щеку, как тогда в лаборатории. Было видно, сколько дискомфорта ему доставляет эта щетина. – Раньше я ведь подолгу не брился. Думал, это напомнит тебе об… уюте. В общем, я просто пытался угодить, но нет так нет. Сегодня же побреюсь.

Крис резко сменил милость на гнев и, сделавшись угрюмым, точь-в-точь как в моменты худших его порывов, снова потащил меня вперед.

– И, к сведению, этот коридор тоже ведет к твоей спальне.

Через пару минут мы действительно вышли к залу ожидания, который теперь был отремонтирован и разбит на трехместные спальни. В той комнате, куда зашли мы, стояло три глянцевых черных дивана, превращенных в кровати. Три импровизированных койки – три человека: я, Эшли и Джесс.

Сейчас каморка пустовала. Эш все еще потерянно ждал меня у поста охраны, а Джесс помогала готовить на кухне. Покой и темнота за плотными шторами – как раз то, в чем я нуждалась больше всего на свете.

– Спасибо, что проводил, – сухо сказала я, сбрасывая обувь возле постели.

От мысли, что я вот-вот засну на ближайшие семь часов, я уже почувствовала себя лучше. Обернувшись, чтобы проверить, запер ли за собой дверь Крис, я ошеломленно обнаружила, что он и не намеревается уходить.

– Крис?

Он преодолел разделяющее нас расстояние всего за пару шагов. Подхватив меня за талию, он усадил меня на диван, а сам опустился коленями на пол у моих ног. Безоружная девушка после сильной кровопотери – лучшая находка для того, кто привык брать свое силой. Крис прижался губами к моему подбородку и надавил пальцами на шею под волосами, не позволяя откинуть голову назад.

– Я сделал что-то не так? – спросил он шепотом, призывно глядя мне в глаза.

– Нет. Все в порядке.

– Это из-за Сары? – выпалил он, пытаясь отдышаться от незримых эмоций. – Она просто Каларатри, наша Мать, и я…

– Не объясняй, – голос мой прозвучал резче, чем я надеялась. – Не надо, Крис. Я устала и хочу лечь спать.

Я потянулась к подушке, но он снова перехватил мои руки, нечаянно задев бинт под сгибом локтя. Я зашипела от боли сквозь зубы, и взгляд Криса стал острее.

– Она не должна брать у тебя так много крови. Это неправильно…

– И что дальше? Запретишь ей?

– Да, – Крис ответил невероятно уверенно для своего положения. – Я и Сара… Мы не… Послушай, Джейми, я обещал защищать тебя в Прайде.

– Но ты не справляешься.

– Неправда, – ощетинился он оскорбленно, а затем осторожно разогнул мою руку и сдвинул бинт. Прохладные поцелуи посыпались на лиловые следы от уколов. – Я все исправлю. Я ведь помог тебе воссоединиться с Эшли… С семьей. С друзьями.

– Да уж, огромное спасибо, – иронично буркнула я.

– Я снова помог обрести тебе дом.

«Из которого я не могу уйти», – подумалось мне, но Крис вряд ли бы понял, как это возможно. По его мнению, из Прайда не захочет уйти ни один вменяемый человек. Ему кажется, что мы с Сарой поладили… Только как объяснить человеку, находящемуся под внушением, что он верит лишь в то, что она собственноручно вкладывает ему в голову? Сколько еще шрамов должно появиться на моем теле, чтобы он прозрел?

– Я все еще кажусь тебе плохим парнем? – усмехнулся Крис, рисуя прикосновения на моей щеке. – Я уже не помню, когда целовал тебя в последний раз, уже не говоря о том, как сильно я тебя хочу. Неужели я все еще нужен тебе исключительно прежним, после того, что и таким сделал ради тебя?

Я молча сжала губы и сонно заморгала, пытаясь сосредоточиться на усталости, чтобы ненароком не поддаться ему.

– Чего ты хочешь от меня, Крис?

– Чтобы ты отдала мне себя.

Он прижался ко мне, и густая щетина царапнула мои скулы. Я почувствовала запах лосьона и морозной свежести, которую источала его джинсовая куртка: должно быть, он только вернулся с очередной вылазки, прежде чем Дмитрий выцепил его в коридоре.

– Ты бледная. И губы такие синие, словно ежевики объелась, – обеспокоенно заметил он. – Я принесу тебе горячего шоколада и еды. А потом…

Крис снова прошелся руками по моим бедрам. Я испуганно сглотнула.

– Сегодня будет особенный вечер. Веселый. Какой день подходит для примирения больше, чем Рождество?

Рождество.

Это слово загудело в воздухе, и я принялась растерянно подсчитывать даты в календаре. Крис, подобрав рукой мои ноги, уложил меня на постель. Накинув сверху шерстяной плед, он целомудренно чмокнул меня в лоб, а затем напомнил, что принесет шоколад, и вышел из комнаты.

Казалось, не прошло и десяти минут, как я заснула, когда с порога комнаты донеслось:

– Так дела не делаются, сестренка!

Взмыленный, Эш отлепил от тела потную спортивную майку и дернул меня за лодыжку.

– Эй! Ты собираться на праздник вообще планируешь? Уже восемь часов вечера.

Я дернулась с постели и едва не опрокинула тумбу, загроможденную различной посудой, которой еще секунду назад здесь не было: блюдце с зефиром, кровяными колбасками, яблоками и глубокая емкость с горячим шоколадом, разбавленным красным вином.

– Это Крис принес. Встретил его, когда заходил переодеться. Ты уже дрыхла без задних ног, – поведал Эшли, доставая из шкафа чистое полотенце. – Тебе лучше?

– Да, – я свесила с кровати ноги, чтобы обуться, и глянула на часы. Когда я ложилась, стрелка была только на двух. А теперь… – Восемь часов вечера, говоришь? Ты вообще-то обещал забрать меня из лаборатории сегодня.

– Я искал тебя там полчаса, пока Дмитрий не сказал, что тебя уже отвел Крис. Вот я и пошел на тренажеры, – пожал плечами Эш и отвернулся к зеркалу, стягивая с себя майку. Оставшись голым по пояс, он залюбовался собственным рельефным торсом. – Такую красоту ведь надо в форме держать, согласись?

– Фу, – я закатила глаза и рассмеялась, кладя в рот сразу четыре зефирки. – Нельзя так зацикливаться на своей внешности.

– Сказала мне та, что выглядит как актер массовки из «Ходячих мертвецов», – поддел меня брат и, спрятав хваленые бицепсы под хлопковой рубашкой, обернулся. – Серьезно, тебе только трупного запашка не хватает. Ты будешь приводить себя в порядок или пойдешь прямо так? Сегодня не Хеллоуин, Джейми.

Я схватила подушку и кинула ее в Эшли. Легко поймав ее, брат подскочил к постели и игриво цапнул меня за носок, на что получил удар в живот пяткой.

– Отвали!

– Эй, ты ведь обещала пойти!

– Зачем? Давиться гамбургерами и любоваться, как Сара самоутверждается за чужой счет? Нет уж, благодарю!

– Это же вечеринка. Ты была хоть на одной за эти полгода? Я вот только ожил, а уже по ним скучаю, – всплеснул Эшли руками. – Я знаю, что все дело в Крисе и в том, что Сара контролирует его, но… Наплюй. Давай просто повеселимся.

– Ты ведь сам туда идешь только ради Шона Тао, – я выдавила гаденькую улыбочку, и щеки брата сделались морковными. – Ты уверен, что он вообще разделяет твое… нетрадиционное мировоззрение?

– Ну все, хватит!

Я попыталась снова спрятаться под одеялом и вскрикнула, когда вдруг соскользнула с дивана.

– Эшли!

Он поднял меня на руки и, закинув себе на плечо, весело похлопал по ягодицам. Я залупила коленками ему по груди, извиваясь.

– Когда ты успел так накачаться?!

– В студенческом братстве, – пожал он плечами. – Мы тягали железо на спор.

– Лучше бы тебя там научили принимать душ.

Я ойкнула, когда Эшли, выходя в коридор, нечаянно приложил меня лбом о дверной косяк. Или не нечаянно.

Каждая наша шутка – истинное проявление семейной любви. Мой брат снова был со мной только пятый день, и я все еще была не в себе от счастья. А оттого, вертясь на его плече, незаметно жалась к нему ближе, блаженно закрыв глаза. Эшли крепко обнимал меня, но вовсе не из-за того, что боялся уронить. Он обнимал меня, потому что знал, как мне этого не хватало.

– Так что? – его глумливый голос вернул меня в реальность. – Крис уже сорвал твой полевой одуванчик, а?

– Фу! – повторила я уже не в первый раз. – Какой ты мерзкий!

– А что такого? Военные – очень популярный женский фетиш. Не понимаю, почему вы до сих пор не вместе.

– Ты вообще слушал меня, когда я рассказывала, что со мной произошло за эти четыре месяца?!

– Ну да. Крис что-то там сделал с волком, поэтому ты…

– Все ясно, – я тяжело вздохнула. – Ничего ты не слушал.

– Зато я, кажется, знаю, как нам выбраться отсюда, – сказал Эшли, пронося меня мимо озадаченных прайдеров в сторону аэродрома. – Нужна будет помощь Джесс…

Я оскалилась.

– Даже не вздумай! Назначим собрание, когда ее не будет в комнате. При побеге поставим перед фактом: либо с нами, либо нет. Участвовать в плане Джесс не будет!

– Она наша сестра, Джейми, – строго оборвал меня Эш. – Сара могла воздействовать и на ее разум тоже. Она же ребенок… Ой, пригнись!

Я едва успела опустить голову, когда Эш заскочил в низкий проем трапа и пробежал по нему в один из канадских самолетов. Буквально вышибив ногой люк, он скинул меня на сиденья перед ошарашенной Флейтой.

– Держи, – переводя дух, кивнул на меня брат. – Сделай из нее человека и тащи на вечеринку в Duty Free. Уложишься в полчаса? Необязательно делать из нее красавицу, там все равно темно, но Роуз не должен слиться. Иначе где мы найдем второго такого ценителя?

– Сам ты страшный! – обиженно воскликнула я и пнула Эшли в бок, выталкивая его из самолета.

– И вам добрый вечер, – Флейта стащила полотенце с мокрых волос, чтобы прикрыть им свою пижаму с пингвинами.

Разрумянившаяся после душа, но со свежо-ободранными красными коленками, Флей выглядела так по-домашнему, будто этот самолет стал ей роднее студии в Нью-Йорке. Она даже позаботилась об антураже: с багажных полок свисали бумажные фонарики, а кухню для стюардов она превратила в личный гардероб. Если бы она каждый день сама не заводила со мной разговор о побеге, я бы даже решила, что ей здесь нравится.

– Любимая, что такое?

Тото выглянул из-за шторки, разделяющей салон самолета на две части, но тут же юркнул обратно при виде меня и Эшли: он был полностью раздет, не считая трусов.

– Привет, ребята! Флей, подай мне штаны, пожалуйста, – смущенно попросил он из-за шторы.

Флейта кинула ему брюки и, вынув свою косметичку, сосредоточенно осмотрела меня.

– Ладно, я поняла. Макияж и платье. Все будет.

– И побольше румян! – бросил Эшли напоследок, выходя из самолета, и в спину ему прилетел мой кроссовок.

– Семейство Рейс… Кто бы подумал, что вы будете так похожи, – вздохнула Флейта, выбирая тональный крем. – Ты не хочешь идти на праздник? Рождество ведь!

– Вспомни, где мы находимся. У тебя что, правда есть настроение на пунш и подарки?

– Нет, – погрустнев, призналась она. – Однако это лучший способ доказать Саре, что нас все устраивает. Пока подыгрываем, нет повода лезть к нам в мозги. Так что вперед!

В первую очередь Флейта занялась моими волосами, которые я не расчесывала уже несколько дней. Она заплела из них косу, которую закрепила вокруг моей головы, как корону. Под ее прикосновениями я замлела и даже задремала, позволяя Флейте вертеть меня по кругу и штукатурить.

С боем отвоевав свои кроссовки, я все же надела платье, которое висело на Флейте мешком, а мне пришлось как раз по размеру. Белое и усыпанное блестками, оно было вдобавок полупрозрачным и с глубоким декольте. Его я тут же попыталась застегнуть булавкой, но Флейта шлепнула меня по рукам.

– В последний раз я так наряжалась в мае, – прошептала я, разглядывая себя. – В честь окончания сессии. Сейчас это так… дико.

Я и впрямь отвыкла видеть себя такой – обычной и даже женственной. Пудра выровняла тон лица, скрыла ссадины и синяки под глазами, а румяна под скулами придали здоровый вид. Тушь для ресниц и прозрачный блеск для губ вернули мне элементарную привлекательность. Финальным аккордом стало жемчужное ожерелье, которое Флейта застегнула вокруг моей шеи. Я благодарно улыбнулась ей, хотя не понимала, зачем все это нужно.

Любуясь своей работой, она просияла в ответ.

– Так, у нас есть еще десять минут. Пора заняться собой, – изрекла она, бросившись в гардероб.

– Что у тебя с коленками? – решила поинтересоваться я, сев возле иллюминатора, за которым возвышались шпили заснеженных гор.

– Изучала аэропорт и где-то навернулась, – ответил за нее Тото, пока Флейта судорожно примеряла юбку и заклеивала побитые ноги пластырем. – Милая, не суетись. Ты нравишься мне любой.

На лице Флейты пролегла тень, очень похожая на ту, что возникала, когда мы заговаривали о Себастьяне. Чувство вины и смятение. Похоже, хранить секреты от Тото оказалось непросто. Поймав мой озабоченный взгляд, Флейта вымученно улыбнулась.

– Подождите меня снаружи. Я собираюсь вылить на себя весь флакончик духов.

Мы с Тото послушно спустились на трап, оставляя ее наедине со своими приготовлениями. Молчание было неловким: мы толком и не разговаривали с тех самых пор, как я застрелила его мать. Винить Тото в том, что он не хочет возобновить нашу дружбу, было бы глупо, но я все равно попыталась:

– Как поживает Эльмира? Ты выяснил, где они прячут спящих?

– В Северном терминале, – ответил Тото вполне любезно. – Меня к ней не пускают. Бобби – подлый говнюк! Он заведует ими, как и в МЗВ.

– Ты не пробовал убедить Сару разбудить сестру?

– Пока нет, да и… Не уверен, что так уж этого хочу.

– В смысле?

– Для нее же безопаснее, пока она спит, – пробормотал Тото, напряженно разглядывая ладони. – Во снах нет Сары и тех чудовищ, что могут ей навредить…

– Оливий держит банши на расстоянии от Прайда, – успокоила его я. – Но насчет Сары ты абсолютно прав.

– Именно. Ты ведь сможешь разбудить ее, когда будет нужно. Пусть это будет после того, как мы выберемся, – улыбнулся он.

Я сглотнула. Все говорили о моем даре так легко и небрежно, будто речь шла о погоде. Заметив мое беспокойство, Тото добавил:

– Спасибо, что вернула мне Флейту в сохранности.

– Боюсь, это заслуга лишь ее самой.

Люк самолета наконец-то открылся, и из него показалась чья-то взъерошенная русая голова. Мой рот приоткрылся, когда в состриженных до ушей прядях я вдруг узнала некогда длинную косу Флейты.

– Что ты с собой сделала?! – взревел Тото, пялясь на ее мальчишескую прическу. Флейта пригладила ее с застенчивой улыбкой.

– Ты же сам сказал, что я нравлюсь тебе любой…

– Но я имел в виду не это! То есть, – Тото хлопнул себя по лбу, – ты всегда прекрасна, и сейчас тоже, просто… Это неожиданно. Что на тебя нашло?

– Я давно хотела это сделать. Еще с того дня, как мы встретились, – хмыкнула она. – Банши схватил меня за косу, помнишь? Длинные волосы – это опасно. К тому же под шапкой они так колются!

– Ладно, – Тото смирился и привлек Флейту к себе, зарываясь носом в то, что осталось от ее роскошной косы. – Пусть ты теперь и выглядишь на пятнадцать, но мне нравится. Очаровательно.

– Ух ты, второй я! – Грейс расплылся в широкой улыбке, подлетев к самолету и очутившись между ними. – Эй, Барби, посмотри!

Стоило мне увидеть Барби в начале трапа, как губы у меня загорелись. Прощальный поцелуй был моим самым ярким воспоминанием о ней. Она заменила обычную сережку в носу на золотое колечко, а волосы распустила, прикрыв выбритые виски. Взгляд ее был равнодушным, но не презрительным, однако мне все равно сделалось неуютно, когда она встала рядом. Протянув руку, Барби вдруг черкнула пальцем по моей щеке, что-то стирая.

– Флей перестаралась с румянами, а так классно выглядишь. И ты, Флейта, тоже. Крутая прическа.

– Спасибо, – та улыбнулась, довольная. – С Рождеством, кстати.

– Я буддистка, – отмахнулась она и предупредила: – Поосторожнее сегодня. Сновидцы Сары обыскивают территорию, Ливви даже подключил банши. На закате я видела в небе какую-то вспышку. Говорят, кто-то из аэропорта выпустил сигнальный огонь. Видимо, не мы одни хотим выбраться из этого «Шоу Трумана», но внимание к себе лучше не привлекать.

Барби развернулась и вышла с трапа ускоренным шагом. Прежде чем мы двинулись следом, я заметила, как Флей нервно поправила пластыри на коленях.

Вместе мы спустились к магазинам на первом этаже. Повсюду были гирлянды и красные ленты, а в центре возвышалась свежесрубленная двухметровая ель, украшенная леденцами, фруктами из теплиц и светодиодами. Под одним из навесов стояли сдвинутые столы, ломящиеся от еды в пластиковых контейнерах, а рядом – гигантская чаша с напитками. Слышался смех и выстрелы конфетти, а в воздухе пахло корицей и апельсинами. Все портили лишь военные, шныряющие по залу с автоматами, спрятанными под праздничными камзолами.

– Минуточку внимания!

На сцене, построенной перед лестницей, стояла Сара. В ее черные волосы была вплетена серебряная сеть с малахитовыми камнями, а платье струилось сзади фиолетовым кружевом. Она начала рассказывать о жизни в Прайде: о том, как стойко мы встретили эту зиму и как успешно идут дела благодаря совместным усилиям. Горло у меня сжалось, когда следом на сцену вышел молчун-Шон и Бобби, а затем – Крис за руку с Ливви, который не отходил от него ни на шаг.

– Сегодня вас ждут угощения! Двадцать салатов, десять уток и четыре торта. Все это труды Фрэнсис, Эммы и их помощницы Джессамины, – озвучила Сара торжественно, обведя рукой мою сестру, ютившуюся за чужими спинами.

На Джесс было воздушное бирюзовое платье, невзрачное на фоне ее бескровной молочной кожи. С моего появления в Анкоридже она ни разу не заговорила со мной, хоть мы и жили в одной комнате. Эшли это не устраивало, а меня вполне: чем больше времени Джесс проводила на кухне и не попадалась мне на глаза, тем больше шансов было, что однажды я ее все-таки прощу.

– Нас стало больше, – продолжила Сара, улыбаясь. – И мы сильны как никогда! Отдельное спасибо Роберту, заведующему хозяйством. – Она оглянулась на самодовольного Бобби. – И, конечно, нашему кшатрию Крису Роузу. Сегодня великий праздник! Так помянем старый мир, Содом на Земле, ведь не будь он так грешен, мы бы остались слепы и не повстречали друг друга. Львиной доле – львиный дом, и мы его нашли. С Рождеством, Прайд!

Толпы вторили ей, соединяя бокалы с шампанским. Флейта подкралась ко мне сзади и ласково обняла за плечо, когда Крис подал Саре руку, помогая спуститься со сцены, и та вознаградила его поцелуем.

– Я все думаю о Шоне, – прошептала она. – Он часто бывает в отсеке B. Слышала, там находится тюрьма. Думаю, его дар помогает держать дисциплину… Не зря Сара держит его к себе так близко. Она зовет Шона своим щитом. Нужно придумать, как обойти его при побеге.

– Да, наверно…

– Джейми, не думай о Крисе, – Флейта защелкала пальцами у меня перед носом. – Он не в себе. Мы поможем ему, но это сейчас не самое важное.

– Ты права, – я тряхнула головой, приходя в себя, когда Крис с Сарой скрылись за праздничным столом. – Надо начать с…

Мои слова утонули в раскатах музыки, полившейся из динамиков под потолком. Она была энергичной и задорной – один из клубных треков, что вышел как раз перед вымиранием человечества.

– Обсудим завтра, – выкрикнула Флейта мне на ухо, озираясь. – А сейчас иди поешь и потанцуй, идет? Дай себе хотя бы час продыха, Джейми!

Спорить с Флейтой было бесполезно, и я не стала. Увидев, как загорелись ее глаза при виде Тото, потянувшего ее к танцполу, я даже улыбнулась. Когда еще ей выпадет шанс почувствовать себя нормальной, если не сейчас?

Барби оттолкнула от себя Грейса, пытающегося потереться об нее копчиком, и вдруг заболталась с моим братом, вышедшим из неоновых лучей с утиной ножкой в руках. Я протиснулась в дальний конец зала, расталкивая людей, и привалилась к углу. Пока все вокруг кутили, празднуя, я думала лишь о том, когда же все напьются до такой степени, что я смогу уйти в комнату незамеченной.

– Мой ловец!

Кровь в жилах застыла, и не зря: от одной только улыбки Сары, нарочито ласковой и измазанной красной помадой, хотелось бежать со всех ног.

– Извини, что не пригласила тебя на сцену. Боюсь, пока рано открывать твой талант публике, но ты тоже заслуживаешь похвалы. Вот, выпей, – она протянула мне граненый кубок с рубиновой жидкостью. – Крис сказал, ты чувствуешь себя неважно… Я понимаю, но и ты тоже меня пойми: твоя кровь очень ценна. Однако я не хочу делать из тебя новую Ларет, мышка.

– А чего вы хотите? – спросила я, но глоток все же сделала. Это был чересчур крепкий глинтвейн с обилием гвоздики, имбиря и меда.

– Перемирия. Я не буду забирать у тебя кровь до следующей недели, – продолжила Сара, глядя, как я пью еще и еще, распробовав приятную терпкость во рту. – Это мой рождественский подарок тебе, Джеремия, как и совет: перестань думать о том, как бы сбежать. Посмотри, – она обвела рукой танцпол, где веселились все, кто был мне так дорог. – Твоим друзьям здесь нравится. Почему бы и тебе не привыкнуть? Идти все равно больше некуда.

Глинтвейн обжег изнутри. Сара была права, и мы обе понимали это. Едва ли кто-то хотел возвращаться к выживанию в стуже и голоде. Спасительного плана все еще не было, как и моей уверенности в том, что он когда-нибудь появится.

– Там есть еще, – Сара кивнула сначала на мой опустевший кубок, а затем на праздничный стол. – Как раз то, что нужно, чтобы прийти в норму. Развлекайся!

Когда она ушла, одарив меня шлейфом шипровых духов, я действительно двинулась к чану с глинтвейном: оставаться трезвой после такого разговора показалось невыносимым. Мне хватило еще полкубка, чтобы опьянение ударило исподтишка. Чугунная и распаленная, голова закружилась, как флюгер. Я больше не могла находиться на этом празднике жизни, поэтому устремилась в обход толпы, прочь из зала. Я была уже на полпути к лестнице, когда меня перехватили сильные руки, затаскивая обратно в неон.

К щеке прижалась другая щека, колкая, холодная и пропитанная амбровым парфюмом.

– Красивое платье. Я вижу под ним твое белье, – прошептал Крис мне в волосы, и я кожей почувствовала его улыбку.

На нем была черная рубашка, застегнутая на все пуговицы, и бежевые брюки. Остановившись в центре зала, он развернул меня к себе. Музыка совсем не предполагала медленных танцев, но ему было все равно. Мы плавно покачивались на одном месте, держась друг за друга, и я изо всех сил притворялась, что мне все равно тоже.

Лишь когда Крис вытер что-то с моего лица, я вдруг почувствовала, что плачу.

– Сара? – спросил он коротко. – Твой братец? Кто-то из сновидцев? Может быть, Шон? Я велел ему не приближаться…

– Нет, – я затрясла головой, и Крис сжал меня крепче. – Просто неудачный день. Можно я… пойду к себе? Крис, серьезно. Отпусти меня.

Музыка била по ушам, но Крис стоял так близко, что я разбирала его слова без всяких усилий. Он гладил мои плечи, прижимал к себе и смотрел так, что меня распирало от нежности и злости: как он смеет точно так же смотреть и на Сару?!

– Я больше так не могу, – сказал он, судорожно сглотнув. – С каждым днем это все сильнее. Одержимость… Раньше это я мучил Криса, а не наоборот. Я не хочу чувствовать того, что чувствовал он! Все из-за тебя. Это желание, как сорняк… Стремление быть лучше, лишь бы ты перестала кривиться от отвращения, стоит мне позвать тебя по имени. Я бы ненавидел тебя, если бы так сильно не любил! Научи меня быть прежним, Джейми. Таким, какой я был раньше, каким я нравился тебе… Добрым. Милосердным. Хорошим. Гребаным выдрессированным щенком! – рыкнул он с такой болью в голосе, будто и впрямь меня ненавидел. – Сегодня Рождество, и у меня есть для тебя подарок. Это просьба. Я сделаю все, о чем ты меня попросишь. Пожалуйста… Я хочу угодить тебе. Попроси же хоть о чем-нибудь, умоляю!

Его пальцы очертили линию моих скул, выбивая ответ. Мне было, о чем его попросить. Я кинула панический взгляд в сторону Сары, доедающей салат. Моя просьба – очевиднее некуда.

– Посмотри на меня и скажи это, – прошептал Крис, поднимая мое лицо, щиплющее от слез, за подбородок. – Джейми, скажи это вслух.

В аэропорту вдруг стало душно, сыро и просто отвратно. Захотелось вырваться и броситься прямо в метель без одежды. Меня тянуло домой, и не важно, что дома у меня давно уже не было. Я почему-то подумала о ферме за Састиной. Выцветшие шторы, горячая печка, гудящий лес за окном… Безопасно и уютно. Таким должен был быть мой настоящий дом, а не таким, как убеждала Сара.

– Скажи мне, Джейми, – попросил Крис снова, так тихо, что его слова почти заглушила музыка. – Просто скажи, и я все сделаю.

– Забери меня отсюда.

Взгляд Криса стал теплым, как топленое молоко. Он притянул меня к себе, не оставив между нашими телами и дюйма, а затем запечатлел поцелуй у меня на лбу.

– Забери меня из Прайда, – повторила я, захлебываясь в слезах. – Я хочу в наш дом.

– Завтра утром, – прошептал Крис, только и успевая, что вытирать их и потекшую тушь рукой. – Завтра утром будь у себя и жди. Мы уйдем отсюда. Вернемся на ту ферму или построим собственную. Ты больше не будешь плакать, понятно? А сейчас… Потанцуй со мной, Джейми.

Улыбка Криса была такой убедительной, что я улыбнулась тоже, а затем поддалась его рукам, позволяя увлечь меня в танец. Слезы высохли, и я положила голову ему на плечо, пока он не закружил меня, взяв за бедра. Я тихо засмеялась, слишком неуклюжая, чтобы не попытаться упасть. Словно вокруг не было людей, кроме нас двоих. Словно все было хорошо.

Он прижался губами к моему виску, а затем смахнул этот поцелуй ниже, на губы. Следующей была шея. Низ живота знакомо свело, и Крис надавил мне на поясницу, выгибая, чтобы я прижалась к нему и почувствовала, что он хочет не меньше.

Раздался электрический щелчок. Неоновый свет сменился обычным, а музыка выключилась. Звенящая тишина. Крис резко отпрянул, но руки не убрал. Даже придвинулся еще теснее, когда увидел то же, что видела я, устремив взор на центральный вход аэропорта Анкориджа.

Темный ангел, вышедший из шторма низвергнуть чудовищ… Или присоединиться к ним.

– Эй, я там Кошечку припарковал у въезда, кто-нибудь ей займется? – спросил Себастьян, отряхивая с капюшона снег.