Книга: Скопление неприятностей [litres]

Назад: Глава 4, в которой Помпилио отправляется на охоту, Кира заставляет говорить о себе, Фелди, Мерса и Орнелла ходят друг за другом, Арбедалочик падает в Омут, а два дружелюбных верзийца делают интересное предложение, которое превращается в захватывающее приключение

Дальше: Глава 6, в которой Кира отправляется за покупками, Мерса возвращается домой, у Орнеллы ничего не получается, Арбедалочик нарушает слово, а Помпилио не скрывает своего отношения к терданскому изящному искусству

Глава 5,
в которой Бабарский учит Мерсу интересоваться искусством, Галилей разруливает ситуацию, Помпилио и верзийские дары приходят к взаимопониманию, а Дюкри с бандитами – нет

Шумный пикник на берегу реки продлился до вечера: в этой области Верзи стояло жаркое лето, темнело поздно, и гости вернулись в замок после полуночи. И насладились превосходным фейерверком, который подвел итог трехдневному празднику. Примерно через час в замке наступила тишина, а в «старой» гостиной собрались четверо мужчин, которым предстояло обсудить очень важные вопросы. Собственно, ради этой встречи дар Дерек и устроил веселый праздник «в честь приезда дорогого друга».

– Хороший день, – оценил Бенджамин Кордо, грея в руках бокал с крепким ликером.

– Только слишком долгий, – усмехнулся Дерек, скрывая зевок ладонью.

– Не первый такой.

– Это верно.

«Большая берлога» изначально строилась как дворец, и ее внутренние помещения были отделаны с привычной адигенской роскошью: панели из ценного дерева на стенах, всюду шелк или роспись. Картины, лепнина, скульптуры, паркет… «Берлога» была изысканной и комфортабельной, но дары Яведо предусмотрели специальное «мужское» крыло, в котором размещались оружейная, бильярдная, «охотничья» гостиная и «старая» гостиная – с грубыми каменными стенами, столь же грубым каменным камином и грубой мебелью, правда, деревянной, а не каменной. На стенах висели не зеркала, а оружие и шкуры добытых зверей, пол был исцарапан шпорами и металлическими набойками, пахло порохом и крепким алкоголем. Что же касается собеседников, то они расселись в креслах у круглого стола, на котором стояли только стаканы и две бутылки крепкого: Бенджамин пил ликер, остальные предпочитали коньяк.

– У меня давно не было столь насыщенного дня, – произнес Филип, глядя на сидящего напротив Помпилио. – И сложного.

Мужчины промолчали, приготовившись услышать слова, которые до сих пор не были произнесены.

– Я хочу сказать тебе спасибо, лингиец, – тяжело продолжил Филип. – Ты меня спас.

Дер Даген Тур с достоинством кивнул.

– Я допускал шутки в твой адрес, лингиец, и хочу за них извиниться.

– Я с радостью принимаю твои слова, Филип, они приятны моему уху и моему сердцу.

– Нет ничего более ценного, чем правильные, искренне произнесенные слова, – добавил старый Бенджамин.

– Мир держится на Слове, – закончил Дерек, поднимая бокал.

Мужчины выпили, после чего Помпилио неожиданно произнес:

– Получается, Филип, ты мне должен.

Дар Спирче вздрогнул, и его глаза стали холодными. Однако голос его остался спокоен, а тон – вежлив.

– Мы все знаем, что я должен, лингиец, и нет смысла в напоминании.

Показалось, дер Даген Тур ошибся, причем крепко ошибся и оскорбил дара, но так только показалось.

– Я не хотел тебя обидеть, Филип, – размеренно ответил он, глядя Спирче в глаза. – Я сказал то, что сказал, только потому, что хочу получить долг немедленно.

– Каким образом? – растерялся дар.

– Ты примешь от меня в подарок шкуру пламура.

Дерек шумно выдохнул, а старый Бенджамин едва не расплескал ликер.

– Ты шутишь? – тихо спросил Спирче.

– Я мог бы просить тебя об этом, но ты мне должен, Филип, поэтому я не прошу, а требую, – твердо продолжил Помпилио. – Если ты согласишься принять подарок, мы оставим позади сегодняшнее приключение. Ты полностью расплатишься со своим долгом.

Бенджамин едва заметно улыбнулся и, скрывая улыбку, поднес к губам бокал. Дерек цокнул, показывая, что удивлен, но промолчал. Спирче покрутил головой, пробормотал:

– Проклятый лингиец… – и перевел взгляд на хозяина замка. – Он всегда был таким?

– Я знаю Помпилио тридцать лет, и с каждым годом он становится лучше, – медленно ответил Дерек.

Филип кивнул и вернулся к Помпилио:

– Тебе удалось меня разозлить, удивить, впечатлить и все – в течение одного дня. Теперь я понимаю, почему Дерек гордится дружбой с тобой, лингиец, и сожалею, что не знал тебя эти тридцать лет.

– Тридцать лет – это не вся жизнь, Филип, и я буду рад называть тебя другом все то время, которое нам осталось.

– Хорошие слова, лингиец, теперь у тебя есть такая возможность, – мужчины пожали друг другу руки, выпили, после чего дар Спирче улыбнулся: – Теперь мы можем перейти к делам?

– Только если захочешь, – подал голос Бенджамин.

– Если бы я не хотел, то даже пламур не стал бы для меня наживкой, – без улыбки ответил Филип. – Но я понимаю, что приближается день, когда придется делать выбор.

– Этот день уже настал, – подал голос Дерек.

– Тебе так кажется.

– Идет война, – добавил дар Кордо.

– При всем уважении, дядюшка Бенджамин, это не так. Достаточно всего лишь оглядеться, чтобы понять…

– Та война, о которой говоришь ты: с пушками, бронетягами, крейсерами и гибнущими солдатами, – она наступит в последнюю очередь, – веско произнес Помпилио. – Для начала необходимо измочалить экономику противника.

– Надеюсь, ты не хочешь поделиться со мной азами?

– А нужно?

– Лингиец, не бери на себя больше, чем можешь взять.

– А ты не предлагай мне оглядеться, потому что, когда я оглядываюсь, я вижу войну, – чуть повысил голос дер Даген Тур. – И еще, Филип, благодаря тому, что я много путешествую, я оглядываюсь чаще и в самых разных мирах, и повторяю: война идет.

– Пока галаниты лишь пытаются отщипывать у нас планеты, но они не смогут откусить больше, чем способны. В их распоряжении всего один сектор.

– Они тянут на свою сторону независимые миры, и тянут активно.

– Но у нас все равно пятикратное преимущество.

– Уже нет, – вздохнул старик. – Если верить последнему отчету Герметикона, в прошлом году объем экономики Галаны составил тридцать процентов от совокупной экономики адигенских миров. Это очень много.

– Этот отчет я еще не читал, – признался Спирче.

– Его доставили перед тем, как я отправился сюда.

– Галаниты не просто развиваются: они активно вторгаются во внутренние дела своих «деловых партнеров», навязывают им выборную систему управления и приводят к власти своих марионеток. Их глобальная цель – переделать экономику Герметикона, ради чего они постоянно призывают отказаться от золотого стандарта и перейти на единую резервную валюту – галанитский геллер.

– Кто откажется от золотого стандарта? – удивился Спирче.

– Тот, кто готов жить в долг, – объяснил Дерек. – Бумажек можно напечатать любое количество, и если бумажки обретут самостоятельную ценность, эмиссионный центр станет управлять Герметиконом. А самое интересное, что это будет ему стоить лишь бумаги и краски.

– Потребуется армия, чтобы держать в узде недовольных, – добавил Бенджамин.

– За этим дело не станет, – отозвался дер Даген Тур.

Дерек поднялся, взял бутылку и неспешно наполнил опустевшие бокалы друзей.

– Что ты предлагаешь? – угрюмо спросил Филип.

– Пора объединяться и начать торговую войну с Галаной, – жестко ответил Помпилио. – Причем вести ее, как положено: полностью отрезая галанитам доступ к нашим рынкам и всячески препятствуя их вторжению в независимые миры.

– Все вновь открытые планеты должны становиться адигенскими, – добавил дар Кордо. – Вести активную подрывную деятельность на тех планетах, где правят галанитские лакеи, и активно привлекать на свою сторону независимые миры.

– Но самое главное – это первый пункт, – произнес Дерек. – Нужно в конце концов признать, что идет война, и действовать в соответствии с законами, которые гласят, что войны не выигрывают, оставаясь в обороне.

– Если мы будем так себя вести, горячая война станет неизбежностью, – заметил Спирче.

– Она в любом случае неизбежна, – резко ответил дер Даген Тур. – Но пока получается так, что неизбежная война случится на невыгодных для нас условиях. И это нужно изменить.

Некоторое время в «старой» гостиной царила тишина: Филип обдумывал услышанное, Дерек добавлял в бокалы напитки, а затем Спирче осторожно осведомился:

– Я правильно понимаю, что ты прибыл посланником от брата?

– От всей лингийской Палаты Даров, – уточнил Помпилио.

– Ты сказал все, что хотел?

– Еще нет, – дер Даген Тур помолчал и добавил: – Дерек и дядя Бенджамин догадываются, что мне поручено передать, но еще не слышали моих слов.

– Мы все догадываемся, что тебе поручено передать, – саркастически ответил Филип и по очереди посмотрел на других верзийцев. – Послушаем?

Кордо и Яведо кивнули.

– Лингийские дары едины в желании начать жесткое противостояние с Галаной, – медленно и очень веско произнес дер Даген Тур. – Линга считает, что галаниты хотят вернуть времена Инезирской династии и заполучить контроль над Герметиконом. Линга считает, что либо мы примем вызов, либо через пятьдесят лет наши подданные станут галанитскими приказчиками, а наши внуки – их рабами. Линга будет сражаться, но если мы хотим не всего лишь щелкнуть галанитов по носу, а действительно остановить – нужно объединиться, как много лет назад наши предки объединились против Инезира. И мы очень надеемся на поддержку верзийской Палаты Даров.

Некоторое время собеседники молчали, после чего старый Бенджамин осторожно уточнил:

– Линга хочет атаковать сразу?

– Нет, конечно, – качнул головой Помпилио. – Если мы сумеем создать полноценную, готовую к любому развитию событий коалицию, мы выставим Галане ультиматум, предложив заключить обязывающий договор. Но они откажутся.

– Они абсолютно точно откажутся, – поддержал лингийца Филип. – Нам придется воевать.

– Много лет назад галаниты продемонстрировали отношение к адигенам, истребив их всех, – напомнил дер Даген Тур. – Погибли не только всадники, способные себя защитить: галаниты жгли детей, насиловали женщин и распинали стариков. Так было. Они об этом помнят. И если мы забудем – с нами случится то же самое.

– Не случится, потому что мы не забудем, – твердо произнес Филип и протянул Помпилио руку: – Я не хочу воевать, лингиец, но ты вовремя напомнил, что дар обязан быть готовым к войне.

///

Они не подписывали никаких документов, но этого и не требовалось, не для этого они встретились. Зато они твердо знали, что дар Филип Спирче скажет своим сторонникам, и понимали, что Верзи объединилась.

– Не думал, что наш маленький фокус так сильно подействует на Филипа, – негромко произнес Помпилио, когда они с хозяином замка остались в «старой» гостиной наедине.

– Скорее твой неожиданный ход, – качнул головой Дерек. – Ты так ловко заставил его отказаться от обязательств, что сделал еще большим должником.

– Не-ет, – протянул дер Даген Тур.

– Мне не рассказывай, – рассмеялся Дерек.

После ухода Филипа и Бенджамина старые друзья отодвинули кресла от стола, оказавшись напротив друг друга, и вели неспешный разговор обо всем… Но это «все» вертелось вокруг дел.

– Ты устроил великолепный праздник, брат, спасибо. Кира в восторге.

– Она очень понравилась Лауре.

– Значит, у нас не просто все хорошо, а все замечательно.

Дерек кивнул, подтверждая слова друга, и поинтересовался:

– Далеко собираешься?

Помпилио попросил объявить, что они с Кирой проведут в «Большой берлоге» неделю, наслаждаясь тишиной и друг другом. Дерек, разумеется, согласился, предоставил в распоряжение лингийца замок и самых надежных слуг и только теперь осведомился о причинах просьбы.

– Еду на Тердан, – коротко ответил дер Даген Тур.

– Приключение?

– Расследование.

– Ты сделался детективом? – поднял брови дар.

– Линге не нравятся известия, которые поступают из Скопления, – тягуче ответил Помпилио. – Нам кажется, что анданийцы потеряли Тердан.

– Странно, что вы только сейчас спохватились, – в тон другу произнес Дерек. – Анданийцы давно потеряли Скопление, но, пока терданы были сами по себе, это никого не волновало.

– Вот ты и ответил на свой вопрос, – Помпилио сделал глоток крепкого. – Мы считаем, что Компания слишком близко подобралась к терданам, и хотим остановить ее продвижение, чтобы не потерять и эти независимые миры.

– А что собираешься делать ты?

– Посмотрю, что там и как, – неопределенно ответил дер Даген Тур.

– Инкогнито?

– Именно.

– О каком расследовании идет речь?

Лингийцы сохранили в тайне захват «Счастливого цехина», решив не рассказывать о столь мощном оружии даже самым верным союзникам. Дер Даген Тур понимал, что Дерек обязательно задаст этот вопрос, понимал, что окажется в сложном положении, и ответил так, как должен был ответить:

– Ты понимаешь, брат, что это не моя тайна. Но если все пройдет так, как я запланировал, на обратном пути мы встретимся, и я обо всем расскажу. Даю слово.

– А мы встретимся?

– Кира сказала, что хочет как следует познакомиться с Жерном – он ей понравился.

– Кира не будет разочарована, – с улыбкой пообещал Дерек. – Жерн – центр цивилизации Герметикона, не то что ваше лингийское захолустье.

– Мы – последний оплот традиционных ценностей в бурно меняющемся мире.

– Говорят, у вас до сих пор развит гужевой транспорт?

– Люблю дремать под мерный цокот копыт.

– В Даген Тур все еще не допускают автомобили?

– Зато у нас легко дышится.

Мужчины рассмеялись и вновь наполнили бокалы.

– Расследование важное?

– Очень, – не стал скрывать Помпилио.

– Опасное?

– Я справлюсь.

– Кира отправляется с тобой?

– Да.

– Значит, не очень опасное… – начал было Дерек, но остановился и рассмеялся: – Хотя у вас, сорвиголов, все наоборот: раз дело опасное, значит – вы вместе.

– Но на охоту я ее не взял.

– Этого еще не хватало! – верзиец вновь стал серьезным. – Что может случиться на Тердане?

– Если я ошибусь, они окажутся в объятиях Компании.

– Не ошибайся.

– Постараюсь, – саркастически ответил лингиец.

– Отменить расследование можно?

– Увы.

– Впрочем, можешь ничего не опасаться: терданы так сильно ненавидят анданийцев, что никогда не станут им, а значит, всем адигенам, союзниками, – поразмыслив, продолжил Дерек. – Что бы ты ни натворил – эта позиция не изменится.

– Рано или поздно изменится, понадобится время.

– Не время, – качнул головой верзиец. – Понадобится чудо, чтобы терданы забыли о прошлом… Ты ведь знаешь их историю?

– В общих чертах, – Помпилио помолчал. – Они ведь потомки анданийцев?

– Никогда не говори так на Тердане, – Дерек поднял указательный палец. – Если хочешь чего-то добиться: никогда не напоминай тердану, что он потомок анданийцев. И никогда не говори: «в анданском секторе Герметикона» – на этом любой разговор закончится. Терданы кичатся своей независимостью, считают Герметикон априори свободным и бесятся при любом упоминании о том, что цивилизацию создали адигены.

– В моих материалах о столь сильной ненависти не упоминалось, – признался Помпилио. – Спасибо.

– Не за что, – махнул рукой Дерек. – К тому же ненависть – слишком сильное и не совсем правильное определение. У них сильно развита государственная пропаганда, которая воспитывает терданов в патриотическом духе и учит гордиться достижениями планеты. И я хочу сказать: им есть чем гордиться.

– Я знаю, что Тердан – хорошо развитый мир.

– И терданы построили его сами, – продолжил Дерек. – Основатель их государства был анданийским даром по имени Виллем Тердан, как пишут хроники – очень сильный человек.

– Слышал, его изгнали, – заметил Помпилио.

– Он проиграл войну, – уточнил Яведо. – Даже анданийцы перестают быть добродушными, когда берутся за оружие.

– Анданийцы кажутся не добродушными, а легкомысленными.

– Сути дела это не меняет, – не позволил себе отвлечься Дерек. – Лет за сто до Белого Мора, еще в Эпоху Ожерелья, на Андане случилась жуткая междоусобица, на фоне которой даже ваши лингийские войны выглядят забавным приключением.

– Не таким уж забавным, – пробормотал дер Даген Тур, привычно становясь на защиту родного мира.

– Ладно, ладно, не заводись, я согласен, – рассмеялся верзиец. – Я знаю, что вы друг с другом рубились бешено, однако ни разу не заходили так далеко, как анданийцы в тот раз. Дары сошлись насмерть, Виллем Тердан ухитрился восстановить против себя девять властителей из двенадцати, но тем не менее едва не победил – благодаря уму и таланту полководца, – и проиграл лишь из-за предательства десятого дара…

– Значит, не таким он был умным, – заметил Помпилио.

Дерек, поразмыслив, кивнул, признавая правоту друга.

– Победители проявили великодушие, предложив Тердану и его сторонникам изгнание на очень мягких условиях: с семьями, с запасами провианта, семян, инструмента… Фактически Тердану предложили колонизировать одну из обитаемых планет, но с билетом в один конец, поскольку в те времена перемещение между мирами проходило с помощью Вечных Дыр, а они были построены только на планетах Ожерелья…

– Брат, ты собрался пересказать мне историю Герметикона?

– Неужели ты ходил в школу?

Мужчины рассмеялись, вновь выпили, и Дерек продолжил:

– Их отыскали уже в Эту Эпоху и сильно удивились, обнаружив развитый мир, – все-таки Тердан был не только отличным полководцем, но и хорошим руководителем. Самое же интересное заключалось в том, что Тердан отказался от адигенских принципов правления и создал планетарный Сенат.

– У них выборное правление? – удивился Помпилио.

– Формально – демократия, – подтвердил Дерек. – Но Тердан и его наследники ведут дела таким образом, что постоянно выигрывают выборы: благодаря деньгам и влиянию. Они возвысили еще несколько семей, сформировали элиту, но управляются с ней настолько умело, что ни разу не столкнулись с междоусобицами.

– Очень ловко, – признал Помпилио.

– Как на Галане, – обронил Дерек.

– Что на Галане? – не понял лингиец.

– Следует признать, что система власти у наших врагов сделана весьма разумно и отвечает современным реалиям.

– А чем современные реалии отличаются от реалий столетней давности?

– Тем, брат, что появилось множество образованных людей, – объяснил дар Яведо. – Мы не можем отказаться от алхимиков, астрологов, инженеров, медикусов, квалифицированных механиков и людей других специальностей – и далеко не все из них адигены. Даже так: уже сейчас подавляющее большинство из них – не адигены. И они хотят влиять на свою жизнь.

– Мы обеспечиваем им нормальные условия.

– Они хотят больше.

– Перебьются, – жестко бросил Помпилио.

– Не перебьются, а почувствуют себя обиженными, – заметил верзиец. – Нам нужны грамотные люди, грамотным людям нужно больше, чем мы даем сейчас, а значит – нужно искать компромисс.

– Ты сделался демократом?

– Я ведь не случайно напомнил о Галане, – улыбнулся дар Яведо, глядя другу в глаза. – Галаниты, а чуть раньше – терданы придумали эффективную для современных реалий систему управления, которая дает простолюдинам иллюзию участия в своей судьбе. Реальная власть сосредоточена в руках узкого круга лиц, а на публику выставляют марионеток. Марионетки обещают подданным то, чего те хотят в настоящий момент, разумеется, ничего не исполняют, сходят со сцены и заменяются на следующих.

– Дорого, – поморщился Помпилио.

– Зато народ доволен. Народу кажется, что он управляет своей жизнью, – Дерек помолчал. – Мы – на виду, брат, мы гордимся тем, что наши династии насчитывают сотни лет. Это хорошо и важно, особенно когда в людях преобладает здоровый консерватизм, как на Линге…

– Он не преобладает, мы следим за тем, чтобы он никуда не делся.

– А если не следить, то возникает усталость, – ровно продолжил верзиец, не обратив внимания на то, что Помпилио его перебил. – Смотрите: этот глупый мальчишка правит вами только потому, что родился у своего папочки-дара! Откуда у него право приказывать, если все его достижения ограничиваются удачным рождением? Эти лозунги понятны, легко срабатывают и приводят к революциям… И вот они, брат, очень дорого обходятся. Гораздо дороже политического цирка из скудоумных марионеток.

Некоторое время дер Даген Тур молчал, обдумывая слова старого друга, затем наполнил бокалы и нехотя спросил:

– Что ты предлагаешь?

– Рано или поздно нам придется реформировать власть.

– Ты хочешь, чтобы я рассказал о твоей позиции Антонио? – догадался Помпилио.

– Да, – кивнул Дерек. – Это не является условием для нашего сотрудничества, поскольку я, как ты знаешь, абсолютно согласен с тем, что проблему Галаны необходимо разрешить как можно скорее. Но мы уязвимы именно в системе власти и должны сыграть на опережение.

– Я обязательно передам наш разговор брату, – ответил Помпилио. – Я буду о нем думать, поэтому пока не знаю, какие комментарии последуют лично от меня и последуют ли они вообще. Но я согласен с тем, что вопрос требует серьезного обсуждения.

– Спасибо, брат, – Дерек вновь наполнил бокалы и вернулся к текущим делам: – Как бы там ни было, Виллем Тердан создал живучую модель управления, которая позволяет его потомкам прочно удерживать власть над планетой.

– Как же им позволили заполучить власть над целым Скоплением?

– Анданийцы прошляпили, – честно ответил Дерек. – Даже не прошляпили, а ошиблись в прогнозах. Анданийцы увидели, что терданы заинтересовались соседними планетами, но решили, что им не хватит ресурсов, чтобы развивать не только свой, но и новые миры. А терданы их неприятно удивили и в результате подмяли под себя все планеты Скопления, с единым Сенатом, полицией и армией.

– Они проводят антиадигенскую политику?

– Независимую.

– Им придется определиться: или мы, или Галана.

– Не обязательно.

– В смысле? – поднял брови Помпилио.

– Галаниты прекрасно понимают силу Тердана и пока готовы мириться с его существованием, – объяснил Дерек. – Во-первых, потому что Тердан далеко от них, во-вторых, потому что он настроен против Анданы. Чем больше будет таких Терданов, тем труднее будет нам. А Галана станет их поддерживать.

– Потому что они никогда не объединятся, – протянул дер Даген Тур.

– Они не смогут объединиться, поскольку у них нет ни нашей идеологии, ни галанитских амбиций. Скопление – их потолок. Собрав и натравив на нас множество таких скоплений, содружеств и союзов, галаниты рассчитывают измотать нас и лишить главенствующих позиций. Как только мы ослабим контроль, Герметикон погрузится в хаос, начнется множество локальных войн, которые завершат раздробление существующих союзов на еще более мелкие объединения, и галаниты спокойно, не торопясь, их разорвут.

– И восстановят империю, – эхом отозвался Помпилио.

– И восстановят империю, – подтвердил Дерек. – Для нас это означает смерть.

Некоторое время они молчали, погруженные в собственные мысли, а затем дер Даген Тур произнес:

– Знаешь, что я думаю, брат?

– Что?

– Для такого плана нужно очень много времени.

Дар Яведо прищурился и ответил так:

– В первую очередь для такого плана требуется стратегическое мышление. Его придумали люди, умеющие мыслить веками.

⁂

Путешествие на катере, который подобрал грабителей на набережной Старого города, не затянулось. Будучи людьми опытными… ну, кроме Акселя, который тоже был опытным, но в других делах, однако быстро учился криминальным хитростям… Так вот, будучи людьми опытными, ИХ и верзийцы понимали, что полиция не сумеет мгновенно перекрыть город и начать тотальный поиск грабителей, и потому необходимо опередить стражей порядка и как можно скорее вернуться в Карусель.

Комбинезоны и оставшееся снаряжение они бросили в катере – чуть позже его надежнейший владелец сожжет все это в лесу, лигах в семи от города. Два тяжеленных мешочка, переместившихся из рюкзаков в саквояжи, были благополучно доставлены в укромное место, где присоединились к полученному за сапфиры золоту, после чего ИХ и Крачин вернулись в «Полную чашу» и завалились спать. Что же касается верзийцев, они сошли с катера за городом и на припрятанном мотоциклете добрались до сферопорта, который покинули на рассвете, прикинувшись цепарями из команды дружелюбного капитана Шрайбера.

Ограбление прошло в высшей степени профессионально, полицейские следователи не получили ни одной зацепки, ни единой ниточки, потянув за которую можно было бы распутать дело, и потому занялись «огнем по площадям»: тотальной проверкой всех подозрительных лиц в Карусели.

Ну, то есть тех подозрительных лиц, которые не успели спрятаться.

Впрочем, подозрительные лица были готовы к подобному развитию событий, и когда в шесть утра в двери ИХ и Акселя принялись долбиться блюстители порядка, никто из них даже не попытался бежать.

– Имя?! – рявкнул мощного сложения полицейский, разглядывая документы Бабарского.

– Алоиз Винокурчик, – ответил ИХ, спокойно наблюдая за тем, как ворвавшиеся в номер здоровяки переворачивают все вверх дном.

– Галанит? – полицейский чуть сбавил тон, опасаясь возможных неприятностей с консульством.

– Только по папе.

– То есть бастард? – голос вновь стал громким.

– И по документам: у меня есть вид на жительство на Галане.

– Другое дело, – последнее сообщение сделало полицейского чуть менее подозрительным. – Вы вместе? – Он кивнул на вышедшего из соседнего номера Крачина.

– Да.

– Зачем прибыли в Виллемгоф?

– Прошу прощения, синьор, но если вы скажете, в чем нас подозревают, мы, возможно, расстанемся быстрее.

– Или не расстанемся.

– Или так, – хладнокровно ответил ИХ.

Несколько мгновений полицейский пристально смотрел на маленького, но твердого, словно алмаз, Бабарского, после чего медленно спросил:

– Слышал об ограблении музея?

– Краем уха, – не стал отрицать ИХ. – Перед тем как лег спать.

– Мы ищем умников, которые это устроили.

– Вы слышали о такой планете – Варнион? – вопросил ИХ.

– Краем уха.

– Мы с другом ищем толковых ребят в ее вооруженные силы.

– Вербуете наемников?

– Кто-то должен следить за порядком, – улыбнулся Бабарский. – Кстати, подумайте о контракте. Здесь возьмете годовой отпуск, поработаете на Варнионе, вернетесь и продолжите службу. Платим отлично, и я уже сговорился с десятком ваших коллег.

– Грязная работа хорошо оплачивается?

– Поиском клерков не занимаюсь.

– Ладно… – полицейский протянул Бабарскому документы, но задержал их в руке, не позволяя взять: – Ты знал, что мы придем.

– Когда я услышал, что кто-то подломил Терданский музей, сразу понял, что будет большой шмон, – не стал скрывать ИХ.

– Почему ты так подумал?

– Потому что терданы обидчивы и самолюбивы.

– Это так…

– Но мы с другом не сбежали, поскольку чисты и работаем в иной сфере.

– Ладно.

Полицейский дал знак, и стражи порядка покинули «Чашу». Больше они никого не проверяли.

– У меня все, все, абсолютно все болит, – плачущим голосом сообщил ИХ, убедившись, что незваные гости отправились восвояси. – Я потянул руку, ушиб ногу и простудился. Я до сих пор не понимаю, как мог согласиться на твой безумный план, учитывая, что у меня хронический ревматизм…

Аксель внимательно оглядел разгромленный номер, после чего посмотрел на Бабарского:

– Хорошо, что я оставил пистолеты в тайнике.

– Да, они вызвали бы дополнительные вопросы.

– Но мы бы все равно отболтались?

– Разумеется.

– Понятно, – Крачин помолчал. – Я не стал спрашивать вчера, но… Ты нашел то, что искал?

– Президент Академии Наук действительно состоит в переписке с Валерией Цанмау, если ты об этом, – ровным голосом ответил ИХ, мгновенно позабыв о своих «болячках». – Валерия Цанмау действительно возглавляет секретный научный центр, который терданы называют Лабораторией. Но где она находится, в письмах не указано.

– Проклятье! – выругался Аксель. – То есть все это было напрасно?

– Что именно?

– Музей.

– Как это напрасно? – изумился суперкарго. – Мы заполучили почти двадцать килограммов великолепного жемчуга, среди которого есть поразительные экземпляры…

– ИХ!

– Не забывай, что мы не одни, – улыбнулся Бабарский. – Не получится у нас – получится у Дюкри. К приезду мессера мы будем знать, где находится Лаборатория.

– Уверен?

– Для этого он нас сюда и послал, – пожал плечами суперкарго.

И отправился наводить порядок.

⁂

Настроение у собравшихся на экстренное совещание друзей было не самым радужным. А если называть вещи своими именами – запредельно мрачным. И причина этого таилась не столько в дерзком ограблении Терданского музея, сам факт которого определенно не поможет переговорам с галанитской делегацией, сколько подозрение, что грабители сумели покопаться в личном архиве президента Академии Наук…

– Не могу не отметить, друзья, что наши службы проявили себя с самой… – Аристотель щелкнул пальцами, но от эпитета уклонился, ограничившись многозначительным взглядом на опустивших головы Зормана и Купера. – И это при том, что мы прекрасно знали о присутствии в Виллемгофе недружественных галанитов и даже, как я помню, следили за ними.

Элки, который чувствовал себя менее виноватым, продолжал молчать, а Онисиму пришлось подать голос:

– Я не ожидал, что галаниты поведут себя с такой наглостью.

– Ты уверен, что музей ограбили галаниты? – быстро спросил Грау.

– Мы плотно следим за их группой…

– И не поняли, что они собираются грабить музей?! – не сдержался маршал.

Купер выдержал короткую паузу, позволив Аристотелю чуть успокоиться, чтобы не пришлось повторять ответ, и продолжил:

– Те, за кем мы следим, музей не грабили.

– Тогда почему ты сказал, что преступление совершили галаниты?

– Потому что они были неподалеку от места преступления, – ответил Онисим. – Я сам видел Орнеллу Григ на площади Дернау.

– Что она делала?

– Полагаю, наблюдала за происходящим.

– Вместе с твоими сыщиками, – едко добавил Грау.

Онисим поморщился.

– Разве это разумно? – вдруг спросил Зорман.

– Что именно?

– Допустим, в Виллемгоф действительно прибыло две группы галанитов, – произнес Элки. – Одну мы вычислили и плотно «ведем», второй удалось сохранить свое пребывание в тайне. Зачем Орнелле светиться на месте преступления и тем показывать, что ограбление – работа галанитов? По правилам, она должна была пребывать как можно дальше от площади Дернау.

– Хочешь сказать, Григ случайно оказалась рядом с музеем? – фыркнул Аристотель. – Но это полная ерунда.

– Может быть, – развел руками Элки. – Я просто высказал предположение.

Некоторое время они молчали, обдумывая замечание Зормана, после чего Грау нервно дернул плечом:

– А может, и впрямь случайно.

Купер удивленно посмотрел на маршала. Элки остался невозмутим.

– Я к тому, что галанитам нет никакой нужды грабить музей, – продолжил Аристотель. – Мы, конечно, будем выглядеть на переговорах несколько глупее, но от своих требований не откажемся. Что же касается того, что ограбление могло стать отвлекающим маневром…

– Именно, – кивнул Онисим.

– …то у тебя, как я понял, нет никаких доказательств в пользу этой теории, – закончил Грау.

– Только косвенные, – подтвердил Купер. – Преступники проникли в музей через крышу, высадившись на башню Академии Наук с миницеппеля. Веревки, по которым они спустились, проходят мимо окон президентского кабинета. В задней комнате которого находится его личный архив.

– Само окно? – быстро спросил Зорман.

– Мы его тщательно осмотрели, но ничего сказать не можем, – развел руками Онисим. – Если его и вскрывали, то это сделали профессионалы высочайшего класса.

Никаких следов. Ничего не взломано. Ничего не пропало.

– То есть все выглядит так, будто у тебя разыгралась паранойя, – заключил Аристотель.

– Да, – кивнул Купер.

– Элки? – маршал перевел взгляд на Зормана.

– Я согласен с Онисимом, – твердо ответил тот, глядя Грау в глаза. – И предлагаю исходить из того, что теперь галанитам известно местонахождение Лаборатории.

– Хочешь сказать, они прочитали переписку Валерии с президентом?

– Просмотрели, – уточнил Элки.

– Разрешив переписку, я строго-настрого запретил упоминать планету, на которой находится Лаборатория. И я абсолютно уверен в том, что Валерия выполнила это требование.

– Даже если так, они найдут другой способ выведать правду, – тихо проронил Зорман.

– Ты настолько в них уверен?

– Сколь ни печально это признавать – уверен, – ответил Элки. – Мы имеем дело с профессионалами, которые действуют жестко, цепко, агрессивно и очень последовательно. Они узнают, где находится Лаборатория.

Несколько секунд Аристотель тяжело смотрел на Зормана, затем бросил взгляд на Купера – тот едва заметно кивнул, соглашаясь с Элки, и после этого произнес:

– Онисим, не спускай глаз с галанитов и постарайся отыскать вторую группу, если она еще не покинула планету.

– Да, Аристотель.

– Элки, твоя забота – Лаборатория. Будь готов ее защитить.

Зорман кивнул.

///

После совещания Аристотель перешел в большой рабочий кабинет, в котором его ожидали члены делегации для обязательного совещания, предваряющего каждый день переговоров; Зорман поехал в Генеральный штаб обсудить усиление охраны Лаборатории, а Онисим отправился в Карусель, чтобы лично поговорить с уголовниками, позабывшими главное правило своего относительно мирного сосуществования с грозным терданским государством: ставить власти в известность обо всех потенциально громких и скандальных преступлениях. При этом Онисим понимал, что, раз дело провернули инопланетники, местный Омут мог и не знать о готовящемся преступлении и, следовательно, не имел возможности о нем донести. Но еще Онисим понимал, что его личный визит произведет на бандитов неизгладимое впечатление, заставит осознать, что власти ОЧЕНЬ недовольны, и сделать все, чтобы их успокоить.

Так и получилось.

Два больших черных автомобиля, составляющих кортеж шефа прокурорской гвардии, подъехали к черному входу в «Клячу», после чего Онисим не вошел, а буквально ворвался в комнату, где его поджидали сыновья Нуланда, и с порога рявкнул:

– В городе бардак!

Кайл и Кеннет переглянулись, но предпочли промолчать.

– Я ошибаюсь, или вы обязались соблюдать кое-какие правила? – грубо продолжил Купер, усаживаясь за стол. Бандиты собрались было устроиться напротив, но увидели приподнявшиеся брови Онисима и остались стоять. – Мне нужны тишина и небольшие услуги.

– Мы вроде никогда вам не отказывали…

– Мне нужны опережающие услуги! – громыхнул Онисим и стукнул кулаком по столу. – Вы должны сдавать всех потенциально опасных для государства преступников. А вы этого не делаете.

Бандиты вновь переглянулись.

– Мы по-прежнему не понимаем…

– Кто ограбил музей?

– Не мы, – выдохнул Кайл.

А Кеннет припомнил ночной визит галанита и отметил, что «гнездо разворошили» знатно, если разбираться с ограблением явился лично Купер.

– Понимаю, что не вы, – медленно и жестко произнес Онисим. – Рискни вы ограбить главный музей планеты, вы бы уже ехали на каторгу. Меня интересует, кто это сделал?

– Вы не поверите, синьор Купер, но мы ищем, – очень вежливо произнес Кеннет.

– Мы сразу поняли, что вы к нам придете, – почтительно добавил Кайл.

– С чего вдруг? – удивился Онисим.

– По той причине, которую вы только что озвучили, синьор Купер, – ответил старший сын Нуланда. – Мы знали, как вы отреагируете на ограбление главного музея планеты, и как только услышали об этом, подняли на ноги всю Карусель.

– И у нас уже есть зацепка, – похвалился Кайл.

– Приятно слышать, – на губах Купера появилось нечто вроде улыбки. Затем он жестом разрешил бандитам усесться и велел: – Выкладывайте!

– Вчера днем, то есть незадолго до ограбления, в одну из наших алхимических лабораторий вломились неизвестные. Сначала они хотели арендовать лабораторию на несколько часов, а когда наши отказали – избили их и занялись приготовлением смесей.

– Готовились к ограблению, – прищурился Купер.

– Мы тоже так подумали.

– Но почему грабители просто не купили нужные смеси в Карусели?

– Потому что в этом случае мы бы уже их взяли и сдали вам, – пожал плечами Кеннет. – Видимо, они понимали, на какое дело идут.

– Логично, – Купер побарабанил по столу пальцами. – Местные?

– Инопланетники.

– Акцент?

– Наши не поняли какой.

– Описание?

– Мы подготовили, – Кайл протянул Онисиму два густо исписанных листка.

– Неплохо, – на этот раз на губах Купера точно появилась улыбка, и сыновья Нуланда поняли, что буря прошла стороной. – Что-нибудь еще?

Бандиты вновь переглянулись, пытаясь понять, о чем не успели рассказать, затем Кеннет сообразил, что Купер намекает на «опережающие услуги», припомнил что-нибудь необычное, случившееся за последние дни, и сообщил:

– Какой-то контрабандист предлагает цеппель с двумя астрингами.

Несколько секунд до Онисима доходил смысл послания, а затем он небрежно, не желая, чтобы уголовники почувствовали его интерес, осведомился:

– В смысле, привез астринг на продажу?

– Нет, – покачал головой Кеннет. – Это именно цеппель с двумя астрингами.

– Только второй не работает, – добавил Кайл.

– Что значит «не работает»?

– Контрабандист сказал, что его люди не могут его запустить.

– Ах, вот как…

И в этот момент Онисим Купер во второй раз в жизни поверил в судьбу. Точнее, в то, что она ему благоволит. В первый это приключилось после унизительной выволочки, которую он получил от начальника полиции за то, что осмелился закрыть игорный дом, которому тот покровительствовал. Тогда Онисим думал, что его карьере конец, но вечером его пригласили на беседу к Аристотелю, и на следующее утро новый заместитель генерального прокурора уволил начальника полиции, завел против него дело и отправил на каторгу. Нынешнее чудо тоже случилось после позора: сначала скандальное ограбление, а после, словно извиняясь, судьба подбрасывает ему царский подарок.

– Вы видели этот цеппель? – поинтересовался Онисим.

– И его, и оба астринга, – подтвердил Кеннет.

– Своими собственными глазами, – добавил Кайл.

– Заберите его… любым способом, – Онисим резко поднялся, заставив уголовников сделать то же самое. – И доставьте в «Абергоф». Военных я предупрежу… Все понятно?

– Разумеется, – хором ответили уголовники.

– Жду, – бросил Купер и, не прощаясь, вышел из комнаты.

⁂

А вот теперь Фелди и в самом деле стал походить на бродягу или спившегося работягу, каких полным-полно в прилегающих к Карусели трущобах. С одной стороны, это было ему на руку, поскольку и галаниты, и терданы вряд ли станут обращать внимание на бездомного алкоголика. С другой – Фелди был себе отвратителен: опухшее лицо покрыто синяками и ссадинами, пиджак и брюки порваны, сорочка в грязи и крови, которую Патрик замаскировал грязью, и воняет так, словно ей давно пора в стирку… Впрочем, не в стирку, а в помойное ведро. Но сменить сорочку и уж тем более костюм Фелди не мог, поскольку бандиты не оставили ему даже самой мелкой монеты, забрав из карманов абсолютно все.

Вот и получалось: денег нет, надежд нет, перспектив нет…

Ничего нет.

И, не будь он так сильно оглушен во время драки, Фелди, возможно, покончил бы с собой. Но легкое сотрясение, нанесенное тяжелыми башмаками уголовников, помутило его сознание, заставив подчиняться инстинктам, а инстинкты потребовали убраться с проклятой улицы Каменщиков, умыться в реке, кое-как почистить одежду и отправиться в благотворительную ночлежку. Она открылась в девять вечера, и Патрик, просидевший под дверью больше шести часов, оказался первым посетителем. Переночевал, не рискнув снимать ни обувь, ни пиджак, утром получил кусок хлеба и миску супа – благотворительный завтрак ничем не отличался от благотворительного ужина, и вышел на улицу.

Совершенно не представляя, что делать дальше.

Фелди отдохнул, шум в голове больше не глушил сознание, то есть не спасал от депрессивных мыслей. Которые грубо требовали от предателя покориться судьбе.

«Ты снова проиграл. Ты никому не нужен. Твоя последняя надежда лопнула, и все, на что ты можешь рассчитывать, – это мучения и смерть. Избавь себя от мучений».

В какие-то мгновения желание спрыгнуть с моста или крыши накатывало так сильно, что Фелди принимался поглядывать на многоэтажные дома и лишь огромным усилием воли заставлял себя продолжать путь.

Потому что решил обязательно побывать дома.

Побывать в родном дворе – гулком четырехугольном «колодце», пахнущем простой едой и дешевым пивом, посмотреть на булочную, в витрине которой по-прежнему выставлена аппетитнейшая сдоба, посмотреть на тетушку Терезу, толстую хозяйку кондитерской, посмотреть на газетчика Бобби… Посмотреть, почувствовать подступивший к горлу ком, вытереть грязным рукавом выступившие на глазах слезы и прошептать:

– Каким дураком я был, что поверил Огнеделу. Я все потерял. Я все-все-все потерял…

И желание покончить с собой стало непреодолимым, потому что мир действительно рухнул – его личный мир. Тетушка Тереза, дядя Бобби, владелец булочной, молочник, сапожник – все они останутся и будут жить дальше, наслаждаясь своим маленьким мирком, а он… он…

Фелди захотелось кричать, но он сдержался. Резко повернулся, собираясь вернуться в Карусель и отыскать дом повыше, прыжок с которого его точно убьет и… И нос к носу столкнулся с сестрой.

– Эльза!

– Патрик?!

– Эльза…

– Это действительно ты?!

– Не кричи, – опомнился Фелди, и увлек сестру в переулок. – Пожалуйста, не кричи. Эльза…

– Патрик… – Первое удивление прошло, и девушка быстро оглядела брата. – Какой ужас, Патрик, почему ты так выглядишь?

А сама она за год ничуть не изменилась, осталась такой же стройной и энергичной, какой Фелди ее помнил.

– Нам сказали, что ты дезертировал.

– Это долгая история…

– Что случилось?

– Я допустил чудовищную ошибку, я… – он так и не смог сказать сестре правду. – Меня обманули, Эльза, меня подставили. Я думал, что служу Тердану, но мною воспользовались предатели и теперь… Мне пришлось бежать.

– Где ты был?

– Я скрывался… – Фелди вновь вытер слезы. – Эльза, ты не думай: я не к тебе, я не собираюсь тебя подставлять… Я просто захотел увидеть, перед тем… Ты прости меня… И еще я хотел сказать, что был дураком, но не предателем…

Его бессвязный лепет рвал девушке душу. Так же, как вид брата: жалкого, избитого, грязного, явно голодного… Эльза помнила Патрика иным, и то, во что превратился всегда веселый, улыбчивый, уверенный в себе Фелди, приводило его сестру в ужас.

К тому же она не верила ни единому его слову.

– Патрик, тебе нужно сдаться.

– И провести остаток дней в тюрьме?

– Ты ведь сказал, что невиновен.

– Я не смогу это доказать, – Фелди криво улыбнулся. – Я очень рад видеть тебя, Эльза, ты не представляешь, как я по тебе соскучился.

– Тогда говори, зачем пришел, – потребовала энергичная сестра. – Я вижу, что ты рад, вижу, что искренен, но тебе нужна помощь. Какая?

И Фелди вдруг подумал, что у него вновь появился шанс. Еще один шанс все изменить, и помощь сестры способна стать той соломинкой, которая вытащит утопающего из жуткого болота.

– Я хочу уехать на Север, – прошептал он. – Там строят новые шахты, тянут дороги, там нужны люди, и к толковым ребятам особо не приглядываются. Я сумею там затеряться.

– Тебе нужны деньги?

– Совсем немного… только на билет. И если ты…

– Тебе хватит пятидесяти марок серебром?

– Да, конечно… Эльза…

– Я принесу, – девушка сделала шаг в сторону.

– Подожди… – Фелди схватил сестру за руку. – Ты не торопишься?

– Не очень.

– Тогда, пожалуйста, побудь со мной еще… Расскажи, как дела у наших? Как мама? Эльза, я правда соскучился… я ужасно тоскую по вам… я ненавижу себя за то, что все потерял…

Фелди не обманывал сестру, не играл с ней, он точно знал, что, как бы ни сложились обстоятельства, больше они никогда не увидятся, и только поэтому попросил Эльзу задержаться. Взял за руку и не отпускал все те десять минут, во время которых сестра рассказывала о событиях последнего года. Слушал о том, что ее свадьба с Роном едва не расстроилась из-за его дезертирства, но теперь все снова хорошо, и через три месяца они поженятся; что после его исчезновения мама много плакала, однако постепенно смирилась и считает, что он погиб; что их двоюродная сестра родила двойню, а ее муж сдал экзамен и получил патент младшего офицера полиции. Много чего слушал.

А потом, когда Эльза заторопилась домой, чтобы принести брату обещанные деньги, все, которые у нее оставались до следующего жалованья, Фелди вытер слезы и улыбнулся, подумав, что за эти десять минут его жизнь снова стала нормальной.

И совершенно не удивился прозвучавшему из-за спины вопросу:

– Сестра?

Повернулся, посмотрел на Орнеллу Григ и не стал разыгрывать удивление.

– Я знал, что явитесь или вы, или полиция.

– Поверь: мы – предпочтительнее, – улыбнулась Орнелла.

А стоящий позади нее Кузнец выразительно кивнул.

– Спасибо, что дала поговорить с сестрой.

– Приступ сентиментальности закончился?

– Да, – вздохнул Фелди.

– В таком случае поехали: с тобой хочет говорить Абедалоф, – Григ взяла Фелди за плечо. – Машина ждет на соседней улице.

Он не стал сопротивляться.

А вернувшаяся в переулок Эльза решила, что брат специально попросил принести деньги, чтобы не прощаться. Девушка прошла весь переулок, огляделась, тяжело вздохнула, смахнула с глаз слезы, прошептав:

– Прощай, Патрик.

И отправилась по своим делам.

Матери она о встрече не сказала, решив, что пусть лучше брат считается мертвым…

⁂

Как бывает в любом сферопорту Герметикона, власть в Виллемгофе причудливым образом распределялась между представителями государства и Омута. Не в равных, разумеется, пропорциях, но слово уголовников имело серьезный вес и среди пограничников, и среди таможенников, и тем более в грузовом порту, работа которого полностью зависела от контролируемых Омутом грузчиков. Бандиты были злом, но это зло умело огрызаться и потому могло рассчитывать на определенный компромисс.

Но и вести себя слишком вызывающе Омут не рисковал, поскольку хорошо помнил «Тинигерийский погром», который однажды устроили выведенные из себя адигены, помнил недавний случай, когда ради мести Огнеделу Омуту был выставлен жесткий ультиматум, и хорошо понимал, что зло способно только огрызаться, а попытается укусить – будет беспощадно раздавлено, невзирая ни на какие потери. Что же касается Тердана, то он считался одним из жестких миров, где уголовникам позволяли намного меньше, чем на других планетах.

И тем удивительнее был скандал, который закатили взбешенные сыновья Нуланда знакомым таможенникам, явившись ранним утром на посадочное поле и не обнаружив на нем «Счастливый цехин».

– Как это понимать?

Ответом стали разведенные в стороны руки.

– Вы издеваетесь?

– Кайл, чего ты от нас хочешь? – негромко спросил начальник смены. – Еще вчера «Счастливый цехин» стоял в порту.

– Я просил приглядывать за ним!

– Мы приглядывали, – спокойно ответил таможенник. – А когда он снялся и ушел – перестали. Как можно приглядывать за цеппелем, которого нет?

– Почему вы мне не сообщили?

– Потому что ты не просил сообщать, – притворно удивился начальник смены. – Ты попросил присмотреть за цеппелем, мы присмотрели. Цеппель ушел. Точка.

Кайл тяжело задышал, по глазам было видно, что он готов наброситься на спокойного таможенника с кулаками, однако ситуацию спас его благоразумный брат.

– Этого следовало ожидать, – громко произнес Кеннет, глядя Кайлу в глаза. – Мы должны были понять, что Дюкри не дурак и, показав товар, сразу его перепрячет. Мы недооценили ублюдка и сели в лужу.

– Хотели купить цеппель? – осведомился таможенник.

– Ну… хотели обсудить, – со значением улыбнулся Кеннет. И стало ясно, что честная сделка не предполагалась и капитан «Цехина» вовремя увел судно из Виллемгофа.

– Что будем делать? – тихо спросил Кайл. Он сообразил, что скандал с таможенниками ничем не поможет, и дал понять, что угомонился и гневная вспышка осталась позади. – Ты ведь помнишь, что…

– Ни слова больше, – так же тихо, но очень твердо и даже чуточку зло отозвался Кеннет, и младший мгновенно заткнулся.

И оба они одновременно подумали, что за такой прокол Онисим их с дерьмом смешает.

– Нужно поговорить с Дюкри, – поразмыслив, сказал Кеннет. – Будем надеяться, что он остался в Виллемгофе, надеясь заключить сделку.

///

– Видел Мерсу? – спросил Дюкри, присаживаясь за столик Квадриги.

Какое-то время Галилей изумленно таращился на неожиданно появившегося собеседника, старательно припоминая, кто перед ним, зачем он перед ним, почему он сам здесь и где вообще это «здесь». После чего сделал неопределенный жест рукой, в целом как бы говорящий, что от него нужно отстать и по возможности быстро.

– Это значит «да»? – поднял брови Уран, не сумев расшифровать увиденный жест.

– Нет.

– Жаль…

– Но я слышал, как Мерса плакал ночью, – продолжил Квадрига, упираясь взглядом в недоеденного цыпленка. И пояснил: – У нас комнаты рядом.

– Плакал?

– Он вернулся перед рассветом, тихо закрыл дверь, лег на кровать – я слышал, как скрипнули пружины матраса, – отвернулся к стене и разрыдался. – Галилей произнес фразу таким тоном, что грустно стало даже цыпленку.

– Это правда? – спросил Уран, принимая у официанта яичницу с ветчиной.

– Не знаю, – качнул головой астролог и оторвал цыпленку второе крыло. – Но на еду меня конкретно пробило после кугианских порошков. Пробовал?

– Ты ведь понимаешь, что тебя могут арестовать? – осведомился Дюкри, приступая к еде.

– За что? – удивился Галилей, вгрызаясь в крыло.

– За вещества, которые у тебя в карманах.

– Помимо веществ, там лежат документы астролога, – хихикнул Квадрига, выплевывая обглоданную косточку. – Меня не тронут. – Он на мгновение застыл, обдумывая происходящее, после чего нахмурился: – Как ты догадался о веществах в моих карманах?

– Тебя не было всю ночь, а теперь ты слишком жадно уминаешь цыпленка.

– Все это очень надуманно, – протянул Квадрига, отставляя тарелку. После чего сделал большой глоток кофе, оглядел завтракающих в таверне гостей и сообщил: – Мне нравится смотреть на людей по утрам.

– На людей? – переспросил Уран.

– Ты меня неправильно понял, – помолчав, ответил астролог. – Люди мне не особенно нравятся, но смотреть на них по утрам достаточно интересно. Некоторые сонные, некоторые сосредоточенные, некоторые равнодушные, но все заряжены на новый день, чего-то ждут от него и на что-то надеются.

– Вечером их надежды умирают?

– Вечером почти все они угрюмы, а остальные пьют.

Дюкри перестал есть, посмотрел на расслабленного астролога и уточнил:

– И все?

– Что «все»? – не понял Квадрига.

– По вечерам почти все люди угрюмые, а остальные пьют?

– Да, – подтвердил Галилей. – А что?

– Нет тех, кто идет к семье, чтобы поиграть с детьми, почитать книгу, поцеловать жену… – Дюкри не был примерным семьянином, его единственный сын уже поступил в военную академию и уехал из дома, поэтому по вечерам Уран или работал, или… Или делал то, о чем сказал Квадрига. Правильно сказал, но у Дюкри эта правда вызвала раздражение. – Есть и нормальные люди.

– Я не бываю у них дома, – пожал узкими плечами астролог. – Я говорю только о том, что вижу. – И поднялся из-за стола. – Пойду разбужу Мерсу.

– Пусть спит, – буркнул потерявший аппетит Уран. – У него был трудный день и еще более трудная ночь.

– Ему будет приятно, что я о нем позаботился.

– Разбудил?

– Позвал к столу.

Дюкри проводил астролога взглядом, отставил яичницу и взялся за кофе. Официант тут же сменил тарелку на блюдо со свежей выпечкой.

А место Квадриги заняли сыновья Нуланда.

– Кеннет, – прищурился Уран, ткнув пальцем в Кайла.

– Почти угадал, – проворчал младший ребенок. – У нас есть дело.

– Мы готовы подумать о покупке твоего цеппеля, – сообщил настоящий Кеннет, без спроса беря в руку рогалик. – Я и не знал, что в этой тошниловке так вкусно кормят.

– Рогалики – это не еда, – не согласился Кайл. – Нужно взять мясо.

– Успеем, – Кеннет тяжело посмотрел на беззаботно улыбающегося Дюкри. – Покупатель хочет лично взглянуть на цеппель.

– Не получится.

– Почему?

– Он ушел, – коротко ответил Уран.

– Мы знаем, что он ушел, – не стал скрывать Кайл. – Куда он ушел?

– «Счастливый цехин» покинул сферопорт сразу после нашего разговора, – Дюкри доел рогалик, который успел взять до появления бандитов, допил кофе и вытер губы салфеткой.

– Куда он ушел? – повторил Кайл.

– В одно укромное место.

– Мы знаем все укромные места на Тердане.

– Значит, вы знаете, где стоит мое судно.

– Дерзишь? – вспыхнул младший сын Нуланда.

– И в мыслях не было, – очень спокойно ответил Дюкри. – Мне нужна сделка. А цеппель для ее заключения не нужен. Вы его видели и знаете все, что должны знать.

– На первой встрече ты вел себя как лох, – признал Кеннет. – Ты нас обманул.

– Иначе я бы уже был мертвым, – ровным голосом произнес Уран. – Или же лишился своего судна. Мы оба знаем, как делаются дела.

– Нас тут трое, – обиженно заметил Кайл.

– Мы купим цеппель по справедливой цене, – твердо произнес Кеннет.

– Я готов к сделке, но только под слово Честного, – не менее твердо ответил Дюкри.

Честными в Омуте называли сильных и авторитетных уголовников, которые гарантировали межзвездные сделки. Не все эти сделки проходили гладко, порой бандитская жадность брала верх над инстинктом самосохранения, но каждый такой случай обязательно заканчивался гибелью кидалы: Омут открывал на него охоту, а спрятаться от Омута было намного сложнее, чем даже от лингийской тайной полиции.

– Наш клиент хочет лично посмотреть второй астринг, без этого сделки не будет, – попытался надавить Кеннет, но безуспешно.

– Вы видели его собственными глазами, – усмехнулся Дюкри. – Он ничем не отличается от первого, но не работает. Я жду еще два дня, потом улетаю.

Тон, которым Уран произнес последнюю фразу, не оставлял сомнений в том, что разговор окончен. Бандиты переглянулись, молча поднялись из-за стола и ушли.

А их место занял сонный Мерса.

– Капитан.

– Энди?

– Да.

– Доброе утро, Энди.

– Доброе утро, – алхимик зевнул. – Капитан, скажите, зачем вы… э-э… приказали Галилею меня разбудить?

– Я не приказывал.

– Значит, он соврал, – Мерса снова зевнул. – Еще Галилей сказал, что вы громко плакали ночью, потому что тоскуете по Линге.

Дюкри поперхнулся.

– Если это так, я могу смешать вам замечательный успокоительный порошок по уникальному рецепту Альваро Хасины, это наш… э-э… медикус. Поверьте, вы останетесь довольны.

⁂

Условившись, что Аксель будет ждать в «Полной чаше» и не уйдет дальше ближайшей таверны – в том случае, если соберется пообедать, Бабарский выскользнул в переулок, через проходной двор добрался до соседней улицы, прошел по ней два квартала и, только убедившись, что за ним никто не следует, отправился в доходный дом вдовы Муто. В который тоже вошел через черный ход. Поднялся по черной лестнице, никого не встретив по дороге, постучал в номер Мерсы и распахнул дверь, не дожидаясь ответа.

– Почему ты не запираешься?

– Э-э… – сидящий в кресле алхимик поднял голову, несколько секунд смотрел на энергичного суперкарго, после чего поправил очки и переспросил: – Что?

– Почему не запираешь дверь? – ИХ прошел в комнату, потрогал пальцем стол, выглянул в окно, раскрыл и закрыл дверцы шкафа и вновь повернулся к Мерсе. – Ты все-таки не на «Амуше».

– Ты… э-э… вроде бы говорил, что здесь безопасно, – промямлил Энди, возвращая очки на нос.

– Я говорил, что тебя здесь вряд ли ограбят, – уточнил Бабарский. После чего посмотрел на обложку книги, которую читал Мерса, покачал головой, увидев мудреное научное название, и велел: – Собирайся.

– Я планировал сегодня… э-э… отдохнуть, – сообщил в ответ алхимик. – Был сложный день.

– Хватит морочить мне голову, нам некогда.

– Тебе?

– Разве я сказал «мне некогда»? – удивился суперкарго. – Нам, Энди: тебе, мне, Акселю и даже Галилею. А учитывая, что я с трудом передвигаюсь после вчерашних упражнений на свежем воздухе, потянул обе руки, левую лодыжку и спину, да еще, кажется, простудился, я вообще не понимаю, как тебе хватает совести сидеть и смотреть на мои мучения.

– А что… э-э… я должен делать?

– Вставай и бери шляпу. Ты позавтракал? Прекрасно, у нас много дел.

Энди понял, что ИХ не отстанет, отложил книгу и приступил к поискам шляпы.

– Опять бомбы делать?

– Откуда в тебе эта кровожадность? – искренне удивился Бабарский. – Разве я заставлял тебя делать бомбы?

– И не один раз, – вздохнул Энди.

– Ах, ты о тех случаях… – суперкарго улыбнулся. – А на Тердане?

– Тоже.

– Видишь, как хорошо, когда все развивается в привычном ключе? Ты нашел шляпу?

– Вот она.

Шляпа отыскалась в нижнем выдвижном ящике гардероба, лежала рядом с коробкой, в которой ИХ разглядел самодельные бомбы.

– Наверное, специально положил сюда, чтобы не забыть, – предположил Мерса.

– Бомбы?

– Шляпу.

– Ты всегда славился предусмотрительностью.

– Э-э… наверное.

– А бомбы почему не использовал?

– Дюкри велел сделать с запасом.

– Он тоже предусмотрительный, – поразмыслив, признал Бабарский и вышел за дверь в тот самый миг, когда алхимик стал задвигать ящик.

– Куда… э-э… идем? – осведомился Мерса, когда они спускались по лестнице.

– Ты любишь искусство? – вопросом на вопрос ответил ИХ.

– Люблю что? – растерялся алхимик.

– Искусство, – повторил Бабарский и на всякий случай пояснил: – Ну, там, музицировать, петь, писать картины…

– Ты… э-э… издеваешься?

– Ни в коем случае.

Я не стану… э-э… музицировать, – Мерса попытался остановиться и не идти дальше. – Я не умею.

– Тебе и не придется.

– Тогда почему ты все это сказал?

– Потому что я отыскал прекрасный способ совместить твои профессиональные способности с великим искусством.

– Каким… э-э… образом? – насторожился алхимик, поскольку знал, что «способы» Бабарского не всегда оказывались законными.

– Узнаешь.

На этот раз они не скрывались: спустились по главной лестнице, прошли через большой холл доходного дома – вдова Муто хотела, чтобы ее заведение хоть чем-то напоминало отель, и на извозчике отправились в Старый город. Чему уставший от Карусели Мерса изрядно обрадовался. Но, увидев, что они остановились у мастерской скульптора, вновь насторожился:

– Так ты… э-э… не лгал?

– Почему вы все думаете, что я постоянно лгу? – ИХ сделал вид, что обиделся.

– Потому что мы хорошо тебя знаем.

– Выходит, не слишком хорошо.

– Но зачем мы здесь?

– В последнее время я испытываю непреодолимую тягу к прекрасному, – объяснил ИХ, расплачиваясь с извозчиком. – Тебе знакомо это чувство?

– Чувство прекрасного?

– Чувство непреодолимой тяги.

– Я не кузель, я не тяну.

Бабарский, который как раз собирался войти в мастерскую, замер и посмотрел спутнику в глаза:

– Олли?

– Так и знал, что ты догадаешься, – хмыкнул алхимик. – Что меня выдало?

– Ты стал похож на человека.

– Что мы здесь делаем?

– Решили заняться искусством.

– Мы вроде бы ночью занимались искусством, – усмехнулся Мерса. – В каком-то музее.

– Ночью мы занимались морскими сокровищами, – поправил его ИХ. – Но лучше об этом не распространяться.

– Как скажешь, – кивнул алхимик и толкнул дверь.

Внутри оказались скульптуры.

Причем вопреки ожиданию и названию заведения, внутри оказался торговый зал, то есть галерея, и гостям предлагалось внимательно рассмотреть работы автора, восхититься, а при возникновении непреодолимой тяги – купить.

– Добрый день, добрые синьоры, приятно видеть в нашей знаменитой мастерской давних поклонников творчества маэстро!.. – радостно завопил скучавший за столиком менеджер.

Но, увы, ошибся.

– Мы с другом проездом в вашем славном городе, – сообщил ИХ. – Но, будучи ценителями прекрасного, не могли не заглянуть в этот музей.

– В мастерскую, – поправил его менеджер.

– И в нее тоже.

– Мне нравится современная скульптура, – не стал скрывать Мерса, с независимым видом разглядывая изготовившегося к прыжку льва. – Это мрамор?

– Гипс.

– Подлинник?

– Вообще-то, тут все подлинники, – ответил не ожидавший подобного вопроса менеджер. – Вы в мастерской великого…

– Да, да, да, я помню, – Мерса покачался с носка на носок, сунул руки в карманы и кивнул на льва. – Мне в целом нравится.

– Выглядит тяжелым, – отпустил Бабарский давно заготовленную фразу. – Массивным.

– Мы доставим выбранную работу по указанному адресу, – пообещал менеджер.

– Даже на Бахор? – осведомился алхимик. – Знаете, сколько берут капитаны цеппелей за багаж? Дешевле самому что-нибудь слепить во время путешествия.

– Изваять, – подсказал менеджер.

– Слепить, а потом изваять, – согласился Мерса.

– Можете не беспокоиться насчет веса, – понизил голос менеджер. – Внутри скульптура полая.

– Разве это не запрещено? – вытаращился алхимик.

– Что запрещено? – вытаращился в ответ продавец.

– Они все внутри пустые? – деловито спросил Бабарский, постукивая по ближайшему произведению с видом дирижера военного оркестра.

– Все, – подтвердил менеджер.

– В таком случае мне нравится эта, – безапелляционно заявил ИХ, ткнув пальцем в прелестную девушку чуть меньше его ростом. Изящная красавица стояла, заложив руки за голову, и смотрела куда-то вверх, возможно, на звезды. Тонкая ткань платья не скрывала фигуру, и скульптура выглядела достаточно игриво. И при этом – достаточно легкой.

– «Мечтающая Аннабель», – сообщил продавец, сверившись с каталогом. – Я все время путаю ее с «Мечтающей Изольдой».

Вторая девушка, одетая столь же вызывающе, разглядывала звезды, заложив за голову одну руку. Вторая упиралась в бок.

– Вижу, маэстро отдает предпочтение мечтательным натурам, – пробормотал Олли.

– Натурщицам, – поправил его продавец. – Как будете платить?

– Золотом, – Бабарский попробовал оторвать свою будущую собственность от пола, крякнул от натуги, сделал пару шагов, крякнул снова, поставил «Аннабель» на пол и распорядился: – Вызовите нам извозчика и положите это туда.

– Одну минуту!

Менеджер бросился исполнять, а Олли подошел к скульптуре.

– Она ведь не выглядит тяжелой. – И без труда оторвал «Аннабель» от пола.

– Как ты помнишь, вчера мне пришлось потратить много сил, и я до сих пор не восстановился.

– Опять контрабанда? – понизив голос, спросил Мерса.

– Я должен вывезти с Тердана добычу, – развел руками ИХ. – Иначе пострадает моя репутация.

– В «Аннабель» точно все поместится?

– Абсолютно точно, – кивнул Бабарский. – Сейчас поедем в лабораторию, там ты засунешь жемчуг внутрь, зальешь клеем, чтобы не брякал, и обмажешь снаружи гипсом, как будто она не полая.

– Кого возьмем с собой: Акселя или Урана?

– Зачем?

– Энди написал, что прошлый визит в алхимическую лабораторию закончился потасовкой.

– На этот раз будет иначе, – пообещал ИХ. – Мы поедем к проверенным друзьям.

⁂

Они вновь собрались в самой большой комнате, и Орнелла подумала, что Абедалоф собрался провести показательную экзекуцию. Убивать Фелди, естественно, не имело смысла – ведь операция была далека от завершения, но за бегство и потерю двух дней расследования его следовало подвергнуть примерному наказанию. Орнелла ожидала, что Абедалоф прикажет избить тердана до потери сознания, и велела Колотушке подготовить аптечку. Понятливая Эбби притащила в комнату все, что нужно, однако Арбедалочик оказался много умнее и выдержаннее, чем ожидала Григ. Он последним вошел в комнату, медленно опустился на стул, холодно оглядел стоящего в центре предателя – Фелди, разумеется, не сомневался в том, что ему предстоит пережить или не пережить нечто жуткое, – и коротко осведомился:

– Почему?

Чем ввел присутствующих в ступор.

Опешившая Орнелла растерянно посмотрела на Колотушку, у Горшка отвисла челюсть, остальные наемники, уже потиравшие кулаки в ожидании расправы, покашляли и машинально сделали шаг назад.

– Что «почему»? – храбро спросил тердан.

Пару мгновений Абедалоф молчал, поскольку раскуривал толстую сигару, а выпустив к потолку первый клуб дыма, улыбнулся:

– Почему ты сбежал, Фелди? Тебе не нужны сто тысяч цехинов?

– Мертвых золото не греет.

– Чего ты испугался? – не понял Абедалоф. – Мы не собирались отправлять тебя под пули.

– Зачем отправлять под пули, если можно просто убить? – пальцы у Патрика дрожали, но отвечал он четко и громко. Как человек, которому нечего терять. – Выстрелить мне в голову, когда я сплю, и оставить в отеле.

– Откуда такие мысли? – То ли Арбедалочик действительно изумился, то ли мастерски сыграл изумление. – Ты что, начитался дешевых детективов? С чего ты взял, что мы тебя убьем?

– Он сказал, – Фелди кивнул на Эрсийца.

Наемник побелел. Орнелла закусила губу. Кузнец потер подбородок, а Горшок положил руку на рукоятку пистолета. Он стоял сбоку от Эрсийца, и жест остался незамеченным. Эрсийцем незамеченным, а вот Абедалоф движение Ефима разглядел, но пока никак не среагировал. Абедалоф жестко смотрел на Фелди:

– Он сказал это тебе?

– Почти.

– Что значит «почти»?

– Он сказал это наемникам, думая, что я не слышу. Но я слышал, – пояснил Патрик.

Колотушка скривилась и сплюнула. И, кажется, пробормотала короткое ругательство.

Потому что все знали, что сейчас последует.

Абедалоф повернулся к белому как мел Эрсийцу, пыхнул сигарой и тихо, почти дружелюбно, произнес:

– Я хочу, чтобы ты повторил то, что сказал тогда.

– Когда «тогда»? – глухо спросил Эрсиец.

– Не трать мое время, – велел директор-наблюдатель, вновь пыхнув сигарой. – Позволь нам всем спокойно выйти из этой дурацкой ситуации. Я хочу услышать, что ты тогда сказал.

Эрсиец нервно оглядел наемников, натыкаясь лишь на холодные лица, сглотнул и нетвердым голосом произнес:

– Возможно… я шутил?

Однако соскочить не удалось.

– Ты сказал, что мы убьем Фелди после операции? – поднял брови Абедалоф.

Тишина.

– Ты так сказал?

Тишина.

Арбедалочик развел руками, показывая, что разочарован трусливым поведением наемника, вздохнул и поинтересовался:

– Ты боишься?

– Да.

– Потому что ты действительно сказал, что мы убьем Фелди после операции, и сказал это не в шутку?

– Да, – едва слышно ответил наемник.

– Понятно.

Абедалоф кивнул. Горшок неуловимо быстрым движением выхватил пистолет, приставил его к голове Эрсийца и нажал на спусковой крючок. Выстрел из шестимиллиметрового пистолета прозвучал приглушенно, а тело подхватил Кузнец, не позволив ему грохнуться на пол. Толстый откуда-то достал рогожку, видимо, заготовил для Фелди, и обмотал Эрсийцу голову. Затем они с Кузнецом утащили тело.

– Мы находимся на чужой, не слишком дружественной планете и проводим секретную операцию, – веско произнес Абедалоф, глядя Патрику в глаза. А убедившись, что полностью завладел вниманием тердана, медленно обвел взглядом остальных членов группы: – Расследование, которое мы ведем, очень важно для Компании, и в случае успеха каждый из вас будет щедро вознагражден. Но чтобы добиться успеха, мы должны плыть в одной лодке, помогая и поддерживая друг друга, а не придумывая то, чего нет и быть не может, – Абедалоф выдержал паузу. – Каждый из вас получит сто тысяч цехинов, а ты… – Арбедалочик вновь уставился на Патрика. – Кроме золота, ты получишь новые документы. Я давал тебе слово, и сейчас я его подтверждаю. Ты мне веришь?

Поскольку в комнате до сих пор пахло порохом, правильный ответ звучал бы так: «Да». И он прозвучал.

– Да, – кивнул Фелди.

– Вот и хорошо, – улыбнулся директор-наблюдатель, стряхивая пепел на пол. – Будем считать, что мы преодолели внезапно возникшую преграду и завтра продолжим операцию. Все свободны.

– Позволите высказаться? – тердан, как в школе, поднял руку.

– Говори, – разрешил Абедалоф.

И Орнелла вдруг поймала себя на мысли, что Арбедалочик знал, что Фелди его остановит. Не догадывался, а знал, что предатель либо приберег козырь, либо отыскал его за время бегства, и смерть Эрсийца заставит его раскрыться.

– Когда я был дома, сестра рассказала, что мой двоюродный брат завербовался на дальнюю базу и вот-вот отправится на службу на целых полгода.

– И что? – лениво осведомился директор-наблюдатель, рассеянно изучая кончик сигары.

– Насколько я знаю, так уезжают только в Лабораторию.

– Хм-м… Это все?

– Мой брат улетает завтра, – продолжил Патрик. – Если он действительно завербовался в Лабораторию, то полетят они из «Абергофа», а я точно знаю, цеппели какого класса используются для переброски солдат. – Он выдержал паузу. – Все, что нам нужно: установить наблюдение за базой и быть готовыми преследовать цеппель, на который я укажу.

Орнелла перевела взгляд на Абедалофа и увидела на его резко очерченных губах улыбку.

– Ты молодец, – одобрительно произнес он, глядя на Патрика. – Я рад, что мы снова вместе.

⁂

– Хорошо, что здесь нет военных, правда? – негромко спросил Галилей, оглядывая зал. – Я не люблю, когда поблизости военные, потому что кто-нибудь из них обязательно подерется.

– Возьмет и подерется? – с иронией осведомился Дюкри, припомнив, с какой легкостью Квадрига затевает драки.

– Что не так? – не понял шутки астролог.

– Все так, просто к слову пришлось.

– А-а… – Квадрига внимательно посмотрел на Урана, вспомнил, что говорит с офицером тайной полиции, дернул плечом и сообщил: – Без обид, но без военных лучше.

– Я не военный.

– Я же сказал: без обид.

Дюкри вздохнул.

Сегодня они решили поужинать в трактире «Капрал Джейн», который славился кухней, но не приглянулся Галилею из-за милитаристского названия. Астролог с трудом согласился в него заглянуть и очень обрадовался, не увидев ни одного человека в форме. Обрадовался настолько, что решил поделиться с Ураном важным наблюдением.

– Я встретил на Тердане странную ведьму, – сообщил он после того, как расторопный официант принял заказ и удалился.

– Все они странные, – рассеянно отозвался Дюкри.

– И многих ты знаешь? – поднял брови Галилей.

– Ну… – Уран понял, что сморозил глупость, однако решил не отступать после первого же удара. – Встречал.

– Ходил к ним?

– Общался.

– Как ты общался?

– В том числе – допрашивал.

– Ах да, ты ведь… – Квадрига замолчал, что-то пробубнил себе под нос, возможно, краткий пересказ только что состоявшегося диалога, после чего осведомился: – И в чем заключалась их странность? Только в том, что они были спорки и не любили полицейских?

В этот момент Уран едва не оборвал разговор, но вдруг сообразил, что до сих пор Галилей выбирал в собеседники исключительно Мерсу, и решил воспользоваться хорошим настроением астролога.

– Ладно, не стану спорить: ты знаешь тему гораздо лучше меня, – примирительным тоном произнес он. – В чем странность конкретно этой ведьмы?

– Она повела себя так, будто узнала меня, – ответил Квадрига.

– А она тебя узнала?

– Раньше мы на Тердан не заходили.

– Может, она жила на другой планете?

– Я не запоминаю лица ведьм.

– То есть она показалась странной, потому что узнала тебя?

– Ты совсем меня не слушаешь, – посетовал астролог. – Она показалась мне странной, потому что повела себя так, будто меня узнала. Хотя на самом деле не узнала, а среагировала на татуировку.

– Что за татуировка?

– Мне ее сделали на… – Галилей задумался. – В Маркополисе… кажется. Когда мы пришли с Фархи… Я завернул к ведьме, и она мне ее сделала… Сказала: «Так надо».

– Что надо?

– Так надо.

– Понятно, – проворчал Дюкри, хотя в действительности ему ничего не было понятно.

– Я поэтому не улетел на «Цехине»: решил остаться и еще пару раз к ведьме сходить.

– Понравилась?

– Я их не запоминаю… – отмахнулся астролог. – А татуировку я показывал мессеру, и он тоже сказал, что так надо. А раз мессер сказал, значит, так действительно надо.

– Ты ему доверяешь? – после паузы спросил Уран.

– Абсолютно. – Дюкри решил, что ответ останется кратким, но Квадрига неожиданно продолжил: – В его отсутствие я чувствую себя неуверенно. Даже ведьмы не сильно помогают, потому что ведьмы делают легче, но не дают… уверенности.

– Уверенности?! А Помпилио ее дает?

– Разумеется… – Галилей неопределенно помахал рукой. – Когда узнаешь мессера лучше – сам поймешь.

– Я…

Однако Урану пришлось вновь замолчать: астролог счел, что не закончил свою мысль, и принялся говорить, не обращая внимания на то, что делает это одновременно с Дюкри.

– Мессер спас мне жизнь, причем в буквальном смысле слова, что бы ты там себе ни думал. Меня упекли в психиатрическую лечебницу, а мессер не только вытащил меня из нее, но и вернул в Пустоту.

– В психиатрическую лечебницу? – переспросил изумленный Дюкри. – Ты что, болен?

– А что, я произвожу впечатление здорового? – не менее изумленно ответил Квадрига.

Несколько секунд они таращились друг на друга, а затем услышали негромкий вопрос:

– Не помешаем?

Повернули головы вправо и принялись таращиться на подошедших к столику мужчин. Которые, в свою очередь, решили, что отдали дань вежливости, и присоединились к ужинающим цепарям.

– Вижу, вы заканчиваете горячее, – улыбнулся Кеннет.

– Не то чтобы заканчиваем, – отозвался опомнившийся Уран. – Скорее начинаем.

И отрезал себе кусочек стейка.

– Поторопитесь, – распорядился Кайл. – Вы едете с нами.

– Прямо сейчас?

– С вами хочет поговорить очень серьезный человек.

Однако имени Онисима они, естественно, не назвали.

Сказать, что Купер был взбешен тем, что «Счастливый цехин» покинул Виллемгоф, значит промолчать. Разъяренный директор прокурорской гвардии едва не прибил неудачливых Нуландов, но, поразмыслив, решил позволить им исправиться и велел назначить встречу с шустрым капитаном, сумевшим обвести вокруг пальца главных заправил терданского Омута. Сам Онисим собрался играть роль покупателя, и дело оставалось за малым…

– У нас машина, – добавил Кеннет, проклиная горячность брата.

– Люблю кататься на машине, – весело произнес Галилей. – Когда?

– Никто не поедет, – отрезал Уран.

– Это еще почему?

– Все поедут, – рубанул Кайл.

Кеннет мягко наступил брату на ногу, заставив замолчать на полуслове, и вопросительно поднял брови.

– Не в вашей машине и не в ваше заведение, – объяснил Дюкри.

– Ты нас боишься? – ощерился Кайл.

– Да, – спокойно ответил Уран. – Если бы вас не боялись, вы бы не были теми, кто вы есть.

– Что?

– Разумно, – перебил брата Кеннет. В отличие от брата, он давно понял, что имеет дело с опытным человеком, и хотел одного: устроить встречу, чтобы избежать гнева Онисима. А дальше – хоть трава не расти. – Знаешь заведение «Матрас Виктора»?

– Спрошу, – пообещал Дюкри.

– Оно нейтральное, принадлежит большому человеку из верзийского Омута. Специально здесь существует, чтобы авторитетным людям было где поговорить без опаски.

– Я понял, – кивнул Уран.

– Ждем в «Матрасе» через час, – Кеннет поднялся. – Как раз успеете доесть.

– Где мы встретимся? – осведомился Дюкри.

– В отдельном кабинете на втором этаже.

– Внизу в общем зале.

– Хорошо, – помедлив, согласился старший сын Нуланда. – Внизу, в общем зале.

– И захвати с собой клоуна, – велел Кайл. – Я так хочу.

– А ты не боишься моих шуток? – дерзко поинтересовался Квадрига. Правда, после того как бандиты покинули трактир, чем показал Урану, что при всех своих странностях не забывает об инстинкте самосохранения.

///

«Матрас Виктора» оказался тем еще клоповником: грязным, вонючим, да к тому же предлагающим клиентам не только падших женщин, но и падших мужчин, что вызвало легкое раздражение у Дюкри. Которое, впрочем, он не стал выставлять напоказ.

На входе их встретил лично управляющий, скользкий бородатый тип по имени Шандор, который с поклонами проводил гостей к угловому столику, за которым сидели сыновья Нуланда и плотный мужчина в элегантном темном костюме и темной сорочке. И если бандиты, несмотря на дорогую одежду, выглядели в «Матрасе Виктора» своими – благодаря соответствующим физиономиям, то их спутник если и имел отношение к Омуту, то обитал где-то очень высоко. Или, учитывая обстоятельства – очень глубоко.

– Вы – покупатель? – деловито осведомился Уран, без спроса усаживаясь за стол.

Мужчина промолчал, внимательно разглядывая Дюкри и его спутника.

– Да, перед тобой возможный покупатель, – ответил Кеннет.

– Любитель антиквариата, – коротко хохотнул Кайл. Но хохотнул, как понял Уран, потому что нервничал. Грубому ребенку Нуланда было неуютно рядом с франтом. – И он хочет знать, откуда у тебя цеппель?

Сам покупатель даже кивком не подтвердил слова младшего, но смотрел на Урана так, что не оставалось сомнений: ждет ответа.

– Он полицейский? – поинтересовался Дюкри у Кеннета.

– Слишком хорошо одет, – бросил Галилей. А поймав на себе удивленные взгляды бандитов, поднял бровь: – Что, думали я немой?

И поправил зеленый шарфик.

– Наш друг – деловой человек и хочет знать все детали сделки, – медленно произнес Кеннет, с трудом сдерживая желание придавить астролога.

– Он впервые покупает цеппель без документов? – удивился Уран.

Бандиты осеклись, после чего Кайл чуть жестче спросил:

– Откуда у тебя цеппель?

– Купил, – спокойно ответил Дюкри, в упор разглядывая незнакомца.

Галилей взял со стола хлебную палочку, погрыз ее и громко заявил:

– Нет, пива не буду.

После чего достал из внутреннего кармана цапы плоскую фляжку и сделал большой глоток. Присутствующие почувствовали запах крепкой бедовки.

– В прошлый раз ты говорил, что выиграл цеппель в карты, – припомнил Кайл.

– Тогда зачем спросил? – хмыкнул Уран.

– А зачем ты соврал?

– Хотел проверить твою память.

Незнакомец улыбнулся: ему настолько понравилось, как держится Дюкри, что он решил вступить в разговор:

– Сколько трупов висит на цеппеле?

– Как мне к вам обращаться? – тут же спросил Уран.

– Просто: добрый синьор, – улыбнулся Купер и чуть жестче повторил: – Сколько трупов висит на судне, которое ты предлагаешь?

– Не волнуйтесь, добрый синьор, их не найдут, – вежливо, но не услужливо ответил Дюкри. Показав уважение, но намекнув, что тоже человек не последний.

– Все трупы находят.

– Только не те, что остались в Пустоте.

Купер кивнул, показывая, что удовлетворен ответом, и в разговор вновь вступил Кеннет:

– Где сейчас судно?

– Покинуло Тердан.

– Перестань хамить, – не выдержал Кайл. – Ты еще не понял, что полностью в нашей власти?

– Я не первый день живу, – тихо ответил Дюкри. – Выпутаюсь.

– Уверен?

– Мы встретились не для того, чтобы ругаться, – примирительно произнес Кеннет, заметив на лице Купера тень неудовольствия и в очередной раз пнув брата в ногу. – У нас имеется деловое предложение…

– Я собираюсь купить твое судно за наличные, – перебил старшего Нуланда Онисим.

И назвал сумму, в четыре раза превышающую стоимость нового, только что вышедшего из верфи «купца». Что тоже было проверкой: ни один преступник, заполучивший судно незаконным путем или знающий, что судно в розыске, не откажется от возможности получить за него кучу золота.

– Вы предлагаете очень хорошие деньги, добрый синьор, – признал Дюкри, прекрасно изобразив растерянного контрабандиста. – Я не ожидал…

– Поэтому не торгуйся, – жестко велел Онисим, не позволяя Урану заюлить. – Ты получишь все эти деньги до последнего цехина, а в качестве бонуса честно расскажешь, откуда у тебя этот цеппель.

– И все? – прищурился Дюкри.

– И все, – подтвердил Купер. – Где судно?

– Покинуло планету.

– Твой астролог здесь.

– Да, я здесь, – весело подтвердил Галилей. – И я – астролог.

– На борту их было два.

– Да, – не стал скрывать Галилей. – На борту нас было два: я и не я.

– Зачем второй? – не понял Кайл.

– Затем, чтобы вы видели, что астролог проводит время у ведьмы, а значит, судно неспособно покинуть Тердан, – объяснил Дюкри.

– Умно, – кивнул Онисим, не позволив младшему сыну Нуланда грязно выругаться.

– Вот как мы поступим, добрый синьор, – спокойно продолжил Уран, – предложенная цена мне очень понравилась, она в пять раз больше, чем я надеялся выручить, так что можете считать цеппель своим. Завтра мы с моим астрологом улетим на Андану. Вы последуете за нами… или можем полететь одним рейсом – мне все равно, я готов к честной сделке…

Кеннет бросил быстрый взгляд на Купера, увидел, что тот спокоен, и тоже расслабился.

– На Андане вы еще раз осмотрите судно, убедитесь, что оно в целости и сохранности, и заплатите оговоренную сумму. Можно векселем, но обналичим его вместе. После оплаты я честно и во всех деталях расскажу, откуда у меня это судно. Мы договорились?

– Договорились, – после короткой паузы решил Онисим.

– Не надо нас провожать.

Кайл сделал движение, словно собираясь задержать поднявшихся гостей, но остановился, подчинившись легкому жесту Купера.

– Доброй ночи, добрый синьор.

– Доброй ночи.

Галилей от прощания воздержался. И, как это ни странно, молчал до тех пор, пока они не оказались на улице. Там остановился, посмотрел на улыбающегося Урана и удивленно спросил:

– Чему радуешься?

– Наш так называемый покупатель – отнюдь не бандит, – очень тихо ответил Дюкри. – Он офицер.

– С чего ты взял?

– Вычислил по мелким деталям.

Несколько мгновений Квадрига размышлял над услышанным, после чего сделал логичный вывод:

– Значит, и он тебя вычислил по мелким деталям?

– Нет, – качнул головой Дюкри. – Меня невозможно вычислить.

– Почему?

– Потому что я служу в тайной полиции, – рассмеялся Уран. – И если бы я служил плохо, меня бы здесь не было.

///

– Он врет, – угрюмо произнес Онисим. – Не знаю в чем, но он врет.

И оглядел сыновей Нуланда. Уголовники промолчали, не желая брать на себя ответственность и защищать или, напротив, нападать на ушедшего контрабандиста. Потому что ошибка могла обойтись очень дорого.

– Я возьму его и допрошу, – решил Купер, поднимаясь из-за стола. – С вами все ровно, бандиты, вы проявили настоящий терданский патриотизм, а значит, молодцы.

– Да, – не сдержался глуповатый Кайл.

Кеннет ткнул брата кулаком и молча поклонился.

– На этом ваше участие в деле закончено. Забудьте о «Счастливом цехине», понятно?

Онисим широким шагом направился к выходу из зала, а дети Нуланда вновь переглянулись.

– Мы молодцы, – повторил Кайл, снимая с плеча пушинку. – Как думаешь, он вспомнит об этом, если нас арестуют?

– Разве что дадут не пожизненное, а двадцать пять лет, – хмыкнул Кеннет. – И не повесят.

– Уже хорошо, – вздохнул младший сын Нуланда.

– Согласен…

– Вы с ними договорились? Они заплатят неустойку?

– Проклятье!

– Ты сдурел?

– Ты чего себе позволяешь?

Крики вызвал губастый толстяк, который незаметно подошел сзади, резко, да еще и без приглашения, уселся за столик и тут же задал вопрос, заставив не ожидавших вторжения уголовников переполошиться.

– По мозгам захотел?! – рявкнул Кайл, увидев, кто его напугал.

– Ипатый муль, – выругался Кеннет. – Ты что, бессмертный?

– Я… простите… я думал… – увидев, что сыновья Нуланда не на шутку разозлились, толстяк мгновенно скис, превратившись в щуплый, неимоверно жалкий комок, и дрожащим голосом произнес: – Простите… умоляю… я не ожидал… я просто увидел того парня…

– Какого парня? – опомнился Кеннет, не позволив размахнувшемуся Кайлу выбить губастому пару-тройку зубов.

– Длинного, который ушел с астрологом, – ответил толстяк.

– Откуда ты знаешь, что он астролог? – отрывисто спросил Кайл, недовольный тем, что ему не удалось наказать дерзкого толстяка.

– Астрологов за лигу видно…

– Все верно, он астролог, – Кеннет дернул толстяка за плечо, заставив смотреть на себя. – А что не так с высоким парнем?

– Так ведь это он разнес мою лабораторию, – сообщил губастый. – В смысле, избил охранников и потом два часа что-то там делал… в смысле, с ним тогда был алхимик, а не астролог… – Он передохнул и закончил: – Я решил, что вы его поймали и договариваетесь о возмещении ущерба.

Несколько секунд сыновья Нуланда в полной прострации таращились на толстяка, а затем одновременно и одинаковым, «братским» жестом принялись чесать затылки.

⁂

Как Дерек и обещал, на следующий день праздник закончился, и дер Даген Туры остались в «Большой берлоге» одни.

Впрочем, одни они остались только к вечеру.

Сначала разъехались «простые» гости, то есть свита дара Яведо. Их предупредили, что завтрак будет подан к девяти и продлится час, после чего начнется погрузка на цеппели. Первый из которых, специально зафрахтованный пассер, пришвартовался к Штандарту еще в восемь утра. В десять он убыл в Жерн, а его место заняло второе судно, забравшее остальных гостей. Посадка шла быстро и слаженно: свита Дерека не в первый раз посещала «Берлогу» и знала, как нужно вести себя в «разъездной» день, чтобы не вызвать раздражение дара.

Второй пассер убыл в двенадцать, а в два пополудни с гостеприимным хозяином распрощался дар Филип. При этом Спирче не забыл пригласить Дерека и Помпилио в гости, сказав: «У меня в дарстве пламуры не водятся, но лютые панцирные змеи из Бжерского моря считаются лучшей морской добычей Верзи». У Киры вспыхнули глаза, и Помпилио понял, что путешествия на север соседнего материка им не избежать. И оценил тонкость приглашения: дар Филип мягко намекнул, что знает не только то, что Кира выросла на Кардонии, но и то, что адира дер Даген Тур обожает охотиться на крупную морскую дичь.

Через час после Филипа замок покинул дар Бенджамин, успевший перед отлетом провести короткое совещание с «мальчишками».

– Я не верил, что у вас получится, и рад, что ошибся.

– Филип еще должен переговорить со своими сторонниками, – заметил Дерек.

– Авторитет Филипа чрезвычайно высок, не сомневаюсь, что к нему прислушаются, а значит… – старик выдержал короткую паузу, – значит, Верзи вновь едина. Как когда-то давно, когда мы поднялись против Инезирской династии.

– А еще это значит, что война стала на шаг ближе, – твердо произнес Дерек.

– Война всегда где-то рядом, – не менее твердо парировал Бенджамин. – Люди без труда находят повод обнажить меч, но сейчас мы собираемся сражаться не за золото, не за земли, которые равны золоту, не за власть – а за наше право жить. Мы знаем, что сделают галаниты, если мы позволим им победить. – Старик внимательно оглядел молодых собеседников. – Галаниты не уничтожили нас во времена Инезирской династии, но больше такой ошибки не допустят.

– Мы это понимаем, – глухо проронил Дерек.

Помпилио кивнул, показывая, что полностью согласен с другом.

– В таком случае, мальчишки, больше уверенности и напора, – Бенджамин повернулся к хозяину замка. – Тщательно подготовь речь к ближайшему заседанию Палаты Даров. Мы со стариками поддержим тебя в любом случае, Филип тоже – он обещал, но я хочу, чтобы ты зажег наши сердца, Дерек, чтобы циничные дары кричали и стучали ногами. Я хочу, чтобы ты вернул нас в те времена, когда ради свободы и независимости мы разломали Вечные Дыры, рискнув будущим Герметикона. Время пришло…

И пафоса в словах старого дара было меньше, чем могло показаться на первый взгляд. Потому что время действительно пришло.

Дерек и Лаура улетели последними. Они пообедали в компании друзей, прогулялись к водопаду, а затем расстались, договорившись обязательно встретиться в Жерне и провести в сферопорту Верзи несколько дней.

И с их отлетом в замке наступила тишина.

Почти везде…

///

– Во сколько прилетит цеппель? – спросила Кира, когда они с мужем спустились в «Синюю» гостиную «Большой берлоги».

Флаг-яхта дара Антонио была пришвартована к дальней мачте и останется на приколе, подтверждая присутствие дер Даген Туров в замке. На Тердан же им предстояло добираться на другом цеппеле.

– Придет через пару часов, – ответил Помпилио и бросил взгляд на слугу: – Теодор?

– Через два часа с четвертью, мессер, – уточнил тот. – Наш капитан исключительно точен.

– И мы сразу улетаем?

– Именно так, дорогая, – важно ответил Помпилио. – Теодор?

– Вы абсолютно правы, мессер, – подтвердил слуга. – Я уже распорядился насчет вещей, их подготовят к сроку…

– Но это немыслимо! – рыжая вскинула брови. – Мы не успеем!

– В действительности у нас масса времени, дорогая, – улыбнулся Помпилио, помогая жене разместиться в кресле у окна, после чего устроился напротив. – Теодор, я бы не отказался от бокала красного.

– Я проинспектировал погреба дара Дерека и хочу отметить, что они по-прежнему великолепны, – сообщил Валентин. – Рекомендую эрдайское десятилетней выдержки.

– Очень терпкое и душистое… – Помпилио прищурился, припоминая вкус вина, после чего кивнул: – Великолепный выбор, Теодор, как раз то, чего мне сейчас хочется.

– Благодарю, мессер, я распоряжусь…

– Меня здесь вообще никто не слышит? – притворно удивилась Кира.

– Дорогая?

– Адира?

Мужчины повернулись к рыжей одновременно. И выражения их лиц оказались настолько похожи, что Кира едва не рассмеялась. Но не рассмеялась, потому что это было бы неуместно.

– Начнем с того, что я категорически не хочу красного, – сообщила она, закидывая ногу на ногу. – Это во-первых…

– В погребе дара Дерека поразительный выбор белых и розовых вин, – доложил Валентин. – Какое будет угодно адире?

– …а во-вторых, я сказала, что мы ничего не успеваем!

За восклицанием последовал выразительный взгляд, поставивший мужчин в тупик. Помпилио и Валентин переглянулись, после чего слуга вновь повернулся к рыжей и осторожно уточнил:

– Белое?

– Да!

– Я распоряжусь.

– Но не уходи – ты мне нужен.

– Да, адира.

– Теодор, что у нас происходит? – осведомился Помпилио.

– Я не совсем уверен, мессер, но…

– Дорогой, ты совершенно упустил из виду важнейшую деталь: мы отправляемся на Тердан инкогнито, – перебила Валентина рыжая.

– Я помню, потому что сам это придумал, – с достоинством сообщил Помпилио. – Теодор?

– Мы подготовили все необходимые документы, мессер, – отозвался стоящий у дверей слуга – Валентин как раз распоряжался насчет вина. – Они абсолютно надежны.

– Видишь, Кира, все в порядке: нас будут звать иначе, – довольный Помпилио откинулся на спинку кресла и капризно протянул: – Теодор?

– Вино доставят через семь минут, мессер.

– У Дерека такие нерасторопные слуги… Невозможно ничего захотеть, потому что приходится ужасно долго ждать.

– Совершенно с вами согласен, мессер.

– Я ужасно скучаю по Даген Туру.

– Я тоже, мессер.

– И это все? – поинтересовалась Кира, позволив мужчинам обменяться впечатлениями.

– А что не так?

– Во что ты будешь одет?

– Ах, ты об этом… – Помпилио оглядел свой прекрасный месвар, алый, расшитый золотом и украшенный несколькими драгоценными камнями, и перевел взгляд на слугу: – Теодор?

– Учитывая, что мы отправляемся на Тердан, на котором недолюбливают адигенов, вы распорядились подготовить вам документы выходца из республиканского мира, – напомнил Валентин. – Боюсь, мессер, месвар окажется неуместен.

– Месвар всегда уместен, Теодор, – строго произнес Помпилио.

– Совершенно с вами согласен, мессер.

– Но… не в данном случае, – дер Даген Тур повернулся к жене. – Ты абсолютно права, дорогая, когда мы прибудем в Виллемгоф, я… переоденусь в цапу. Теодор?

– Прекрасная мысль, мессер.

Однако у рыжей было собственное мнение на этот счет.

– Тердан – цивилизованная планета, – заявила Кира. – Ты не можешь разгуливать по ее столице, как рядовой цепарь.

– Почему? – искренне удивился Помпилио.

– А кем ты будешь представляться? Рядовым цепарем? Что написано у тебя в документах?

– В каких документах?

– В твоих фальшивых документах, – уточнила Кира.

– Теодор? – поднял брови дер Даген Тур.

– Вы значитесь негоциантом, мессер.

– Дорогая, нас будут принимать за купцов. Теодор?

– Вино как раз доставили, мессер, – сообщил слуга, подавая хозяину бокал на серебряном подносе.

– Ну, наконец-то!

Дер Даген Туры сделали по глотку.

– Как раз то, что надо, – протянул Помпилио, поудобнее устраиваясь в кресле. И даже успел подумать, что все закончилось.

– Вино отличное, Теодор, спасибо, – громко произнесла рыжая.

– Я очень рад, адира.

– У Дерека отличные погреба, – сообщил Помпилио, наслаждаясь ароматом. И вздохнул, услышав, что Кира продолжила допрашивать слугу:

– Скажи, Теодор, ты когда-нибудь видел уважаемого негоцианта, разгуливающего по крупному городу в цапе и…

– Штанах-карго?

– Да, Теодор, спасибо, и в штанах-карго.

– Никогда не видел, адира.

– Возможно, мы значимся в документах бедными купцами, – предположил Помпилио, который наконец понял, куда дует ветер. – Маленькие, небогатые торговцы, которые день и ночь ходят в цапах…

– Я не собираюсь жить в какой-нибудь помойке для неуважаемых и бедных купцов, – отрезала Кира. – И сомневаюсь, что ты соберешься.

– Теодор?

– Я приказал Бабарскому подобрать соответствующий вашему положению отель, мессер.

– Кира, все в порядке: мы не будем жить в помойке, – обрадовал жену дер Даген Тур. И тон, которым он произнес реплику, отчетливо показывал, что разговор его изрядно утомил. – Давай полюбуемся закатом с западного балкона? Теодор?

– Закат планируется приблизительно через три с половиной часа, мессер.

– Ускорить не получится?

– Увы.

Но сменить тему не получилось.

– Мы будем выдавать себя за семью богатых, уважаемых негоциантов, – Кира подняла брови. – Ты собираешься разгуливать по отелю в цапе?

– Теодор?

– Не уверен, что это будет уместно, мессер.

– Ты против меня?

– Полагаю, Бабарский правильно истолковал мою фразу «отель, соответствующий положению мессера», – вежливо отозвался слуга.

Помпилио вздохнул, протянул бокал, показывая, что его следует наполнить, повернулся к жене и сдался:

– Что ты предлагаешь?

– Тебе нужно переодеться.

– Во что?

– В костюм негоцианта, – ответила рыжая.

– Никогда не видел их на карнавалах.

– Потому что мы говорим о тех костюмах, в которых люди ходят по улицам, – Кира хлопнула в ладоши, и слуги внесли в гостиную манекен с элегантной темно-серой «тройкой».

– Никогда! – поморщился адиген. – Унесите.

Слуги замерли, глядя на явно раздраженного адигена.

– Не уносите! – распорядилась рыжая.

– Теодор!

– Мессер, я пытался, но адира…

– Кстати, именно Теодор помог мне с выбором костюма, – мило улыбнулась Кира. – Не уверена, что смогла бы справиться без него.

Помпилио выразительно посмотрел на слугу. Тот выразительно промолчал.

После чего добавил в бокал хозяина вина.

– Займемся примеркой… – улыбнулась Кира, поднимаясь на ноги.

– Ты обратилась за помощью к Теодору, потому что у тебя до сих пор нет горничной, – сварливо произнес Помпилио, демонстративно оставаясь в кресле.

– Я обратилась за помощью к Теодору, потому что он досконально знает твои размеры и манеру носить одежду.

– Но горничной у тебя все равно нет.

– Какое отношение это имеет к делу? – подняла брови Кира.

– Еще не придумал, – не стал скрывать Помпилио. – Теодор?

– Адире будет неловко надевать платья, мессер, ведь я не смогу ей помогать, – выдвинул предположение слуга.

– Да! – обрадовался дер Даген Тур. – Как ты собираешься надевать платья?

– К счастью, на Тердане нас не ожидают выходы в свет, сложное вечернее платье не понадобится, а с обыкновенными я справлюсь, – хладнокровно ответила Кира.

– Справишься сама? – непритворно удивился дер Даген Тур и посмотрел на слугу. Тот едва заметно пожал плечами, показав, что не представляет, как подобное возможно, но не собирается обсуждать капризы адиры.

– Многие современные платья позволяют одеваться самостоятельно, – сообщила Кира.

– Но как вы узнаете, что с костюмом все в порядке? – осторожно осведомился Валентин.

– Для этого существуют зеркала, – язвительно отозвалась рыжая. – Теперь мы можем продолжить подготовку к поездке на Тердан?

Однако Кира недооценила глубину изумления, в которое повергла слушателей.

– Неужели ты покупаешь платья в… – Помпилио поставил бокал на стол.

– В магазине, – подсказал Валентин.

– Да, именно там.

– Иногда, – подтвердила рыжая. – А что?

Помпилио вновь посмотрел на слугу.

– Костюм, который адира приготовила для вас, также приобретен в заведении готового платья, мессер, – сообщил Валентин. – Вы сможете оценить его качество.

– Теодор?

– У нас не было выхода, мессер: времени оставалось немного, ваш любимый портной…

– Только не делай вид, что удивлен, – перешла в атаку опомнившаяся Кира. – Я понимаю, что месвары шьют на заказ, но твоя цапа или штаны-карго…

– Да, – поджал губы Помпилио.

– Разумеется, адира, – подтвердил слова хозяина Валентин.

– Если я выгляжу как цепарь, это не значит, что я приобретаю одежду в том же магазине, что и они, – добавил дер Даген Тур и покосился на слугу. Тот немедленно добавил в бокал хозяина вина. – Видишь, как я нервничаю?

– Ты?

– Семейная жизнь сделала меня излишне впечатлительным.

– Я читала, что впечатлительные мужчины отличаются послушанием, – рассмеялась Кира и ткнула пальцем в костюм: – Надень это.

– Теодор, в нашем доме завелись странные книги.

– Я читала ту книгу в юности, – уточнила рыжая прежде, чем слуга нашелся с ответом. – Но это не важно – надевай.

Тон Киры не оставлял сомнений в том, что своего она добьется, поэтому Помпилио нехотя выбрался из кресла и дважды обошел манекен, разглядывая костюм с подозрением. Валентин неотступно следовал за хозяином.

– Я должен буду появиться в этом на Тердане?

– Боюсь, что так, мессер.

– Надеюсь, репортеры не сделают компрометирующих фото?

– Вы собирались посетить Тердан инкогнито, мессер, – напомнил Валентин.

– Ах да… – Помпилио остановился и уставился на довольную жену.

– Чтобы у тебя был выбор, я распорядилась приготовить два костюма, – хихикнула Кира и вновь хлопнула в ладоши.

Второй принесенный манекен оказался наряженным в нечто клетчатое и, как сказали бы обитатели Тердана, – спортивного стиля.

– Ты мстишь за то, что я не сразу рассказал о расследовании, – догадался дер Даген Тур.

Кира сделала маленький глоток белого вина и улыбнулась.

– Надеюсь, ты понимаешь, что впоследствии все это будет сожжено?

– Надевай.

Помпилио посмотрел на слугу:

– Как?

– Полагаю, мессер, для начала необходимо снять месвар, – предположил Валентин.

– И сапоги, – добавила упивающаяся происходящим рыжая. – Раздевайся до исподнего.

– Это будет похоже на мундир, мессер, – подумав, сказал Теодор. – В некотором роде.

И зашел за спину, чтобы помочь Помпилио снять месвар.

Местные слуги были отосланы, поэтому разоблачился дер Даген Тур под внимательными взглядами самых близких людей, после чего, следуя указаниям слуги, надел носки, сорочку и брюки.

– Действительно похоже на мундир.

– Как я и обещал, мессер.

– Лучше молчи, – Помпилио постарался вложить во взгляд все свое возмущение. – Ты помогал Кире это покупать!

– Теодор ни в чем не виноват, – вступилась за слугу рыжая. – Он лучше всех знает твой размер.

– С тобой мы поговорим отдельно.

– Я помогаю тебе в расследовании.

– Если бы ты действительно помогала, мы бы сейчас сидели на террасе и любовались закатом.

– До него два с половиной часа, мессер.

– Не важно.

Кира расхохоталась.

Следующими на Помпилио оказались ботинки, и их он одобрил:

– Удобные и кожа мягкая.

– Я предположил, что ваш визит на Тердан может быть сопряжен с энергичными действиями, и подобрал спортивную модель.

– Ты поступил правильно, Теодор… и пиджак… тоже удобен.

– Очень хорошо, мессер, – Валентин показал еще одно приобретение: – Наплечная кобура, мессер, специально для «Улыбчивого Ре». Бамбада прекрасно разместится под пиджаком и останется незаметной для неопытного взгляда.

– Замечательное решение, Теодор. Что бы я без тебя делал?

– Благодарю, мессер.

– Пожалуйста, – добавила Кира.

Помпилио несколько секунд смотрел на улыбающуюся жену, после чего кивнул:

– Мне нравится, что ты не забываешь о мелочах. Спасибо.

– Но ведь ты понимаешь, что это еще не все мелочи?

– Не все?

– Адира? – возглас показал, что продолжение стало для слуги сюрпризом.

Рыжая отставила бокал и раскрыла коробочку, которую в числе прочего внесли слуги.

– Мне кажется, тебе пойдут эти усы! – сообщила она, извлекая из коробочки нечто лохматое, судя по всему – театральную принадлежность.

Несколько секунд Помпилио ошарашенно взирал на то, что жена держала в руках, после чего яростно осведомился:

– На кого я буду похож?

– Ты собирался посетить Тердан инкогнито? Даю слово, у тебя получится.

– Ни за что!

– И борода, – Кира показала мужу второй аксессуар. – Давно хотела увидеть тебя небритым.

– Даже не думай!

– Иначе тебя легко опознают.

– Все думают, что мы гостим у Дерека!

– Ты хочешь так думать. Сядь!

Дер Даген Тур послушно опустился на указанный женой стул, и рыжая ловко – она достаточно тренировалась на служанках в замке – наклеила ему усы и небольшую бородку. Отошла на пару шагов и замерла, с видом художника, изучающего только что написанную картину.

– Видишь, совсем не больно.

– И некрасиво, – ответил Помпилио, оглядываясь в поисках зеркала.

– Необычно не значит некрасиво.

– Теодор?

– С вашего позволения, мессер, я оставлю свое мнение при себе.

– Этой фразой ты сказал больше, чем мог бы.

– Прошу меня простить, мессер, – а затем, воспользовавшись тем, что Кира отошла за бокалом, слуга склонился к хозяину и очень тихо сказал: – Я знаю, мессер, что вы никому не позволили бы сотворить с собой подобное. Никому, кроме адиры. И я очень рад за вас.

– Дорогой, раз уж тебе понравились каштановые усы, парик придется взять того же цвета!

Помпилио вздохнул и указал слуге, что ему срочно требуется вторая бутылка превосходного эрдайского.

⁂

– Может, ты мне все-таки объяснишь? – не выдержал Галилей.

– Что именно? – хладнокровно отозвался Уран.

– Происходящее.

– Какое?

– Это, – Квадрига вновь помахал рукой и уточнил: – Все это.

От «Матраса Виктора» до доходного дома вдовы Муто было не менее семи кварталов, и когда Дюкри предложил прогуляться, астролог предположил, что они именно прогуляются: пройдут немного пешком, чтобы проветриться после посещения вонючего заведения, но большую часть пути все-таки проедут. Однако они преодолели один квартал, другой, третий… а Уран не собирался заканчивать «прогулку», что и вызвало у Квадриги недоумение.

– Почему мы не взяли такси? Или хотя бы извозчика.

– Я думал, ты не заметишь.

– Издеваешься?

– Шучу.

– В некоторых случаях это одно и то же, – окрысился Квадрига.

– Тебе виднее.

– Опять издеваешься?

– И в мыслях не было, – но при этом Дюкри понимал, что должен поведать астрологу правду, и, выдержав короткую паузу, произнес: – Я принял решение прогуляться для того, чтобы наши друзья успели добраться до дома вдовы и все подготовить.

– Подготовить что?

– Встречу.

– Встречу кого?

– Нас.

– Подожди… Наши друзья, это… – Галилей потер лоб. – Бандиты?

– Незнакомец в штатском, – уточнил Уран.

– В котором ты опознал офицера?

– Да.

Некоторое время Квадрига напряженно размышлял над услышанным, после чего осведомился:

– Почему нас не арестовали сразу? В том вонючем «Матрасе»?

– Он решил обставить все как похищение.

– Чтобы мы не поняли, что он из службы безопасности?

– Чтобы мы не сразу это поняли, – объяснил Дюкри. – И некоторое время он будет давить на нас так, словно мы нагадили Омуту.

– Ты тоже так делал?

– Случалось.

– И…

– Ты действительно хочешь об этом поговорить? – чуть резче обычного поинтересовался Уран, и Галилей сообразил, что углубляться в профессиональные секреты офицера лингийской тайной полиции не следует. Не то чтобы астролог испугался, просто понял, что Дюкри не в настроении об этом говорить.

– Но почему тот парень решил нас арестовать?

– Потому что ему очень нужен «Счастливый цехин», – усмехнулся Уран. – Кровь из носу нужен.

– Почему?

– Потому что это его цеппель.

///

– Доходный дом вдовы Муто, – прочитал Купер и посмотрел на помощника.

– Нуланды клянутся, что длинный и его астролог живут здесь, – ответил тот. – За ними следят уже несколько дней. – Помощник выдержал паузу и закончил: – Третий этаж.

– Не хочу брать их на улице, – неспешно произнес Онисим, оглядывая пустой, даже без афишных тумб, тротуар. К тому же главный вход в доходный дом находился посередине весьма протяженного здания, других дверей рядом не было, а улица оказалась слишком широкой, чтобы прятаться в подъезде напротив. – Здесь засаду не устроишь.

– Согласен, – не стал спорить помощник.

– Сделаем так: парней расставь в холле, пусть берут длинного, когда он войдет внутрь, и сразу сажают в машину. Машину поставьте в переулке, она должна подъехать к дверям сразу после того, как длинный перешагнет порог. Не раньше!

– Слушаюсь!

– Астролога тоже прихватите… – Купер в своих ребятах не сомневался, знал, что и без его советов парни все сделают быстро и точно, однако он возглавлял операцию и не мог промолчать. – Я на своей машине буду в резерве. Мы встанем в следующем переулке и будем контролировать происходящее. Если все пройдет так, как должно – мы поедем за вами.

– Слушаюсь, – повторил помощник и отправился раздавать указания.

///

– Как настроение?

– Э-э… не знаю… э-э… каким оно должно быть, учитывая… э-э… обстоятельства, – честно ответил Мерса, глядя на улыбающегося во весь рот Бабарского.

– У меня тоже так себе, – мгновенно погрустнел ИХ. – Я вчера жутко простудился и опасаюсь, как бы у меня не начался бронхит костей.

– Костей чего?

– Бронхит, – невозмутимо ответил суперкарго, зачем-то открывая и закрывая дверцу шкафа. Возможно, наслаждаясь ее скрипом. – Это редкое заболевание, но оно у меня тоже есть. Хасина сказал, что лечение будет долгим и трудным.

– Ну… э-э… раз Хасина сказал…

Мерса, который снова был Энди, без восторга проводил время в компании энергичнейшего, хоть и болезненного суперкарго, который зачем-то скрипел дверцей шкафа, однако делать ему замечание алхимик постеснялся.

– Рад, что ты беспокоишься о моем здоровье, но давай вернемся к делам, – перебил собеседника ИХ и посмотрел на часы. – Время пришло, я должен идти вниз, а ты сиди здесь и жди.

– Чего ждать? – поинтересовался Мерса.

– Просто жди, внизу от тебя пользы не будет.

– А от тебя?

– От меня всякий раз по-разному, но сейчас мы говорим о тебе, а когда ты – Энди, ты совсем никакой, только без обид.

– Я давно на вас не… э-э… обижаюсь.

– И присмотри за статуэткой, – велел Бабарский, открывая дверь в коридор. – Она должна оставаться в целости и сохранности.

Мерса машинально бросил взгляд на «Мечтающую Аннабель» и поморщился.

– Когда шум стихнет – бери наше сокровище и спускайся вниз, – закончил ИХ, перед тем как закрыть дверь. – Не раньше.

Энди хотел сказать ему что-нибудь обидное, но не успел.

///

– Может, еще кофе? – поинтересовалась девушка за стойкой, с симпатией разглядывая Акселя. Высокий, плечистый, вежливый, хорошо одетый – Крачин понравился белокурой сотруднице вдовы Муто с первого взгляда, и она мысленно молила всех святых, чтобы друзья, которых дожидался похожий на рыцаря гость, как можно дольше не возвращались. – Если хотите, я добавлю в него молока.

– Кофе – с удовольствием, – обаятельно улыбнулся Аксель. – Но без молока.

– Не любите?

– Кофе должен быть черным, как душа Пустоты, крепким, как женский поцелуй, и таким же сладким.

– Можно устроить, – решилась белокурая.

– Правда? – Крачин поднялся с кресла и подошел к стойке.

– Я заканчиваю в полночь… – начала девушка, а в следующий миг с трудом сдержалась, чтобы не выругаться: звякнул дверной колокольчик, и в холл вошли четверо крепких парней в темных костюмах. – Чем могу помочь, добрые синьоры?

Парни замерли, цепко разглядывая холл и флиртующую парочку, не заметили ничего подозрительного – длинный бородатый мужик не выглядел опасным, и тот из них, который носил галстук в горошек, негромко произнес:

– Мы ждем друзей. Они скоро придут.

– Как скажете, добрые синьоры.

Белокурая вновь повернулась к Акселю, тот перегнулся через стойку и принялся что-то шептать ей на ухо.

///

– Доходный дом вдовы Муто, – прочитал Кайл. – Ну что за помойка!

– А мне нравится, – не согласился Кеннет. – Вполне, кстати, прилично снаружи смотрится. Я бы его прихватил.

– Купил? – переспросил Кайл.

– Нет.

Бандиты рассмеялись, а затем замолчали, услышав, что к веселью присоединился губастый алхимик. Который, в свою очередь, увидев, что привлек внимание главарей Нуланда, мгновенно заткнулся.

– Сиди тихо, – велел Кайл и повернулся к брату: – Что ты решил?

– Будем действовать, как договорились, – ответил тот. – Ждем, когда Онисим закончит, и если он оставит нам хоть кого-нибудь – забираем на разговор.

Дети Нуланда с удовольствием не ввязывались бы в опасное предприятие, но не могли отказать обиженному толстяку, не потеряв лица. В результате братья приняли компромиссное решение: отправиться к доходному дому, проследить за происходящим и захватить тех, кого не тронет Купер.

– Длинного он точно не оставит, – заметил Кайл.

– Длинного он видел, астролога он видел, а вот алхимика – нет, – пожал плечами Кеннети повернулся к губастому. – Сумеешь опознать алхимика?

– Да, – кивнул толстяк.

– Вот и хорошо.

Чтобы сохранить тайну, сыновья Нуланда отправились на акцию вдвоем, прихватив только обиженного. Машину остановили в переулке, неподалеку от черного хода в доходный дом, проверили оружие и приготовились ждать столько, сколько нужно, не сомневаясь, что скоро в спящем квартале станет очень шумно.

///

– А можно дальше ты пойдешь один? – спросил храбрый Галилей, когда вдалеке показался дом вдовы Муто.

– Увы, нельзя, – притворно вздохнул Дюкри.

– Почему? – астролог замедлил шаг и сунул руки в карманы. – Ведь вполне могло получиться, что ты, допустим, пошел домой, потому что захотел спать, а я, допустим, отправился к нечистой ведьме, потому что такое тоже возможно.

– Возможно, – не стал отрицать Уран, старательно пряча улыбку.

– Видишь, возможно, – приободрился Галилей, продолжая замедлять шаг. – И тогда получится, что ты пришел один и раньше, как будто сделал все свои дела, потом сделал все, что захотел, с теми, кто приехал…

– Нам нельзя расставаться, – твердо произнес Дюкри, поскольку до подъезда осталось меньше сотни шагов.

– Но почему?

– Где тебя потом искать?

– Я буду поблизости.

– А если тебя захватят те, кто останется снаружи? – выложил свой козырь Уран.

– С какого еще снаружи? – не понял астролог.

– Сейчас наш милый дом обложен со всех сторон, – объяснил Дюкри. – Поэтому будь рядом, чтобы не потеряться.

Несколько мгновений Галилей молчал, напряженно морща лоб и что-то сам себе объясняя, после чего осведомился:

– Если наш милый дом обложили охотники, зачем мы в него идем?

– Затем, что нам нужен охотник, – спокойно ответил Дюкри. – Желательно – главный.

– И желательно живой?

– Ты схватываешь на лету, – рассмеялся Уран и уверенно толкнул дверь подъезда.

///

Тут необходимо еще раз отметить, что гвардейцы Онисима были ребятами опытными, тертыми и умелыми. Их план, хоть и не отличался изяществом, должен был привести к желаемому результату. К сожалению для терданов, план Дюкри и Крачина учитывал их действия и по этой причине оказался лучше.

Увидев, что Уран и Галилей приближаются к подъезду, гвардейцы синхронно достали оружие, причем трое из них подготовились к встрече, а четвертый взял на прицел Акселя, который, в свою очередь, постарался изобразить на лице полнейшее изумление. Что же касается его белобрысой знакомой, она медленно сползла за стойку, и правильно сделала, поскольку гвардейцы ошиблись. Им следовало направить оружие не на Крачина, а на Бабарского, который вышел на лестницу… Нет, они не ошиблись: просто ИХ появился на лестнице в последний момент и потому остался незамеченным.

И, когда Дюкри толкнул дверь, Бабарский бросил в холл две бомбы подряд.

///

«Они потом говорили, что я перемудрил с зарядом! Но это не так! Я изготовил шумовые бомбы в точном соответствии с техническим заданием, которое изложил синьор Дюкри. Он сказал, что бомбы будут использованы на улице, то есть на открытом пространстве, против вооруженной группы. Еще он добавил, что противник будет иметь возможность перемещаться, заметив бросок, они наверняка отпрыгнут в сторону, что приведет к уменьшению поражающего действия. Исходя из этих соображений, я и снарядил бомбы.

Кто же знал, что их взорвут в небольшом холле? Конечно, громыхнуло так, что показалось, будто Виллемгоф бомбардируют тяжелые крейсеры…»

из дневника Андреаса О. Мерсы alh.d.

///

Бомбы действительно оказались шумными.

Но при этом шарахнули так, что и входную дверь, и все окна холла вдовы Муто вынесло на улицу. К счастью, Дюкри лишь обозначил движение. Толкнув дверь, он тут же укрылся за стеной, крепко прижав к себе ничего не понимающего Галилея, и так спасся от осколков.

Которые расстреляли резко затормозивший у подъезда автомобиль. В принципе, достаться должно было только машине, но водителю не повезло: один из осколков вонзился ему в бок. Ну а чтобы автомобиль точно не помчал в погоню, Дюкри выпустил в его колесо пару пуль.

И резко обернулся к двери:

– Я ничего не слышу! – Аксель вытащил на улицу ругающегося как сапожник Бабарского. – Я оглох! Я совсем оглох!

– Я тоже, – зачем-то добавил Галилей, но на него не обратили внимания.

– А где… – начал Уран, но в следующий миг из переулка вылетел еще один автомобиль, и, увидев, кто стоит на подножке с пистолетом в руке, Дюкри заорал: – Это он!

Показывая Крачину, что началось главное действо.

///

Услышав взрывы, Онисим понял, что засада провалилась, и принял решение атаковать доходный дом лично. К сожалению, скорость принятия решения в данном случае не означала качества, и Купер попросту не подумал о том, что попал в контрзасаду, устроенную лично на него, – предположить такое директору прокурорской гвардии не позволяла гордость. Онисим выхватил пистолет, вскочил на подножку и крикнул:

– Гони!

Краем глаза заметив, что помощник занял позицию на другой подножке – в точно такой же позе и тоже с оружием. Их было всего двое, но они были резервом и могли переломить ситуацию в свою пользу.

Шофер надавил на акселератор, и автомобиль вырвался на улицу. Онисим успел разглядеть разбитую машину оперативной группы, выбитые окна доходного дома, успел увидеть нескольких зевак и даже услышать короткий возглас:

– Это он!

Кто его произнес, Онисим не понял – он вскинул пистолет, готовясь стрелять, а в следующий миг почувствовал, что летит. И ничего хорошего в этом нет: ни легкости парения, как во сне, ни радости преодоления, как в аэроплане. Он просто летит, нелепо растопырив конечности и не зная, чем все это закончится.

Аксель так ловко метнул бомбу, что несущийся на огромной скорости автомобиль подпрыгнул, разбросав стоящих на подножке стрелков, после чего с грохотом протаранил первую машину. А указанный Ураном стрелок врезался в стену доходного дома вдовы Муто между первым и вторым этажами и мешком обрушился на тротуар.

– Отлично! – Дюкри взвалил потерявшего сознание мужика на плечи. – Где наша машина?

– За углом, – отозвался Бабарский. Судя по всему, его глухота временно отступила. – Мерса тормозит.

– Я его заберу, – бросил Крачин, прислушиваясь к вою полицейских сирен. – Не ждите нас, мы уйдем на мотоциклете.

– Договорились.

///

– Не думал, что увижу тебя здесь, – произнес Галилей, до конца опуская стекло пассажирской дверцы и высовываясь наружу. – Можешь не отвечать, я все равно не слышу.

– Почему ты не отправил его с «Цехином»? – осведомился сидящий за рулем Бабарский.

– Я хотел, но он не явился на борт, – буркнул с заднего диванчика Дюкри, тщательно обыскивая карманы пленника.

– Какой же ты после этого капитан?

– Я уже не капитан, – ответил Уран, разглядывая обнаруженные бумаги. – Поверить не могу! ИХ, знаешь, кого мы взяли?

– Не заставляй меня думать, а то от напряжения может сделаться спазм мозга, – отозвался Бабарский.

– Это Онисим Купер, директор прокурорской гвардии! Просто невероятно.

– Большая шишка, – подумав, произнес ИХ. – Его называют очень сильным, волевым человеком. Весьма могущественным и еще – личным другом маршала Грау.

– Это ведь хорошо?

– Не думаю, – покачал головой ИХ.

– Он точно знает, где находится Лаборатория.

– Но захочет ли о ней говорить?

– И не таким языки развязывали, – уверенно произнес Дюкри.

– Таким ты еще не развязывал, – не менее уверенно произнес Бабарский. – Поверь: этот парень – крепкий орешек, мы долго с ним провозимся.

– Значит, сразу перейдем к жестким способам…

– Не надо его пытать, – неожиданно сказал вернувшийся из окна Галилей. И посмотрел на Бабарского: – У тебя есть машина?

– Еще одна?

– А-а… – астролог потрогал себя за голову. – После этих взрывов у меня все немного путается.

– Уверен, что после взрывов?

– Да, – твердо ответил Квадрига, доставая плоскую бутылку и отвинчивая пробку.

– Я просто так спросил.

– Что ты придумал? – быстро спросил Дюкри. – И поторопись: он скоро очнется.

– Поехали к ведьме, – сказал астролог, сделав большой глоток. – Она сильная, она сумеет вытащить из него нужную информацию.

Несколько мгновений Уран и Бабарский обдумывали неожиданное предложение, после чего суперкарго покачал головой:

– Спорки не пойдут против местной власти. Терданы ребята резкие: если прознают, что ведьма вскрыла башку директору прокурорской гвардии, – всех порешат.

– Я смогу убедить ведьму нам помочь, – мягко произнес Галилей и снова высунулся наружу: – Ты, главное, рули куда надо, а там я все сделаю.

ИХ быстро обернулся и вопросительно посмотрел на Дюкри, тот пожал плечами и кивнул, показав, что считает идею астролога достойной внимания.