Книга: Скопление неприятностей [litres]

Назад: Глава 2, в которой Помпилио и Кира готовятся к путешествию, галаниты слетаются на Тердан, Дюкри изучает Карусель, Фелди слышит то, что не должен слышать, а Бабарский и Аксель завершают относительно честную сделку

Дальше: Глава 4, в которой Помпилио отправляется на охоту, Кира заставляет говорить о себе, Фелди, Мерса и Орнелла ходят друг за другом, Арбедалочик падает в Омут, а два дружелюбных верзийца делают интересное предложение, которое превращается в захватывающее приключение

Глава 3,
в которой Помпилио и Кира отправляются в путешествие, Мерса встречается со старым другом, Дюкри показывает товар лицом, Бабарский находит болтливого собеседника, Зорман и Купер начинают понимать происходящее, Галилей закрывает глаза, а Фелди совершает роковую ошибку

– И еще два чемодана, – закончил Валентин, делая пометку в записной книжке.

– Один из них нужно доставить в каюту, – произнесла Кира.

– Какой именно? – уточнил стоящий рядом с Валентином капитан Барезе.

– К его ручке приделана бирка.

Капитан кивнул цепарю, который тащил указанный чемодан, и тот послушно повернул в другую сторону.

Всего чемоданов было восемь, плюс четыре шляпные коробки, плюс два портпледа и саквояж. Не так уж много, как ожидал капитан Барезе, привыкший к тому, что владелица яхты, драгоценная супруга дара Антонио, не поднималась на борт без двадцати чемоданов с сообразным числом сопутствующих коробок. Однако погрузка все равно отняла больше времени, чем рассчитывал Помпилио, привыкший, что цеппель отправляется в путь сразу, стоит ему взойти на борт.

– Что-нибудь еще, адира? – почтительно осведомился капитан, когда цепарь втащил на борт последний чемодан.

– Кажется, все, – кивнула Кира, облаченная в эффектный ярко-синий дорожный костюм, и повернулась к мужу: – Дорогой, что с твоими вещами?

– Теодор?

– Все в порядке, мессер.

– Все в порядке, Кира, – успокоил жену Помпилио. – Я обо всем позаботился.

Поскольку «Амуш» находился на ремонте, дар Антонио одолжил брату «Эрмизанскую деву» – свою роскошную флаг-яхту с белоснежной «сигарой» и бордовой, с золотом, гондолой. Ничего более удобного для комфортного межзвездного путешествия представить было нельзя.

– В таком случае можно отправляться, – решила девушка.

– Капитан?

– Прошу на борт, мессер.

Далеко идти не пришлось: «Дева» была пришвартована к Штандарту – главной башне замка Даген Тур, служащей по совместительству причальной мачтой.

///

Если бы Кира оказалась на флаг-яхте несколько недель назад, роскошь внутренней отделки наверняка произвела бы на нее неизгладимое впечатление. «Эрмизанская дева» принадлежала дару, одному из двенадцати планетарных правителей, человеку, оказывающему влияние и на лингийский сектор, и на жизнь всего Ожерелья, и просто-напросто не могла не производить впечатления. При этом Кахлесы, в отличие от некоторых других династий, никогда не считались приверженцами аскетизма, и об их умении красиво жить слагали легенды.

Внутренние переборки флаг-яхты были отделаны тончайшими панелями драгоценного зундальского дерева – редкого, с невероятной, приковывающей взгляд фактурой и, разумеется, безумно дорогого. По самым скромным оценкам, только стенки яхты обошлись дару Антонио в годовой бюджет небольшой планеты, зато настоящее дерево создавало на борту уютное тепло, а изысканная фактура радовала глаз. Все остальное соответствовало: мебель, ковры, картины, посуда… Двенадцать комнат хозяйских апартаментов, четыре гостевые каюты, масса помещений для свиты, кают-компания, размером с внутренний двор замка Даген Тур, и открытая терраса. В кают-компании играет струнный квартет – дар Антонио позаботился о том, чтобы брат не скучал.

Если бы Кира оказалась на флаг-яхте несколько недель назад… Впрочем, к чему эта ложь? Кира путешествовала на первоклассном пассере «Колеснице Эппа» и останавливалась в отелях сети «Ожерелье», видела подлинники Кауро, украшающие внутренний сад замка Даген Тур, и полотна Шварле во дворце династии Кахлес в Маркополисе, но даже после всего этого «Эрмизанская дева» произвела на рыжую впечатление. При этом Кира не почувствовала, что оказалась в пути, она просто перешла из комнаты замка в комнату цеппеля, и девять часов до точки перехода пролетели незаметно.

Они с Помпилио прогулялись по открытой террасе, любуясь лингийскими видами с высоты птичьего полета, отобедали, насладившись изысканными блюдами от шеф-повара «Девы», на несколько часов уединились в апартаментах, успев даже немного поспать, но точно в назначенное время явились на мостик: Кира ни разу не совершала межзвездные прыжки, находясь на нем, и Помпилио решил исправить это недоразумение.

Потому что только на капитанском мостике можно оценить завораживающую красоту Пустоты, странную и пугающую. Никто не знал, какой она существовала вне людей, пребывая в бесконечности спокойствия, но во время перехода цепари наблюдали грандиозное Ничто, похожее на размазанную по гигантскому холсту картину великого мастера. Вид, открывшийся из многочисленных окон мостика, снился Кире несколько последующих ночей, но не кошмаром – а таинственным ребусом, жаждущим быть разгаданным и мечтающим остаться тайной. Вид Пустоты, дерзко пронзенной коридором межзвездного перехода, потрясал воображение, но Кира не испугалась, даже не вздрогнула, а лишь теснее прижалась к мужу, показав, что рядом с ним она ничего не боится.

И Помпилио это понял.

Первый переход привел «Эрмизанскую деву» на Дракту, планету, находящуюся на самом краю лингийского сектора. Совершить прямой прыжок на Верзи лингийцам не позволяла ограниченная дальность астринга, а Галану они игнорировали, предпочитая переходить через свои планеты. Сферопорт Дракты прошли без остановки, кодом подтвердив, что на борту все в порядке и вежливо сообщив, что торопятся. Задерживать флаг-яхту лингийского дара никто не собирался, и еще через семь часов, которые Помпилио и Кира благополучно проспали, «Дева» вышла к точке перехода на Верзи и вскоре оказалась в Жерне.

Который Кире очень понравился.

Не так сильно, как Маркополис, разумеется, но понравился.

Привычно не остановившись для досмотра, флаг-яхта взяла курс на охотничий замок, в котором гостей дожидался дар Дерек, но, исполняя просьбу Помпилио, капитан Барезе провел цеппель над сферопортом, позволив Кире насладиться верзийским стилем «энтик». Правда, пока только сверху. Знаменитые колоннады и портики разглядеть не удалось, но рыжая взяла с мужа слово, что на обратном пути они обязательно задержатся в Жерне на несколько дней и познакомятся с ним по-настоящему.

В смысле – Кира познакомится, потому что Помпилио наведывался на Верзи частенько и даже побывал заключенным в местной крепости… Ничего серьезного – между адигенами случаются недоразумения.

– Верзийцы – наши старые друзья, а Дерек…

– Он тебе как брат.

– А значит – и тебе.

– Дерек очень славный, – улыбнулась рыжая.

– Он – дар, это в первую очередь.

– Но ведь ты летишь к нему как к другу?

– И как к дару, – негромко ответил Помпилио.

– У тебя к нему дело?

– У Линги.

– Передаешь послание от брата?

– От всех, – дер Даген Тур помолчал, после чего пояснил: – Понимаешь, Кира, я – очень удобная фигура на политической сцене. С одной стороны, я – никто, всего лишь командор Астрологического флота. С другой, я – Кахлес, но при этом – младший. Я знаю всех даров Герметикона, а те, кого я не знаю, мечтают со мной познакомиться. Все уверены в крепости моего слова: если я что-то говорю, значит, так оно и есть.

– Ты ведешь предварительные переговоры, – поняла Кира.

– Изучаю настроение, прощупываю почву, делаю предварительные предложения… – подтвердил Помпилио. – Иногда – договариваюсь, но не по существу, а только в тех случаях, когда необходимо заручиться поддержкой нужного человека.

– На Кардонии ты тоже этим занимался?

– Я подстраховывал каатианское посольство, – выдержав короткую паузу, ответил Помпилио.

– А здесь?

– Линге нужна единая Верзи. Это цель моей встречи с Дереком.

– Я думала, адигенские сообщества едины.

– Только перед лицом серьезного внешнего врага, – уточнил дер Даген Тур. – К сожалению, не все понимают, что война уже началась, и потому позволяют себе тратить силы на внутренние противоречия. Среди верзийских даров есть те, которые склоняются к идее «мирного сосуществования» с галанитами и не видят в них угрозы. Я намерен помочь Дереку устранить это досадное недоразумение и сплотить Верзи.

– Каким образом? – поинтересовалась Кира.

– Переговорами, – улыбнулся Помпилио. – Только переговорами.

– И после этого мы отправимся на Тердан…

– Согласись, что со мной не скучно? – пошутил он в ответ.

Кира повернулась к мужу, положила руки ему на плечи и посмотрела в глаза:

– Я знала, что с тобой не будет скучно, Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур. А ты знал, что я – сорвиголова и буду азартно поддерживать любое твое начинание. Так будет. Но я – женщина, и однажды я скажу тебе, что мне нужен надежный дом…

– Он у тебя есть, – твердо ответил дер Даген Тур, глядя жене в глаза.

– И муж рядом.

– Твой муж всегда будет рядом.

– Что бы ни случилось…

– Даже если Герметикон провалится в тартарары.

Кира улыбнулась, прижалась к мужу и прошептала:

– Я знаю, что ты не позволишь этому случиться.

⁂

«Я всегда говорил этому балбесу Энди, что важно не то, на кого ты учился, а где ты учился. С кем грыз гранит науки, мучился на кафедрах, сидел без денег, подрабатывал у жадных владельцев алхимических лабораторий, переживал ночные приключения и получал диплом. Ничуть не сомневаюсь, что в каком-нибудь зачуханном образовательном заведении, вроде «Государственной Вуленитской Академии Алхимии, Астрологии и Юриспруденции», обязательно научат студиозуса отличать реторту от ретины, а перегонку от возгонки. Не сомневаюсь, что вышедший из ее стен «бакалавр» или даже «магистр» окажется великолепным специалистом в производстве минеральных удобрений, чтоб его в алкагест окунуло – если мы говорим именно о Вуле, – или алхимических снадобий разного толка для крупного рогатого скота – если мы снова говорим о Вуле. Однако стать первоклассным специалистом в нескольких направлениях алхимии выпускник провинциальной академии не сможет при всем желании – для этого ему необходимо окончить заведение посерьезнее, как в свое время поступил я… Но речь не обо мне, а о том, что в хороших университетах не только хорошо учат, что, безусловно, важно, но учат большое количество студентов. Хороший университет – всегда большой университет, выпускники которого разлетаются по всему Герметикону: кто-то возвращается домой, кто-то отправляется на поиски приключений, кто-то принимает заманчивые предложения крупных промышленников и едет в чужой мир – обученные специалисты всегда в цене, и потому выпускников хороших и больших университетов можно встретить всюду.

К сожалению, во время учебы Энди не отличался общительностью. Он, как бы помягче выразиться, стеснителен…

ДА, ДА! Это я о тебе, и не смей вымарывать фразу из дневника!

Так вот, Энди стеснителен в веселых компаниях и совершенно никакой – тут даже определение «стеснительный» не подойдет – с женщинами. Но, несмотря на замкнутость, он как-то ухитрился обзавестись достаточным количеством друзей, которых можно обнаружить на самых разных планетах. В том числе – на Тердане…»

из дневника Оливера А. Мерсы alh.d.

///

«Благодаря моей замкнутости и необщительности ты имеешь возможность хвастаться тем, что отличаешь перегонку от возгонки…»

из дневника Андреаса О. Мерсы alh.d.

///

Если хотите знать, как на самом деле относится к вам старый знакомый, – завалитесь к нему внезапно, как снег на голову. Проявите бурную радость, расскажите, что оказались в его городе случайно, проездом, что время у вас есть, а делать нечего, и вы счастливы поболтать с ним о старых временах за кружечкой пива или стаканчиком чего покрепче. Сделайте все это и наблюдайте за реакцией. Если разглядите в его глазах тоску или, что еще хуже, услышите сбивчивое сообщение о том, что «на сегодняшний вечер у меня давно были планы…» – делайте вывод, что вам здесь не рады и никогда не будут.

Однако Реджинальд Пак, однокурсник Мерсы по Гинденбергскому университету Герметикона, повел себя иначе: он сразу, едва Олли вошел в лавку, опознал друга юности, закричал: «Старик!», выскочил из-за прилавка, заключил в объятия и засыпал вопросами. Причем все это Реджинальд проделал с такой душой, что сомнений в его искренности не осталось. И Мерса, несмотря на то что сейчас он был Олли, даже растерялся – не ожидал столь теплого приема.

– Как ты здесь оказался?

– Проездом…

– Ты надолго? Слышал, ты служишь в Астрологическом флоте? Полгода назад я виделся с Джоном… Помнишь Джона? Он жил на Тердане три месяца, руководил наладкой оборудования на алхимическом комбинате… Он теперь главный технолог корпорации «Зильберт», большой человек… Ты действительно служишь во флоте? Почему? – ответы Реджинальд не слушал. – Отлично! Пойдем, выпьем и обо всем поговорим. Мне как раз пора обедать. Ты по-прежнему не употребляешь алкоголь?

– Уже употребляю, – ухитрился вставить слово Олли.

– Отлично! Петер! – На крик из лаборатории выскочил вихрастый парнишка, как догадался Мерса – ученик алхимика. – Петер, я ухожу на обед, лавка на тебе.

– Да, синьор.

– Заказ синьора Дарнау упакован в белую коробку. Он должен доплатить пятьдесят марок серебром.

– Да, синьор.

– Скоро не жди, – Реджинальд натянул шляпу и вышел на улицу.

Мерса провел в лавке приятеля не более пяти минут, но успел оценить дорогую обстановку, призванную радовать богатых клиентов, а когда Петер открыл дверь, разглядел дорогой атанор последней модели. Плюс – дорогой район в Большом Старом городе. Плюс – дорогой костюм и золотая цепочка часов. По всему выходило, что Реджинальд не бедствовал, и старый приятель не стал это скрывать.

– Процветаю, дружище! – радостно поведал он, заведя Олли в расположенный напротив лавки ресторан. Очень приличный ресторан, поскольку на центральной улице города другие заведения попросту отсутствовали, и в этом ресторане Реджинальда хорошо знали. – Сам себе удивляюсь, ты ведь помнишь, я не особенно блистал на занятиях… Да, бутылочку белого шкейского, простые салаты и легкую рыбную закуску… Ты ведь не против рыбной закуски? Терданская белая рыба славится по всему Скоплению и чудо как хороша с местным белым вином.

– Я не против.

– Горячее выберем позже, – сказал Реджинальд, отдавая меню официанту. – Это – мой друг, представляешь? Вместе учились в Герметиконе.

– Добрый день, синьор.

– Здравствуйте, – кивнул Мерса.

– Служит в Астрологическом флоте… Сколько мы не виделись? Пятнадцать лет?

– Десять.

– А как все изменилось… тащи скорее вино, приятель, нам нужно срочно промочить горло. Ты слышал: я женился? Не хочу хвастать, но весьма удачно: жена – красавица, у нас уже двое детей, а лавку взял в приданое… Ее отец как раз собирался отойти от дел… Может показаться, что я всего лишь воспользовался случаем, но мне нечего скрывать: я действительно воспользовался случаем. Но жену я люблю, а прибыль от лавки через год удвоил. Ну, за удачные возгонки!

Официант как раз разлил вино, и Реджинальд поднял бокал с их старым университетским тостом.

– И удачные перегонки, – закончил Мерса.

Бокалы соприкоснулись, вино оказалось неплохим, а белая рыба – божественной.

– Никогда бы не поверил, что ты достигнешь таких высот, – продолжил Реджинальд, приступая к салату.

– Я самый обыкновенный офицер Астрологического флота, – напомнил Олли. – Нас таких тысячи.

– Ты служишь у Помпилио дер Даген Тура и прославился на весь Герметикон.

– Мессер известен на весь Герметикон, – уточнил Мерса. – Я всего лишь служу на его корабле.

– Ты всегда был скромнягой, – махнул рукой Реджинальд. – Но о тебе говорят, и Джон… помнишь Джона? Он теперь большой человек в корпорации «Зильберт»… так вот, Джон рассказывал о тебе. Все наши знают, что ты высоко взлетел. Стать доверенным человеком такого адигена, как дер Даген Тур, – дорогого стоит.

Реджинальд вырос и сейчас жил в республиканском мире, но с пиететом воспринимал адигенов, прекрасно знал о высочайшем происхождении Помпилио и сделал вывод, что «скромняга» Мерса ухитрился уютно устроиться в шаге от вершины.

И Олли понял, что не сможет переубедить старого знакомца, точнее, заставить его поверить в реальное положение вещей, в то, что он всего лишь скромный бортовой алхимик.

– Много путешествуешь?

– Изрядно.

– Значит, накопил тысячи занимательных историй?

– Ты ведь знаешь, что рассказчик из меня так себе.

– Учитывая твою репутацию, слушатели будут ловить каждое слово. И я в том числе.

– О каких слушателях ты говоришь?

– Давай устроим вечеринку? У меня часто собираются интересные люди, в том числе – важные клиенты… – Реджинальд заговорщицки подмигнул Мерсе. – Бизнес, ты ведь понимаешь… Так вот, мы часто собираем гостей, Марта это любит, а узнав, что на Тердан заглянул сам Помпилио, они примчатся рысью.

– Мессера тут нет, – сообщил Олли.

– А когда он прилетит?

– Не думаю, что прилетит.

Это была ложь, но за прошедшие с университетских времен годы Мерса так хорошо научился врать, что старый приятель не почувствовал себя обманутым.

– То есть ты прилетел на Тердан один? – уточнил Реджинальд.

– Инкогнито, – уточнил Олли.

– Ты скрываешься?

– Не хочу шумихи.

– Ты здесь по делу, – догадался Реджинальд и кивнул официанту, чтобы тот наполнил бокалы.

– Мне поручили кое-что разузнать, – продолжил врать Мерса. – Мое появление можно рассматривать как предварительную разведку.

– Ты говоришь о войне?

– Какая война, чтоб тебя в алкагест окунуло, Астрологический флот не воюет.

– Ты собираешься вредить Тердану?

– И в мыслях не было.

– Тогда что ты собираешься разведывать?

Неудачно подобранное слово сделало старого приятеля подозрительным, и Олли изо всех сил старался вернуть разговор в нормальное, доверительное русло.

– Не совсем разведывать… – он нервно провел рукой по скатерти. – Давай я тебе все расскажу, а ты сам решишь, занимаюсь я чем-то противозаконным или нет. И главное, поверь: я не собираюсь требовать, чтобы ты пошел против своей совести или убеждений. Или местных законов.

– Хорошие слова, друг.

– Спасибо.

– Так что за дело привело тебя на Тердан?

– Я бы заказал горячее.

– А я снова рекомендую тебе рыбу, – улыбнулся Реджинальд. – Снова белую, северную.

– Морскую?

– Разумеется. В этом ресторане чудно готовят северного манча с травами.

– Уговорил!

Они сделали заказ, велели официанту принести еще бутылочку белого, и после этого Мерса продолжил:

– Возможно, ты заметил, что в последнее время многие планетарные правительства, в основном, конечно, правительства Ожерелья и других развитых планет, начали понимать, что прогресс меняет мир гораздо сильнее и быстрее, чем им представлялось. Наука становится обязательной частью развития государства, и кто выиграет гонку технологий, тот выиграет Герметикон.

– Только наукой? – прищурился Реджинальд.

– Конечно же, нет, – согласился с сомнениями приятеля Мерса. – Но научные открытия и их скорейшее эффективное применение способны поднять экономику, промышленность и укрепить армию. Люди, которые меня прислали, очень хотят влить свежую кровь в свою Академию Наук и готовы сделать щедрое предложение тому, кто их заинтересует. А интересуют их сильные ученые с грандиозными проектами.

– Могу предложить себя. – Скромность никогда не украшала Реджинальда.

– Посредникам они тоже платят не скупясь.

– То есть ты сомневаешься в моих способностях? – вздохнул владелец процветающей алхимической лавки, но вздохнул – и это было видно – в шутку.

– Щедрое предложение будет сделано после тщательного изучения научных трудов, – добавил Олли.

– С научными трудами у меня в последнее время не очень, – не стал скрывать Реджинальд.

– У меня тоже, – развел руками Мерса. – Но я могу провести предварительную оценку кандидатур, и поэтому мне предложили эту… гм… разведку. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что я имел в виду под этим словом, и не видишь в нем ничего дурного.

– На мой взгляд, ты занимаешься самым обыкновенным поиском сотрудников, – задумчиво протянул Реджинальд. – И не делаешь ничего такого, что могло бы навредить Тердану.

– Я тоже так считаю, – улыбнулся Олли, прекрасно понимая, какой вопрос окажется следующим. И не ошибся.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что посредникам твои наниматели платят не скупясь? – ровным голосом осведомился Реджинальд, и Мерса понял, что наживка проглочена вместе с крючком. – И кто твои наниматели? Лингийцы?

Отрицать очевидное не имело смысла.

– Да, – кивнул Олли. – Но, пожалуйста, говори чуть тише. Насколько я знаю, терданы недолюбливают адигенов.

– Ты прав, – Реджинальд понизил голос. – Сколько я получу, если дам тебе наводку на отличного ученого, который обязательно заинтересует Лингийскую Академию Наук?

– Пятьдесят цехинов.

– Врешь, – поперхнулся Реджинальд. – Так много?

Как говорил Помпилио: золото – это не ценность, а инструмент. Инструмент, в очередной раз подтвердивший свою эффективность: услышав, сколь грандиозный гонорар полагается за столь простую работу, владелец процветающего предприятия полностью сосредоточился на поставленной задаче, перестав думать о том, как отнесутся терданские власти к тому, что лингийцы переманят их ученых.

– Если отыщем действительно светлую голову, премия будет удвоена, – продолжил Олли, в точности скопировав и слова, и тон Бабарского, поскольку сам он такую фразу выдумать бы не смог. – Тердан достаточно развитый мир, но есть ли тут толковые ребята?

– Не очень много… – протянул Реджинальд, и Мерса понял, что старый друг знает, кого можно рекомендовать.

– Терданские научные школы развиты гораздо хуже, чем местная промышленность, – сообщил Реджинальд, откидываясь на спинку стула. – Я живу здесь давно и знаю, о чем говорю: даже на Бахоре университеты лучше. Терданы, так же как твои лингийцы, это понимают, пытаются зазывать к себе толковых ученых, но получается плохо, потому что в Ожерелье платят больше, а в Герметиконе работать престижнее. В результате самых талантливых бакалавров терданы отправляют продолжать учебу в сильные университеты, но пока у них появилась лишь одна настоящая звезда – Валерия Цанмау.

– Цанмау… – повторил Мерса, и лишь через несколько секунд до него дошло: – Она женщина?

– Очень красивая женщина, – подтвердил Реджинальд.

– И умная?

– Подожди секунду…

Официант принес горячее – от запаха запеченной в специях рыбы у Мерсы потекли слюнки, – и друзья отдали должное еде. И вину. Во время еды о делах не говорили, лишь обсуждали достоинства терданской рыбы и вспоминали голодные студенческие годы. От десерта отказались, выбрали сигары и коньяк, для чего перешли в просторный внутренний дворик, блаженно расслабились в креслах и продолжили беседу.

– Валерия умнее нас с тобой, вместе взятых, – заявил Реджинальд, выпуская к далекому потолку облако ароматного дыма. – Начала с домашнего обучения – семья Цанмау очень богата, и родители могли себе позволить нанять лучших преподавателей. Потом поступила в главный здешний университет, как ты понимаешь – Виллемгофский, за три года прошла пятилетний курс и уехала на Галану.

– Почему туда?

– Ты сам говорил, что терданы не особенно привечают адигенов, – развел руками Реджинальд. – Забыл?

Мерса махнул рукой, показывая, что, конечно же, забыл, и его собеседник продолжил:

– Галаниты были рады завести плотную дружбу с богатой терданской семьей – они очень хотят сделать Скопление союзником, но Валерия довольно быстро разочаровалась в их лучшем университете… или не разочаровалась… не знаю. Никто не знает. Известно лишь то, что всего через год Валерия покинула Галану, а почему она это сделала – тоже никто не знает.

– Вернулась домой?

– Отправилась на Герметикон, – ответил Реджинальд. – Поступила в Эллемский университет, и через три года ей предложили кафедру… Ты представляешь?! Женщине, двадцати четырех лет от роду, предложили кафедру в герметиконском университете!

Судя по возгласу, это обстоятельство произвело на Реджинальда сильнейшее впечатление, крепко задело и до сих пор вызывало бурю эмоций. Что удивительно, учитывая, что сам Реджинальд никогда к преподавательской деятельности не стремился, к научной – тем более, учился средне и прибыльная алхимическая лавка в столице развитого мира была пределом его мечтаний.

– Валерия отказалась?

– Да.

– Почему? – быстро спросил Олли.

Этому трюку его долго и целенаправленно обучал все тот же Бабарский. И обучал вовсе не со скуки, как могло показаться, а из любопытства: сумеет ли «наш двуглавый алхимик выучиться чему-нибудь полезному?» Идея трюка заключалась в том, чтобы вовремя задать вопрос, на который собеседник не стал бы отвечать, будь у него время на размышление. Мерса, к изумлению Бабарского и всей команды, трюк освоил и сейчас применил на практике.

– Почему? – быстро спросил Олли.

– Потому что Валерия – жена Аристотеля, – брякнул Реджинальд и прикусил язык. – Только я тебе ничего не говорил.

– Чья жена? – легко спросил Мерса, делая маленький глоток коньяка.

– Я тебе ничего не говорил.

– Это я запомнил и буду повторять, если спросят, – пообещал Олли. – Но за это ты мне скажешь, кто такой Аристотель?

– Аристотель Грау, наш нынешний король, – Реджинальд помолчал. – Главный тердан.

– У вас вроде республика, – поднял бровь Мерса.

– Республика, – подтвердил Реджинальд, продолжая корить себя за длинный язык. – По Конституции, правительство формирует партия, выигравшая выборы в Сенат, она же назначает маршала Сената, ну то есть главу Сената, если без экивоков. А теперь угадай, чья партия в прошлом месяце выиграла третьи выборы подряд?

– Партия Аристотеля? – с деланой неуверенностью спросил Олли.

– Вижу, ты окончательно разобрался в терданских реалиях, – рассмеялся Реджинальд и попыхтел сигарой. – Аристотель Грау руководит консерваторами, одной из двух наших партий. Его противники – либералы, сейчас в глубоком кризисе, и Аристотель удерживает власть больше двадцати лет. Скоро от него устанут, но пока он – король.

– Понятно.

– Аристотель и Валерия знают друг друга с детства, и от кафедры она отказалась из-за него: по возвращении с Герметикона Валерия вышла за Аристотеля замуж.

– Если все так, как ты рассказываешь, Валерия Грау…

– Цанмау, – уточнил Реджинальд. – После замужества она оставила прежнюю фамилию.

– Почему?

В ответ богатый алхимик пожал плечами.

– Не важно, – помолчав, продолжил Мерса. – Если у Валерии все так хорошо, как ты рассказываешь, она наверняка откажется ехать на Лингу.

– Но попробовать стоит, – отозвался Реджинальд, которому очень не хотелось терять пятьдесят цехинов. – А других умников на Тердане нет, ты уж мне поверь.

– Верю, – Олли выдержал еще одну паузу. – На чем она специализируется?

– Валерия очень одаренный и разносторонний ученый, – ответил Реджинальд. – В молодости она считалась сильным алхимиком, потом увлеклась астрологией, а в последнем интервью, которое я читал, она рассказала, что заинтересовалась математической связью между этими науками.

«Алхимия и астрология… То, что нужно, чтобы придумать новый, необычно работающий астринг…»

Мерса почувствовал, что ухватился за правильную нить, но ухитрился не показать это собеседнику.

– Хорошо, ты меня убедил, – произнес он, стряхивая пепел с сигары. – Где я могу найти Валерию?

– Не знаю, – развел руками Реджинальд.

– Как это? – опешил Мерса, ожидавший любого ответа, кроме этого.

– После свадьбы Валерия несколько месяцев проработала в Виллемгофском университете – ей дали кафедру на астрологическом факультете, потом исчезла и вот уже три года не появляется на людях. В свет выходит не часто и так же редко публикует научные работы. Правда, они действительно хороши. Виллемгофские сплетники болтают, что Аристотель держит Валерию в лесном дворце и заставляет рожать детей.

– Тогда зачем ты о ней рассказал? – буркнул Олли, недовольный тем, что ниточка стала рваться на глазах. – Кто, кроме Аристотеля, может знать, где находится Валерия?

– Президент Академии Наук, – чуть поразмыслив, ответил Реджинальд. – Он был ее руководителем, учителем, и я не сомневаюсь в том, что Валерия поддерживает с ним связь.

⁂

Виллемгоф Орнелле неожиданно понравился.

Причем понравился по-настоящему, зацепив какую-то важную струнку в душе, звук которой тихонько прошептал Орнелле, что она отыскала местечко, в котором ей будет уютно и комфортно. Причем прошептал настолько тихо и нежно, что девушка не сразу поняла, почему у нее такое хорошее настроение, почему хочется улыбаться, а все вокруг кажется родным и близким. А потом поняла: город. Виллемгоф получился и не галанитским, и не адигенским, не очень старым, но и не современным. Носящим классические архитектурные черты, как пиджак, на который терданы набросили плащ собственных пристрастий, сумев придать городу неповторимое и своеобразное лицо.

Которое очень понравилось Орнелле.

Расставшись с Абедалофом – их ужин не получил продолжения и не превратился в нечто большее… да и не мог превратиться… Григ отправилась в прекрасно подсвеченный Малый Старый город, полный гуляющих людей, наслаждающихся прекрасным теплым вечером. Мельком посмотрела на выступления уличных артистов, бросив им несколько монет, посидела за столиком кафе, выпив освежающий коктейль, полюбовалась Сияющим дворцом – традиционной резиденцией маршалов Сената, получившим свое название из-за бесчисленных окон, посмотрела на Сенат – великолепное здание, облицованное белым мрамором, на башню Академии Наук, к которой примыкал Терданский музей, зашла в парк Фонтанов, потом поняла, что устала, и взяла извозчика. Но пообещала себе продолжить экскурсию при первом же удобном случае.

Виллемгоф Орнелле понравился, и, наверное, поэтому она слегка расслабилась.

Ведь там, где тебе хорошо, быстро теряешь бдительность и ощущение опасности – таков закон.

На следующий день Орнелла позволила себе поваляться в кровати подольше, наслаждаясь редкой возможностью побездельничать, затем они с Колотушкой неспешно позавтракали, с удовольствием болтая о разной ерунде, как будто действительно явились на Тердан по несложным вдовьим делам и убивают время в ожидании жениха, затем Эбби пошла «оглядываться» – так она называла плановую разведку местности, а Григ встретилась с Кузнецом и Фелди и отправилась в поход по заведениям, в которых собирались военные.

Потому что Фелди, к огромному своему сожалению и еще большему сожалению галанитов, понятия не имел, где находится Лаборатория – секретный научный комплекс, который он некогда охранял. Единственное, в чем Патрик был уверен на сто процентов и даже на сто один процент, так это в том, что комплекс располагался не на Тердане, поскольку после вылета с военной базы «Абергоф» цеппель с солдатами совершил межзвездный переход. Но на какую планету Скопления – оставалось загадкой. Поэтому Орнелла предложила следующий план действий: они гримируют Фелди – надевают ему парик, очки, не темные, конечно, а обычные, которые тоже меняют внешность, и отправляются туда, где предатель сможет разыскать и указать галанитам офицеров, точно имеющих отношение к охране научного комплекса. А если повезет – то и военных цепарей, которые участвовали в переброске сменных подразделений с Тердана.

Идея была не блестящей, но другой у них не было, это во-первых, а во-вторых – следовало с чего-то начинать. И поначалу дела шли неплохо. В смысле: и не хорошо, и не плохо. Хорошо было то, что загримированного Фелди не опознали, хотя пару бывших сослуживцев – рядовых, которые не смогли бы стать источником информации, предатель в кабаках заметил. Плохо было то, что офицеров в заведениях не оказалось. Ни в таверне «В сетях соблазна», в которую военные наведывались в поисках веселой женской компании, ни в трактире «Плывущий рыцарь», где в основном собирались цепари, ни в пивной «Одноногий Коллинз», где, собственно, все и приключилось.

Все плохое.

Как позже признавалась себе Орнелла, она еще в «Плывущем рыцаре» должна была сообразить, что Фелди водит их за нос – слишком уж невнимательным выглядел предатель для того, кто должен изучать посетителей в поисках конкретного человека. Патрик их просматривал слишком быстро, чтобы показать, что занят обещанным делом, а расслабленная Григ этого не заметила.

Они вошли в «Коллинз», расположились у стойки, не будучи уверенными, что задержатся, заказали пива и соленой закуски к нему, огляделись, и Кузнец покачал головой:

– Здесь, похоже, вообще нет военных.

На самом деле военных в «Коллинзе» было в достатке, правда, исключительно нижних чинов. Кузнец это заметил, но не придал значения. А Орнелла не заметила и горько пожалела потом, что взяла с собой здоровяка Кузнеца, а не хитрую Колотушку, которая наверняка не промолчала бы.

Но получилось так, как получилось.

– Здесь, похоже, вообще нет военных, – повторил Кузнец, оглядывая зал.

– Здесь им особенно нравится, – подал голос Фелди, делая большой глоток. В каждом заведении он выпивал по две кружки, и теперь его глазки задорно блестели.

– Чем нравится? – скривился Кузнец.

– Здесь весело.

– Неужели?

– Увидишь.

В «Одноногом Коллинзе» они оказались часам к семи вечера, когда к находящимся в увольнительных военным стали присоединяться отработавшие смену грузчики сферопорта и мясники с ближайших боен. Это были очень крепкие и очень простые ребята, которые твердо знали, что им нужно: проглотить чего-нибудь высокоградусного, чтобы расслабиться после трудового дня, и как-нибудь повеселиться. И тут Орнелла допустила последнюю ошибку: отправилась в туалет, чем существенно облегчила Фелди задачу.

Через пару секунд после того, как девушка скрылась за дверью, Фелди «случайно» толкнул соседа под локоть, и тот опрокинул бокал пива.

– Осторожнее!

– Извини!

Несколько мгновений здоровенный посетитель холодно смотрел на Фелди, ожидая естественного для таких случаев продолжения, понял, что не дождется, и пробасил:

– Ты должен мне пиво.

– Радуйся, что я извинился, – грубо ответил Фелди, моля об одном: чтобы здоровяк оказался таким наглым, каким показался. И его мольбы были услышаны.

– Парень, не заводись, – сказал Кузнец, поворачиваясь к потерявшему пиво здоровяку. Кузнец отвлекся, не услышал, как Фелди ответил, и решил, что способен исправить ситуацию.

– Да, – добавил Фелди, глядя обиженному здоровяку в глаза. – Заткнись и иди на хрен…

И пропустил мощнейший удар в челюсть.

Фелди слетел с высокого табурета и перевернул ближайший столик. Раздался оглушительный женский визг. А здоровяку врезал Кузнец… Хотел врезать, но руку наемника перехватил оказавшийся за спиной грузчик.

– Успокойся!

И тут ошибку допустил Кузнец, у которого сработал инстинкт, и вместо того, чтобы попытаться сгладить конфликт, к чему, собственно, его призывал перехвативший руку грузчик, Кузнец врезал добродетельному тердану пивной кружкой.

– Ты что творишь? – кто-то поднял Фелди с пола и крепко тряхнул. – Ты…

Вместо ответа Фелди пнул собеседника в пах, пропустил еще один удар – от его приятеля, отлетел к соседнему столику и закричал:

– Военных бьют!

Вновь раздался женский визг, который быстро потонул в ругательствах и шуме заурядной барной драки.

Когда Орнелла вышла из туалета, главный зал «Одноногого Коллинза» представлял собой одно большое поле боя.

⁂

Спрос всегда рождает предложение.

Любой спрос: как законный, так и нет. Рынок есть рынок, и, если ты собрался что-то приобрести или продать, тебе нужно всего лишь обратиться к правильным людям, которые смогут грамотно оценить твой товар или вовремя доставить желаемое.

За ту сумму, о которой вы договоритесь.

В Эту Эпоху связь между планетами Герметикона осуществлялась с помощью цеппелей, и спрос на них оставался стабильно высоким. Межзвездная торговля стремительно развивалась, поток товаров и пассажиров между мирами постоянно увеличивался, Астрологический флот открывал новые планеты, на которые отправлялись искатели приключений, переселенцы и торговцы. И несмотря на то, что верфи работали с полной нагрузкой, цеппелей все равно не хватало. Особенно подержанных, то есть недорогих, которые могли себе позволить небогатые обитатели Пограничья, и потому случалось, что суда переходили из рук в руки не совсем честно. А точнее – совсем нечестно. Цеппели угоняли или отнимали, ссаживая команду в какой-нибудь глуши, и новые владельцы тут же принимались искать возможность переделать обретенную собственность, в соответствии со своим видением прекрасного: перекрасить, перестроить гондолу, подобрать новые, не вызывающие подозрений документы и дать судну другое, более благозвучное название. Все эти услуги предлагались на любой развитой планете, и Тердан не был исключением: на его верфях цеппель могли переделать до неузнаваемости, а серьезные ребята из Омута располагали нужными связями, чтобы обеспечить желающих высококлассным пакетом официальных бумаг. Правда, не терданских бумаг. Власти сразу предупредили бандитов, что не позволят превратить терданский реестр в список краденых цеппелей, поэтому в Виллемгофе можно было приобрести для цеппеля баланские документы, лаутские и даже хансейские, но не терданские: договоренность Омут блюл строго.

Впрочем, для Урана Дюкри происхождение документов не имело особенного значения, поскольку ему требовались не они, а повод познакомиться с криминальными авторитетами и «засветить» «Счастливый цехин», который должен был стать наживкой для тех, кто оснастил цеппель вторым астрингом. Дюкри понимал, что информация от обычных маклеров, занимающихся перепродажей краденых судов, вряд ли дойдет до нужных ему ушей, и с помощью деловых партнеров Бабарского получил возможность встретиться с братьями Кайлом и Кеннетом, возглавляющими самую крупную в Карусели банду «Сыновья Нуланда». Какое именно послание прислали из Анданы вожаки Омута, Уран не знал, но Кайл и Кеннет явились в сферопорт по его первому зову и вели себя без привычного уголовникам хамства.

– Сколько лет цеппелю? – осведомился Кеннет, придирчиво разглядывая правую мотогондолу.

– Двенадцать, там же написано…

– Это по документам, – отрезал старший Нуланд. – А меня интересует правда.

– Я знаю только то, что написано в документах.

Бандиты переглянулись, усмехнулись, но оставили ответ без комментариев.

Несмотря на приличную, не менее десяти лет, разницу в возрасте, они были похожи друг на друга: высокие, плечистые, с кудрявыми русыми волосами и крепкими, грубоватыми лицами. И одевались одинаково: в дорогие, но неброские костюмы свободного кроя. Сейчас при них не было оружия, в сферопорту действовали жесткие нормы безопасности, но широкие пиджаки могли с легкостью скрыть наплечные кобуры с пистолетами или револьверами.

– В авариях цеппель бывал?

– Последние два месяца – нет.

На этот раз дети Нуланда широко улыбнулись, и Уран поздравил себя с правильно выбранной тактикой: к чему скрывать факт, что цеппель оказался в его руках не так давно?

– Рули меняли? – прищурился опытный Кайл.

– Если верить документам – полгода назад, – ответил Дюкри. – Но то была плановая замена плоскостей.

– Знаем мы эти плановые замены, – проворчал младший Нуланд.

– Это «купец», а не вооруженное судно, – чуть прохладнее произнес Уран. – Если «Цехин» и мог быть в чем-то замазан, то разве что в контрабанде, а не в боевых действиях.

– Там, где контрабанда, там всегда могут отыскаться недовольные клиенты, – рассудительно возразил Кеннет. – И начать боевые действия.

– Снаружи это обыкновенный, в меру драный контрабандист лет пятнадцати от роду, – подытожил Кайл. – Пошли, посмотрим, что у него внутри.

К этому моменту они стояли под рулями, и обратный путь до гондолы должен был занять минут пять, неспешным шагом.

– Что тебе нужно? – поинтересовался Кеннет, не глядя на Дюкри.

– Док, ремонт и новый пакет документов.

– Док… в тихом месте, конечно?

– Конечно.

– Ребята с Анданы написали, что ты не прочь продать судно, – добавил Кайл.

– Если будет хорошее предложение, – не стал скрывать Уран. – Я – деловой человек и не испытываю сентиментальных чувств к этому цеппелю.

– Тогда зачем тебе документы?

– Если не найду достойного покупателя здесь, поищу в другом месте.

– Разумно, – пробормотал Кайл. – Док в тихом месте можно устроить, но я хочу знать, когда «Цехин» успел снова засветиться?

– Почему снова? – Дюкри сделал вид, что удивился вопросу.

– Семь месяцев назад этот цеппель уже приходил на Тердан, – пояснил Кайл. – Собственно, это мы назвали его «Счастливым цехином».

– Только тогда им командовал капитан Диккенс, – добавил Кеннет.

– И что? – поднял брови Уран.

– Откуда он у тебя?

– В карты выиграл.

– А если серьезно?

– Если серьезно, Кайл, то сначала ответь: твоя фамилия Диккенс?

– Что? – опешил бандит. – При чем здесь это?

– При том, что если ты не сын или брат предыдущего капитана, тебе не должно быть до него никакого дела, – холодно ответил Дюкри. – Я выиграл цеппель в карты, а теперь хочу сделать ему симпатичный косметический ремонт, включающий замену таблички с названием. Вы сможете это устроить, или мои анданские друзья ошиблись и мне нужно обратиться к другим людям?

Вспыльчивый Кайл хотел начать скандал, но старший брат покачал головой, и ругательства застряли у младшего сына Нуланда в горле.

– Твои друзья не ошиблись, – проворчал Кеннет, поднимаясь в гондолу. – Если цеппель нам понравится, мы сами сделаем ремонт.

– Но нас смущает то, что «Цехин» слишком часто переходит из рук в руки, – добавил Кайл. – Что с ним не так?

– Или, наоборот: в чем его ценность? – прищурился Дюкри.

Бандиты вновь переглянулись, оценивая реплику Урана, оценили ее правильно, и Кеннет негромко осведомился:

– В чем же ценность этого судна?

Они уже поднялись в главный коридор, направляясь к машинному отделению – после внешнего осмотра покупатели обязательно оценивали состояние кузеля, но Дюкри остановился и открыл одну из дверей:

– На «Цехине» есть астринг…

– Вот уж удивил, – рассмеялся Кайл, заглянув внутрь и убедившись, что видит звездную машину. – Это все?

– Не совсем, – ответил Уран, открывая дверь напротив. – Главная ценность судна в том, что на нем два астринга.

И опешившие бандиты уставились на вторую астрологическую машину.

– Не понял…

– Зачем это?

– Кто приделал «купцу» второй астринг?

– И зачем?

– Ты хочешь продать нам астринг? Это твой груз?

– Это не груз, – ответил Дюкри. – Астринг установлен и готов к работе, но мой астролог не понимает, как эта хрень работает.

– В смысле? – растерянно спросил Кеннет.

– Этот астринг не создает переход, он нужен для чего-то еще.

– Для чего?

– Понятия не имею, – признался Уран.

– Почему не спросил у предыдущих владельцев?

– Не успел, – вздохнул Дюкри и с грустной иронией добавил: – Партия в карты слишком быстро закончилась.

– Ну и дела… – Кайл вошел в комнату и огляделся. – У тебя есть сломанный астринг, и ты хочешь его продать.

– Или понять, для чего он нужен, – ответил Уран.

– Для этого понадобится лететь на Герметикон, никто, кроме них, не умеет работать с астрелием.

– А чтобы лететь на Герметикон, мне нужны толковые документы, – подытожил Дюкри. – Там нормы безопасности еще круче, чем в Ожерелье. Нужны настоящие, внесенные в общий реестр бумаги.

– Мы посмотрим, что можно сделать, – кивнул Кеннет, переводя взгляд с одной звездной машины на другую. – И, может быть, отыщем покупателя на твой странный цеппель.

⁂

А вот чего Орнелла точно не ожидала от Арбедалочика, так это стоического, абсолютно невозможного в данных обстоятельствах спокойствия: так принять известие о побеге Фелди не смог бы, наверное, никто.

Григ была готова к любому развитию событий: диким воплям разъяренного тигра, истерике обманутого в ожиданиях начальника – большого начальника! – рукоприкладству, в конце концов, потому что сдержаться и не избить опозорившихся наемников было куда сложнее, чем устроить драку, тем более что сложение Абедалофа позволяло ему не бояться даже славящегося силищей Кузнеца. Да чего угодно ожидала Орнелла, включая показательный расстрел неудачников.

Но ничего не произошло.

Хотя всесильный директор-наблюдатель выслушал доклад без радости. С каменным лицом, даже желваки не ходили. Глядел при этом в окно, не желая встречаться взглядами ни с Орнеллой, ни с кем-либо еще, а когда облажавшиеся подчиненные закончили, выдержал положенную паузу и мрачно осведомился:

– Драка в трактире? Я что, сплю?

Расстроенная Григ низко опустила голову.

– Технически это была таверна, – подал голос глупый Кузнец.

Абедалоф ничего не ответил, продолжил смотреть в окно, словно гладкая серая стена соседнего дома была образцом архитектурного искусства, но Григ поняла, что Абедалофу не понравилась реплика и по окончании операции Кузнеца ожидают большие неприятности.

Если, конечно, здоровяк до них доживет.

– Орнелла?

– Фелди обвел меня вокруг пальца.

– Это я понял, – язвительно произнес Арбедалочик. – Как это произошло? Почему ты не догадалась, что он готовит побег?

– Не ожидала.

– Я хочу услышать анализ, а не извинения, – чуть более жестко произнес директор-наблюдатель.

– Я расслабилась, – честно призналась Григ, понимая, чего ожидает Абедалоф.

– Запомни этот момент, – очень серьезно произнес Арбедалочик, наконец-то отворачиваясь от окна и глядя Орнелле в глаза. – В следующий раз расслабленность обойдется тебе неимоверно дорого.

– Следующего раза не будет, – не менее серьезно ответила Григ.

– Надеюсь, – Абедалоф помолчал, после чего объяснил причину своей удивительной мягкости: – Ситуация действительно странная. Фелди пришел сам, добровольно предложил услуги, и наше сверхщедрое предложение стало для него подарком судьбы. Я с ним говорил и абсолютно уверен в том, что Фелди был настроен на сотрудничество, готов был рыть землю и грызть камни, чтобы нам понравиться. И вот он сбегает… Я не понимаю происходящего.

– Может, он что-то узнал о своей семье? – предположил Кузнец.

– Что-то более важное, чем сто тысяч цехинов и наша злость?

Григ пожала плечами, но промолчала.

Разбор полетов проходил в «Энергичной Розе», в которую Абедалоф не побрезговал приехать. В большой комнате, где совсем недавно Орнелла вводила подчиненных в курс дела, мизансцена была выстроена по всем правилам: Арбедалочик сидит на стуле, небрежно положив руку на стол и забросив ногу на ногу, Григ и Кузнец стоят перед ним, остальные сидят на диване, исполняя роль зрителей.

– Может, его опознали и велели сдаться, угрожая семье? – продолжил выдвигать идеи Кузнец, которому не часто доводилось «на равных» участвовать в совещаниях с большим начальством.

– С Фелди говорил кто-нибудь из местных? – поднял брови Абедалоф.

– Нет, – уверенно ответила Орнелла.

– Значит, ему никто не угрожал.

– Может быть, Фелди понял, что его опознали, и дал деру, поскольку не выдержали нервы?

– Бегство не было спонтанным, – произнесла Григ, решившая, что Кузнец достаточно опозорился. – Горшок доложил, что утром Фелди украл двадцать цехинов, которые были выданы Ефиму на первые дни.

– Или Горшок решил их прикарманить! – фыркнул Абедалоф.

– Нет! – выкрикнул Ефим, который не хотел менять уютный диван на позорное стояние в центре комнаты.

– Горшок не дурак, – громко произнесла Орнелла, глядя директору-наблюдателю в глаза. – Не святой, конечно, но осторожный. И о пропаже денег он доложил Эбби до того, как стало известно о побеге.

– То есть Фелди решил бежать или сегодня утром, или вчера вечером, – прищурился Арбедалочик.

– Его могли опознать в цеппеле или сферопорту, – подал голос Кузнец.

– Как Фелди вел себя вчера?

– Как обычно.

– Или он хорошо изображал обычное поведение, – протянул директор-наблюдатель.

Орнелла поморщилась, но промолчала.

Григ не любила начинать важные и сложные операции с провалов, пусть даже мелких, но сейчас был именно такой случай: она села в лужу. Причем позорно и публично. И единственный положительный момент этой истории заключался в том, что драку они с Кузнецом выиграли – сказался огромный опыт жестоких боев без правил: и на улицах, и в кабаках, и на работе. Кузнец использовал силу, Орнелла – скорость и жестокость, избивая врагов всем, что попадалось под руку, включая стулья, пивные кружки и бутылки. Они умудрились без потерь вырваться из «Коллинза», но, оказавшись на улице, были арестованы подоспевшими полицейскими и провели в кутузке ночь. Причем Кузнеца приняли за хулигана – что естественно, а Григ – за проститутку, что унизительно. Утром их выпустили, одновременно и без каких-либо объяснений, просто вытащили из камер, сунули в карманы документы и вышвырнули из полицейского участка, велев больше не попадаться. Из чего Орнелла сделала вывод, что их инкогнито раскрыто и теперь терданы абсолютно точно знают всю группу. Арбедалочик догадку Григ подтвердил, но расстроенным по этому поводу не казался.

– Я хочу знать, что ты намерена делать дальше?

Поскольку вопрос был ожидаемым, Орнелла обдумывала его всю ночь – за исключением тех часов, которые ей удалось проспать, и была готова к ответу.

– Я думаю, нужно действовать в двух направлениях. Первое: поиск Фелди. Его необходимо отыскать не только для того, чтобы продолжить расследование: мы не можем допустить, чтобы предатель вернулся к терданам и рассказал, что нам известно о Валерии Цанмау. Если терданы поймут, что мы не просто ищем Лабораторию, но знаем, кто ее возглавляет, нас отсюда выкинут.

– Пожалуй, да, – кивнул Абедалоф. – Что за второе направление?

– Нужно подумать, как разыскать Лабораторию без помощи Фелди.

– Варианты?

– Свести знакомство с военными, – пожала плечами Григ. – Мы знаем, что в Лабораторию ходят цеппели из расположенной неподалеку военной базы «Абергоф», и если…

– Отпадает, – вздохнул Абедалоф. – Если мы приблизимся к базе, нас тут же депортируют.

– Тогда займемся поисками Фелди.

– Но как?

– Я продумаю план действий для всего отряда, – пообещала Орнелла. – Однако первый шаг очевиден: нашими документами он воспользоваться не сможет, потому что паспорт, по которому он прибыл на Тердан, я забрала.

– Предусмотрительно.

– Спасибо, – Григ улыбнулась. – Местных документов у него давно нет, а если бы и были, то он значится либо дезертиром, либо мертвецом. Вот и получается, что для начала ему необходимо легализоваться. Думаю, для этого он и украл деньги.

– Фелди нужны документы… – протянул Арбедалочик.

– Надежные документы, – уточнила Орнелла. – Нужно отыскать тех, к кому он может обратиться.

– Мы в Омуте, – напомнил Кузнец. – Тут полно алхимических лабораторий, в которых можно заказать новые документы.

– Полно или нет – не знаю, но они наверняка есть, – было видно, что настроение Абедалофа улучшилось. – Молодец, Орнелла. Уверен, ты права, и Фелди обязательно отправится за документами.

⁂

Самой красивой частью Виллемгофа по праву считался Малый Старый город – древнейший район столицы, застроенный еще легендарным Виллемом Терданом и сохранивший очарование старины, несмотря на перестройки и появление нескольких новых зданий, например, башни Академии Наук. Большой Старый город, появившийся одновременно с Малым, застраивался менее роскошно и тоже радовал взгляд… но только не на юго-западе, где находился район Вальдерплац, единственными «обитателями» которого были массивные прямоугольные уродцы в безликом галанитском стиле. Чудовищные строения могли изгадить впечатление от прекрасного Большого Старого города, но Вальдер-плац располагался далеко от центра, вдавался в жилые кварталы и всегда считался в Большом Старом городе выселками. Собственно, именно поэтому его отдали под государственные учреждения: в отвратительных, но прагматичных зданиях располагались казначейство, министерство промышленности, торговли, иностранных дел и прочие организации различной направленности. И именно в одном из офисов министерства иностранных дел встретились Зорман и Купер: Элки тут был по работе, а Онисим заехал с оказией.

И сразу же услышал сногсшибательную новость:

– Мы опознали последнего галанита, – произнес Зорман, едва Купер закрыл за собой дверь. – Группой командует директор-наблюдатель Арбедалочик.

– Что?!

– Интересно, правда? – рассмеялся Элки, наслаждаясь изумлением приятеля.

– Директор-наблюдатель?

– Именно.

– Невероятно.

– Он прибыл в Виллемгоф инкогнито, живет в Большом Старом городе, но сегодня потащился в Карусель, чтобы намылить шею подчиненным… Кстати, ты уверен, что галаниты прислали только одну группу?

– Теперь я в этом убежден, – твердо ответил Онисим. – Мои ребята тщательно проверили записи пограничной службы, поговорили с пацанами из Омута, подключили всех осведомителей и вычислили три шайки, явившиеся в Виллемгоф в интересующий нас период: банда грабителей банков с Хамоки, они отсиживаются после удачного дела на одной из пограничных планет…

– Почему не берете? – поднял брови Зорман.

– Зачем? – удивился Онисим. – Ребята унесли месячную выручку Фактории, заплатили Омуту за прикрытие и наслаждаются жизнью. К нам их подвиги не имеют никакого отношения.

Элки покачал головой, но промолчал.

– Еще есть шайка воров, похоже, готовят крупное дело на Бахоре. Ну и наемники… Мы сначала подумали на воров, но те – настоящие бандиты, а эти наемники только прикидываются свободными агентами.

– Ладно, я понял, – махнул рукой Элки. – И тот факт, что с ними прибыл директор-наблюдатель, говорит о том, что группа – одна.

– И находится под нашим плотным наблюдением, – кивнул Онисим.

– Очень хорошо…

Они помолчали, после чего Зорман поинтересовался:

– А что это за дурная история с дракой?

– Не то чтобы дурная… – протянул Купер. – По моему приказу полицейские очень тщательно изучили вчерашние события, и пока получается так, что драку затеяли галаниты.

– Зачем?

– Абсолютно непонятно, – развел руками Онисим. – Они явились в бар, два мужика остались у стойки, девка пошла в туалет, и почти сразу началось побоище. Возможно… – Купер поморщился, – возможно, девка с кем-то встречалась, а эти два бугая ее прикрыли, чтобы наши не поняли, что имела место встреча. Если так, то у них все получилось.

– Судя по всему, они опытные ребята… – произнес Элки, но умолк на полуслове.

– Что? – нахмурился Купер, догадавшись, что упустил нечто важное.

– Я читал, что в полицию попали девка и наемник, – растягивая слова, ответил Зорман.

– Верно.

– Второму бугаю удалось скрыться?

Несколько секунд Онисим держал паузу, задумчиво глядя Зорману в глаза, а затем очень медленно произнес:

– Девка и ее напарник здорово вломили работягам и военным и прорвались к выходу. Полицейские их не с пола подняли, те реально победили.

– Интересно, – пробормотал Элки, сообразивший, к чему клонит Купер.

– А третий наемник целенаправленно шел на конфликт, – продолжил Онисим. – Очень жестко шел, явно нарываясь на драку, но два свидетеля – бармен и один из посетителей – утверждают, что для его приятеля конфликт стал неожиданностью.

– Парень спровоцировал драку, чтобы устроить суматоху.

– И сбежать…

– И сбежать.

Они вновь помолчали, понимая, что сделали правильный вывод, и силясь осознать его смысл. Зачем кому-то бежать от галанитов? Учитывая, что группой руководит директор-наблюдатель, в ней наверняка собраны профессионалы высочайшего класса. Отобраны поштучно и тщательно проверены. Силком на такое задание никто никого не потащит, а значит, мотив побега становится весьма и весьма важен для осмысления ситуации.

– У тебя есть описание Третьего? – осведомился Зорман.

– Разумеется.

– В той группе галанитов, за которой ты следишь, его…

– Нет, – закончил за него Онисим. – Но мы описали Третьего портье отеля, и он подтвердил, что видел его.

– Дело становится интересным…

– Скорее странным, – буркнул Купер, который терпеть не мог неожиданных поворотов сюжета. До сих пор все было предельно ясно: прибыли наемники, они будут вести расследование, полицейские будут за ними следить и, если наемники зайдут слишком далеко, их прихлопнут. Поведение Третьего сломало стройную картину, что вызвало у Онисима вполне объяснимое раздражение.

– Зачем наемнику убегать от галанитов? – продолжил размышлять Элки. – Если он совершил преступление, о котором неожиданно стало известно, мы его все равно выдадим, если он совершил преступление сейчас, например, растратил выданные для проведения операции деньги, мы его все равно выдадим, если… – Зорман вновь замер. – А если кто-то приехал сюда против своей воли?

– Какой дурак откажется от шанса проявить себя на глазах директора-наблюдателя? – не понял Купер.

– Во-первых, это мы с тобой знаем, что во главе расследования стоит директор-наблюдатель, – ответил Элки. – Вполне возможно, что рядовым членам группы об этом не поведали.

– Допустим.

– Во-вторых, в составе группы могут быть не только наемники, но и…

– Вместе с Огнеделом сбежали несколько наших солдат! – воскликнул Купер.

– Кажется, пятеро.

– Мы считали, что Огнедел от них избавился… а если нет? Если одному из них удалось сбежать, но потом оказаться в руках галанитов?

– Или он попал к галанитам после событий на Фархе…

А следующую фразу мужчины произнесли хором, глядя друг другу в глаза:

– У них есть осведомитель!

И вновь замолчали, обдумывая, что это могло означать.

– Вот почему галаниты уверенно прилетели к нам: они точно знают, где Огнедел раздобыл цеппель. И с помощью предателя надеются добраться до Лаборатории.

– Мы ее переместили на другую планету, – напомнил Купер.

– А еще у них есть имя, – продолжил Зорман, не обратив внимания на слова Онисима. – Если их привел на Тердан один из охранников, галаниты знают, что Лабораторией руководит Валерия.

– До нее им не добраться.

– Пока – да…

– Галаниты будут искать Третьего, – уверенно произнес Купер. – Я подниму материалы на всех охранников, которые сбежали с Огнеделом, и начну проверять их родственников.

– У тебя же есть описание.

– Его могли загримировать.

– Логично.

– Галаниты тоже будут искать Третьего – это их единственная ниточка, – Онисим поднялся, прощаясь, пожал Зорману руку и твердо закончил: – Я сделаю все, чтобы эту ниточку обрезать.

⁂

Потрясающее умение ИХ Бабарского выведывать нужную информацию вызывало у Акселя огромное уважение, и он не раз признавался себе, что без колебаний поставил бы пронырливого суперкарго во главе разведки любого Генерального штаба, ну, или как минимум во главе какой-нибудь тайной полиции. Потому что, если Бабарский хотел о чем-то знать – он об этом узнавал: шел по цепочке от одного человека к другому, накапливая случайные обмолвки и обрывки фраз до тех пор, пока они не складывались в цельную картину, подкупал, убеждал, нанимал воров или громил, сам оставаясь в тени. Другими словами, умело делал все, чтобы удовлетворить свое любопытство.

Ему нужен был только указатель, в каком направлении двигаться, и таким указателем стал доклад Мерсы. За встречей Олли со старым университетским приятелем ИХ наблюдал, сидя за столиком соседнего заведения. Когда они расстались, двинулся за алхимиком, а убедившись, что за Мерсой никто не следит, догнал его и взглядом указал на ближайшее заведение. Внимательно выслушал рассказ о встрече – к счастью, Мерса по-прежнему был Олли, поэтому доклад не затянулся, – запомнил нужные имена и велел алхимику возвращаться в отель…

«В доходный дом» – уныло поправил его Мерса, но понимания не встретил.

«Там хорошие комнаты и почти не воруют, – махнул рукой Бабарский. – Чего ты еще хочешь?»

Повторил приказ возвращаться в отель, а сам направился к Пернатому, двадцать минут общался с ним один на один, вышел довольным, на извозчике вернулся в «Полную чашу» и велел заскучавшему Акселю готовиться. А на вопрос: «Какое оружие брать?», после короткого размышления, велел «не обвешиваться пушками, словно какой-нибудь вижилан». Старший помощник кивнул, но пообещал себе при случае наказать суперкарго за излишнее панибратство.

А потом вспомнил, что уже подгадил толстенькому ИХ, и улыбнулся.

Дело в том, что, отправляясь следить за Мерсой, Бабарский попросил Крачина «решить вопрос с транспортом, потому что нам нужно как-то перемещаться по этому городу», но как именно решить, не уточнил, только дал адрес «надежного гаража, в котором все сделают в лучшем виде, скажи, что ты от Пернатого». Аксель отправился по адресу, осмотрел предложенные авто, не сомневаясь, что Бабарский имел в виду именно их, и купил мощный мотоциклет, к которым испытывал известную слабость. А ошарашенному Бабарскому ответил, что «на мотоциклете по городу удобнее, вспомни, как ты воткнул нас в памятник на неповоротливой машине». В ответ ИХ заявил, что на мотоциклете они, конечно, не врезались бы в памятник, потому что разбились бы еще об ограду сквера, которую автомобиль снес, не заметив. Потом сказал, что на мотоциклете ему дует, что он до сих пор страдает от ревматизма, который по милости Крачина заполучил на Фархе, что его тошнит, укачивает и мутит от неблагодарности некоторых старших офицеров, о которых он изначально был куда лучшего мнения. Однако Аксель остался непреклонен, менять транспорт отказался, и в переулок Розовых Кактусов, расположенный на окраине Большого Старого города, они отправились на мотоциклете. По дороге забрали из тайника часть золота, сложив его в плоский металлический ящик, а добравшись до нужного адреса, въехали во двор выстроенного четырехугольником дома и по черной лестнице поднялись в расположенную на втором этаже квартиру. Через десять минут сидящий на кухне Крачин услышал, как Бабарский кого-то впустил, затем вновь наступила тишина – собеседники ушли в гостиную и закрыли дверь. Тишина продлилась около часа. Затем ИХ забежал за ящиком, вновь скрылся и еще через десять минут распрощался с гостем.

Изнывающий от скуки и любопытства Аксель выглянул в окно, увидел быстро пересекающего двор молодого мужчину с длинными, до плеч, каштановыми волосами в модном костюме, элегантной шляпе и с чемоданчиком в руке, вышел в гостиную и обнаружил сидящего в кресле ИХ, который сразу же осведомился:

– Он ушел?

– Откуда ты знаешь, что я за ним следил? – удивился Аксель.

– А ты не следил? – удивился Бабарский.

– Он ушел.

– Хорошо, – ИХ расслабился и сообщил: – Неплохой парень, только глупый и чуточку несчастный. – Крачин понял, что суперкарго пребывает в настолько хорошем настроении, что даже позабыл о привычном нытье, и плюхнулся на диван. – Он сторонник мужской любви, если ты понимаешь, что я имею в виду…

– Я понимаю, – подтвердил Аксель, зная, что не будет услышан.

– На Тердане за такие фокусы можно оказаться на виселице, в лучшем случае – в психушке, поэтому любители нестандартных развлечений тщательно скрывают свои наклонности, но не в силах от них отказаться. Они встречаются друг с другом в нескольких секретных заведениях, но до сих пор не поняли простую истину: когда тайну знают двое – ее знает и свинья. А ребята из Омута намного умнее свиней и старательно собирают компрометирующие материалы на всех, кто сможет когда-нибудь быть чем-нибудь полезен им.

– Ты его шантажировал? – угрюмо спросил Крачин. Он не собирался читать Бабарскому лекцию о моральных качествах офицера Астрологического флота, но четко давал понять, что некоторые вещи ему категорически не нравятся.

– Не без этого, – спокойно отозвался ИХ. – Но я предложил юноше отличную сделку: пятьсот герметиконских цехинов и слово Пернатого, что его никто больше не потревожит.

– А если Пернатый умрет? – прищурился Аксель.

– Не если, а когда, – поправил его суперкарго. – К счастью, мой собеседник был настолько взволнован, что не задал этот вопрос.

– Он согласился?

– А куда ему было деваться? – ИХ помолчал. – Он ответил на несколько моих вопросов… Я говорил, что наш длинноволосый знакомый – личный секретарь президента местной Академии Наук? Нет? Теперь ты об этом знаешь… Наш знакомый подтвердил, что его шеф действительно ведет переписку с Валерий Цанмау, однако все письма и документы, которые присылает Валерия, президент вскрывает сам, а после хранит в личном архиве. Наш друг не может в него попасть, но он подробно объяснил, как можно добраться до архива.

– Ты уверен, что Валерия Цанмау и есть тот ученый, который придумал «Счастливый цехин»?

– Я уверен, что она в деле, – уточнил Бабарский. – Я рассуждаю просто: столь сложная работа требует больших усилий и абсолютной тайны, Валерия – самая умная женщина Тердана, внезапно исчезает, редко появляется на публике и не говорит, где прячется и чем занимается. Если это и ложный след, то он очень похож на настоящий.

– Допустим, – кивнул Аксель, не находя, к чему можно придраться в рассуждениях Бабарского. – Что дальше?

– Теперь, когда мы знаем так много, нельзя терять время. Наш молодой друг – особа нервная, что ему придет в голову, никому не ведомо, поэтому нужно разобраться с делами как можно быстрее. Необходимо ограбить уважаемого синьора президента Академии Наук.

– Его дом?

– В том-то и сложность, что нет, – вздохнул ИХ. – Его кабинет.

– Какая разница? – не понял Крачин. – Почему ограбить кабинет сложнее? Из-за охраны?

– Не только… Ты не видел мой шарф? – Бабарский огляделся, похлопал себя по карманам, извлек из правого тонкую хлопковую ленту и повязал на шею. Судя по всему, он начал приходить в себя, вновь становясь тем Бабарским, которого Аксель знал. – Главная сложность в том, что в рабочем кабинете президента Академии Наук грабителями делать нечего. То есть терданы сразу поймут, что кто-то заинтересовался архивом, а это меня категорически не устраивает… От подобных мыслей у меня делаются нервы и, кажется, начинается психический озноб.

– Здесь сыро, – брякнул Крачин, хотя это было совсем не так.

– Я тоже заметил, что тянет с реки, – поддакнул ИХ, – как бы не застудить горло… А ты вместо машины купил никому не нужный мотоциклет…

– Что будем делать дальше? – деловито спросил Аксель. – Если ныть, то я поехал в «Чашу».

– Будем работать, – Бабарский поджал губы. – Нам предстоит еще одна встреча.

– С кем?

– Узнав, что мессер поручает нам важное и тайное расследование, я пригласил на Тердан пару надежных ребят с Верзи… на всякий случай…

– Ради ограбления? – удивился Крачин.

– Ради предполагаемого ограбления, – уточнил ИХ. – Не всегда удобно обращаться к местным жуликам, знаешь ли, так что я предпочел заплатить проверенным специалистам за беспокойство и держать их под рукой. Как видишь, не зря. Когда мы встретимся, называй меня Алоизом.

– Почему?

– Неужели ты думаешь, что я представляюсь уголовникам настоящим именем?

– Они ведь надежные, – усмехнулся Аксель.

– Не настолько, – Бабарский резко встал с кресла. – Хватит бездельничать, Аксель, мы торопимся. – Пулей вылетел из гостиной и уже из коридора крикнул: – Прихвати мою сумку, пожалуйста!

Крачин вздохнул, но подчинился.

Они вернулись в Карусель, но не к себе, а в другой квартал, в заведение «У Синего Фила», в котором Аксель занял отдельный кабинет, а Бабарский на полчаса исчез и вернулся в сопровождении двух невысоких, едва возвышающихся даже над низеньким суперкарго верзийцев, которых представил как Генри и Грега. Один был с усами, второй – без.

Верзийцы посмотрели на Акселя и спросили «Алоиза», кто это. «Алоиз» ответил, что свой парень, он ручается, однако имени не назвал. Тут принесли пиво, и вопрос решился сам собой. К пиву подали соленую рыбу и колбаски, а когда официантка ушла, Бабарский вкратце изложил уголовникам, чего от них ждет.

– Академию Наук? – переспросил Генри, обсасывая рыбий позвоночник.

– Да, – подтвердил ИХ. – Здание в Старом городе.

– В Большом или Малом?

– В Малом.

– Сложнее, – нахмурился Генри и пояснил: – Малый Старый город хорошо охраняется.

Верзийцы не знали, придется ли им работать, но, будучи профессионалами, тщательно изучили город.

– Охрана – вопрос второй, – перебил приятеля Грег. – Что можно взять в Академии Наук? Учебники?

– В этом и заключается основная проблема, – ответил Бабарский, делая маленький глоток пива. – Я знаю, что мне нужно взять, причем взять тайно. А вы должны придумать, что вас может привлечь в Академии, чтобы ограбление не вызвало подозрений.

– Ты серьезно?

– Да.

Верзийцы переглянулись и покачали головами.

– Еще скажи, что ограбление должно пройти без лишнего шума, – проворчал Генри.

– Зачем говорить, если вы и так это понимаете? – хмыкнул ИХ.

– То есть наша задача…

– Ваша задача провести нас с другом в здание Академии Наук и вывести из него, сымитировав кражу того, что вы придумаете.

– А если мы придумаем, как незаметно войти и незаметно выйти? – поинтересовался Грег. – Ты ведь знаешь, что мы можем.

– Вы можете, – согласился Бабарский. – Но Академию охраняют достаточно хорошо, ваш план может пойти прахом из-за какой-нибудь глупой случайности, поэтому мы все равно должны быть готовы представить происходящее обычным ограблением.

– Но что там можно взять? – уныло осведомился Генри.

– Узнайте, – махнул рукой ИХ.

– Там есть музей?

– Поблизости. Кажется. Для чего я вас сюда привез?

– Музей – это уже кое-что, – верзийцы вновь переглянулись, и Грег уточнил: – Когда нужно провернуть дельце?

– Завтра ночью сможем?

– Мы подумаем.

– Осмотримся.

– Но в любом случае потребуется помощь хорошего алхимика.

– У меня есть кое-кто на примете, – кивнул Бабарский. – Составите список – он все сделает.

Крачин закатил глаза, понимая, кому придется составлять запрещенные смеси для прожженных уголовников.

– Сейф вскрывать понадобится?

– Если понадобится, я вскрою.

– Алоиз, ты умеешь вскрывать сейфы? – удивился Аксель.

– Я умею вскрывать сейфы, – подтвердил Бабарский. – Меня даже хотели за это повесить.

– Тебя вроде бы хотели повесить за мошенничество?

– Меня хотели повесить не один раз, – отрезал ИХ и жестом дал понять, что развивать тему не следует. По крайней мере, в присутствии верзийцев.

– Какая интересная жизнь, – пробубнил Аксель.

– Могу взять в ученики.

⁂

Сотни лет прошли с тех пор, как по Герметикону страшным ураганом прокатился Белый Мор – пандемия чудовищной болезни, выкосившая больше половины населения. Неизлечимый и беспощадный, Мор исчез так же неожиданно, как появился, но память о нем была жива до сих пор. И не только из-за грандиозного урона, который понесло человечество. Учитывая, сколько столетий назад лютовал Белый Мор и сколько всего случилось с тех пор, включая глобальную межпланетную войну, установление и распад Империи, жуткая болезнь должна была стать легендой, перейти в разряд мифов и не царапать душу, что было бы естественно, поскольку людям свойственно забывать плохое, но… не перешла. И виной тому были спорки: потомки несчастных, заразившихся, но не умерших, преодолевших Белый Мор, но искореженных до неузнаваемости. Во время пандемии еще действовали Вечные Дыры, и случалось, что командиры карантинных отрядов предлагали зараженным изгнание вместо смерти – отправиться на подходящую для жизни планету с билетом в один конец, поскольку число Вечных Дыр было ограничено количеством планет Ожерелья. Некоторые такие колонии вымерли от Мора, другие – от тягот и лишений на новом месте, но были и счастливчики, чьи стойкость и упрямство позволили им обустроиться в новом мире.

Их нашли в Эту Эпоху и стали называть «спорки».

Они перестали быть заразными, но несли на себе отпечаток Белого Мора: некоторые отличались огромной силой, некоторые бегали быстрее гепарда, некоторые поражали воображение изумительной гибкостью – Белый Мор оставил своим детям много подарков, но главными из них были уродство и не очень большой срок жизни.

После первой встречи со спорки людьми овладел страх – слишком уж необычно выглядели дети жуткой болезни. А за страхом обязательно приходит злость… Ведь людям не нравится бояться. И если им приходится, они стараются отыскать причину своего страха и уничтожить ее.

Это нормально.

Нечистым пытались отказать в праве называться людьми, пытались запретить путешествовать по Герметикону и даже серьезно обсуждали возможность интервенции на планеты спорки с целью их тотального уничтожения. К счастью, ничего этого не случилось, благоразумие взяло верх, и с нечистыми начали торговать. И они постепенно начали появляться в других, «обыкновенных» мирах, из которых их предков некогда изгнали. Жили, конечно, отдельно, но, по крайней мере, жили. Несмотря на регулярные стычки с людьми… А затем появились ведьмы.

То есть они были всегда, но однажды спорки признались, что некоторые из их женщин обладают мощными гипнотическими способностями. Могут излечивать расстройства, фобии, но главным стало то, что благодаря ведьминской терапии число самоубийств среди судовых астрологов снизилось больше чем наполовину. А без астрологов связь между планетами рвалась…

В результате в каждом сферопорту Герметикона появились кварталы спорки, где жило не менее двух ведьм. И именно к одной из них направился Галилей Квадрига на следующий день после прилета.

Бесстрашно пересек Карусель – ни в одном районе Омута астрологов не трогали; оказавшись в «обычном» квартале, подошел к полицейскому и спросил, где живут спорки, внимательно выслушал подробное объяснение, покивал головой и спросил огоньку. И с помощью предложенной зажигалки раскурил самокрутку с вихелем. Полицейский, разумеется, почувствовал характерный запах, но отвернулся, сделав вид, что ничего не заметил, – ни в одном сферопорту Герметикона не станут арестовывать астролога за такую ерунду, как легкий вихель.

А Галилей отправился в указанном направлении, но задержался на широкой набережной, задумчиво разглядывая стоящие на противоположной стороне дома: там располагался Большой Старый город – центр Виллемгофа. Полюбовавшись им, Квадрига бросил окурок в воду, подозвал извозчика и назвал адрес. Извозчик сразу предупредил, что внутрь квартала спорки не поедет, «потому что они людей едят». Убеждать его в обратном Галилей не стал, махнул рукой, показывая, что согласен доехать до границы района, а доехав – щедро расплатился и неспешно, медлительной, слегка расслабленной походкой направился в глубь квартала.

Впрочем, здесь к таким визитерам привыкли и тоже не трогали.

Но приставать – приставали.

– Добрый синьор, купите нашего чаю, – предложил выскочивший из лавки паренек лет пятнадцати. У него были огромные, неестественно большие глаза прекрасного голубого цвета и почти отсутствовали губы, из-за чего собеседникам приходилось наслаждаться видом маленьких острых зубов. И еще у паренька оказался очень приятный, как будто поставленный опытным мастером баритон. – Лучший травяной сбор с Ямны! Идеально поддерживает силы.

Нечистые не отличались выносливостью, быстро уставали, и их травяные сборы славились на весь Герметикон, однако Галилей предпочитал иные способы взбодриться.

– Для восстановления сил нужно использовать не травяной сбор с Ямны, а разноцветные порошки с Куги, – доверительно сообщил он пареньку. И пару раз икнул – он всегда икал после вихеля.

– Добрый синьор – астролог?

– А то ты не заметил, шустрый нецепарь.

При общении с незнакомцами Квадрига делил их на цепарей и нецепарей, не утруждая себя запоминанием имен, профессий и прочих отличительных особенностей.

– А если я скажу доброму синьору, что у меня есть порошки с Куги? – понизил голос спорки.

Галилей остановился, несколько мгновений смотрел в конец улицы, припоминая содержимое своих запасов, затем достал еще одну самокрутку, раскурил ее от услужливо поднесенной спички и осведомился:

– Какие есть цвета?

– Любой цвет, – уверенно ответил парнишка. – Есть даже особый, терданский – оранжевый. Наша собственная разработка.

– Что-то провинциальное?

– Нечто великолепное, – тоном заправского менеджера отозвался спорки. – И замечательно идет с чаем. Если возьмете – упаковка чая бесплатно.

– Если возьму, то я буду пробовать каждый порошок, – предупредил Квадрига. – К тому же я улетаю не сегодня, и у меня есть злые друзья, которые…

– Можете не продолжать, добрый синьор, – прервал Квадригу спорки. – Я могу кинуть лоха, но не астролога. Потому что раньше, чем меня найдут ваши злые друзья, мне оторвет голову наша уважаемая ведьма. Я чту правила, добрый синьор, с вашим братом – только честные сделки. Так что насчет порошков?

– Проводи меня к ведьме и подожди, когда мы закончим, – поразмыслив, ответил Галилей. – Я в настроении изучить твою коллекцию добавок к чаю.

– Вы останетесь довольны, добрый синьор! – повеселел паренек. – А ведьма живет здесь… Вам ведь нужна синьора Банара?

– Мне нужна ведьма, дотошный нецепарь, – Квадрига потер лоб. – И не имеет значения, как вы ее называете.

– Я провожу, добрый синьор, – паренек улыбнулся. – Даже если потом вы ко мне не вернетесь.

Ведьма жила рядом – через дом.

У подъезда мялся крепкий парень, карманы пиджака которого оттягивали кастеты, но астролога он пропустил без вопросов. А пареньку велел остаться на улице.

Шагнув за порог, Галилей уверенно прошел в полутемную комнату, наполненную ароматами расслабляющих благовоний, сбросил цапу, постоял, почесывая затылок и явно раздумывая, не раскурить ли еще одну самокрутку, решил не увлекаться и развалился на кушетке, не обратив внимания на задравшийся рукав тельника.

А вот ведьма – обратила. Точнее, не на беспорядок в одежде, а на новую татуировку на левой руке Квадриги.

Синьора Банара – невысокая, пухлая женщина в черном плаще, украшенном причудливой вышивкой, – важно вплыла в комнату, высокомерно кивнула астрологу, изо всех сил пытаясь продемонстрировать гостю свою значимость, но, увидев его руку, остановилась и распахнула глаза, став похожей на растерянную школьницу.

– Как тебя зовут?

– Галилей, – ответил Квадрига, не открывая глаза. – Ты можешь приступать, ведьма, я готов.

– Откуда у тебя эта татуировка, Галилей?

– Какая из них?

– На левом предплечье.

– Новая?

– Я не знаю, когда ее сделали, – саркастически ответила ведьма.

– Чтоб тебе Знак во сне явился, – выругался Квадрига, открывая глаза. После чего поднял левую руку и ткнул правым указательным пальцем в еще яркий символ: – Это?

– Да.

– Ваши нарисовали, – Галилей вновь развалился на кушетке. – Когда мы были… не помню, на какой планете… или не важно… Да и какое тебе дело, ведьма?

– Ты знаешь, что означает эта татуировка? – тихо спросила спорки, усаживаясь в кресло у изголовья кушетки.

– А должен?

Ответ заставил удивленную ведьму покачать головой:

– Все астрологи странные, но ты – самый странный из тех, кого я видела.

– Значит, ты видела мало астрологов, – пробормотал Квадрига.

– Не нужно скромничать, – улыбнулась спорки. – Эта татуировка означает, что ты – друг и находишься под нашей защитой. Ее не могли наколоть просто так, об этом распорядился некто очень, очень уважаемый.

– Хорошо.

– Просто «хорошо»?

– А что я должен сделать, ведьма? Попрыгать от радости? Я не затем сюда явился.

Несколько мгновений синьора Банара изумленно разглядывала клиента, после чего покачала головой:

– Не знаю, за что тебе нанесли этот символ, но явно не за хороший характер.

– Я – действующий астролог, ведьма, у меня нет характера, только Пустота, – Галилей глубоко вздохнул и повторил: – Только Пустота…

И спорки мягко возложила руку на его горячий лоб.