7
Однодневная поездка

Цинния не стала включать потолочный светильник. Бледно-желтый свет сочился в окно. Она взглянула на почти пустую бутылку водки на стойке. Мозг, казалось, изогнут и заключен в пластиковую пленку, которая постепенно натягивалась на нем все туже. Цинния не понимала, то ли это от водки, то ли от вчерашнего удара по голове. Возможно, и от того, и от другого.

Сказывался недосып.

Цинния несколько раз засыпала, тело не могло выносить бремени бодрствования. Но большей частью она смотрела на гобелены на потолке и думала: какого черта работодателю вдруг потребовалось с нею встречаться?

Прежде такого не случалось. Ни разу. До завершения задания никаких встреч. Даже изменение задания, если доходило до этого, передавалось закодированным сообщением. Следовательно, то, что ей хотели сообщить, было слишком важно, чтобы передавать в виде текста.

Или что-то другое.

Это что-то другое Циннии не нравилось.

В Прихожей можно было взять напрокат машину. Она подключилась к системе через телевизор, поискала и выяснила, что ждать машины придется три месяца, если не заплатить по премиальной ставке, но это смело бы у нее со счета все деньги. Она подумала, нельзя ли просто выйти за территорию, отойти подальше, чтобы спокойно поговорить с работодателем. Но на многие мили от Материнского Облака не было никакой тени.

Вот для чего в ее жизни был нужен Пакстон.

Она вытащила телефон и напечатала текст:

Ждать ответа пришлось недолго.

Цинния улыбнулась. Накинула халат и пошла в женский туалет в душ. Вероятно, это следовало сделать сразу по возвращении, потому что ей до сих пор казалось, что Рик подстерегает где-то рядом, и это чувство, скорее всего, будет преследовать ее еще некоторое время. Ей хотелось постоять под горячей водой, смыть верхний слой кожи.

Две душевые кабинки были заняты, на скамье сидела Хэдли, завернутая в белое пушистое полотенце и в розовых шлепанцах. Рядом с нею в кресле-каталке сидела Синтия, тоже завернутая в полотенце, и растирала голое плечо Хэдли. Синтия что-то шептала, а Хэдли кивала.

Синтия взглянула на вошедшую Циннию, но узнала ее, видимо, не сразу. Циннии потребовалось некоторое время, чтобы сообразить – синяк и ссадина на лице. Синтия нахмурилась и убрала руку с плеча Хэдли.

– Что с вами случилось? – спросила Синтия.

Цинния пожала плечами:

– Подралась.

– О господи…

Хэдли снизу вверх посмотрела на Циннию, которая улыбнулась ей.

– Видели бы вы того, с кем я подралась.

Цинния выдержала взгляд Хэдли, желая, чтобы та поняла все без слов, но Хэдли опустила глаза и стала смотреть себе на колени. Цинния подошла к дальней скамье, открыла шкафчик и положила в него вещи, в которые собиралась одеться после душа. Синтия ободряюще похлопала Хэдли по плечу и поехала в дальний конец помещения к душевой кабинке для людей с ограниченными возможностями.

Цинния тоже подошла к пустой кабинке и уже собиралась снять халат и повесить на крючок на стене, но взглянула на Хэдли. Та сгорбилась и смотрела в пол. Цинния подошла и села напротив нее. Их колени почти соприкасались.

Хэдли упорно не поднимала глаз и молчала. Казалось, она вся сжалась.

– Бросьте, – тихо сказала Цинния, опасаясь, что Синтия услышит и вмешается в разговор.

Хэдли подняла взгляд. Из-за рассыпавшихся по лицу волос Цинния видела только один ее глаз.

– Не бойтесь вы его, – сказала Цинния. – Ваш страх позволяет ему выигрывать. Представление о нем разрастается в такое чудовище, с которым вы не в силах справиться. Будете лежать в постели без сна каждую ночь, пока усталость не возьмет верх. Но он этого не стоит. Его можно одолеть. – Цинния подалась вперед и понизила голос: – Как я уже говорила, видели бы вы его сейчас.

Хэдли помолчала, как будто потрясенная услышанным, но затем немного выпрямилась. Из-под вуали волос показался и второй глаз.

– Хватит этих ребяческих глупостей, – сказала Цинния.

Хэдли вздрогнула, силы, только что было появившиеся, покинули ее, и Циннии стало неловко от прямоты сказанного. Но Хэдли необходимо было узнать. Когда-нибудь она еще скажет за это спасибо.

Цинния зашла в свободную кабинку и встала под горячий душ. Надавила на клавишу дозатора с жидким мылом, намылилась и поняла, что чувствует теплоту совсем иного рода, чем от воды. Эта теплота распространялась откуда-то из грудной клетки.

Пакстон постучал в открытую дверь и заглянул в кабинет.

– Уделите мне секунду?

Добс оторвался от планшета-компьютера, лежавшего у него на столе.

– Я же вроде сказал, что у тебя сегодня выходной, сынок.

– Хочу попросить вас об одолжении.

Добс кивнул:

– Закрой дверь.

Пакстон закрыл дверь и, обхватив себя руками, привалился к ней спиной и подумал, начать ли с просьбы или сначала рассказать, как прошел вчера разговор с Циннией. Вероятно, начать следовало со второго. Таким образом, он добьется расположения начальника. Так он надеялся. Но Добс облегчил Пакстону выбор. Он откинулся на спинку кресла – при этом пластиковые сочленения заскрипели – и спросил:

– Ну, поговорил ты со своей женщиной?

– Да, – сказал Пакстон. – Она оставит это дело.

– Хорошо, – сказал Добс, его лицо не выражало ничего. – Это хорошо. Я просто счастлив это слышать.

– Но он ушел, верно? И Викрам где-то в другом месте.

– Все сделано.

– Отлично.

– Так…

– Да. – Пакстон сделал шаг вперед, по-прежнему держа скрещенные руки на груди. Он немного боялся, поскольку просьба предполагала особое отношение к нему, а Пакстон не был уверен, что заслужил его. И, как бы то ни было, особое отношение всегда предполагает определенные условия. Обещание, которое со временем придется выполнить. Но просьба касалась Циннии, а не его, Пакстона, и этого было достаточно, чтобы продолжить.

– Моя женщи… Цинния, хочет отлучиться с территории на день. Немного покататься по округе. Взять машину напрокат можно, но ждать очень долго. Не сможете ли…

– Считай, что дело сделано, – сказал Добс, махнув рукой. – Идите в Прихожую, там вас будет ждать машина. Сотрудникам охраны положена скидка. Куда поедете?

– Понятия не имею. Знаю только, что она хочет покататься, у нас обоих выходной, и с учетом того, что ей пришлось пережить вчера, я должен помочь, верно?

– Разумный человек, – сказал Добс. – Затем поднял часы к глазам и постучал пальцем по экрану. – Видел утренние новости?

Сердце у Пакстона замерло.

– Да. Сюда едет сам.

– Вот именно. Можешь себе представить, что тут будет.

– Конечно.

– Дакота, естественно, будет отвечать за голубых, – сказал Добс, глядя в зал, как будто ожидал увидеть там Дакоту. – Ей в помощь надо бы дать несколько хороших людей.

Пакстон подумал. Вопрос прозвучал бы глупо, но он его все равно задал.

– Я хороший человек?

Добс поднялся с кресла и подошел к окну, выходившему в зал. За стеклом туда-сюда сновали люди в голубых рубашках, не обращая внимания на смотревших на них Добса и Пакстона. Добс стоял так близко, что Пакстон чувствовал хвойный запах его крема после бритья.

– Я по-прежнему не в восторге от того, что ты вчера оставил пост. Но, в конце концов, меня интересует не процесс, а результат. – Добс взглянул на Пакстона. – Хочется думать, что я разбираюсь в людях, и в тебе, как мне кажется, я тоже разобрался. Ты начинаешь двигаться еще тогда, когда многие сидят на месте.

– Спасибо, сэр, – сказал Пакстон. – Хочу быть полезным для службы.

Добс кивнул и снова сел в кресло.

– Поговори с Дакотой, когда придешь завтра. Скажи, что это мое предложение. Но команда ее, и отвечает за все она.

– Хорошо, – сказал Пакстон. – Так и сделаю. И спасибо.

Добс опустил голову и посмотрел на планшет.

– Пожалуйста. Отправляйся, повеселись в выходной. Сам понимаешь, здесь такое нечасто случается.

Пакстон закрыл за собой дверь и улыбнулся. Совершенно непроизвольно. Но испытываемое им чувство было настолько сильно, что требовало выхода. Кричать и улюлюкать он не мог, поэтому понес улыбку на лице, как четвертую звезду, которую, может быть, пока и не заслужил, но к которой значительно приблизился.

Более того, Пакстону постоянно хотелось поделиться мыслями с Гибсоном Уэллсом, рассказать, как Облако придавило его.

Теперь, казалось, ему представится такая возможность.

Отчего все его рейтинговые звезды потеряют значение.

Но, как бы то ни было, он не собирался делать карьеру в такой компании.

Находившихся в несущемся электромобиле обдувал поток прохладного воздуха. За окнами опаленная земля излучала жар. Цинния посмотрела в зеркала на дроны, заполнявшие небо, как рой насекомых. Прямоугольные очертания Материнского Облака скрылись за горизонтом. Впереди пустая дорога, по обе стороны от нее, насколько видит глаз, плоская пустыня.

Приятно было избавиться от рубашки поло, от рабочей форменной одежды, от этого день казался особым. На дне выдвижного ящика Цинния обнаружила просторное платье-халат, о котором совсем забыла. Пакстон был в голубых шортах и белой футболке с короткими рукавами, обнажавшими его трицепсы.

– Так куда едем? – спросил Пакстон. Пытаясь найти удобное положение, он менял наклон пассажирского сиденья.

– Не знаю, – сказала Цинния. – Мне бы просто неба.

Отъехав от территории Облака, она решила, что можно ответить на СМС. Держа правой рукой руль, она напечатала левой: «Надеюсь, скоро».

Цинния положила телефон и подумала, что провела в Материнском Облаке более двух месяцев и теперь впервые оказалась за его пределами настолько, насколько можно оказаться в относительно безопасной среде машины с кондиционером.

– У нас есть вода? – спросил он.

– В багажнике много.

– Надо было взять солнечные очки.

Цинния прикоснулась к кнопке рядом с зеркалом заднего вида. Открылась небольшая ниша, в которой рядком лежали солнечные очки.

– Парень из проката автомобилей сказал, что они могут нам пригодиться. Пока ты был в туалете. Из-за тебя нас обслуживают как важных персон.

– Снова чувствую себя начальством.

– Это благодаря тому, что уговорил меня не выдвигать обвинений?

Пакстон ответил не сразу.

– Да. – Он помолчал еще немного. – Все… нормально?

Цинния пожала плечами.

– Хлопотно это очень. – Она не хотела говорить ему, что ей и самой не хотелось выдвигать обвинения против Рика, но она не видела ничего дурного в том, чтобы Пакстон немного попарился. Потому что, честно говоря, это не было нормально, но сейчас ей хотелось умерить героический пафос Пакстона.

Цинния потянулась в нишу и достала оттуда солнечные очки. Толстый пластик, ярко-голубая оправа. Пакстон последовал ее примеру. Другие очки были женские, с белой оправой в форме кошачьих глаз. Пакстон пожал плечами и надел очки. Повернулся к Циннии с широкой улыбкой, обнажавшей зубы.

– Тебе идут, – сказала Цинния, попыталась сдержать смех, но поняла, что не сможет и что ей все равно, и рассмеялась.

– В моем стиле.

– По крайней мере, к рубашке подходят.

Дронов в небе стало меньше. Машина раскалялась на солнце, температура в ней поднималась. Пакстон посмотрел на дроны.

– Трудно поверить, правда?

– Что? Дроны?

– Да, посмотри, сколько их. Туда-сюда весь день, и не сталкиваются. По крайней мере, я так думаю. Переносят товары…

– Откуда такая тоска? У тебя был дрон в детстве?

– Нет, просто… – Он замолчал, потом пожал плечами. – Дроны – это круто. Именно благодаря им Облако достигло своего нынешнего положения. Как только смогли организовать доставку дронами, сетевым розничным продажам пришел конец. Никто не мог выдержать конкуренции. Пытаюсь представить себе. Это ж надо, придумать такое новшество, изменившее мир.

– Яйца тоже круто.

– Брось, – сказал Пакстон. – Это жестоко.

Под потолком машины становилось жарко, Цинния чувствовала это макушкой. Она посмотрела на Пакстона. Он отвернулся от нее, насколько было возможно, и смотрел в окно.

– Извини, пожалуйста, – сказала она. – Неудачная шутка.

Он не ответил, и она стала нажимать большим пальцем на регулятор кондиционера, пытаясь добиться, чтобы воздух был не слишком теплый и не слишком холодный. Включила радио, но не настолько громко, чтобы оно помешало разговору. Впрочем, разговаривать ей не хотелось.

Она проверила телефон. Ответа пока не было.

– Ну, как поживаешь вообще? – спросил Пакстон.

Цинния подумала, не извиниться ли еще раз, но решила, что он хочет сменить тему разговора.

– Машина слушается превосходно. Сиденье довольно удобное. Мне не нравится педаль газа, она туговата.

– Ты понимаешь, о чем я.

Цинния понимала. И лучше бы он понял намек и не настаивал. Она посмотрела на ходометр, на котором расстояние увеличивалось с шагом в десятую часть мили.

– Было и прошло.

– Если хочешь поговорить…

Цинния ожидала большего. Напрасно.

– Все чудесно. – Она повернулась к Пакстону и улыбнулась, как бы говоря: «Это круто».

– Вот выбрались мы из Облака… и что ты думаешь обо всем этом? – спросила Цинния.

– О чем, обо всем?

– Об Облаке. О том, что живешь рядом с местом работы. О том, что тебе присуждают рейтинг в виде звезд. На самом деле я ожидала другого.

– А чего ты ожидала?

Цинния задумалась.

– Знаешь, когда идешь в ресторан быстрого питания, – аналогия показалась ей уместной, – у тебя есть представление о том, что там будет. Его создает реклама. Типа, бургер идеально выглядит на экране телевизора. Но разорвешь упаковку, а там просто месиво. Все раздавлено, обмазано жиром и серое. Как будто на нем кто-то посидел.

– Да.

– Что-то в таком духе. Я думала, будет лучше. Но оказалось – как раздавленный бургер. Съесть можно, но не хотелось бы.

– Интересный подход.

– Что скажешь?

– Вряд ли Облачные Бургеры заслуживают таких насмешек.

– Ох, так ты теперь об этом шутишь?

Навстречу пронесся автобус, направляясь к Материнскому Облаку. Новое зерно для помола. Цинния пыталась увидеть, много ли в нем народу, что за люди, но солнце так сверкало на стеклах, что стало больно глазам, даже несмотря на очки.

Пакстон откинулся на спинку сиденья, вытянул руки вверх, подался вперед.

– Мне не хватает моей компании, положения ответственного, руководителя. Но тут лучше, чем в других местах. Лучше, чем ничего.

– Хочешь поговорить с большим человеком?

– С Уэллсом?

– Да, ведь он приезжает.

Пакстон засмеялся:

– Я думал об этом. Добс даже хочет включить меня в команду охраны. Нужно еще одобрение Дакоты, она там командует, но я пока думаю.

– Ну, откажись и угадай, как скоро тебя отправят собирать вещички.

– Наверно, через несколько секунд. Может, и меньше.

Цинния засмеялась:

– Вот бы посмотреть.

– Хочешь посмотреть, как я потеряю работу?

– Ты меня прекрасно понимаешь.

Зажужжал телефон.

К сообщению была прикреплена обычная фотография с изображением чернокожей пары, явно не родителей Циннии. Кожа у них была гораздо темнее, чем у нее. Цинния, переводя глаза с дороги на телефон, кликнула по фотографии, сохранила ее и запустила обработку зашифрованным приложением.

– Кто это? – спросил Пакстон.

– Мама. Проверяет.

– Передавай от меня привет.

Цинния засмеялась.

– Обязательно.

Как она и думала, фотография заключала в себе цепочку символов, образовывавших код. Приложение превратило этот код в карту, на которой пульсирующей голубой точкой было показано место встречи примерно в двадцати милях к востоку. По-видимому, там проходило шоссе, и как раз на горизонте появилось что-то, что можно было принять за придорожные строения. Выступ на линии горизонта. Цинния слегка нажала на педаль.

Ехать по шоссе было опасно, многие из них обслуживались так плохо, что рассыпались, но это оказалось в неплохом состоянии.

– Ну, как подвигается твой план? – спросил Пакстон.

Цинния на мгновение затаила дыхание. Но потом вспомнила сочиненную легенду и позволила себе успокоиться.

– Пока ничего. Коплю деньги.

– Так-так, – медленно проговорил Пакстон, как будто хотел спросить что-то еще. Цинния подумала, не подтолкнуть ли его, но потом решила, что не стоит.

– Можно спросить?

– Ты уже спросил.

– Ха-ха. Этот парень, Рик. Он вчера сказал, ты что-то делала с компьютером.

– Ничего подобного.

– Но я там… мне кажется, видел…

– Что ты видел?

– Мне показалось, ты вернулась к компьютерам. После того, как я его вырубил.

Цинния глубоко вдохнула и сделала еще более глубокий выдох. Она пыталась дать понять, что ей больно говорить на эту тему, надеясь, что Пакстон ее оставит. Но он не оставил. Он держался за молчание, будто за оружие. Отвечая, она понизила голос, надеясь таким образом показать, насколько больно ей об этом вспоминать. Надеялась, что благодаря этому он отступит.

– Я запаниковала. Искала ножницы или что-нибудь такое. Все что угодно, чем можно было бы защититься. Он пытался убить меня. – Она искоса посмотрела на Пакстона и понизила голос: – Я боялась, что он убьет меня.

– Угу, – сказал Пакстон, обдумывая ее слова. – Так.

– Что мне делать у компьютеров?

– Понятия не имею, – сказал Пакстон. – Правда не знаю. Но он так сказал, и потом то, что я сам видел… Извини. И потом другое… Это не дает мне покоя.

Она крепче стиснула руль.

– Что – другое?

– Да, наверно, пустяки…

– Нет, не пустяки, иначе ты бы об этом не заговорил.

Помолчали.

– Не стоило об этом говорить, – сказал Пакстон.

– Но ты уже заговорил.

– В первый вечер мы с тобой пошли гулять, – сказал он. – В пассаже. Я там следил за одним типом. Это для работы. Потом мы посмотрели запись, на которой отображается местоположение… – Он снова посмотрел в окно. – Ты следила за мной.

Цинния не знала, что сказать. Как будто запись, хранившаяся у нее в мозгу, перестала воспроизводиться, только катушки крутились. Черт. И давно он жует это?

– За твоей задницей, – сказала она.

– Что?

Она уронила руку ему на колени. Потерла бедро, кончики пальцев едва не дотягивались до выпирающего места на его шортах. Их ткань натянулась.

– Проверяла, что делает эта красивая задница. Вот так. Ты меня смутил. Доволен теперь?

Пакстон положил ладонь на кисть Циннии. Она подумал, что он хочет передвинуть ее руку себе на член, но он просто прикрыл кисть Циннии своей рукой.

– Извини. И нечего тебе смущаться. Я следил за твоей задницей весь вечер.

Цинния засмеялась. Он наклонился и поцеловал ее в плечо, влажные губы прижались к голой коже. Когда он отодвинулся, на этом месте она почувствовала холодок. Смех мог показаться ему игривой сексуальной реакцией, но на самом деле она не могла поверить, что так легко это удалось.

– Прости, я не пыталась следить за тобой, – сказала она. – От автомата не отходила. Ты с ума сошел?

– Немного странно, но ладно.

Над шоссе показался дорожный знак. Выгоревший на солнце до цвета морского тумана, слов не разобрать. Еще две мили, и появились признаки цивилизации. Растрескавшееся здание бензозаправочной станции у шоссе. Ряд приземистых строений, когда-то бывших магазинами, а ныне пустующие, вывески выгорели на солнце, автостоянки заросли травой. Цинния проверила телефон. Голубая точка находилась именно в этом городе.

Цинния включила сигнал поворота и подумала: зачем включать, когда со времени поворота на шоссе, то есть последние двадцать минут, они не видели ни единой машины. Свернула на съезд с шоссе. Сделав еще два поворота, они оказались на широкой улице, вдоль которой стояли двухэтажные и одноэтажные дома.

Цинния, вытянув шею, нашла на карте адрес. Удивительный адрес.

Книжный магазин. В подобных городках она всегда искала книжные магазины. В призрачном городе, по которому они шли в день анкетирования для получения работы в Облаке, книжного магазина не было, и это ее огорчило. Здесь книжный находился на углу, большие пыльные стекла эркеров, вывеска над дверью: «Книжный магазин на Лесном проспекте».

Но краем глаза она заметила и кое-что еще. Столбик пыли или, может быть, какое-то движение на крыше. Животное? Цинния остановила машину и посмотрела на границу между свесом крыши и голубым небом. Ждала, пока на этой прямой линии что-нибудь покажется.

– Что? – спросил Пакстон.

Видимо, обман зрения. Солнечный блик. Она оказалась в реальном мире, и мозг едва справлялся с потоком впечатлений. По-прежнему болела голова. Видимо, хоть слабое, но сотрясение мозга у нее вчера все-таки было.

– Ничего, – сказала она. – Можем зайти в книжный?

Пакстон пожал плечами:

– Конечно.

Цинния въехала в переулок между домами, где была тень (до полудня оставалось еще некоторое время), выключила двигатель и вышла в удушающий зной. Кожа тотчас покрылась потом. Пакстон застонал.

– Что за чудесная погода для прогулки!

– А что, для прогулки на открытом воздухе бывают хорошие дни?

– Верно.

Стараясь держаться в тени, они направились по переулку к Лесному проспекту. Миновали антикварный и хозяйственный магазины, гастроном и наконец подошли к книжному. Он оказался больше, чем можно было предположить, глядя из переулка. Узкий, но настолько длинный, что его дальняя от улицы стена терялась во мраке. Цинния нажала на кнопку звонка.

– Стоит ли? – сказал Пакстон.

– Брось, – ответила Цинния. – Живи, рискуя.

Цинния опустилась на одно колено, достала из волос несколько заколок и занялась замком.

– Ты шутишь? – сказал Пакстон.

– А что? – сказала Цинния и вставила заколку в замок до упора, затем согнула ее. Получился рычаг, с помощью которого можно было отодвинуть язычок.

– Это незаконно.

– Разве? – сказала она, другой заколкой передвигая штифты. – Тут никого нет уже много лет. Кто же на меня настучит? Ты? Боюсь, твоя юрисдикция на этот городишко не распространяется.

Пакстон наклонился, чтобы лучше видеть действия Циннии.

– Ты это и прежде делала?

– Никогда не знаешь, что найдешь, – сказала Цинния, борясь с запыленным металлом. – Старые книги. Книги, которые не переиздают и которых больше нигде не найдешь. Считай, что это путешествие по пещере.

– И что ты с ними делаешь? – спросил он. – Продаешь?

– Нет, глупенький. Я их читаю.

– Господи.

Щелкнул последний штифт, Цинния повернула заколку-рычаг, замок скрипнул, дверь отворилась. Цинния выпрямилась, повернулась к Пакстону и подняла руку, выставив вперед ладонь.

– Та-дам!

– Впечатляет, – сказал Пакстон. – Уж не знаю, что подумает Добс, узнав, что я провожу время с преступницей.

«Да уж», – подумала Цинния и пошла по проходу между полупустыми стеллажами. Она пыталась оказаться подальше от Пакстона. Рассчитывала пробыть здесь так долго, чтобы ему стало скучно и он отошел. Она не сомневалась, что человек, пришедший на встречу с нею, дождется подходящего момента.

Книги на стеллажах, расположенных в передней части магазина, – небеллетристическая и детская литература, поваренные книги – интереса для нее не представляли. Но чем дальше от входа к разделу художественной литературы, тем больше попадалось интересного. Обложки, едва различимые под слоем пыли. Цинния чувствовала себя археологом. Набрала небольшую стопку книг, чтобы взять с собой.

В задней части магазина воздух был особенно тяжел. Запах старых книг – плесени и бумаги, усиленный периодическим нагреванием. Из передней части магазина донесся голос Пакстона:

– Я выйду поброжу тут немного. Глотну воздуха. Посмотрю, что тут еще есть.

Идеально.

– Давай, – сказала Цинния. – Я тоже скоро выйду.

Цинния слышала, как он прошел к выходу, как открылась и закрылась за ним дверь. Тогда она трусцой побежала вглубь магазина. Тут стоял письменный стол и запыленная касса, поднос которой для наличных был вытащен и перевернут. По полу валялись мелкие монеты. Загудел телефон, пришло текстовое сообщение. Она отвлеклась на него и не заметила, как доски в полу разошлись и образовалась трещина.

Затем что-то лязгнуло.

Ей не удалось проверить, что это, – к затылку снизу приставили что-то холодное и твердое. Человек, сделавший это, был ниже ее ростом.

– И ты с ними? – спросил женский голос.

– Мистер Пакстон, говорит Гибсон Уэллс…

Неправильно, черт возьми. Дыши.

– Мистер Уэллс, меня зовут Пакстон. До работы здесь, в Облаке, я владел… нет… я был главным исполнительным директором компании, которая называлась «Идеальное яйцо». Это небольшое американское предприятие, которое очень трудно было создать, а постоянные требования Облака все больших и больших скидок…

Слишком долго. Слова как мраморные шарики во рту. Начать надо с какого-нибудь впечатляющего утверждения. И дальше изложить все, не отвлекаясь на частности.

– Мистер Уэллс, вы говорите, что работаете для американских рабочих, но вы уничтожили мое предприятие.

Пакстон одобрительно кивнул. Это заставит Уэллса прислушаться. Пакстон утер пот со лба. Ушел с палящего солнца в тень. Дело шло к полудню, запасы воды в организме иссякали. Он подумал, не вернуться ли обратно в книжный магазин, но заведение вызывало у него неприятное ощущение. Какие-то странные звуки, как будто возня. Крысы, должно быть.

Он вернулся к машине, обошел ее и пошел дальше по переулку, прикидывая, куда он может его привести. Прошел, может быть, еще квартал. Оказался у здания с погрузочной платформой рядом с автостоянкой, на которую выходили голые стены окружающих домов. Повсюду трава, высокие стебли торчали из тротуара, как фейерверки.

Сзади донесся звук, хруст гравия под ногами. Он обернулся. Перед ним в ослепительном солнечном свете стояли трое, глаза скрыты солнечными очками, рты – банданами, одежда изорвана. Двое мужчин и женщина.

Мужчины белые, высокие и худощавые, фигуры как будто вытянуты в высоту. Возможно, близнецы, но, не видя лиц, определить невозможно. Женщина крепкая, коренастая, кожа темная, голова покрыта седыми дредами. В руках она держала старинную винтовку, направив дуло в грудь Пакстону. Это была пневматика калибра 0.22 дюйма и такая ржавая, что могла и не выстрелить, но проверять это Пакстон не собирался.

Он остановился и поднял руки вверх. Трое стояли, глядя на него. Ждали. Нисколько не торопились. Пакстон никогда не слышал о подобных вещах. Это Америка, не какое-нибудь дрянное кино, которое показывают по телевизору поздно ночью. Здесь не бродят банды головорезов, поджидая неосторожных путешественников.

Женщина оттянула вниз бандану, открыв нижнюю часть лица.

– С кем ты?

Он едва не назвал Циннию, но потому сообразил, что если они о ней не знают, то ей же лучше.

– Ни с кем. Я один, – сказал он.

Женщина усмехнулась:

– А как же твоя подружка в магазине? Ее-то мы уже прикрыли. С кем ты?

– Где моя подружка? – спросил Пакстон.

– Сначала ты ответь.

Пакстон слегка выпятил грудь.

– У нас пушка.

– Это я уже понял.

Женщина сделала шаг вперед.

– Кто вас сюда послал? – спросила она, двигая в такт словам дулом винтовки.

Пакстон сделал шаг назад.

– Никто не посылал. Мы поехали покататься. На денек. Изучаем городские пещеры.

– Городские пещеры?

Пакстон пожал плечами:

– Бывает и такое.

Женщина указала дулом в сторону книжного магазина:

– Пошли. Зайдем.

– Как насчет того, чтобы опустить пушку?

– Пока не время.

– Мы никому здесь не навредим.

– У вас есть вода?

– В багажнике, – указал рукой Пакстон.

– Ключи.

Пакстон достал из кармана ключи и бросил в пыль к ее ногам. Она наклонилась, чтобы поднять их. Он мог напасть. Следовало напасть. Но он упустил время, и женщина выпрямилась. Передала ключи одному из худощавых мужчин. Тот подошел к машине, открыл багажник и вытащил бутылки с водой.

– Отлично, – сказала женщина. – А теперь идем.

Все трое попятились, оставив Пакстону достаточно места, чтобы пройти вдоль кирпичной стены в сторону книжного магазина. Действовали умно, держались на расстоянии. Еще несколько футов, и Пакстон мог бы схватить винтовку за ствол, задрать его к небу, дотянуться до женщины и вырвать оружие. Обезоружить было просто, в тюрьме он упражнялся в этом каждые три месяца во время учений.

По крайней мере, считалось, что обезоружить просто. Но резиновая винтовка – совсем не то, что настоящая.

Ему показалось, что эти люди не так уж агрессивны. Они старались держаться грозно, но по крайней мере у женщины голос слегка дрожал и плечи были слишком напряжены. Чем пристальней вглядывался в них Пакстон, тем больше они напоминали ему испуганных зверьков, чью нору обнаружили и которые теперь скалят зубы в надежде, что хищник отступит и займется другой жертвой.

Он вошел в магазин и крикнул:

– Цин, ты цела?

– Цела, – ответила она из задней части магазина.

Пакстон слышал, как остальные вошли следом за ним. Он не опускал поднятых рук, двигался медленно. Никаких резких движений. Если вести себя правильно, они с Циннией выйдут отсюда через две-три минуты и вернутся в комфортные условия Облака.

Цинния сидела, прислонившись спиной к стене и положив ладони на пол. В шести метрах от нее стояла девушка невысокого роста с волосами, заплетенными в косички, и молочно-белой кожей, наставив на Циннию крошечный черный револьвер.

Цинния смущенно посмотрела на Пакстона. Трое, приведшие его, стали на открытом пространстве между книжными полками и письменными столами.

– Тебя тоже взяли, – сказала Цинния. Пакстон испытал некоторое утешение оттого, что она спокойна.

– Ты не ранена? – спросил он.

– Нет.

Пакстон посмотрел на женщину с револьвером.

– Хорошо.

– Заткнулись, – сказала женщина с винтовкой. Она обошла Пакстона, направив ствол на Циннию.

Пакстон почувствовал, что в комнате становится жарко. Он знал это чувство. Лучше принять меры, пока термометр не лопнул. Громко и ясно он сказал:

– Эй.

Все посмотрели на него.

– Это недоразумение, – сказал Пакстон. – Мы не собираемся вам вредить. Никому это не нужно. Мы хотим уехать. – Он протянул руку в сторону женщины с винтовкой, желая привлечь ее внимание. – Можете оставить себе воду. Как насчет того, чтобы опустить оружие, развернуться и уйти? По крайней мере, никого не застрелите.

Женщина крепче стиснула винтовку, но посмотрела на девушку с револьвером. Это означало, что главная тут девушка.

– Как вас зовут? – спросил Пакстон, поворачиваясь к ней. – Вот с этого и начнем. – Он приложил руку к груди. – Меня зовут Пакстон. Мою подругу – Цинния. Вас как зовут?

– Имбер.

– Эмбер?

– Имбер. Первая «И».

– Так, Имбер. Теперь мы приятели. Так как насчет того, чтобы вы обе опустили пушки? Мы выйдем, и все пойдем по домам.

– На вашей машине эмблема Облака, – сказала девушка с револьвером.

– Мы там работаем.

Имбер кивнула и выдержала взгляд Пакстона. Что-то в ее лице показалось ему знакомым. Он не мог вспомнить, где видел его. Но где-то видел. Может быть, в Облаке? Там столько лиц.

– Это вас увели с анкетирования, – сказала Цинния. Все повернулись к ней. Цинния смотрела на Имбер и кивала. – В здании театра.

Выражение на лице Имбер смягчилось.

– Вы там были? Неужели помните?

Цинния пожала плечами:

– У меня вообще хорошая память на лица.

Теперь и Пакстон тоже вспомнил. Девушка в поношенном фиолетовом брючном костюме с оранжевым ярлычком. Когда всех вели к автобусу, случился какой-то переполох.

– Так что это у вас? – спросил Пакстон.

Имбер улыбнулась:

– Сопротивление.

– Сопротивление чему? – спросила Цинния.

– Облаку. И, мне кажется, вы можете нам помочь.

Что за дурацкое положение!

И это ее работодатели?! Кости торчали под кожей в разных направлениях, зубы пожелтели и покрылись камнем. Им едва хватало на уход за собой, не говоря уж о том, чтобы выплатить ей восьмизначный гонорар.

Она не могла проверить телефон, поэтому не знала, здесь ли человек, с которым ей предстояло встретиться, ждет ли он или уже уехал. Оставалось прикинуться дурочкой и ждать подходящего момента. Цинния оценила положение. Невозможно обезоружить двоих, находящихся от нее на таком расстоянии. Обязательно кого-нибудь подстрелят. Ей не хотелось быть подстреленной, нежелательно также, чтобы подстрелили и Пакстона.

Не то чтобы это ее беспокоило. Не беспокоило. Но она считала, что он заслуживает лучшей участи.

Пакстон подошел к ней и сел рядом.

– Если бы мы могли хотя бы… – начал он.

– Хватит, – сказала Имбер. – Хватит разговоров. Теперь послушайте. Понимаете меня? Послушайте, а потом будете говорить. Лучше бы нам понравились ваши предложения, а не то для всех дело закончится плохо.

Тихо заговорила женщина с винтовкой. Она отвернулась от Пакстона и Циннии, как будто показывая, что ее слова к ним не относятся.

– Думаете, это мы за ней следили?

– Не может быть, – сказала Имбер. – Сигнал остановился еще до их приезда. А машина – просто колымага.

Черт! Они следили за ее связным.

Но зачем? Цинния не хотела спрашивать. Не хотела обнаруживать интерес. Она испытала облегчение, когда Пакстон спросил это за нее.

– Погодите, вы что же, следите за кем-то? Я решил, что вы здесь живете.

Имбер посмотрела на него сверху вниз. Крутанула револьвер вокруг указательного пальца, вставленного в предохранительную скобу спускового крючка, затем опустила его стволом вниз. Один из долговязых мужчин забрал у нее оружие.

– Мы приняли сигнал о роскошной машине, едущей через наши места. Они сюда редко заезжают. Собирались ограбить ее.

Да, подумала Цинния. Определенно ее связной.

– Как Робин Гуд? – спросил Пакстон. – Это сделает вас принцессой разбойников?

– Теперь они, конечно, уже давно уехали. – Она хлопнула в ладоши. – Но мы только что нашли себе кое-что получше.

Долговязые мужчины и седовласая женщина отошли к полкам и сели позади Имбер, как дети, скрестив ноги и глядя на нее с восторгом на грязных лицах. Имбер запустила руку в задний карман, вытащила оттуда что-то и зажала это в кулаке. Не спуская глаз с Циннии и Пакстона, она опустилась на пол. Затем, пошаркав подошвами, поднялась. У ее ног лежала пластиковая флешка.

– Это спичка, от которой сгорит все Облако, – сказала она.

Сказано было так, как будто она со сцены обращалась к полному зрительному залу.

Спичка на экране облачных часов. Так это они? Цинния хотела спросить, как им удалось взломать систему – это действительно впечатляющее достижение, – но сейчас было не до вопросов.

– Какая у вас работа? – спросила Имбер. – Чем вы там занимаетесь?

– Мы оба на складе, отыскиваем товар, – сказала Цинния, а Пакстон одновременно с нею произнес:

– Я в охране.

Цинния повернулась к Пакстону и приподняла бровь, как бы говоря: «Да ты шутишь, что ли?»

Имбер кивнула и повернулась к Пакстону:

– Идеально. Вот что тебе надо сделать. Отвезешь это в Облако. Вставишь в компьютер, подключенный к локальной сети, и будешь следовать указаниям, пока не отработает программа. Ее, – Имбер указала на Циннию, – мы оставим здесь. Выполнишь, что надо, и вернешься. Тогда отпустим.

Цинния засмеялась, как будто не положила два месяца жизни на похожую задачу. Но затем в груди у нее появился холодок. Задача слишком походила на порученную ей. Неужели это конкуренты? Уж не от ее ли работодателей исходит это задание? А от нее что же, решили отделаться?

– Нет, – сказал Пакстон.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Имбер.

– Именно то, что сказал. Я не оставлю ее здесь. И не буду ничего делать, пока вы не объясните, черт возьми, что происходит.

Имбер повернулась к сообщникам и искоса взглянула на Пакстона и Циннию.

– Если вам надо объяснять, почему Облако следует уничтожить, то я просто не знаю, с чего начать.

– Да, чем оно вас не устраивает? – снисходительно и с сарказмом спросил Пакстон и в этот момент показался Циннии особенно привлекательным. – Просветите меня, пожалуйста.

Имбер засмеялась.

– Вы знаете, сколько раньше продолжалась рабочая неделя среднего американца? Сорок часов. Суббота и воскресенье – выходные. Сверхурочная работа оплачивалась особо. Зарплата предполагала расходы на медицинские услуги. Знаете вы это? Вам платили деньгами, а не странными кредитами. Вы владели жильем. Вы вели жизнь, отделенную от работы. А теперь? – Она шумно выдохнула. – Вы расходный товар, упаковывающий расходные товары.

– И?.. – сказал Пакстон.

Имбер замерла, как будто ее слова должны были произвести куда более сильное впечатление.

– Вас это не бесит?

Пакстон оглядел комнату, оторвав взгляд от Имбер и ее друзей, сидящих на полу.

– А у вас блестящее настоящее, не так ли? Грабить машины в забытом богом углу. А какой еще у нас выбор?

– Выбор всегда есть, – сказала Имбер. – Вы всегда можете уйти.

В темноватом магазине зазвучал голос Пакстона. Циннии показалось, что он заговорил не самоуверенно, как прежде, привлекая на свою сторону слушателя, а как-то иначе. По-видимому, Имбер задела какую-то струну в глубине его души, вызывав к жизни чувства, о которых он и не подозревал.

– Есть выбор? В самом деле? Я-то провел долгие годы на работе, которую ненавидел, чтобы завести собственное дело. И знаете, что случилось? Рынок сделал свой выбор. Он выбрал Облако. Я могу бить себя кулаком в грудь и кричать все что угодно, но что толку? Либо взять себя в руки и работать, либо жить в нищете и умирать с голоду. Спасибо, нет. Я предпочитаю иметь крышу над головой и быть сытым.

– Вот, значит, как, – сказала Имбер. – Принимаете существующее положение вещей? Принимаете все как есть? Не стоит ли побороться за что-то получше?

– А что лучше? – спросил Пакстон.

– Все что угодно, только не это, – сказала Имбер, повысив голос.

Пакстон тоже перешел на крик. Мышцы шеи напряглись, лицо покраснело.

– Это лучшее в плохой ситуации. Можете играть в свои игры, если хотите, это все равно ничего не изменит!

– Ну-ну, – сказала Цинния, и оба посмотрели на нее. Она подтолкнула Пакстона локтем. – Спокойствие соблюдать не надо?

Имбер вздохнула и сделала несколько шагов вперед.

– Позволь сказать тебе кое-что об Облаке. Мы сами его выбираем. Мы предоставляем ему право управлять. Когда оно решило купить бакалейные магазины, мы это позволили. Когда они берут на себя управление сельским хозяйством, мы не возражаем. Когда они решают взять на себя управление средствами массовой информации, интернет-провайдерами и компаниями сотовой связи, мы соглашаемся. Нам говорят, что это приведет к снижению цен, потому что Облако только о покупателе и заботится. Говорят, что покупатель – член семьи. Но мы не семья. Мы пища, которую пожирает большой бизнес, чтобы стать еще больше. Похоже, последнее, что их сдерживало, были крупные компании розничной торговли. И вот случилась Черная пятница, и теперь люди боятся выходить из дома за покупками. Думаешь, это случайно? Совпадение?

– Хорошо, – медленно кивая, сказал Пакстон уже спокойней. – То, что вы говорите, просто смешно. Эта ваша конспирологическая теория – полная чепуха.

– Это не чепуха.

– Вы просто сумасшедшая.

Имбер топнула ногой. Ее сидящие друзья вздрогнули.

– Как же вы не видите? Как вам может быть безразлична хватка, которой они душат вас и вашу жизнь? Как можно смириться с тем, чтобы быть человеком из Омеласа.

– Омеласа? Что это значит?

Имбер закрыла ладонями лицо.

– Вот в чем беда. Не в том дело, что мы потеряли осторожность. Мы потеряли способность мыслить. – Она опустила руки и посмотрела на Пакстона. – Мы живем в состоянии энтропии. Покупаем вещи, потому что разваливаемся, а новое позволяет нам чувствовать себя целыми. Мы пристрастились к этому чувству. Так Облако управляет нами. Но хуже всего то, что мы должны были это предвидеть. Годами мы жили, слушая об этом истории. «Прекрасный новый мир», «1984» и «Бойцовский клуб». Мы зачитывались этими книгами, не обращая внимания на их суть. Теперь можно заказать что угодно, и заказ появится у вашей двери в тот же день, но попробуйте заказать «451 градус по Фаренгейту» или «Рассказ служанки», и книгу доставят через несколько недель, если доставят вообще. Почему это? А потому, что они не хотят, чтобы мы читали такие книги. Не хотят, чтобы знакомились с изложенными в них идеями. Эти идеи представляют для них опасность.

Пакстон не отвечал. Цинния попыталась представить себе точку зрения Пакстона. Ее же точка зрения уже сформировалась: Имбер – потрясающий оратор. Ее речь захватывала слушателя, ласкала ему щеку, убеждала доверить ей номер и пароль кредитной карточки.

«Все это тем более убедительно, – подумала Цинния, – что Имбер права».

– Такова нынешняя система, – сказал Пакстон. – Мир рушится. По крайней мере, Облако пытается его хоть как-то воссоздавать.

– Это что, своими «зелеными инициативами»? – сказала Имбер. – Это их как бы оправдывает? – Она покачала головой, сделала еще несколько шагов вперед и, снова опустив руку себе в карман, вытащила что-то маленькое. Цинния не сразу разглядела, что Имбер держала кончиками пальцев.

Черная спичка с белой головкой.

– Видите? – сказала она, переводя взгляд с Пакстона на Циннию и обратно. Оба они кивнули. – Такая маленькая, такая хрупкая. Со временем обветшает. Отсыреет и не загорится. Ее так легко потерять, если не положить в определенное место. И тем не менее пламя, которое можно получить с помощью спички, может уничтожить целое здание.

Пакстон засмеялся:

– Так вы намерены уничтожить Облачные Часы? Думаете, показали людям картинку со спичкой, и это все изменит? Никто даже не понял смысла этой вашей затеи.

– Мы заложили фундамент, – резко проговорила Имбер. Она не привыкла к словесным поединкам. Она привыкла к тому, что люди хватаются за сказанное ею, как утопающий хватается за соломинку. – Мы освобождаем и вовлекаем людей медленно. – Она указала себе за спину на лежавшую на полу флешку, как на святыню. – С помощью этого мы туда проникнем. Таков наш ответ. Мы ставим на это.

– И что потом? – спросил Пакстон. – Развалите Облако, а что потом? Где тогда людям работать? Чем заняться? Вы предлагаете полностью переписать американскую экономику. И рынок жилья.

– Люди приспособятся, – сказала Имбер. – Нельзя позволить одной компании иметь полный контроль надо всем. Вы же знаете, что прежде законы это запрещали. Но в распоряжении правительств оказывалось все меньше и меньше ресурсов, а в распоряжении компаний все больше и больше. Со временем писать законы стали компании. Думаете, ваше питание и жилье оплачивается за счет ваших заработков? Нет. За это платит правительство. Предоставляет субсидии. И на здравоохранение также. Оно же платит, чтобы вы имели работу, потому что тогда вы, как избиратели, платите голосами, чтобы правительство имело работу. Система слишком порочна, чтобы ее можно было реформировать. Пришло время полностью снести всю ее до основания.

– Правильно, черт возьми, – пробормотал один из долговязых мужчин.

– Лихо до ужаса, – сказал Пакстон.

Циннию удивило то, как пылко Пакстон защищал Облако, компанию, которая разорила его и которой, как ей казалось, он не мог этого простить. Может быть, в Облаке его перековали и он стал его пылким приверженцем? Может быть, при угрозе насилия и смерти ему хотелось оправдать Облако, потому что признать правду было слишком тяжело? Цинния прислонилась спиной к стене и стала наблюдать за развитием событий, выжидая подходящего момента.

Но что-то из сказанного ее задело. Она не сразу сообразила, что такое Омелас. Так называлась книга. Она ее прочла. Точно прочла, правда, давно. Книга, которая ей не понравилась.

– Эй, – сказала Имбер. – Ты.

Цинния подняла взгляд.

– Ты останешься, – сказала Имбер. – Он поедет. Сделает что надо и вернется. Тебе ничего не грозит, если все пойдет как следует. Но если он вернется не один, тогда извини. Придется так. Мы пытаемся уже несколько лет. На него вся надежда.

– Разумеется, – сказала Цинния и повернулась к Пакстону: – Поезжай.

– Погоди, как это?

– Похоже, придется подчиниться, – сказала Цинния, как бы со страхом.

– Я тебя так не оставлю.

Черт бы побрал его благородство.

– Пожалуйста, – твердо и решительно сказала Цинния. – У нас нет выбора.

Пакстон сел поудобней и привалился спиной к стене.

– Нет, – сказал он.

Имбер взяла пистолет, направила дуло на лоб Циннии и посмотрела на Пакстона:

– Отправляйся.

Пакстон поднялся, опираясь на стену, и поднял руки вверх. С каждым его шагом Имбер понемногу опускала дуло револьвера. Пакстон поднял флешку и повернулся к Циннии:

– Я скоро вернусь.

– Спасибо, – сказала Цинния.

Пакстон прошел еще немного и обернулся:

– Если с ней что-нибудь случится…

– Да, да, я все поняла, – перебила его Имбер. – Никто не пострадает. Просто сделай, что от тебя требуется.

Женщина и долговязые мужчины пошли за Пакстоном в переднюю часть магазина. Это была первая явная ошибка: оставить Имбер с Циннией наедине. Вероятно, считали, что Цинния не представляет опасности. Заблуждение, привитое сексистским воспитанием. Цинния посмотрела на Имбер и спросила:

– Ты меня свяжешь или как?

– А надо?

– Я думала, вы соблюдаете предосторожности.

Имбер сделала жест револьвером:

– Встать.

Цинния встала, расставила руки и сделала едва заметное движение в сторону Имбер. Забавно, что револьвер менее опасен, чем нож. Цинния предпочла бы защищаться от человека, вооруженного револьвером, а не ножом. Минимальное расстояние до противника, на котором вооруженный револьвером может считать себя в безопасности, – шесть с половиной метров. На меньшем расстоянии исход единоборства неопределен. С моторными навыками адреналин творит просто чудеса. От внезапного повышения кровяного давления кружится голова.

Для преодоления головокружения в таких ситуациях требуются годы тренировок. Цинния решила, что Имбер не прошла такого обучения, как она. Сейчас расстояние между ними было менее трех метров.

– Мне ни к чему тебя связывать, – сказала Имбер. – В задней части магазина есть складское помещение. Можешь подождать в нем. Там жарко, но, по счастью, вы привезли воду.

Цинния сделала еще шаг вперед. От Имбер ее теперь отделяло два с половиной метра. Два метра. Цинния сделала вид, что собирается пройти мимо Имбер к складу. Казалось, мысли Имбер заняты Пакстоном и остальными. Звякнул колокольчик у входной двери, Имбер мельком взглянула в сторону источника звука, и в эту долю секунды Цинния бросилась на нее и прижала ладонью барабан револьвера. Имбер нажала на спусковой крючок, но барабан не сдвинулся с места. Цинния оттолкнула от себя руку Имбер с револьвером на случай, если не сможет удержать его и выстрел все-таки произойдет.

В то же время она ударила локтем в голову Имбер сбоку. Руку Циннии пронзила острая боль, Имбер же упала на пол, как мешок с камнями. В момент падения Цинния повернула револьвер и с силой дернула. Оружие осталось у нее в руке.

Цинния отступила примерно на два метра и выдвинула барабан. В нем оставалось еще два патрона. Цинния навела револьвер на переносицу Имбер:

– Что на флешке?

Имбер сплюнула:

– Подсадная утка, твою мать. Ты что же, сука, будешь сражаться на их стороне?

– Кто вас нанял?

– Никто нас не нанимал, – сказала Имбер. – Мы оказываем сопротивление.

– Ля-ля-тополя, революция, – сказала Цинния. – Все ясно. Жди здесь.

То есть группа действует самостоятельно. Цель – свергнуть, отнять, поделить и прочая ерунда. Проникнуть в систему, вызвать хаос и убраться восвояси. В изложении Имбер все казалась очень просто, Циннии даже стало досадно. А она-то корячилась месяцами, чтобы выполнить задание.

Цинния сделала несколько шагов ко входу в магазин и почувствовала сильное желание причинить боль Имбер. Не просто ударить ее, не просто причинить физическую боль, но дать ей почувствовать боль мира. Боль, ставшую фоном ее повседневной жизни в этом чертовом здании Облака.

– Бери свою спичку, – сказала Цинния. – Отправляйся в Облако. Зажги и приложи к бетонной стене. Расскажешь потом, за сколько она сгорит дотла.

Имбер сникла. Боевого духа у нее поубавилось.

Цинния прошла к выходу из магазина и прижалась лицом к оконному стеклу. Никого не было видно. Пакстон еще не мог уехать. Должно быть, он пока в переулке. Подпрыгнув, она сорвала со стены колокольчик, чтобы не зазвонил, когда она выйдет. Затем, стараясь двигаться бесшумно, вышла за дверь. Вся сжалась от хруста гравия под кроссовками. Медленно прошла вдоль кирпичной стены, от прикосновения к которой можно было получить ожоги.

Чуть не доходя до угла, она услышала голоса. Остановилась и прислушалась. Говорил Пакстон:

– …ей что-нибудь сделаете, клянусь, дорого заплатите.

О господи.

Голос был хорошо слышен, поэтому она решила, что Пакстон стоит лицом к ней, а трое остальных – лицом к нему и спиной к ней. Она пригнулась, чтобы оказаться не на уровне их глаз, и выглянула из-за угла. Увидела шесть ног. Женщина, вооруженная винтовкой, стояла позади остальных.

Довольно просто.

Цинния вышла из-за угла. Лицо увидевшего ее Пакстона выразило изумление. Цинния приставила револьвер к голове женщины с винтовкой. Подходить так близко было рискованно, но вряд ли они сумели бы отнять у нее револьвер. Самое большее, на что они способны, – получить пулю при попытке разоружить ее. Все как один обернулись и посмотрели на Циннию. Сначала с недоумением, потом со страхом.

– Винтовку брось ему, – сказала Цинния.

Плечи женщины напряглись. Она посмотрела на улыбавшегося Пакстона. Он сделал несколько шагов вперед. Женщина подняла винтовку вертикально и обеими руками бросила ее Пакстону. Он поймал и наставил на одного из долговязых мужчин.

Цинния выстрелила из револьвера в воздух. Все, включая Пакстона, едва не сорвались с места.

– А теперь бегите, – сказала Цинния.

Трое бросились мимо Пакстона по переулку и скрылись из виду. Цинния опустила руку с револьвером и уронила его в пыль. Пакстон бросился к ней, обхватил за плечи и крепко прижал к себе. Цинния не мешала ему. Так они оставались некоторое время, давая возможность сердцам вернуться к обычному ритму.

– Ты цела? – спросил Пакстон.

– Цела, – ответила Цинния ему в плечо.

Он, возбужденный, потный, отодвинулся от нее и посмотрел ей в глаза:

– Что там у вас произошло?

– Я ведь работала в системе образования Детройта. Думаешь, первый раз вижу, как размахивают пушкой?

– Не гони.

– Она недооценила меня, а мне повезло, – сказала Цинния. – Я с детства занималась крав-мага.

– Ты мне об этом не говорила.

Цинния пожала плечами:

– Не было повода.

Пакстон покачал головой. Нагнулся, поднял винтовку стволом вверх и нажал на курок. Выстрела не последовало.

– Ничего себе отдохнули, – сказал Пакстон.

– Да уж. Наверно, пора возвращаться.

– Они забрали воду в магазин.

Цинния подняла револьвер.

– Зайду и заберу. И потом, мне ведь книжки нужны.

– Стоит ли?

– Стоит, – сказала Цинния и кивнула в сторону машины. – Садись и включи кондиционер посильней. Хочу, сев в нее, отморозить себе задницу.

– Я зайду с тобой.

Цинния улыбнулась:

– Справлюсь сама. Серьезно, я через минуту вернусь. То, что с нами происходит… для меня многовато.

Пакстон поднял руки

– Ладно. Валяй.

– Зайду еще в туалет, – сказала Цинния через плечо. – Это может занять несколько минут. Уж прости.

Цинния направилась в книжный магазин, прошла в заднюю его часть, где теперь никого не было. Она вытащила из кармана телефон и хотела проверить, нет ли новых текстовых сообщений. Сзади что-то скрипнуло.

– Не оборачивайся, – сказал кто-то. Голос низкий, старческий, хриплый. Курильщик. Цинния сжала в руке револьвер, убедилась, что он полностью виден, но не поднимала его. Где же находился этот человек все время? Возможно, в задней части магазина. Видимо, наблюдал за происходящим.

– Продолжай выполнять последнее задание.

Цинния кивнула и подумала, что, может быть, следует ответить.

– Есть дополнительное задание. Вознаграждение в случае успеха будет удвоено.

Цинния затаила дыхание.

– Убей Гибсона Уэллса.

Эти слова несколько раз эхом повторились у нее в мозгу.

– Досчитай до тридцати, потом можешь повернуться.

Цинния досчитала до ста двадцати, и только тогда к ней вернулась способность двигаться.

Пакстон положил голову на руль. Из вентиляционных отверстий дул прохладный ветерок, становившийся все прохладней. Сердце у Пакстона трепетало.

Кучка сумасшедших. А этот план! Чего они добьются?! То, за что они борются, лишь мечта. Претворять такие мечты в жизнь теперь уж не удается.

Он вспомнил анкетирование в театре, жесткое сиденье, вопросы анкеты. Вспомнил испытанное тогда отвратительное ощущение, желание блевануть на себя. Обгадить себя просто за то, что оказался там.

Для правоты этих повстанцев требовалось, чтобы Пакстон был не прав. Два месяца неправильной жизни, которая становилась все более неправильной, и вот, оказывается, он уже старается выслужиться перед такими людьми, как Добс и Дакота. Он знал, как они к нему относятся. Для него их одобрение стало валютой.

Правда, он встретил Циннию. Быть в Облаке значило быть рядом. Может быть, когда она соберется покинуть Облако, он найдет в себе силы уйти вместе с нею.

После вчерашнего она, казалось, изменилась. Кожа светилась, блеск в глазах усилился. Его дразнило слово на букву «Л». Но он не гнал от себя мысли об «Л», хоть Цинния и не казалась женщиной романтической и соблюдающей правила приличия. Он представил, как кладет руки ей на плечи, заглядывает в глаза, в которых видно все, что у нее на душе. Она может ответить, закатив глаза и хихикая, и это ничего. Ему придется жить с этим.

Довольствуйся тем, что есть, говорил он себе. У тебя есть работа, кров и прекрасная женщина. Это торт. Все остальное – украшения на торте.

Он подвинулся на сиденье и почувствовал, как в кармане что-то твердое уперлось в бедро. Флешка. Он приоткрыл окно и выбросил ее. В этот момент Цинния открыла дверцу у пассажирского сиденья. Она села, положила руки себе на колени и смотрела на них. Судя по тому, как она понурилась, на нее навалилась тяжесть впечатлений последних дней. Пакстон хотел сказать что-нибудь утешительное, но ничего не надумал. Он положил ладонь ей на коленку, почувствовал гладкость кожи, твердость кости и спросил:

– Все нормально?

– Надо ехать.

Он задним ходом выехал из переулка и развернулся в том направлении, откуда они приехали. Доехали до въезда на шоссе.

– Шайка ненормальных хиппи.

– Хиппи, – тихо повторила она.

– Ну чего они хотят добиться? Скудоумие.

– Скудоумие.

– Эй, – сказал Пакстон, кладя руку ей на бедро. – Все нормально?

На мгновение ему показалась, что она оттолкнет его руку, но она не оттолкнула. Прикрыла его кисть своей. Бедро было теплое, а ее рука холодная.

– Да, все нормально. Извини. Впечатлений многовато.

– Да, многовато.

– Так что теперь будем делать?

– Что ты имеешь в виду?

– Расскажем, как дело было? – сказала Цинния. – Как думаешь, может, доложить твоему начальству?

Пакстон подумал, что, пожалуй, не стоит. Облако далеко. Как бы то ни было, что может сделать Облаку шайка из четырех хиппи? Добс любит, чтобы все было просто. С учетом предстоящего посещения Гибсона Уэллса может оказаться сложновато.

– Игра не стоит свеч, – сказал Пакстон.

– Да, – согласилась Цинния. – Пожалуй, ты прав.

Затем половину пути до Облака оба молчали. Пакстон подумал, что без дорожных указателей не сможет вовремя съехать с шоссе, но потом заметил дроны, летевшие к Материнскому Облаку, от них часть неба казалась более темной.

Пакстон вспомнил слова Имбер о книгах. Неужели это правда? Мысль о цензуре не давала ему покоя, как зернышко, застрявшее между зубов. Если бы выяснилось, что Облако действительно придерживает книги, поднялся бы скандал. Народ бы этого не потерпел. В самом деле?

От этих мыслей он перешел к пустым страницам своего блокнота. Он проживал месяц за месяцем своей жизни, а страницы так и оставались пустыми. Если уж он остается в Облаке, то надо использовать время с толком. Может быть, добиться повышения. Получить светло-коричневую форму.

Они съехали с шоссе. Смотрели в небо. Больше смотреть было, в сущности, не на что. Солнечный диск расплылся в кляксу из-за роившихся в воздухе дронов.

– А помнишь, когда-то их считали игрушками, – сказал Пакстон, отчаянно стремясь избавиться от тишины, царившей в машине, и посмотрел на Циннию. Она кивнула.

– Был у нас в тюрьме такой случай, – заговорил Пакстон. – Один из заключенных придумал, чтобы его приятель переправлял ему посылки на дроне, который садился во дворе. Некоторое время все получалось. И вот однажды поднялся сильный ветер. Им бы переждать, но, видно, очень не терпелось. Мы с одним охранником обходили двор, следили за всеми, и тут эта штука падает на землю у наших ног. С грузом комиксов. Можешь поверить? Видимо, ему не нравились книжки в библиотеке, а посылать что-либо заключенным запрещалось. Так он, значит, договорился с другом, чтобы тот ему присылал.

– Забавно. – Голос Циннии был лишен всякого выражения.

– Забавно, как люди ко всему приспосабливаются, – сказал Пакстон.

И тут у него в голове что-то щелкнуло.