19. Передача сценариев

СЦЕНАРНАЯ МАТРИЦА

Сценарная матрица – это схема, которая разработана для иллюстрации и анализа предписаний, передаваемых нынешнему поколению от родителей, бабушек и дедушек. В этом относительно простом рисунке может очень элегантно уместиться огромное количество информации. На практике встает проблема отделения главных родительских предписаний и родительских образцов поведения, составляющих ядро сценария, от шума или неразберихи на авансцене. Это вдвойне сложно из-за того, что не только сама личность, но и все окружающие ее люди вносят свой вклад в подобное смятение. Поэтому не всегда удается хорошо разглядеть шаги, ведущие к сценарной расплате, счастливому или трагическому концу, который на языке биологов звучит как «заключительная демонстрация». Другими словами, люди прилагают немало усилий, чтобы скрыть свои сценарии от самих себя и окружающих, что вполне естественно. Возвращаясь к предыдущей метафоре, человек, который сидит за синтезатором, нажимая на клавиши, думает, что он и есть творец музыки, не хочет, чтобы кто-нибудь посоветовал ему заглянуть внутрь инструмента. Зрители, которые получают удовольствие от представления, тоже этого не хотят.

Штайнер, разработавший сценарную матрицу, следует изначальной схеме, которую предложил автор: обычно родитель противоположного пола указывает ребенку, что он должен делать, а родитель одного с ним пола показывает, как это нужно делать. Штайнер дополнил базовую схему несколькими важными вещами. Он уточнил, какой вклад в воспитание ребенка вносит каждое эго-состояние его родителей. Он утверждает, что родительский Ребенок дает запрещения, а родительский Взрослый – «программу» (которую мы также назвали образцом поведения, или паттерном). Кроме того, он добавил один новый элемент, контрсценарий, исходящий от родительского Родителя. Штайнеровская версия матрицы составлена в основном на базе материала, который дала ему работа с алкоголиками, зависимыми и социопатами. Все они были обладателями трагических сценариев третьего уровня (которые он называет гамартическими). Поэтому его матрица имеет дело с жесткими запрещениями «сумасшедшего Ребенка», но ее можно расширить, включив соблазны и провокации, а также запрещения, которые, очевидно, исходят от родительского Родителя, а не от его сумасшедшего Ребенка.

Стандартная матрица показывает запрещения и провокации, источником которых является родительский Ребенок. В случае с девочкой это обычно Ребенок отца, а в случае с мальчиком – Ребенок матери. Если такая схема окажется справедливой для всех людей, то это будет чрезвычайно важным открытием, которое касается человеческой судьбы и ее передачи из поколения в поколение. Самый важный принцип сценарной теории можно сформулировать следующим образом: «Ребенок родителя формирует Родителя в Ребенке» или «Родитель Ребенка – это Ребенок родителя». Это легко понять с помощью схемы, только нужно помнить, что «Ребенок» и «Родитель» (с прописной буквы) отсылают нас к эго-состояниям, тогда как «родитель» и «ребенок» (со строчной буквы) – к реальным людям.

Незаполненную сценарную матрицу (см. рис. 11) можно нарисовать на доске и использовать во время сеансов групповой терапии или при обучении теории сценариев. Анализируя конкретный случай, мы сначала соотносим пол родителей с полом ребенка, а затем над стрелками пишем лозунги, паттерны, запрещения и провокации. Так основные сценарные трансакции получают четкое визуальное представление. Возможно, в ближайшем будущем сценарные матрицы, эти удивительные изобретения, откроют нам такие вещи, о которых раньше никто не слышал.

Рисунок 11. Незаполненная сценарная матрица

Люди с хорошими сценариями наверняка будут испытывать чисто академический интерес к сценарной теории, если только они не собираются становиться психотерапевтами. Но что касается пациентов, то, чтобы помочь им выздороветь, нужно выделить предписания в максимально неискаженном виде. Тогда сценарная матрица будет составлена правильно, что окажет врачу большую помощь в планировании лечения.

Чтобы собрать информацию, необходимую для заполнения сценарной матрицы, следует задать пациенту четыре вопроса: 1) как звучал излюбленный лозунг или главный жизненный принцип ваших родителей; 2) какую жизнь вели ваши родители; 3) в чем заключается Родительский запрет; 4) какие из ваших действий вызывали у родителей улыбку или смех? Ответ на первый вопрос даст ключ к антисценарию. А ответ на второй удастся получить не сразу, а лишь после длительного взаимодействия с пациентом. Что бы ни предписали ему родители, он будет делать это снова и снова. В результате такого повторения сформируется его социальный характер: «Он беспробудный пьяница» или «Она соблазнительная девочка». Ответ на данный вопрос представляет собой наибольшую ценность для понимания поведения пациента и планирования терапевтического вмешательства, которое позволит ему вести более полноценную жизнь. Фрейд продемонстрировал, что симптомы служат замещением запрещенного действия, равно как и протестом против него. Следовательно, снятие запрета одновременно снимет и симптомы. Для того чтобы отделить основные родительские запрещения от «шумового фона», требуются опыт и проницательность. Самый надежный ключ мы получим, услышав ответ на четвертый вопрос. Благодаря этому мы сможем определить действия, которые служили альтернативой запретному поведению.

Штайнер полагает, что в случае с алкоголиками имеет место запрет «Не думай!» и что люди злоупотребляют алкоголем главным образом для того, чтобы не думать. Отсутствие привычки думать хорошо видно на примере банальностей, распространенных среди игроков в «Алкоголика» и тех, кто им сочувствует, а также присутствующих в большом количестве на сеансах групповой терапии для алкоголиков. Там только и делают, что говорят: алкоголики – ненастоящие люди и с ними нужно обращаться соответствующим образом. Но это неправда. Героин вызывает куда большее привыкание и ведет к куда более тяжелым последствиям, чем алкоголь, тем не менее движение «Синанон» сумело всем доказать, что наркоманы – настоящие люди. Настоящая личность выходит на поверхность сразу после того, как бывшие алкоголики и наркоманы положат конец безраздельному властвованию в их сознании голосов, которые призывают их продолжить саморазрушительное поведение (их призывы усиливаются за счет физической зависимости). Как удалось обнаружить, эффективность транквилизаторов и фенотиазинов отчасти объясняется тем, что они купируют Родительские голоса, которые держат Ребенка в постоянном напряжении или приводят его в замешательство своими запретами и демоническим смехом. Самые сильные сценарные предписания даются во время семейной драмы, которая способна как акцентировать то, что говорили родители, так и выставить их лицемерами и обманщиками. Именно эти сцены позволяют ребенку лучше всего понять, какого поведения хотят добиться от него отец и мать. При этом следует помнить, что слова, сказанные вслух, имеют такой же сильный и стойкий эффект, как невербальная коммуникация.

СЕМЕЙНЫЙ ПАРАД

Теперь мы можем приступить к изучению механизма передачи запрещения из поколения в поколение (см. рис. 12). Такая последовательность получила название семейного парада. Здесь вы видите пять поколений, связанных одним и тем же запрещением.

Рисунок 12. Семейный парад

Ситуация, показанная на рисунке 12, вовсе не является необычной. Пациентка видела и слышала, что ее бабушка была неудачницей. Ей прекрасно известно, что неудачником был и ее отец. К психотерапевту она тоже обратилась вовсе не потому, что в ее жизни все складывалось хорошо. Ее сын постоянно ходит по больницам, потому что он неудачник. Наконец, ее внучка, которая учится в школе, уже начинает демонстрировать паттерны поведения, присущие неудачникам. И пациентка, и врач понимают, что эту цепь, состоящую на данный момент из пяти звеньев, нужно разрубить – ведь никто не знает, сколько еще звеньев к ней может добавиться. Поэтому пациентка имеет сильную мотивацию к выздоровлению; ведь если она выздоровеет, то будет знать, как отозвать запрещение, которое она дала своему сыну и которое, возможно, она подкрепляет каждый раз, когда встречается с ним. Сын получит позволение перестать быть неудачником, что должно отразиться на судьбе его дочери, а затем – на судьбе ее собственных детей.

Одним из следствий брака должно быть смешение предписаний и провокаций: поскольку муж и жена происходят из разных семей, они, соответственно, будут давать различные указания своим детям. В действительности со сценариями ситуация такая же, как и с генами. Если победитель сочетается браком с победительницей (как обычно и происходит), их дети могут стать победителями вдвойне. Если неудачник женится на неудачнице (также нередкое явление), их дети могут оказаться неудачниками в квадрате. Если же неудачник женится на победительнице (или наоборот), то и результат будет смешанным. Но из этих правил бывают и исключения.

ПЕРЕДАЧА КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ

Рисунок 13 иллюстрирует передачу предписаний, паттернов и элементов управления сценарием на протяжении пяти поколений. На этот раз мы будем рассматривать «хороший» сценарий, ведущий к победе, а не «плохой» или неудачный. Этот жизненный план может быть назван «Мой сын – доктор», и в качестве примера мы взяли потомственного врача, или шамана, живущего в маленькой деревушке на южных морях. Объяснение приводится ниже.

Начнем с отца и матери. Отец, пятое поколение, родился в 1860 году и женился на дочери вождя. Их сын, четвертое поколение, родился в 1885 году и поступил так же. Его сын, представляющий третье поколение, родился в 1910 году и последовал примеру отца и деда. Его сын, второе поколение, рожденный в 1935 году, поступил несколько иначе. Вместо того чтобы становиться шаманом, он поступил в медицинскую школу в Суве, Фиджи, и стал одним из тех, кого называли местными медицинскими ассистентами. Он также женился на дочери вождя, и его сын, первое поколение, появившийся на свет в 1960 году, планирует пойти по стопам отца, разве что называть его будут младшим сотрудником медицинской службы. А если ему удастся попасть в Лондон, то он может стать настоящим врачом. Так, сын в каждом поколении становится отцом для следующего поколения, а его жена, соответственно, матерью.

Рисунок 13. Передача культурных традиций

В каждом поколении одно и то же наставление или побуждение передается от Родителей отца и матери Родителю ребенка: «Будь хорошим шаманом/врачом». Взрослый отца передает Взрослому сына секреты своего ремесла, которые, конечно же, не известны матери. Но мать знает, кем она хочет видеть своего сына. Более того, еще в раннем детстве она знала, что, когда вырастет, будет хотеть, чтобы ее сын стал вождем или шаманом. Когда все сомнения в том, что он собирается стать именно шаманом, исчезают, она передает от своего Ребенка его Ребенку (то есть она передает решение, принятое в раннем детстве, своему малолетнему сыну) благодушное побуждение: «Будь победителем, став шаманом».

На рисунке 13 семейный парад представлен в более полном виде, чем на рисунке 12. Нетрудно заметить, что отцовские наставления и программа, или обучение профессии, образуют две параллельные линии, соединяющие пять поколений. Материнские предписания и запрещения («Не проигрывай») тоже параллельны во всех пяти поколениях. Так мы изобразили передачу культурных ценностей на протяжении векового периода. Подобные схемы можно составить для любой культурной единицы и для любой «роли» в деревенском сообществе.

В семейном параде дочерей, вероятно играющих роли «матерей успешных шаманов», схема будет выглядеть точно так же, только отец и мать поменяются местами. В деревнях, где дядя или свекровь принимают самое активное участие в воспитании детей и, следовательно, оказывают большое влияние на их сценарии, схема может быть сложнее, но принцип останется неизменным.

Отметим, что в описанном здесь параде победителей сценарий и антисценарий совпадают, что крайне благоприятно для воспитания победителя. Но если бы мать № 3, к примеру, была дочерью вождя-алкоголика, она могла бы дать своему сыну плохое сценарное запрещение. Тогда начались бы проблемы, поскольку его сценарий и антисценарий противоречили бы друг другу. Так, ее Родитель говорит, чтобы он стал хорошим шаманом, а Ребенок выказывает радость и восхищение, когда она рассказывает истории о глупости и пьяных проделках его дедушки. В результате сына могут исключить из медицинской школы за пьянство и остаток жизни он проведет, играя в «Алкоголика» с опечаленным отцом в роли Преследователя и матерью, которая без ума от его дедушки, в роли Спасителя.

ВЛИЯНИЕ БАБУШКИ И ДЕДУШКИ

Самая сложная часть сценарного анализа в клинической практике – проследить влияние бабушки и дедушки (см. рис. 14). На нем можно видеть, что Родитель в Ребенке матери и Родитель в Ребенке отца разделены на две части: РРО и РРМ. Так, отцовский Родитель в Ребенке матери показывает влияние ее отца, когда она была совсем маленькой девочкой, а материнский – влияние, которое оказала на нее мать. На первый взгляд такая структура кажется чересчур сложной и ненужной, но тот, кто привык мыслить в терминах эго-состояний, сразу поймет его смысл. Требуется не так уж много времени, чтобы пациент научился проводить различие между этими двумя Родителями. «Когда я была маленькой, отец любил доводить меня до слез, а мать одевала меня в соблазнительные наряды», – говорит плаксивая и довольно соблазнительная проститутка. «Отец хотел, чтобы я была яркой, а мать любила меня наряжать», – говорит яркая и хорошо одетая женщина-психолог. «Отец утверждал, что девочки плохие, а мама одевала меня, как сорванца», – говорит испуганная женщина-битник в мужской одежде. Каждая из троих пациенток прекрасно знала, когда ее поведением руководил отцовский Родитель в Ребенке, а когда – материнский Родитель в Ребенке. Когда они были плаксивыми, яркими или испуганными, то делали это для отца, а когда они выглядели сексуальными, хорошо одетыми или похожими на сорванца, то следовали указаниям матери.

Рисунок 14. Передача сценариев от дедушки и бабушки

Теперь вспомним, что сценарием обычно управляет родитель противоположного пола: «электродом» в матери будет отцовский Родитель в Ребенке, а в отце – материнский Родитель в Ребенке. Так, сценарные команды, которые дает Йедеру мать, исходят от ее отца, поэтому можно сказать, что источником сценарной программы Йедера является его дедушка по материнской линии. Сценарные предписания отца Зои исходят от его матери, поэтому за свой сценарий она должна благодарить бабушку по отцовской линии. Тогда «электродом» в случае с Йедером будет мать (дедушка), живущая у него в голове, а в случае с Зоей – отец (бабушка), внедрившийся в ее мозг. Если вернуться к троим пациенткам, бабушка проститутки успела выйти замуж и развестись с тремя подлыми мужьями, бабушка женщины-психолога была известным писателем, а бабушка женщины-битника – борцом за права женщин.

Это объясняет, почему в семейном параде, изображенном на рисунке 12, представители соседних поколений различались по половому признаку: бабушка, отец, пациентка, сын и внучка. Рисунок 13 показывает, как можно трансформировать такую схему, чтобы проанализировать передачу сценария только по мужской или только по женской линии. Именно благодаря своей подвижности сценарные матрицы представляют собой столь ценные инструменты. Они обладают свойствами, которые вызывают удивление даже у их создателя. С их помощью можно упростить понимание таких сложных вещей, как семейные истории, передача культурных традиций и психологическое влияние на индивида его бабушки и дедушки.

СВЕРХСЦЕНАРИЙ

Для передачи сценария существует два требования. Йедер должен обладать способностью, готовностью, а также желанием или даже стремлением его получить. От родителей требуется, чтобы они хотели передать сценарий своему ребенку.

Йедер способен к получению сценария, потому что его нервная система идеально устроена для получения программ, то есть для восприятия сенсорных и социальных стимулов и составления на их основе образцов поведения, которые будут регулировать его поведение. По мере того как развиваются физические и умственные способности Йедера, увеличивается его готовность взаимодействовать со все более сложными типами программирования. И человек хочет получить сценарий, потому что нуждается в способах структурирования времени и организации своей деятельности. На самом деле он не просто хочет, а жаждет его, так как Йедер – это не просто пассивный компьютер. Как и большинство животных, он движим стремлением к «завершенности», потребностью закончить то, что начато. Кроме того, Йедер нуждается в цели, бесцельное существование он вести не может.

Сначала его успехи в усвоении сценария кажутся скромными, но проходит немного времени – и он уже знает, что говорить после того, как поздоровался. Сперва человек довольствуется инструментальным поведением, которое является самоцелью (инкорпорирование, удаление, вторжение и перемещение, если следовать терминологии Эриксона). Маленький ребенок получает удовольствие от самого процесса, от действия и его успешного выполнения, начиная осваивать навыки Взрослого: ему нравится, что он попадает ложкой точно в рот или же самостоятельно ходит по комнате. Сначала его цель – просто ходить, затем – идти к чему-то. Если уж ребенок подходит к людям, то должен знать, как вести себя с ними. Сначала они улыбаются малышу или обнимают его, и все, что от него требуется, – просто быть или, самое большое, обнимать их в ответ. Он сумел до них дойти, и больше они ничего не ждут. Затем у них появляются другие ожидания, и ребенок учится говорить «здравствуйте». Но проходит еще немного времени, и требования окружающих возрастают. Чтобы вызвать какую-то реакцию с их стороны, он теперь учится предлагать им различные стимулы. Поэтому ребенок находится в неоплатном долгу (хотите верьте, хотите нет) перед родителями за то, что они снабдили его образцами поведения, научили тому, как следует взаимодействовать с людьми, чтобы добиться от них нужной реакции. Это структурный голод, стремление к готовым образцам, которое со временем перерастает в жажду сценария. Итак, сценарий принимается, потому что Йедер жаждет его получить.

Что касается родителей, то они способны, готовы и хотят передать сценарий, поскольку этого требует их природа: в них заложено желание заботиться, защищать и обучать своих детей, которое может подавить только очень сильное внешнее или внутреннее потрясение. Кроме того, если их самих запрограммировали должным образом, они будут не только хотеть, но и горячо желать передать программу своим отпрыскам и получать большое удовольствие от воспитания детей.

Некоторые родители, однако, подходят к воспитанию с чрезмерным усердием. Оно является для них не бременем, не удовольствием, а актом принуждения. В частности, их потребность в передаче принципов, образцов и элементов управления намного превосходит потребность самих детей в программировании. Это принуждение – достаточно сложная вещь, в которой присутствуют минимум три аспекта: 1) стремление к бессмертию; 2) сценарные требования самих родителей, которые могут варьироваться от «Не делай ошибок» до «Испорти своим детям всю жизнь»; 3) стремление родителей избавиться от своих элементов управления сценарием, передав их кому-нибудь другому. Конечно, такая экстраекция обречена на провал, поэтому они пробуют снова и снова.

Эти непрерывные атаки на психику ребенка хорошо известны детским психиатрам и семейным психотерапевтам, которые называют их по-разному. С точки зрения сценарного анализа подобные вмешательства представляют собой форму избыточного программирования. Предписания, которые они обрушивают на детей в количествах, далеко превосходящих его потребности, называются сверхсценарием, или эписценарием. Обычной реакцией ребенка будет попытка отторгнуть сценарий, но он также может последовать примеру родителей и постараться переложить его на плечи другого индивида. По этой причине Фанита Инглиш назвала эписценарий «горячей картошкой», а непрекращающиеся попытки передать его другому – игрой в «горячую картошку».

Как она пишет в своей статье, в эту игру играют все люди, включая психотерапевтов, и рассказывает о студенте психологического факультета по имени Джо, который получил от матери предписание попасть в психиатрическую больницу. Неудивительно, что для консультаций он подбирал людей, которые были хорошими кандидатами на попадание в государственную лечебницу, где они с его помощью и оказывались некоторое время спустя. К счастью, супервайзер заметил на лице Джо сценарную улыбку, когда один из пациентов находился на грани срыва, и положил конец всей процедуре, убедив его бросить психологию и стать бизнесменом, а также найти себе хорошего психолога. Сценарной расплатой Джо был эписценарий, или «горячая картошка», его матери, которая всю свою жизнь пыталась не попасть в сумасшедший дом, как она сама не раз говорила. Мать Джо получила указание сойти с ума от своих родителей и, стремясь от него избавиться, передала его сыну, который, в свою очередь, хотел передать его пациентам.

Таким образом, передача сценария является одним из аспектов воспитания, заботы о детях: родители изо всех сил стараются научить детей тому, как, по их мнению, правильно жить. Избыточное программирование может происходить по разным причинам. Самая патологическая – это попытка избавиться от эписценария, перекладывая его на плечи одного из детей. Эписценарий, особенно трагический, или гамартический, становится «горячей картошкой», которую никто не хочет держать в своих руках. Как замечает Инглиш, Профессор, или Взрослый в Ребенке, говорит: «Кому он нужен?» – и решает от него избавиться, передав кому-нибудь другому, как в сказках иногда передают проклятия.

СМЕШЕНИЕ СЦЕНАРНЫХ ПРЕДПИСАНИЙ

Со временем сценарий человека все лучше адаптируется к жизни – и образцы, предписания и элементы управления перемешиваются, поэтому их сложно отделить друг от друга в поведении личности. Нелегко также понять, к чему в итоге должен привести сценарий. Взрослый следует адаптированной программе, в которой все сценарные элементы сплавлены воедино. Главные сценарные выигрыши, или расплаты, принимают форму «заключительных демонстраций». Если выигрыш плохой, то опытный наблюдатель может различить основные сценарные элементы, как бывает в случае с психозами, белой горячкой, автокатастрофами, суицидами и убийствами. Но если выигрыш хороший, то выделить сценарные директивы уже не так легко – отчасти потому, что победители получают от родителей немало позволений, которые снижают четкость предписаний.

Рассмотрим реальную историю, приведенную в одной из провинциальных газет.

РОМАНТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ, ПОВТОРЯЮЩАЯСЯ В СЕМЬЕ А.

Пятьдесят лет назад австралийский солдат Джон А. приехал в Англию, чтобы принять участие в Первой мировой войне. Он познакомился с Джейн В. и женился на ней. После окончания войны они переехали жить в Америку. Двадцать пять лет спустя трое их детей отдыхали в Англии. Том А., их сын, женился на Мэри С. из Грейт-Сноринга, Норфолк, а его сестры вышли замуж за англичан. Этой осенью дочь Тома и Мэри А. Джейн, которая гостила в Грейт-Сноринге у своей тети, объявила о своей помолвке с Гарри Д., тоже из Грейт-Сноринга. Джейн недавно окончила одну из средних школ нашего города. После свадьбы молодая семья планирует жить в Австралии.

Почему бы в качестве упражнения не попытаться выделить возможные предписания, образцы и элементы управления сценарием, которые были переданы Джоном А. и его женой Джейн (через Тома и Мэри) их внучке Джейн?

Следует заметить, что сценарное программирование – это такое же естественное явление, как рост травы или цветов. В его процессе никто не задумывается ни о морали, ни о последствиях, которые оно будет иметь. Иногда сочетание сценария и антисценария дает катастрофические результаты. Родительские директивы могут давать Ребенку право причинять другим огромный вред. Исторически такие неудачные сочетания приводили к рождению правителей, развязывающих войны, устраивающих крестовые походы и массовые истребления людей; на более индивидуальном уровне они вели к политическим убийствам. Материнский Родитель говорит: «Будь хорошим, будь знаменитым!», а ее Ребенок приказывает: «Убей всех!» Взрослый отца показывает ему, как нужно убивать, обучая его обращению с винтовкой или, в менее цивилизованных странах, с ножом.

Большинство людей проводят жизнь, не выходя за пределы сценарной матрицы. Это дом, построенный для них родителями, который они впоследствии постарались по мере сил отремонтировать. Возможно, в этом доме всего одно окно и порой протекает крыша, но это их дом, они живут в нем с самого детства и привыкли к нему. Люди вряд ли согласятся променять его на другой, даже если он будет гораздо более добротным и соответствующим их положению. Пребывание в матрице чем-то напоминает жизнь в материнском лоне. Действительно, сценарий – это самое лучшее, что они могут иметь, лишившись доступа к настоящей жизни. Но для тех, кто хочет бороться за свою свободу и говорит: «Мама, лучше я поступлю по-своему», существует несколько возможностей. Иногда бывает так, что мать закладывает в матрицу способ выйти из нее, снять заклятие. Прибегнув к нему, такой счастливчик сможет стать хозяином своей судьбы. Кому-то вырваться из матрицы помогают друзья, родственники или жизненные обстоятельства, но это происходит нечасто. И наконец, последний вариант – получить от компетентного сценарного аналитика позволение выбросить сценарий и начать жизнь заново.

РЕЗЮМЕ

Сценарная матрица – это схема, разработанная для иллюстрации и анализа предписаний, которые передаются от отцов и дедов нынешнему поколению, определяя жизненный план и итоговый выигрыш конкретного индивида. Исследования показывают, что базовые предписания исходят от эго-состояния Ребенка родителя противоположного пола. Эго-состояние Взрослого родителя одного с ребенком пола отвечает за предоставление ему образцов, которые определяют дальнейшие интересы и занятия индивида. Помимо этого оба родителя из своих Родительских эго-состояний дают ребенку наставления (девизы), формирующие контрсценарий, который активируется, когда наступает временное сценарное затишье. При определенных усилиях со стороны индивида контрсценарий может одержать верх и подавить сценарий. Таблица на с. 347 иллюстрирует сценарные элементы в случае мужчины со сценарием игры «Алкоголик». В первой колонке обозначены активные эго-состояния обоих родителей. Слова в скобках указывают, какое эго-состояние ребенка подвергается воздействию, а в следующих двух колонках отмечены типы предписаний.

Даже если истоки сценарных предписаний варьируются, сценарная матрица остается одной из самых убедительных схем в истории науки. Весь жизненный план и судьба человека умещаются в простом, легко читаемом чертеже, который указывает способ, помогающий человеку изменить свою судьбу.

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ РОДИТЕЛЕЙ

Девиз трансактного и сценарного анализа звучит так: «Думай о сфинктере!» Психотерапевт непрестанно наблюдает за пациентами, стремясь уловить малейшие движения их мышц, – таков его клинический принцип. А вот его экзистенциальный девиз звучит так: «Трансактные аналитики – здоровые, счастливые, богатые и отважные; они много путешествуют и общаются с самыми замечательными людьми. Такими аналитики остаются и тогда, когда лечат пациентов».

Смелость врачей заключается, в частности, в том, что они берутся за решение проблемы человеческой судьбы и находят его, используя свой главный девиз и клинический принцип. В этом случае сценарный анализ является решением проблемы человеческой судьбы, и он говорит нам (увы!), что наша участь в значительной степени предопределена и что свободная воля для большинства людей является иллюзией. Например, Р. Алленди указывает, что тому, кто собирается покончить с собой, это решение кажется мучительным, но в то же время самостоятельным. Однако каким бы индивидуальным ни был каждый случай, показатель самоубийств из года в год остается практически неизменным. Объяснить это можно только тем, что человеческая судьба является результатом родительского программирования, а не независимым индивидуальным решением.

Какова же тогда ответственность родителей? Сценарное программирование можно ставить им в вину не больше, чем наследственный дефект, такой как диабет или деформация стопы, или, наоборот, врожденную способность к музыке или математике. Они просто передают доминантные и рецессивные признаки, доставшиеся им в наследство от предков. Сценарные предписания, подобно генам, постоянно смешиваются, потому что каждый ребенок имеет не одного родителя, а двоих.

Вместе с тем сценарный аппарат значительно более гибкий, чем генетический; он постоянно видоизменяется под влиянием внешних факторов: жизненного опыта и предписаний, получаемых от других людей. Почти невозможно предсказать, когда и как другая личность скажет или сделает то, что изменит сценарий Йедера. Это может быть фраза, ненароком услышанная на карнавале или в коридоре. Изменения происходят также в результате официальных отношений: учебы в школе, брака или психотерапии. Общеизвестно, что супруги оказывают непрерывное воздействие на отношение друг друга к жизни и людям. Изменения отражаются на их жестах и мимике, поэтому со временем муж и жена все больше уподобляются друг другу.

Родитель, желающий изменить свой сценарий, чтобы уберечь детей от постигшего его проклятия, должен сперва хорошенько изучить свое эго-состояние Родителя и Родительские голоса, живущие в его голове. Ведь именно эти голоса дети будут учиться катектировать посредством провоцирующего поведения. Так как родитель старше и предположительно мудрее детей, он должен контролировать свое Родительское поведение, что возможно только в том случае, если за последним будет вести непрерывное наблюдение Взрослый. А вообще, родители являются продуктом воспитания своего Родителя настолько же, насколько и их дети.

Правда, нельзя забывать о том, что дети часто рассматриваются родителями как способ достижения бессмертия, и это создает дополнительные проблемы. Каждый родитель испытывает радость (явную или неявную) по поводу того, что ребенок в чем-то копирует его поведение, пусть даже и не в лучших аспектах. Эту радость надлежит поставить под контроль Взрослого, если он хочет, чтобы его дети оказались приспособлены к жизни лучше, чем он сам.

Теперь мы готовы поговорить о том, что происходит, когда Йедер, олицетворяющий собой любого человека, принимает решение изменить магнитную ленту вместе с записанной на ней программой, которая внедрена в его голову, и стать особым типом человека – пациентом Пэтом.