К западу от Юхнова

Как только прекратилась выброска новых частей 4‐го вдк, командиры и штабы стали прорабатывать вопросы дальнейшего использования этого соединения. Можно предположить, что многие в военном руководстве страны объясняли недостаточные успехи войск во вражеском тылу не слишком удачным выбором места высадки. Поэтому продолжились поиски района, пригодного для десантирования оставшихся соединений и частей корпуса. Вскоре было принято неожиданное решение: направить десантников полковника А.Ф. Левашова в окрестности Витебска, что определялось требованиями обстановки.

В конце января 4-я ударная армия (УА) Калининского фронта медленно продвигалась вперёд, преследуя и уничтожая остатки разбитых частей противника, ломая сопротивление арьергардных отрядов. Непрерывное трёхнедельное наступление, в ходе которого было пройдено 250–300 км по труднодоступной местности, в условиях отрыва от тылов и баз снабжения, давало себя знать. Для осуществления дальнейших ударов армии необходима была оперативная пауза. Требовалось привести в порядок войска и завершить перегруппировку. Однако командующий Калининским фронтом генерал И.С. Конев приказал немедленно овладеть Суражем, Велижем, Демидовым.

Следующей целью наступления являлся выход в район Витебск – Орша – Смоленск, являвшийся важным узлом коммуникаций, местом расположения большого числа баз снабжения и штабов немцев. Казалось, имелись все предпосылки для осуществления плана, поскольку передовые части 249‐й сд в первых числах февраля вышли к окраинам Витебска. Ставка ВГК решила использовать благоприятно складывающуюся ситуацию, приказав генералу В.А. Глазунову срочно завершить все приготовления к боям 4‐го корпуса. В частном боевом приказе штаба ВДВ от 7 февраля говорилось: «4‐му вдк к 14 ч 15.2.1942 г. быть в готовности к десантированию для выполнения боевой задачи… Десантирование корпуса произвести согласно плановой таблицы, прилагаемой к приказу. После выброски корпусу поступить в оперативное подчинение командующего 4‐й ударной армии. Командованию 4‐го вдк во время операции находиться на КП командующего 4‐й ударной армии» [ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11290. Д. 146. Л. 98]. Этот же документ определял районы сосредоточения транспортной авиации (полка особого назначения в Раменском, 23‐й тбад в Люберцах и МАГОН во Внукове), её состав (25 ТБ-3, 47 ПС-84, 1 ТБ-7), а также приданные силы (14 Пе-3, 2 СБ, 1 ДБ-3ф, 3 У-2) (обращает на себя внимание большая «разношерстность» материальной части). Согласно таблице десантирования, оно должно было пройти ночью, за три часа, в течение которых собирались выбросить семь десантных батальонов, части и подразделения обеспечения и усиления, включая танковый батальон 4‐го вдк, артиллерию, сапёров, связистов.

Планировалось осуществить захват Витебска силами передовых отрядов 4‐й ударной армии и десантников во взаимодействии с авиацией Главного командования, в частности, 3‐й ад генерала А.Е. Голованова. Одна из первых задач парашютистов – уничтожить неприятельские самолёты на близлежащих аэродромах, не дать им подняться в воздух. Однако наша разведка, хотя и с опозданием, зафиксировала усиление неприятеля в районе Витебска. В частности, сюда прибыл по железной дороге 277‐й немецкий пехотный полк, направившийся в тыл 249‐й сд. Командующий 4‐й УА генерал А.И. Еременко приказал прекратить наступление и временно перейти к обороне на данном направлении. Оценив обстановку, Ставка отменила десантирование в районе Витебска.

Генерал Г.К. Жуков передал 10 февраля 4‐й вдк в составе 9‐й и 214‐й вдбр Западному фронту. В этот день корпус получил приказ продолжить 16 февраля выброску частей западнее Юхнова, после сосредоточения сил выйти на шоссе Юхнов – Рославль и соединиться с дивизиями 50‐й армии, наносящей встречный удар. Однако выполнение плана пришлось задержать на несколько суток: неблагоприятное развитие обстановки в районе Ржева потребовало срочно принять меры. Правофланговые дивизии 29‐й армии, пробивающиеся из окружения, теснил противник, постоянно нанося удары своими бомбардировщиками. Усилить войска этой армии решили десантниками – батальоном 204‐го вдбр 1‐го вдк.

В те дни все три бригады 1‐го корпуса находились на отдыхе и заканчивали укомплектование. Днем 16 февраля из штаба ВДВ КА вернулся начальник штаба этого вдк полковник И.Н. Конев, который поставил задачу командиру 204‐й вдбр подполковнику Г.З. Гриневу. Последний приказал срочно подготовиться к десантированию батальону ст. лейтенанта П.Л. Белоцерковского, выдал комбату комплект карт с нанесённой текущей обстановкой. Перед десантниками поставили задачу выброситься в районе действия войск 29‐й армии и поступить в распоряжение их командующего генерала В.И. Шевцова для усиления обороны. Высадка парашютистов должна была производиться западнее Ржева между сёлами Мончалово и Окороково, причём находящимся в этом районе частям надлежало поджечь сараи треугольником или прямоугольником, чтобы огонь был хорошо виден с неба.

Схема операции по выброске бригад 4‐го вдк и совместных действий десантников с дивизиями 50‐й армии. Февраль 1942 г.

В ночь на 17 февраля самолёты ТБ-3 из 23‐й тбад осуществили 25 вылетов для выброски с небольших высот десантников Белоцерковского. Транспортные корабли не встретили противодействия ни зенитной артиллерии, ни ночных истребителей; ни один из самолётов не пострадал, а потери при десантировании составили два человека (у одного не раскрылся парашют, другой погиб при сборе от близкого взрыва). Выброска осуществлялась несколькими группами (312 бойцов и командиров), одна из которых оказалась в расположении 39‐й армии и потом обеспечивала коридор для выхода из окружения. В то же время небольшой район (8 км с запада на восток и 7 км с севера на юг), удерживаемый тогда войсками 29‐й армии, простреливался артиллерией противника, некоторым десантным подразделениям пришлось вступить в бой, не закончив сбор людей и ПДММ.

В этой сложной ситуации парашютисты проявили храбрость, действовали как ударные группы при прорыве – к 22 февраля удалось завершить выход из окружения в расположение войск 39‐й армии. Среди лучших десантников командование называло мл. сержанта В.И. Бузыцкова, рядовых С.С. Пирогова и Ф.К. Фейсханова, многих других; сам командир батальона, несмотря на два ранения, не отошёл в тыл, не оставил своих подчинённых. Всего к месту сбора десанта после завершения операции вышли 73 человека. «По отзыву 185‐й сд [29‐й армии Калининского фронта], бойцы и командиры [десантного батальона] дрались мужественного и самоотверженно, они служили примером отваги для пехотинцев. За время боёв с 17 по 22.2.1942 г. не отмечено ни одного случая трусости, невыполнения боевого приказа, ухода с поля боя. За каждый метр родной земли парашютисты дрались как львы, презирая смерть» [ЦАМО РФ. Ф. 37. Оп. 11431. Д. 15. Л. 212].

Поздним вечером 17 февраля 39 вылетов выполнили ПС-84 из группы В.М. Короткова, десантировав в 40 км юго-западнее Вязьмы батальон капитана А.И. Горькова из 8‐й вдбр. Назвать вылеты транспортных кораблей успешными нельзя, поскольку многие штурманы не смогли отыскать цели. В документах указывалось, что в ту ночь наши самолёты потерь и повреждений не имели. К утру следующего дня созданная авиагруппа располагала 67 исправными машинами (40 ПС-84, 16 ТБ-3, 5 Пе-3, 3 У-2, 2 СБ, 1 ДБ-3). Больше откладывать выброску не стали – в следующую ночь началась основная часть операции, в ходе которой десантировались 9-я вдбр полковника И.И. Курышева и 214-я вдбр подполковника Н.Е. Колобовникова.

Десантная группа под крылом ТБ-3

Центром района десантирования была выбрана площадка восточнее деревни Желанье (50 км северо-западнее Юхнова), где действовал партизанский отряд М.Г. Кириллова. Штаб Западного фронта определил условный сигнал места выброски – семь горящих костров, выложенных буквой «Г». Командир корпуса А.Ф. Левашов получил разведданные о противнике в районе новой выброски, авиагруппу транспортной авиации переподчинили командованию десантников, подмосковные аэродромы надёжно прикрыли силами зенитной артиллерии и истребителями 6‐го ак ПВО. Особенно были усилены южный и юго-восточный пригороды Москвы, где пока дислоцировались части 4‐го вдк. Грузы теперь тщательнее упаковывали в тару, а сброс мешков с грузами одновременно с десантниками позволял их более успешно обнаруживать в снегу. Лучше оказалось организовано материальное обеспечение парашютистов, учли накопленный за зиму опыт.

Для выполнения поставленной задачи в ночь на 19 февраля транспортные самолёты выполнили 89 вылетов, но только 30 оказались успешными. Из-за противодействия неприятельских самолётов лётчики транспортных самолётов подняли высоту выброски с 600 до 2 000 м. Отдельные подразделения десантников приземлялись в расположении 1‐го гв. кавкорпуса и 33‐й армии, а другие – непосредственно в районе, где шёл ночной бой. В своё оправдание многие командиры кораблей доложили, что наблюдали на земле настоящую свистопляску огней (ряд костров для дезориентировки зажгли немцы), которую никак нельзя было интерпретировать. Так, дважды вылетавший и оба раза не сумевший выбросить людей и грузы пилот А.Д. Калина донёс: «В первом вылете обнаружил на южной окраине Великополья (северо-западнее Желанья) неправильный квадрат из четырёх костров, во второй раз никаких сигналов на этом месте не было, но после включения бортовых огней зажглась прямая линия из трёх огней в направлении “юг – север”. Кроме того, с земли была дана красная ракета, в то время как должна быть выпущена белая» [ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11290. Д. 146. Л. 30].

С 17 по 20 февраля пилот В.П. Смирнов совершил 8 ночных вылетов, причем в одном из них при десантировании боец зацепился за хвостовое оперение ПС-84, но Василий Петрович умело посадил машину и спас жизнь человека. Хотя пилот И.Г. Неронов два раза в течение ночи выполнил задание по десантированию, он доложил об обстреле других кораблей с земли над Великопольем и что наблюдал чётко различимую букву «Т» (а не «Г», как требовалось), созданную электрическими лампами у Плеснево (западнее Желанья). Подобное положение с обозначением места выброски ставило под угрозу выполнение операции, поэтому было решено выслать в тыл врага с приземлением несколько самолётов для доставки радио- и световых средств сигнализации.

Судьба первого подразделения из двух СБ, прикрываемых девяткой «Харрикейнов» и одним Пе-3, которые вылетели ранним утром, долго была неизвестной. Потом выяснилось, что один СБ был сбит зенитным огнём у линии фронта и упал в лес, а второй выполнил задание. Экипаж лейтенанта С.П. Хлопенкова из 684‐го бап, выработав горючее, на обратном пути приземлился в Мосальске для дозаправки; к сожалению, он не поставил в известность штаб ВВС. Пока уточнялась судьба этих самолётов, зам. командира 750‐го ап капитан Н.В. Васильев на самолете ДБ-3ф приземлился у деревни Желанье, доставил средства световой сигнализации и благополучно вернулся. В этом полёте в плохих метеоусловиях высокое мастерство проявил флаг-штурман части капитан В.Ф. Барабанщиков, за что был награждён орденом по возвращении. С наступлением темноты аналогичный рейд предпринял экипаж ТБ-3, гружёный приводной радиостанцией МР-3. Увы, наладить её работу на месте не удалось, а вылететь обратно тяжёлый корабль не смог по неизвестной причине.

Всё же затем работа пошла более успешно. 20 февраля штаб группы армий «Центр» отметил: «Части 52‐й пд в течение последней ночи наблюдали беспрепятственные посадки 130 русских самолётов в районе Луги. Благодаря произведённым успешным посадкам в районах южнее Вязьмы и Луги (немцы ошибались, десант был преимущественно парашютный, а не посадочный. – Прим. авт.), части противника значительно усилились. На основании показаний военнопленных и произведённых наблюдений, можно оценить высадившиеся за последние две ночи части противника примерно в 3 000 человек» [Русский Архив: Великая Отечественная. Т. 15 (4–1). М., 1997. С. 379].

На этот раз генерал В.А. Глазунов объявил благодарность экипажам МАГОН: «С подмосковного аэродрома авиагруппа ГВФ (командир тов. Коротков) произвела транспортировку 214‐й вдбр в тыл врага… Начав работу в 19 ч 19.2.1942 г., к 5 ч 20.2 основной массой экипажей сумела сделать по четыре рейса в тыл врага, пробыв в общей сложности в воздухе при активных средствах ПВО противника… по 12 ч на каждый экипаж. Поставленная перед авиаторами задача успешно была решена. Особенно отличились в работе пилоты тт. Кузнецов, Неронов, Калина, Яковлев и Смирнов, которые своим примером увлекали весь остальной коллектив группы» [Мирные крылья в годы войны. М., 1995. С. 91].

Незначительное количество вылетов и случившаяся катастрофа (погибли экипаж командира полка особого назначения подполковника Клопцова и подразделение десантников) в ночь на 21 февраля объяснялись неблагоприятными погодными условиями – низкой облачностью, туманом. В следующую ночь неприятель впервые атаковал наши транспортные самолеты на маршруте и в районе цели. Наиболее активное противодействие выброске людей и грузов немецкая авиация оказала вечером 22 февраля. Она бомбила наши посадочные площадки юго-восточнее Вязьмы, перехватывала самолёты с десантниками и грузами, вела бои с истребителями сопровождения. Только 3‐й тбап потерял в районе Луга – Великополье три корабля (командиры капитан В.Е. Борисенко, ст. лейтенанты Д.Ф. Гаевский и А.Г. Кузьмицкий), экипажи которых преимущественно погибли.

О том, как протекал бой, стало известно примерно через две недели, когда в авиаполк возвратился правый (второй) лётчик из экипажа Борисенко ст. сержант Ковалёв. Он доложил следующее: в 21.15 борт самолёта покинули 13 парашютистов и пять грузовых мешков. При втором заходе на цель экипаж на высоте 600 м подвергся нападению истребителя противника Bf 110. Атаковал он ТБ-3 в лоб, но промахнулся, а зайдя повторно с хвоста, всё же поразил бомбардировщик. Часть экипажа сумела выпрыгнуть из горящего самолёта. Кроме Ковалёва спаслись стрелок-радист мл. лейтенант А.В. Крайнов, воздушный стрелок старшина С.М. Михалёв, воздушный стрелок Рыбаков (все с повреждениями или ранениями ног), получившие ожоги борттехник воентехник 1 ранга С.М. Белов и бортмеханик воентехник 2 ранга И.Н. Тимарёв. По свидетельству С.М. Белова, у штурмана А.Е. Фролова не оказалось парашюта, и командир не стал покидать самолёт, хотя имел возможность, а после того, как весь экипаж выбросился, попытался посадить горящий корабль. По рассказам бойцов, воевавших в тех местах, из пылающего самолёта вытащили двух обгоревших лётчиков и поместили их в лазарете посёлка Знаменка, но спасти не смогли, а затем тела отправили на Большую землю [Сергиенко A.M. История 23‐го гвардейского Белгородского Краснознаменного авиационного полка дальнего действия. Белгород, 2013. С. 14].

Ветераны-десантники И.И. Громов и В.Н. Пигунов в написанной ими книге также попытались восстановить, как немецкие асы вели «охоту» в районе выброски. «Самолёт, из которого только что выпрыгнули наши товарищи, вспыхнул и огненным метеором понёсся к земле, – отмечалось в историческом очерке “Четвёртый воздушно-десантный”. – Загорелся и второй ТБ-3. Из него сквозь языки пламени вылетали чёрные фигурки, над которыми раскрывались парашютные купола; некоторые из них мгновенно сгорали. На фоне неба и пылающего самолёта-великана чётко выделялись парашюты. По ним полосовали огненные трассы фашистского истребителя. Объятый пламенем самолёт, как и первый, устремился к земле, навстречу своей гибели. Участь ТБ-3 разделили и те парашютисты, которые не успели его покинуть…» [Громов И.И., Пигунов В.Н. Четвёртый воздушно-десантный. М., 1990. С. 156].

По нашим данным, по ночам подкарауливали и обстреливали транспортные самолёты двухмоторные «мессершмитты». Как следовало из немецких документов, для борьбы с транспортными самолётами привлекались не только Bf 110 из разных групп и отрядов, но также Ju 88 и He 111, авиаторы которых хорошо ориентировались и стреляли ночью. Именно экипаж одного из «хейнкелей» из эскадры KG53, возглавляемый обер-фельдфебелем В. Тайге (W. Teige), нанёс наибольший урон нашей стороне, уничтожив, если верить немцам, в ночь на 23 февраля 1942 г. три ТБ-3.

Советские отчёты позволяют утверждать, что германскому асу не удалось сбить третий тяжёлый корабль. Как раз на нём в тыл врага отправилось руководство 4‐го вдк. По просьбе генерала А.Ф. Левашова пилотировал машину майор А.И. Мосолов. Александра Ильича командир десантников хорошо знал ещё до войны, совершив с его борта большинство прыжков с парашютом. Высокое лётное мастерство пилота позволило благополучно посадить повреждённый ТБ-3 на снежном поле, но Левашов получил в воздухе смертельное ранение. Ещё несколько человек были задеты пулями, в том числе второй пилот капитан Науменко, но их раны оказались неопасными. В командование 4‐м вдк вступил начальник штаба полковник А.Ф. Казанкин (см. Приложение 1).

Генерал‐майор авиации А.Ф. Казанкин. 1942 г.

Безусловно, решение собрать в один самолёт всё руководство, начальников родов войск, служб и отделов штаба корпуса явилось серьёзной ошибкой командования ВДВ. Если бы германский ас смог выпустить ещё несколько точных очередей, то 4‐й вдк оказался бы обезглавлен. Командирский ТБ-3 получил лишь небольшие повреждения и благополучно вылетел назад с площадки Желанье, вывозя раненых десантников и тело генерала Левашова. Случилось так, что и на обратном пути другой немецкий самолёт снова настойчиво преследовал транспортную машину, поливая её огнём. Потекли бензобаки, выходили из строя один двигатель за другим, а неподалёку от Раменского остановился последний четвёртый мотор, но вновь Мосолов, проявив незаурядное мастерство, совершил успешную посадку.

На следующий день командование полка (подполковник С.Ф. Осадченко и батальонный комиссар И.М. Трусов) представило комэска 3‐го тбап к ордену Красного Знамени. В ходатайстве говорилось: «Майору Мосолову, как лучшему лётчику, было дано ответственное боевое задание в ночь на 23 февраля… Данную боевую задачу тов. Мосолов выполнил отлично. В полёте он показал высокое лётное мастерство, произведя взлёт корабля при повреждённом моторе и с прострелами бензобаков. Как лётчик имеет в боевой работе только отличные показатели. Лично выполнил 58 боевых вылетов ночью, большинство в сложных метеоусловиях. Эскадрилья, которой командует майор Мосолов, является лучшей в полку, выполнила более 200 ночных боевых вылетов…» [ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 682524. Д. 317. Л. 146].

Советское командование отметило усиление противодействия со стороны неприятеля. В ночь на 24 февраля без потерь были выброшены оставшиеся подразделения 4‐го вдк, после чего операцию было решено завершить. От переброски за линию фронта средств усиления, в частности отдельного танкового батальона (28 танков Т-37 и Т-38), командование ВДВ отказалось.

О десантировании частей и подразделений двух бригад (9‐й и 214‐й) 4‐го корпуса с 18 по 24 февраля дает представление табл. 2.

Таблица 2. Ход десантирования частей 4‐го вдк во второй половине февраля 1942 г.

Примечание. По подсчётам автора, безвозвратные потери составили от 7 до 10 самолётов

Источник: ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11290. Д. 146. Л. 30, 31.

В табл. 3 приведены результаты работы всех транспортных групп ВВС и ГВФ с учетом выброски некоторых подразделений 8‐й вдбр 4‐го вдк и 204‐й вдбр 5‐го вдк.

Таблица 3. Результаты работы авиации по выброске десантов с 16 по 24 февраля 1942 г.

Примечание. Приведённые цифры отражают только работу транспортной авиации.

Кроме того, десант поддерживали разные части ВВС Западного фронта. Так, 82 вылета в район Вязьмы выполнили экипажи 9‐го бап на дальних истребителях Пе-3, обеспечившие прикрытие транспортных самолётов в ходе десантирования.

Источник: ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11290. Д. 146. Л. 32.

Операция по высадке корпуса была завершена 25 февраля. К этому времени командиры собрали из почти 7 тыс. бойцов и командиров 4‐го вдк немногим более 4 тыс. (1 350 человек из 9‐й вдбр, 2 239 человек из 214‐й вдбр, а остальные принадлежали отдельным десантным подразделениям). В первых же боях, как мы увидим ниже, десантники понесли тяжёлые потери. Они были обусловлены не только разбросом групп на большой площади, упорным противодействием неприятеля, но и необходимостью с ходу вступать в бой и вести его против хорошо вооружённого противника, имея в большинстве случаев лишь личное оружие. Так, почти всё тяжёлое вооружение 9‐й вдбр либо попало в руки неприятеля, либо не было найдено в глубоком снегу.

Этот этап десантирования ещё не закончился, когда 24 февраля командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Клюге нарисовал начальнику Генерального штаба сухопутных войск неприкрашенную картину: «Постоянное усиление вражеских частей в тылу фронта группы армий и связанное с этим нарастание партизанского движения во всём тыловом районе принимают столь угрожающий объём, что я с большой серьёзностью должен указать на эту опасность. Чтобы своевременно устранить её, необходимы немедленные меры с привлечением крупных сил… Надежда, что вражеские соединения не выдержат “периода распутицы” из-за плохого снабжения, является ошибочной, так как противник находится чаще всего в районах, наиболее богатых в хозяйственном отношении» [Битва за столицу. Сб. документов. Т. 2. М., 1994. С. 119, 120].

И далее немецкий командующий сообщал: «Штаб группы армий надеялся устранить партизанскую опасность, как только будет укреплён фронт. Однако события последнего времени делают эту надежду всё более несбыточной. На многих участках фронта русские в последние дни проявляли необычную активность, так что все наши силы действовали с полной нагрузкой и нельзя было снять с фронта соединения, находящиеся в подчинении командующего тыловым районом, и срочно необходимые ему полицию, части СС, охранные соединения, строительные соединения и т. д.» [Битва за столицу. Сб. документов. Т. 2. М., 1994. С. 119, 120]. Это и другие подобные донесения гитлеровских генералов необходимо учесть при общей оценке результатов вяземских десантов.

Однако если бы командование Западного направления более реалистично оценило положение на центральном участке советско-германского фронта и не ставило перед десантниками слишком глобальных задач, то удалось бы добиться больших побед с меньшими потерями. Возможно, и убыль транспортных машин удалось бы снизить. По подсчётам автора, за январь и февраль 1942 г. на всём фронте наша сторона лишилась по 22 самолёта ПС-84 и ТБ-3, из которых 34 корабля погибли при подготовке или в ходе десантирования (для сравнения укажем, что, согласно официальным и, как теперь понятно, преуменьшенным данным, от воздействия противника мы лишилась за весь 1942 г. лишь 35 ПС-84 из состава ГВФ) [Советская авиация в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. в цифрах. М., 1962. С. 262].

По мнению начальника ГУ ГВФ В.С. Молокова, одна из причин больших потерь наших «дугласов» – слабое оборонительное вооружение. Предложив перевооружить их крупнокалиберными пулемётами УБТ, он писал 21 февраля 1942 г. члену ГКО Л.П. Берии: «В настоящее время самолёты ПС-84, работающие на фронте, снабжены верхними пулемётными установками типа МВ-3 с пулемётами ШКАС калибра 7,62 мм. Как показал опыт боевой работы этих машин, пулемёты ШКАС не обеспечивают надлежащей защиты от вражеских истребителей, вооружённых пушками, атакующих наши самолёты с больших расстояний, на которых оборонительный огонь пулемётов нормального калибра малоэффективен. В результате имеет место непрерывное сокращение парка самолётов ПС-84, возможность пополнения которого весьма ограничена (за январь завод сдал лишь 8 машин. – Прим. авт.)… Новое оружие может быть установлено на имеющиеся на ПС-84 турели МВ-3 без каких-либо переделок каркасов фюзеляжей, т. е. в кратчайший срок» [РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 849].

Анализировавшие в послевоенное время Вяземскую воздушно-десантную операцию на страницах «Военно-исторического журнала» полковники П. Сагайдак и А. Цыганок пришли к выводу, что, «учитывая обстановку на 15 января, а тем более на 18 февраля, применение воздушного десанта с целью завершения окружения очень крупных сил противника на заключительном этапе наступательной операции, когда фронт почти стабилизировался, вряд ли можно считать целесообразным» [Сагайдак П., Цыганок А. Использование воздушных десантов в Великой Отечественной войне // Военно-исторический журнал, 1960. № 8. С. 28].

Советские гражданские и военные авиаторы проделали зимой 1942 г. значительную работу по десантированию частей, обеспечению их боевых действий в тылу врага. В то же время надо признать, что ряд вопросов, связанных с организацией снабжения по воздуху, до конца решены не были, хотя они и поднимались ещё перед войной. Так, в мае 1941 г. на сборе преподавателей командного и штурманского состава ВВС Красной армии рассматривались проблемы взаимодействия военной и транспортной авиации с конно‐механизированной группой, но реальная обстановка оказалась далека от возникшей в «военной игре» мирного времени.

Вскоре после переименования тяжёлых бомбардировочных авиаполков на ТБ-3 (сохранилось более 300 кораблей – немалая сила!) в воздушно-десантные (это свидетельствовало о том, что теперь главной задачей экипажей станет высадка воздушных десантов в тылу врага), в конце мая 1941 г., обсуждался вопрос о принятии на вооружение ВДВ более современных машин, чем ТБ-3. А 30 мая начальник ГУ ГВФ обратился в секретариат Комитета обороны с предложением реализовать давно задуманное – начать строить самолет ПС-84, переоборудованный для транспортных, десантных (обе модификации имели индекс «К») и санитарных («И») целей. Успешные госиспытания в мае – июне 1940 г. выявили возможность перевозить внутри фюзеляжа бочки с бензином, авиамоторы, различные виды контейнеров, крупногабаритные грузы (бригаде грузчиков для загрузки и закрепления грузов требовалось 1 ч 10 мин – 1 ч 20 мин). На переоборудование пассажирского варианта требуется 53 человеко-часа.

«Испытания установили, что самолёт ПС-84К в десантном варианте значительно лучше ТБ-3, предназначенного для транспортировки десанта с последующей выброской на парашютах, по следующим данным:

– двухсторонние диваны с креслами представляют удобство при транспортировке десанта до 26 человек;

– две двери позволяют свободно и быстро (в течение 12–14 с) покидать самолёт бойцам с полным вооружением, зимним обмундированием.

Связь командира десантного отряда с бойцами голосом хорошая. Связь командира десанта с экипажем ведётся при помощи сирен… Лётно-тактические данные самолёта хорошие. Быстрое освобождение самолёта от грузов сказывается на центровке, но пилот легко парирует это триммером» [РГВА. Ф. 29. Оп. 76. Д. 2388. Л. 40, 41].

Но предложение военных о серийном выпуске в транспортном, десантном и санитарном вариантах самолётов ПС-84, производство которых с большим трудом разворачивалось в подмосковных Химках, не было реализовано. Наркомат авиапромышленности ссылался на утверждённый до этого правительством план, где говорилось только о пассажирском варианте. В том же мае 1941 г. в раздел плана «Парашютно-транспортное оборудование» ГУ ВВС КА добавили тему: «Десантно-транспортные планеры». Перед конструкторами поставили задачу в кратчайший срок изготовить и передать на государственные испытания 5‐местные, 11‐местные и 20‐местные планеры, выполненные без использования дорогих дефицитных материалов.

Наряду с такими конструкторами, как О.К. Антонов, В.К. Грибовский, П.В. Цыбин, имевшими опыт подобных работ, к конструированию приступил уже очень известный с 1930-х гг. «король истребителей» Н.Н. Поликарпов. Проанализировав опыт высадки немцами десанта на Крите в мае 1941 г., которая хотя и закончилась победоносно, но стоила нападавшей стороне колоссальных жертв, Николай Николаевич пришёл к выводу: необходим не просто десантный планер, а посадочное средство, хорошо вооружённое и защищённое броней. Ещё до вторжения гитлеровской Германии в нашу страну, он приступил к проектированию БДП (боевого десантного планера), в котором десантники на этапе планирования смогли бы вести огонь по наземному противнику из личного оружия, а съёмные бронеплиты стали бы щитами, защищающими бойцов после приземления.

Буквально за несколько дней до вторжения вермахта на утверждение начальника ГУ ВВС генерала П.Ф. Жигарева поступили предложения о переделке для нужд воздушно-десантных войск современного четырёхмоторного бомбардировщика ТБ-7 (одна такая машина с моторами АМ-35А прошла испытание в НИИ ВВС), о создании подвесных кабин для десантирования людей и грузов, об изготовлении приспособлений для транспортирования за скоростными самолётами грузовых планеров. Понимая, что реализация этих предложений потребует немалого времени, нарком обороны маршал С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Г.К. Жуков 23 июня 1941 г. вновь попросили вмешательства И.В. Сталина в вопрос серийного выпуска современного самолёта для нужд ВДВ.

В обращении отмечалось, что в Химках был подготовлен макет ПС-84 с тремя огневыми точками (как вскоре выяснилось, мощность оборонительного вооружения не отвечала требованиям времени), что позволило бы, по мнению Тимошенко и Жукова, использовать машину в прифронтовой полосе не только для десантирования, но и для бомбардировки противника, и далее говорилось:

«Учитывая особую важность и срочность обеспечения этими самолётами Воздушно-десантных войск в первую очередь, просим решения:

1. О немедленном переходе на изготовление заводом № 84 самолётов только в десантном варианте.

2. Дать задание НКАП срочно изготовить партию из 15 самолётов усовершенствованного варианта десантного самолёта.

3. Во все самолёты, выпущенные и находящиеся в настоящее время на заводе № 84, внести изменения, характерные для десантного варианта» [ЦАМО РФ. Ф. 37. Оп. 11431. Д. 11. Л. 293, 294].

К сожалению, почти ни одного из этих предложений к январю 1942 г. реализовать не успели. Вооружать и переоборудовать для нужд десанта пассажирские ПС-84 приходилось уже в ходе боевых действий, после принятия соответствующего решения. Работа велась в спешке, транспортировка тяжёлых и негабаритных грузов осуществлялась самолётами ТБ-3 так же, как и при десантировании в 30-е гг. ХХ в.