Бои во вражеском тылу

Во второй половине января ударная группа 33‐й армии из четырёх стрелковых дивизий, образовав брешь на стыке 4‐й полевой и 4‐й танковой германских армий, продолжала наступать к Вязьме в довольно узком коридоре. К ней присоединился 1‐й гв. кк, после того как 28 января большинству его соединений удалось несколько южнее тремя эшелонами прорваться через линию фронта. Обходя немецкие опорные пункты (вражеская оборона носила тогда очаговый характер), используя сильную метель, передовой отряд с боем захватил деревню Стреленки и обеспечил кавалеристам переход шоссе Юхнов – Рославль.

Вскоре сильный снегопад прекратился. Какого-либо прикрытия с воздуха обеих групп обеспечено не было. Поэтому основные передвижения они производили по ночам, прокладывая путь в глубоком снегу, а с восходом солнца маскировались в лесах, стремясь остаться незамеченными для экипажей немецких самолетов, которые усиленно вели разведку в данном районе. Как следовало из немецких документов, обнаружить выдвижение кавалеристского корпуса к юго-востоку от Вязьмы лётчикам и штурманам из отрядов дальних разведчиков 4(F)/11 и 4(F)/14 долго не удавалось, несмотря на все усилия, информацию о планах группы и её составе германское командование смогло получить от пленных.

Тем временем передовой отряд кавалеристов-гвардейцев генерала П.А. Белова вышел в расположение десантников капитана И.А. Суржика, которых сбросили в тыл врага примерно две недели назад, а затем соединился с воинами 250‐го стрелкового полка майора Н.Л. Солдатова. Положение 4‐й полевой и 4‐й танковой германских армий становилось критическим. Понимая серьёзность обстановки, штаб группы армий «Центр» приказал ещё 29 января всеми наличными силами ликвидировать разрыв между двумя армиями. Однако немцам не сразу удалось произвести необходимые перегруппировки, высвободить силы и средства, поэтому контрудар пришлось отложить на четверо – пятеро суток.

В то время как немцы предпринимали лихорадочные меры для стабилизации фронта, советское командование не почувствовало опасности, не смогло обеспечить фланги ударных группировок. Как раз в это время ослабленной непрерывными боями 33‐й армии генерал армии Г.К. Жуков ставил новые, вряд ли выполнимые задачи, как выражаются военные, на глубину 120–130 км. 30 января он потребовал от командарма генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова, «взаимодействуя с группой Белова, овладеть Вязьмой, охватывая её с юго-запада» [Ефремов М.М. Под Вязьмой весной 1942 г. // Военно-исторический журнал. 1992. № 3. С. 13].

Мобилизация немецких сил против растянутого фронта наступления 33‐й армии не осталась незамеченной для Ефремова. Он докладывал в штаб Западного фронта об ухудшении положения в районе Износки (23 км северо-западнее Мятлево), просил укрепить фланги объединения, сообщал об отсутствии обещанных пополнений, но получил в тот же день, 30 января, приказ: «Ваша задача под Вязьмой, а не в районе Износки. Оставьте А.К. Кондратьева (начальник штаба армии. – Прим. авт.) в Износках. Самому выехать сейчас же вперёд. Жуков» [ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2513. Д. 157. Л. 96].

Потеря Вязьмы и основных коммуникаций, проходивших через этот важный узел, имела бы катастрофические последствия для группы армий «Центр». Поэтому удержание города и главных транспортных магистралей стало фактором стратегического значения для немцев. Оперативный отдел штаба 4‐й танковой армии 2 февраля сообщал в штаб фон Клюге: «…перебрасываемые к Вязьме русские войска (кавалерийский корпус, партизанские отряды, воздушно-десантные части) действуют по единому плану и имеют намерение перерезать коммуникации 4‐й танковой и 9‐й полевой армий. Для их охранения в распоряжении 4‐й танковой армии нет необходимых частей. Недостаточные наши силы не допускают также ведения наступления против всех группировок противника, поэтому требуется объединить усилия против наиболее опасных вклинений» [ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 556. Л. 173].

По воспоминаниям командира 9‐й гв. сд генерала А.П. Белобородова, 2 февраля «стало ясно, что фашистские войска перешли к решительным действиям с целью “подрубить” основание прорыва ударной группы 33‐й армии и окружить её» [Белобородов А.П. Всегда в бою. М., 1979. С. 135]. Однако по приказу главнокомандующего войсками Западного направления генерала армии Г.К. Жукова дивизия Белобородова передаётся из 33‐й армии в состав 43‐й армии. Предполагалось прорвать вражескую оборону под Юхновом и тем самым оказать действенную помощь войскам, наступающим на Вязьму. В это время 9-я гв. сд насчитывала около 10 000 бойцов – больше, чем вся ударная группировка генерала Ефремова. Если бы не приказ Жукова, вряд ли немцам удалось бы 3 февраля столь легко осуществить прорыв нашей обороны западнее Износок и нарушить коммуникации 33‐й армии. Безусловно, главком недооценил угрозу её флангам и переоценил боевые возможности самой армии. Кстати, основную роль в контрударе сыграла 20-я германская тд, многократно «разгромленная» нашими войсками в ходе Московской битвы, в том числе ударами с воздуха при отходе от столицы.

Оторванной от главных сил оказалась к этому времени и ударная группировка 1‐го гвардейского кавалерийского корпуса. Прорвавшиеся соединения генерала П.А. Белова не имели транспорта. Противник также не позволил перебросить через Варшавское шоссе дивизионную и зенитную артиллерию среднего калибра, дивизионные тылы. Негативным образом сказались нехватка средств ПВО, отсутствие взаимодействия со штабом ВВС фронта. «Район крайне беден подфуражом, а мои запасы кончились. Особенности боевой обстановки в тылу противника вынуждали войска затрачивать гораздо большие усилия на выполнение боевых задач… Днём движение невозможно вследствие активности авиации противника и полнейшего отсутствия наших истребителей», – докладывал Белов командующему фронтом [ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 50663. Д. 1. Л. 139].

Несмотря на все трудности, наши группы постепенно приближались к Вязьме. На подступах к районному центру конница рассредоточилась на отдельные эскадроны, и штаб фронта временно потерял связь с кавалерийским корпусом. Перед Западной авиагруппой ГВФ была поставлена задача найти кавалеристов Белова. Несколько суток, днём и ночью девять У-2 пересекали линию фронта, но поиски осложнила плохая погода. В этих условиях пилоту К.Д. Ясакову с техником Г. Мартышкиным на месте штурмана удалось, буквально цепляя лыжами самолета за макушки деревьев, обнаружить хорошо замаскировавшиеся на местности советские части. Ясаков вспоминал: «Хотелось взять ручку “на себя”, набрать высоту и отдохнуть от бешеного мелькания деревьев, кустов, полянок. Вдруг разноцветная дуга трассирующей очереди хлестнула в сторону самолёта. Я выполнил разворот с креном, и “фейерверки” остались позади. Неожиданно в редколесье замелькали люди, бежавшие к поляне. Они махали руками и шапками, показывая место посадки. Мы едва приземлились, как были уже с плоскости подхвачены на руки. Нас начали качать» [Мирные крылья в годы войны. М., 1995. С. 89]. Узнав место расположения штаба Белова, авиаторы через час перелетели туда и передали генералу данные об обстановке на фронте. Связь удалось восстановить.

Генерал П.А. Белов

Сказала своё слово и немецкая авиация, систематически бомбившая в начале февраля наши войска за линией фронта. От ударов серьезно пострадали соединения 33‐й армии, особенно 160-я сд. 4 февраля командарм М.Г. Ефремов сообщил Г.К. Жукову о налётах на боевые порядки и коммуникации. На следующий день последовало ещё более тревожное донесение: «ВВС противника за все дни операции проявляют исключительную активность, все дороги армии под постоянным воздействием его бомбардировщиков. Бомбометание противник производит с предельно низкой высоты, а обстрел пулемётами – буквально с бреющего полёта. Несмотря на мои неоднократные заявки в штаб ВВС Западного фронта, до сих пор вражеские лётчики действуют безнаказанно. Много погибло конского состава…» [Битва за столицу. Сб. документов. Т. 2. М., 1994. С. 187]. Из документа следовало, что в результате боя и авианалёта 4 февраля был убит военком 160‐й сд полковой комиссар Н.Д. Зенюхов, ранены командир 338‐й сд полковник В.Г. Кучинев и два командира полка.

Аналогичное воздействие оказывалось на прорвавшиеся части группы Белова. Для их прикрытия штаб ВВС фронта выделил 66‐й иап, а для лучшей организации боевой работы направил командира авиаполка полковника А.И. Сидоренко к кавалеристам. Ещё в конце января 17 Як-1 перебазировали на аэродром Васильевское (3 км юго-восточнее Мосальска), находившийся в непосредственной близости от дислокации частей кавкорпуса. К сожалению, для 66‐го иап начало февраля оказалось нелёгким временем: погибли штурман полка капитан И.М. Дроздов и один из наиболее опытных лётчиков – лейтенант А.Я. Алексеев. Вопреки указаниям штаба ВВС фронта, задание части ставил начальник штаба ВВС 10‐й армии подполковник А.А. Карягин, требовавший истребителями прикрыть боевые порядки этого объединения. В полку к 5 февраля осталось всего три исправных истребителя; командование обещало Сидоренко в ближайшие дни пополнить авиаполк семью новыми машинами. Но на следующий день не стало самого Антона Ивановича. Генерал П.А. Белов вспоминал о налёте семи Ju 87 на КП группы в деревне Бели (20 км южнее Вязьмы):

«Сразу после завтрака послышался гул вражеских самолётов. Сидоренко, схватив бинокль, быстро выбежал из избы. Не прошло и минуты, как он открыл дверь и, громко крикнув: “Немецкие бомбардировщики пикируют на нас!”, – снова выскочил наружу. В это время послышался сильный взрыв первой авиабомбы, упавшей где-то совсем рядом. Стёкла в избе зазвенели и вылетели. Я подал команду: “Ложись!”, и все находившиеся в комнате упали на пол. Бомбы продолжали рваться. Бревна в избе местами разошлись от воздушной волны. Тут вбежал адъютант Сидоренко и выпалил: “Полковник убит”. Выйдя из избы, я увидел у самой двери лежащего на боку товарища Сидоренко. Его голову поразил осколок. Умершего командира осторожно перенесли в сени. Так погиб славный сын нашего народа, замечательный коммунист, отличный лётчик и командир» [Белов П.А. Пятимесячная борьба в тылу врага // Военно-исторический журнал. 1962. № 8. С. 61].

Как стало потом известно, при налёте люфтваффе только в штабе 1‐го кк погибли три офицера и пять получили ранения. Уместно отметить и поддержку группы со стороны советской авиации: в ночь на 4 февраля пять У-2, а в следующую ночь пять Р-5 сбросили в расположении кавалеристов и лыжников некоторое количество сухарей, сахара, соли, табака, чая и концентратов. То ли тюки не удалось обнаружить в глубоком снегу, то ли доставленное не могло удовлетворить даже минимальных потребностей группы Белова, но 6 февраля и.о. начальника штаба 1‐го гв. кк подполковник В.И. Шреер радировал на Большую землю о тяжёлом положении с провиантом и просил выслать хоть один корабль с продовольствием.

В донесении речь шла о необходимости организовать «воздушный мост» с приземлением самолётов за линией фронта. Прилетавшие легкомоторные самолёты не только привозили самое необходимое, но и доставляли офицеров связи с важными документами. Ведь без координации действий всех сил в районе Вязьмы было трудно надеяться на успех. Первоначально машины приземлялись на площадки, созданные в январе десантниками. Так, ещё 1 февраля штаб группы армий «Центр» зафиксировал, что в тылу 12‐го армейского корпуса «приземляются и стартуют русские бипланы (вероятно, имелась в виду площадка у деревни Желанье. – Прим. авт.)». [Русский Архив: Великая Отечественная. Т. 15 (4–1). М., 1997. С. 370].

В тот же день, как уже отмечалось, самолёт У-2 совершил посадку у Андросово (40 км юго-западнее Вязьмы), где временно находился штаб 8‐й вдбр. В последний населённый пункт наши связные самолёты совершали полёты в начале февраля весьма часто. Активизировались и советские истребители. А 5 февраля около деревни Износки, над позициями 33‐й армии, был сбит внезапной атакой сзади и погиб командир эскадрильи 122‐го иап майор Н.П. Бауков; орден Красного Знамени, которого был удостоен Николай Платонович за подвиги в обороне Москвы, он получить не успел.

Не имея достаточных резервов для успешной борьбы одновременно против всех наших групп в тылу, немцы решили уничтожать их по частям. Не успели бойцы найти сброшенные с самолётов ПДММ, а подразделения 8‐й вдбр собраться в единую группу, как неприятель обрушил на них свой удар, окружив к 6 февраля бригаду. На данном этапе боёв немцы считали десантников главными противниками. Бои отличались исключительным упорством и шли с переменным успехом. Благодаря хорошей организации связи и помощи со стороны группы Белова, парашютистам удалось вырваться из кольца.

В эти дни 8-я бригада действовала преимущественно самостоятельно в тылу вяземской группировки неприятеля. 6–7 февраля отдельные подразделения вышли в район боевых действий 1‐го гв. кавалерийского корпуса, что позволило консолидировать силы. То в одном, то в другом пункте возникали жестокие схватки с немецкими гарнизонами и отдельными подвижными группами. Как правило, успех оказывался на стороне десантников, прежде всего, за счёт внезапности и стремительности, – враг нёс существенный урон в районе Курдюмово, Юркино, Кукушкино и некоторых соседних деревнях. Наиболее самоотверженно сражались лейтенант В.Е. Ерохин, политрук Я.А. Касперский, ст. сержант Н.Л. Азарной и др. Но случалось, десантники попадали в западню, несли большие потери. Среди павших смертью храбрых 11 февраля – начальник штаба 8‐й вдбр, один из наших старейших десантников, подполковник Н.И. Сагайдачный.

Аэросани НКЛ-16/37 – немецкий трофей под Вязьмой

Впоследствии Г.К. Жуков вспоминал: «10 февраля 8-я воздушно-десантная бригада и отряды партизан заняли район Моршаново – Дягилево, где разгромили штаб 5‐й немецкой танковой дивизии, захватив при этом многочисленные трофеи. И в тот же день мы поставили об этом в известность генералов П.А. Белова и М.Г. Ефремова. Им было приказано увязать свои действия с командиром этой бригады, штаб которой находился в Дягилево» [Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М., 1974. Т. 2. С. 241]. Оценивая действия 8‐й вдбр, в приказе по войскам Западного фронта от 11 февраля 1942 г. Георгий Константинович отмечал: «Ставлю в пример десантную бригаду всем войскам» [ЦАМО РФ. Ф. 338. Оп. 2754. Д. 14. Л. 182].

Бывший офицер вермахта А. Гове вспоминал: «Высаженные русские солдаты… в течение многих дней удерживали в своих руках большой участок леса и, лёжа при 38-градусном морозе на снегу на подостланных сосновых ветках, отбивали все атаки немцев, которые вначале носили довольно импровизированный характер. Лишь при поддержке прибывших из Вязьмы штурмовых орудий и пикирующих бомбардировщиков удалось очистить дорогу (Вязьма – Дорогобуж. – Прим. авт.) от русских» [Гове А. Внимание, парашютисты! / Пер. с нем. М., 1957. С. 222].

В тылу врага

Разведывательный отдел группы армий «Центр» на 9 февраля оценил численность наших прорвавшихся в район Вязьмы частей в 12 тыс. штыков, что примерно соответствовало действительности. Для борьбы с ними немцы, по их данным, могли задействовать около 7 тыс. солдат и офицеров, без учета обозных частей. Считая такое соотношение неблагоприятным, германские штабисты отмечали, что «русские силы значительно более подвижны зимой, имеют отличных связистов и разведчиков, но они располагают очень малочисленной артиллерией». Чтобы разбить последовательно советские соединения, следовало, по мнению германского командования, «помешать русским вести переброску свежих сил воздушным и сухопутным путями» [ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 140. Л. 175].

Важное обстоятельство серьёзно усложнило жизнь немцам в собственном тылу: 15 и 16 февраля г. Дорогобуж был освобождён силами нерегулярных войск, которые освободили заключённых из лагеря в совхозе им. Фрунзе, взяли под охрану склады с продовольствием, фуражом и боеприпасами. Уцелевшие нацисты бежали на 78 подводах с награбленным имуществом и 70 санях. Тогда же партизанские отряды, участвовавшие в операции, объединили в одно партизанское соединение, для командования был создан главный штаб. Командиром назначили В.И. Воронченко, комиссаром – Ф.Н. Деменкова. А.Т. Калугин (ранее командир отряда «Ураган»), вошедший теперь в партизанское соединение, поступил в распоряжение командования 1‐го гв. кавалерийского корпуса, отвечал за связь и координацию.

Интенсивность полётов легкомоторных самолётов во второй половине февраля существенно возросла. Для их регулярного и безаварийного осуществления за линию фронта в группе генерала Белова была организована служба земного обеспечения самолётовождения (ЗОС). После принятия соответствующего решения в районе недавно освобождённого партизанами Дорогобужа приземлился ТБ-3 со специальной командой из 15 человек, во главе которой стоял командир 4‐й отдельной маячно-пеленгаторной роты ст. техник-лейтенант М.Я. Чемерицкий. Он получил указание начальника службы ЗОС ВВС Западного фронта военинженера 3 ранга М.Л. Гаевского обеспечить привод самолётов на посадочные площадки в тылу врага. Михаил Яковлевич расположил приводные радиостанции примерно в центре треугольника из трёх площадок, на удалении в 3–5 км от каждой [ЦАМО РФ. Ф. 290. Оп. 3284. Д. 1. Л. 307].

Среди легкомоторных частей наиболее интенсивно работал, вероятно, 595‐й нбап капитана А.И. Конова. В последних числах января полк был передан в ВВС 33‐й армии; все 20 У-2 считались исправными, хотя практически никто не имел опыта ночных и маршрутных полётов. В начале февраля отличились ст. лейтенант А.Н. Копышев (участник боёв на реке Халхин-Гол), лейтенант М.В. Вершинский, мл. лейтенанты А.И. Дубровин и А.К. Семейко… Лейтенант И.А. Данильченко в 10‐м ночном вылете в тыл врага при возвращении подвергся обстрелу с земли, получил тяжёлое ранение, но благополучно приземлись с тремя ранеными бойцами на борту, двое из которых размещались в гондолах. Силами воинов и местного населения в тылу врага было организовано несколько площадок для приземления бипланов. Для оказания помощи в подготовке «зимних» аэродромов за линию фронта летали инженеры и техники бао 13‐го района аэродромного базирования. Уже в первой половине февраля это полк, 615‐й нбап (действовал на Р-5), отдельные эскадрильи ВВС Западного фронта эвакуировали в тыл десятки раненых.

Но с каждым днём полёты становились всё более опасными. Генерал П.А. Белов вспоминал: «Над лесом появилась пара советских У-2, или “уточек”, как называли их красноармейцы. За ними гнались фашистские бомбардировщики. Лёгкие фанерные [безоружные] машины не могли бороться с самолётами противника, вооружёнными пушками и пулемётами. Казалось, судьба “уточек” предрешена. Несколько наших бойцов выбежали на открытое место, начали махать руками, делая знаки. Лётчики заметили их. Зная, что где-то в этом районе находятся советские кавалеристы, они стали приземляться. Посадив машины между рощей и железной дорогой, экипажи бегом бросились в лес. И вовремя: немецкие бомбардировщики сейчас же начали обстреливать и бомбить “уточки” мелкими бомбами. Один из бомбардировщиков двенадцать раз заходил на У-2. Действовали фашисты спокойно и нагло… К счастью, всё закончилось благополучно. Когда бомбардировщики улетели, выяснилось, что У-2 получили только лёгкие повреждения. Они смогли снова подняться в воздух» [Белов П.А. За нами Москва. М., 1963. С. 200].

Для восполнения понесённых потерь кавалеристов, десантников, пехотинцев был объявлен призыв в Красную армию. На освобождённой от врага территории клич политработников поддержали многие местные жители, не достигшие возраста 49 лет, и бывшие «окруженцы», по разным причинам не вышедшие к своим. За счёт мобилизации мужского населения и партизанских отрядов командирам и комиссарам удавалось пополнять личный состав частей за линией фронта. Заметным успехом стало освобождение от неприятеля обширного района вокруг Дорогобужа и самого города. Только в боях с 8 по 10 февраля удалось захватить 40 полевых и 9 зенитных орудий, 18 танков, более 200 автомобилей, много других трофеев.

Командование кавалерийского корпуса неоднократно отмечало образцовые действия десантников во вражеском тылу. Так, в наградном листе на подполковника А.А. Онуфриева говорилось: «Отлично выполнил ближайшие задачи, уничтожив несколько сот фашистов. Военный совет Западного фронта действия бригады поставил в пример другим. Сейчас успешно ведёт бои в первом эшелоне 1‐го гв. кк и подошёл к железнодорожной станции Семлево. Достоин награждения орденом Красного Знамени» [ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 682524. Д. 291. Л. 210]. Впоследствии комбрига представили к званию Героя Советского Союза. Однако ни Онуфриев, погибший в звании генерал‐майора при налёте неприятельской авиации 25 февраля 1943 г., ни другие герои-десантники, отличившиеся под Вязьмой, не удостоились высших знаков отличия за подвиги в Московской битве.

Разбитая немецкая техника

Бои за Семлево – хорошо укреплённый поселок в 27 км юго-западнее Вязьмы – отличались особым ожесточением. 15 февраля десантники предприняли штурм, но их не поддержали пехотинцы и кавалеристы, с опозданием вышедшие на рубеж атаки. Тем временем немцы энергично контратаковали при поддержке танков и авиации. Причём их части действовали и ночью, используя спускающиеся на парашютах осветительные бомбы. Нашим бойцам не только не удалось взять Семлево, но пришлось оставить близлежащие деревни Мармоново и Дягилево. В последнем населённом пункте находился медсанбат; более 200 раненых десантников или погибли, или попали в плен.

17 февраля генерал Белов получил приказ главкома – обойти Вязьму с запада, перехватить железную дорогу Вязьма – Смоленск и соединиться с 11‐м кавалерийским корпусом. В ходе выполнения поставленной задачи группа была усилена десантным батальоном 8‐й вдбр, сброшенным с самолётов ТБ-3 поздним вечером 18 февраля. Наши части пытались решить поставленную Жуковым задачу, несмотря на почти непрерывные налёты пикирующих бомбардировщиков. Объединённый отряд десантников и кавалеристов сумел всё же перерезать, а в ряде мест разрушить полотно важной железной дороги. Подразделение капитана Калашникова прорвалось навстречу кавалеристам Калининского фронта, но встретить части 11‐го кавкорпуса не удалось – немцы уже сумели оттеснить их к северу.

К этому времени линия противостояния приняла весьма причудливую форму. Фронт действий кавалеристов и десантников был обращён преимущественно на север, а партизанские отряды прикрывали тылы и фланги. Всё большее место в планах наших соединений стали занимать диверсии в неприятельском тылу. Широким манёвренным действиям препятствовала нехватка самого необходимого. Безусловно, тыл Западного фронта оказался в материальном и организационном плане не готов к обеспечению войск, особенно ведущих длительную борьбу в тылу врага.

Поскольку уже в первые дни рейда лошади съели небольшие запасы сена, оставшиеся в тех краях с осени, требовалось срочно найти фураж. Было предпринято несколько попыток доставить группе Белова комбикорм транспортными самолётами. Его сбрасывали без парашютов, в бумажных мешках. Рассчитывали, что снег будет амортизировать удары, но мешки рвались, а комбикорм разлетался, смешивался со снегом и грунтом. Собирать его оказалось нецелесообразно. От такого способа доставки пришлось отказаться, а грузовых парашютов на фураж в штабе фронта не хватало.

Нередко десантникам приходилось преодолевать заграждения из колючей проволоки

Несмотря на все трудности, беловцы сражались исключительно самоотверженно. В ряде случаев они нанесли неприятелю тяжелый урон. В частности, гвардейцы-кавалеристы среди других трофеев захватили 20 февраля два шестиствольных 155‐мм миномёта и большое количество боеприпасов к ним. Штаб Западного фронта был заинтересован в получении новинки для её дальнейшего изучения, и вскоре в расположение группы прилетел самолёт Р-5. Однако при попытке загрузить миномёт в фюзеляж авиаторы столкнулись с большими трудностями. Пришлось ножовкой прорезать люк, после чего наскоро модернизированная машина с ценным трофеем благополучно перелетела на Большую землю.