«Приземлились, действуем!»

Минуло 2–3 суток после завершения высадки главных сил, и 4‐й вдк был готов оказать содействие ударным группам 50‐й армии, пытавшимся осуществить прорыв через Варшавское шоссе.

Немцы, стремясь всеми силами удержать за собой юхновский плацдарм, откуда в дальнейшем можно было бы вновь наступать на Москву, вели упорную оборону на хорошо укреплённых позициях. Здесь германские дивизии сдерживали превосходящие силы трёх армий Западного фронта: 43‐й, 49‐й и 50‐й. До сих пор все атаки приводили в лучшем случае к незначительным продвижениям тактического характера.

Одна из важных причин неудачи советских войск – активное противодействие со стороны люфтваффе. Разделение нашей авиации на фронтовую и армейскую не оправдало себя, концентрированным ударам противника нечего было противопоставить, учитывая малочисленность авиационных полков, большой процент легкомоторной авиации в общем составе.

В журнале боевых действий 6‐го ак ПВО говорится, что с 25 января по 6 февраля 1942 г. было обеспечено прикрытие оперативной группы Белова «в районе Варшавского шоссе; одновременно [истребители] вели штурмовые действия по целеуказаниям с земли», но к концу месяца подобной поддержки кавалеристы не получили [ЦАМО РФ. Ф. 20530. Оп. 1. Д. 97. Л. 42].

Немцы у Юхнова

Недостаточным оказалось и прикрытие наземных войск зенитными средствами. Дело было не только в недостатке орудий и пулемётов. 25‐мм пушки, например, имевшиеся на вооружении ряда дивизионов, совершенно бездействовали: боеприпасы к ним закончились в прошлом месяце. Испытывали недостаток боеприпасов в феврале и другие зенитные орудия. Неукомплектованными транспортом оказались части ПВО РГК, а имеющиеся автомашины и тракторы были сильно изношены. В отчёте Управления ПВО Западного фронта сказано, что «168‐й озадн ПВО восстановил своими силами материальную часть на три батареи, был готов к выполнению поставленной задачи по обороне войск 50‐й армии, но убыть из Тулы к месту назначения в течение 15 дней не мог из-за отсутствия транспорта» [Русский Архив: Великая Отечественная. М., 1997. Т. 15 (4–1). С. 315].

Командование Западным фронтом было уверено, что привлечение к борьбе свежих сил – 4‐го вдк, который к тому же ударит с тыла по врагу, позволит осуществить решительный прорыв, приведёт к полному окружению с последующим разгромом немецкой юхновской группировки. В эти дни опергруппа Белова на широком фронте, преимущественно располагаясь к северо-западу от крупной станции Семлево, закреплялась на достигнутых рубежах и отбивала натиск контратакующих немцев. Восточная группировка 33‐й армии, вошедшая в прорыв, находилась в 20–25 км от Тёмкино, но продолжила вести бои на рубеже Изборово – Заболотье. 8-я вдбр и объединённая с ней 41-я кавалерийская дивизия, отрезанные сначала противником от остальных частей группы Белова, к исходу 24 февраля продвигались в южном направлении и следующим утром соединились с главными силами группы в районе Каледино – Высокое.

Собрать силы воедино, в единый кулак оказалось непросто. Заслуживает быть упомянутым подвиг коневода 41‐й кавдивизии старшины А.Н. Безвершенко. В одну из первых ночей после десантирования он проник к окружённым было десантникам 9‐й вдбр и передал командиру бригады приказ полковника А.Ф. Казанкина, что позволило им сориентироваться в обстановке, а в дальнейшем их выручить из весьма сложного положения; помощь со стороны группы Белова подоспела вовремя. Затем, даже не отдохнув, Адик Николаевич пробрался через плотные боевые порядки немцев, перешёл Варшавское шоссе и попал в штаб 50‐й армии. Проинформировав штабных о создавшемся положении и ближайших планах десантников, сообщённых ему Казанкиным, возвратился за линию фронта. Более трех суток, без отдыха и сна, в постоянной опасности действовал этот герой-разведчик из кавалерийского корпуса.

Остановимся подробнее на ходе сражения с участием частей 4‐го вдк. Среди населённых пунктов, где находились крупные немецкие части, наиболее упорно противник оборонял деревню Ключи, занимавшую господствующее положение на местности, откуда выходили дороги, связывающие с гарнизоном, охраняющим подступы к Варшавскому шоссе. Немцы превратили деревню в сильно укреплённый опорный пункт с блиндажами, ходами сообщения, снежным валом по периметру. В ночь на 28 февраля 1942 г. сюда первой ворвалась рота лейтенанта Г.Г. Андропова из 8‐й вдбр. Основную тяжесть боёв взяли на себя их товарищи из 9‐й вдбр. В боях отличились мужеством и смекалкой помощник начальника оперативного отделения бригады ст. лейтенант В.М. Александровский, политрук роты ст. сержант И.В. Евстигнеев, командир разведчиков капитан В.А. Чумбуридзе (последний погиб в рукопашном бою) и др. Подлинное самопожертвование проявил начальник санитарной службы 9‐й бригады военврач 2 ранга, кумык А.В. Исаев.

В разведывательно-диверсионных операциях в тылу врага и боях с противником использовались аэросани. При переброске десантных групп аэросани не только принимали бойцов с полным вооружением на борт, но и буксировали на специальных тросах до 20 лыжников

Когда разгорелся ожесточённый бой за эту деревню, он организовал в одном из домов на окраине медицинский пункт. В результате близких разрывов вражеских снарядов и мин весь медицинский персонал вышел из строя. Количество раненых бойцов и командиров непрерывно возрастало, но 2 марта 1942 г. получил ранение в бок и сам врач-хирург. С помощью санитаров он перевязал себе рану и лежал в избе в полузабытьи. Но тут принесли новых раненых. Их стоны вынудили Исаева открыть глаза. Поддерживаемый санитарами он встал, взялся за инструменты и начал оперировать. Когда врач завершал шестую операцию, то совсем ослаб. Но тут в избу внесли десантника лейтенанта Петрова, друга Исаева, у которого осколки гранаты распороли живот. Стиснув зубы, самоотверженный военврач приступил к седьмой в тот день операции. Когда она практически заканчивалась (осталось наложить последний шов), Абусаид Валиевич выронил иглу, упал на пол и скончался по дороге к пункту эвакуации.

На открытой местности аэросани применялись для оперативной связи, доставки военных грузов и проч. 1942 г.

Командир бригады полковник И.И. Курышев и военком ст. батальонный комиссар П.В. Щербина, отметив, что военврач ранее организовал вывоз на Большую землю 70 раненых воинов бригады, далее указали: «Коммунист А.В. Исаев, будучи тяжело раненным, не оставил своего поста, продолжая самоотверженно, до последних сил, до самой смерти оказывать квалифицированную медицинскую помощь раненым. Достоин награждения орденом Ленина посмертно» [ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 682524. Д. 291. Л. 458]. Предложение командиров десантников поддержал Военный совет Западного фронта.

Февральские бои показали, что десантный корпус встретил хорошо организованную оборону противника на всём фронте наступления. По сравнению с акциями середины января, когда немцев нередко удавалось застать врасплох, теперь неприятель был обычно настороже. В жестоких боях, по мнению руководства десанта, с лучшей стороны показала себя 9-я вдбр, «части которой решительно и смело вступали в бой с противником. 214-я вдбр, несмотря на то, что она раньше изготовилась к наступлению, особых успехов не добилась, действовала нерешительно… Командир корпуса полагал, что объединённым ударом двух бригад из района Новая, Мохнатка он сумеет перерезать [Варшавское] шоссе на участке Лиханово, Лаврищево и вскоре соединится с войсками 50‐й армии. Однако первый же день боёв поставил под сомнение возможность выполнения этого плана» [ЦАМО РФ. Ф. 1033. Оп. 1. Д. 1. Л. 10].

Основными причинами неудачи прорыва на шоссе были сильная и хорошо организованная оборона противника, длительное отсутствие связи между 4‐м вдк и штабом 50‐й армии и, как следствие, плохо скоординированные действия при наступлении. Неприятель подтянул в данный район тяжёлую артиллерию, неоднократно переходил в контратаки при поддержке штурмовых орудий и пикирующих бомбардировщиков. Особенностью боёв стало участие в них отдельных лыжных частей, как советских, так и немецких. В результате нескольких неудачных атак вражеских позиций из примерно 3 600 человек в двух бригадах осталось всего 2 400 «активных штыков»; 4‐й вдк к 1 марта перешёл к обороне на занимаемых позициях с шириной фронта 35 км, удерживая важные пункты.

Одновременно десантники усилили диверсионные действия в тылу врага, нарушая вражеские коммуникации и управление. Получив в начале марта 1942 г. соответствующие указания из штаба Западного фронта, командир полковник А.Ф. Казанкин направил в партизанский отряд (полк) майора Владимира Жабо в деревню Шумилино корпусного инженера майора В.Я. Горемыкина с двумя отделениями сапёров из 214‐й бригады для обучения партизан изготовлению противотанковых мин и подготовке личного состава к диверсиям в тылу врага, прежде всего на так называемом Вяземском большаке. Для практической помощи к партизанам направили батальон майора М.З. Слепакова, кадрового командира-артиллериста из числа окруженцев.

Построение десантников после сбора основной группы

Было обучено основам взрывного дела несколько групп партизан и десантников. Действуя ночью на участке дороги Богатыри – Знаменка – Слободка, они нанесли врагу большой урон, вынудили прекратить движение по большаку автомашин, повозок, тракторов, живой силы. Среди лучших подрывников 214‐й вдбр – командир сапёрно-подрывной роты лейтенант В.В. Шугай. Задолго до начала десантирования он хорошо подготовил подчинённых к выполнению предстоящих боевых задач, научил их организовывать завалы из деревьев и минировать их, скрытно ставить мины на дорогах. Когда стало известно, что в деревне Малышевка находится немецкая хозяйственная часть с походными кухнями, они заминировали подступы к деревне. При отходе группа попала в засаду; трое наших сапёров погибли, один получил ранение. Среди успехов звена Василия Васильевича Шугая – подорванный немецкий танк.

Незаменимыми помощниками при поиске мин в глубоком снегу были собаки

Надо признать высокую роль нерегулярной армии в рассматриваемых событиях. Докладывая руководству Генерального штаба о составе и боевой деятельности партизанских отрядов в полосе Западного фронта, начальник штаба генерал‐майор В.С. Голушкевич насчитал шесть крупных (1 000 человек и более) и несколько мелких отрядов. В документе перечислялись наиболее значимые операции партизан последнего времени. По-прежнему они удерживали город Дорогобуж и окрестности (но станция оставалась у немцев), с пользой распорядились богатыми трофеями. Район находился в руках отрядов «Дед», «Чайка», «Дедушка», «Бизюковский», «Холмец» под общим командованием В.И. Воронченко – здесь была создана партизанская республика.

Одним из наиболее сплочённых и боеспособных был отряд «Северный медведь» полковника М.Г. Кириллова, который, как уже говорилось, организовывал приём главных сил 4‐го вдк. У Кириллова имелись и другие немалые заслуги: в течение февраля его партизанский полк во взаимодействии с частями регулярной армии освободил большую территорию южнее Вязьмы. Однако в начале марта 1942 г. Максим Гаврилович был обвинён в «оборонческих настроениях», других прегрешениях, отозван на Большую землю, его отряд объединили в один полк с отрядом майора В.В. Жабо (до этого командир Отряда особого назначения Западного фронта), последнему приказали возглавить часть [ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 1027. Л. 52, 53]. А судьба Кириллова сложилась трагично: по ложному навету он был арестован и расстрелян по приговору военного трибунала Западного фронта в сентябре 1942 г.; полностью реабилитирован в 1991 г.

В самые трудные первые дни войны полковник М.Г. Кириллов, возглавляя 38-ю дивизию, проявил огромное мужество, героизм, воинское умение в ходе Смоленского сражения. К районному центру Ярцево, где сходились автомобильная и железнодорожная магистрали Москва – Минск и Москва – Орша, прорвались танки врага. До Москвы оставалось около 300 км – десять часов ходу для моторизованных соединений вермахта. Но противник пройти тогда не смог и временно перешёл к позиционной обороне. Большая заслуга в этом принадлежала Максиму Гавриловичу. Под Вязьмой в октябре 1941 г. 38-я дивизия попала в окружение, комдив получил ранение, выйти к своим не удалось. Едва оправившись, Кириллов продолжил борьбу в тылу врага, сформировав и возглавив партизанский отряд. К сожалению, талантливому офицеру не довелось встретить день Победы. Его имя ныне увековечено на памятнике героям Смоленского оборонительного сражения в Ярцеве, на реке Вопь.

Освобождение Юхнова в марте 1942 г.

Несмотря на определённые просчёты нашего командования, недостаточную выучку партизан для боёв с регулярными войсками противника, они представляли для фашистов нешуточную опасность. К тому же немцы располагали всего пятью караульными или жандармскими ротами и незначительными строительными подразделениями в полосе 4‐й полевой армии плюс 15 батальонами охраны тылов во всей группе армий «Центр», но часть сил уже пришлось задействовать на фронте. «Штаб группы армий надеялся устранить партизанскую опасность, как только будет укреплен фронт, однако события последнего времени делают эту надежду всё более несбыточной, – отмечалось в одном из немецких докладов. – На многих участках фронта русские в последние дни проявляли необычную активность, вынуждавшую все силы использовать с полной нагрузкой…» [ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 525. Л. 63, 64].

Германское командование стремилось скорее переломить ситуацию в свою пользу. 7 марта 1942 г., непосредственно перед началом широкомасштабного наступления на позиции наших десантников, немцы осуществили провокацию. Днём в деревне Преображенское приземлился невооружённый самолет У-2, на котором прибыл офицер связи с приказом командующего войсками Западного фронта следующего содержания: «В связи с тем, что части 33‐й армии Ефремова не имеют успеха по захвату города Вязьма, частям [4‐го воздушно-десантного] корпуса немедленно организовать выход». Тут же указывались основные точки, через которые следовало организовать движение.

Командование десантников долго обсуждало предстоящий маршрут, после чего полковник А.Ф. Казанкин отдал предварительное распоряжение о подготовке выхода на Большую землю. Как теперь понятно, до крупных неприятностей было недалеко: немцы подготовили там засады. Вовремя подоспевший в штаб 4‐го вдк начальник особого отдела корпуса майор И.А. Салов сообщил, что прилетевший лётчик не знает ни одного нашего действующего аэродрома в Подмосковье. А шифровальщик ещё больше тревоги вызвал сообщением о том, что у офицера связи, доставившего пакет, на ногтях остались следы лака. Последовал запрос в Москву, на что через некоторое время поступил ответ: «О каком выходе идёт речь? Выполняйте ранее поставленную задачу» [Громов И.И., Пигунов В.Н. Четвёртый воздушно-десантный. М., 1990. С. 189].

Таким образом, благодаря бдительности чекиста и других бойцов-десантников, удалось разоблачить хорошо продуманную вражескую акцию и спасти от неминуемой гибели не одну сотню бойцов и командиров. Вскоре Илья Андреевич Салов был награждён орденом Красного Знамени; он достойно прошёл дорогами войны, в конце войны возглавлял контрразведку 3‐го истребительного авиакорпуса резерва Ставки ВГК.

Важным обстоятельством борьбы стала организация надёжного «воздушного моста», связывающего удерживаемого кавалеристами, пехотинцами, десантниками и партизанами района с Большой землёй. Доставка горючего, боеприпасов, оружия, мин и прочих военных материалов позволила поддерживать высокую боеготовность войск, но особенно важной оказалась для партизанских отрядов, поскольку позволила быстро вооружить большое количество человек, мобилизованных в начале 1942 г. Им же в первую очередь направлялись одежда и обувь по погоде. Доставляемые нашими самолётами запасные части сделали возможным восстановление брошенных в ходе боёв танков, которые умельцы из числа партизан отремонтировали.

Трудно переоценить влияние подобных полётов, особенно регулярной эвакуации раненых, на поднятие боевого духа. В то же время рейды в тыл врага оставались исключительно рискованным предприятием. Капитан А.А. Цвион, который успешно выполнил задание по связи с Большой землёй 2 февраля, через 20 дней вернулся в штаб 4‐го вдк и приступил к исполнению обязанностей начальника оперативного отдела штаба корпуса. 15 марта Александр Андреевич вторично вылетел со срочным донесением в штаб Западного фронта, после чего А.Ф. Казанкин, которому накануне присвоили звание генерал‐майора, представил отважного офицера к ордену Красного Знамени. Однако по пути связной У-2 пропал без вести, судьба двух офицеров осталась неизвестной.

После многочисленных требований и обращений немецких генералов Верховное командование вермахта пообещало выделить в распоряжение начальника тыла группы армий «Центр» дополнительные войска и вскоре приступило к подготовке операции, получившей название «Мюнхен». Это была первая решительная попытка очистить от партизан район Ельни и Дорогобужа, а затем уничтожить главные центры партизанского движения в тылу группы армий. Операция началась 19 марта 1942 г. и стала частью серьёзных усилий по очистке главных районов партизанского движения в тылу группы армий «Центр». Недостаток выделенных сил (три дивизии, сведенные в боевую группу «Хаазе») вынудил немцев ограничить цели операции, а затем и прекратить её без достижения существенных результатов.

Тем временем десантники продолжали оборонять удерживаемый район. Среди их оружия представлял интерес 37‐мм миномёт, который не нашёл распространения в стрелковых частях, но его широко использовали парашютисты, причём не только на подступах к Вязьме. Это был гибрид малой пехотной лопаты и малокалиберного миномёта, из-за чего разработанное в 1938 г. под руководством М.Г. Дьяконова оружие получило название «миномёт-лопата». Находившийся на вооружении Красной армии в довоенный период и в начале Великой Отечественной войны миномёт оснащался осколочными минами массой 500 г, которые переносились стрелком в специальном патронташе. Миномёт состоял из ствола, лопаты (она же являлась опорной плитой) и сошки с пробкой. В самом начале войны 37‐мм миномет сняли с вооружения по причине недостаточной дальности действенного огня и малой мощности мины, которая ещё больше сокращалась в глубоком снегу. Однако десантники 4‐го вдк в целом позитивно оценивали творение Дьяконова.

Замёрзший немец

Погода часто накладывала сильный отпечаток на ход боёв и планы сторон.

Так, в одном из донесений штаба группы армий «Центр» в середине марта лаконично указывалось: «Облачно, температура минус 20 градусов. Сильная вьюга. Сковывающий мороз. Видимость 20–50 м.

Состояние дорог: железнодорожные перегоны, дороги и пути полностью занесены. Движение совершенно прекращено. Все работы по очистке снега безрезультатны» [Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15 (4–1). М., 1997. С. 393].

Очевидно, что и полёты самолётов в метель были невозможны, боевой состав десантного соединения неуклонно сокращался в отсутствие пополнений. Сведём имеющуюся информацию в табл. 4.

Таблица 4. Сведения об изменении личного состава и вооружении 4‐го вдк за линией фронта

* – так в таблице; при суммировании получается 2484;

** – пушки доставлены самолётами ТБ-3;

*** – данные о рациях отсутствуют.

Источник: ЦАМО РФ. Ф. 1033. Оп. 1. Д. 1. Л. 14, 17, 19.

Поздним вечером 20 марта 1942 г. вышла директива Ставки ВГК, которую подписали И.В. Сталин и А.М. Василевский, начинавшаяся с констатации: «Ликвидация ржевско-гжатско-вяземской группировки противника недопустимо затянулась». Документ ставил ближайшую задачу перед командованием Западного фронта – войсками 43‐й, 49‐й и 50‐й армий, усиленных пятью сд и двумя тбр из Резерва Верховного Главнокомандования не позднее 27 марта «очистить от противника пути подвоза 33‐й армии и группы Белова, соединиться с ними и в дальнейшем уничтожить группу противника в районе Рыляки, Милятино (оба пункта юго-восточнее Вязьмы. – Прим. авт.), Вязьмы» [Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15 (4–1). М., 1997. С. 325].

У-2 перед вылетом

Большое внимание Ставка уделяла усилению нашей авиации на данном направлении. Однако оборонная промышленность в то время имела ограниченные возможности, поскольку кризис, связанный с эвакуацией заводов вглубь страны, ещё полностью преодолеть не удалось. Так, по запросу недавно назначенного командующего АДД генерала А.Е. Голованова его соединения усилили всего 20 новыми ДБ-3ф. Верховный Главнокомандующий потребовал передать 10–15 дальних бомбардировщиков для пополнения ударных авиагрупп Ставки ВГК, призванных укрепить ВВС Западного фронта (4‐й УАГ на юхновском направлении и 5‐й УАГ на гжатском). В основном пополнения в авиации в то время – это вооружённые или невооружённые (транспортные) легкомоторные самолёты У-2 или Р-5.

Но подготовленных людей и техники для успеха явно было недостаточно. Из донесения генерала П.А. Белова от 23 марта командующему Западного направления генералу Г.К. Жукову о трёхдневных напряжённых боях за район станции Угра следовало, что добиться поставленной задачи не удалось из-за недостатка сил и средств. Партизанские отряды не могли состязаться с регулярными частями Красной армии по дисциплине, выучке, боевой подготовке и, как следствие, в открытых боях с врагом несли значительные потери. А к указанному времени многие части группы Белова пополнили партизаны и «весенние призывники», что предопределило наши неудачи.

Только 8-я вдбр смогла выполнить поставленную задачу, ночной атакой заняв деревню Денисково, когда половину потерь, по мнению Белова, враг понёс от огня десантников. В то же время Павел Алексеевич был уверен, что противник, лишённый возможности маневра, сам находился в крайне сложной ситуации: генерал-кавалерист двое суток наблюдал за тем, как немецкие транспортники сбрасывали на парашютах грузы, прежде всего продукты питания, для оборонявшихся частей у станции. Эту информацию подтвердили пленные. В сложившейся ситуации люфтваффе и иным образом энергично поддерживали свои войска: они обстреливали и бомбили части оперативной группы, в то время как ВВС фронта оставались пассивны (по крайней мере, на данном направлении). Белов просил Жукова: «Крайне желательно в новой операции против Угры участие нашей авиации» [Белов П.А. За нами Москва. М., 1963. С. 326].

Отбитый у врага разъезд в районе станции Угра

К концу марта 1942 г. враг стянул уже немалые силы для противодействия регулярным и нерегулярным войскам в своём тылу. Но и наши воины многому научились в ходе тяжёлых и напряжённых боёв, что подтверждает история обороны села Куракино десантниками 9‐й бригады, которыми командовал капитан Д.И. Бибиков. Несмотря на то что противник в течение 25–27 марта создал здесь большой численный перевес, подтянул десятки пулемётов и миномётов, под прикрытием которых неоднократно переходил в атаки, батальон, имея в строю немногим более 100 человек, проявил массовое мужество, героизм, умение сражаться грамотно и эффективно.

Капитан Бибиков хорошо подготовил оборону, каждый дом был оборудован как отдельный опорный пункт. Огневая система основывалась на фланговом и косоприцельном огне станковых и ручных пулемётов, противотанковых пушек и ружей. Станковые пулемёты располагались в подвалах тех домов, которые были приспособлены к длительной обороне и соединялись между собой ходами, что обеспечивало манёвр живой силы и огневых средств. Командный пункт батальона располагался в центре деревни. Это усиливало надёжность управления, наблюдения за полем боя, а в критические моменты позволило комбату находиться среди личного состава.

По докладам десантников, противник потерял убитыми и ранеными до 500 человек из числа действовавшей здесь, как показали опросы пленных, 131‐й пехотной дивизии. Известно, что только в течение 25 марта Дмитрий Иванович Бибиков из снайперской винтовки вывел из строя 12 солдат и офицеров неприятеля. Наши потери за три дня − 38 убитых и 91 раненый. Противник временно отступил, но начал подтягивать к деревне тяжёлое вооружение…

В отчёте для штаба ВДВ сказано: «Длительное пребывание [десантных] отрядов в тылу врага на положении стрелковых частей ставило их зачастую в критическое положение: они не имели ни баз снабжения, ни собственных тылов. Но несмотря на это, свои боевые качества не теряли и [вышестоящее] командование могло смело полагаться на них, поручая ответственные боевые задачи». Отмечая, что в открытом бою противник оказывался сильнее, лучше вооружён и приходилось ограничиваться сковывающими действиями, штаб 4‐го вдк указывал: «Нет сомнения, что при наличии в этих отрядах танков и артиллерии, они значительно повысили бы свою ударную силу и смогли бы гораздо шире развернуть активные действия, но наличие сплошного фронта не позволило организовать их усиления этими видами техники, а переброска по воздуху оказалась невозможной» [ЦАМО РФ. Ф. 1033. Оп. 1. Д. 1. Л. 5].

Десант в засаде

Ещё несколько лет назад подобная переброска военной техники по воздуху считалась не только возможной, но и реально осуществимой. В Советском Союзе интерес к десанту как виду войск возник очень рано, в середине 1920-х гг. В то время в Петрограде было организовано Особое техническое бюро по военным изобретениям под началом В.И. Бекаури, где велись, среди прочего, работы по переброске по воздуху тяжёлых грузов, разрабатывались первые подвески под самолёты. Весной 1930 г. центром исследований по созданию и совершенствованию парашютной техники стал конструкторский отдел, начальником которого назначили П.И. Гроховского. Павел Игнатьевич, как и большинство его подчинённых, не имел серьёзного образования, ему недоставало знаний, но он отличался энтузиазмом и богатой фантазией, брался за самые, казалось бы, безумные проекты. Как теперь понятно, некоторые идеи изобретателя предвосхищали время и стали востребованы ВДВ спустя много лет после его кончины.

Техника для вооружения десанта стала основным делом Гроховского, назначенного в марте 1934 г. начальником и главным конструктором Экспериментального института, и его единомышленников. «Этот маленький коллектив активно занялся всем, что могло понадобиться десантникам: парашютами, специальным обмундированием и снаряжением, упаковками для доставки различных грузов, – отмечал инженер и историк В.Р. Котельников. – Позже приступили также к работам по альтернативным десантно-посадочным средствам. В довольно бедной и технически отсталой стране Гроховский грезил многотысячными десантами с обилием различной техники и увлёк своими фантазиями не только собственный коллектив, но и руководство ВВС. Он обещал доставить в тыл врага всё, что может понадобиться десантникам» [Котельников В.Р. Красный десант. М., 2014. С. 9].

Если учесть предысторию назначения и неуживчивый характер П.И. Гроховского, то неудивительно, что он быстро нажил себе множество врагов, особенно из числа старых специалистов. Один из них писал в комиссию, разбиравшую причины торможения работ: «Я знаю Гроховского с 1929 г. Необычайная наглость, чванство и покровительство разоблачённых теперь врагов народа позволяли ему безнаказанно совершать буквально уголовно наказуемые поступки, которых имеется бесконечное множество. В список покровителей его входили (в хронологическом порядке): И.П. Уборевич, М.Н. Тухачевский, Г.Л. Пятаков… Очень много потворствовал Я.И. Алкснис. Я всегда выступал против Гороховского, считал его вредителем…» [РГВА. Ф. 29. Оп. 76. Д. 670. Л. 44, 45].

Десантным имуществом, помимо Экспериментального института, параллельно занимались также КБ № 29, завод «Подъемник», Техбюро при 3‐й авиадесантной бригаде им. С.М. Кирова и др. К сожалению, работа велась неорганизованно, хаотично, с дублированиями тематики. Только в ноябре 1938 г., например, были сформулированы основные тактико-технические требования на перевозки грузов внутри и вне кабин самолётов. Конкурирующие организации не гнушались доносами, обвиняли оппонентов в политической неблагонадёжности. В то же время, в значительной степени благодаря этим работам, для наших ВВС за 3–7 лет до начала «большой войны» были созданы приспособления, позволявшие транспортировать на сотни километров автомобили, лёгкие и средние орудия, миномёты, броневики, лёгкие танки… Впервые массовые воздушные десанты приняли участие в манёврах Киевского и Белорусского военных округов летом – осенью 1934 и 1935 г., и тогда же посадочным способом в тылу условного противника была высажена разнообразная техника.

В марте 1938 г., вскоре после ликвидации Экспериментального института, Военный Совет ВВС, обсудив вопрос «о состоянии строительства парашютно-десантной техники за 1934–1937 гг.», возложил непосредственное руководство исследованиями, испытаниями и освоением воздушно-десантной техники на Управление материально-технического снабжения ВВС РККА. Тогда же была сформирована возглавившая работы конструкторская группа А.И. Привалова, впоследствии знаменитого конструктора парашютных и реактивно-парашютных десантных систем. Из четырёх основных способов десантирования – парашютного, посадочного (второй эшелон десанта после захвата необходимых взлётно-посадочных полос), беспарашютного сброса с бреющего полёта («выбрасываемый десант»), планерного в отношении боевой техники – до практического состояния удалось к началу войны довести только первый, хотя прорабатывались все четыре направления. Наши конструкторы создали удачные подвески и мосты (ДП-1, ДПТ-2, ПГ-12 и др.).

Вероятно, основными причинами, по которым от усиления десантников 4‐го вдк тяжёлым оружием отказались зимой 1942 г., были: выведение противником 27 января из строя большинства кораблей, оснащённых различными десантными приспособлениями, мостами, подвесками; низкая эффективность танков Т-37 и Т-38; непригодность имеющихся в распоряжении десантников бронемашин в условиях глубокого снега и бездорожья. По иронии судьбы во время проведения Вяземской воздушно-десантной операции был арестован самый известный изобретатель в данной области П.И. Гроховский (обвинение не носило политического характера, а касалось финансовых злоупотреблений, но на свободу Павел Игнатьевич не вышел, скончался от чахотки в 1946 г.).