Между Вязьмой и Смоленском

Штабы ВДВ и ВВС Красной армии к середине января совместно разработали план высадки и выброски между Вязьмой и Смоленском целого воздушно-десантного корпуса. 4‐й вдк (командир полковник А.Ф. Левашов) состоял к началу 1942 г. из 7, 8, 214‐й воздушно-десантных бригад и ряда частей усиления, включая артиллерийский дивизион.

Десантники 4‐го воздушно-десантного корпуса. 1941 г.

Это было одно из наиболее боеспособных десантных соединений, многие бойцы и командиры успели накопить бесценный боевой опыт. При благоприятном развитии операции корпус вместе с другими соединениями и объединениями Западного и Калининского фронтов смог бы принять активное участие в окружении значительной группировки войск группы армий «Центр»: большая часть из 53 вражеских дивизий, в том числе десяти танковых и двух моторизованных, оказалась бы отрезанной от тыловых коммуникаций.

Но при подготовке операции имелись существенные упущения. Так, к работе не были привлечены офицеры штаба Западного фронта, что отрицательно сказалось на её итогах. Негативную роль сыграла и острая нехватка транспортных средств. Расчет показал, что для одновременного десантирования всех частей корпуса требовалось привлечь не менее 500 транспортных самолётов, но такого количества не имелось в наличии – фактически выделялись 43 ПС-84 (42 исправных) и 27 ТБ-3 (21 исправный).

Из опыта боевых действий при десантировании частей 5‐го вдк в период с 17 по 22 января видно, какое большое внимание следовало уделять скрытности сосредоточения сил, внезапности, введению в заблуждение противника. Так, начальник штаба ВВС Западного фронта полковник Пронин считал неоправданным расположение исходного района сбора вблизи линии фронта. Однако в вышестоящих штабах выбрали для базирования десантников и сводной транспортной авиагруппы Калужский аэроузел, находившийся всего в 30–40 км от передовых частей противника.

Такое решение впоследствии неоднократно критиковалось в исторических исследованиях. Но оно было в значительной степени вынужденным, ибо позволяло компенсировать нехватку самолётов. По оптимистичным оценкам штабных командиров, считалось возможным за 12–15 рейсов

Схема операции по выброске 4‐го вдк. 25.01.1942 г.

выполнить задачу, затратив на неё трое – четверо суток. В район недавно освобождённой Калуги срочно направилась оперативная группа ВВС фронта во главе с генералом С.А. Худяковым. Оставленные противником полевые аэродромы располагались невдалеке от дорог и прилегали к лесным массивам. Мощные кроны деревьев облегчали маскировку. Упрощали организацию базирования и сохранившиеся капониры для самолётов. Казалось, район сосредоточения выбран весьма удачно. И всё же расположение большого количества техники, различного военного имущества в относительной близости от противника оказалось серьёзной ошибкой.

Нельзя не согласиться с мнением советского военного историка генерала Л.М. Сороченко, что вопросы тылового обеспечения Вяземского оперативного десанта практически в плане отражены не были, и это следует поставить в вину штабным работникам. Предполагалось, что самостоятельные боевые действия частей корпуса в тылу противника продлятся не более двух – трёх суток, максимум 7—10 дней, после чего произойдет их соединение с наступающими войсками Западного фронта. Следовательно, тылового обеспечения операции на длительный срок не потребуется. Поэтому командир воздушно-десантного корпуса полковник А.Ф. Левашов и начальник тыла Западного фронта генерал В.П. Виноградов не согласовали многие детали взаимодействия.

Командование фронта полагало, что будет вполне достаточно на несколько суток боёв тех материальных средств, с которыми 4‐й вдк десантируют. Не была предусмотрена регулярная доставка во вражеский тыл средств подвоза имущества. Никто не сомневался, что они будут захвачены десантом у противника в районе высадки. Ни ремонтников, ни запасных водителей за линию фронта забрасывать не собирались. Также не планировалось покрывать

Карта района действий 4‐го воздушно-десантного корпуса

расход и потери материальных средств в ходе боевых действий, хотя из-за долгого перебазирования и задержки с началом операции войска были вынуждены отчасти израсходовать на Большой земле запасы, предназначавшиеся для использования уже после десантирования. Слабо оказались проработаны вопросы эвакуации раненых.

При расчете самолёто-вылетов командование исходило из благоприятных метеоусловий, максимального напряжения сил всех экипажей; не брались в расчёт боевые и небоевые потери, а также разного рода повреждения и неполадки транспортных машин. На исходных аэродромах не было накоплено необходимого запаса горючего. Из-за нехватки транспортных самолётов не предусматривалось создание их резерва. В итоге план имел серьёзные изъяны: при хорошо организованной работе аэродромов и наличии опытных экипажей на один вылет уходило бы 4–6 ч. По расчёту получалось, будто за 15 ч тёмного времени суток каждый исправный ПС-84 должен совершить по шесть полетов, а ТБ-3 – по пять, что явно не соответствовало реальным возможностям людей и техники. Всё это говорило об отсутствии опыта у генералов и офицеров штабов различных уровней, привлечённых к подготовке воздушно-десантной операции.

В посёлок Раменское, в 43 км к юго-востоку от центра Москвы, где дислоцировались тогда части 4‐го вдк, ещё 17 января прибыло руководство воздушно-десантных войск: командующий генерал В.А. Глазунов, член Военного совета дивизионный комиссар В.Я. Клоков и начальник штаба генерал П.П. Ионов. Они ознакомились с подготовкой батальонов и бригад и пришли к выводу, что необходимо заменить недостаточно обученную 7-ю вдбр на 9-ю вдбр, а первыми задействовать части 8‐й вдбр. На следующий день в Раменское подали железнодорожные составы для погрузки. Началось перебазирование личного состава 8‐й бригады. Вслед за подчинёнными подполковника А.А. Онуфриева места в пассажирских вагонах и теплушках заняли другие части. Эшелоны двигались на юг, но цель поездки держалась в строжайшей тайне.

Транспортировка растянулась на девять суток вместо запланированных двух, так как немцы при отступлении взорвали железнодорожный мост через Оку в окрестностях Алексина. Вскоре стала известна конечная точка маршрута – Калужский аэродромный узел. Немецкая авиаразведка и агентура засекли перемещение эшелонов с бойцами, оружием и техникой к линии фронта. В своё время перед контрнаступлением под Москвой выдвигавшиеся вперёд части 10‐й армии прикрывались с воздуха нашей истребительной авиацией, но на этот раз подобного патрулирования организовано не было. Не лучше обстояло дело и в районе самой Калуги: на только что занятых аэродромах не успели развернуть службу ВНОС и зенитные средства.

С 24 января штаб 8‐й вдбр, возглавляемый майором Н.И. Сагайдачным, приступил к планированию выброски первых батальонов с аэродромов Жашково, Грабцево, Перемышль. 26 января весь личный состав корпуса удалось сосредоточить в районе Калуги. Здесь теперь располагались как штаб 4‐го вдк, так и командование воздушно-десантными войсками. Сюда же прилетел генерал‐майор Л.А. Горбацевич, назначенный возглавлять созданную транспортную авиагруппу. Командир корпуса А.Ф. Левашов, получивший накануне генеральское звание, отдал в тот же день частям боевой приказ № 1 (его также подписали военком корпуса полковой комиссар В.М. Оленин и начальник штаба полковник А.Ф. Казанкин) на начало операции:

«Противник, преследуемый нашими частями, отходит в западном и юго-западном направлении. Авиаразведкой установлено двухстороннее движение транспортов и обозов по шоссе Вязьма – Смоленск и большаку Вязьма – Дорогобуж. Правее действуют группа Солдатова и группа Горина (полковник Н.В. Горин командовал 11‐м кавалерийским корпусом Калининского фронта до 17 января 1942 г., после чего его сменил генерал‐майор Г.Т. Тимофеев. – Прим. авт.), 4‐й вдк выбрасывается и высаживается в тыл противника согласно плановой таблицы десантирования с задачей упорной обороны… воспретить отход частей противника с фронта по шоссе и железной дороге…» [ЦАМО РФ. Ф. 37. Оп. 11431. Д. 45. Л. 1].

Планировалось, что первой под прикрытием усиленного парашютно-десантного отряда выбросится 8-я вдбр с задачей обеспечить площадку на весь период десантирования корпуса. Перед 4‐м вдк Г.К. Жуков поставил задачу: в ночь на 27 января выбросить или высадить главные силы соединения юго-западнее Вязьмы, в район Озеречня, Курдюмово, Комово (примерно в 40 км от райцентра) и после приземления перерезать основные коммуникации вяземской группировки противника, не допуская ни отхода неприятеля на запад, ни подхода его резервов. По своей инициативе командир 4‐го вдк решил выбросить часть сил для разведывательно-диверсионных действий в оперативном тылу группы армий «Центр».

На этот раз больше внимания уделили организации связи. Кроме узла связи в Калуге в интересах десантников работали радисты и телеграфисты ряда подразделений связи Западного фронта и ВВС Красной армии. В составе воздушного десанта были созданы специальные радиосети для связи между бригадами и штабом корпуса, разработаны так называемые переговорные таблицы. Однако разведывательные отделы штабов имели весьма скупую информацию о дислокации противника в районе выброски, в частности, у Озеречни, куда собирались приземлиться передовые отряды, а партизаны, к сожалению, часто присылали сообщения, недооценивавшие силы немцев. Не имелось у командиров десантников и текущих данных о действиях наших партизанских отрядов, их замыслах.

Вскоре выяснилось, что из шести выделенных аэродромов в районе Калуги лишь Грабцево и Жашково полностью пригодны для взлётов транспортных самолетов, Ржавец можно использовать только днём. На этих аэродромах ранним утром 27 января началась загрузка в самолёты первых подразделений 8‐й вдбр. Из имеющихся самолётов ПС-84 лишь 30 признали пригодными для десантирования, а из экипажей 8 не летали ночью. В каждой машине размещалось по 15–18 бойцов, а в грузовые отсеки загружали тяжёлое оружие, упакованное в парашютно-десантные мягкие мешки (ПДММ). Пока ожидали окончания снежной пурги, в адрес генералов В.А. Глазунова и Н.Ф. Науменко поступила телеграмма генерала Г.К. Жукова: «Сообщите Левашову, что в тот район, который был мною отмечен на карте, вышла конница группы Соколова (11‐й кавалерийский корпус. – Прим. авт.). Поэтому обстановка для Левашова облегчается. Продумайте технику связи и дайте указания людям. Чтобы не было недоразумений, постараюсь предупредить кавалеристов. Как все будет готово, тов. Сталин приказал вам явиться к нему и доложить о ходе подготовки известного вам дела» [ЦАМО РФ. Ф. 37. Оп. 11431. Д. 17. Л. 24].

Казалось, ничто не могло помешать успеху предстоящей операции. Но советское командование недооценило угрозу со стороны люфтваффе. Следует отметить, что, несмотря на морозную погоду, особенно по ночам, немцы освоили зимнюю эксплуатацию своих машин, постоянно поддерживали моторы некоторых самолётов в состоянии, пригодном к быстрому взлёту на задание. Ещё 13 января «мессершмитты» без помех сожгли на аэродроме Грабцево приземлившийся «дуглас» с техсоставом, а заодно и стоявший неподалёку Пе-2. После того как вражеская разведка вскрыла сосредоточение самолётов и войск, 27 января, примерно в 17 ч, последовал бомбоштурмовой удар по изготовившемуся к старту десанту.

Рискнём предположить, что неслучайно вражеские самолёты появились над взлётной полосой всего за несколько минут до выруливания по ней транспортных машин: немецкая агентура передала необходимые данные в свои штабы, которые проинформировали о подготовке к вылету с аэродрома немецкие экипажи. Их разведчики, несомненно, обратили внимание на специальное зимнее обмундирование десантников и развертывание многочисленных советских штабов в только что освобожденных от противника населенных пунктах. Кроме того, германская служба радиоперехвата засекла интенсивный радиообмен в районе Калужского аэроузла в предшествующие двое суток. При выполнении налёта люфтваффе добились полной внезапности – из находившихся на аэродроме Грабцево советских истребителей наперерез группе из 24 самолётов Bf 110 и Ju 88 направился лишь один Як-1. Но его тут же сбили на взлёте немцы; погиб отличный лётчик, командир 20‐го иап подполковник А.Г. Стариков.

«На аэродроме творилось что-то невообразимое, – вспоминал участник событий лётчик 3‐го тбап капитан А.И. Мосолов. – Тяжёлые самолёты налетали друг на друга и загорались. Из них на ходу выпрыгивали бойцы и стремились подальше отбежать от мест взрывов. Десантирование с аэродрома Грабцево оказалось полностью сорвано» [Громов И.И., Пигунов В.Н. Четвёртый воздушно-десантный. М., 1990. С. 111]. Впоследствии стало известно, что огонь поглотил девять ТБ-3, один Як-1, один И-16, а 13 ТБ-3 получили повреждения и требовали ремонта. Один из складов горючего также сгорел. Как следует из немецких источников, основной урон нанесла авиагруппа I/NJG4, ведомая командиром капитаном В. Шписом (W. Spiess). При возвращении ведущий Bf 110 был сбит зенитным огнём в районе Сухиничей и германский ас погиб. Однако батальон капитана В.П. Дробышевского временно остался без средств транспортировки.

Мессершмитт Bf 110, сбитый зенитным огнём за линией фронта

Командующий ВВС КА генерал-полковник П.Ф. Жигарев сразу после случившегося телеграфировал начальнику штаба ВДВ генерал‐майору П.П. Ионову: «Решение командования ВДВ о том, чтобы днём 28.1 транспортировку не производить, одобряю; с этим согласен тов. Жуков». Потребовав перебросить самолеты У-2 и Р-5 из Грабцева на другие аэродромы, перевезти оставшиеся в лётном состоянии ТБ-3 в Ногинск, а самолёты ПС-84 из МАГОН вернуть во Внуково, Жигарев продолжал: «С генералом М.С. Громадиным (командующий Войсками ПВО территории страны. – Прим. авт.) я договорился, чтобы командир 11‐го иап ПВО выполнял Ваши указания по прикрытию; кроме того, с рассветом можно перебазировать ещё [истребительный] полк, но укажите, на какой аэродром сажать… Имейте в виду, что завтра с рассветом противник попытается произвести повторный налёт на аэродром Грабцево» [ЦАМО РФ. Ф. 37. Оп. 11431. Д. 17. Л. 24, 25].

Тем временем десантирование продолжалось. Более удачно сложилась ситуация для другого передового батальона той же бригады на аэродроме Жашково. В 14 ч 30 мин 27 января с 29 ПС-84 на парашютах выбросили первую группу капитана М.Я. Карнаухова, имевшую задачу подготовить снежный аэродром для принятия остальных частей бригады. Однако из-за ошибки штурманов, многие из которых только недавно прибыли на пополнение авиагруппы из училищ, он был выброшен не у Озеречни, а в 15 км южнее, в районе деревни Таборы. Выброска проводилась при сильном ветре в один заход, бойцы покидали машины на высоте 1500–2000 м вместо запланированных 500 м. В результате парашютистов разбросало в радиусе 20–25 км вокруг деревни Таборы, в которой, к счастью, не оказалось неприятеля. Сбор десантников проходил медленно, и капитан Карнаухов, не дождавшись появления шифровальщика, приказал передать радиограмму открытым текстом: «Приземлились, действуем» [Громов И.И., Пигунов В.Н. Четвёртый воздушно-десантный. М., 1990. С. 112]. После этого связь надолго прервалась. Почти одновременно было выброшено с парашютами в разных районах Смоленской области семь диверсионных групп, общей численностью 93 человека.

Разведывательный отдел 40‐го германского танкового корпуса сообщил вечером того же дня в штаб 4‐й полевой армии: «По донесению двух железнодорожных гарнизонов, восточнее Бариново в 16 ч 35 мин (по среднеевропейскому времени) отмечались пролёты 12–15 русских транспортных самолётов через железную дорогу Киров – Вязьма. В обратном направлении самолёты пролетали от 17 ч 00 мин до 17 ч 10 мин, что даёт основание предполагать, что в районе Ельни – Дорогобужа сброшен авиадесант» [Боевые донесения и другие оперативные документы штабов 4‐й полевой армии и группы армий «Центр» / Пер. с нем. М., 1947. С. 17]. Других данных немцы пока не имели, а ошибка с вычислением места приземления советских подразделений составляла более чем 100 км, и это не позволило неприятелю своевременно предпринять контрмеры.

Десантирование батальона майора А.Г. Кобца той же бригады было осуществлено с ещё большими осложнениями. Лишь 17 ПС-84 смогли стартовать из Жашкова вечером. Они выбросили бойцов почти над изначально запланированной площадкой, но в деревне Озеречня оказался сильный вражеский гарнизон. В результате батальон понёс потери уже в воздухе. Как впоследствии стало известно, несколько десантников попали в плен, а троих, в том числе начальника политотдела 8‐й вдбр, батальонного комиссара И.А. Горохова, нацисты повесили в деревне на стропах парашюта.

Разведывательный отдел штаба 4‐й германской танковой армии сообщил первые данные о советских парашютистах: они вылетали на самолётах, подразделениями по 3—12 машин. На борту каждой находилось по 16 солдат, три младших командира и один комиссар. Десантники имели валенки и маскировочные халаты, которые надевали на ватники. Вооружались они преимущественно автоматами, некоторые противотанковыми ружьями с оптическими прицелами. На основании допросов пленных немцы сделали вывод, что в десант попадали молодые крепкие красноармейцы в возрасте около 20 лет, отнюдь не на добровольной основе.

Из 648 десантировавшихся к утру 28 января комбаты собрали 476 человек. Среди них было несколько десятков бойцов из батальона капитана В.П. Дробышевского – их выбросили с одиночных ТБ-3 поздним вечером 27‐го, после приведения в порядок взлётной полосы в Грабцеве и восстановления незначительно повреждённых тяжелых машин. В глубоком снегу удалось отыскать лишь треть вооружения, боеприпасов, лыж, продовольствия в ПДММ. Уже в первые сутки десантирования плановая таблица оказалась нарушена, и в неё пришлось на ходу вносить изменения.

Отсутствие связи и достоверных данных о положении высадившихся в тылу врага бойцов заставило командование воздушно-десантных войск и корпуса принять определённые меры. Десантирование продолжили поздним вечером 28 января, а утром этого дня через линию фронта был послан У-2 для установления местонахождения передового отряда. Когда самолёт не вернулся, то отправили второй, а затем и третий, но все они пропали. Лишь 1 февраля стала известна судьба экипажей. Потеряв ориентировку, один из них совершил вынужденную посадку из-за нехватки горючего у Малоярославца, второй потерпел аварию севернее Калуги. В третьем У-2 лейтенант Белов вылетел с помощником начальника разведывательного отдела корпуса ст. лейтенантом А.П. Аксеновым. Пилот совершил пять посадок на занятой противником территории, и горючее в самолете закончилось. Даже после этого Аксенов продолжил поиск парашютистов в районе Издешково, двигаясь пешком. Он сумел найти и объединить в отряд около 200 десантников, овладеть с ними несколькими деревнями, а затем, используя найденный трофейный бензин, прилетел на У-2 к селу Андросово (9 км юго-восточнее станции Издешково), где находился временный командный пункт 8‐й вдбр.

Сбитый У-2

Руководству бригады также пришлось преодолеть немало трудностей, чтобы попасть в тыл врага. Командир бригады А.А. Онуфриев и её комиссар И.В. Распопов рассчитывали десантироваться на самолетах У-2, но выяснилось, что большинство их пилотов недавно прибыли в район Калуги из учебных центров и не имели навыков полётов в тёмное время суток. Неудачным оказался вылет ночью 28 января на самолёте ПС-84. Не найдя условных сигналов, экипаж вернулся на аэродром Жашково. После доклада командира корабля М.М. Ястребова о невыполнении задания, генерал Л.А. Горбацевич едва не отдал пилота под суд. Лишь заступничество комбрига спасло тогда от больших неприятностей опытного авиатора, налетавшего до войны свыше 3 млн км по трассе Москва – Берлин (Михаил Матвеевич Ястребов погиб при выполнении боевого задания в июне 1942 г.). В следующую ночь командир, комиссар и 16 бойцов всё же выбросились с парашютами в районе Таборы. Они двинулись к Озеречне, приняли неравный бой с вражескими лыжниками (из 3‐й германской мд), и только появление ранее десантировавшихся воинов позволило подразделению избежать разгрома – в живых остались Онуфриев, Распопов и ещё несколько человек.

Умело действовал командир батальона 8‐й вдбр майор А.Г. Кобец. Он сориентировался в сложной обстановке, сходу вступил в бой во главе подчинённых, вынудил неприятеля поспешно бежать. Первыми трофеями стали шесть автомобилей, зенитное орудие, несколько радиостанций, другое имущество. После боя капитан М.Я. Карнаухов выбрал площадку для приземления основных сил, организовал её оборону, а также приказал разжечь сигнальные костры. Однако большинство транспортных самолётов, не найдя на земле условных опознавательных знаков, в эту ночь уже вернулись на базы. С некоторых всё же выбросили бойцов с тяжёлым оружием. Правда, в заданный район штурманы вышли с большими ошибками. В результате подразделения бригады вновь оказались разбросаны на значительной площади. Как потом выяснилось, с одного самолёта парашютисты были выброшены к северу от Вязьмы, в расположении своих войск, а с другого – даже в окрестностях г. Горький!

Стремясь как можно скорее десантировать бригаду, командование ВДВ отдало приказ совершать вылеты и днём. К вечеру 29 января в штаб 4‐й германской полевой армии поступило сообщение, что в середине дня «между 11 ч 30 мин и 11 ч 45 мин русские транспортные самолёты, частично в сопровождении истребителей, пролетали над мостами через реку Угра у Вознесенья в западном и северном направлениях, двери у самолётов были открыты. Железнодорожная линия на Вязьму перерезана противником в пяти местах» [Боевые донесения и другие оперативные документы штабов 4‐й полевой армии и группы армий «Центр» / Пер. с нем. М., 1947. С. 23]. После этого или другого

Схема боевых действий 8‐й вдбр. 01.02.1942 г.

подобного донесения немцы стали распространять сообщения, будто русские выбрасывали из транспортных самолётов десантников с малой высоты без парашютов прямо в глубокий снег. Естественно, советские документы и воспоминания участников событий этого не подтверждают.

Перевозка десанта на У-2, оборудованном специальными транспортными контейнерами

В действительности, с самолётов ПС-84, а чаще У-2 и Р-5, неоднократно выбрасывали с бреющего полёта ПДММ. Безжизненные мешки с различными грузами, вероятно, и стали для немцев очередным объектом в информационной войне, которая не затухала ни на день. Нацисты рисовали русских «дикими варварами», способными по приказам комиссаров совершать самоубийственные поступки, подобно прыжкам с самолётов без парашютов. Однако германское командование вынуждено было признать мужество и самоотверженность десантников, сражавшихся с огромным упорством. Отдельные подразделения 8‐й вдбр целиком погибли, окружённые превосходящими силами противника, но в плен не сдались.

Внимательно следивший за развитием операции И.В. Сталин приказал командующему ВВС КА выехать на аэродромы, с которых производились вылеты транспортников, для изучения обстановки. 30 января генерал П.Ф. Жигарев докладывал Верховному Главнокомандующему:

«В распоряжении Глазунова имеется 38 транспортных самолётов, в том числе 30 ПС-84 (из них 24 экипажа готовы к работе ночью) и 8 ТБ-3. К концу дня ожидается прибытие из ремонта ещё 9 ТБ-3. Для обеспечения десантирования в настоящее время выделено 52 истребителя ВВС Западного фронта и 23 истребителя 6‐го ак ПВО. Из этого количества 64 машины исправны, а шесть лётчиков готовы к ночным полётам.

Из предоставленных к началу операции 70 транспортных самолётов вышло из строя к настоящему времени 32 машины: при бомбометании противника уничтожено 10 ТБ-3 и повреждено 17 ТБ-3, три ПС-84 погибли в воздушных боях и от обстрела зенитной артиллерией, а два ПС-84 не вернулись с боевого задания. Из-за сильного противодействия противника Жуков приказал вести выброску десанта только ночью. К утру 30 января удалось десантировать около 2 000 человек и ещё 1 000 человек запланированы к выброске в следующую ночь. Полагаю, что нет необходимости выделять дополнительные самолёты. Они излишне загрузят аэродромы и не позволят осуществлять аэродромный маневр, а имеющиеся 38 машин используются с неполной нагрузкой.

Также считаю нецелесообразным выделение дополнительных истребителей, поскольку для отражения дневных налётов их количества достаточно, к тому же противник атакует теперь только ночью… Назначенный Жуковым для руководства операцией командующий ВВС Западного фронта генерал Науменко и мной – командующий дальнебомбардировочной авиацией генерал Горбацевич, видимо, не продумали до конца организацию работы…» [ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11250. Д. 45. Л. 6].

В свою очередь, из докладной записки Л.А. Горбацевича секретарю ЦК ВКП (б) Г.М. Маленкову следовало: член Военного совета ГВФ бригадный комиссар И.С. Семёнов, не проверив информацию, доложил генералу Н.Ф. Науменко об отсутствии горючего на аэродроме Грабцево, что роковым образом задержало вылет и привело к столь тяжёлым последствиям. Из запланированных для участия в операции 112 истребителей фактически имелись 63 машины (38 исправных). Причём только 23 истребителя находились в подчинении Горбацевича, а остальные оставались в ведении 6‐го ак ПВО или ВВС Западного фронта. Следовательно, основные проблемы были не в недостатке сил, а в неумелом управлении ими, несогласованности различных руководящих инстанций. Негативно сказалась и недостаточная подготовка лётчиков-истребителей Калужского узла к ведению перехватов противника ночью.

О результатах работы транспортной авиации ГВФ дает представление табл. 1.

При анализе потерь полковник Горбацевич указал их причины: три корабля сбиты в воздухе, три уничтожены на земле штурмовым налётом, четыре не вернулись с задания, четыре разбиты в авариях (после уточнения выяснилось, что подлежали списанию 16 транспортных машин, а все повреждения были связаны с зенитным огнём). Всего транспортные самолёты выполнили за январь 1942 г. немногим более 200 вылетов, безвозвратно потеряв 24 многомоторные машины.

Таблица 1. Ход десантирования 8‐й вдбр в конце января 1942 г.

* В документе указано, что всего было выброшено 2497 чел. Источник: ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11290. Д. 146. Л. 67.

Можно добавить, что в десантировании участвовали 42 экипажа ПС-84 группы И. Семёнова (ГВФ) и 14 экипажей ПС-84 полка особого назначения, который первоначально возглавлял полковник Н. Мурзин, а затем подполковник В. Клопцов. Относительно небольшое количество вылетов можно объяснить недостатком пилотов (всего 29 человек), готовых действовать ночью и в сложных метеоусловиях. Незначительное участие приняла в данном десантировании 23-я тбад (группа И. Георгиева), большинство самолётов которой вышли из строя 27 января.

Налёты противника на аэродромы Калужского узла днём, а главным образом ночью, продолжались и после этой даты. Их эффективность оказалась весьма высока. В тёмное время суток опытные экипажи люфтваффе безошибочно выходили к городу, используя для ориентира железнодорожную ветку. В конце января – начале февраля 1942 г. на аэродромах Грабцево, Жашково, Ржавец, Перемышль, Орешково, Корекезово, где весьма скученно располагались наши самолёты, противник вывел из строя свыше 50 машин разных типов. Среди «боевой» авиации наиболее сильно пострадали 54‐й бап (полк пришлось вывести на переформирование), 168‐й иап, 735‐й и 616‐й ап (почти одновременно сгорели 8 Р-5).

Построение десантников перед вылетом

Весьма слабыми и несогласованными оказались действия армейской и фронтовой авиации в поддержку десанта. Отчасти это было связано с уничтожением противником одного из крупных складов горючего в ходе авианалёта, отчасти – с плохой организацией боевой работы. Ударную группу из 85 бомбардировщиков и штурмовиков, как планировалось первоначально, так и не создали, поддержать высаженные за линией фронта подразделения 8‐й вдбр в те дни не удалось. Пятёрка разведчиков Пе-3 не смогла обеспечить десант информацией о противнике и его намерениях. Только легкомоторные самолёты являлись, при всех оговорках на изношенность машин, надёжными помощниками десантникам (имелось ровно 100 Р-5 и У-2, многие из которых не имели вооружения, зато большинство установили на лыжи).

Настойчивые удары люфтваффе стали одной из основных причин, заставивших советское командование 2 февраля прервать высадку воинов. Достаточно долго не имелось и объективных данных о судьбе и действиях десанта. Лишь в ночь на 2 февраля на самолёте У-2 с офицером связи ВВС Западного фронта майором В.М. Ефремовым прибыл в Калугу из-за линии фронта зам. начальника разведывательного отдела штаба 4‐го вдк капитан А.А. Цвион. Он доложил, что деревня Озеречня, куда с 27 января высаживались некоторые десантники, была занята противником, но 29 января деревню удалось отбить с большими потерями для врага. По крайней мере в трёх местах удалось подорвать железную дорогу Смоленск – Вязьма. Из других сообщений следовало: немецкие гарнизоны имеются в Ермолине, Бессонове (здесь же расположены немецкие штабы), а в Издешкове кроме примерно 400 солдат и офицеров гарнизона находятся до 3 000 обмороженных врагов, которых не успели эвакуировать. Отдельные парашютисты приземлились на правом берегу Днепра в районе Сафонова; пробравшиеся к общему месту сбора они рассказали об отсутствии там вражеских войск.

Реальная выброска была осуществлена на площади 60×80 км, причем если своих людей командиры собрали за двое – трое суток, то большинство ПДММ не смогли обнаружить в глубоком снегу (кроме двух упаковок консервов). В первые дни десантирования немцы перехватили таблицу световых сигналов, что позволило им вводить в заблуждение экипажи наших транспортных и связных самолетов, подавая ложные сигналы. Ожесточенное сопротивление оказали подразделения дивизии СС «Дас Рейх», а наибольшие потери парашютистам нанесли батареи 119‐го зенитного полка, зачастую открывавшие огонь по нашим воинам ещё до их приземления.

Местное население радостно встречало спускающихся с неба десантников, оказывало им всевозможную помощь. Когда стало известно о наличии крупных гитлеровских лагерей военнопленных в деревнях Леоново и Малое Алферьево, то в планы внесли изменения: советское командование потребовало как можно скорее освободить этих людей. Всего в районе выброски находилось до 5 000 партизан из бывших военнопленных, а также вооружённых местных жителей – эту силу надлежало использовать. Пока шёл сбор личного состава 8‐й вдбр, противник успел перебросить в Издешково до 500 солдат и офицеров на пополнение гарнизона. Другое важное мероприятие, зафиксированное советской разведкой, заключалось в том, что противник строил погрузочную посадочную площадку длиной 80—100 м у станции Алферьево, рядом с которой находится немецкий склад боеприпасов [ЦАМО РФ. Ф. 37. Оп. 11431. Д. 17. Л. 33].

Большинство высадившихся бойцов и командиров служили в 8‐й вдбр. Разные источники приводят различные цифры. В монографии «Советские воздушно-десантные», например, указывается: из 3 062 бойцов и командиров этого соединения 2 081 человека с 27 по 31 января удалось десантировать юго-западнее Вязьмы. До конца января около 800 десантников смогли собраться и составили объединённую группу. За линию фронта отправили также 120 ручных пулемётов, 20 миномётов, 72 противотанковых ружья. Но десятки мешков, в которых находились лыжи (их особенно недоставало), волокуши, патроны, другое снаряжение, в глубоком снегу найти так и не удалось. Одновременно транспортные самолёты десантировали небольшие диверсионные группы. Так, 76 человек из 214‐й вдбр приземлились в тылу 9‐й германской армии для проведения подрывов дорог и установления связи с опергруппой 11‐го кавалерийского корпуса [Советские воздушно-десантные. М., 1980. C. 92].

Сабельные атаки генерал П.А. Белов считал анахронизмом. Конники выходили на рубеж атаки с недоступной пехоте скоростью, действуя далее в пешем порядке, в конном же строю атаковали только рассеянного или отступающего противника

Особенность боевых действий десанта состояла в том, что их командиры первое время сражались как рядовые бойцы, а иногда первыми вступали в схватки с врагом прямо с неба. Но требования к командному и политическому составу предъявлялись высокие. Так, военком 8‐й вдбр ст. батальонный комиссар И.В. Распопов провел большую организационную работу, чтобы «рядовой и командный состав бригады пошёл в бой с немецкими оккупантами крепко спаянным коллективом, хорошо владеющим оружием, обладающим бесстрашием и волей к победе». Благодаря усилиям Распопова и его товарищей в Издешковском, Вяземском, Дорогобужском и других районах Смоленской области резко активизировалась борьба с оккупантами, численность крупных партизанских отрядов превысила 500 человек, которым командование 8‐й вдбр оказывало помощь трофейным оружием и боеприпасами, а иногда и непосредственным руководством отрядами.

Разъезд Белова. Февраль 1942 г.

Понятно, что далеко не всё из задуманного удалось осуществить. Весьма критично оценил события последних январских дней командир оперативной группы генерал П.А. Белов, который ожидал гораздо более весомых результатов: «К сожалению, осуществить крупную воздушно-десантную операцию не удалось, – резюмировал генерал Павел Алексеевич. – С 27 января по 1 февраля была высажена только 8-я воздушно-десантная бригада. Высадка прошла неудачно: производилась она по ночам, при плохой погоде. Штурманы транспортной авиации (среди которых было много молодых авиаторов, без боевого опыта. – Прим. авт.) не смогли точно проложить курсы своих кораблей. Парашютистов разбросало между Вязьмой и Дорогобужем на большом пространстве, иногда в 50–60 км от заданной точки. Некоторые парашютисты попали в районы, занятые противником, и были сразу же уничтожены гитлеровцами. Фашисты относились к десантникам с особой ненавистью, мучили и пытали их» [Белов П.А. За нами Москва. М., 1963. С. 122].