Навстречу гвардейцам Белова

В начале зимы 1942 г. советское командование готовилось перейти к широкому наступлению на всём советско-германском фронте. При этом основное внимание уделялось центральному направлению. 7 января И.В. Сталин подписал директиву Ставки ВГК, в которой определялись замысел стратегической операции по окружению и разгрому группы армий «Центр» и задачи фронтов, привлечённых к её проведению. В частности, от командующего войсками Западного фронта генерала армии Г.К. Жукова требовалось «нанести главный удар силами ударной группы т. Белова и 50‐й армии на Вязьму и завершить окружение можайско-гжатско-вяземской группировки противника, во взаимодействии с войсками ударной группировки Калининского фронта» [Русский Архив: Великая Отечественная. Т. 15 (4–1). М., 1997. С. 227].

Непосредственно на Вязьму наступала 33-я армия генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова, имевшая хорошие шансы на успех. Казалось, обстановка складывалась благоприятно, и Ставка ВГК приняла решение высадить в тылу неприятеля крупный десант в районе Озеречни, юго-западнее Вязьмы. Перед 4‐м воздушно-десантным корпусом (вдк), который командование решило задействовать в полном составе, поставили задачу перерезать железную и шоссейную дороги Вязьма – Смоленск и способствовать захвату Вязьмы – крупного узла и ключевого пункта обороны врага к западу от Москвы.

Генерал-лейтенант М.Г. Ефремов лично наградил орденом Красной Звезды четырнадцатилетнего Ваню Андрианова, благодаря которому в декабре 1941 г. части 33-ей армии, избежав засады, освободили д. Ново-Михайловское Боровского района

Между тем превосходства в силах у нас не было, хотя четыре армии левого крыла Западного фронта глубоко охватывали соединения противостоящей 4‐й немецкой полевой армии. Историк В.Л. Гончаров отмечал: «Четыре армии и кавалерийский корпус – звучит солидно. На деле же в боевом составе войск… (без учёта тылов) насчитывалось 170 тыс. человек…». Если приплюсовать артиллерию, резервы, свежий 9‐й вдк полковника М.И. Денисенко из 7 000—8 000 «штыков», ещё не принимавший участие в боях (он располагался в г. Киржач, Ивановской обл.), то советская группировка составляла примерно 250 тыс. человек. С учетом потерь в 20–25 противостоящих нам тогда на данном направлении немецких дивизиях имелось примерно столько же солдат и офицеров [Морозов М.Э., Платонов А.В., Гончаров В.Л. Десанты Великой Отечественной войны. М., 2008. С. 271].

Тягачи 33‐й армии

Такой была преамбула Вяземской воздушно-десантной операции, вместившей в себя несколько тактических выбросок и высадок десантников в период с середины января по конец февраля 1942 г. В ней участвовали практически в полном составе 4‐й вдк, отдельные подразделения 5‐го вдк и 250‐й отдельный стрелковый полк (в некоторых документах его называли воздушно-десантным). Первый этап десантирования начался из района подмосковного Внукова, куда срочно направили три батальона (около 1 300 бойцов) 201‐й воздушно-десантной бригады (вдбр) 5‐го вдк. Почти половина людей не имела опыта парашютных прыжков, и было решено продолжить обучение бойцов, временно не направляя их в тыл врага.

Хорошо подготовленный личный состав батальона капитана Суржика в середине января 1942 г. вывели из боев северо-западнее Юхнова, однако к 17‐му числу, когда планировали начать активные действия в тылу врага, многих не успели обеспечить новыми парашютами. Посадочный десант – 250‐й отдельный стрелковый полк того же корпуса – формировался на базе стрелковых подразделений Западного фронта. Ответственность за транспортировку десантников к месту выброски и высадки возложили на Московскую авиагруппу особого назначения (МАГОН) ГВФ. К ней в помощь привлекли три ТБ-3 23‐й тбад, спешно переоборудовав тяжёлые корабли для перевозки 45‐мм противотанковых пушек.

Ранним утром 18 января с Внуковского аэродрома стартовали 16 кораблей ПС-84 из 21, привлечённого для операции. С 5 до 9 ч этого дня 462 человека из батальонов капитанов И.А. Суржика и Н.Е. Калашникова приземлились на парашютах в районах: Знаменка, Желанья, Луга (примерно в 40 км юго-восточнее Вязьмы). Активного противодействия противник не оказал, и самолёты, входившие в МАГОН, в основном успешно выполнили задание, чему способствовали хорошая подготовка экипажей и чёткое обозначение района партизанскими кострами. Народные мстители также помогли десантникам найти сброшенные в глубокий снег грузы, указывали места сбора отдельным подразделениям. Вечером 18 января близ южной окраины Знаменки приземлились четыре ПС-84, доставившие группу обеспечения посадочного десанта в количестве 65 специалистов, включая стартовую команду.

Им удалось к утру следующего дня более или менее подготовить площадку у Плеснева для принятия транспортных машин. Три корабля ГВФ (их лыжами не оборудовали) после разгрузки с трудом взлетели с засыпанной снегом полосы, затем ушли на восток, а четвёртый не смог оторваться от земли и с рассветом был уничтожен штурмовым ударом немецких истребителей. Командование отметило и поощрило радистов МАГОН за грамотную работу. «Следует отметить организацию двухсторонней связи самолёта “дуглас” с землёй после посадки в тылу противника (площадка Знаменка)», – указывалось в отчете о десантировании [ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2589. Д. 151. Л. 17].

В зимнее время пулемёт «Максим» перевозили на лыжах. 1942 г.

19 января вражеским зенитчикам удалось сбить один ПС-84 у станции Угра (пилот Н.А. Сафонов), а самолёт Р-5 не вернулся из разведывательного полёта в район десантирования. Все это говорило об усилении противодействия со стороны неприятеля. Выделенные для прикрытия транспортных машин и окрестностей Внукова истребители 43‐й сад не смогли обеспечить надёжного сопровождения тихоходных «дугласов»; опасаясь смертоносных атак «мессершмиттов», командование решило впредь работу производить в сумерках или ночью. Если накануне экипажи ПС-84 выполнили задачу, то 19 января из-за потери ориентировки только 11 машин из 20 выбросили десант – приземлились 180 человек, имевшие кроме личного оружия 10 миномётов, 33 ручных пулемёта, пять противотанковых ружей, а также семь раций.

После возвращения командир эскадрильи ТБ-3 3‐го тбап капитан В.Е. Борисенко доложил, что не менее 400 человек из числа местного населения и партизан продолжают днём и ночью расчищать площадку у Плеснева от непрекращающегося снега; в работах участвовали и десантники капитана И.А. Суржика. Командир батальона, считая посадку самолётов с колёсным шасси обеспеченной, 20 января в 11 ч 37 мин радировал на Большую землю: «Высылайте Солдатова. Суржик», т. е. просил ускорить отправку посадочного десанта 250‐го полка. Командующий ВВС Западного фронта генерал Н.Ф. Науменко приказал в ближайшую ночь начать высадку.

К этому времени в штаб 8‐го германского авиакорпуса поступила разнообразная разведывательная информация. Благодаря чёткой работе службы наблюдения и интенсивным полётам разведчиков, неприятель вскрыл район десантирования и принял ответные меры. С 20 января немецкие самолёты разных типов стали бомбить и обстреливать цели в районе Плеснево в течение светлого времени суток. Налёты противника не причинили существенного ущерба самим десантникам, но штурмовые атаки «мессершмиттов» привели к гибели двух ПС-84 после приземления; ещё одну машину они сбили в воздухе. Всего выбыло из строя девять «дугласов», из которых шесть пришлось списать. Кроме того, так и осталась неизвестной судьба пропавшего разведчика Р-5.

В ряде случаев только высокое мастерство авиаторов позволяло избегать безвозвратных потерь. Так, 21 января после атаки Bf 109 транспортный самолёт получил многочисленные попадания, командир корабля А.А. Пантелли – ранение в обе ноги. Но он сумел с помощью экипажа остановить кровотечение, довести ПС-84 до своего аэродрома и благополучно посадить во Внукове. Выпускник Борисоглебского военного авиационного училища 1929 г. и пилот Узбекского управления ГВФ до зачисления в МАГОН в первые дни войны, Алексей Антонович успел налетать к этому времени более 2 000 ч. Уже дважды ему приходилось смотреть в глаза смерти: 6 сентября 1941 г., когда экипаж отразил атаку «мессершмиттов» над Ладогой, сбив в бою один из истребителей, и 13 октября, когда пилот посадил повреждённый самолёт в 45 км за линией фронта, сумев вывести всех шестерых к своим. За эти подвиги А.А. Пантелли был награждён орденом Красного Знамени. В августе 1944 г. налёт Алексея Антоновича превысил 1 млн км. Увы, он умер вскоре после войны от кровоизлияния в мозг, не дожив до 40 лет.

Экипажи работали с большой нагрузкой, буквально на износ. Конечно, наибольший налёт имели авиаторы многомоторных машин, прежде всего из МАГОН. «Пилоты находились в воздухе, как правило, по 14–16 часов в сутки, − вспоминал начальник ГУ ГВФ, Герой Советского Союза генерал‐майор В.С. Молоков. – Нелегко приходилось и техническому составу аэродромов. Сроки обслуживания самолётов сократились до минимума. Они исчислялись иногда буквально минутами. Ремонт самолётов шёл круглосуточно, сверхударными темпами. Ведь машин не хватало, и каждая из них была на счету» [Молоков В.С. Родное небо. М., 1987. С. 97].

45‐мм противотанковая пушка. 1942 г.

В те зимние дни много транспортных кораблей получили повреждения, нуждались в ремонте. 22 января 1942 г. командующий ВВС КА генерал-полковник П.Ф. Жигарев поддержал ходатайство Молокова о возвращении в систему ГУ ГВФ бывшего завода № 89 для организации ремонта машин ПС-84 и ТБ-3, моторов к ним и производства запасных частей к «туполевским» гигантам (их выпуск давно прекратили) и обратился непосредственно к И.В. Сталину: «В настоящее время базы для ремонта самолётов ТБ-3 нет за исключением завода № 243 ГВФ в Ташкенте, весьма удалённого от районов эксплуатации самолётов ВВС, в то время как помещения завода № 89, приспособленные под ремонт самолётов больших габаритов, используются под ремонт Ил-2, не требующих больших пролётов цехов. В ГВФ в результате многолетней работы по эксплуатации и ремонту тяжёлых самолётов накопился большой опыт и имеется вся необходимая техническая документация, благодаря чему возвращение завода № 89 ускорит организацию ремонта самолётомоторного парка ТБ-3» [РГАЭ. Ф. 9527. Оп. 1. Д. 14].

Транспортные самолёты к 22 января доставили 1 011 бойцов и командиров 250‐го полка, располагавших 24 миномётами, 40 пулемётами, двумя противотанковыми 45‐мм пушками и 12 рациями. К сожалению, одна часть высадившихся начала действовать в интересах 33‐й армии, а другая – оперативной группы генерала П.А. Белова. Тем не менее парашютный и посадочный десанты уже представляли для неприятеля нешуточную угрозу, особенно с учётом слабости немецких тыловых коммуникаций того времени. Германское командование объективно оценило положение. В журнале боевых действий 4‐й полевой армии 19 января с тревогой отмечалось: «Севернее лесничества Богородицкое создалась очень опасная обстановка из-за действий партизан и просочившихся в тыл подразделений русских регулярных войск. Противник продолжает выброску парашютистов. Строительные части и подразделения связи подверглись нападению и были разгромлены. Многие старосты казнены русскими» [Рейнгардт К. Поворот под Москвой / Пер. с нем. М., 1980. С. 304].

«18 января соединения 33‐й армии из района прорыва под Медынью продвинулись в направлении на Юхнов, подойдя к нему на расстояние 15 км, – отметил германский историк К. Рейнгард. – 19 января Ставка приказала войскам этой армии прорываться на Вязьму и соединиться там с 1‐м гвардейским и 11‐м кавалерийскими корпусами, а также частями воздушно-десантных войск… Попытки немецких 4‐й общевойсковой и 4‐й танковой армий остановить прорвавшегося противника путём контратак были осложнены тем, что русские уже находились в тылу запланированных для 4‐й армии зимних позиций. Гитлер, не желавший дать разрешение на глубокий отвод войск, приказал командующему 4‐й армией явиться к нему для доклада. По мнению фюрера, Кюблер не был тем человеком, который мог справиться с кризисом (вскоре его сменил в должности командующего генерал Г. Хейнрици. – Прим. авт.)» [Рейнгардт К. Поворот под Москвой / Пер. с нем. М., 1980. С. 302, 303].

Продвижение десанта в тылу противника

Как следовало из оперативных документов штаба ВДВ, 13 суток советские десантники удерживали важный район в тылу врага. Успех был бы большим, но туман, сильная дымка, похолодание временами до минус 40 °C снижали видимость, усложняли взлёт и десантирование, растягивали операцию во времени. Выявились серьёзные трудности в организации управления и связи. Так, служба связи авиачастей ГВФ, на самолётах которых проводилась основная выброска, имела специфические отличия (правила выхода в эфир, система кодов, программа подготовки радистов и другое), затруднявшие взаимодействие со связистами ВВС Красной армии. Скоротечность при подготовке операции и упущения, вызванные нехваткой опыта, не позволили разработать универсальную радиосигнальную таблицу для всех самолётов и переподготовить радистов в экипажах. Кроме того, между транспортными самолётами ПС-84 (имели радиостанции РСБ-бис) и тяжёлыми кораблями ТБ-3 (оснащались устаревшими рациями типа 11 СК) поддерживалась устойчивая связь на расстоянии всего 200 км. Сказались недостатки и в подготовке радистов-десантников. Разработанная и утверждённая в середине января единая таблица радиосигналов оказалась неудачной, и войска её не применяли. 21 января штаб ВВС фронта утвердил новую таблицу, вручив её начальнику штаба 250‐го полка, однако самолёт, на котором он вылетел за линию фронта, пропал без вести.

Начальник штаба ВВС Западного фронта полковник А.С. Пронин оперативно обобщил опыт проведения первой части операции. В подготовленном им документе было сформулировано 12 выводов, из которых наиболее важными представляются следующие:

«– Выбору района выброски десанта должно предшествовать детальное изучение группировки сил противника в предполагаемом районе, причём для получения полных данных надлежит использовать все виды разведки.

– Транспортировку посадочного десанта в зимних условиях при глубине снежного покрова выше 30 см надо производить на самолётах, оборудованных лыжами. Это освободит силы десанта от необходимости готовить посадочную площадку, позволит принимать посадочный десант на любом снежном поле.

– Для точности выхода самолётов, транспортирующих десант в район выброски, и особенно в ночное время, при неблагоприятной метеообстановке, необходимо в предполагаемый район выброски заблаговременно доставлять приводную радиостанцию.

– Для создания оперативной маскировки и отвлечения внимания противника от района выброски желательно одновременно с десантированием производить выброску ложного десанта в виде болванок на парашютах.

– Нельзя допускать растяжку выброски десанта по времени в одном районе, ибо этим теряется элемент внезапности, что очень важно при проведении десантной операции.

– Десантная операция показала, что высадить посадочный десант в ночное время возможно, но лётный состав, привлекаемый к транспортировке, должен иметь практику посадки с бортовыми фарами.

– В целях скрытности от противника аэродром погрузки и отправки десанта должен находиться на удалении от линии фронта не менее 100—90 км, лётные части, предназначенные для транспортировки, сосредотачивать за сутки до начала операции» [Битва за столицу. Сб. документов. Т. 2. М., 1994. С. 46].

К сожалению, далеко не все эти положения удалось учесть при подготовке следующего, более крупного десанта.