Нами торгуют

ЗаПЧЕЛ наслаждался лидирующими позициями в рейтингах, ни разу не опускаясь ниже второго места. Руководители партии находились в уверенности, что игра уже сделана и остается только подсобрать свои 15–20 мандатов в будущем парламенте. Вариант десяточки рассматривался как поражение и всерьез не воспринимался. Ведь кто, как не мы, раскачал народ и поднял знамя русской общины?

А наши главные конкуренты на общем электоральном поле тем временем учли сделанные ошибки. Янис Юрканс уже почти год как вышел из Партии народного согласия и остался внефракционным депутатом. Лидер ПНС Янис Урбанович, глава партии «Новый центр» Сергей Долгополов и вождь социалистов Альфред Рубикс осуществили неожиданный ребрендинг и сформировали объединение «Центр согласия», председателем которого стал популярный телевизионный и газетный журналист Нил Валерьевич Ушаков. Он возглавил политический блок в 29 лет. Хотя Юрий Николаевич Соколовский возглавил фракцию ЗаПЧЕЛ в 27, и тогда его никто из наших не попрекал молодостью лет. Сейчас же общим местом во внутренних разговорах ЗаПЧЕЛ было – мол, Ушаков неопытный, и ничего у него не получится.

Хитромудрая Жданок, многоопытный Плинер, а тем более махровый Петропавловский абсолютно не воспринимали Нила и «ЦС» всерьез, хотя многое говорило о том, что за новым проектом – мозги и деньги. Новое объединение грамотно работало через телевизор – Первый балтийский канал, сплачивало электорат вокруг Дня Победы, выработало узнаваемый логотип: леонардовский Человек в круге. Красный цвет создавал аллюзию со звездой…

У нас же постепенно стали выкристаллизовываться списки на выборы в IX сейм. И здесь я сделал один достаточно рискованный ход, который привел к ухудшению моих отношений с Татьяной Аркадьевной.

Бывший офицер 2-го отдела (контрразведки) КГБ Латвийской ССР Владимир Александрович Комогорцев перестал быть чекистом еще до январских баррикад 1991 года и с высоко поднятой головой ушел в нефтебизнес, став за короткое время одним из богатейших людей Латвии. Вдобавок он не чурался публичности, был горазд отчебучить остроумное интервью. Комогорцев – ровесник и однокурсник моей мамы (хотя и по другому факультету) в Рижском политехническом институте, а с его дочерью Владой мы учились в 24-й школе.

Во время журналистской работы я встречался с В.А. Комогорцевым на разных мероприятиях, знал его критичное отношение к нынешней социально-экономической модели Латвии, а также то, что Влада является практикующей бизнес-вумен с основательным опытом, полученным на предприятиях отца. Как по мне, такого человека – молодой яркой женщины, практика крупной экономики – нам не хватало. Я провел предварительные переговоры с Владимиром Александровичем и Владой о ее возможном выступлении на следующих парламентских выборах.

Затем состоялось знакомство с Татьяной Аркадьевной. В принципе, она была совсем не против притока нового ресурса в партию. Но, во-первых, Жданок отчего-то патологически опасалась всего, что связано с КГБ. Могу предположить, что это шло от ее первого длительного выезда за границу, когда в начале восьмидесятых ее, молодую преподавательницу математики ЛГУ, направили на стажировку в мозговой центр французской науки – университет Монпелье. Как-то на приеме в посольстве РФ в Латвии мне повстречался уже седой мужчина в ранге вице-консула, поведавший, что общался с нашим партийным лидером в бытность ее в галльской кузнице умов. Говорил он об этом с какой-то полуусмешкой. Может, и 20 лет назад у Татьяны имелось столь озадаченно-боязливое выражение лица?

Но, справившись с первым волнением (не каждый день, согласитесь, наш полуподвальчик на улице Рупиниецибас посещали олигархи чекистского замеса), Татьяна Аркадьевна включила счетчик: сначала «десятку латов», а потом место в списке. Владимир Александрович по бизнесу был деятель ох какой тертый и потребовал стулья вперед. Юрий Петропавловский, также являясь в прошлом офицером сложного рода войск Красной армии, изо всех сил не любил КГБ и поддержал руководителя партии в ее желании получить вперед деньги.

– Чем, Коля, мы будем оплачивать телерекламу этой же твоей одноклассницы? – доказывал он мне.

Может, старшие бы еще как-нибудь сговорились на честный пополам. Скажем, половину спонсорских средств внесли бы до заключения брачного договора Влады Владимировны и ЗаПЧЕЛ – половину после. Но тут вмешались Купчики (это не род профессиональной деятельности, а фамилия).

Жанна Купчик и ее супруг Владимир являлись активистами Штаба защиты русских школ из Юрмалы. Жанна, дама весьма экспансивная и экстравагантная, служила учительницей русского языка и литературы в поселке Каугури, административно принадлежащем Юрмале, но являющимся не гламурным Взморьем, а совершенно пролетарскими выселками с облупленными панельными домами, алкашней и цыганским героином. Выработав по жизни охренительные защитные механизмы, Жанна героически противостояла школьной реформе-2004 и была на протестной волне избрана в мэрию Юрмалы. На этом она останавливаться не намеревалась, а собралась идти в сейм.

Но вот как раз «по Юрмале», т. е. по Видземскому избирательному округу, к которому принадлежит по раскладке ЦИК наш город-курорт, и предполагалось запустить Владу. Узнав об этом, Купчики прискакали в партийный офис, учинив Жданок скандал: да мы, да кто она такая…

В итоге вся выработанная мною комбинация пошла насмарку, и Влада Комогорцева, развозившая в качестве кандидата в партию на Infinity ветеранов войны и труда, так и не нашла себя в наших стройных рядах. Мне же это должно было стать уроком: кадровые и денежные вопросы суть прерогатива нашей Хозяйки Медной горы. И любые поползновения в эту сторону она воспринимает крайне ревниво, гораздо более болезненно, чем отклонения от идейной линии партии. То, чем это мне оказалось чревато, я узнал совсем скоро.