Успеть на поезд

Я бежала сквозь заросли, избегая троп и угроз нарваться на людей. Сухие травинки вместе с остатками прошлогоднего тростника неприятно врезались в пятки, но адреналин гнал боль из моего тела, заставлял бежать. «Потом, больно будет потом. Всё потом, сейчас бежать как можно дальше». Кажется, я никогда так долго и быстро не бегала.

Впрочем, особых причин так паниковать у меня по факту и не было. Даже если на отвязанный брезент работники крематория обратят внимание – расследование начнётся не раньше, чем через три часа. Опознание тел, сверка по документам, проверка возможного места побега…

Господи, нужно было хотя бы следы от своих пяток размазать, дура! Ну не возвращаться же обратно, елозить ветками деревьев там, где через пару часов машина снова проедет?

Всё хорошо. Если я всё правильно сделаю, то скоро меня заберёт отсюда поезд.

Я огляделась. Начав свой марафон, я бежала наугад в сторону озера, но его не было видно. Прошло ещё минут 15 прежде чем можно было разглядеть между деревьев чистую гладь воды, железнодорожный мост с одной стороны, и дорогу в лагерь с другой. Последняя была на приличном расстоянии от меня – значит, я бежала по диагонали, поэтому так долго не могла выйти к воде.

Я нашла берег, где особенно густо рос тростник, и пошла в воду – худшем варианте преследования это задержит собак, скрыв мой запах.

Так я продиралась через заросли ещё километр, полностью искупавшись. Как только вышла на берег, икры нестерпимо заныли. Паника уступила место голоду, хотелось просто прилечь, отдышаться. Просидев в кустах минут 10 в ожидании каких-либо звуков, я убедилась, что могу войти в лес. К счастью, мне попались кусты черники и брусники – ягоды были крупные и обильно усеивали полянку, значит тут никто давно не ходил.

Наевшись (вряд ли надолго), я прислонилась к дереву так, чтобы видеть то, что происходит на столь отдалённой дороге к лагерю, и стала размышлять.

По словам Марии, поезд проходит вечером. Вечер – слишком растяжимое понятие, но сейчас не больше двух часов дня, судя по расположению солнца, а в лагере вечер начинается с пяти. Значит, через час нужно продолжить путь до моста, чтобы успеть вовремя.

Поезд… Я точно была уверена, что запрыгну на него – чего бы мне это не стоило. Другое дело: куда он идёт? На юг? Куда именно? Что и кто там будет? Как сильно там всё изменилось за три месяца, и смогу ли добраться до Ростова? Как ты там, милая сестрёнка…

Меня так разморило на солнце – мягкий мох под руками, рядом вкуснейшие чернички, никто ничего от меня не требует… Тишина. Как мне её не хватало. Я с головой окунулась в спокойствие леса. Передо мной было громадное озеро, виднелся длинный мост, где-то в глубине леса пели птицы. Чистый воздух наполнял мою грудь, тело впервые за долгое время расслабилось.

Благодаря заботам Марии, синяки почти сошли, я снова почувствовала жизнь в своём теле. И сейчас, здесь, в этом самом лесу, ко мне пришла надежда на то, что я снова увижу сестру. Ведь если поезд едет на юг – это точно ближе к Ростову-на-Дону, где она наверняка ещё…

Бах!

Выстрел, раздавшийся где-то со стороны дороги, выдернул меня из дрёмы. Он был глухой и очень далёкий, но это точно был выстрел. Боже, как в самых жутких снах, когда тебе никак не убежать от преследователя! На ватных ногах я подползла к краю озера, но ничего нельзя было разглядеть на лагерной дороге. Больше ничего не происходило, и я решила бежать дальше, немного углубившись в лес.

Если я выживу, я точно смогу бегать марафон на длинные дистанции. Меня снова гнал адреналин в спину, казалось, что Антон где-то за моей спиной – улыбается, и смотрит как я бегу. Но я ни разу не оглянулась. Впереди уже маячил мост, солнце клонилось к закату, поезд ещё не прошёл – значит, у меня все шансы закончить свой побег удачно. Хоть бы поезд действительно был.

Я стала аккуратно подходить к краю леса, прислушиваясь к каждому шороху или чему-то постороннему. И услышала то, что искала – предательский хруст веток сзади. Сзади на меня летел Митяй.

Он жёстко ударился об камень, поскольку я успела увернуться и отбежать.

– Говори тварь, как ты сбежала? Тебе кто-то помог? – он поднялся, растирая ушибленный локоть.

Я смотрела на него и не понимала – как он меня нашёл, здесь, так быстро? Приходилось лихорадочно соображать, чтобы не выдать Марию с Сергеем.

– Это тот врач? Ты же нихрена не заразная, да?

– Мне помог Антон, – неожиданно выпалила я. – Где он?

Неважно как – главное, чтобы он поверил. Митяй вернётся сегодня в лагерь с любой информацией и моим трупом – живая я туда точно не вернусь.

– Ублюдок.

С этими словами он начал ко мне идти, я резко попятилась назад – и упала на холм, где начинался мост. Митяй схватил меня за горло и начал с силой вжимать в землю голову. В глазах засверкали звёзды, камни больно врезались в макушку… Камень. Я нашарила первый попавшийся и со всей силы ударила Митяя в висок.

Камень угодил острым краешком прямо в цель. Его руки разжались, он пошатнулся, из второй руки выпал нож. Он отошёл ещё чуть назад, я схватила нож, и, не помня себя от злости и страха, вогнала его в шею Митяя, угодив между ухом и скулой – и тут же отбежала.

Теперь Митяй представлял собой жуткое зрелище. Он взвыл, пытаясь тщетно прикрыть рану руками. Из шеи, согласно ударам сердца, пульсировала кровь, заливая его китель.

Голубые глаза налились кровью и неестественно расширились, на лбу заблестели капли пота. Вдруг он кинулся ко мне, прикрывая одной рукой рану, другой – снова пытаясь задушить, и повалил на землю. Теперь он смотрел на меня не как садист из лагеря мародёров, возомнивших себя сверхлюдьми. В нём было что-то животное, он рычал, хрипел, заливал кровью моё лицо – и уже через секунду начал смеяться.

Я исполосовала его туловище ножом, но это было бесполезно. Он навалился на меня всем весом, рёбра испытывали колоссальную нагрузку, и его кровавая улыбка становилась всё ближе, рука сдавливала горло всё сильнее. Титаническим усилием я подняла нож и всадила ему в висок с другой стороны, мне показалось, что по самую рукоять. Митяй сразу обмяк, мне удалось выползти из-под него.

Его мощные руки ещё дрожали, но он уже по факту вроде должен был умереть. Мозг же повреждён… Или просто не может отдавать приказы телу? Я с ужасом смотрела на это, и в голове пробежала сумасшедшая мысль, что если я сейчас отвернусь, он бросится на меня снова.

Аккуратно обогнув его, я вынула нож, достала из кармана бумажник, документы и пистолет, сняла куртку, и столкнула тело в воду. Берега здесь не было, сразу начиналась глубина – оставалось смотреть, как Митяй скрывается в толще воды. Что ж, если он и сможет снова ходить, для начала ему нужен будет воздух для жизнеобеспечения тканей – это точно ещё им необходимо.

Я отмылась на берегу, вынула из бумажника деньги и спрятала оружие во внутренние карманы куртки. В это время послышался мерный стук колёс позади, и гул. Обернувшись, я увидела, как поезд подходит к краю моста на том конце озера.

Он шёл медленно, огромный дизельный состав для дальних перегонов, о содержимом контейнеров можно было догадываться. Я слышала, что мародёры почти не нападают на поезда – поскольку сами пользуются железной дорогой.

Вскарабкавшись по холму вверх, я стала примериваться как забраться, но все вагоны были глухие, без возможности зацепиться. Даже если бы поезд встал – не представлялось возможным зацепиться хоть за что-то, а между вагонов ехать слишком опасно.

Состав всё не кончался, и я не на шутку волновалась, что так и кончится мой побег – на железнодорожном мосту возле глухих вагонов. Беглянка, которая не смогла.

Вдруг показался конец состава, и три платформы с деревянными перекрытиями, заполненными огромными катушками сена. Они стояли вертикально, а сама платформа напоминала скорее загон с крышей – не слишком частые доски крепко удерживали кипы сена.

Когда подъехала первая платформа, я ухватилась одной рукой за доску покрепче и тут же забросила вторую руку на следующую перекладину, носочками упёрлась в платформу, и полезла вверх. Пришлось постараться, чтобы протиснуться между двух опор и крышей. За это время три последних состава прошли мост, и поезд начал набирать скорость.

Я переползла на другую сторону вагона по катушкам и высматривала возможные следы погони: предполагаемая станция с лагерем осталась позади, справа в облаках тонул дым из трубы крематория. Между мной и этой машиной смерти стоял огромный густой лес, и подвижной состав двигался всё с большей скоростью дальше в сторону моря. Я постаралась зарыться в сено, чтобы не замёрзнуть, и легла в попытках подумать о дальнейших действиях, но я видела лишь глаза Митяя, видела его труп в воде. Я не впервые убиваю человека, но каждый раз это даётся не легко.

Отвращение к себе перемешивалось с триумфом победителя, с радостью побега из этого ада… Я уже не знала, от чего плачу. То ли от всего пережитого, то ли от радости… В конце концов, я провалилась в сон.

***

Поезд на небольшой скорости проезжал через довольно крупный город, но я не узнавала его. По крайней мере, вывески на русском. Мы проезжали вокзал, вокруг шумели люди, но я никак не могла понять кто они. Если мародёры смогли захватить город и заправляют здесь всем – плохи дела не только мои. Значит, они становятся сильнее. Но обязательных проверок и патрулей я не видела, женщины выглядят достаточно хорошо, а главное – их здесь точно больше.

«Граждане! Будьте бдительны! Не покидайте город без особой надобности! Проявляйте бдительность, чтобы вы или ваши близкие не оказались в руках мародёров и зачинщиков восстания!…»

Восстания? Они точно знают, о чём говорят?

«Помните! Вы – залог безопасности города Волгограда. Если вы заметили, что кто-то имеет связи с лагерями мародёров, немедленно сообщите по указанному на экране телефону»

Волгоград! Отсюда ведь всего часов 12 ехать до Ростова! Знать бы, куда движется этот товарный. Впрочем, я могла предположить – и это точно не Ростов-на-Дону, а скорее всего Астрахань. Не известно, кто меня встретит там – бдительные нейтралы или патрули мародёров.

Не было возможности спрыгнуть здесь, посреди вокзала на рельсы, и не привлечь к себе внимания. Как только я попыталась нормально встать, почувствовала давящую боль в шее – последствия вчерашней встречи.

Судя по всему, поезд начал набирать ход. Нужно срочно прыгать, но куда? Поезд уже почти прошёл город, начинались отдельные поселения с частными домами. Я вылезла через отверстие возле крыши вагона, сползла вниз, и прикинула падение с насыпи: определённо это будет больно и чревато переломом.

Вдруг впереди показалась платформа одной из станций. Отлично!

Я спрыгнула на неё, но скорость была уже большая. Моё тело резко повело в сторону, и я чуть не шлёпнулась с платформы, успев только ухватиться за поручни. Да, этого мне и не хватало.

С трудом поднявшись, я огляделась. Был приблизительно полдень, вокруг расположились небольшие дачные домики – и все достаточно аккуратные. Окна были целые, повреждений от обстрела я не замечала. Возможно, я бы смогла там найти какую-то еду или одежду.

Не успела я спуститься с платформы, как кто-то повалил меня на землю, заломив руки за спину и больно вдавив лицо в траву.

– Что мародёрская тварь здесь делает? Как ты пробралась через посты, почему не засекли вышки?

Я попыталась что-то промычать, но с землёй у рта говорить было проблематично. Всё так же удерживая мои руки и голову, мужчина снял с меня куртку, достал нож, пистолет и удостоверение Митяя. Блин, вот зачем я его взяла?

Я попыталась ещё раз сказать, что я сбежала, но человек вдруг резко поднялся на ноги и приказал мне встать.

Передо мной был высокий мужчина лет 50, подтянутый, с густыми бровями и чёрными волосами, в которых изрядно проступала седина. Он отбросил моё оружие прочь, и нацелил на меня дробовик.

– Откуда это удостоверение? Кто такая, как здесь оказалась? И почему босиком?

– Меня зовут Кира, я бежала из мародёрского лагеря, который находится на севере, спустя 2,5 месяца заключения. Меня не засекли, потому что я спрыгнула с товарного состава, который только что ушёл. Мне очень нужно попасть в Ростов-на-Дону. Пожалуйста. Мне нужна ваша помощь.

Мужчина внимательно оглядел меня.

– Откуда кровь? Что за следы на твоей шее?

– Побег был более трудный, чем я предполагала.

Он знал, что я говорю правду. Ему было трудно поверить, что я сбежала, но он видел женщин, спасённых из разрушенных лагерей – и моего вида ему было достаточно.

– Для чего тебе нужно в Ростов?

– Там осталась моя сестра. Там мой дом.

– Есть вероятность, что твоего дома больше нет. Пойдём.

Он собрал нож и пистолет, куртку, а удостоверение положил в карман брюк – непонятно зачем.

– Тебе оно нужно? – спросил мужчина, поймав мой взгляд.

– Нет, если честно. Я не знаю, зачем его взяла – собирать альбом тех, кого пришлось убить, я точно не буду.

Мужчина ничего не ответил. Мы шли по дороге мимо домов, которые будто только что бросили – где-то висело бельё, где-то стояла машина с городскими номерами, и были открыты двери дома. Но больше было домов с хозяевами, где-то даже играли дети – но в основном это были мужчины, и мальчики. Мы свернули на тропинку, ведущую к большому двухэтажному дому. На пороге нас встретила женщина 40-45 лет в джинсах и водолазке.

– Боже, Олег, кто это? Кого ты привёл?!

– Её нужно проверить по базе.

Женщина вошла в дом, и мы вслед за ней, но дальше Олег усадил меня на пол. Он попросил меня назвать своё полное имя и фамилию, год рождения, город и имена родителей. Женщина записала, и удалилась.

Мне было страшно, и я не осмеливалась задавать вопросы. Боялась, что если им что-то не понравится, они застрелят меня, или сдадут местным ментам. Что хуже, уже было неизвестно.

Минут через 10 вышла женщина, и попросила меня назвать имя сестры и имя первой учительницы в школе. Мне не пришлось долго вспоминать имя Елены Львовны – с ней у меня связаны одни из самых тёплых воспоминаний о школе, она очень поддерживала меня всегда и была для меня вдохновением.

– Всё правильно. Олег, ей можно доверять.

Мужчина опустил дробовик и вышел покурить. Женщина представилась Дарьей, женой этого самого Олега, и попросила меня подняться.

– Мне нужно знать твою историю, как ты сбежала. Это удаётся немногим, но никто ещё не добирался до Волгограда. Правда, сначала тебе не мешало бы помыться, переодеться и обработать раны.

Она отвела меня на второй этаж, выдала полотенца и показала ванную.

– Она в твоём распоряжении. Я пока подыщу одежду, которая может тебе подойти.

– Спасибо…

– Не за что, пришло время немного отдохнуть. Мы здесь все помогаем друг другу.

Я зашла в ванную, и увидела себя в большом зеркале. Было страшно снимать комбинезон, но мне очень хотелось его выкинуть. Он тяжелел от следов крови, но хуже всего было то, что он носил одноразовый атрибут посетителя крематория.

Пальцы с трудом расстёгивали пуговицы, очень дрожали руки. Наконец, я смогла снять одежду. В зеркале отражалась женщина минимум лет 30, с глубокими синяками под глазами и впалыми щеками.

Остатки синяков то тут, то там покрывали всё тело, но главным «украшением» было ожерелье от рук Митяя. Слёзы мешали рассматривать своё отражение, невозможно было передать то, как изменилось моё тело, изменилось моё сознание. Я включила воду и просто стояла под потоком воды минут десять.

Когда я отмылась, на тумбочке лежали чёрные джинсы, майка и нижнее бельё. Какое оно было нежное… Я быстро оделась и вышла из ванной, спустилась на первый этаж и увидела Дарью и Олега, разговаривающими на кухне. Разговор не было слышно, но они казались спокойными и расслабленными. Весь день и вечер мы провели в разговорах. Дарья в первую очередь накормила меня, осмотрела ссадины, и всё причитала, какая я худая. Им не терпелось узнать, что произошло.

Я рассказала всё, что знаю, о лагере, и о том, как там издеваются над женщинами; вкратце рассказала о своём побеге, опустив имена своих помощников. Уже тогда мне начало казаться, что уши есть везде, и меньше всего я бы хотела нанести вреда Марии и Сергею – если, конечно, они ещё живы. Рассказала про крематории, что вызвало огромное удивление в глазах Дарьи – вероятно, это только северная практика избавления от людей.

Они в свою очередь рассказывали о том, что произошло за последние несколько месяцев. Большие города неприступны, но ещё есть небольшие поселения, где люди не хотят оставлять дом, а возможность помочь им не всегда есть. И когда приходишь на следующий день в этот посёлок, находишь мужчин мёртвыми, а женщин уже увезли. Мы слышали про крематории, но здесь они не рискуют их строить – дым могут заметить.

– Я не знаю, где точно сейчас находится моя сестра. Её зовут Ирина, и последний раз я оставила её в огромном поселении, созданным военными, рядом с Ростовом, и за ней должна присматривать женщина по имени Тамара.

– Ростов тоже остаётся нейтральной территорией, но всё чаще редеют меленькие поселения. Сейчас добраться туда практически невозможно…

– Как это – невозможно? Почему?

– Вокруг нашего города – безопасная территория, ты видела, как всё охраняется. Но, чтобы добраться до другого крупного поселения, нужна либо хорошая охрана, либо вертолёт. Но тебя могут сбить с земли, а в лесу слишком много одиночек-убийц. Они разбегаются после уничтожения лагеря, скрываются в лесу – и ничто не может их убедить в том, что они совершают преступление. Все мародёры уверены в своих действиях и верят своей доктрине. Всё это профанация, и, тем не менее – люди ей подчиняются, кто-то меняется физически. Самые жуткие последствия приносит то, что некоторые мужчины поддаются влиянию доктрины мародёров, и возвращаются в город. Они сливают информацию, продают женщин и увозят своих сестёр в лагеря. Поэтому мы сейчас очень бдительны, и…

Послышался шум мотора. Перед дверью остановилась машина, оттуда вышли двое молодых людей – парень, лет 25, и девушка – вероятно, младше.

– Мама, папа! Привет! … Кто это?

– Знакомьтесь – это Кира, она бежала из лагеря на севере. А это Артём и Лиза, наши дети.

Ребята поздоровались, Артём сразу пошёл наверх положить портфель.

Остаток вечера уже Лиза с Артёмом расспрашивали меня о том, каково жить в лагере, и как мне удалось сбежать. История с Митяем вызвала живой интерес у Артёма, и он пытался узнать все детали его смерти. Услышав о том, что мне нужно в Ростов, он вызвался помочь. Как оказалось, в Ростове-на-Дону живёт его девушка, и он собирался на днях к ней ехать. А с попутчиком надёжнее и веселее.

Олег с Дарьей пытались возразить, что мне нужно сначала узнать всю информацию в Волгограде, но это заняло бы слишком много времени. Я хотела как можно быстрее вернуться в военный посёлок и убедиться, что сестра жива.

– В целом, это возможно, – заключил Олег, – Трасса хорошо охраняется, ближайший лагерь мародёров находится к северу от дороги, примерно в 4 часах. Но на эту дорогу они не суются. С лагерем мародёров новой расы у нас есть договоренность, мы с ними меняемся, также платим им дань, они нас не трогают. Артём, возьмёшь с собой навигатор и датчиком – мы будем следить за вами, и если что – вышлем подмогу.

Мы ещё немного обсудили завтрашний день, и было принято решение идти спать. Перед тем, как разойтись, Олег подошёл ко мне и протянул свёрток.

– Возьми, это вместо той куртки, которую мы сожгли. Во внутреннем кармане твой нож и пистолет, и сделай так, чтобы никто не знал этого. Удачи тебе в поисках сестры.

На рассвете меня разбудил Артём. Мы позавтракали бутербродами, которые оставила для нас Дарья.

Мы ехали, и Артём много рассказывал о том, как всё изменилось за последний год в Волгограде. С ним было легко, и один час сменялся другим, когда мы неожиданно свернули.

– Так безопаснее, поедем через просёлочные дороги, – Пояснил Артём.

Мы свернули направо, и ехали на север. Навигатор показывал движение по трассе, но я не выдавала беспокойства. Вскоре через деревья я увидела первый пост лагеря. Мы ехали в сторону предполагаемого места локации мародёров.

– Артём, почему ты туда едешь?

Он вдруг остановил машину посреди дороги.

– А что, тебе не хочется вернуться домой? Информация о твоём побеге довольно быстро разнеслась по всем лагерям. Ты так и не сдала тех, кто тебе помог, поэтому крыса ещё будет жить в лагере. Но шуму твоё исчезновение наделало много, и нам поступил приказ вернуть тебя, тем самым не только показательно выпотрошить твои кишки, но и предупредить остальных беглецов – у нас прекрасная система информирования. К сожалению, мой отец слабый человек, и точно не выживет в лагере со своими убеждениями, хотя я был бы рад, если бы он занял правильную позицию. Медики, как и женщины, на вес золота.

Я крепко сжимала колени ладонями, в голове звучало только «Нет, нет, нет…»

Он провёл рукой по моим волосам, дотронулся до шеи.

– Сильный мужик был этот Митяй, да? И жить хотел. Главное теперь найти его тело. Как это сделать, ты подробно расскажешь через несколько часов, в твоём лагере все волнуются – никто не знает, кто именно сбежал. Но все очень переживают, котик.

Он спокойно положил руку на коробку передач, чтобы продолжить маршрут, я же судорожно соображала что делать. Когда он прикоснулся ко мне, я оцепенела и не могла пошевелить руками от ужаса, но сейчас ощутила нож в кармане куртки. Всё тот же нож, который спас меня у моста, и который Олег спрятал вчера в кармане – будто догадывался.

Нужно было действовать неожиданно, но он заметит нож в руке, если его достать из кармана просто так.

Я сложилась пополам, изображая глухие рыдания, запустив руки внутрь куртки. Моё тело содрогалось от изображаемой истерики, я завыла, Артём начал ругаться и кричать, чтобы я прекратила, поскольку отвлекаю его. Я умоляла его не везти меня туда, дать ещё чуть-чуть времени, хотя бы сестрёнку увидеть и вернуться обратно. Конечно, он посчитал это идиотизмом. Я определённо сбегу, или доложат о том, что он гуляет с беглянкой – а деньги и репутация ждать не будут.

Он снизил скорость и прикрикнул:

– Ты можешь заткнуться?! Я не могу тебя убить или калечить сейчас, а твои крики мешают…

Острие ножа прошло сквозь нежную кожу на шее Артёма. Пока во мне разыгрывалась истеричка, я нашарила нож и, маскируя движения вздрагиваниями, крепко ухватила рукоять. Оставалось только ударить. Я сильно надавила на рукоять, и направила нож в попытках достать хоть до какой-нибудь части мозга – если он хоть немного похож на Митяя, это должно его как минимум обездвижить. Но Артём оказался самым обычным человеком – удар застал его врасплох, и уже через минуту после он потерял сознание.

Машину повело вправо в лес. Меня спасло то, что скорость была небольшая – мы врезались в дерево, я несильно ударилась о переднюю панель. Артём повис на руле, нож так и торчал из шеи.

Моя голова судорожно соображала что делать. Сейчас было не больше 12 часов дня, если выбираться отсюда – то как можно скорее.

Я вынула нож из его шеи, вылезла из машины и открыла дверь водителя. Вытащить тело Артёма, как оказалось, было не самой сложной задачей. Куда его тащить? Следы от машины точно подскажут направление для поиска. Тело найдут очень быстро…

Думай, девочка, думай…

Если оставить здесь – мародёры могут найти тело, а значит могут заявиться к семье Олега и Дарьи. Таким образом им точно не следует узнавать о сыне.

Я вытащила тело Артёма и оттащила в сторону багажника – предстояло самое сложное. По частям может его туда положить? Слишком много трупов за двое суток! Не запачкаться бы ещё…

Фактически перевалив тело, помогая себе ногами, я смогла сесть за руль и слинять из этого места тогда, когда уже начал чудиться хруст веток где-то в лесу.

Спасибо дяде, что научил водить машину, сейчас мне это ой как пригодилось!

Я выехала на дорогу, повернула в сторону Волгограда, и уже на асфальте развернула машину до Ростова. Навигатор показывал 12.35. Мы проехали часа 4, значит, нужно ехать ещё столько же – если ничего не случится по дороге. Пожалуйста, ведь ничего не случится?

Я ехала на большой скорости, в мирное время вряд ли так разрешено было передвигаться здесь. Пока мы ехали, я навесила сзади флаг мародёров, который нашла в портфеле Артёма. Так, по крайней мере, одиночки не будут пытаться напасть на меня.

В городе я так и не успела как следует освоиться за рулём, но за городом дядя часто давал мне покататься. Сначала поездки занимали не больше получаса, потом я могла ездить час и больше. Позже мы с ним часто ездили в соседние поселки, и я всегда садилась за руль, когда впереди были длительные расстояния. Мне нравилось ездить именно так.

Несколько часов пролетели быстро, когда показался первый пост нейтралов. Я выбросила флаг у обочины и проехала первую проверку. Впереди маячил Ростов-на-Дону.

Когда я въехала в город, поначалу казалось, что это Волгоград. Люди в таких же тёмных одеждах, так же разносятся объявления из репродуктора. Такая же гнетущая атмосфера. Помню видела фотографии в детстве этого красивого города.

Он сильно изменился, Ростов-на-Дону: яркий и солнечный город, с улыбающимися счастливыми людьми, множеством женщин и детей, теперь был похож на дань памяти павшим. Везде висели фотографии пропавших людей.

Лагеря на прежнем месте я не нашла. Ощущая жуткую боль во всем теле от растекающегося по венам кортизола, я на время перестала дышать. Куда делся такой огромный лагерь? Ведь не мог он бесследно исчезнуть за это время? Куда делить все люди? И где моя сестра?

Я направила машину к тому месту, куда делала вылазку из лагеря за лекарствами и откуда начался мой путь. Подъехала к дому, где меня насиловали мародёры. Воспоминания пронеслись в голове вереницей, и заставили мою кровь застыть в жилах. Словно это было вчера!

Здесь было всё разрушено, но теперь здесь находилось управление по борьбе с торговлей людьми. Они заняли двухэтажное здание, в окнах тут и там виднелись стопки документов с пометками.

Войдя в приёмную, я увидела секретаря и поняла, что мне нужно будет назвать своё имя. Что бы придумать…

– Девушка? Добрый день, могу чем-то помочь? – секретарь с табличкой «Максим Витальевич» решил проявить инициативу.

– Здравствуйте… Вы можете помочь мне найти одного человека? Она жила в военном посёлке недалеко отсюда, но сейчас, видимо, переехала.

– Да, лагерь опустел месяц назад.

– Но куда их переселили? Вы тоже были в том лагере? – не понимая, что происходит, дрожащим голосом спросила я.

– Приказом местного самоуправления нас перевели сюда. Как вас зовут?

– Светлана. Светлана Александровна.

Надеюсь, имя троюродной сестры подойдёт.

– Хорошо. Назовите фамилию человека, год рождения, и я посмотрю…. Да, такая проживала в лагере. Девочка с этим именем пропала два месяца назад, вероятно, попала в плен или убита. Женщина, которая записана, как её опекунша, так же попала в плен или убита.

Внутри будто что-то оборвалось. Плен или убита… Убита…

– Ближайший к нам лагерь, куда попадали женщины, был уничтожен три недели назад. Вы можете съездить осмотреть место, но вряд ли что-то найдёте. Мы опознали все трупы, и имени вашей сестры среди них нет. Во время атаки многих пленных перевезли в ближайший лагерь, который находится в 5 часах езды отсюда, по дороге в Волгоград. Возможно, и её отправили туда, но сами понимаете – ваши попытки увидеть сестру в этом лагере приведут к печальным последствиям. Тем более, что вы… Кстати, Вы приходитесь родственницей пропавшей Тамары? Почему ваша сестра была с ней?

Какой неподдельный интерес к моей истории. Этого я даже не говорила.

– Да, она дальняя родственница, – соврала я.

– Понятно, – парень потерял ко мне интерес, – Мне жаль, что она пропала, но думаю, с ней возможно всё в порядке. Не отчаивайтесь.

– Спасибо. До свидания.

Я вышла из здания и пошла вниз к набережной реки.

Какова вероятность, что Максим Витальевич – ещё одна приблудная пешка мародёров? Чёрт возьми, очень большая.

Лагерь по дороге в Волгоград. Наверняка тот самый, в который меня хотел сдать Артём. Значит, мне нужно найти кого-то важнее, кого-то, кто жертвует собой для спасения людей больше, чем требуется. Этот кто-то скорее всего точно не сможет стать «посыльным» у мародёров.

Этот кто-то – Елена Львовна, бывшая учительница местной школы и сейчас глава образовательной программы по обороне и социализации женщин, вернувшихся из лагерей. Плакат с её изображением был прямо напротив меня через дорогу. Я решила поверить в совпадение – на свой страх и риск.

На плакате на меня смотрела женщина, которая способна расположить к себе одним только взглядом. Она была окружена детками, видимо снимок делался во время занятий в школе. Да… когда они ещё функционировали…

Итак, я решила найти её, она последняя надежда, мне нужно любой ценой отыскать Иришку. Одна я вряд ли справлюсь.

А ещё нужно было что-то делать с трупом в машине, как-то рассказать Олегу и Дарье о случившемся… Эти люди были бесконечно добры ко мне, но что будет, когда они узнают, что я убила их сына?