Удивительное знакомство

Здание Министерства, где я хотела найти Елену, было примером отталкивающей мрачной сталинской постройки. Внутри высокие потолки, приглушённый свет, от которого болят глаза, и нет охранника. Прекрасно. Если бы в лагерях была такая охрана, я бы давно была в нашем лагере с сестрёнкой, и он был бы целехонек. Проскользнув через пост, я нашла по списку нужный кабинет и отправилась на поиски.

Кабинет бывшей учительницы находился на третьем этаже, дверь была приоткрыта. На столе раскиданы какие-то папки, документы, на раскрытой карте лежала голова Елены. Я уже начала подозревать неладное, когда женщина неожиданно отлепила лицо от карты и попыталась сфокусироваться на мне. Пока она приходила в себя после дрёмы, я успела разглядеть, как она изменилась всего за несколько лет. На плакате она выглядела совершенно по-другому…

Эта эпидемия так много поменяла в нашем мире! Столько уже прошло со времени нашей нормальной жизни и можно наблюдать последствия невооруженным взглядом.

Даже эта милая женщина, когда-то она была цветущей и сильной. Мы познакомились с ней и мило поболтали. Она рассказала мне о своей жизни, и я сразу же прониклась к ней симпатией. Удивительно, за столько лет всего этого ада – она не потеряла своей человечности, и активно помогала бороться за свои права другим женщинам. Меня всегда восхищали такие люди, я смотрела на неё и хотелось плакать и благодарить её за стойкость! За её пример, который она подает будущему поколению!

А самое главное, глядя на неё понимаешь, что нам ещё есть за что бороться!

Елена рассказала мне, как жила до страшной эпидемии и что случилось позже. Она работала учительницей в местной школе, у неё был любимый муж, двое взрослеющих сыновей и работа. С ней всегда можно было поговорить на любую тему, она всегда была уверена в себе и в завтрашнем дне. Она была из тех, кто всегда точно знает, что делать.

Но потом вирус подкосил её мужа, а детей украли в лагерь, где сейчас, судя по всему, и моя Иришка. За несколько лет её детей так обработали психологически, что встали на сторону этой пресловутой новой расы.

– Расисты! – выругалась в сердцах Елена. – По-другому их не назовёшь! Настоящие расисты! Только ещё хуже, чем в гитлеровские времена!

Сыновья отвернулись от неё, потому что она отказалась присоединяться к ним зная, какие гнусные вещи творятся внутри их лагерей и какие жуткие перевороты готовят по всей России.

Поначалу Елена Львовна заперлась дома и около двух лет практически не выходила из квартиры. Потом она постепенно вернулась к преподаванию, организовав мини-школу на дому, а как только узнала о сыновьях, которые обменивают людей на информацию, направила свои силы в общественную деятельность и социализацию бывших пленниц, а через год вошла в состав Отдела по борьбе с торговлей людьми.

– Я была потеряна и напугана, не знаю, как я решилась на такой отчаянный шаг, ведь по-сути, я теперь борюсь против своих же сыновей, против их системы и их убеждений. – она показала мне фотографии своей семьи. Счастливое дружное семейство… Кто бы мог подумать, что всё так повернётся?

Сейчас передо мной была совершенно другая женщина, нежели какой я её могла видеть на фотографиях – глубокие морщины под глазами, нахмуренный лоб, отсутствие полноценного отдыха состарили Елену раньше срока, и если бы не та же длинная толстая коса – я бы вообще не узнала её, подумала, что на фото совершенно другая женщина.

Впрочем, у меня вид был не лучше, меня бы сейчас и родители пожалуй не узнали бы… Елена задумчиво молчала и смотрела куда-то сквозь меня, затем словно очнувшись, она села ровнее и обратилась ко мне, задержав взгляд на шее.

– Я часто вижу портреты пропавших девочек из своих классов на улицах города, но ни твоего, ни твоей сёстры среди них никогда не было. Что с тобой случилось, как ты оказалась вне лагеря? Ты выходила в город?

– Елена Львовна, я вам обязательно всё расскажу подробно, и как мы с сестрой оказались в том лагере и как началась история нашего скитания, но я должна понимать, могу ли я вам доверять. По дороге сюда меня чуть не сдали в лагерь, да и в находящемся неподалёку здании, которое видимо принадлежит вашему отделу, сидит странный секретарь…

– Максим? Да, он пригрелся от расистов на этом месте и уверен в том, что о нём никто не знает. У него нет доступа к информации, но мне кажется, он даже рад – иначе пришлось бы напрягаться и сообщать «своим». Так же я знаю, что у тебя в машине труп – на посту кое-что заметили и проверили багажник. Но приказано было пропустить.

– Когда они успели? – выдохнула я.

– Когда ты заходила в помещение для разговора.

– Почем мне ничего не сказали?

– Мне не доложили. Ты приехала на чужой машине, предположительно с трупом мужчины, у которого нашли оружие расистов. По тебе видно, что ты сбежала из плена. Приказано было пропустить и проследить за тобой. К тебе теперь будет особенно пристальное внимание, по-крайней мере следующие два дня точно. Спрашиваешь, почему тебя пропустили? Потому что это машина одного известного врача в Волгограде…

– Олега, – ляпнула я.

– Да. И его жены. Мы связались с ними, и они подтвердили факт твоего присутствия в машине. Но у них возникли вопросы о местонахождении второго пассажира, который судя по всему, в твоём багажнике.

– Эээээ… – я чувствовала себя словно опять стояла у доски и объясняла почему не подготовила домашнее задание.

– Теперь ты понимаешь, что я знаю о тебе всё, что произошло за последние сутки. И мне очень хочется услышать твою историю, как ты оказалась в Волгограде.

Елена смотрела на меня уставшим, но тем же добрым и открытым взглядом. Торопиться было некуда. Я рассказала ей историю последних трёх месяцев с самого начала. И про сестру, про Тамару, похищение во время вылазки, северный лагерь, принуждение к сексу, убийство Митяя, побег… Кажется, она не верила мне.

– Скажи, пожалуйста, как такая маленькая девушка как ты, истощённая, смогла убить сильного мужика?

– Не знаю. Это везение, наверное… У меня было его удостоверение – я отобрала его, но Олег наверняка уничтожил его.

– Я свяжусь с ним, уточню. Мне просто… Никак не верится в то, что ты смогла сбежать из места, где живут одни из самых оборзевших недочеловеков.

Мне и самой не верилось. Безумно хотелось есть, понять, где я буду ночевать, избавиться от трупа в моей машине – а главное найти Иришку. Елена подытожила наш разговор звонком Олегу.

– Он сказал, что удостоверение у него, всё сходится. Ещё я ему рассказала об Артёме… Боже, это тяжелее всего узнавать от посторонних! Он сказал, что подозревал о причастности сына к группировке расистов, но не понимал, что всё настолько тяжело. Я прикажу отправить тело завтра.

Я молчала, мне нечего было добавить. Казалось, эта женщина просчитывала всё наперед. Она была слишком умна. Невероятно! Опять пришло на ум, а может быть реально, люди, переболевшие этой дрянью и благополучно выздоровевшие, обретают какие-то сверхспособности о которых говорил Антон?

Но почему тогда у меня их нет? Я ведь тоже переболела и выздоровела! Получается, что я тоже принадлежу к их расе, хотя у меня совершенно нет умственных способностей, коими обладают все эти новые люди. Хотя… Иногда мне кажется, что я стала физически сильнее и вынослевее, хотя возможно, это потому что в условиях выживания, любой организм либо подыхает, либо учится приспосабливаться.

– Кира, со всеми остальными делами нам предстоит разбираться тоже завтра. Я расскажу тебе о готовящемся нападении на базу и как найти там сестру – если она ещё конечно там. Тебе есть где переночевать? Нет? Поживёшь пока у меня. Пойдём, ещё неплохо было бы поужинать.

***

На следующий день мы с Еленой снова вернулись в её кабинет, нас уже ждали женщина и трое мужчин.

– Знакомься, это Лидия, мой секретарь. Имена этих трёх мужчин тебе пока не обязательно знать – сейчас они отвечают за разные отделы стратегической подготовки к штурму лагеря и проводят агитационную деятельность среди населения. Короче, если у кого-то есть сведения о лагерях, они нам могут очень пригодиться.

Один из “стратегических” мужчин подорвался и начал активно жать мою руку:

– Здравствуйте! До нас дошла краткая информация о том, что с вами случилось. Значение вашего побега сложно переоценить, нам нужно создать агитационную пропаганду. Вас будут охранять. Нельзя призывать к массовым побегам, но нужно дать понять, во-первых – Амфиктонцы – это обычные мародёры и они не всесильны, как они о себе распространяют легенды.

Он слегка помолчал, явно видно, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, и затем продолжил:

– Во-вторых… заголовок! Типа «Лучше один раз бежать, чем всю жизнь прогибаться под режим». Мы раздадим листовки, разошлём скрины, мы сделаем…

– Вы можете делать что угодно, но пока моя сестра не окажется рядом со мной, я буду пробиваться в лагерь, и вряд ли вы развернёте свои листовки.

Меня вдруг охватила такая злость на этих агитаторов! Люди тысячами умирают прямо сейчас в этих лагерях, а они листовки раздают? Мужчина опешил, вопросительно посмотрел на Елену Львовну.

– Продолжу: вы упоминали вчера об уничтожении лагеря. О штурме, если уместно. Я же могу задать вопрос на эту тему? – спросила я и внимательно оглядела каждого.

Я не понимала, почему они так смотрят на меня. Либо я знаю больше, чем нужно, либо этот мужик ожидал, что я кинусь к нему в объятия?

– Да. Будет вестись обстрел с земли и воздушный налёт. У нас есть подробная схема расположения каждого здания и что где находится, и мы сделаем всё возможное, чтобы твоя сестра осталась в живых…

– Всё возможное?! – я начала выходить из себя – А если они начнут по одному отстреливать детей, пока вы не отступите? Эти люди безжалостны, чтобы сохранить свою жизнь – они пойдут на что угодно!

Елена Львовна попыталась меня успокоить, но меня прорвало. Всё, что я пережила, хлынуло мощным потоком на этих глупых людей.

– Как насчёт крематориев для полуживых – вы их видели? Как жгут людей, которые смотрят на вас! Как насчёт изнасилований – вы часто рассказываете в своих образовательных программах об этом, какие места следует женщинам подготовить для лагерных утех? А как насчёт детей, девочек – которые к 15 годам вырастают в лагере и уже должны беременеть?! И как вы думаете, что мародёрский ублюдок сделает, узнав, что эта девятилетняя девочка – сестра самого известного беглеца с севера?!

Слёзы застилали мои глаза. Я нашла выход эмоциям, но теперь не могла остановиться – мне было больно за себя, за Иришку, за Марию, за каждую женщину, которая была когда-либо в лагере – или косвенно пострадала от его существования. Это ощущение тупой безвыходности, ты как слепой мышонок бьёшься в клетку в поисках мамы, разбивая в итоге свою голову.

Я посмотрела на Елену. Она не отводила от меня взгляда, кажется, я что-то зацепила в ней.

– Кира, я познакомлю тебя с Алексеем – он разрабатывает наступление и в курсе, что и когда будет происходить. Возможно, он сможет тебе помочь.

Там лагерь крупный, детей держат в отдельных бараках, за ними ухаживают женщины. Вполне вероятно ваша Тамара, будучи уже женой кого-то из местных военнослужащих, беременна, и имеет особые условия по уходу за твоей сестрой. Или сказала, что она её мать. Но я тебя заклинаю, не дай бог тебе проболтаться об этом вне стен этого здания – твою сестру найдут быстрее, чем соберут по кускам твоё тело.

– Елена, нам нужно написать хоть что-то, чтобы привлечь больше людей на свою сторону со стороны лагеря! Нам нужны её фото! – взмолился один из агитационных мужичков.

– Нет. Вопрос решён, пока вся её семья не будет в безопасности, никакой утечки информации о том, кто она и что она здесь. Кстати, Кира, ты слышала, что произошло с твоим дядей?

Кажется, сердце перестало биться.

– Я… Последнее, что я знаю – это то, что его вызвали куда-то, как лучшего специалиста, но потом…

– Самолёт разбился, да – это официальная версия. Самолёт твоего дяди совершил экстренную посадку недалеко от границ с Хорватией, смог укрыться в горах благодаря местным мирным лагерям, которые побороли инфекцию. Он долго пытался связаться с тобой, но сначала ты пропала, потом твоя сестра и Тамара. Думаю, он будет рад узнать, что с тобой всё в порядке, но это только после освобождения твоей сестры.

У меня по телу пробежала дрожь. Как они быстро смогли найти дядю?

– У меня всё есть в компьютере. Твой дядя разместил твоё фото, вчера не сразу сообразила, где я тебя могла видеть, – словно читая мысли, ответила Елена. – Пойдём со мной.

С этими словами она вывела меня из кабинета.

– Мы примерно знаем, где содержат детей, но ты должна понимать, что могло произойти всё что угодно, нам поступает не вся информация о том, что происходит в этом лагере. Тебе нужно будет хорошо подготовиться, но самое главное – как следует отдыхать. Силы тебе точно понадобятся.

Она посмотрела на меня с тем теплом, на которое ещё была способна – и удалилась обратно в кабинет.

До штурма лагеря оставалась неделя. Алексей, с которым меня познакомила Елена, привлекательный мужчина лет 40, владел всей информацией по планирующейся атаке. Знал каждый сантиметр лагеря и лично руководил минированием защитных стен, которое проводилось по ночам.

Я изучила точное расположение каждого здания (что очень было похоже на мой лагерь), научилась сносно стрелять из ружья и очень неплохо – из арбалета. Ещё немного – и я привыкла бы к такому режиму: сон по 8 часов, бесплатное питание в столовой, и главное – вежливость, от которой я уже отвыкла. Чтобы ко мне проявляли меньше интереса, меня представили как недавно освобождённую из одного лагеря под Астраханью.

Вечером накануне мне было приказано явиться в штаб, который располагался на другой стороне реки. В кабинете сидел Алексей, прогнозируя всевозможные варианты негативного исхода событий – это он делал каждый вечер и предыдущие три дня.

– Здравствуй, Кира. Ты уже спланировала, как будешь искать сестру завтра после подрыва стен?

– Мне нужно 10 минут на поиски сестры – расположение зданий в лагере идентично с моим, и думаю…

– Я могу предложить тебе точное местонахождение твоей сестры, но не думаешь же ты, что одна проскочишь через пробитый забор? Тебя пристрелят через две минуты после того как поймут, что ты не местная баба.

– Я не военный стратег. Мне нужно найти и спасти сестру, если вы знаете, как это сделать, не погибнув при этом самой – буду рада услышать.

– Знаю. Я могу предоставить в качестве охраны двух своих головорезов. Но мне нужна услуга за услугу. Что ты можешь предложить в обмен на это? Давай намекну – у меня давно не было женщины. Я могу устроить вам прекрасный исход событий, но… должна быть и прекрасная оплата.

С этими словами он недвусмысленно посмотрел на меня, что меня сразу же обуял страх…

Конечно же, я сразу поняла о чём он говорит. Просто это было так неожиданно… Только-только я почувствовала себя наконец-то в безопасности, среди хороших людей… И тут, словно кто-то или что-то снова пытается окунуть меня в чан с дерьмом.

Мне захотелось кусать локти от отчаяния, хотелось послать его подальше, но разве я могла себе позволить такое? То что предлагал этот человек – это было мерзко… Но это была хорошая сделка. Я действительно нуждалась в его услугах и мне оставалось сделать последний шаг, чтобы спасти сестру. Я машинально кивнула в знак согласия.

В конце концов, меня уже столько раз насиловали и избивали, выжила ведь, не померла… А этот человек не похож на жестокого извращенца, который захочет причинять мне боль, иначе он был бы по другую сторону границы.

Но сам факт, что он предложил мне такое, вызвала во мне бурю негодования и сильнейшее разочарование. До этого момента я уважала этого человека.

– Предлагаю уединиться в подсобке, там конечно будет не очень удобно, но зато нас никто не увидит.

– Хорошо, – согласилась я, – Давайте сделаем это по-быстрому.

Стискивая зубы, я старалась смотреть только в пол. Мне казалось, если я подниму на него глаза, то он сразу же поймёт, что я нём думаю.

– Не могу гарантировать, что получится очень быстро. Всё-таки я буду рисковать лучшими бойцами, рассчитываю, что ты покажешь мне, насколько для тебя важно будущее этой спасательной операции, – с улыбкой сказал он и повёл меня в подсобное помещение.

Внутри было душно и сыро, словно здесь никогда не проветривали и не мыли полы. И почти ничего не видно, но как только он включается свет, я сразу же подумала, что лучше бы мне видеть всю эту убогую обстановку.

– В рот когда-нибудь брала? Сосать умеешь? – Деловито спросил он.

– Да, коротко ответил я, – продолжая смотреть в сторону.

– Это хорошо, тогда начнём с минета, – улыбнулся он.

Снова кивнула, пытаясь успокоить дыхание и подкатывающий к горлу ком.

– Жди здесь, я сейчас. – Он вышел из помещения и через несколько секунд вернулся с раскладным стулом. Разложив его, он быстро сел и расстегнул ширинку.

– Предлагаю начать, – коротко сказал он.

Я не стала ждать особого приглашения, понимая – чем быстрее мы начнём, тем быстрее он кончит. Сделав глубокий вдох, я села на корточки, пристроившись между его коленями и впервые взглянула на его член.

Как и у многих солдафонов – член был грязным и заросшим. Я конечно понимала, что в условиях войны многие из них даже зубов не чистили, а не то что заботиться о чистоте своих причиндалов, но всё же, этот мужчина продолжал меня разочаровывать, от него я почему-то ждала чего-то большего.

Запах прелой несвежей мочи жестоко обжег моё обоняние, и я слегка поморщилась. Стараясь не дышать, я тщательно смочила слюной головку члена и быстро растерла руками, пытаясь убрать белый налёт с мужского достоинства. Алексей не возражал, хоть за это ему спасибо.

Жаль, что нельзя рукой также легко убрать ещё и запах. Делать было нечего, я осторожно взяла в рот головку и захватив губами крайнюю плоть, начала водить головой зад вперёд, имитируя действия дрочущей руки.

– Милая, я хочу чувствовать твой язычок тоже, потрудись, пожалуйста, сделай мне приятно, – строго сказал он.

Скрипя сердцем я коснулась языком его ствола и стала облизывать его. Руками активно массировала мощные яйца, втайне надеясь, что Алексей не выдержит и быстро кончит.

Но солдафон оказался крепким орешком. Не похоже было, что у него давно не было женщины, либо каким-то образом он научился долго не кончать.

Через 10 минут у меня уже отваливалась челюсть, но судя по мужчине – результата оставалось ждать ещё долго, славно я вообще не продвинулась ни на шаг в своём нелёгком труде.

Делая небольшие перерывы, я отводила голову в сторону, чтобы отдышаться, а затем снова принималась за работу. Алексей пристально смотрел на меня, тяжело дыша. Я не видела его глаз, но чувствовала, как он сверлит меня взглядом. Мне почему-то было так стыдно и противно, что хотелось провалиться сквозь землю.

Я сосала его член и думала, неужели теперь будет всегда так? Неужели мир никогда не станет прежним, а мужчины так и будут продолжать теперь принуждать женщин к насильственному сексу?

И как так вообще получилось, что эволюция снова отбросила наш вид назад, вновь низвергнув женщин до уровня рабынь? Даже здесь, в мирном обществе, я снова испытывала то чувство, когда меня принуждают и используют.

– Достаточно, теперь облокотись на стул и нагнись, я буду тебя трахать. – Заявил новоявленный любовник, и как только я встала в нужную позу, он без долгих прелюдий вошёл в моё лоно.

От неожиданности я вскрикнула, его член словно обжёг меня изнутри, вторгаясь и жёстко натирая сухую промежность, не дав возможности хоть чуть-чуть возбудиться, чтобы выделилась природная смазка.

Хотя вряд ли я смогла возбудиться на ласки этого мужлана. Как мужчина, он совершенно не привлекал меня, хотя чем-то был похож на Антона, и я бы могла запасть на него при определенных обстоятельствах.

Впрочем, Антона я теперь ненавидела лютой ненавистью, и любое сходство с ним лишало кандидатов на сексуальный интерес с моей стороны. Может быть, поэтому Алексей не смог вызвать у меня влечения?

Сдерживая крики, я изо всех сил терпела эту жуткую боль. Казалось, что мне в промежность засунули наждачную бумагу и отчаянно трут ею, проталкивая эту дрянь взад-вперёд.

В какой-то момент мне даже показалось, что у меня течёт кровь. Позже оказалось – что не показалось. Он так сильно раздолбал промежность, что у меня начала выделяться кровь, может быть благодаря этому, его член заскользил чуть свободнее, избавляя меня от мучительной боли.

Алексей трахал меня очень долго. Кто-то стучался в его кабинет несколько раз, видимо кому-то этот хмырь очень сильно понадобился. Я каждый раз надеялась, что может быть он соизволит закончить побыстрее, но в этот момент его мало что волновало кроме секса. Он трахался, как в последний раз.

А спустя какое-то время я ощутила его пальцы на груди, он ласкал мои соски прямо через футболку. Почему-то эти действия вызывали во мне какую-то странную реакцию. Что-то внутри зашевелилось. Было больно, но эти его действия стали возбуждать меня.

Ещё через несколько минут я почувствовала, как тепло разливается внизу живота, и в голове всё кружится. В этот момент мне хотелось получить оргазм, я уже так долго не наслаждалась сексом! С Антоном я толком и не испытывала ничего, а все остальные насильники причиняли только боль и страдания.

После бригады Антона я вообще думала, что больше никогда не захочу заниматься сексом, но видимо организм, после зализывания ран, снова предательски требует своей дозы удовольствия.

Когда Алексей начал ускоряться, я почувствовала, что уже плыву. Всё тело утопало в агонии и сильном желании! Мне хотелось поскорее кончить, я до одури боялась, что не успею. В этот момент казалось, что мне больше ничего не волновало вообще.

Ещё несколько ударов, и моё сладострастное ощущение возросло с такой силой, что даже затряслись ноги. Я почувствовала, как лёгкая волна оргазма уже начала захлестывать меня.

Больше не в силах сдерживаться, я громко застонала и забилась в конвульсиях. Алексей в этот момент ускорил движения, также начиная кончать. Каждая струя его спермы резко выстреливая в матку, усиливала мой оргазм до невероятности!

На миг мне стало так хорошо, словно я растворилась в вечности, но уже через секунду в мою душу ворвался такой ужас, такое отвращение, что захотелось выть!

Внезапно стало так стыдно за этот оргазм, причём даже не перед этим неотёсанным болваном, а перед самой собой, перед своими принципами. Сам факт, что моё тело так подставляет меня – заставляло испытывать досаду.

– Ну что ж, неплохо, спасибо за помощь, я перед тобой в долгу. – с улыбкой сказал Алексей, помогая мне выпрямиться.

Жутко болела спина и тряслись ноги, промежность горела так, словно мне выдернули с корнем матку. Больше всего я сейчас ненавидела даже не Алексея, а свою судьбу, ввергнувшую меня в эту чёртову реальность.

Я не стала ему ничего отвечать, по-прежнему не могла смотреть в его глаза.

Между нами словно пробежала чёрная кошка. Ещё час назад я уважала этого человека за его готовность сражаться за свои интересы и за свободу человечества, за его стремление вернуть нашу нормальную жизнь, теперь же я видела, ЧТО он за человек на самом деле. Он ничем не отличается от тех мародёров, возомнившими себя новой расой.

– Когда наша операция закончится, я буду рад, если ты согласишься жить со мной. Сама видишь, женщин мало, ты молодая и симпатичная, сосать умеешь, в общем, я буду рад, если ты выберешь меня, – произнёс он как-то слегка замявшись.

– Это что, предложение руки и сердца? – Грубо спросила я.

– Вроде того, – отозвался он, – Но ты вправе решать сама. Если нет – я возьму кого-нибудь из освобождённых, мне не принципиально.

Лёгкими толчками в затылок он дал понять, что мне пора убираться.